18.12.2002
14:08

Бери шинель, пошли домой┘

(вторая сигнальная система О. Павлова)

 

1. Подмена┘ У прозаика Олега Павлова есть, по-видимому, многочисленные и очень могущественные литературные враги √ иначе я себе никак не могу объяснить тот факт, что его и теперь, спустя восемь лет после громкого литературного дебюта, все еще числят по разряду ╚новых реалистов╩. Если Павлов реалист, то я √ и голод, и Гойя, и Вознесенский.

Сильно подозревая, что это не так (и в отношении себя, и в отношении Павлова), предлагаю усомнившимся обратить более пристальное внимание на новую его повесть √ ╚Карагандинские девятины╩, завершившую авторскую трилогию ╚Повести последних дней╩ и явившуюся откровенным вызовом всем тем, кто все еще верит злонамеренной клевете о ╚реализме Павлова╩.

═Среди писателей, с кем чаще всего сравнивают Павлова (в плане влияния и т. д.) √ неизменно возникают имена Платонова (стиль) и═ Солженицына (лагерная тема). Плюс имя Достоевского как воспитателя души (об этом в ╚Русских письмах╩ говорит и сам Павлов). Учиться реализму у любого из этих писателей занятие более чем проблематичное. Но дело даже не в этом √ с первых же строк повести ╚Карагандинские девятины╩, не знаю как у кого, а у меня возникает ощущение, что я оказался в мире очень-очень, с детства еще, знакомом √ по книгам с добротными и черезчур необычными картинками, по мультфильмам. Так, кажется, и перегибается к тебе с обложки этих книг щука в пенсне и генеральской шляпе с плюмажем, оттуда же буравит глазками механическое чучело градоначальника в николаевском мундире с аксельбантом, дальше желтеют пески, посредине которых √ символ Империи √ грустно стоит одинокий шлагбаум.

╚┘Из каменной глыбы дня наружу выходил холод и бродил сумрачно по улицам, проспектам, площадям, на просторе которых волны ветров качали плотами одинаковые порыжевшие шеренги деревьев╩. Эти улицы и дальше, на протяжении всего действия повести (а так же, надо полагать, и до начала действия, и уж точно по его окончании) √ остаются пустынными. Хотя речь идет и не о мифическом городе Глупове, а о настоящем городе Караганде (на всех картах указан), но Караганда эта не более реальна, чем Петербург Гоголя и Салтыкова-Щедрина. И даже √ менее.

Причем Павлов этого и не скрывает √ уже с самого начала он разворачивает мир своей повести как мир абсурда: где начальник медицинской службы ведет многолетнюю и непримиримую войну с мышами, в которой они, ╚похожие серыми шкурками на солдат в шинелях╩ и такие же неистребимые, шеренгами, ╚как на параде╩,═ каждую ночь выходят маршировать по коридорам. Тоска постоянных поражений в этой войне время от времени даже═ подмывает этого ╚человека с казавшейся иностранной фамилией╩ √ начмеда по должности (и зубодера по призванию), ╚поджечь лазарет╩... с мышами и солдатами. И неизвестно еще, кого из них он ненавидит больше.

В конце концов, и победную-то точку в этой абсурдной войне ставит серенький мышонок, выползающий из коченеющего трупа усталого службиста.

═Остальные герои повести и ее сюжет √ того же порядка: и ╚вечный зуб╩ Алеши Холмогорова у Олега Павлова ничуть не более реалистичная деталь, чем сбежавший нос майора Ковалева у Гоголя.

Так почему же некогда и ╚золотая литературная молодежь╩, и═ зрелые мужи и дамы столичной критики вдруг и как-то в один голос заговорили о ╚новом╩ и ╚жестоком╩ реализме Павлова? Может, они в школе плохо учились и Гоголя с Щедриным не прочитали? Да нет, все сплошь медалисты и обладатели степеней. В чем же тогда, спрашивается, дело?

А дело всего лишь в том, что все эти интеллектуалы (мужчины, разумеется)┘ √ ═жертвы ╚белых билетов╩ и не служили в армии. И вдобавок ко всему √ наряду с литературными дамами совершенно не знают своей Родины (кроме Москвы и Черноморского побережья, остальное √ мельком, из окна поезда). Поэтому, когда мифическое для них пространство Родины стало распадаться на не менее мифические царства-государства, вся эта публика оказалась даже не зрителями, а заложниками того грандиозного театра абсурда, что раскинулся на территории единой некогда Империи. А из оркестровой ямы у сцены уже неслись многократно усиленные динамиками стоны СМИ о ╚дедовщине╩, ╚зоне╩, ╚совке╩. Тут и появился Павлов со своим реальным жизненным опытом, да отнюдь не реалистичным письмом. Куда там! ╚Реализм, реализм, √ уже орала столичная тусовка, - все как по телевизору╩. Не понимая, что в этом их ╚все как по телевизору╩ √ кроется смертный приговор любому реализму.

2. Узилище. Хорошо, ╚тусовка╩ не поняла, но сам-то Павлов видел за кого его держат √ почему же не выступал, не объяснялся? Да выступал, и объяснялся, и ╚Антикритику╩ написал. Больше того, эта-то новая повесть написана настолько прозрачно, что куда уж √ нате, читайте. Не видят. Или не хотят.

И здесь мы подошли к самому главному √ почему Олег Павлов избрал такую манеру письма? Вопрос отнюдь не праздный в виду того, что онтологические и религиозные корни павловской прозы наглядно глубже ╚критики социализма╩, ╚борьбы с имперским сознанием╩ или ╚правды о неуставных отношениях в армии╩.

Ведь он в своих повестях и рассказах не только переносит читателя куда-то на задворки Империи, в абсурдный и давно уже (со времен Гоголя и Салтыкова-Щедрина) существующий параллельно реальному мир вековой глухомани, откуда ╚скачи хоть три года, ни до какой державы не доскачешься╩, Павлов еще и погружает там читателя в такое узилище боли, отчаяния и═ невыносимых душевных страданий, куда не каждый по доброй воле-то и сунется. Да и сам, сунувшись, начинаешь сомневаться √ а не мазохист ли ты, потому что ведь √ читаешь и мучаешься.

Отсюда и все разговоры о ╚жестоком реализме╩. Но Павлов═ не реалист, так зачем же он так мучит читателя √ ведь не из слепого же подражательства Достоевскому?

И здесь, мне думается, мы вправе поговорить о ╚второй сигнальной системе О. Павлова╩ (по аналогии с ╚первой╩ знаменитого физиолога). Проза Олега Павлова обращена к человеку западного типа √ человеку с наглухо забитыми цивилизацией первичными центрами восприятия действительности, человеку, который видит мир не таким, какой он есть, а каким его преподносят через СМИ и другие слуховые отверстия цивилизации. Здесь можно было бы многое наговорить о Павлове-экзистенциалисте, ╚философии боли╩ и прочих вещах, о которых и без нас взахлеб напишут филологические мальчики с улыбками джаконд и цитатами из Маркеса.

Важнее понять сам ╚принцип воздействия╩ прозы Павлова, а он √ прост и в искусстве уже не раз опробирован. Верховный божок западной цивилизации √ комфорт √ требует, как известно, в идеале одного: защитить═ человека ото всякого неудобства и болезненного раздражения, по возможности вообще лишить каких-либо неприятных ощущений. А так как полностью лишить человека раздражений из вне нельзя (удовольствие тоже провоцируется раздражениями), то первые (т. е. приятные) необходимо дозировать, а последние исключить или виртуализировать и таким образом тоже сделать ╚приятными╩ (потому что ╚не со мной╩ и понорошку).

На этом пути западное человечество достигло ╚успехов╩ небывалых √ настолько небывалых, что усомнилось в собственном бытии. Забыли, что еще Гераклит Эфесский за шесть веков до нашей эры учил о страдании, как об определяющем признаке бытия, с утратой которого и само бытие становится призрачным.

Но дело не в древних греках и даже не в самих западных человеках, а в российской интелегенции, издавна ориентированной ╚туда╩, а по сему являющей собою тоже некую (хотя чаще всего и плебейскую) модификацию западного человека. А еще дело в идеальном и как раз-таки для существования самой этой интеллигенции при советской власти и созданном ╚государстве в государстве╩ √ Москве.

Этим объясняется ╚происхождение╩ Олега Павлова √ московского писателя с немосковской судьбой. Этим же объясняется и адресат его прозы √ вестернизированный российский читатель (сегодня это уже не обязательно москвич, потому что ╚Москва╩ как притягательный образ Запада давно уже царит повсюду в России, где есть теливизор). Этим (а такое более чем вероятно) будет вполне объясним и успех О. Павлова на Западе.

И только в данном смысле (именно как возвращающий через боль ощущение реальности бытия), писатель Павлов, пожалуй, и может быть назван ╚реалистом╩. Но уж, разумеется, никак не в═ привычных, традиционных для русской культуры и литературы смыслах.

Суть действия его ╚второй сигнальной системы╩ проста:═ слух, зрение, осязание и другие точки, в которых человек граничит с миром, раздражаются не из вне (тщательно ╚замазанные╩ снаружи цивилизацией), а именно изнутри √ через мозг (воображение и сострадание), в результате чего человек (жертва цивилизации) удостоверяется в хотя и доставляющей страдания, но ощутимой реальности своего человеческого бытия.

Однако одного этого мало, потому что боль, потребная на такое ╚пробуждение человека отчасти╩ √ велика и безысходна.═ А сама трилогия Олега Павлова не несет еще в себе религиозного утешения. И если другой ╚мучитель человечества╩ (Ф. М. Достоевский) уровновешивал боль своих романов светом романтически-прекрасных и религиозно-возвышенных образов, то у Павлова роль ╚положительно-прекрасного╩ (термин Достоевского) выполняет┘ стиль. Именно через стиль обнаруживается и такое, мягко говоря, неожиданное измерение самого автора √ он совершенно по-детски любуется своими героями (не всеми, конечно). Вот, например, о самом любимом √ Алеше Холмогорове: ╚он походил на большого ребенка, что пребывал в растерянности с тех пор, как родился на свет╩; о нем же, но устами другого, тоже любимого героя √ ╚не жмись ты, небесная пехота╩; и т. д.

И только в стиле, как в зеркале, отражается другая особенность Павлова-прозаика: хоть любит-то он и немногих своих героев, а вот жалеет всех. Потому что в остальном (слова, мотивы, поступки) все у них сплавляется в один неразличимый и бесформенный ком страдания, который все стремительнее и стремительнее несется к развязке.

Вот почему записные алилуйщики из либеральной ╚тусовки╩ и проглядели очень многое в его прозе √ не прорвалились через боль, комфорту своего пожалели, бросили читать на середине. А то бы множество пренеприятных открытий для себя сделали. Но тогда бы, глядишь, и они, хоть на время, стали бы другими √ не такими.

Да вот не смогли, а скорее всего (интуитивно) и не захотели. Как назвал некогда Томас Манн свое предисловие-предостережение к американскому изданию Достоевского: ╚Достоевский, но в меру╩! Так и с Павловым √ проще оказалось назвать его реалистом, выдавая этот сгусток боли, отчаянья, уродств и страданий за ╚нашу реальность╩:

═√ Мало вам программы ╚Время╩ и ╚Московского комсомольца╩? А вы вот Павлова почитайте, самый что не на есть реальнейший наш═ реалист. Гнусно, говорите? Так в этой России все, везде и всегда гнусно. Такова реальность, господа-товарищи, такова реальность. Что, жить не хочется? Так и не живите┘

Но с этими хоть все понятно √ у них корысть, а вот когда серьезные критики рассуждают о ╚реализме Павлова╩ √ диву даешься! Ведь называть абсурдный мир Олега Павлова ╚реализмом╩, значит, клеветать на реальность. Если бы все на самом деле обстояло так, как в его прозе √ это были бы действительно повести последних дней, только уже не последних дней Империи, как подразумевается у Павлова, а вообще последних дней.

═ Однако в реальности √ русские солдаты не только издеваются друг над другом в караулках (издеваются-то как раз чаще всего нерусские), а принимают сегодня геройскую и мученическую смерть в Чечне, женщины несмотря ни на что рожают детей, трактористы пашут, рабочие работают. И только благодаря этому миру еще даруется спасительный воздух: на сколько вдохов √ не известно. Но пока есть эта нормальная реальность, дается и воздух.

И Павлов эту реальность знает. И любит. И умеет ее писать. Больше того √ он находится, как и все его герои √ в дороге. Все, приказ о дембеле пришел. Скоро уже дом:

╚Хабаров любил тихую морозную зиму, когда хорошо √ и кругом, и на душе. В такую зиму на русских равнинах окуриваются печным дымом избушки, точно ладаном. Деревни на огромных просторах стоят заиндевелые и погруженные в высокую тишину неба. Даже собаки не брешут по дворам, и дремлет крещенный мир в пышных снегах. Хоть свечку ставь перед той картиной, чудеснейшей, чем образа┘╩

22.11.2002
13:27

Кому же грозила ╚Русская сила╩?

13.11.2002
16:05

Русская литература: возвращение смыслов

11.11.2002
11:23

О двух Россиях┘

05.11.2002
14:32

╚В поисках России┘╩

25.10.2002
15:45

Серое время

22.10.2002
11:50

О литературной критике

10.10.2002
14:52

"Везде мне грезится священный образ Твой"

08.10.2002
12:09

В поисках ⌠мужичьей святости■ (к 75-летию гибели С.А. Клычкова)

04.10.2002
14:09

О "скотах, воюющих с нами", смертной казни и "русской деликатности перед Европой"

24.09.2002
12:46

Письма Смердякову ( от издателя)

09.09.2002
15:13

Письма Смердякову - 5

30.08.2002
12:36

Литературная Вологда

14.08.2002
14:43

Трагический голос России

07.08.2002
16:56

Долгие крики

27.07.2002
17:51

Письма Смердякову-4

25.07.2002
17:07

Письма Смердякову-3

18.07.2002
11:41

Письма Смердякову-2

14.07.2002
21:04

Письма Смердякову.

08.07.2002
19:24

На пороге дурной бесконечности