Признаюсь, я даже немного струсил. Романические мечты мои показались мне вдруг чрезвычайно странными, даже как будто и глупыми, как только я въехал в Степанчиково. Это было часов около пяти пополудни. Дорога шла мимо барского сада. Снова, после долгих лет разлуки, я увидел этот огромный сад, в котором мелькнуло несколько счастливых дней моего детства и который много раз потом снился мне во сне, в дортуарах школ, хлопотавших о моем образовании. Я выскочил из повозки и пошел прямо через сад к барскому дому. Мне очень хотелось явиться втихомолку, разузнать, выспросить и прежде всего наговориться с дядей. Так и случилось. Пройдя аллею столетних лип, я ступил на террасу, с которой стеклянною дверью прямо входили во внутренние комнаты. Эта терраса была окружена клумбами цветов и заставлена горшками дорогих растений. Здесь я встретил одного из туземцев, старого Гаврилу, бывшего когда-то моим дядькой, а теперь почетного камердинера дядюшки. Старик был в очках и держал в руке тетрадку, которую читал с необыкновенным вниманием. Мы виделись с ним два года назад, в Петербурге, куда он приезжал вместе с дядей, а потому он тотчас же теперь узнал меня. С радостными слезами бросился он целовать мои руки, причем очки слетели с его носа на пол. Такая привязанность старика меня очень тронула. Но, взволнованный недавним разговором с господином Бахчеевым, я прежде всего обратил внимание на подозрительную тетрадку, бывшую в руках у Гаврилы.

≈ Что это, Гаврила, неужели и тебя начали учить по-французски? ≈ спросил я старика.

≈ Учат, батюшка, на старости лет, как скворца, ≈ печально отвечал Гаврила.

≈ Сам Фома учит?

≈ Он, батюшка. Умнеющий, должно быть, человек.

≈ Нечего сказать, умник! По разговорам учит?

≈ По китрадке, батюшка.

≈ Это что в руках у тебя? А! французские слова русскими буквами ≈ ухитрился! Такому болвану, дураку набитому, в руки даетесь ≈ не стыдно ли, Гаврила? ≈ вскричал я, в один миг забыв все великодушные мои предположения о Фоме Фомиче, за которые мне еще так недавно досталось от господина Бахчеева.

≈ Где же, батюшка, ≈ отвечал старик, ≈ где же он дурак, коли уж господами нашими так заправляет?

≈ Гм! Может быть, ты и прав, Гаврила, ≈ пробормотал я, приостановленный этим замечанием. ≈ Веди же меня к дядюшке!

≈ Сокол ты мой! да я не могу на глаза показаться, не смею. Я уж и его стал бояться. Вот здесь и сижу, горе мычу, да за клумбы сигаю, когда он проходить изволит.

≈ Да чего же ты боишься?

≈ Давеча уроку не знал; Фома Фомич на коленки ставил, а я и не стал. Стар я стал, батюшка, Сергей Александрыч, чтоб надо мной такие шутки шутить! Барин осерчать изволил, зачем Фому Фомича не послушался. ╚Он, говорит, старый ты хрыч, о твоем же образовании заботится, произношению тебя хочет учить╩. Вот и хожу, твержу вокабул. Обещал Фома Фомич к вечеру опять экзаментик сделать.

Мне показалось, что тут было что-то неясное. С этим французским языком была какая-нибудь история, подумал я, которую старик не может мне объяснить.

≈ Один вопрос, Гаврила: каков он собой? видный, высокого роста?

≈ Фома-то Фомич? Нет, батюшка, плюгавенький такой человечек.

≈ Гм! Подожди, Гаврила; вс╦ это еще, может быть, уладится; даже непременно, обещаю тебе, уладится! Но... где же дядюшка?

≈ А за конюшнями мужичков принимает. С Капитоновки старики с поклоном пришли. Прослышали, что их Фоме Фомичу записывают. Отмолиться хотят.

≈ Да зачем же за конюшнями?

≈ Опасается, батюшка...

Действительно, я нашел дядю за конюшнями. Там, на площадке, он стоял перед группой крестьян, которые кланялись и о чем-то усердно просили. Дядя что-то с жаром им толковал. Я подошел и окликнул его. Он обернулся, и мы бросились друг другу в объятия.

Он чрезвычайно мне обрадовался; радость его доходила до восторга. Он обнимал меня, сжимал мои руки... Точно ему возвратили его родного сына, избавленного от какой-нибудь смертельной опасности. Точно как будто я своим приездом избавил и его самого от какой-то смертельной опасности и привез с собою разрешение всех его недоразумений, счастье и радость на всю жизнь ему и всем, кого он любит. Дядя не согласился бы быть счастливым один. После первых порывов восторга он вдруг так захлопотал, что наконец совершенно сбился и спутался. Он закидывал меня расспросами, хотел немедленно вести меня к своему семейству. Мы было и пошли, но дядя воротился, пожелав представить меня сначала капитоновским мужикам. Потом, помню, он вдруг заговорил, неизвестно по какому поводу, о каком-то господине Коровкине, необыкновенном человеке, которого он встретил три дня назад где-то на большой дороге и которого ждал теперь к себе в гости с крайним нетерпением. Потом он бросил и Коровкина и заговорил о чем-то другом. Я с наслаждением смотрел на него. Отвечая на торопливые его расспросы, я сказал, что желал бы не вступать в службу, а продолжать заниматься науками. Как только дело дошло до наук, дядя вдруг насупил брови и сделал необыкновенно важное лицо. Узнав, что в последнее время я занимался минералогией, он поднял голову и с гордостью осмотрелся кругом, как будто он сам, один, без всякой посторонней помощи, открыл и написал всю минералогию. Я уже сказал, что перед словом ╚наука╩ он благоговел самым бескорыстнейшим образом, тем более бескорыстным, что сам решительно ничего не знал.

≈ Эх, брат, есть же на свете люди, что всю подноготную знают! ≈ говорил он мне однажды с сверкающими от восторга глазами. ≈ Сидишь между ними, слушаешь и ведь сам знаешь, что ничего не понимаешь, а все как-то сердцу любо. А отчего? А оттого, что тут польза, тут ум, тут всеобщее счастье! Это-то я понимаю. Вот я теперь по чугунке поеду, а Илюшка мой, может, и по воздуху полетит... Ну, да наконец, и торговля, промышленность ≈ эти, так сказать, струи... то есть я хочу сказать, что как ни верти, а полезно... Ведь полезно ≈ не правда ли?

Но обратимся к нашей встрече.

≈ Вот подожди, друг мой, подожди, ≈ начал он, потирая руки и скороговоркою, ≈ увидишь человека! Человек редкий, я тебе скажу, человек ученый, человек науки; останется в столетии. А ведь хорошо словечко: ╚Останется в столетии╩? Это мне Фома объяснил... Подожди, я тебя познакомлю.

≈ Это вы про Фому Фомича, дядюшка?

≈ Нет, нет, друг мой! Это я теперь про Коровкина. То есть и Фома тоже, и он... Но это я про Коровкина теперь говорил, ≈ прибавил он, неизвестно отчего покраснев и как будто смешавшись, как только речь зашла про Фому.

≈ Какими же он науками занимается, дядюшка?

≈ Науками, братец, науками, вообще науками! Я вот только не могу сказать, какими именно, а только знаю, что науками. Как про железные дороги говорит! И знаешь, ≈ прибавил дядя полушепотом, многозначительно прищуривая правый глаз, ≈ немного, эдак, вольных идей! Я заметил, особенно когда про семейное счастье заговорил... Вот жаль, что я сам мало понял (времени не было), а то бы рассказал тебе вс╦ как по нитке. И, вдобавок, благороднейших свойств человек! Я его пригласил к себе погостить. С часу на час ожидаю.

Между тем мужики глядели на меня, раскрыв рты и выпуча глаза, как на чудо.

≈ Послушайте, дядюшка, ≈ прервал я его, ≈ я, кажется, помешал мужичкам. Они, верно, за надобностью. О чем они? Я, признаюсь, подозреваю кой-что и очень бы рад их послушать...

Дядя вдруг захлопотал и заторопился.

≈ Ах, да! я и забыл! да вот видишь... что с ними делать? Выдумали, ≈ и желал бы я знать, кто первый у них это выдумал, ≈ выдумали, что я отдаю их, всю Капитоновку, ≈ ты помнишь Капитоновку? еще мы туда с покойной Катей все по вечерам гулять ездили, ≈ всю Капитоновку, целых шестьдесят восемь душ, Фоме Фомичу! ╚Ну, не хотим идти от тебя, да и только!╩

≈ Так это неправда, дядюшка? вы не отдаете ему Капитоновки? ≈ вскричал я почти в восторге.

≈ И не думал; в голове не было! А ты от кого слышал? Раз как-то с языка сорвалось, вот и пошло гулять мое слово. И отчего им Фома так не мил? Вот подожди, Сергей, я тебя познакомлю, ≈ прибавил он, робко взглянув на меня, как будто уже предчувствуя и во мне врага Фоме Фомичу. ≈ Это, брат, такой человек...

≈ Не хотим, опричь тебя, никого не хотим! ≈ завопили вдруг мужики целым хором. ≈ Вы отцы, а мы ваши дети!

≈ Послушайте, дядюшка, ≈ отвечал я, ≈ Фому Фомича я еще не видал, но... видите ли... я кое-что слышал. Признаюсь вам, что я встретил сегодня господина Бахчеева. Впрочем, у меня на этот счет покамест своя идея. Во всяком случае, дядюшка, отпустите-ка вы мужичков, а мы с вами поговорим одни, без свидетелей. Я, признаюсь, затем и приехал...

≈ Именно, именно, ≈ подхватил дядя, ≈ именно! мужичков отпустим, а потом и поговорим, знаешь, эдак, приятельски, дружески, основательно! Ну, ≈ продолжал он скороговоркой, обращаясь к мужикам, ≈ теперь ступайте, друзья мои. И вперед ко мне, всегда ко мне, когда нужно; так-таки прямо ко мне и иди во всякое время.

≈ Батюшка ты наш! Вы отцы, мы ваши дети! Не давай в обиду Фоме Фомичу! Вся бедность просит! ≈ закричали еще раз мужики.

≈ Вот дураки-то! да не отдам я вас, говорят!

≈ А то заучит он нас совсем, батюшка! Здешних, слышь совсем заучил.

≈ Так неужели он и вас по-французски учит? ≈ вскричал я почти в испуге.

≈ Нет, батюшка, покамест еще миловал бог! ≈ отвечал один из мужиков, вероятно большой говорун, рыжий, с огромной плешью на затылке и с длинной, жиденькой клинообразной бородкой, которая так и ходила вся, когда он говорил, точно она была живая сама по себе. ≈ Нет, сударь, покамест еще миловал бог.

≈ Да чему ж он вас учит?

≈ А учит он, ваша милость, так, что по-нашему выходит золотой ящик купи да медный грош положи.

≈ То есть как это медный грош?

≈ Сережа! ты в заблуждении; это клевета! ≈ вскричал дядя, покраснев и ужасно сконфузившись. ≈ Это они, дураки, не поняли, что он им говорил! Он только так... какой тут медный грош!.. А тебе нечего про вс╦ поминать, горло драть, ≈ продолжал дядя, с укоризною обращаясь к мужику, ≈ тебе же, дураку, добра пожелали, а ты не понимаешь да и кричишь!

≈ Помилуйте, дядюшка, а французский-то язык?

≈ Это он для произношения, Сережа, единственно для произношения, ≈ проговорил дядя каким-то просительным голосом. ≈ Он это сам говорил, что для произношения... Притом же тут случилась одна особенная история ≈ ты ее не знаешь, а потому и не можешь судить. Надо, братец, прежде вникнуть, а уж потом обвинять... Обвинять-то легко!

≈ Да вы-то чего! ≈ закричал я, в запальчивости снова обращаясь к мужикам. ≈ Вы бы ему так вс╦ прямо и высказали. Дескать, эдак нельзя, Фома Фомич, а вот оно как! Ведь есть же у вас язык?

≈ Где та мышь, чтоб коту звонок привесила, батюшка? ╚Я, говорит, тебя, мужика сиволапого, чистоте и порядку учу. Отчего у тебя рубаха нечиста?╩ Да в поту живет, оттого и нечистая! Не каждый день переменять. С чистоты не воскреснешь, с погани не треснешь.

≈ А вот анамедни на гумно пришел, ≈ заговорил другой мужик, с виду рослый и сухощавый, весь в заплатах, в самых худеньких лаптишках, и, по-видимому, один из тех, которые вечно чем-нибудь недовольны и всегда держат в запасе какое-нибудь ядовитое, отравленное слово. До сих нор он хоронился за спинами других мужиков, слушал в мрачном безмолвии и вс╦ время не сгонял с лица какой-то двусмысленной, горько-лукавой усмешки. ≈ На гумно пришел: ╚Знаете ли вы, говорит, сколько до солнца верст?╩ А кто его знает? Наука эта не нашинская, а барская. ╚Нет, говорит, ты дурак, пехтерь, пользы своей не знаешь; а я, говорит, астролом! Я все божии планиды узнал╩.

≈ Ну, а сказал тебе, сколько до солнца верст? ≈ вмешался дядя, вдруг оживляясь и весело мне подмигивая, как бы говоря: ╚Вот посмотри-ка, что будет!╩

≈ Да, сказал сколько-то много, ≈ нехотя отвечал мужик, не ожидавший такого вопроса.

≈ Ну, а сколько сказал, сколько именно?

≈ Да вашей милости лучше известно, а мы люди темные.

≈ Да я-то, брат, знаю, а ты помнишь ли?

≈ Да сколько-то сот али тысяч, говорил, будет. Что-то много сказал. На трех возах не вывезешь.

≈ То-то, помни, братец! А ты думал, небось, с версту будет, рукой достать? Нет, брат, земля ≈ это, видишь, как шар круглый, ≈ понимаешь?.. ≈ продолжал дядя, очертив руками в воздухе подобие шара.

Мужик горько улыбнулся.

≈ Да, как шар! Она так на воздухе и держится сама собой и кругом солнца ходит. А солнце-то на месте стоит; тебе только кажется, что оно ходит. Вот она штука какая! А открыл это вс╦ капитан Кук, мореход... А черт его знает, кто и открыл, ≈ прибавил он полушепотом, обращаясь ко мне. ≈ Сам-то я, брат, ничего не знаю... А ты знаешь, сколько до солнца-то?

≈ Знаю, дядюшка, ≈ отвечал я, с удивлением смотря на всю эту сцену, ≈ только вот что я думаю: конечно, необразованность есть то же неряшество; но, с другой стороны... учить крестьян астрономии...

≈ Именно, именно, именно неряшество! ≈ подхватил дядя в восторге от моего выражения, которое показалось ему чрезвычайно удачным. ≈ Благородная мысль! Именно неряшество! Я это всегда говорил... то есть я этого никогда не говорил, но я чувствовал. Слышите, ≈ закричал он мужикам, ≈ необразованность это то же неряшество, такая же грязь! Вот оттого вас Фома и хотел научить. Он вас добру хотел научить ≈ это ничего. Это, брат, уж вс╦ равно, тоже служба, всякого чина стоит. Вот оно дело какое, наука-то! Ну, хорошо, хорошо, друзья мои! Ступайте с богом, а я рад, рад... будьте покойны, я вас не оставлю.

≈ Защити, отец родной!

≈ Вели свет видеть, батюшка!

И мужики повалились в ноги.

≈ Ну, ну, это вздор! Богу да царю кланяйтесь, а не мне... Ну, ступайте, ведите себя хорошо, заслужите ласку... ну и там вс╦... Знаешь, ≈ сказал он, вдруг обращаясь ко мне, только что ушли мужики, и как-то сияя от радости, ≈ любит мужичок доброе слово, да и подарочек не повредит. Подарю-ка я им что-нибудь, ≈ а? как ты думаешь? Для твоего приезда... Подарить или нет?

≈ Да вы, дядюшка, какой-то Фрол Силин, благодетельный человек, как я погляжу.

≈ Ну, нельзя же, братец, нельзя: это ничего. Я им давно хотел подарить, ≈ прибавил он, как бы извиняясь. ≈ А что тебе смешно, что я мужиков наукам учил? Нет, брат, это я так, это я от радости, что тебя увидел, Сережа. Просто-запросто хотел, чтоб и он, мужик, узнал, сколько до солнца, да рот разинул. Весело, брат, смотреть, когда он рот разинет... как-то эдак радуешься за него. Только знаешь, друг мой, не говори там в гостиной, что я с мужиками здесь объяснялся. Я нарочно их за конюшнями принял, чтоб не видно было. Оно, брат, как-то нельзя было там: щекотливое дело; да и сами они потихоньку пришли. Я ведь это для них больше и сделал...

≈ Ну вот, дядюшка, я и приехал! ≈ начал я, переменяя разговор и желая добраться поскорее до главного дела. ≈ Признаюсь вам, письмо ваше меня так удивило, что я...

≈ Друг мой, ни слова об этом! ≈ перебил дядя, как будто в испуге и даже понизив голос, ≈ после, после это вс╦ объяснится. Я, может быть, и виноват перед тобою и даже, может быть, очень виноват, но...

≈ Передо мной виноваты, дядюшка?

≈ После, после, мой друг, после! вс╦ это объяснится. Да какой же ты стал молодец! Милый ты мой! Л как же я тебя ждал! Хотел излить, так сказать... ты ученый, ты один у меня... ты и Коровкин. Надобно заметить тебе, что на тебя здесь все сердятся. Смотри же, будь осторожнее, не оплошай!

≈ На меня? ≈ спросил я, в удивлении смотря на дядю, не понимая, чем я мог рассердить людей, тогда еще мне совсем незнакомых. ≈ На меня?

≈ На тебя, братец. Что ж делать! Фома Фомич немножко... ну уж и маменька, вслед за ним. Вообще будь осторожен, почтителен, не противоречь, а главное, почтителен...

≈ Это перед Фомой-то Фомичом, дядюшка?

≈ Что ж делать, друг мой! ведь я его не защищаю. Действительно он, может быть, человек с недостатками, и даже теперь, в эту самую минуту... Ах, брат Сережа, как это вс╦ меня беспокоит! И как бы это вс╦ могло уладиться, как бы мы все могли быть довольны и счастливы!.. Но, впрочем, кто ж без недостатков? Ведь не золотые ж и мы?

≈ Помилуйте, дядюшка! рассмотрите, что он делает...

≈ Эх, брат! вс╦ это только дрязги и больше ничего! вот, например, я тебе расскажу: теперь он сердится на меня, и за что, как ты думаешь?.. Впрочем, может быть, я и сам виноват. Лучше я тебе потом расскажу...

≈ Впрочем, знаете, дядюшка, у меня на этот счет выработалась своя особая идея, ≈ перебил я, торопясь высказать мою идею. Да мы и оба как-то торопились. ≈ Во-первых, он был шутом: это его огорчило, сразило, оскорбило его идеал; и вот вышла натура озлобленная, болезненная, мстящая, так сказать, всему человечеству... Но если примирить его с человеком, если возвратить его самому себе...

≈ Именно, именно! ≈ вскричал дядя в восторге, ≈ именно так! Благороднейшая мысль! И даже стыдно, неблагородно было бы нам осуждать его! Именно!.. Ах, друг мой, ты меня понимаешь; ты мне отраду привез! Только бы там-то уладилось! Знаешь, я туда теперь и явиться боюсь. Вот ты приехал, и мне непременно достанется!

≈ Дядюшка, если так... ≈ начал было я, смутясь от такого признания.

≈ Ни-ни-ни! ни за что в свете! ≈ закричал он, схватив меня за руки. ≈ Ты мой гость, и я так хочу! Вс╦ это чрезвычайно меня удивляло.

≈ Дядюшка, скажите мне сейчас же, ≈ начал я настойчиво, ≈ для чего вы меня звали? чего от меня надеетесь и, главное, в чем передо мной виноваты?

≈ Друг мой, и не спрашивай! после, после! вс╦ это после объяснится! Я, может быть, и во многом виноват, но я хотел поступить как честный человек, и... и... и ты на ней женишься! Ты женишься, если только есть в тебе хоть капля благородства! ≈ прибавил он, весь покраснев от какого-то внезапного чувства, восторженно и крепко сжимая мою руку. ≈ Но довольно, ни слова больше! Вс╦ сам скоро узнаешь. От тебя же будет зависеть... Главное, чтоб ты теперь там понравился, произвел впечатление. Главное, не сконфузься.

≈ Но послушайте, дядюшка, кто ж у вас там? Я, признаюсь, так мало бывал в обществе, что...

≈ Что, немножко трусишь? ≈ прервал дядя с улыбкою. ≈ Э, ничего! все свои, ободрись! главное, ободрись, не бойся! Я вс╦ как-то боюсь за тебя. Кто там у нас, спрашиваешь? Да кто ж у нас... Во-первых, мамаша, ≈ начал он торопливо. ≈ Ты помнишь мамашу или не помнишь? Добрейшая, благороднейшая старушка; без претензий ≈ это можно сказать; старого покроя немножко, да это и лучше. Ну, знаешь, иногда такие фантазии, скажет эдак как-то; на меня теперь сердится, да я сам виноват... знаю, что виноват! Ну, наконец, она ведь что называется grande dame, генеральша... превосходнейший человек был ее муж: во-первых, генерал, человек образованнейший, состояния не оставил, но зато весь был изранен; словом ≈ стяжал уважение! Потом девица Перепелицына. Ну эта... не знаю... в последнее время она как-то того... характер такой... А, впрочем, нельзя же всех и осуждать... Ну, да бог с ней... Ты не думай, что она приживалка какая-нибудь. Она, брат, сама подполковничья дочь. Наперсница маменьки, друг! Потом, брат, сестрица Прасковья Ильинична. Ну, про эту нечего много говорить: простая, добрая; хлопотунья немного, но зато сердце какое! ≈ ты, главное, на сердце смотри ≈ пожилая девушка, но, знаешь, этот чудак Бахчеев, кажется, куры строит, хочет присвататься. Ты, однако, молчи; чур: секрет! Ну, кто же еще из наших? про детей не говорю: сам увидишь. Илюшка завтра именинник... Да бишь! чуть не забыл: гостит у нас, видишь ли, уже целый месяц, Иван Иваныч Мизинчиков, тебе будет троюродный брат, кажется; да, именно троюродный! он недавно в отставку вышел из гусаров, поручиком; человек еще молодой. Благороднейшая душа! но, знаешь, так промотался, что уж я и не знаю, где он успел так промотаться. Впрочем, у него ничего почти и не было; но все-таки промотался, наделал долгов... Теперь гостит у меня. Я его до этих пор и не знал совсем; сам приехал, отрекомендовался. Милый, добрый, смирный, почтительный. Слыхал ли от него здесь кто и слово? вс╦ молчит. Фома, в насмешку, прозвал его ╚молчаливый незнакомец╩ ≈ ничего: не сердится. Фома доволен; говорит про Ивана, что он недалек. Впрочем, Иван ему ни в чем не противоречит и во всем поддакивает. Гм! Забитый он такой... Ну, да бог с ним! сам увидишь. Есть городские гости: Павел Семеныч Обноскин с матерью; молодой человек, но высочайшего ума человек; что-то зрелое, знаешь, незыблемое... Я вот только не умею выразиться; и, вдобавок, превосходной нравственности; строгая мораль! Ну, и наконец, гостит у нас, видишь ли, одна Татьяна Ивановна, пожалуй, еще будет нам дальняя родственница ≈ ты ее не знаешь, ≈ девица, немолодая ≈ в этом можно признаться, но... с приятностями девица; богата, братец, так, что два Степанчикова купит; недавно получила, а до тех пор горе мыкала. Ты, брат Сережа, пожалуйста, остерегись: она такая болезненная... знаешь, что-то фантасмагорическое в характере. Ну, ты благороден, поймешь, испытала, знаешь, несчастья! Вдвое надо быть осторожнее с человеком, испытавшим несчастья! Ты, впрочем, не подумай чего-нибудь. Конечно, есть слабости: так иногда заторопится, скоро скажет, не то слово скажет, которое нужно, то есть не лжет, ты не думай... вс╦ это, брат, так сказать, от чистого, от благородного сердца выходит, то есть если даже и солжет что-нибудь, то единственно, так сказать, чрез излишнее благородство души ≈ понимаешь?

Мне показалось, что дядя ужасно сконфузился. ≈ Послушайте, дядюшка, ≈ сказал я, ≈ я вас так люблю... простите откровенный вопрос: женитесь вы на ком-нибудь здесь или нет?

≈ Да ты от кого слышал? ≈ отвечал он, покраснев, как ребенок. ≈ Вот видишь, друг мой, я тебе вс╦ расскажу: во-первых, я не женюсь. Маменька, отчасти сестрица и, главное, Фома Фомич, которого маменька обожает, ≈ и за дело, за дело: он много для нее сделал, ≈ все они хотят, чтоб я женился на этой самой Татьяне Ивановне, из благоразумия, то есть для всего семейства. Конечно, мне же добра желают ≈ я ведь это понимаю; но я ни за что не женюсь ≈ я уж дал себе такое слово. Несмотря на то, я как-то не умел отвечать: ни да, ни нет не сказал. Это уж, брат, со мной всегда так случается. Они и подумали, что я соглашаюсь, и непременно хотят, чтоб завтра, для семейного праздника, я объяснился... и потому завтра такие хлопоты, что я даже не знаю, что предпринять! К тому же Фома Фомич, неизвестно почему, на меня рассердился; маменька тоже. Я, брат, признаюсь тебе, только ждал тебя да Коровкина... хотел излить, так сказать...

≈ Да чем же тут поможет Коровкин, дядюшка?

≈ Поможет, друг мой, поможет, ≈ это, брат, уж такой человек; одно слово: человек науки! Я на него как на каменную гору надеюсь: побеждающий человек! Про семейное счастье как говорит! Я, признаюсь, и на тебя тоже надеялся; думал: ты их урезонишь. Сам рассуди: ну, положим, я виноват, действительно виноват ≈ я понимаю вс╦ это; я не бесчувственный. Ну, да вс╦ же меня можно простить когда-нибудь! Тогда бы мы вот как зажили!.. Эх, брат, как выросла моя Сашурка, хоть сейчас к венцу! Илюшка мой какой стал! завтра именинник. За Сашурку-то я боюсь ≈ вот что!..

≈ Дядюшка! где мой чемодан? Я переоденусь и мигом явлюсь, а там...

≈ В мезонине, друг мой, в мезонине. Я уж так заране велел, чтоб тебя, как приедешь, прямо вели в мезонин, чтоб никто не видал. Именно, именно переоденься! Это хорошо, прекрасно, прекрасно! А я покамест там всех понемногу приготовлю. Ну, и с богом! Знаешь, брат, надо хитрить. Поневоле Талейраном сделаешься. Ну, да ничего! Там теперь они чай пьют. У нас рано чай пьют. Фома Фомич любит пить сейчас как проснется; оно, знаешь, и лучше... Ну, так я пойду, а ты уж поскорей за мной, не оставляй меня одного: неловко, брат, как-то мне одному-то... Да! постой! вот еще к тебе просьба: не кричи на меня там, как давеча здесь кричал, ≈ а? разве уж потом, если захочешь что заметить, так, наедине, здесь и заметишь; а до тех пор как-нибудь скрепись, подожди! Я, видишь ли, там уж и так накутил. Они сердятся...

≈ Послушайте, дядюшка, из всего, что я слышал и видел, мне кажется, что вы...

≈ Тюфяк, что ли? да уж ты договаривай! ≈ перебил он меня совсем неожиданно. ≈ Что ж, брат, делать! Я уж и сам это знаю. Ну, так ты придешь? Как можно скорее приходи, пожалуйста!

Взойдя наверх, я поспешно открыл чемодан, помня приказание дяди сойти вниз как можно скорее. Одеваясь, я заметил, что еще почти ничего не узнал из тою, что хотел узнать, хотя и говорил с дядей целый час. Это меня поразило. Одно только было для меня несколько ясно: дядя вс╦ еще настойчиво хотел, чтоб я женился; следовательно, все противоположные слухи, именно, что дядя влюблен в ту же особу сам. ≈ неуместны. Помню, что я был в большой тревоге. Между прочим, мне пришло на мысль, что я приездом моим и молчанием перед дядей почти произнес обещание, дал слово, связал себя навеки. ╚Нетрудно, ≈ думал я, ≈ нетрудно сказать слово, которое свяжет потом навеки по рукам и по ногам. А я еще не видал и невесты!╩ И опять-таки: с чего эта вражда против меня целого семейства? Почему именно все они должны смотреть на мой приезд, как уверяет дядя, враждебно? И что за странную роль играет сам дядя здесь, в своем собственном доме? Отчего происходит его таинственность? отчего все эти испуги и муки? Признаюсь, что вс╦ это представилось мне вдруг чем-то совершенно бессмысленным; а романические и героические мечты мои совсем вылетели из головы при первом столкновении с действительностью. Теперь только, после разговора с дядей, мне вдруг представилась вся нескладность, вся эксцентричность его предложения, и я понял, что подобное предложение, и в таких обстоятельствах, способен был сделать один только дядя. Понял я также, что и сам я, прискакав сюда сломя голову, по первому его слову, в восторге от его предложения, очень походил на дурака. Я одевался поспешно, занятый тревожными моими сомнениями, так что и не заметил сначала прислуживавшего мне слугу.

≈ Аделаидина цвета изволите галстух надеть или этот, с мелкими клетками? ≈ спросил вдруг слуга, обращаясь ко мне с какою-то необыкновенною, приторною учтивостью.

Я взглянул на него, и оказалось, что он тоже достоин был любопытства. Это был еще молодой человек, для лакея одетый прекрасно, не хуже иного губернского франта. Коричневый фрак, белые брюки, палевый жилет, лакированные полусапожки и розовый галстучек подобраны были, очевидно, не без цели. Вс╦ это тотчас же должно было обратить внимание на деликатный вкус молодого щеголя. Цепочка к часам была выставлена напоказ непременно с тою же целью. Лицом он был бледен и даже зеленоват; нос имел большой, с горбинкой, тонкий, необыкновенно белый, как будто фарфоровый. Улыбка на тонких губах его выражала какую-то грусть и, однако ж, деликатную грусть. Глаза, большие, выпученные и как будто стеклянные, смотрели необыкновенно тупо, и, однако ж, все-таки просвечивалась в них деликатность. Тонкие, мягкие ушки были заложены, из деликатности, ватой. Длинные, белобрысые и жидкие волосы его были завиты в кудри и напомажены. Ручки его были беленькие, чистенькие, вымытые чуть ли не в розовой воде; пальцы оканчивались щеголеватыми, длиннейшими розовыми ногтями. Все это показывало баловня, франта и белоручку. Он шепелявил и премодно не выговаривал букву р, подымал и опускал глаза, вздыхал и нежничал до невероятности. От него пахло духами. Роста он был небольшого, дряблый и хилый, и на ходу как-то особенно приседал, вероятно, находя в этом самую высшую деликатность, ≈ словом, он весь был пропитан деликатностью, субтильностью и необыкновенным чувством собственного достоинства. Последнее обстоятельство, неизвестно почему, мне, сгоряча, не понравилось.

≈ Так этот галстух аделаидина цвета? ≈ спросил я, строго посмотрев на молодого лакея.

≈ Аделаидина-с, ≈ отвечал он с невозмутимою деликатностью.

≈ А аграфенина цвета нет?

≈ Нет-с. Такого и быть не может-с.

≈ Это почему?

≈ Неприличное имя Аграфена-с.

≈ Как неприличное? почему?

≈ Известно-с; Аделаида, по крайней мере, иностранное имя, облагороженное-с; а Аграфеной могут называть всякую последнюю бабу-с.

≈ Да ты с ума сошел или нет?

≈ Никак нет-с, я при своем уме-с. Вс╦ ≈ конечно, воля ваша обзывать меня всяческими словами; но разговором моим многие генералы и даже некоторые столичные графы оставались довольны-с.

≈ Да тебя как зовут?

≈ Видоплясов.

≈ А! так это ты Видоплясов?

≈ Точно так-с.

≈ Ну, подожди же, брат, я и с тобой познакомлюсь. ╚Однако здесь что-то похоже на бедлам╩, ≈ подумал я про себя, сходя вниз.

дальше...