13.12.2015
14:32

Что замалевал Малевич.

11.12.2015
23:02

Доказательство.

27.11.2015
18:31

Я оторвался от публики.

23.11.2015
22:30

Принципиально всё позволяю себе!

19.11.2015
10:31

Ещё о Давиде.

15.11.2015
11:49

Срыв гения.

12.11.2015
16:23

Вух!

10.11.2015
13:21

Прав или не прав Путин.

08.11.2015
22:32

Поплакать в жилетку.

08.11.2015
13:49

Продолжение предыдущей статьи.

07.11.2015
16:29

Как увидеть в детали идею целого и оценить.

30.10.2015
17:05

Ай да Гоголь!

12.10.2015
12:16

Лезу в подсознание Некрасова.

03.10.2015
15:03

Аниш Капур и Высоцкий.

27.09.2015
17:11

Соврис.

12.09.2015
18:40

На что именно подняла руку "Божья воля".

10.09.2015
11:40

Отрывок

04.09.2015
09:29

Письмо не Лисинкеру.

Вы, Лисинкер, меня 2.09.2015 очень раздосадовали. Своим прямым (а не по противоположности) соотнесением “Христа в пустыне” Крамского со стихотворением Ахматовой “Кого когда-то называли люди”.

19 декабря прошлого года я вас (под именем Лилиомфи) благодарил за провокацию разобрать мне это стихотворение Ахматовой. Я мог думать, что после этого вы прочли мою статью о нём (читателям см. тут). В ней я 8 раз применил слова с корнем “ницш”. Ницшеанка, мол, Ахматова. Вы мне не возразили. Я мог думать, что я вас убедил.

Как я ошибался!

И по вашим последующим ироническим высказываниям мне насчёт ницшеанства в других случаях я мог заподозрить, что вы не стали вникать, что это такое. Я вообще мог заподозрить, что, что вы у меня ни читаете, – всё равно, что не читаете. Такой род отторжения всего-всего, что исходит от меня. – Понять это можно. Но не хотелось.

И вот, по-видимому, так и не вникнув, что такое ницшеанство (а это враг христианству, сообщаю несведущим читателям), у вас рука повернулась соотнести “Христа в пустыне” со стихотворением ницшеанки.

Думаю ли я, что этим вот обращением к вам я вас пройму, и вы, наконец, станете что-то в моих писаниях видеть, а не только читать их по диагонали? – Нет, конечно. Потому “конечно”, что читать меня трудно. Меня надо читать и соображать при этом, а вы так читать не привыкли, судя по всему. Многие так не умеют. Вы, как большинство. Но я всё же пишу – надеюсь на меньшинство. Вот и сейчас – надеюсь.

Прочтите тут, надежда моя, в чём на самом деле художественный смысл картины Крамского.

А теперь, после того, как вы, надежда, моя, прочли, я хочу вам сообщить, зачем вообще я взялся вот это писать. – Мною сейчас владеет идея-фикс: находить элементы художественного произведения, происшедшие из подсознания, и убедительно доказывать, что это именно так у художника и было при творении. Фантасмагорическая задача, но мне кажется, - может, ошибочно, - что раз за разом мне это удаётся.

И вот сейчас в этой связи меня заинтересовала цитата Лисинкера из Льва Толстого:

"Они [картины “всех этих Шишкиных, Клеверов, Маковских и т. п.” (http://feb-web.ru/feb/litnas/texts/l37/t37-421-.htm)] не будят мой ум, а только чувство, раздражают глаз и не забрасывают в душу никакого ТРЕВОЖАЩЕГО СОВЕСТЬ ЛУЧА…”.

Я хочу заметить, что совесть имеет две составляющие: сознательную и подсознательную. И хочу нагло проакцентировать, что из-за второй пеняет Толстой “всем этим”.

Откуда у меня наглость? Ответ требует долгого отступления.

До почти последнего времени я считал, что наличие подсознательного в художественном произведении можно зафиксировать только наличием противоречивых элементов в его “тексте”. Они-де появляются, да, в сознании художника, но – противоречивыми парами и потому так, что происходят из подсознательного, которое иначе, чем противоречиями выразить нельзя. А параллельно, пришлось мне заметить, - существует огромная масса произведений, привычно тоже называемых художественными, в “тексте” которых противоречий нет. Вторых – из-за их простоты – больше, чем первых.

Мне было интересно в истории русской живописи поискать первых. И я стал внимательнейшим образом читать одну из книг по истории русской живописи XIX века (Александра Бенуа). Я читал и писал комментарии. Получилась особая книга комментариев, на одну из глав которой я выше, - для вас, надежда моя, - сослался в связи с Крамским. В конце этой книги комментариев я сделал итоговую таблицу об искомых мною картинах (с противоречиями в тексте). Ни один из трёх Маковских (из вышеупомянутого перечня Толстого) в эту таблицу не попал, Клевер – тоже. Шишкин, правда, попал. Но – в качестве реалиста. А я реализм понимаю как открытие в социуме того, что ещё никому не открылось. То есть это имеет отношение больше к социальному подсознательному, чем к индивидуальному. На индивидуальном (зрительском) уровне реализм есть нечто переходное между искусством и наукой (гуманитарной). Из-за этой межеумочности иные художники-максималисты его за искусство не принимают. А вот “Христос в пустыне” Крамского в эту таблицу попал (см. тут). – И, некоторым образом, таблица эта оказалось созвучна цитате из Толстого.

На этом отступление можно б и закончить, но…

Правильно ли я привязал свою таблицу к мнению Толстого?

Пока я книгу комментариев писал, ко мне пришла упоминавшаяся идея-фикс (я её повторю иначе): может быть подсознательного происхождения и тот или иной образ, а не только то, что порождает противоречивость “текста”. Мой текст о Крамском как раз и акцентировал подсознательность происхождения образа благого сверхбудущего в изображении сверхдали. На него, наверно, и среагировал Толстой.

У меня появилось даже соображение, почему именно на образ среагировал Толстой, а не на противоречие между: 1) тупиковостью ситуации с жалким положением народа и после отмены крепостничества (образом чего является потерянность Христа, смотрящего на два метра перед собой) и 2) доступностью взгляду зрителя бесконечных далей. Толстой потому же и Шекспира не принимал, что тот писал противоречиями. Зато Толстой был автором теории заражения в психологии искусства. – Родящийся в подсознании образ сильнее, наверно, заражает, чем образ, родившийся в сознании.

Эту мысль (что за заразительность далей) подтверждают и слова Толстого, что написаны дальше процитированного Лисинкером:

"Видели ли вы картину Ярошенко — арестанты смотрят из-за решетки тюремного вагона на голубей? Какая чудная вещь! И как она говорит вашему сердцу! Вам жалко этих бедняков, лишенных людьми по недоразумению света, воли, воздуха, и этого ребенка, запертого в вонючий вагон. Вы отходите от картины растроганный, с убеждением, что не надо лишать человека благ, данных ему богом... Вот как должен действовать на вас художник”.

А это ведь у Ярошенко если не изопублицистика (то есть не искусство), то прикладное искусство (приложено к заранее известной идее, идее несчастности народа, освобождённого и от крепостничества, и от земли). Сердцу врагов Путина, наверно, тоже истошность криков: “Богородица, Путина прогони!” - была по сердцу и заражала их энергией стоять в протестных пикетах возле суда, где судили исполнительниц крика. (Я даже подумываю насчёт рождённости в подсознании такого элемента, как кричать в самом неподходящем месте для такого крика… Если б это было непринуждающим актом, - кричать среди пришедших молиться – это акт, принуждающий их слушать, - я б, пожалуй, признал бы искусством этот крик в храме.) А Толстой, пока он сам не творил, - а эта беседа в 1890-м с Жиркевичем творчеством не была, - очень даже ценил прикладное искусство, ибо то гораздо заразительнее неприкладного (вы ещё помните, что Толстой автор теории заразительности):

"Ну, марш воинственный сыграют, солдаты пройдут под марш, и музыка дошла; сыграли плясовую, я проплясал, музыка дошла; ну, пропели мессу, я причастился, тоже музыка дошла, а то только раздражение, а того, что надо делать в этом раздражении, – нет” (http://modernlib.ru/books/vigotskiy_lev/psihologiya_iskusstva/read/).

Это написано тоже в 1890-м.

Или (в 1897-м):

"Как только зрители, слушатели заражаются тем же чувством, которое испытывал сочинитель, это и есть искусство” (http://www.rvb.ru/tolstoy/01text/vol_15/01text/0327.htm).

Он тогда был толстовец. Идеалом его было бесчувствие. Вот и интересно было ему испытывать своё сокровенное очень действенными средствами: взволнуется он или не взволнуется. Вот и объединил в похвале и околоискусство, “Всюду жизнь” Ярошенко, и настоящее искусство, “Христос в пустыне” Крамского. Так те хоть и разными идеалами были порождены, зато похожими, коллективистскими и жалеющими несчастный народ.

В мире ж полсвета плачет, а полсвета скачет. Так если зачинатель движения передвижников Крамской и яркий представитель этого движения Ярошенко жалели плачущую половину света, то, поверьте, один из Маковских, радовавшийся за скачущую половину света, делал это так проникновенно, что приобрёл мировую известность, не чета ему были Крамской и Ярошенко. – Чего ж Толстой его не похвалил? – Наверно, на него сильнее действовала жалость, чем радость.

Но. Что можно Юпитеру, то нельзя быкам.

С 80-х годов (после поражения народничества) у художников и их публики стало не модно жалеть несчастный народ, стало модно передвижников шпынять. Толстой, да, мог себе позволить плыть против течения и превозносить передвижников-страдателей. Но он – Юпитер. А Ахматова? – Она, конечно, плыла по модному течению:

"Меня маленькую водили в Эрмитаж и в Русский музей, который тогда был совсем молодой. Мы жили в Царском, мама возила меня из Царского. Чего я терпеть не могла, так это выставок передвижников” (http://thelib.ru/books/anna_ahmatova/moy_muzh_gumilev_otec_gumileva-read-2.html).

Начавшаяся с царствования Александра III эра индивидуализма в искусстве для Ахматовой продлилась на всю её жизнь (из-за чего её и не любила советская власть, любившая передвижников).

“А как же Лисинкер, - спросил бы меня “надежда моя”, особый читатель, - пукнул в приличном обществе?” - “Так если б общество было приличным, - ответил бы я ему, - вы ж видите: его никто и не поймал на ляпе”.

Итак, я предположил, что рождённый в подсознании образ (у Крамского) действеннее для Толстого образа, рождённого сознательно (у Маковского: красавицами – счастье жизни).

Хилое предположение? – Не ахти сильное. Но лучше оно, чем ляп.

4 сентября 2015 г.

25.08.2015
07:59

И я против.

10.08.2015
09:46

Тыняновская заноза.