Наверное, услышать самой все-таки необходимо. Я бы этот рассказ не торопился публиковать, а оставил немного ╚вылежаться╩. Энергетика в тексте есть, но есть также и однобокость, порывистость какая-то, дисбаланс. Образно говоря, все быстро-быстро катится в одну сторону и резко тормозит в ╚мокрой траве╩ на берегу залива. Симпатичный этюд, наброски, из которых через какое-то время можно сделать хороший рассказ. Не сомневаюсь, что автору это под силу. И с пятном на галстуке, конечно, разобраться. В абзаце с бумажными стаканчиками, по-моему, пунктуацию надо поменять.

А имеет он в виду (как видно из его текста, по-интернетски неряшливому) то, что выглядит навязчивой идеей у большинства пишущих на эту тему - естественнонаучный фундаментализм советского толка в деле народного образования.

Конечно, были в советской средней школе и многие другие предметы, но им, как правило, отводилась роль либо идеологическая, либо узко утилитарная. Например, иностранному языку обучали только до уровня чтения со словарем (чтобы извлекать профессиональную информацию из иностранной периодики); свободно владеющий иностранным - это уже был не простой советский человек, а нечто подозрительное и опасное. Сверхзадачей же советской школы было - повальная подготовка выпускников к инженерно-техническому труду, откуда и проистекал упомянутый выше фундаментализм. Застарелое отношение к гуманитарной компоненте образования, как к чему-то второсортному и третьестепенному, в наши дни привело вот к чему: студентам, обучающимся на гуманитарных факультетах (а они теперь имеются даже в технических вузах) очень трудно должным образом изучать труды классиков истории, социологии, философии, психологии, права - не подготовлены они к этому в школе. И в результате мы уже сейчас получаем примерно таких же менеджеров, психологов, юристов, дизайнеров, экономистов и т. д., какими были, в своей массе, советские инженеры (помнится, народ-языкотоворец называл эту массу инженерьём).

Пристрастие автора к советскому наследию столь глубоко, что и лексика его, и используемые идеологемы отдают то Лениным, то Дзержинским. Вслед за Лениным он уверяет нас в загнивании и умирании (правда, не всего империализма, а только его сферы образования); сходство дополняется тем, что делает он это, "глядя из Лондона". Подобно Дзержинскому, он "готов собственноручно "расстрелять" любого, кто всерьез собирается переделать "советскую" образовательную систему на западный лад". Кое-что он в этой тираде закавычивает, но все же для острастки несведущего читателя выстреливает в него анекдотом об арксинусе, незнакомом студентам-математикам на 3-м курсе университета. Сам автор, конечно, знает, что можно построить полноценный курс математики как с использованием понятия, например, о функциях Бесселя, так и без использования. А вот английские педагоги-математики умудрились обойтись без обратных тригонометрических. Ну и, казалось бы, Бог им судья. Раз уж студенты дошли до 3-го курса и знают то, что нужно для изучения топологии, но не слышали об аркфункциях, то "широкообразованному динозавру из России" (метафора самого Ф. Воронова) вовсе не обязательно делать из этого сенсацию, тем более, что топологию можно излагать и без этого класса функций.

Грустно, что сложную и важную проблему народного образования даже ученые люди рассматривают так узко и поверхностно, отчего и выводы получаются вроде вывода нашего автора: "В России пока достаточно не допустить слома традиционной системы".

Но ведь в стране уже 15 лет идет настоящая революция во всех сферах жизни. Благодаря этому, в частности, многие широкообразованные утекли вместе со своими мозгами "подальше от нашей земли". Благодаря этому принят был новый российский "Закон об образовании", дающий возможности хорошим педагогам реализовать себя и в России. Если же удастся сохранить в неприкосновенности старую систему, мы только массу инженерья заменим на массу менеджерья, в то время как для динамичного развития страны ("национального возрождения" - как патриотически выражается наш зарубежный автор) ничто так настоятельно не требуется сегодня, как мощная волна грамотных специалистов из приведенного выше списка. А сформировать эту волну невозможно без серьезной переориентации всей системы нашего образования, заимствуя при этом все полезное из систем зарубежных, так успешно решающих свои национальные задачи.

На самом деле вот этот вот ход мысли довольно таки мешает... не то что бы достает, но...

Чего она боится, влюбится в Бена(боится тяги слабости хотения разобраться) и того, что не равна Томасу, видя равенство Лин и Томаса. У Лин есть смысл, Бен, она вся о нем. У Томаса - догадываюсь, но оставлю при себе... Странная картина вообще выходит. Человек состоит из гордости, перед самим собой что-ли, от того хочет быть этой гордостью. Возможно это связано как-то с половым активизмом, что-ли то-же самое, но в проявлении разума. Конечно, интересный выбор видеть так, но выбор в тексте от безвыборья. В исходной точке ведь тогда ноль. И страх следствие нуля. А ноль это та самая рисованная зверюга-звероящер, которая тут была когда-то...

нда, иногда можно восстановить ход мыслей, чтобы сказать как автор. Что в ней, в гордости. То самое наблюдение за спортом, Что этим стремится доказать, что сможешь выжить, что сможешь быть лучшим. Вся мысль автора, насколько мои воспаленные кристаллофизикой мозги могли понять, сосредоточение страха. У Мери Ли страх, у Бена страх(опять таки как ей кажется, и она хочет в Бене этого страха, хочет его понять, как загадку)... В чем причина такой многоплановости текста. Появляется какое-то сопоставление, покой Лин и Томаса против неизвестности Ли и Бена? Не знаю, не могу понять, какой Бен. Ощущение, что это именно видение Бена, что Бен это может быть и есть причина страха, Бен - непонимание себя(и в тексте сопоставлено понимание себя Лин и Томасом, своеобразная антитеза)...

Вобщем кусками что-то видно, остальное-же скрыто...

Что касается меня, то я не стала бы менять существующих границ и считаю разговоры на эту тему спекуляцией. Тем не менее Крыма и Бессарабии мне жалко. Мы не властны в наших чувствах. Всем свойствен эгоизм. Бессарабия - это воспоминания моего детства и частично "моя историческая родина". С другой стороны, происхождение мое сложного состава, и исторических родин много. Татары тоже есть, правда, с Урала. В случае чего, у меня есть один знакомый крымский татарин, чудесный парень и профессионально танцует русские народные танцы, я могу попросить его затребовать свое родовое поместье. Крым - это поэзия и тоже воспоминания. И мне жалко, что он не в России, не потому, что я имею или не имею на это право, а потому, что там очень хорошо. Вот, например, если бы у Вас ушла жена, Вам было бы жалко, даже если бы она ушла сама и Вы не имели бы на нее права, и не собирались бы ее возвращать силой. Или, скажем, если Вы просто любите чужую жену, Вам тоже жалко, что она не Ваша. Вот и я Крым люблю. Но мне не так важно, где он находится, лишь бы люди хорошо жили и природа бы оставалась такой же прекрасной.