|
29.09.2006
14:51 |
Владимир Эйснер
Скучно мне, выучившемуся в советской школе, в
частности, на Пушкине, на его гражданском романтизме и докритическом реализме,
потому без усилия понимающему такие стили, если ими вещь написана сейчас,
объяснять двоечникам моего и не моего поколения, что хотел сказать нынешний
автор своим произведением. Веселее, когда для меня самого явно художественное
творение поначалу представляет загадку или содержит непонятности. Тогда велика
вероятность, что я был не
Что говорят об этом в Дискуссионном
клубе?
|
- Уважаемый Соломон. Вот вы так мудры (без иронии), а не пробовали вы когда-нибудь стрелять в человека с поднятыми руками? Вы бы выстрелили в безоружного человека, или в спину? А именно в этот момент нравственного выбора и опускается ружье, и вовсе не потому, что герой олицетворяет историческую перспективу социального оптимизма. Просто в нем тоже есть что-то от деда Евдокима. Вы же понимаете, что ситуация критическая, что здесь на карту поставлена не только жизнь, но и ее смысл. И какая разница: доставит он бандитов в отделение, или отпустит их на все четыре стороны, или... Просто герой сделал другой выбор. И в нем нет никакой утилитарной практической целесообразности. Это нравственный выбор, и он куда весомее, чем проявление животной изворотливости и удальства в борьбе за материальные трофеи. Нет по моему мнению в рассказе никакой идеологии. Люди всегда жили немножко так, немножко подругому, ничего не изменилось - может просто времени на выбор стало меньше.
|
|
- Дорогой Игорь, жизнь так устроена , что на первом месте у любого нормального человека всегда стоят соображения "практической целесообразности" . Страшно не это . Страшно другое, что эти люди потом приходят и начинают разводить демагогию ,что, дескать, любовь - это когда человека любят несмотря не на что ,т.е. , в переводе на русский язык , что, милая, хоть я и дерьмо последнее, но ты еще большее дерьмо, поэтому ты должна меня любить . Супер, не правда ли ? И куда человеку после всего этого деваться ? Хорошо трепаться языком , сидя где-нибудь в Швейцарии .А когда живешь в стране , где главное иметь правильную "крышу ", все свои "мнения" лучше всего засунуть куда подальше до лучших времен , потому что любые рассуждения на тему власти есть припарка в пользу бедных. Если у человека власть эта есть, то его "понимают" без лишних слов . А самое смешное - это то, что в стране развивающейся демократии откровенные "братки" зачастую бывают порядочнее "власти в погонах", потому что они ведь тоже представляют собой некий стихийный процесс борьбы за социальную справедливость . Если уж они делают человеку дерьмо, то честно предупреждают , мол, девочка, твоя Хозяйка тебя подставила, так что тебе платить . А куда денешься ? У нее "крыша", а ты так, говно на палочке :))Вот и живи с этим всю жизнь - хошь, иди в прокуратуру, хошь - к "психоаналитикам". Кто из них быстрее "настучит", тот и молодец . Вот так и живем, ...а жить так хочется :))
|
- Володя! Поздравляю с хорошей рецензией! Очень вовремя для тебя и очень хорошо написано. Держись Волошина.
Валерий
|
|
- Знаете, в чем мы расходимся?
Нет. Лучше сначала в чем мы сходимся. Мы сходимся, что в момент нравственного выбора, НРАВСТВЕННОГО, работает абсолют.
Расходимся же в том, что для вас, по-видимому, существуют общечеловеческие ценности (олицетворяемые дедом Евдокимом и Библией), а для меня общечеловеческих ценностей нет. Для меня идеалов, грубо говоря, семь. И они по очереди завладевают человеком (если он изменяется). И каждое изменение происходит от воздействия жизни. И каждый идеал представляется абсолютом каждому новому ╚я╩. (Повторяю, что очень огрубляю эволюцию душевной жизни. Но так легче объяснить.)
Чего я не знаю, это того, мыслимо ли вам принять мой вариант хоть на минуту. Вы вполне можете сказать, что это размышлизм, не подкрепленный моим жизненным опытом. Не все от ума. Пусть и соломоновой силы. (Вы угадали. Мне не приходилось выбирать, стрелять или не стрелять в человека.) Вот только не уверен, что на основании малой житейской тертости (в которой я признаюсь), я должен себе запретить: 1) иметь высказанное выше мое мнение, 2) толковать на основании его художественные произведения (раз уж я не могу перейти на ваш вариант).
Если вы позволите мне остаться мною, я попрошу вас попробовать стать на минуту мною.
Тогда окажется, что есть корреляция между идеалом таким-то и средствами его выражения в идеологическом искусстве. (В идеологическом в том смысле, что не в прикладном. Извиняюсь, но я и это прошу на минуту принять. То есть, что не может быть без никакой идеологии произведение неприкладного искусства.) Корреляция, повторяющаяся в веках. И идеалы в чем-то тоже повторяются в веках. Это концепция Макса Дворжака, и я прошу, повторяю, на минуту ее принять.
А тогда трагический финал не годится кое для каких идеалов.
Не согласитесь ли?
И тогда для эйснеровского идеала неопределенность фабулы оказывается спасением. А чреватость трагедией нестреляние Андрея компенсируется другими средствами.
То есть нравственный-то выбор Андрея под влиянием абсолюта находится. Но Эйснер для него выбрал бы другой абсолют, если б имел другой идеал.
Вы, может, согласитесь, что у рэкетиров Эйснера явно тот идеал, который рождает прямо другой нравственный абсолют насчет стреляния-нестреляния.
Ну и не станете ж вы меня ловить, что у нескольких идеалов может быть одинаковое отношение к норме ╚не убий╩.
Мои размышлизмы, в случае их неприемлемости даже на минуту, вас лишний раз раздражат, безусловно. Так примите мои извинения.
|
- Уважаемый Соломон Воложин.
Я бы различал идеалы, которые мы для себя выбираем, и идеалы, которые соответствуют самой природе объекта. То, что вы уважаемый Соломон живете по идеалам выдает в вас человека в высшей мере религиозного и духовного. Поэтому вы свое отношение к жизни и прикладываете в качестве измерительного инструмента ко всему, что происходит с другими. Другие, конечно, тоже имеют свои идеалы, но они и ваши разное суть. Большинство имеет смутное представление о том, чему верит, что считает для себя правильным. Но это не значит что их идеал хуже, неполноценнее, что это вообще нежизнеспособная конструкция. Для них это жизнь. И она, и образ того, как должно быть нераздельны. В этом преимущество такого мировосприятия. В нем больше правды и меньше умозрительного. Мне кажется у героев Владимира Эйснера такое мировосприятие, объективный по своей сути образ мира и его законов (и общественных в том числе).
Я не нашел в вашей логике изъянов, но это - ваша логика и ваша правота. Потому что вы -Соломон Воложин. Не имею человеческого права отказывать вам в этом праве, но считаю, что только вашей логикой знание о мире не исчерпывается. О себе и своем праве сужу не в лучших выражениях.
Не знаю, какие идеалы имел в виду сам Эйснер или как их для себя определяет (написал это до того как прочел ответ самого автора Соломону Воложину), но мне кажется, что это именно человеческие идеалы, нравственные, которые отражают нечто неизменное. И для этого не надо строить в уме рационалистические конструкции как обоснование разумности наших действий. Думаю, что разум сам по себе имеет больше шансов отражать мир правильно, чем наше рациональное мышление.
Не рациональное движет нами, а то, что лежит несколько глубже, и что соответствует тому, что заключено в самом мире и природе человеческой. Поэтому есть человеческие ценности, или общечеловеческие, и нет ценностей Воложина, Крылова, Эйснера и т.д. А есть желание подсвечивать свой путь сияющими их отраженным светом идеалами. И вот тут то мы сильны друг другу врать и укорять друг друга, что чьи-то идеалы гроша ломанного не стоят. А просто так преломляется человеческое.
Я понимаю что идеалы есть и политические, и они повторяются в исторической перспективе. Но в рассказах В. Эйснера, как я их понимаю, речь идет о других идеалах. Вот и вся суть наших разногласий. Чтобы поколебать нашу уверенность в собственной правоте нужно дойти до анализа основ, из которых произрастают эти различия. Но думаю что это не столь необходимо нам обоим, чтобы заняться этим из-за несовпадения выведенных из них следствий.
Вы правильно заметили, что автору в рассказе понадобилась такая ╚неестественная╩ (но реалистичная) концовка, но оценивать ее можно по-разному, в зависимости от преломления человеческого и Божественного в наших головах. Надеюсь, этим рассуждением успокою ваш встревоженный ум. А то только дай себе повод подумать, что кто-то усомнился в ценности наших мыслей, так возникает чувство, что тебя публично задели и за это надо нанести ответный выпад. Признаю, сам грешен. Но различные мнения по одному и тому же вопросу дополняют друг друга, так как все мы пытаемся объяснить необъяснимое.
Спасибо за ответ. С уважением. И.К.
|
- Владимиру Эйснеру.
Уважаемый Владимир. Я именно так и понял, как вы написали. Дело в том, что я со слов людей, приехавших из тех же краев и занимавшихся там всем, чем можно зарабатывать на жизнь честно, примерно представлял уже себе характер северян. И то, что охотник в охотника не стреляет, и что чужие капканы не трогают, и что соблазн все время живет в душе старателя и промысловика, и некоторые не выдерживают, оступаются. И хотя все эти люди уехали с севера на материк из-за разрухи в стране, но все мне говорили одно и тоже, с нескрываемой неподдельной тоской в глазах, что если бы все наладилось как раньше, то снова бы поехали жить и работать в эти края.
Поэтому эстетические размышлизмы как-то не вяжутся с естественной мудростью северной природы. Просто для жизни в таком мире эти навыки вторичны, потому что сама природа является открытой книгой бытия, живой водой которая питает нашу душу и разум. А ваши рассказы воспроизводят язык первоисточника.
Как правильно заметил Соломон Воложин, эстетическая перепалка может повредить автору. Автор дает целостную картину своего отношения к миру в своих произведениях. Критики же девальвируют все ценное, если будут разбиратся в каждом случае до последней запятой. Поэтому от всей души желаю вам новых творческих удач, а себе новых встреч с вашими произведениями.
С уважением. И.К.
|
|
- Игорю Крылову. Вы правильно поняли, всё правильно поняли.
А болит, болит душа о ныне заброшенном Севере и живёт она там, где каждый день вырывал у жизни с боем, где тонул, замерзал, пропадал с голоду, где работу ломил такую, что кости трещали. Спасибо за доброе слово о Севере.
Эйснер.
|
|
- Еще раз прошу извинить за неприемлемые вам критерии суждения.
|
|
- Мне пришло в голову, что я смалодушничал, не прореагировав на слова: ╚идеалы, которые соответствуют самой природе объекта╩, ╚со слов людей представлял╩, ╚Хотел показать, что сейчас делается╩, ╚Так принято╩, - и на добавку Эйснера про Андрея.
Речь же у вас идет о том, что у Эйснера очерк, а не рассказ. То, что Белинский называл ╚физиологией╩. Заостренно говоря, что Эйснер-де приблизился к той грани искусства с околоискусством, где начинается публицистика. Эйснер и сам себя так унижает.
Вся принципиальность такого унижения упирается, по-моему, опять в идеал и в соответствующий ему стиль.
Если у Эйснера реализм, исторически-оптимистично провидящий, как у Нетребо, выживание, грубо говоря, антикапиталистической нравственности, недостижительной по большому счету, то правильно про него написано: ╚идеалы, которые соответствуют самой природе объекта╩.
У реалиста известное хладнокровие. Он почти исследователь ╚что сейчас делается╩.
Но хладнокровие ли в финале ╚Рассохи╩? Верлибр Почти дословный повтор начала А просторечия, диалектизмы Это не реализм, а стиль, аналогичный гражданскому романтизму. Этот стиль рожден другим идеалом, не идеалом исследовательским, а страстью. Утрируя можно так сказать: реализм от внешнего мира, объектиный, а гражданский романтизм от внутреннего мира, субъективный.
Что Эйснер не понимает сам себя то норма. Он иллюстратором станет, если станет все про себя понимать. Или публицистом. Художником перестанет быть. И окончательно перейдет грань искусства с околоискусством. На его уничижение себя до очеркиста про ╚так принято╩ не надо обращать внимания.
|
|
- Рассказ Эйснера читал на вечере переплета.
При чтении, понравившейся вещи, переживаешь как свое.
В слабых местах екало сердце. Думаю сам Эйснер их видит.
А критиковать не мое дело.
Сила же вещи в том, что каждый видит свое. Я, например, увидел вот что: Господь Бог покинул Россию и ушел на север.
|
|
- Это другими словами моё ╚северами будет прирастать нравственное богатство в России╩
|
|
- Не понимают меня, ну да ладно. Попробую еще раз. Реализм не одно и тоже что очерк и физиология. Есть разные формы образной передачи содержания. В данном случае - это типизация. Нет иносказания, кроме поэтического вступления, а есть обобщенный образ ситуации, типичной для сегодняшнего севера России. Где же тут идеал, так как он должОн быть, иначе - вульгарный реализм? А идеал, конечно же, есть, только он "прячется" в самой прозрачности и реалистичности события, в отсутствии намека на его символизацию. Он в достоверности происходящего, в типичности переживания, в точности внутреннего конфликта. Смысл этого идеала - целостность нравственного чувства, неустранимость его из нашей жизни. Отсюда и весь драматизм. И лиризм. Вы же уважаемый Соломон не станете отрицать, что лиризм от чувства, а не от разума и рационального идеала.
Рассказ о котором идет речь похож на поэму. В нем несколько уровней образности. Есть и символический - Макарова Рассоха. Это о бренности человеческого бытия. Реалистическая проза прелестна. Типичное можно выделить во всем, даже отображая нравственные переживания. У меня не возникло никаких сомнений в художественной цельности произведения, такие вещи не ребус конечно, но это не умаляет их ценности - это другая ипостась художественного.
Простите, что сумбурно излагаю.
|
|
- Игорю Крылову: Вы замечательно всё угадали. В первом варианте речка Рассоха была живой. На её берегах жили, рождались и умирали многие поколения тундровых пастухов, промысловиков, рыбаков. И всех она знала в "лицо": и зверя и человека. Но было слишком много лирич. отступлений, это утяжеляло повествование, рассказ, и без того большой, расплывался в рыхлую повесть. И я убрал лишнее. Оставил лишь начало: кембрий, триас, голоцен. Не знаю, правильно ли поступил. Но всё же присутствие речки, как живого существа, угадывается, если вчитаться. С изумлением и удивлением, Эйснер.
|
|
- Уважаемый ВМ! Без Бога в тундре нельзя. Сидишь ведь на зимовке большей частью один неделями и месяцами. И есть время подумать, "за жись".
Для меня Ваше наблюдение особенно ценно: я, "школьный атеист", стал веровать именно в тундре. Впрочем, это отдельный разговор. Благодарен Вам за тонкое замечание. А слабые места, увы, есть. Буду работать. Автор.
|
| 269073 |
2006-10-03 09:48:02 |
| Ия
|
|
- "Девять заповедей мне, а тебе одна..." Всегда волновала эта фраза, потому что до конца ее не понимала. В вашем первом варианте послания мелькнуло что-то на эту тему, ведь не привидилось же мне это? Не могли бы вы мне, как простому читателю, пояснить, что это значит.
|
|
- Ох, знакомо Как трамвай, в котором утром стал кто-то с кем-то ругаться, давно сошел, а ругня там длится до ночи. Я прямо не знаю, продолжать ли отстаивать свою правоту. Я ж знаю, что в принципе нельзя никакими доводами переубедить оппонентам друг друга и в менее сложной области, если участники уперлись. Всегда можно представить какой-то довод в свою пользу обоим сторонам. Всегда есть соблазн: вот это объясню по-своему, и не останется оппоненту, чем ответить. И всегда тому находится, чем ответить.
Чтоб не впадать в дурную бесконечность, я перестаю защищать свои мысли о рассказах Эйснера.
|
|
- Воложину: Вот вам моя рука - Вы правы!
|
|
- Куклину. Валерий! Вот ты пишешь: "Поздравляю с хор. рецензией... держись Воложина" Прочитал я Воложина. И правда, интересный дяденька, хорошо смотрит и глубоко копает, но главная его заслуга в том, что вовремя смог закончить бесполезную дискуссию о "Рассохе". Никто ведь ещё не раскрыл, что в душе у автора, когда он пишет. Ты ведь сам знаешь, порой неизвестно какой фортель выкинут герои или какая шальная мысль взбредёт в голову.
Вот Воложин пишет о концовке: "верлибр". А мне это и в голову не приходило. Я конечно, читал такие "неправильные стихи", но, заканчивая рассказ,просто взбрыкнул от радости, что наконец-то добрался до последнего абзаца, пришёл домой. И тут же мне "порнавилась" буква "Д". Уютная, как палатка в тундре. На неё и нажал чудок... И букву "М" в начале рассказа применил потому что речь о событиях в тундре, а тундра по-долгански "мора". Это я не в упрёк Воложину, просто поделиться с тобой, как с собратом по перу, какие фортели иногда собственные, вроде давно уже знакомые, мозги выделывают.
Бувай здоров,
Эйснер.
|
|
- Только не сочтите это продолжением спора.
Но я вынужден публично отказаться от похвалы, если и правда я ╚не раскрыл, что в душе у автора╩, а главная заслуга моя, ╚что вовремя смог закончить бесполезную дискуссию╩.
Открытие идеала автора (другими словами раскрытие души; я так раскрытие души понимаю) всегда есть цель моих писаний.
И буквы ╚М╩ в начале, и ╚Д╩ в конце, как оказалось, есть нечто субъективно позитивное. И вполне соответствует последней фразе моей статьи, призванной открыть авторский идеал: ╚А моральная болезнь, разбушевавшаяся от реставрации капитализма, сгинет╩. Так если я не пробился со своим открытием, то и похвалы не стою.
|
|
- Воложину. Согласен с Вами.
|
| 269136 |
2006-10-10 18:15:36 |
| Kuklin
|
|
- Эйснеру
Привет, Володя.
Не обещай лишнего. Публикации в Сети имеют права лишь рукописи, как и книги тиражами менее 1000 экземпляров. Если ты считаешь возможным тратить от 20 до 80 евро за каждый проредактированный (вместе со ╚свежим глазом╩) авторский лист, то я такой возможности не имею, да и вообще предпочитаю деньги отдавать детям на их благоглупости, а не тешить на них свое самомнение. Уровень моего знания ПРАВИЛ, как верно заметил твой единомышленник Аргоша, не ахти как велик, как, впрочем, и у большинства профессионалов-литераторов. Это факт, отмечаемый не раз едва ли не во всем мире. Кто-то должен книги писать, кто-то отбирать их из моря рукописей, кто-то редактировать, кто-то корректировать, кто-то печатать, кто-то хранить и перевозить книжную продукцию, кто-то продавать, кто-то, в конце концов, покупать и даже читать. Уже из последних некоторые пишут рецензии. Но только через несколько лет, когда книга по-настоящему оботрется в толпе безымянной и беспристрастной, становится ясна ее истинная цена и истинное значение труда, затраченного не одним автором, но и многими вышеперечисленными людьми. Таково свойство любого литературного произведения. Любители, издающиеся за свой счет, исполняют все вышеперечисленные функции вкупе с затратой времени на пиар себя любимого, потому публикацию в Сети воспринимают, как готовое литературное произведение, к которому следует относиться с пиететом.
Интернет дает возможность автору услышать мнения читателей на уровне заготовки его произведения, мнение не всегда искренних, но в достаточной степени важных для понимания им полезности своей деятельности читателей, лишь пробегающих глазами по мерцающему экрану. Или бесполезности и даже вреда. Например, рассказ ╚Бред сивой кобылы╩, столь понравившийся тебе и до выступления Аргоши не вызывавший сомнений в возможности автора пропускать ╚блох╩, был переписан мною восемь раз, сменил название и увеличился до 4 авторских листов, но мною не был вторично выставлен на РП по той простой причине, что этот окончательный вариант не был просмотрен редакторами и корректорами. В начале следующего года он выходит в одном из московских журналов под рубрикой ╚повести╩ уже в окончательно сформированном мною и редакторами виде. Что касается ╚Великой смуты╩, то хроника эта была представлена без редактуры, которая имела место в журналах ряда стран, по той лишь причине, что это нарушило бы права людей, которые редактировали отдельные главы и первые четыре тома романа, но за труд свой не получили бы денег в результате публикации на РП. Подобный поступок я посчитал бесчестным и отдал на РП именно не редактированный текст. Причина, почему я не могу внимательно вычитывать тексты с экрана, тебе хорошо известна, потому твой выпад прозвучал для меня неожиданно почти. То есть если ты вдруг пришлешь на РП столь же недобросовестно редактированные, как и в твоей книге, но замечательные в сути свои очерки и рассказы о Севере, никто из читателей, мне думается, не обратит внимания на всякого рода описки и ошибки. Кроме Аргоши, разумеется. Но после твоего выступления, мне думается, он тебя простит.
Насчет экспедиций. У нас с тобой были разные экспедиции. Я работал на мою Родину, на народы СССР, ты на себя и в услужение толстым западным кошелькам. Твои рекорды двадцать раз на Северном полюсе в качестве проводника евротуристов впечатляют публику, но не нас, старых бродяг. Дима Шпаро преподавал в МИСиСе на цветмете мне математику. Он первым пришел на Северный полюс на лыжах в те годы, когда это было по-настоящему смертельно опасно и имело смысл для работы целых научно-исследовательских институтов, работающих для Арктики и Антарктики. А вот ходил он по Москве в обыкновенной кроличьей шапке зимой, не в пыжиковой даже, не было у него дома бивней мамонта, которые в твое время уже вывозили тоннами с Севера всякие там западно-европейские туристы. Мы едва не сдохли в тайге, когда делали топографическую съемку для будущего БАМа только потому, что летная карта в Тынде куда-то запропастилась и ее восстановил кто-то там по памяти. Девять человек. Съемку сделали, а потом нас грузили в вертолет ногами вперед. Но мы гордились тем, что именно благодаря нашей работе стало ясно, что космическая съемка таежных территорий уступает по качеству съемкам по первой категории, что дало народному хозяйству какой-то астрономический экономический эффект, не отразившийся на нашей зарплате. О том, как относились власти к нам (а я застал еще таких волков, что ходили в экспедиции вместе со знаменитыми Обручевым и Рождественским), я написал в повести ╚Пустыня╩, опубликованном во второй редакции на РП. Прочти, не погнушайся, поищи ╚блох╩. Так же жди для подобной работы над новым рассказом моим ╚Лаптысхай╩ о Чукотке, над которым я сижу вот уже полгода.
В чем ты действительно прав, так это в том, что экспедиционщики бывают разными. За двенадцать моих сезонов я навидался всяких. Но человеческая память избирательна. О плохих людях я сейчас вспоминаю с трудом, а иных и вспомнить не могу. А вот те, что вызывают у меня уважение, стоят передо мной, как наяву. Оттого и написал об экспедициях так мало, что боялся и боюсь, что обижу кого-то хорошего, что неправильно понял того человека, с кем делил жизнь и смерть на равных. Тех, кто к нашему братству не принадлежит, спокойно могу послать куда подальше и прервать все отношения с ними по порой весьма заурядной причине, а их нет. Так что то, что я тебя подтолкнул вступить в семейство русскопереплетчиков, ты наплюй и забудь это нормально. Но вот то, что ты сотрудничал с Ванькой Кайбом, блюдолизом у немецких неонацистов, мне не понравилось. По незнанию, понимаю, а все равно погано было на душе услышать про такое. Оттого и не стал тебе звонить. Думал, что перегорит, ан вышло вон как пришлось не промолчать, сказать вслух. Теперь ты с Аргошей на другой от меня стороне баррикады. По подтексту твоего последнего послания сужу.
Ыот и все. Прощай.
|
| 269161 |
2006-10-12 08:53:11 |
| Эйснер
|
|
- Куклину: "Юпитер, ты сердишься..."_ и забываешь, что столь нелюбимые тобой Иван Кайб и Аргоша так же едят хлеб, так же любят своих детей , и так же имеют право на своё мнение как и ты. А плохих миннезингеров, по немецкому поверью, ожидает на том свете следующая кара: целую вечность будут они декламировать лишь собственные стихи и петь лишь собственные песни. Я бы, по жестокосердию своему, ещё добавил 0,618 вечности (штабы, нычить, золотое сечение, и штабы,нычить, уж если сечение,- то от души!)
Lebe wohl und sei gesund! Eisner.
|
|
