Искания и размышления
06 августа 2007 года

Сознание

Сознание неразрывно связано с активным воображением. Если воображать, строить мысленные образы, представления, понятия вообще - это и есть по преимуществу работа ума, то сознание есть плод этой работы. Мы сознаем то, что мы воображаем. ОСОЗНАТЬ какой-либо аспект реальности означает ВООБРАЗИТЬ его. Выражаясь точнее, "осознать" значит отождествить имеющееся восприятие с каким-либо элементом своего воображения.

Сознание - это модель мира, созданная воображением человека. В это смысле воображение человека первично, а сознание - вторично.

Осознавая, ум человека активно овладевает реальностью, вбирает ее в пространство своего воображения. Неосознаваемое - это невоображаемое (или невообразимое). (Те философы, которые полагают, что "мир есть лишь мое воображение", де-факто отрицают существование реальности за пределами сознания. Данная философия неизбежно приводит к обожествлению бессознательного, но это особая тема.)

Обычно осознание связывают не с воображением, а с наименованием, с речью, со обозначением словом. "Чтобы осознать, надо назвать". В действительности, такой жесткой связи здесь нет. В принципе, осознание возможно и без использования речи. Сплошь и рядом мы сознаем вещи слишком сложные для того, чтобы можно было их описать словами. Но вот осознать то, чего нельзя даже и ВООБРАЗИТЬ - невозможно. Способность человека воображать, создавать образы, как зрительные и звуковые, так и тактильные, и абстрактные мысленные конструкции является более общим принципом функционирования нашей мысли, чем речь в собственном смысле этого слова. Слова языка - это тоже образы (звуковые или зрительные при письме), это частный случай образа вообще.

Осознавание - это деятельность ума. Осознать - значит опознать знакомый знак. Смысл знака (насколько я его осознал) - это действие, которое я совершаю, осознав этот знак. Осознание - это начало действия. Само действие может быть внешним или внутренним (совершающимся целиком в воображении), но оно начинается с осознания. Неосознанный знак воспринимается духом, но в ответ не совершается никакого действия - он просто пассивно запоминается.

Положим, я стреляю по движущейся мишени. Если я не имею понятия о том, какова мишень, если не имею хотя бы абстрактного образа, представления о предназначенной мне мишени, я то могу стрелять только бессознательно, наугад. Ожидая появления мишени, я автоматически сравниваю то, что вижу, с имеющимся у меня образом (с моим представлением о цели). Этот образ есть в моем воображении. Вот цель появляется. Я осознаю ее появление. Это значит, я ОТОЖДЕСТВЛЯЮ имеющийся в моем воображении образ с тем, что вижу в материальном мире. Само это отождествление есть КОНКРЕТИЗАЦИЯ образа. Я узнаю о моей мишени множество дотоле неизвестных деталей, например, траекторию ее полета.

Осознание - это отождествление и конкретизация образа. Но сам образ должен быть мне известен прежде, чем его прообраз будет мною осознан. Это значит, что источником, первоисточником сознания человека не является его чувственный опыт. Напротив, сам чувственный опыт может быть осознан человеком только в той мере, в какой человек сможет отождествить то, что он воспринимает чувствами, с тем, что предварительно уже имеется в его уме. Первоисточником сознания человека является не чувственный опыт, а как раз духовный опыт - опыт общения с иными духами (в частности, и с людьми). Чувственный опыт дает человеку только конкретизацию тех образов, которые человек предварительно получает через общение!

Общение ПРЕДШЕСТВУЕТ ОСОЗНАНИЮ чувственной реальности. Это кажется парадоксом, ведь мы интуитивно понимаем общение как уже сознательное действие: вначале надо осознать слова и жесты собеседника, понять их смысл, а потом уже использовать полученное знание в жизни. Но есть такой уровень общения, который не требует предварительного осознания: это непроизвольная имитация.

Имитативность свойственна и животным: все наблюдали стайное движение птиц в воздухе или рыб в воде. В некоторых случаях синхронность их поведения может объясняться влиянием на них одного и того же духа. На этом феномене в древности основывалось гадание по полету птиц. Наблюдая за кружением стаи, гадатель получал ответы от духа, использовавшего стаю как медиум для общения с гадателем. Это ничем принципиально не отличается от спиритизма или от собеседования Евы со змеем.

Но почему мы должны исключить возможность, что живому свойственна и естественная имитативность? Это кажется весьма вероятным.

Когда родители "беседуют" с новорожденным младенцем, ища улыбки в ответ на свою улыбку, они ищут именно общения. И почему надо думать, что в этом общении с самого начала задействована какая-то третья сторона? Можно ведь думать, что чисто животная, телесная имитация является естественным каналом для общения человека с человеком при посредстве тела. Например, известно, что для того, чтобы понять слова собеседника, надо вначале едва заметно, "свернуто" ПОВТОРИТЬ их. Причем это внутреннее повторение является НЕПРОИЗВОЛЬНОЙ естественной реакцией, совершающейся помимо сознания и порой вопреки (гномической) воле слушающего. Когда человек затыкает уши от неприятных слов, он защищается именно от этого непроизвольного повторения, он не желает повторять. Одним из самых эффективных методов "затыкания ушей" является одновременной говорение чего-то другого (перекричать собеседника). Здесь от непроизвольной имитативности защищаются заполнением того же канала другими словами: я не могу повторять твои слова в то время, как выкрикиваю свои. Эти примитивные механизмы прерывания общения показывают, насколько велика сила непроизвольной имитативности.

Психоаналитики, со своей стороны, должны подтвердить, что в бессознательных слоях психики человека огромную роль играет механизм бессознательного отождествления с собеседником (с отцом, с матерью). Именно через отождествление человек получает от своего собеседника принципиально новое знание, новые образы. А уже потом находит соответствие им в своем жизненном опыте (в памяти). Так человек учится осознавать.

При непосредственном контакте с духами человек просто принимает чужие мысли за свои. Помысл, пришедший в его сознание извне, усваивается человеком как его собственная мысль. Здесь действует принцип, очень похожий на имитативность, но уже без посредства телесных механизмов имитации.

Впрочем, нельзя исключить и той возможности, что всякая имитативность - это духовное явление, в том числе и у животных. Тогда окажется, что изрядная доля стайного поведения животных объясняется влиянием духов. Имитативность животных - это полтергейст. Это звучит крайне странно, но в принципе это вполне возможно. Но тогда окажется, что и в общении людей между собой (в том числе, ребенка с матерью) с самого начала участвуют некие "посредники" - а это вывод довольно неприятный. Тогда окажется, что если родители общаются с ребенком не в Святом Духе, то сразу непременно в духе льсти. Тогда окажется, что общение людей между собой в самой своей основе есть явление РЕЛИГИОЗНОЕ, то есть, связанное с высшими (во всяком случае, нечеловеческими) силами. Если у Адама и Евы это происходило в Духе Святом, то с началом грехопадения здесь приразился уже и дух льсти.

С другой стороны, если сторонний дух может вступать в общение с духом человека, вкладывая в него свои помыслы, то почему бы духу человека не вступать непосредственно (без посредства тела) в контакт с духом другого человека? Это частный случай более общей проблемы, заслуживающей особого внимания: о магических способностях людей. Церковь объясняет магию как контакт с демонами. Колдун действует не своей собственной силой, но силой падших духов (а их сила весьма велика, если их не связывает Благодать). Но ведь и сам колдун - это дух, облеченный в тело. Почему же ему самому не обладать некоторыми естественными духовными, магическими способностями? Это особая тема.

Общий ответ на поставленный вопрос заключается в том, что человек (если говорить о нем как о духе, а не как о животном) - это существо очень молодое; в духовном мире мы как дети в мире взрослых. Свое собственное духовное действие человек может совершить, только заручившись поддержкой и содействием иных, более древних и более мощных обитателей "духовного пространства".

Психология общения

Как уже сказано, в современной психологии отчетливо различаются два враждебных друг другу крыла. С одной стороны ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ объективная психология, пытающаяся отрицать духовную природу человека. Несмотря на свою почти очевидную бесперспективность, она живет и кормится материалистическими иллюзиями нашей эпохи. С другой стороны, существует и субъективная психология, живущая ПРАКТИКОЙ психотерапии.

Самое, на мой взгляд, интересное и перспективное направление современной субъективной психологии - это психология КОММУНИКАЦИИ, человеческого общения. Субъективные психологи побаиваются объективных, которые не скупятся на обвинения своих оппонентов в шарлатанстве. Будучи направлением субъективной психологии, представители этого лагеря стыдливо прикрываются наукообразными терминами "коммуникация", "обмен информацией" и проч. По сути же именно они исследуют самое главное и самое "ненаучное" в человеке - его ДУХОВНУЮ природу.

С точки зрения религиозной, наличие у человека именно ДУХА, нематериального феномена, самоочевидно, так как в материи нет (и в принципе не может быть) СВОБОДЫ и ОТВЕТСТВЕННОСТИ, там есть только детерминизм и стохастика. Если есть Бог, если есть Суд, то есть и дух, ответственный перед Богом за свой выбор. Выбор духа НЕ обусловлен его природой. Дух СВОБОДЕН выбирать, что решит, самовластно. В этом отношении он, будучи частью сотворенной Творцом природы, возвышается над природой, уподобляясь Самому Творцу природы. Дух не обусловлен природой, он неизбежно выпадает из цепи причин и следствий! Отрицая дух как феномен реальности, мы отрицаем и грех, и Суд, и добродетель, и Искупление, и Богообщение (да и вообще общение в человеческом смысле этого слова!).

Духовная природа человека по своему изначальному предназначению приспособлена ИМЕННО ДЛЯ ОБЩЕНИЯ, в первую очередь, для общения с Богом. Адам в раю был вначале один на один с Богом, не было даже и жены. И его духовная природа реализовывалась в общении с Богом. В раю, согласно "Точному изложению православной веры" Иоанна Дамаскина, не было животных (Книга 1, глава XI "О рае") - они обитали за пределами рая и могли входить туда лишь по особому Промыслу. Чтобы Адам нарек животным имена, Бог ПРИВЕЛ к Адаму животных. Но животные были по природе лишены способности общения, лишены свободного ДУХА. И тогда была создана Ева, подобно Адаму обладающая духовной природой, с которой Адам мог общаться.

Сегодняшний человек, потомок Адама, реализует и обнаруживает свою духовную природу преимущественно в общении с другими людьми. Известно, что одиночество, длительное отсутствие общения - это тяжелое испытание, приводящее к глубоким изменениям в психике обычного человека. Необходимым условием успешного ОТШЕЛЬНИЧЕСТВА или даже просто МОЛЧАЛЬНИЧЕСТВА является МОЛИТВЕННОЕ устроение души человека. Если человек не заполняет своей духовной жизни общением с Богом, то в изоляции от общения с другими людьми он непременно становится жертвой общения с бесами, нечеловеческими и невидимыми духами.

Но и в обычной повседневной жизни "нормального" падшего человека общение с падшими духами составляет значительную долю психической жизни. В основном именно бесы продуцируют помыслы (то, что "приходит в голову"), а собеседование с помыслами составляет ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ мыслительной деятельности обычного человека в те минуты, когда он не занят общением с другими людьми. Мы практически непрестанно "думаем", а это и есть собеседование с помыслами. Собственно, первой целью основного аскетического упражнения Православия - непрестанной молитвы - и является ПРЕКРАЩЕНИЕ процесса непрестанного общения с помыслами, а вернее сказать, с падшими духами, которым заполнена повседневная жизнь падшего человека.

Всякий вообще дух создан для общения; общения составляет основное содержание его естественной деятельности. Общение с Богом, с людьми, с падшими духами - вот "глобус" духовной жизни, вот перечень всего, что случается в жизни духа.

Неудивительно, что теория "коммуникации", теория человеческого общения, играет такую огромную роль в современной психотерапии. Общение людей между собой - единственная легко доступная "объективному" наблюдению часть духовной жизни. Общение человека с Богом или с бесами недоступно для других людей, оставаясь частью его субъективного мира, а значит, подпадает остракизму "объективной научной" психологии.

Заметим, что субъективная психология с этого и начиналась. Изучение помыслов - это основной профиль классического психоанализа, это главные ворота в бессознательное, открытые Фрейдом!

Но общение-то людей между собой является вполне "объективным", достойным внимания науки феноменом. И тут субъективная психология, невзирая на презрение объективной, получила ряд принципиально важных результатов!

Одно из самых важных и интересных открытий теории коммуникации - обусловленность нашего ВОСПРИЯТИЯ общением с другими людьми. Грубо говоря, мы видим только то, что научены видеть. То, что не укладывается в усвоенное нами мировоззрение, удивительным образом выпадает из восприятия! Конечно, речь тут идет именно о СОЗНАНИИ.

Помимо сознания, ТЕЛОМ человек воспринимает (и запоминает) абсолютно все, что с ним происходит. Используя специальные приемы, по-видимому, можно добиться воспоминания и осознания практически всего, что с нами когда-либо происходило чуть ли не с самого момента зачатия. Но вот ОСОЗНАНИЕ того, что с нами происходит в данный момент, у "нормального" человека СОЦИАЛЬНО ОБУСЛОВЛЕНО, то есть, ЕДВА ЛИ НЕ ЦЕЛИКОМ определяется общением с другими людьми (начиная с родителей и воспитателей в раннем младенчестве). Удивительно, но это факт.

Сознание - это функция духа. Что у животных нет собственного природного бессмертного духа - это учение христианской Церкви. Что у животных нет сознания в человеческом смысле - это общее учение всех направлений психологии. Что известное науке сознание человека во многом обусловлено СЛОВОМ (словом в широком смысле - текстом, знаком, символом, жестом) - это сегодня тоже вполне общепризнано. Чуть огрубляя, говорят, что осознать - значит назвать, обозначить.

Однако, сказать, что наше сознание ЦЕЛИКОМ определяется нашей коммуникацией, современным создателям теории коммуникации мешает научная честность. Потому что ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ коммуникация, общение людей между собой, все-таки не полностью определяет наше сознание. А это значит следующее.

Чтобы закруглить, логического завершить теорию коммуникации утверждением, что сознание ЦЕЛИКОМ определяется коммуникацией, НЕОБХОДИМО ввести в рассмотрение наряду с межчеловеческой коммуникацией также и НЕЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ коммуникацию, которая легко доступна и очевидна каждому человеку в субъективном опыте, хотя и остается за пределами научного материалистического наблюдения.

А именно. Если считать (по крайней мере некоторые) мои ПОМЫСЛЫ не продукцией моей собственной психики, а частью моей КОММУНИКАЦИИ, частью естественно присущего человеку ОБЩЕНИЯ, то можно утверждать, что СОЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕКА ПОЛНОСТЬЮ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ ЕГО КОММУНИКАЦИЕЙ. "Осознать" значит "истолковать".

Осознать ЧТО-ЛИБО значит понять ЭТО как знак, как сообщение, как часть ЧЬЕГО-ТО послания, адресованного тебе. Совершить сознательное действие непременно означает совершить ЖЕСТ, дать ЗНАК, произнести СЛОВО, которое по самой своей природе непременно "отзовется" чьим-либо словом, жестом, знаком. Даже о всяком праздном, незначащем слове дадим мы ответ в день Суда. По сути своей, всякий осознанный поступок - это элемент коммуникации, звено в мировой цепи общения. ПОСТУПОК - ЭТО ТОЖЕ СЛОВО.

Обучая ребенка в детстве говорить, мы обучаем его и думать, и сознательно действовать. Мы включаем его естественные впечатления от органов чувств и от состояния своего тела В ПРОЦЕСС КОММУНИКАЦИИ с нами. И этом-то мы и обуславливаем его сознание! Когда ребенок вырастает, он воспринимает ЗНАКОМЫЙ (с которым МЫ его ПОЗНАКОМИЛИ) предмет в свое сознание на правах ЗНАКА, имеющего ЗНАЧЕНИЕ. И относится к предмету как к знаку, и обращается с ним как со знаком, имеющим человеческое значение.

Это не означает, будто объективного мира за пределами знаков вовсе нет. Современные исследователи природы сознания, пораженные тем, насколько СУБЪЕКТИВНО наше восприятие мира, насколько оно зависит от работы воображения, часто обнаруживают склонность к солипсизму. Реального мира вообще нет, есть только МНЕНИЕ о мире. Конечно, это ошибка. Это - ложное обобщение, ложный вывод, противоречащий Священному Писанию: ведь вначале был создан мир, а потом уже человек! Но человек ОСОЗНАЕТ мир только как ЗНАК, набор знаков, некий сложный текст (я бы даже сказал, несколько злоупотребляя специальным термином, не "текст", а "текстуру"). Это не свойство мироздания, а свойство человеческого СОЗНАНИЯ, человеческой духовной природы. Животным это несвойственно.

Еще несколько лет назад, не будучи специалистом, было бы нелегко представить себе, что весь окружающий меня мир, насколько я его сознаю - это только ТЕКСТ, ОПИСАНИЕ реальности, а не сама реальность. Не сам мир является текстом, а мое представление о мире, мое восприятие мира - текст. Сегодня в это легче поверить, чем вчера. Сегодня мы видим на экране компьютера трехмерные виртуальные миры, настолько захватывающие сознание человека (особенно ребенка), что он на время забывает о реальности, живя в этом выдуманном мире. А ведь на самом деле любой виртуальный мир - это электронный ТЕКСТ, всего лишь цепочка нулей и единиц. Реальный мир - это не текст. Но наше сознание, наше видение мира - это текст. Просто обычно понятие "текст" не включает в себя сколько-нибудь существенного понятия о числе, о мере. Наше пространственное и временное восприятие в этом смысле более математично, чем гуманитарно. Но число - это тоже СЛОВО. И вектор - это слово, и трехмерная матрица вращения - слово. Все компьютерные типы данных - это лишь образ, имитация того, как мы сами воспринимаем мир.

Легко предвидеть, что скоро компьютеры научатся распознавать трехмерные объекты (например, узнавать хозяина в лицо). Главное, чтобы специалисты, занимающиеся этим вопросом, сообразили, что суть алгоритма такого распознания - это сравнение получаемой от реальности информации (например, оцифрованного изображения с нескольких планов) с трехмерной моделью реальности (виртуальным "сознанием") компьютера. И коррекция "сознания" в соответствии с "впечатлением". То есть, распознающая своего хозяина программа должна иметь свое "представление" о том, что вокруг нее. И постоянно уточнять это представление. От компьютерных 3-D игр, изображающих движущихся людей, до распознания самих людей компьютером - один шаг. (Если только он уже не сделан, пока пишется этот текст!)

Животное воспринимает мир иначе. В нашем, человеческом смысле слова оно вообще не воспринимает ничего, как не воспринимает реальности человек, находящийся в глубоком трансе (например, в гипнозе). У животного нет сознания, как и у человека, потерявшего сознание, но без нужды причинять животному боль все-таки небезразлично в нравственном плане, так как сами-то мы имеем сознание, и знаем, что такое боль. Страдающее животное не имеет сознания, но оно действительно страдает в сознании человека, оказавшегося свидетелем его страданий.

Сознание человека нематериально. Именно в сознании, сознательно мы ВЫБИРАЕМ - а в материи нет места выбору. Человеческое восприятие мира качественно отличается от восприятия животного тем, что мы живем одновременно в двух планах. Наше тело материально, сознание - нематериально. Наше сознание принадлежит иной реальности, духовной. Наше осознание материальной реальности есть проекция материального мира в духовный план бытия - один из возможных планов.

Ярче, отчетливее всего кардинальное отличие психики человека от психики животных проявляется в человеческой способности ВООБРАЖАТЬ. Именно в области воображения, фантазии, ярче всего проявляется СВОБОДА ВЫБОРА человека. В материальном плане бытия (в реальности материалиста) человек весьма ограничен в возможностях выбора. Нередко его "свобода воли" носит номинальный характер. Зато в воображении всякий человек может по своему произволу организовать любую фантазию.

Фантазирование невозможно свести к деятельности мозга. Более, чем где бы то ни было, в фантазии проявляется свобода человека - но вместе с тем и ответственность. Потому что святость человека есть святость его помышлений, а греховность человека - это греховность его помышлений. Что воображает человек, тем и живет его дух! Мы верим, что Бог будет судить помышления человеческие. Только Бог ведает все тайные помышления человека, только Бог и может судить их. И только зная тайные помышления человека, можно судить его слова и поступки. Слова и поступки, в которых материально проявляется свободная воля человека, жизнь его духа, есть только вершина айсберга его помышлений. Духовная жизнь человека - это его помышления.

Более того, наше восприятие окружающего нас мира - это только часть, и даже не основная часть нашего сознания. Если внимательно всмотреться в содержание сознания обычного человека, то станет очевидно, что наибольшее внимание человек уделяет вовсе не тому, что он реально ВОСПРИНИМАЕТ через телесные органы чувств! Более того, как раз реальному-то восприятию реального мира нормальный человек уделяет сравнительно небольшое внимание!

Это утверждение кажется парадоксальным только до тех пор, пока человек не осознает, что реальное восприятие материального мира - это только НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ ВРЕМЕНИ, здесь и сейчас. Животное живет именно здесь и сейчас. А человек постоянно погружен в прошлое и будущее, в воспоминание и воображение! Но ведь будущего еще нет, прошлого уже нет. Наша способность вызывать прошлое в своем воображении - память - это совершенно особый феномен, присущий только человеку.

Воспоминание - это частный случай воображения. Человек видит знакомую комнату и одновременно вызывает в своем воображении воспоминание о том, как эта комната выглядела вчера. Он живет сразу в двух планах: в реальности настоящего и в воображении прошлого. Видя своим умом одновременно то и другое, он может, например, осознать, что изменилось в знакомой обстановке, а что осталось прежним. Его уму предстоят одновременно две комнаты - вчерашняя и сегодняшняя, и он может переводить свое внимание произвольно с одного на другое, сопоставляя и анализируя.

Такого не бывает у животного. Попадая в знакомую обстановку, животное ничего не припоминает и не сравнивает, оно использует опыт прошлого более простым способом: отождествляет настоящее с прошлым и действует по аналогии. Прошлый опыт обогащает восприятие животного "предвидением" будущего (по аналогии), но одновременно и обедняет это восприятие (ограничивая его этой аналогией). Способность человека сравнивать и анализировать дает ему колоссальное превосходство. Но эта способность основана именно на воображении!

Реакция животного, как ни крути, есть следствие прошлого. Реакция человека свободна, непредсказуема именно потому, что она не есть следствие прошлого, но следствие работы его воображения. Сознательному поступку всегда предшествует мысленный "проект" поступка, основанный как на свободном комбинировании элементов воспоминаний, так и на "свежих" помыслах, приходящих извне. Свободно комбинируя эти элементы, человек способен придумывать и то, чего никогда не видел. Свободная воля человека неразрывна с его воображением.

Потому-то в нашем сознании настоящий момент - единственное, что мы РЕАЛЬНО воспринимаем в материи! - играет сравнительно скромную роль. А наше представление о прошлом целиком зависит от наших концепций. Личная история человека не менее идеологизирована, чем общественная. Пожалуй, она даже более субъективна! Все-таки, изучая история прошлых поколений, мы, хотя и не являясь свидетелями прошлого, все же имеем возможность ознакомиться с разными свидетельствами и толковании происшедших событий. В том же, что касается собственного прошлого, человек сплошь и рядом кажется единственным достойным доверия свидетелем!

Человек вспоминает только те факты, которые укладывается в его личную "официальную версию" прошлого. А настоящее он осмысливает исходя из прошлого и из планов на будущее. Сами же эти планы - что уж несомненно - есть только работа воображения, по крайней мере, до тех пор, пока не будет предпринята попытка их реализации.

Итак, большая часть содержания нашего сознания - это работа воображения (в частности, воспоминания прошлого опыта). Непосредственное восприятие материального мира играет тут сравнительно скромную роль. И само это восприятие (осознание), естественно, в большой степени обусловлено этой колоссальной работой воображения.

Но мы находим у Святых Отцов учение о том, что область нашего воображения только отчасти принадлежит нам самим! Приходящие нам в голову образы, помимо опыта прошлого, имеют и другой источник: они посылаются нам другими духами. Собственно, все, что человек воображает ("представляет") составляется из трех компонент: память прошлого, приходящие извне помыслы и собственное воображение.

Только собственное воображение человека находится целиком в его власти, целиком зависит от его гномической свободной воли. В сфере собственного воображении человек почти всемогущ, тут область его свободы - что очень быстро открывают для себя дети, охотно предаваясь мечтаниям.

Но здесь человеческий дух тесно соприкасается, волей-неволей с действием иных духов. Некоторые образы приходят на ум навязчиво, против воли человека. Область воображения оказывается тоже полем диалога, общения с кем-то.

Огромную роль в человеческой культуре и психике играют образы и знаки. Мы окружены ими со всех сторон. Фильмы, книги, музыка, картины, даже просто узоры - все это дает много пищи воображению. Нарисованное и увиденное на экране играет в жизни человека не меньшую роль, чем виденное в реальном опыте прошлого. Особенно это касается современного человека.

Животные не воспринимают образов как таковых. Можно "обмануть" животное, создав у него иллюзию (например, при помощи огородного пугала). Но только человек может видеть, например, изображение несущегося на него поезда, воспринимая его именно как ОБРАЗ, а не как материальный объект. Образ - это не иллюзия, но это и не реальность в материалистическом смысле. ОБРАЗ - это ДУХОВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. У животного нет образов, как нет и духа.

Духовная жизнь человека определяется тем, какими образами он живет. Как сказал Иоанн Дамаскин, "Покажи мне изображения, которые ты почитаешь, и я скажу, во что ты веришь". Конечно, речь идет не только о зрительных образах, но и о знаках, о музыке - о СЛОВЕ в самом широком смысле.

Человек изначально создан для общения с Богом (а потом - и для общения с другими людьми и духами). И его дух - орган этого общения - воспринимает даже и само мироздание только как знак, как часть собственной коммуникации. Будучи лишен впечатлений (в камере), но не лишен общения, он сохраняет нормальное сознание. Будучи лишен общения, но не лишен впечатлений (на необитаемом острове и без молитвы), он утрачивает нормальное сознание, предаваясь общению с демонами. А область общения с демонами - это именно область воображения.

Но и вообще общение в человеческом смысле слова - это область воображения. Общаясь с людьми (через посредство слов, знаков и образов), мы получаем львиную долю наших знаний о мире. Картина художника, фильм режиссера - это тоже слово, текст. И мимика, и интонация, и жест.

В психотерапии есть целое направление, где пытаются "очистить" восприятие человеком материального мира от искажений, обусловленных словами и воображением. Это гештальт-терапия, созданная Фредериком Перлзом. Там используются специальные приемы, чтобы заставить человека пережить ЗДЕСЬ-И-СЕЙЧАС, непосредственно осознать все, что воспринимает тело. В некоторых случаях эта техника помогает человеку освободиться от привычных иллюзий восприятия, взглянуть на мир иными глазами. Но если рассматривать эту технику как завершенную религиозно-философскую систему, в пределе она ведет человека не к очищению сознания, а к трансу, к бессознательности. Сознание, освобожденное от воображения, оказывается пустым! Это хороший результат в рамках философии самого Перлза - философия материалиста, закономерно перешедшего к дзен-буддизму.

Но это отрицательный результат с точки зрения христианства, так как тут с грязной водой выплескивают и ребенка.

Сознание обусловлено общением и оно является органом общения. Помимо общения сознания нет. Изначальное предназначение сознания - общение с Богом. Таков вывод из современной теории коммуникации, скорректированной в свете христианского Откровения. Естественно, вне общения с Богом человек рано или поздно приходит к идее бессмысленности и бесполезности всякого сознания. Это закономерно, потому что вне общения с Богом сознание иллюзорно.

Существуют самые разнообразные (нехристианские!) мистические практики "измененного сознания". Многие из них имеют своим последним пределом "полное очищение" сознания. Это не означает ничего другого как полное опустошение или, выражаясь иначе, полную утрату сознания. Существенным моментом ВСЕХ этих практик является "остановка внутреннего монолога" (точнее, внутреннего диалога, собеседования с помыслами). Будучи выключено из процесса коммуникации, сознание исчезает, дух коллапсирует.

Это очень интересный феномен, находящийся в центре самого напряженного внимания, в самой сердцевине религиозно-мистических исканий человечества (в язычестве). Там это интерпретируется как "просветление", постижение человеком полной и окончательной истины. Что удивительно - при полном исчезновении сознания! - тело достигшего этой цели человека продолжает жить и действовать. Такова особенность природы человека, двойственность его бытия. Мы ЖИВЕМ как биологические ОБЪЕКТЫ (тела), и вместе с тем мы ОСОЗНАЕМ нашу жизнь как духовные СУБЪЕКТЫ. Но вне общения с иными субъектами исчезаю и я сам как субъект. Если при смерти тела дух продолжает жить, то и тело может продолжать жить после духовной смерти человека. И это тело является для последователей и учеников источником уникальных "откровений", оно открывает им путь, следуя которому они могут достичь такого же "блаженства".

Но мы верим, что тело не может быть источником никаких откровений. Если возможно общение - значит, есть субъект общения, есть ДУХ, живущий в теле человека, достигшего "просветления". Но это уже иной, нечеловеческий дух.

С "просветленным" можно разговаривать, общаться, потому что этот иной дух имеет сознание, является личностью. Дух - это субъект и орган общения. Вне общения его нет.

Естественный детский анимизм, отношение ко всем тварям как к одухотворенным существам, объясняется именно этим свойством духа. Для ребенка любое существо или даже любой движущийся объект - это прежде всего собеседник. То же самое свойство психики обнаруживает и взрослый автолюбитель, полушуточно-полусерьезно переругивающийся со своей капризной техникой. На самом деле то, что мы относимся к природным явлениям и к животным как к объектам, находящимся вне нашей коммуникации - это огромное завоевание европейской цивилизации! Это вовсе не самоочевидный факт, а плод высокой культуры. Но культура, которая принесла этот плод, имеет христианские корни! И отказ от христианства неизбежно повлечет возрождение анимизма!

АНИМИЗМ - совершенно закономерный исход для падшего человека. В рамках христианского мировоззрения это почти самоочевидно. Вне общения с Богом мы непременно оказываемся в общении с бесами. А для этого общения одинаково удобны все (неосвященные Богом) предметы, животные, растения, и даже другие люди (раппорт).

Зачем человеку сознание?

В XX веке психологами было осознано важное свойство человеческой психики. Сознательный поступок человека НИКОГДА не бывает непосредственной реакцией человека на реальные обстоятельства его жизни; сознательный поступок - это реакция человека на тот ОБРАЗ реальности, который сложился у данного человека под влиянием обстоятельств его жизни. То, что мы сознаем как реальность - это не сама реальность, но только интерпретация, модель реальности. Честь осознания этого факта принадлежит именно субъективному крылу психологии.

Осознать что-либо из происходящего в реальности - значит спроектировать это во внутреннее пространство своих представлений, ВООБРАЗИТЬ это. Жизнь нашего ума, наша сознательная жизнь, все-таки целиком протекает в нашем внутреннем гномическом мире. Те аспекты реальности, которые не находят своего отражения в "виртуальном мире" моих представлений, просто не существуют для меня. Ребенок с самого начала своего бытия имеет дух, а значит, и какие-то представления (скажем так, архетипические). Но проходит много времени, прежде чем он овладевает искусством осознавать то, что воспринимают его органы чувств. Искусство осознания - это искусство толкования. ОСОЗНАТЬ происходящее - это значит как-то ИСТОЛКОВАТЬ его!

И это истолкование реальности очень часто имеет к самой реальности весьма отдаленное отношение. Оказалось, в частности, что самый дешевый и эффективный способ управления человеком - это манипуляция его сознанием. Для того, чтобы привести в движение или остановить движение огромных масс людей, совершенно необязательно изыскивать реальные причины или поводы для этого. Достаточно создать у этих масс впечатление, что эти причины существует. Технологии манипуляции сознанием человека - это, без преувеличения, главная и наиболее оплачиваемая отрасль современной нехристианской психологии.

Было открыто, что между реальностью и моим осознанием реальности стоит некий невидимый, но вполне реальный барьер моей ИНТЕРПРЕТАЦИИ, дающий кому-то в руки возможность манипулировать моим сознанием. СОЗНАНИЕМ все мы живем в мире наших представлений, а не в материальном мире. И наши поступки формируются в этой "виртуальной реальности" нашего сознания. А значит, чтобы добиться от людей нужного образа действий, достаточно создать у них определенное впечатление - а для этого достаточно бывает порой одних только СЛОВ, тем более, если слова подкрепить искусно разработанными образами. Все программы новостей - это не столько органы распространения информации, сколько инструменты манипуляции сознанием, ИНТЕРПРЕТАЦИИ действительности!

Это неудобное и опасное свойство человеческой психики могло бы показаться какой-то "недоработкой проекта", если бы мы не знали его изначального смысла. (Увы, "проект" испорчен грехом, и нелегко усмотреть в этом искаженном образе изначальный замысел.)

Какой же смысл в том, что осознанные поступки человека являются нашей реакцией не на саму реальность, а на ее интерпретацию? Чтобы ответить на это, надо вспомнить о Христе.

Ведь поступки Иисуса Христа НЕ ОБУСЛОВЛЕНЫ обстоятельствами Его жизни, Его личным опытом или человеческим расчетом. Он ничего не творит Сам от Себя, по Своему человеческому рассуждению Все. Его поступки всегда обусловлены Откровением Бога. Это же можно сказать и о всяком из святых в той мере, в какой он "пришел в меру возраста Христова".

Свойство или способность человека реагировать не на сотворенную Богом реальность, а на нечто совсем Иное, на действие Самого Бога, - это не "недоработка проекта", а ценнейшее свойство, отличающее нас от животных.

Животное непосредственно реагирует на информацию, поступающую в его нервную систему от окружающей среды. Это избавляет животное от целого ряда специфических опасностей и психических заболеваний, которыми страдают люди. Это по-своему хорошо. Но ведь информация, получаемая животным, может быть неполной или обманчивой. Тем более, животному неведомо будущее. В конечном, итоге, именно люди манипулируют (не сознанием, конечно) поведением животных, управляя ими по своему усмотрению.

Наше сознание, наличие у нас внутреннего пространства представлений и действующей в нем гномической воли, наша способность разумного, свободного выбора - это, вообще-то, большое благо.

Человек тоже способен к животному, бессознательному реагированию. И часто в критических обстоятельствах, требующих немедленного ответа, именно спонтанная реакция помимо сознания спасает человека (хотя порой и губит, как она губит порой и животное).

Но человек, в отличие от животного, способен приписывать получаемой им информации ЗНАЧЕНИЕ, воспринимать ее как ЗНАК. Все, происходящее в действительности, для нас - лишь знак чего-то иного. Знак (как таковой, как знак!) существует только в моем представлений. Знак (обозначение) может быть изображен в действительности, например, на дисплее компьютера. Но знак становится знаком, только если он имеет значение; знак - это единство значения и обозначения. А значение существует ТОЛЬКО в моем представлении. ОСОЗНАТЬ что-либо как знак и означает ИСТОЛКОВАТЬ, приписать какое-либо значение. К сожалению, слишком часто приписываемое знаку значение является ЛОЖНЫМ. И это, конечно, беда.

Животные ничего не осознают в том смысле, что никакого значения (смысла) ничему не приписывают, но реагируют просто, исходя из прошлого опыта, по аналогии. Человек может (например, с помощью дрессировки) обучить животное реагировать на свой человеческий знак. Но животное не приписывает этому знаку никакого значения, оно просто связывает его с последующим наказанием или поощрением. Животное не знает никаких знаков, но только ПРИЗНАКИ. Наш знак (команда) является для животного только признаком нашей последующей реакции (наказания или поощрения).

(Старинный анекдот. Одна обезьяна объясняет другой: рефлекс - это когда после звонка люди дают нам бананы.)

Известно специфическое свойство человеческих знаков, отличающее их от всего, что мы знаем о психике животных. Более того, феномен ЗНАКА - это нечто невозможное, абсурдное, ПАТОЛОГИЧЕСКОЕ в психике животного. А именно, человеческий знак и его значение (смысл) НЕ СВЯЗАНЫ между собой причинно-следственной связью. Между словом "человек" и самим человеком нет и не может быть такой связи, иначе слово "человек" было бы уже не знаком, а признаком человека. Но ведь реагирует человек именно на ЗНАЧЕНИЕ, на смысл знака! Казалось бы, это абсурдное, вредное свойство психики - сталкиваясь с чем-либо (со знаком), реагировать при этом на нечто совершенно иное (на значение)! Именно здесь-то и коренятся все возможности манипуляции человеческим сознанием!

Но вот, Откровение Бога дает нам возможность понять самый глубокий, основной смысл этой человеческой "странности". Оказывается, изначально эта способность человека (сознание) была предназначена для общения с Богом! Уподобляясь Христу, человек начинает действовать не в соответствии с обстоятельствами жизни, а в соответствии с ИСТИННЫМ СМЫСЛОМ этих обстоятельств. В общении с Богом ему открывается верное толкование каждой вещи, ее ЛОГОС, ее роль в Божественном Промысле. Человек постигает, что Сам Бог делает с этой вещью, и тогда сам он, подобно Христу, "делает то же".

Но Божественное действие НЕ ВЫТЕКАЕТ из природы вещей. Бог не "реагирует" на вещи, но Сам творит их и использует их по Своему усмотрению. В этом смысле вещи действительно являются только ЗНАКАМИ своих логосов. Здесь-то разгадка безразличия Промысла по отношению к тому, что попускается Богом, в частности, к нашему гномическому выбору! Если бы Промысел был ни к чему не безразличен, никому никогда ничего бы не попускал, то каждая вещь была бы взаимно однозначно связана со своим Смыслом (Логосом). А это значило бы, что Бог ПОЛНОСТЬЮ выразил Себя в Своем творении. Но Бог невыразим (до конца - невыразим). У каждой вещи есть Логос, ее истинное ЗНАЧЕНИЕ, но это значение не связано с вещью взаимно-однозначной связью, и это значение не может быть понято и усмотрено через изучение природы вещей, так же как и обычный смысл обычного знака не может быть выведен из самого знака, разве только есть включающая его система уже истолкованных знаков или, лучше, возможность напрямую спросить у того, кто ОБОЗНАЧИЛ.

Господь Иисус Христос поступает с каждой вещью в соответствии со Своим Промыслом о ней. И возможность человека действовать в соответствии с этим Промыслом, а не в соответствии с природой вещи - это великое благо! Действуя в соответствии с Промыслом, человек действует сообразно будущему этой вещи, а не настоящему или прошлому. ПРИРОДА вещи целиком определяется ее прошлым и настоящим, СМЫСЛ же вещи определяется ее будущим.

Таково изначальное предназначение СОЗНАНИЯ человека, в отличие от бессознательного, спонтанного реагирования животных. Сознание человека дает ему (потенциально) огромное преимущество перед животным, если только это сознание используется по назначению. Изначальный смысл сознания - это сознание Божественного смысла вещей.

Но, к сожалению, сознание падшего человека наполнено чем-то весьма далеким от Логосов вещей! И это понятно. Смысл вещи невозможно познать исходя из самой вещи! Потому что знак и значение не связаны причинно-следственной связью. Смысл вещи открывается только В БУДУЩЕМ, с течением времени. А в настоящем можно узнать этот смысл только у Того, Кто ведает будущее. Отпав от общения с Богом, мы сами приписываем вещам иные смыслы, либо условно-социальные, либо хуже того, демонические. Что удивительного, если сознание человека превращается в барьер между ним и реальностью, превращается в инструмент манипуляции его поведением!

Принципиальный подход к проблеме манипуляции сознанием заключается в том, что сознание человека должно быть просвещено постижением Божественных логосов. Пока это не произойдет, человек не гарантирован от манипуляции сознанием. Свято место пусто не бывает.

Влияние духа на материю

Каждый человек - это дух, обладающий телом. Мы можем влиять на окружающий на материальный мир при помощи тела. Но можно поставить вопрос так: а каким, собственно, образом, дух человека, будучи сам нематериальным, управляет этим материальным телом?

Если весь фокус свободы выбора находится в духе, внутренне не подчиненном законам природы материального мира, то ведь наблюдаем-то мы проявления этой человеческой свободы как раз через проявления влияния духа на тело. Пусть эти проявления весьма ограничены физикой материального мироздания; пусть львиная доля свободы нашего духа приходится на мир нашего воображения - если бы мы, будучи существами духовными, не могли оказывать влияния на наше собственное тело, эта наша свобода была бы только воображаемой, она бы не проявлялась, была бы ненаблюдаемой на уровне материи - а она наблюдаема!

Человек настолько привык пользоваться своим телом, что ему нелегко даже и понять такую постановку вопроса: как же, ведь это МОЕ тело; вполне естественно и понятно, что я могу им двигать по своему произволу. Но ведь мое тело - это лишь часть природы, органически принадлежащая материи - миру несвободы, миру законов и предопределения этими законами. Мое вторжение в этот мир законов со своей личной свободой - это вообще-то СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ явление (с точки зрения физики), если только у меня и правда есть свобода, если только мои поступки в материальном мире не предопределены материальными же законами, как нас учит современная материалистическая психология. Но, как уже говорилось, если мои поступки предопределены, то христианство мертво. А если христианство живо, то поступки человека не предопределены, человек свободен, будь эта свобода хоть трижды сверхъестественна! Свобода выбора есть, хотя она и не вписывается в "законы природы".

Наша способность вторгаться со своей свободой в подчиненную строгим законам материальную природу сверхъестественна по понятиям материального мира, сверхъестественна с точки зрения естественных наук. Но она настолько естественна для нас самих, что мы даже не осознаем всей нетривиальности этого феномена, мы не понимаем, насколько удивительно повседневное, обыденное явление нашего ПРОИЗВОЛА здесь, в НЕПРОИЗВОЛЬНОЙ материи.

Свобода нашего воображения, нашей духовной жизни, относится к иному царству, к царству свободы, царству духов - но какое же право имеет эта свобода проявляться здесь, в твердом мире протонов, нейтронов и электронов?!

А если дух ИМЕЕТ ПРАВО вторгаться в материю, то почему это право ограничено только границами "моего" тела? Почему вообще именно это тело - мое, а другое тело - не мои? Почему нельзя, например, поменяться телами с товарищем? Эти вопросы вполне закономерны, законны, если только сознавать дух как нечто отдельное, независимое от материи, управляющееся не законами природы, а какими-то иными принципами.

И вот, в Евангелии мы действительно находим основания для нашего духовного "вторжения" в материальную природу (Мф. 17, 20)!

- Истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас.

Вера - это нечто, свойственное духу. И вот, оказывается, что если я ВЕРЮ во что-то, относящееся к сфере моего воображения, если ИМЕЮ ВЕРУ в реальность этого "хотя бы с горчичное зерно", то оно будет материализовано по вере моей!

Можно рассматривать влияние духа на мое собственное тело с точки зрения тела. Свобода моего выбор проявляется на уровне тела как доминантный "фокус внимания", сложной формы "пятно" возбуждения в коре моего головного мозга. Этот-то фокус возбуждения я более или менее произвольно, свободно перемещаю по коре моего мозга, произвольно переключая внимание с одного объекта на другой. Но как вообще возникает это возбуждение? Откуда берется энергия? Что заставляет нейроны возбуждаться? Если это возбуждение целиком объясняется естественными процессами в моей нервной системе, то никакой свободы у меня нет и быть не может. Если же есть у меня свобода, то это возбуждение, эта энергия возбуждения нервных клеток проявляется сверхъестественно, ИЗВНЕ. Я ВЕРЮ, что это МОЕ тело, что оно ПО ПРАВУ мне принадлежит. Верб в это без слов, естественно. Тело даровано мне Самим Богом, оно МОЕ. Здесь у любого человека есть вера с горчичное зерно!

Но очаги возбуждения в коре головного мозга человека могут создаваться и поддерживаться и иными духами. Невозможно сомневаться, что патологический очаг при эпилепсии поддерживается (а скорее всего и формируется) при активном участии бесов.

Такова же природа по крайней мере НЕКОТОРЫХ незатухающих очагов, которые накапливаются у нас на протяжении дня, а затем проявляются в сновидениях. Естественная, здоровая функция сновидения - торможение этих очагов. Во сне мы как бы получаем "духовный комментарий" к впечатлениям и заботам предыдущего дня. Но комментарий требуется только там, где есть недосказанность, где мысль повисла в воздухе.

Бесы отмечают моменты СИМВОЛИЧЕСКОГО в обыденной жизни человека (хотя бы и остающегося за порогом сознания), отмечают их для того, чтобы потом во сне прокомментировать их на своем языке. Их комментарий ложен, но он попускается Богом как отдаленный намек на истину. "Истинность" лжи в нашей жизни в том, что мы своими грехами, своим своеволием и самооправданием причастны лжи. Потому-то мы и видим сны.

Наши сны, конечно, лживы - нет в них истины (за редким-редким исключением). Наши лживые сны - это отражение нашей лживой духовной жизни. У святых сны не таковы. Нервное возбуждение во время наших сновидений имеет демонический источник.

При эпилепсии же этот очаг становится незатухающим и иногда (во время приступа) даже доминантным! Это очаг демонического контроля над ТЕЛОМ человека. В древности эпилепсия и толковалась как легкая форма беснования - совершенно правильное толкование. Другое дело, что у эпилепсии может быть и органическая предпосылка; что бес пользуется органическим нарушением, болезнью, для того, чтобы проявиться в теле человека. Но бывает ведь эпилепсия и без органических нарушений, вернее, где сами (функциональные) нарушения являются следствием психических процессов.

Создание очагов возбуждения в мозгу человека - это основной пример влияния духов на материю. Очевидно, нервная ткань особенно удобна для такого влияния, ПРЕДНАЗНАЧЕНА для этого. Но даже и такое влияние возможно только ПО ВЕРЕ. Надо иметь ПРАВО. А на языке духовной это означает, что надо ВЕРИТЬ, что имеешь право. Я верю, что тело - мое, что я имею над ним власть. Иное дело - бес. Чтобы создать очаг возбуждения в коре мозга человека, бес должен заручиться "содействием" человека - законного хозяина тела. Это делается через помыслы. Принимая бесовские мысли за свои, человек (бессознательно) отождествляется с бесом - а значит, начинает пользоваться его энергией. А бес начинает пользоваться его телом. Из древности это называется "одержимостью".

Основной, фундаментальный пример этого феномена, "нормальной" одержимости, свойственный всем (не достигшим святости) людям - это фрейдовское "сверх-я", что я пытаюсь доказать в другой главе (о "множественной личности").

Бесы активно пользуются таким способом влияния на материю - через посредство человека - хотя они имеют возможность влиять на материю и без посредства тела. Это имеет несколько причин.

Во-первых, среди всей материи наибольший интерес у них вызывают именно люди, как существа, от воли и выбора которых в большой мере зависят сроки Страшного Суда. Всякий праведник приближает Суд, всякий грех - отдаляет. Провоцируя нас на грехи, бесы продлевают свое относительно благополучное существование - увы, ценой нашего осуждения с ними в Вечности. Влиять же на человека, используя его собственное тело как инструмент влияния - это очень естественно и удобно.

Во-вторых, материальный мир как таковой был сотворен Богом для человека, и бесы имеют возможность как-то действовать здесь только постольку, поскольку находят какой-либо отклик своим действиям в сердцах людей. Мы здесь хозяева, а они - гости. С этим связана сама возможность какой бы то ни было магии! Манн получает от беса содействие в своих делах. А бесу-то это зачем? А бес получает ПРАВО вмешиваться в дела человеческие только постольку, поскольку находит человека, берущего на себя грех за такое вмешательство. Как США использовало, например, косовских албанцев для вмешательства в дела Сербии и тому подобное.

Теоретически, человек и сам может непосредственно (без помощи тела) влиять на материю. "Механизм" такого влиянии прост: надо просто ПОВЕРИТЬ, и будет тебе по вере твоей. Реально, однако, человек очень мало способен во что-то поверить (или, напротив, разувериться в чем-то) по своему произволу. Как правило, наша вера во что-либо - это результат сознательного или бессознательного СОГЛАШЕНИЯ с иными духами. Вера в человеке - это на 99% содействие нечеловеческой силы, Божественной или демонической. Сами по себе мы почти неспособны поверить в то, во что нам хотелось бы верить. Правда, в подавляющем большинстве случаев человек приписывает эти 99% себе самому, и остается в такой иллюзии до тех пор, пока она не будет опровергнута самой жизнью.

Печальная истина о человеке состоит в том, что в духовном мире он столь же ничтожен (как дух) сам по себе, сколь ничтожен (как тело) в мире материальном. Это проявляется прежде всего в том, как мало мы способны управлять своим воображением. Правда, чтобы осознать эту свою слабость, надо попытаться обратить свой ум туда, куда дьявол НЕ ЖЕЛАЕТ обращения. Пытаясь внимательно молиться, человек очень скоро начинает сознавать свое ничтожество и неспособность противостоять сторонним внушениям.

Но даже и здесь это осознание имеет свою постепенность. Ведь когда мы молимся, нам помогает Сам Бог - но помогает совершенно незаметно, нечувствительно для ума. Человек приписывает свою молитву себе самому, своему действию. Что это тоже не совсем СВОЕ, а Боже, это он начинает понимать только с годами. Но ведь ценность молитвы именно в том, что она не наша, а Божия! Если кто-то молится совершенно самостоятельно, своими силами, его молитва бесполезна: вся суть, вся ценность молитвенного делания в том, что это делание есть действие Благодати. Это постигается опытом.

И по мере этого постижения человек шаг за шагом постигает свое собственное ничтожество и бессилие как духовного существа. И вместе с тем постигает великую любовь Бога, покрывающего и охраняющего это ничтожное существо от кошмарных чудовищ, населяющих духовный мир (бесов). По словам Серафима Саровского, любой бес, даже слабейший из них, с легкостью мог бы уничтожить все человечество, если бы только Бог попустил. Самое печальное тут то, что падший человек привык пользоваться повседневной "заботой" и "помощью" этих чудовищ, привык жить и духовно "питаться" энергиями своих лютых врагов.

Не имея возможности погубить человека, имея лишь малые возможности вредить человеку, бесы, связанные со всех сторон силой Божией, вынуждены изо всех сил разыгрывать роль друзей и союзников, чтобы добиваться от людей права вмешиваться в их дела. И чем ближе к человеку помощь Божия, тем более осторожно, "бережно" должны "работать" с ним демоны, предлагая ему свою помощь под видом Божьей помощи. И мы подпадаем под это обольщение! Одна из главных задач христианской психологии - развенчивание подобных иллюзий. Падший человек должен осознавать, что львиная доля имеющихся у него возможностей имеет нечистое происхождение. И что подлинное обращение к Богу, подлинное упование на Бога означает непременно ОТКАЗ от этой львиной доли. Чтобы поистине приблизиться к Богу, человек должен познать свою немощь, которую тщательно скрывают от него заинтересованные во лжи силы.

Образ Бога

Бог непостижим, невообразим, невыразим в слове.

Справедливо указывают на то, что образ Бога, икона Бога - дело невозможное. Бога нельзя изобразить; образ Бога - дело невозможное. Но столь же верно и то, что Бога невозможно и НАЗВАТЬ. Никакое слово человеческого языка недостаточно для того, чтобы обозначить Того, Кто выше всякого слова и всякой мысли. Потому и говорить о Боге невозможно, и самое слово "Бог" должно быть признано чем-то невозможным, немыслимым. Да и всякая мысль о Боге - дело невозможное.

Последовательно двигаясь далее в этом направлении, надо признать справедливыми те религии, которые неразрывно связывают постижение Истины с утратой всякого слова и всякой мысли, с медитацией, с трансом! Поэтому Протестантизм (как и любая форма иконоборчества), должен быть признан просто недомыслием. История Христианства это и подтверждает. Исторически протестантизм со своим иконоборчеством довольно быстро (максимум за десяток поколений) подготавливает почву для атеизма, а атеизм (за три-четыре поколения) - для языческой мистики. Логика такого превращения глубоко понятна и обоснована. Если Бога нельзя обозначить зрительным образом (иконой), то почему же о Нем можно говорить и думать? Невозможно.

Православная Церковь указывает на ошибочность ВСЕЙ этой логики в самом начале, в самом первом пункте рассуждения. Верно, что Бог непостижим, невообразим, невыразим в слове. Но "что невозможно у человеков, то возможно у Бога". Человек не может ни вообразить Бога, ни сказать о Боге, ни помыслить о Боге. Это действительно верно, хотя мало кто это вполне осознает! Люди (а особенно верующие люди) привыкли говорить и думать о Боге и считают это делом естественным. Но на самом деле это совершенно невозможное дело, ведь речь идет о Том, Кто выше всякой возможности речи.

Человек не может помыслить о Том Самом Боге. Но для Бога-то нет ничего невозможного.

Мы не можем говорить и мыслить о Боге. Но если Богу угодно, Он МОЖЕТ дать нам мысль о Себе и слово о Себе. Более того, если мы говорим о Нем и мыслим о Нем, это означает одно из двух. Либо мы говорим не о Боге, о ком-то другом, и наша мысль ложна. Либо мы действительно говорим о Боге, и тогда де-факто совершается чудо, дело невозможное, немыслимое. Если я сейчас говорю о Том Самом Боге, это значит, что Сам Бог неощутимо, незаметно для меня самого, касается меня! Ведь если бы Он не захотел коснуться меня, я не смог бы ни говорить, ни думать о Нем, потому что Бог непостижим, невообразим, невыразим в слове.

Христиане всех вероисповеданий верят, что Бог изволил выразить Себя в Священном Писании. Библия - это чудо, это невозможное дело. Но если Бог действительно выразил Себя в слове, то что помешало бы Ему выразить Себя и в образе?! Ничто не может воспрепятствовать Богу. Вот православная вера и заключается в том, что Бог выразил Себя не только в слове Писания, не только в Богодухновенных текстах православных Богослужений, но и в иконе, и во всем укладе церковной жизни. Вся жизнь Церкви должна быть Иконой, Откровением Божества. Реально, церковный человек выполняет задачу своей жизни только в той мере, в какой он следует послушанию Божественной воле. Когда человек следует Божественной воле, тогда-то он и является в полном смысле Образом Бога.

В этом и смысл учения Православной Церкви о самой Церкви. Церковь является Откровением Бога. Быть человеком Церкви значит исполнять волю Бога. Каждый из нас принадлежит Церкви лишь в той мере, в какой он следует путем Послушания. Но каждый, кто в Церкви, в какой-то (хотя бы очень малой) мере следует этим Путем. Даже Иуда-предатель в какой-то мере следовал путем послушания до тех пор, пока не стал предателем. Кто совершенно чужд Послушания, тот вне Церкви. Церковь - это Послушание. Человек Иисус Христос - образец Послушания.

Образ Бога - это явление Самого Бога. Так является наш Бог. Без внешнего эффекта, без помпы. Каждый человек, у которого дома есть икона, да знает, что у него дома присутствует Сам Бог. Со всеми вытекающими последствиями.

Собственно Икона Бога, Икона совершенная и непревзойденная, есть Сам Иисус Христос. Он и есть Икона Бога. Но иконой Бога является и любой образ Христа, если только это образ Христа, если только этот образ действительно является образом именно Христа.

Бога нельзя изобразить. Никто не может изобразить Неизобразимого. Но Сам Неизобразимый изобразился, он стал Человеком. А человек имеет образ и может быть изображен. Икона Христа - это столь же невозможное, чудесное явление, как и Сам Христос. Как это Бог стал человеком?! После того, как мы поверили в ЭТО чудо, как после этого не верить, что возможно и изобразить Христа? Но изображение Христа есть такое же чудо, как и Сам Христос.

Протестанты, впрочем, изображают Христа - ведь они снимают фильмы, где Христа изображает актер. Они рисуют мультфильмы с участием Христа. Беда только в том, что создаваемые ими образы непохожи на тот Образ, который с благоговением хранит Православие. Православная Церковь ПОМНИТ Христа, она хранит Его образ в своем Предании. Мы знаем, каков Он был, мы его видели и видим в наших святых. Каждый святой - это образ Христа. И вот, Иисус из современных фильмов на Библейские темы - НЕ ПОХОЖ. Как не похожи и другие персонажи из этих фильмов на наши иконы тех святых, которых они пытаются изобразить. Не похожи. И это не удивительно.

Иметь образ Христа - значит иметь Благодать Христа. Потому что образ Христа - это дело невозможное, невозможное без содействия Самого Христа. Кто имеет неложный образ Христа - тот имеет Самого Христа. И как человек относится к Образу, так он относится к Изображенному.

Ведь и когда Бог ходил по земле, к нему относились по разному. Кто-то почитал Его, кто-то не обращал на него внимания. Кто-то бичевал Его, кто-то плевал на Него. Все это можно проделывать с Богом и сегодня. Все это сегодня и происходит. Что ты делаешь с Иконой, то ты делаешь с самим Изображенным на иконе. Единственное, что надо уточнить - что ОБРАЗ в собственном смысле - это не доска и не лист бумаги, а то, что изображено. Протирая икону от пыли, я протираю не Бога, а только икону. Но я касаюсь Его, когда протираю икону. Все, что касается его образа, касается Его Самого.

Но образ в собственном смысле слова находится только в человеческой душе, в духе, а еще точнее - в нашем ВООБРАЖЕНИИ. Вне воображения, в материальном мире, находятся вещества, краски, молекулы и атомы. Образ - только в воображении. Значит ли это, что благодать Иконы не на самой Иконе, а только в душе человека, созерцающего Икону?

Такое понимание дела противоречит и духу, и букве Православного учения. Нет, благодать Бога (то есть, сам Бог в Своем действии) присутствует в материальном мире объективно. Бог явился в мире и Своим явлением освятил мир. Благодать Бога объективно, независимо от моего воображения присутствует на иконе Бога (если только икона неложна). Именно отсюда, из соприкосновения с освященной материей, я и получаю Благодать. Бог объективно присутствует на Своей иконе.

Наибольшее значение для православной психологии имеет вера в то, что Бог объективно присутствует в Своем имени. Это неоспоримо, так как имя Бога есть основная Икона. Мы не могли бы ничего и узнать о Боге, если бы не было иконы. Потому что самое слово "Бог" - это икона Бога. И потому кто не почитает имени Бога, тот не почитает самого Бога. Не приемли всуе имени Господа, Бога Твоего.

Как человек относится к имени Бога, так он относится к Самому Богу.

Икона - это знак. Всякий образ - это знак в широком смысле этого слова. Знак - это слово. Но и целый сложный текст - это тоже слово (в широком смысле). Всякий образ - это целый текст. Художники хорошо понимают (или хотя бы чувствуют) это. Каждая деталь образа могла быть и немного иной. И в том, что она именно такая, а не другая, есть особый смысл! Этот смысл иногда осознается человеком, созерцающим образ, а иногда воспринимается духом человека помимо сознания.

Ложный образ Христа совсем не безобиден. Духовный смысл ложного образа - это смысл дьявольский. Лжехристос - это Антихрист. Всякий ложный образ Христа сознательно или бессознательно является образом дьявола, который принял облик Христа. Сатана может принимать образ Христа, но это - ложный образ.

Ложный образ отличается от истинного образа деталями. Потому-то каноническая, неложная икона Православия сравнительно скупа на детали. Иконописец должен сообщать о Христе только то, что истинно. Он не должен домысливать от себя, потому что Истина не вмещается в своеволие. Потому-то так трудна задача сделать ФИЛЬМ о Христе или о святом. Слишком много деталей надо продумать и привести в соответствие с Истиной, чтобы мог проявиться неложный Образ. Это - дело Благодати, очень ответственное дело.

Но и вовсе отрицать возможность фильма о Христе - это иконоборчество. Невозможно снять фильм о Христе, но невозможно и нарисовать Христа, невозможно и обозначить Христа словом или знаком. Это все - невозможно для человеков, но вполне возможно и даже очень просто у Бога.

Икона должна быть такой, чтобы православный человек мог поклониться иконе. Мы верим, что на неложной Иконе почивает благодать Изображенного. И поклоняемся этой Благодати, ибо (по учению Церкви) Благодать есть сам Бог в Своем действии. Если на иконе нет Благодати, то икона ложна, неугодна Богу. Если икона неложна, то на ней непременно почивает Благодать. Если на ней почивает Благодать, то ее НЕОБХОДИМО почитать и покланяться почивающей на ней Благодати, Которая есть Сам Бог в Своем действии (по-гречески, действие называется энергией; Благодать есть энергия Божества). Кто не почитает икону, тот не почитает Бога, присутствующего в Образе.

Святой человек - это живой образ Бога. И на нем почивает Благодать. И на его иконе (образе) почивает дарованная ему от Бога Благодать. Потому либо образ ложен, либо его необходимо почитать.

Образ Христа, не предназначенный для почитания - это соблазн. Детские картинки, как будто бы изображающие Христа, но не предназначенные для почитания - это соблазн, это ложная информация о Христе, которую ребенок впитывает бессознательно. Если образ неложен, его надлежит почитать. Если его не почитают, этим бессознательно учат ребенка не почитать самого Изображенного. Если же образ и не предназначен, и не приспособлен для почитания, то этот образ ложен.

Такие образы, получившие ныне широкое распространение, являются пока еще неосознанным, нераспознанным соблазном в Церкви Христовой. Они ведут свое происхождение от Западного Христианства. Западное Христианство НАЧАЛОСЬ с того, что они объявили, будто иконе Христа не следует кланяться. Это случилось в VII веке, в эпоху иконоборчества. Греки спорили о том, МОЖНО ли изображать Христа. В это время богословы Карла Великого постановили: изображать можно, но только не почитать! Отсюда идет история Западного Христианства. Католическая "икона" - это образ, не предназначенный для почитания. Так сказать, иллюстрация. Но иллюстрация Священного Писания сама священна, либо же она лжива. Отсюда идет их искусство. Вот из этого-то мутного источника и происходят картинки, которые незаметно отравляют души наших детей.

Если данный конкретный образ не является ложным, его следует почитать как Икону. Если он является ложным, его следует уничтожить как соблазн для "малых сих". Третьего не дано.

Критерий истины

Что является критерием истинности или лжи в мире воображения, в мире человеческого (и демонского) произвола?

Обыденный критерий истинности слов, образов и мыслей - это соответствие их реалиям материального мира. Это критерий, конечно, ошибочный. Согласно ему, ближе всего к Истине фотография и документальное кино, а вот видения библейских пророков - какая же в них Истина? К счастью, даже и материалист понимает, что все не так просто: сказка - ложь, да в ней намек. Сказка - ложь в материалистическом смысле; но суть дела определяется содержащимся в ней намеком: на что намекает сказка? Этот "намек" может быть и ложью, и истиной.

Христовы притчи - это не документальные повествования, но именно литературный вымысел. Их отличие от обычного литературного вымысла только в одном: Христос ничего не говорит Сам от Себя как человек. Все его слова принадлежат Отцу, они являются Откровением Истины. Значит, Истина может проявляться не только в виде материальной реальности, но и виде ВЫМЫСЛА, работы воображения. Вопрос только в том, кто является автором этого вымысла. Если Автором образа является Сам Бог, то образ этот не менее, а скорее более реален, чем материальная действительность, которая может быть и инструментом лжи.

Реальность нашей духовной жизни - это то, что мы воображаем (включая и те образы, которые принимаются нами извне). Воображение бывает активное и пассивное (ментальное восприятие, видение, сновидение). И в той, и в другой области воображения может быть истина, а может быть и ложь. Что же, если не материальный мир, может служить критерием истины и лжи в этом ментальном мире?

Ни что иное как Божественная воля и своеволие. То воображение, которое подчинено воле Всевышнего - это воображение истинное. То воображение, которое формируется по собственному почину и произволу созданных Богом духов (в том числе, и нас с вами) - это воображение ложное. Этот критерий простой, эффективный, но весьма жестокий. По этому критерию, большая часть того, что придумано людьми - это ложь! Очень небольшая часть человеческих творений является Божественным откровением. (Православная психология творчества - это отдельная и очень важная тема.)

Ангелы - это существа духовного мира, изначальное предназначение которых заключается в том, чтобы возвещать Божественную волю. По учению святого Дионисия Ареопагита, существует иерархия ангельских чинов, и высшие из Ангелов являются провозвестниками Божественной воли для низших. Это и есть подлинное Божественное творчество, подлинное вдохновение Духа святого: возвещать Божественную волю. Истинные понятия о Боге, любые слова и образы Истины почерпнуты нами из духовного мира. Но ведь сам духовный мир тварен, сотворен Богом!

Сам Бог - это не идея, не образ, не слово. Любое слово, образ, идея - тварны, как тварно вообще все, кроме только Самого Непостижимого Бога. И вот, любые истины о Боге (начиная с того, что Бог непостижим), обретающиеся в духовном мире, есть Откровения высших чинов низшим, а от низших ангелов - людям!

Бесы же - это ангелы, которые наполняют духовную реальность своими собственными вымыслами. Эти вымыслы ложны в самом высшем и точном смысле. Они ложны, так как исходят не от Бога. Дьявол - отец лжи. Сама по себе идея свободного, независимого от Бога творчества происходит от дьявола.

В ментальной, воображаемой реальности все ее содержание есть продукт творчества обитающих в ней духов, в том числе и нас с вами. Но самое это творчество бывает не только произвольным, но и подлинным, истинным. Истинным оно бывает в том случае, когда оно починено чину подлинной Иерархии, если оно исходит от Бога. Истина не есть отражение материальной реальности, она есть выражение Божественной воли.

Материя же, как и образы, созданные воображением, находится отчасти и во власти созданных Богом духов (прежде всего, людей). Поэтому материя может выступать и инструментом лжи. То, что происходит в материальном мире, нуждается в правильном истолковании! Правильное истолкование связано с будущим. Не зная конца вещи, невозможно понять ее подлинный смысл. Но в конце концов все, что возвещено от Бога, рано или поздно подтверждается и материальным опытом человечества. Духовная реальность, если она есть выражение Истины, является по отношению к материальному миру пророчеством. Рано или поздно пророчество исполняется.

Любой же произвольный вымысел является по отношению к материи ЛЖЕПРОРОЧЕСТВОМ. Таким лжепророчеством и является подавляющая часть того, что говорят, пишут, рисуют и снимают люди.

Конечно, обычный писатель и не думает лжепророчествовать в собственном смысле этого слова. Он сознает, что создает вымысел, но он надеется на то, что читатель имеет достаточно здравого смысла, чтобы принять вымысел именно как вымысел, а не как пророчество. Эта надежда не совсем напрасна: что касается СОЗНАНИЯ по крайней мере нормального ВЗРОСЛОГО человека, так оно есть. Совершенно иначе обстоит дело, когда речь идет о сознании ребенка, или о бессознательном, духовном восприятии того же взрослого. На этом уровне ЛЮБОЙ текст, ЛЮБОЙ образ есть прежде всего символ и пророчество. Образы, которые нас окружают, как раз и задают реальное содержание нашей духовной жизни. На уровне бессознательного любой взрослый воспринимает Толкиена так же прямо и наивно, как и безусый толкиеноман.

Духовное содержание того, что воспринимает человек (хотя бы и не осознавая того) всегда весьма богато и обширно. Любой бездарный бульварный романчик несет в себе большой заряд духовной энергии. В нем не меньше смысла (для бессознательного), чем в романе Достоевского. На уровне духовного восприятия не бывает ничего случайного и несущественного. Каждая деталь имеет свое значение и играет особую роль в общей картине. Ведь в духовном мире за каждую мелочь кто-то несет ответственность, все происходит по чьей-то воле - либо по воле Бога, либо по своеволию какого-либо духа, человеческого или демонского (так как Ангелы действуют только по Божественной воле).

Человеческое творчество в духовном смысле совсем не безобидно. Становясь на путь служения Богу, всякий должен быть готов к отречению от того, что он так ценил в себе самом. Потому что то, что высоко, светло и гениально у людей, всего лишь мерзость перед Богом. Нетрудно удивить и ослепить человечество, прослыв гением. Это так же легко, как обидеть ребенка. Люди в духовном плане - существа весьма слабые и легковерные. Гораздо труднее сохранить верность Истине, не послужить лжи.

В действительности большая часть великого и прекрасного, созданного великими и прекрасными людьми, представляется нам великим и прекрасным ТОЛЬКО ПО КОНТРАСТУ со всем остальным, что сотворили люди. Здесь срабатывает тот "базовый метод" манипуляции нашим сознанием, о котором говорилось выше. Плюс и минус здесь работают друг на друга. Наиболее пагубным для души является как раз то, что привлекает душу, а не то, что отталкивает.

Есть и вещи, великие и прекрасные не по сравнению с другими, а сами по себе, по абсолютной величине. Например, "Псалтирь" Давида. Но их-то люди чаще, увы, не замечают, не смотрят и не читают. Потому что по отношению к ним не срабатывают рекламные механизмы. Истина не постигается через манипуляцию сознанием.

Знаки и значения

Святой человек идет по пути осознания истинного Смысла всех вещей. Смысл вещей - в Боге. Истинный смысл жизни человека - познание Божественного. Сознавать - это особая деятельность, несвойственная животным, но из всех видимых существ свойственная только человеку. Сознание святого наполнено непостижимым для нас Божественным действием.

- Сия же есть жизнь вечная, да ведают Тебя, Единого истинного Бога, и посланного Тобой Христа, - так сказал Сам Господь.

По учению Отцов, человек не может познать самую сущность Божества, но может реально познать Его несотворенное и безначальное ДЕЙСТВИЕ, называемое иначе энергией Божества или Его благодатью. Святой человек приобщается Божественной благодати, опытно познает ее.

Церковь учит нас, что Благодать не является сотворенной Богом, но она есть Сам Бог в Своем действии. Опытное познание Бога сверхчувственно и никак не может быть постижимо уму человека. Как человек может постигать то, что непостижимо уму? По логике вещей, казалось бы, это просто немыслимо. Но "что невозможно у людей, возможно у Бога". Святые постигают Бога ЧУДОМ, сверх всякой логики, как и Сам Бог превыше всякой логики, будучи Творцом и самой логики. Бога постигают не умом, не сердцем и ничем человеческим, но Духом Святым, действием Самого Бога. Однако человеческое существо участвует в этом постижении, как это описывает Сам Господь, говоря о Себе:

- Когда вижу Отца творящего, и Сам творю так же.

Когда человек приобщается познанию Бога, сверхъестественному и сверхразумному, тогда Сам Бог дарует ему мысли и слова, предназначенные для того, чтобы осознать и осмыслить полученный Опыт. И от этих людей мы узнаем слова, истинно свидетельствующие о Боге. Только благодаря им мы, не постигшие Бога на опыте, а только лишь верующие в Него, знаем об этом. Мы верим их свидетельству, но они не могли бы и свидетельствовать о Несказанном, если бы Оно Само не давало им сказуемых слов для свидетельства о Несказанном.

И прежде всего, мы имеем ключевое понятие, главную немыслимую Истину, кратко обозначенную в человеческом языке словом "Бог".

Всякое человеческое слово - это знак, имеющий значение. Знак - это вещь, постижимая уму человека, собственно, предназначенная уму человека. У всякого знака есть по крайней мере одно значение, это значение тоже есть "вещь" в широком смысле этого слова - предмет, событие, действие, идея, другой знак, на который указывает данный знак. Знаку соответствует вещь.

Но вот слово "Бог" в том значении, в каком его понимают в Православии, не имеет никакого соответствия ни вещах, ни в идеях, ни в чувствах. Потому что Бог - это не вещь, не идея и не чувство. Всякое слово сотворено Богом, оно ТВАРНО. Но значение слова "Бог" НЕТВАРНО. Оно ничему не соответствует во Вселенной, кроме как иным знакам, указывающим на Бога. И главный из этих Знаков - это само Слово воплотившееся. Человек Иисус Христос - это главный видимый знак Бога.

Когда святой человек приобщается познанию Бога, его ум участвует в этом познании через Божественные мысли и слова, даруемые ему от Бога. Самое познание Бога - сверхъестественно, непостижимо и невыразимо. Но оно обозначается в мыслях и словах, хотя и полученных от Бога, но уже не непостижимых для человека. Узнать эти слова, воспринять эти мысли - лишь вопрос усердия в благочестии. А иначе никто не мог бы прийти к познанию Бога, по пословице: "Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что". Впрочем, надо понимать, что и самые эти мысли скорее всего так и останутся непонятными для того, кто пытается воспринять их чисто теоретически, продолжая жить неблагочестиво. Потому что дьявол возбранит такому человеку.

Слова, которые говорил нам Христос, есть Истина и Жизнь потому, что они являются постижимыми для нас ЗНАКАМИ Непостижимого. Постичь их смысл - можно только приобщившись Его жизни. Но чтобы приобщиться Его жизни, нужно вначале принять Его учение на веру. Познание Бога совершается через общение, через знак.

И приобщиться к этому познанию может только тот, кто имеет человеческое СОЗНАНИЕ. Только в сознании знак осознается как таковой, как имеющий значение. Для животного познание Бога невозможно, потому что животное не имеет ЗНАКА. Знак - это инструмент сознания; знак как таковой существует только в воображении. Как таковой, знак (образ, слово) нематериален по сути, хотя и может быть обозначен в материи, вещественно. Но знак, отделенный от своего значения - это не знак, а просто объект. Икона как предмет материальна, но не предмет почитается. Не имея знака, невозможно даже НАЧАТЬ движение к Богу! С "точки зрения" животного познание Бога - это абсурд; потому что слово "Бог" не обозначает НИЧЕГО в мире, ведь Бог выше мира. Сам Бог, Творец мира, за пределами возможностей познания.

Мы - словесные существа. Мы ДЛЯ ТОГО словесные существа, чтобы мы МОГЛИ познать Бога, если решимся стать на этот путь. Тот, кто не идет по пути Богопознания, тот не использует разум по назначению. Изначальное значение разума именно таково: разум - это инструмент Богопознания. Хотя самое познание Бога, повторюсь, непостижимо для разума. Разум обслуживает только "тварную компоненту" Богопознания, но само познание Бога - это соединение тварного и Нетварного; и Нетварное доминирует. Но без разума невозможно даже и ОБОЗНАЧИТЬ предмет Богопознания. Невозможно обозначить Цель, невозможно и идти к ней.

ЗНАК - принадлежность человека. Животное не имеет знаков, но только ПРИЗНАКИ. Признак вещи неразрывно связан с самой вещью. Признак вещи - это ее проявление, это, говоря на древнегреческом языке, на языке православного богословия, ЭНЕРГИЯ этой вещи. Способность различать сходные признаки (энергии) и улавливать сходство в различных признаках высоко развита у животных. Но знак - это совсем иное. Знак - это вещь, имеющая значение! Смысл, значение - это совсем иная энергия, лежащая в другом плане бытия, в духовном. Значение знака - это то действие, которое знак имеет в духовном мире, в мире смыслов.

Если (допустим) какая-то материальная вещь не является ЗНАКОМ, то ее энергии, признаки естественные следствия бытия этой вещи, никак не влияют на духовный мир, не имеют никакого ЗНАЧЕНИЯ, никакого СМЫСЛА. Тогда эта гипотетическая вещь никак не отображается в сознании человека, это натуральная "вещь в себе". Но всякая вещь, которую мы сознаем (тем более, о которой думаем и говорим) тем самым уже имеет какое-то значение, она как-то включена в игру нашего свободного воображения, в игру СМЫСЛОВ нашего ума. Настоящая "вещь в себе" должна принадлежать области бессознательного. И то, в этом случае она гарантированно скрыта только от сознания человека, но может иметь какое-то ЗНАЧЕНИЕ в духовном мире помимо сознания человека.

Вот в воздух подымается сигнальная ракета. Это знак, смысл которого осознается солдатами, ждущими этого сигнала в своих окопах. Этот знак, как феномен материального мира, имеет свои материальные последствия, свои энергии. Блистающий в ночи свет, характерный звук - это энергии ракеты. Ракета оказывает материальное воздействие на рецепторы затаившихся людей, ее видят и слышат также животные и птицы. Естественна рефлекторная реакция людей и птиц (сужение зрачков, сокращение мышц) - это тоже материальные последствия данного знака, его естественные энергии. Животное или человек вздрагивает и замирает - это тоже материальное следствие, ПРИЗНАК ракеты, по которому слепой и глухой человек, держащий солдата за руку, догадывается о том, что сигнал дан.

Но этот сигнал, будучи знаком, вызывает и последствия совсем другого плана. Это знак к атаке. Начинается что-то ужасное. Грохочут выстрелы, падают и умирают люди, меняется стратегическая обстановка на целом участке фронта. Территория переходит из рук в руки. Все эти грандиозные последствия есть материальные последствия одной-единственной ракеты?! Именно такова концепция психологов-материалистов. Ракета, понимаете ли возбуждает в мозгах солдат такие процессы, которые и приводят к эти последствиям. Для психолога-материалиста солдат - это просто биологическая машина смерти. Все его действия, следующие за сигнальным выстрелом, есть всего лишь естественные последствия этого выстрела. Чтобы быть сторонником такой философии надо действительно ИСТОВО ВЕРОВАТЬ, что нет ничего, кроме материи, что у вещей и событий нет никакого иного смысла, кроме того, что легко выражается цепочками физических формул. Увы, эта истовая вера остается без награды у Бога, но напротив, служит к погибели души верующего так человека, не верующего в существование собственной души. По слову Писания, "любящий неправду ненавидит свою душу".

Мы же верим, что любой материальный знак помимо своих естественных материальных последствий вызывает последствия совершенно иного плана, последствия духовные. Солдат, сидящий в окопе, рецепторы которого уловили сигнал и возбудили процессы в его мозге, прекрасно понимает СМЫСЛ этого сигнала. Он знает, что это знак атаки, возможно, знак близкой смерти. Быть может, у него мелькнет подлый помысел незаметно отсидеться в окопе или хотя бы встать в атаку последним, отдав первые, самые опасные секунды атаки своему товарищу. Но он встанет из окопа, встанет не механически, не как робот, действие которого есть материальное следствие полученного сигнала.

Он встанет из окопа, прекрасно сознавая весь смысл и всю опасность этого ПОСТУПКА для него самого, но прекрасно сознавая весь ужасный, убийственны смысл своего поступка и для противника, затаившегося в таком близком вражеском окопе. Для него, врага, эта сигнальная ракета есть смертный приговор, потому что наш солдат все-таки немедленно встанет и пойдет в атаку. Они встанут все, и никто не будет пропускать товарища вперед, никто не послушает вражеского помысла, желающего удержать кого-то на месте, чтобы рассыпать кулак, чтобы ослабить смертельное единство одновременности нашей атаки.

Я сознаю, что наношу русскому материалисту удар ниже пояса, потому что в его генетической памяти намертво вбита эта смертельная атака, когда его прадед, вставший из окопа, чудом остался жив. Его, материалиста, биологическое существование имеет место быть только потому, что его прадед не дрогнул, но встал в атаку. И этот поступок не был простым материальным следствием пущенной сигнальной ракеты. Это был ПОСТУПОК, свободное волеизъявление человека, решившего положить живот свой за други своя. Материалистическое объяснение этого феномена цинично и гадко, но оно, по счастью, ложно. Материалисту не приходится испытывать чувства вины и благодарности по отношению к тому, кто пострадал за него, потому что материалист отнимает у своего спасителя свободную волю, принижая его до уровня животного. Он спас меня - так что же, он не мог не спасти, у него не было выбора.

Мы все люди, мы имеем сознание, и наше сознание нематериально, потому что мы имеем свободу, мы свободно самоопределяемся в наших поступках, мы сами приписываем им смысл - что подвиг, а что подлость и так далее.

Между знаком и его значением нет никакой обязательной причинно-следственной связи. Материальные последствия знака - это совсем не то же, что его СМЫСЛ. То же значение, тот же смысл может быть передан иными знаками, тот же знак может быть использован для обозначения совсем иного смысла. Связь между знаком и значением ПРОИЗВОЛЬНА. Атака могла начаться и не по сигналу ракеты, а по любому другому условному сигналу. Мы сами ПРОИЗВОЛЬНО приписываем знакам то или иной значение. Приписать знаку значение - это дело свободной, гномической воли человека.

Сказав "произвольно", мы тут же возвращаемся к вопросу о свободе выбора, о "свободе воли". Действия животного, как и действия робота, непроизвольны, они является естественным следствием стимулов, реакцией на ощущения. СОЗНАТЕЛЬНЫЕ действия человека ПРОИЗВОЛЬНЫ. Они не являются только лишь следствием полученной информации, полностью не вытекают из прошлого, они даже и не выводятся из пережитого человеком опыта. Имея тот же самый опыт, те же навыки, солдат мог все-таки струсить, поддаться импульсу страха. Подавить импульс и поглядеть в глаза смерти - это дело гномической, разумной воли человека. Сознательная реакция человека - это реакция не на саму реальность, но на значение, смысл, который он сам приписывает реальности. А смысл можно приписать разный - это уже дело свободной воли.

Связь между знаком и значением произвольна. Она могла бы быть и иной. Связать знак с тем или иным значением, ВЫБРАТЬ интерпретацию - это РАЗУМНОЕ, то есть, произвольное действие. Замереть от смертельного ужаса или первым убить врага - это выбор. Связать знак с каким-то одним, определенным значением, вне проблемы выбора - это действие не требует участия разума. Там, где нет выбора, знак и привязанное к нему значение в сознании человека неразделимы. Тогда человек отождествляет знак и значение, не осознает различия между ними. Знак как будто становится признаком своего значения и перестает быть знаком. Реакция на него становится детерминированной, машинной.

Чтобы знак был осознан как знак, он должен иметь по меньшей мере ДВА разных значения. И это уже дело выбора, какое значение послужит импульсом к дальнейшему действию - замереть или убить. Солдат, который перестал делать выбор, который реагирует автоматически, настоящий профессионал, машина смерти - его, пожалуй, можно было бы описать материалистически, если бы не было проблемы бессознательного. Осознанный знак имеет по крайней мере два разных значения, между которыми и совершается выбор.

Однако на самом-то деле только одно значение истинно - Божественное! Мы верим, что мир сотворен Богом, и у всего в мире есть объективный, не зависящий от нашего выбора смысл, есть истинное значение. Оно одно. Здесь есть эвристика.

Изначально, в глубочайшем, истинном смысле этого слова, значение знака Божественно. Сам Бог задает то значение знака, которое и является истинным! Откуда же берется второе (третье и так далее) значение?

Люди и демоны могут сами задавать иные значения знаков по своему произволу. Это не истинные, но условные значения, принятые для удобства взаимной коммуникации людей между собой, а также для коммуникации между людьми и бесами. Когда человек только приходит в Церковь, он знаком почти исключительно только с такими значениями слов и знаков. Процесс воцерковления, по своему психологическому смыслу - это процесс овладения ЯЗЫКОМ Истины. Истинно воцерковляясь, человек шаг за шагом узнает первоначальный смысл вещей, их подлинное значение.

Все вещи (не только слова, но самые вещи) - это только знаки Божественного. Смысл каждой вещи - ее Логос! - только один, и он - в Боге, он Нетварен. Каждая вещь имеет какое-то значение для Промысла. Овладевая языком и разумом Церкви, человек начинает соприкасаться с Логосами вещей. Сами Логосы нетварны, они непостижимы, недоступны уму человека, пока человек не познает Бога опытно. Но общаясь в Церкви, витая в кругу священных понятий, человек через эти понятия соприкасается с тем, что они означают.

Все вещи - это знаки Божественного. Но это именно знаки, а не признаки! Между вещами и ТЕМ, ЧТО они значат перед Богом нет прямой зависимости. Бог ОБОЗНАЧИЛ Себя произвольно, как Ему было угодно. Слово "произвольно" здесь означает, что значение (смысл) вещей не обусловлен их природой. Вещи МОГЛИ бы быть и иными, Адам МОГ не согрешить, люди МОГЛИ бы быть бессмертными. Но вечный Смысл, выраженный вещами, был бы тот же. Потому-то, изучая сами вещи, НЕВОЗМОЖНО дойти до их истинного Смысла, невозможно возвыситься за пределы тварного. Обращаясь с вещами безотносительно к их Логосам, мы не выходим за пределы тварного, не приближаемся к Богу. Чтобы понять Смыслы вещей, надо узнать их у Того, Кто придал им Смыслы. Смысл всех вещей - в Боге. Вне общения с Ним, сами по себе они лишены Истинного смысла. Но зато им можно приписывать произвольные смыслы, чем люди и занимаются (при активном участии бесов).

В богослужении используются специальные вещи, Логос которых назван, обозначен - и в этом смысле уже известен человеческому уму. Это ИКОНЫ.

Логос иконы - это Благодать того, кто изображен на иконе. На иконе Сергия Радонежского присутствует сам Сергий, но присутствует не телом и даже не духом, но данной ему от Бога благодатью. Тут присутствует логос Сергия, его нетварная Благодать. Потому-то к иконе можно обращаться так же, как к самому изображенному на ней.

Вне Церкви нет какого-то устойчивого резона приписывать словам, знакам, да и самим вещам какие-то определенные значения. Вне Церкви это становится ПРОИЗВОЛЬНОЙ ИГРОЙ! Не ведая истинного смысла слов и феноменов, люди в принципе могут назначить им любые значения. Приписывание вещам значений - это игра воображения. Эта игра называется герменевтикой. Но, будучи отделенной от Богослужения, эта игра далеко не безобидна.

Животное лишено знаков, потому оно защищено от этой произвольной игры смыслов самой природой вещей. Животное вообще не ведает никаких смыслов вещей, оно ощущает зато непосредственно САМИ ВЕЩИ. Животное реагирует на чувственную реальность непосредственно. И это по-своему хорошо.

Сознательная реакция человека опосредована смыслами вещей. Но если эти смыслы произвольны, то и реакция неадекватна!

В отрыве от Бога способность человека действовать в соответствии со смыслом вещей становится убийственной для души человека: смыслы, в соответствии с которыми он действует, не имеют отношения к Истине. Вне Церкви человек не имеет никакого устойчивого критерия смысла. Словам, знакам (а значит, и самим осознаваемым вещам) ДЕЙСТВИТЕЛЬНО можно приписывать любые смыслы! Такова расплата за "свободу" от Бога: сам разум человека делается барьером между ним и реальностью. Человек порой сознает, что он живет в каком-то выдуманном мире, он пытается прорвать барьер между собой и реальностью.

Средством такого прорыва становится медитация. Медитация (по своему человеческому замыслу) - это непосредственное виденье реальности, самой реальности за пределами слов, смыслов, значений. Парадокс в том, что такое видение для любой кошки естественно, она живет в нем. Но человек НЕСПОСОБЕН осознать то, что он видит в медитации. Попытка осознания возвращает его в круг слов, понятий, смыслов. Осознание - это выход из медитации. Медитация - это отказ от сознания. Впрочем, не окончательный.

Такова логика отступления от Бога. Думать, что через медитацию человек приобщается к Богу - это тонкая, но роковая ошибка. Через медитацию разум человека действительно постигает суть. Но не суть Божественного, а всего лишь суть тварного (сотворенного Богом) мира. Но вовсе не самого Бога! Самая суть тварного мира - в том, что ТВАРНЫЙ, что он лишен смысла сам по себе, вне Бога. Суть в том, что без Бога, Творца всего, тварного просто НЕ БЫЛО БЫ. Потому в медитации, когда человек (подобно животному) видит вещи сами по себе, без участия разума, разум его, предназначенный к постижению смыслов, постигает ПУСТОТНОСТЬ всего сущего (вне Бога). И эту-то пустотность он склонен почитать как смысл вещей. Смысл вещей, получается, в том, что никакого смысла нет. Но это - ошибка.

Через разум человек по идее должен приобщаться познанию логосов твари, постигать Божественный смысл вещей. А это происходит не без слов и не без знаков, хотя слова и знаки здесь используются только как знаки Обозначившего их. Бог дает нам Свои значения, свои знаки и смыслы. Они живут и используются в Церкви, в церковной жизни. Вне Церкви знаки и смыслы становятся условностью; что угодно можно обозначить как угодно. Следующий шаг - отказ от знаков и смыслов, медитация. Это не движение к Богу, но следующий шаг к отступлению от Бога. Бог дал нам Слово. Дал нам Свое слово. Медитация - это молчание ума. Следующий и последний шаг к погибели - это необратимая медитация, "просветление". "Просветление" и святость противоположны по смыслу.

Истинное постижение Бога не бессловесно. Хотя слова тут играют подчиненную роль, но они должны использоваться не произвольно, как это принято в светской жизни. На пути познания Бога к словам, которые служат инструментом Богопознания, надо относиться бережно. Что это значит? Надо помнить о том, что у слов есть смыслы ОТ БОГА. В контексте общения с Богом нельзя ИГРАТЬ словами безнаказанно, потому что в этом участвует Бог. Надо стараться, чтобы смыслы слов были НЕ произвольны.

Способность к произвольному, не обусловленному причинно-следственными связями действию - это свойство сознания. Нематериальность (точнее, нефизичность, невещественность) сознания - обязательный компонент христианской психологии.

Смыслы слов и вещей - это и есть содержание сознания. ОСОЗНАТЬ что-либо значит приписать смысл, ИСТОЛКОВАТЬ. То, что мы сознаем, мы естественно принимаем за реальность. Но это только модель реальности. Непосредственное, животное восприятие вещей недоступно для СОЗНАНИЯ человека. В медитации для человека становится ДОСТУПНЫМ такое восприятие, но лишь ПОМИМО сознания! Это возможно потому, что человек - это не только сознание. В глубокой медитации человек не СОЗНАЕТ, но просто ПЕРЕЖИВАЕТ. И в этом, конечно, есть свой шарм. Но по отношению к познанию Бога это - пустая игра.

И эта игра становится опасной, когда в игру вступает иное сознание, иной разум. Когда в глубокой медитации человек осмысленно говорит и осознанно действует - это говорит и действует в нем иное сознание, нечеловеческое!

Потому что осмысленно говорить и осознанно действовать - это несвойственно телу человека без участия разума. "Осмысленно" и "осознанно" - это понятия, связанные с понятием "знака". Когда человек "бормочет бессмыслицу" - это значит, что нашему сознанию недоступны значения и смыслы его слов. Говорить осмысленно - значит приписывать словам какие-то смыслы, значения. Это значит - использовать слова для передачи смысла. А смысл, значение - это уже содержание сознания. Значение не связано со знаком причинно-следственной связью, эта связь произвольна, зависит от выбора. Смысл - это штука нематериальная!

Где есть смысл - там участвует разум. Если человек находится в глубоком трансе, НО при этом осмысленно говорит - значит, его тело является в этот момент медиумом, инструментом ИНОГО РАЗУМА. Медитация в молчаливом безмолвии, быть может, и свободна от действия иного разума, ведь сама способность к медитации естественна для человека. Но надо иметь в виду и то, что ПРАКТИКА медитации не обходится без участия иного разума, привлекает его. Потому что в молчаливом безмолвии человек лишен и общения с Богом, если он только не святой человек. Святой человек имеет Бога в своем сердце, и его безмолвие исполнено невыразимого словами Логоса. Грешный человек имеет в сердце страсти.

Имея нечто сверх того, что имеют животные, имея словесный разум, мы имеем возможность и непосредственного, животного переживания действительности. В некоторых случаях медитация может приносить даже пользу человеку, который находится во власти ЛОЖНЫХ, чуждых Богу смыслов. В этом случае человеку бывает полезно увидеть глупость и произвольность привычной для него картины мира.

Увы, часто бывает так, что получив подобный опыт, человек заключает, что ВСЕ смыслы ложны, что истина - в самой медитации. Это уже прельщение и горе. Здесь вместе с грязной водой выплескивают и ребенка. Такой исход не случаен! Не для того ли бесы пичкают человека ложными, произвольными смыслами, чтобы потом внушить ему, что ВСЕ лишь ложь и обман? Учителя этой "премудрости" на более высоких ступенях посвящения открывают человеку, что то, что они ему подавали как ценность на предыдущих ступенях, есть лишь мираж. В пределе достигается полная смысловая пустота. Таков доселе путь Востока.

Мы же должны крепко держаться за Истину, веря, что ЕСТЬ истинные, Божественные смыслы у слов и вещей. Конечно, одно и то же слово в разных ситуациях может иметь разный смысл! Речь идет не о том, что истинный смысл намертво привязан к каждому слову. Это не подтверждается церковной практикой. Одно и то же слово в разных контекстах может иметь разный смысл, но в каждой ситуации оно имеет и ОПРЕДЕЛЕННЫЙ для этой ситуации один единственный смысл. Например, Христа ради юродивые свершено необычно использовали слова. Но это использование тоже было Боговдохновенным.

Смысл слова - это действие, которое надлежит совершить. Всякое слово заключает в себе императив, всякий знак побуждает нас к какому-то ответу. Слово, на которое никак не ответишь, даже мысленно, просто лишено для тебя смысла. Слово и говорится для того, чтобы вызвать какое-либо действие, внешнее или внутреннее. Смысл слова есть его действие. Самые глубокие слова побуждают к перестройке внутренней жизни, к духовному действию. Слово молитвы, обращенное к Богу, также говорится для того, чтобы вызвать ДЕЙСТВИЕ - Благодатное действие. Истинный смысл слова молитвы в том действии, которое молитва совершает. Если молитва бесполезна, то ее слова лишены смысла.

Смысл всякого знака - это действие. Как минимум, знак должен быть ПОНЯТ тем, кому он адресован, должен быть истолкован. Но ПОНЯТЬ, истолковать - это УЖЕ действие. Оно совершается вначале непроизвольно, без участия сознания. Это первый уровень духовного восприятия - связать знак со значением. Оно совершается духом человека ДО порога сознания. Сознанию "достается" уже не сам знак как природный феномен, а именно смысл знака. То, что мы сознаем - это не сама вещь, а только ее модель, созданная нашим воображением.

Если реакция на знак предопределена, детерминирована самим знаком - это означает, что знак все-таки НЕ ОСОЗНАН человеком. Он послужил для человека только ПРИЗНАКОМ необходимости какого-либо действия. Так бывает со знаками привычными (например, команды). Здесь реакция на знак упрощается до животного уровня, в чем есть и свои плюсы (быстрота). Отличие от животного здесь в том, что связь знака и значения и здесь произвольна. Но этот произвол не во власти действующего человека, а во власти того, кто связал знак и значение. Сам человек действует автоматически, бессознательно. Его дух выступает орудием действия какого-то иного духа, осознающего смысл знака и произвольность (необязательность) этого смысла.

Осознать знак как таковой возможно только тогда, когда есть как минимум ДВА разных ТОЛКОВАНИЯ ситуации (например, верить - не верить своим глазам!). Если нет даже такого выбора, то осознания ситуации нет, реакция бессознательна! Разум тут не участвует. Но это еще не значит, что ДУХ тут не участвует. Дух и разум (ум, по терминологии Отцов) - это не синонимы!

Способность связывать знак со значением - это способность ДУХА. Способность ВЫБИРАТЬ из нескольких толкований, нескольких значений знака наиболее ПОДХОДЯЩЕЕ в том или ином случае - это способность УМА (разума, в обычном словоупотреблении). Где ум (сознание) отключено, ДУХ действует МЕХАНИЧЕСКИ, однозначно. Потому что ум (разум) - это средоточие, суть духа, его жизнь. Дух без ума - это дух омертвевший, бессознательный. Сознание (ум или разум) - это ЖИЗНЬ духа.

Написав, что дух без ума - это дух омертвевший, надо сказать и о возможности действия в человеческом духе и иного разума, иного ума! Тогда дух человека живет НЕ СВОЕЙ жизнью.

Истинный смысл всякого знака - это его логос. Всякая вещь имеет логос. Истинный смысл ОДИН. Однако если смысл один, то осознания нет! Постижение Бога, окончательное постижение Бога невозможно для ума. Но ум участвует в этом постижении, когда подчиняет свою гномическую (слово "гномический" и значит "умный") волю Божественной. Гномическая воля живет в уме человека, природная воля - в его духе (иначе говоря, в сердце). БОГ ЖИВЕТ В ДУХЕ СВЯТОГО ЧЕЛОВЕКА, НО НЕ В ЕГО УМЕ. Ум лишь в изумлении прикасается к Тайне, живущей в его сердце. Потому-то на ПУТИ познания Бога помимо Божественного смысла всегда присутствует и человеческий. Потому-то ум и сердце - не синонимы. Потому и во Христе ДВЕ воли, а не только одна Божественная!

Истинный Смысл один, но Он безмерно глубок и непостижим уму человека, поскольку Бог непостижим. Он и святым открывается только отчасти. Зазор между Смыслом и смыслом показывает, что познание еще не завершено. Каждая встреча с Богом - это откровение Нового. Потому когда святой человек осознает смысл вещи (или знака), он выбирает между уже познанным и еще непознанным и по существу Непознаваемым. Ум святого приникает к его сердцу, потому что там - Бог. И он действует как велит Бог. Если же он приникает к внешнему, то оставляет Бога, хотя опыт остается в памяти.

Это и есть выбор между своеволием и послушанием Богу. Таков предельный смысл данной нам свободы выбора - оставаться при усвоенном или же простираться далее.

Эта свобода была дана Адаму. Бог не возбранял ему своеволие ни в чем, кроме одного. Адам мог как угодно пользоваться тварным миром, познавать естественную природу вещей. А мог идти путем познания Бога. То и другое было ему доступно и разрешено. Но смысл творения - именно в познании Бога. Потому Адаму была дана заповедь, исполняя которую он ДОЛЖЕН был мало-помалу приобщаться и Богопознанию. Истинный смысл древа познания добра и зла был именно в познании Добра. Познание Добра суть познание Бога, а значит, и познание истинного смысла всех вещей и знаков. Путь такого познания - это путь послушания Божественной воле. Не вкушать - это было откровение Тайны. Идя этим путем, Адам приобщился бы к Истине без пота и скорбей.

Выбор был дан человеку изначально. Выбор - неотъемлемое содержание жизни человека и теперь. И Сам Христос как человек совершает выбор. Но всякий Его выбор однозначно ПРЕДОПРЕДЕЛЕН Им Самим как Богом - в этом его отличие от всех остальных людей. Однако и у Христа есть человеческий ум, человеческая воля, естественная человеческая ограниченность. Эта раздвоенность неотъемлема от природы сознания, отсюда в нас этот драматизм, этот вечный зазор между уже и еще. Тут подлинная Диалектика.

Где нет выбора - там нет сознания. Реакция медитирующего человека бывает такой быстрой и однозначной именно потому, что там нет выбора. Стимул - ответ. Стимул - ответ. Это свойство медитации активно используют для специальных целей. Но путь Истины - это именно выбор, выбор Истины. Потому что Истина есть Бог, постижение Истины есть приобщение свободе Самого Бога. Отказываясь от своеволия, святой обретает всемогущество в согласии с Богом. В быту человек сплошь и рядом отказывается от своеволия ради сохранения союза с другими людьми; каждый по опыту знает, что своеволие часто влечет тяжелые последствия.

Наш отказ от своеволия - это дело добровольное. Мы по собственной (гномической) воле отказываемся следовать собственной (природной) воле, сознавая свою немощь, неспособность добиться желаемого. В конце концов, гораздо ближе к осуществлению своей воли оказывается человек, способный ради союза с другими отказываться от горделивого своеволия. К этому человек приходит через опыт разочарований, убеждаясь на опыте в собственной немощи. Это почти неизбежный опыт. Без этого обошлись немногие, самые великие из святых. Этого опыта не миновал и Адам. И в результате он не царствует над человечеством, но сам покорился Царю более достойному. А ведь именно Адам более кого-либо заслуживал бы чести царя. Такова цена своеволия.

Адаму не было запрещено своеволие ни в чем, кроме одного. Он мог делать что угодно - ему просто не приходили в голову дурные мысли. Вкусив запретного плода, он познал, что такое дурные мысли. И вместо исполнения одной заповеди встал перед необходимостью всецело отказаться от своеволия. Таков путь Христа. Ни в чем не поступать своевольно, но во всем действовать в послушании Богу - это путь христианина. Для христианина своеволие неприлично, так как он уже не просто сын Адама, но ученик Христа. Христос же учит нас следовать за Ним, а Сам Он отвергся Своей человеческой воли, всецело следуя Божественной.

Идя по пути своеволия, человек рано или поздно должен был бы прийти именно к медитации. Медитация - это логический конец всякой логики, своевольный отказ от своеволия. Там уже нет выбора, нет и сознания. Там человек тоже отрекается от самого себя, от своей разумной природы, от сознания, от образа Божия в себе, что становится вполне естественным только после отречения от Бога. Но когда человек отрекается от себя ради Бога, он обретает себя в Боге. А когда отрекается от себя в медитации, он теряет себя. Это далеко не одно и то же.

Всякий осознанный знак - это альтернатива. Всякий выбор - это выбор между разными толкованиями. Если знак однозначен, если нет двух толкований, но если он все-таки осознан как знак, то остается выбор, поверить знаку или посчитать толкование ложным, пренебречь им ("показалось"), посчитать пустой игрой воображения. Где нет даже и такого выбора, там нет осознания, нет и знака как такового, а есть бессознательная реакция.

Так связаны между собой понятия: "сознание", "знак" (слово), "смысл" (значение, толкование), "свобода" (выбор), своеволие, послушание, воображение. Это понятия ключевые в христианской психологии. И понятия о медитации, трансе, непроизвольном и бессознательном тут являются необходимым смысловым фоном, на котором выявляется психологический смысл этих понятий. Так же, как и в практике духовной жизни кающемуся человеку обязательно приходится иметь дело с супротивной силой, которая заявляется свои права на его душу, на его выбор. Не разобравшись с этим феноменом, невозможно избежать прельщения. Современная нехристианская психология как раз и находится во власти такого рода прельщений.

Прежде всего, осознав, что человек не воспринимает мир как таковой, напрямую, помимо толкований, многие исследователи склоняются к теории, что "самой реальности" как таковой просто не существует. Чтобы осмыслить эту теорию, надо понять ее резоны.

Действительно, сама реальность как таковая нами не наблюдается! Все, что мы имеем - это наше ОСОЗНАНИЕ реальности, которое есть ТОЛКОВАНИЕ реальности, а не сама реальность. В отрыве от веры в Бога осознание этого факта вызывает у человека понятный страх и беспокойство: а вдруг сама реальность совсем не такова, как я ее вижу. Поэтому такого рода философия неохотно принимается обывателем (и это - хорошо!).

Правильное толкование этого факта таково: человеку дано (потенциально дано) нечто большее, чем "сама реальность". Человеку дана возможность видеть СМЫСЛ реальности, действовать в соответствии с этим смыслом. Вне общения с Богом эта возможность оборачивается против самого человека. Действительно, человек (пребывающий вне Церкви) не имеет ни понятия о смысле вещей, ни восприятия самих вещей (доступного и кошке). Он живет толкованиями, притом ложными толкованиями. Его положение - это положение более или менее устойчивого равновесия между движением к Богу и окончательной потерей Истины. Если он становится на путь медитации, он на опыте "убеждается", что попытка увидеть "саму реальность" дает ПУСТОТУ. И тогда он охотно принимает вывод о том, что у вещей нет смысла, что всякое непустое сознание есть самообман.

Но это вывод ошибочный. То, что я не воспринимаю, не обязательно не существует. На самом деле предположение о том, что мир есть иллюзия - это очень смелая и очень мало обоснованная гипотеза. Она держится только на легковерии людей, на идейной поддержке того самого иного разума, который охотно участвует в человеческих медитациях, используя людей как медиумов.

Для православного человека ими предлагается такая версия этой гипотезы: реальности как таковой (сиречь, материи) нет; "сама реальность" есть Бог. Но эта концепция не выдерживает критики: по Писанию, вначале Бог сотворил мир, потом уже человека. Стало быть, мир существовал (и существует) вне сознания человека. Правильная интерпретация этих теорий такова: человек имеет двойственную природу. Он есть тело и он есть дух. Телесно мы действительно объективно живем в материальном мире, что бы там ни писал Кастанеда. Тело наше воспринимает мир подобно телу животных.

Но мы сами, как личности, как разумные существа, являемся обитателями мира духовного, мира идей, смыслов, знаков и слов. И этот материальный мир мы воспринимаем только через призму идей, смыслов, знаков и слов. То есть, конечно, сплошь и рядом помимо сознания, непроизвольно мы реагируем на "саму реальность". Но наше ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, ПОНЯТИЕ о мире, наше ОСОЗНАНИЕ мира - это нечто совершенно иноприродное. Непосредственно воспринимать материальный, физический мир, в котором обитает наше тело, мы можем только ценой отказа от своей способности мыслить, сознавать, выбирать. Для нас, православных, это слишком дорогая цена, так как с Истиной мы соприкасаемся именно через СЛОВО, ЗНАК, СМЫСЛ. Выбор между молитвой и медитацией - это выбор между Нетварным и тварным. Таков смысл.

Отсюда следует и иной вывод: вне Церкви, вне контекста вечных, не зависящих от эпохи и географии понятий, слов и ценностей восприятие мира человеком становится ПРОИЗВОЛЬНЫМ. То есть, как видят мир люди мира сего - имеет к реальности весьма отдаленное отношение. Это надо иметь в виду.

Тот факт, что у знаков есть ОБЪЕКТИВНЫЙ (в смысле - не зависящий от нас) смысл, имеет огромное значение для практики Богослужения. Православное Богослужение держится традиции именно потому, что ПРОИЗВОЛЬНОЕ изменение означает тут отказ от этого объективного смысла. Приобщаясь церковной жизни, мы приобщаемся Вечности. А Вечность никогда не шагает в ногу со временем, зато сама современность стремительно устаревает в сравнении с Вечностью. Мерить Церковь современностью бессмысленно, сама Церковь есть мера современности.

С другой стороны, если слова есть только условные значки смыслов, тогда практика СЛОВЕСНОЙ молитвы оказывается лишенной всякого смысла. Какой смысл повторять снова те же слова, не лучше ли каждый раз творчески придумывать новые? Конечно, в какой-то ситуации и лучше. Но не всегда, не так все просто. Проблема в том, что молитва есть обращение к Тому, Кто Сам придает смысл словам. Тот смысл, который мы сами вкладываем в наши слова, есть только ничтожная малость в сравнении с той бездной смысла, с которой мы соприкасаемся, обращаясь к Богу. Используя слова Святых, мы проявляем послушание Богу, действуем в Его Духе. Это и есть послушание.

Это хорошее, проверенное духовное действие имеет явное преимущество перед молитвой своими словами: оно может быть гораздо более ДЛИТЕЛЬНЫМ. Пытаясь молиться своими словами, мы быстро отвлекаемся помыслами, и это лишает такую молитву смысла. А молитва словами Святых не лишается смысла даже когда ум рассеивается, потому что слова этой молитвы имеют объективный Смысл.

Что же касается внимательной молитвы, она достигается легче всего не разнообразием слов, а многократным повторением краткой молитвы. Разнообразие слов утешительно для ума по причине нашего своеволия, но своеволие же и уводит ум от молитвы. Многократное же повторение одних и тех же слов вначале очень стесняет ум, зато со временем заставляет его волей-неволей собраться.

Об этом надо говорить тому, кто говорит о христианской психологии. Молитвенная практика не может не быть предметом христианской психологии. Собственно говоря, она есть ГЛАВНЫЙ ее предмет, ведь, по учению Отцов, молитва - мать всех остальных добродетелей.

Молитва - это слово, обращенное к Богу. Слово - это знак. Значение, смысл слова молитвы - это Сам Бог. Те смыслы слов, которые улавливаем мы сами, молящиеся, это только малость в сравнении с теми смыслами, которые там есть пред Богом. Для молитвенной практики очень большое значение имеет уверенность, что МОЛИТВА НЕ БЫВАЕТ БЕСПОЛЕЗНОЙ. Молитва никогда не остается без последствий. Последствия не всегда осознаются самим молящимся, ему самому молитва может казаться бесполезной. Но ОБЪЕКТИВНО молитва обязательно приводит к последствиям. Настоящая проблема молитвы в том, что последствия эти совсем не обязательно являются "хорошими" с точки зрения самого молящегося.

Настоящий смысл слов молитвы - это Сам Бог. Насколько мы можем уловить смысл слов молитвы, это - последствия, которые молитва вызывает. Если предположить, что молитва не вызывает последствий, значит, она лишена всякого смысла. В действительности мысль о бесполезности молитвы маскирует более глубокую и страшную мысль о НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫХ последствиях молитвы.

Молитва - это прикосновение к Богу. Даже молитва невнимательная, рассеянная, небрежная. Это прикосновение имеет свои последствия.

Анализ часто показывает, что рассеянность на молитве имеет своей причиной подспудный страх перед молитвой. Из этого же источника вытекает порой и молитва своими словами. Человек как бы старается объяснить Богу, ЧТО ИМЕННО он желает получить от молитвы, как бы опасаясь быть понятым неправильно. Это, конечно, своеволие и самообман. У правильной молитвы своими словами - совсем иные основания. И главное из них - преданность в волю Божию, отречение от своеволия. Мы молимся Богу именно потому, что доверяем Ему больше, чем самим себе. Господь лучше нас знает, что нам нужно. Все, что хочет получить от Бога человек кающийся - это привлечь Благодать, привлечь внимание Всевышнего. Чтобы наша жизнь направлялась действием Бога, а не Его попущением. А каково именно будет это действие Бога - это уже решает Сам Бог. Ведь чтобы участвовать в Его выборе, надо сколько-то понимать Его логику. А это - дело высокое и для кающегося малодоступное.

Своевольный человек не хочет соглашаться с такой постановкой вопроса, потому что он исходит из своего понимания жизни, из своего мировоззрения. И вот тут-то полезно напомнить о том, "сама реальность" имеет к нашему представлению о ней пока что весьма отдаленное отношение. Мы глубоко заблуждаемся.

Святые тоже живут не видением "самой реальности", но видением Истины, Самого Бога. А мы не видим ни то, ни другое. И потому наше своеволие нас к добру привести не может. Впрочем, оно может привести к полезному опыту разочарования в своих силах.

Психология страсти

Животное не планирует будущего, так как не имеет внутреннего пространства воображения, в котором могли бы размещаться образы будущего. Потому оно не может иметь и свободной (гномической) воли, в которой могли бы размещаться разные варианты выбора. Действие животного - это всегда следствие какого-то энергетического избытка, требующего исхода. Избыток, требующий исхода, на уровне психики есть некое страдание. Природная воля животного не устремлена в будущее, она не есть ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕНИЕ, его "целью" является только избавление от наличного дискомфорта.

Наблюдая за бессознательным поведением животного, человек осознает его в категориях, присущих его человеческой психике. Мы приписываем животному "желания" и "цели", так как психика животного достаточно сложна, чтобы дать материал для такого толкования. Но у нас есть то, чего в принципе нет и не может быть у животного. У нас есть дух, обладающий внутренним пространством воображения, а нас есть ум, свободно организующий это пространство по своему произволу. Животное, испытывая дискомфорт, начинает повторять действия, которые в аналогичной обстановке однажды привели к избавлению от дискомфорта. Мозг животного способен действовать по аналогии, но не может порождать нового. Животное не может совершать принципиально новых действий без содействия какого-либо духа. Если животное совершает что-либо впервые в жизни, оно либо берет из наследственной памяти, либо выступает тут медиумом какого-то духа.

Только дух способен порождать новое, хотя бы просто конструируя его из элементов старого. Мы можем конструировать в воображении новые действия и переживать (предвкушать) их результаты. Наше тело затем может совершать эти действия так, как будто оно уже однажды совершало их, реализовать их в материальном мире. Человек - это единственное животное, опирающееся на "опыт" пережитого в воображении. Это огромное преимущество человека перед животным, так как образы и представления могут передаваться от человека к человеку! Мы передаем и принимаем опыт не только телесно, по наследству, но и духовно, через слова, представления и образы - в процессе обучения.

Природная (не свободная, не ипостасная) воля человека так же, как и воля животного, стремится только к избавлению от дискомфорта. Природная воля исходит из прошлого и настоящего, она вообще-то не исходит и не может исходить и будущего, которого ЕЩЕ НЕТ. Ипостасная свободная воля, напротив, вся в воображении. По природе человек стремится только к избавлению от дискомфорта, и более ни к чему. Полностью комфортное состояние ИСКЛЮЧАЕТ какое бы то ни было устремление - чего еще желать, к чему стремиться?! Полностью комфортное состояние - это ОТСУТСТВИЕ природной воли. Природная воля - это некое страдание, дискомфорт.

Святой, бесстрастный человек, который полностью предан воле Бога, не строит планов, не использует свое воображение произвольно. Он испрашивает у Бога откровение о своем будущем: что мне надлежит делать? Его свободная воля полностью согласована с Божественной, он не стремится ни к чему, кроме того, к чему его направляет Бог. Но это - состояние свободной (а не природной) его воли!

Природная воля святого человека все-таки не совпадает с Божественной волей! Бесстрастие - это не отсутствие страданий, не абсолютный комфорт и счастливое безразличие "нирваны". У святого имеется природная воля, у него есть и некий дискомфорт - но нет личных планов на будущее. Неудовлетворенность, естественно присущую природной воле, святой человек изливает в молитве перед Богом. Безразличный "просветленный" языческих религий не молится - не о чем и не за чем. Его собственный дух безразличен к состоянию его тела, да и всего на свете. А обладающий его телом иной, нечеловеческий дух чурается молитвы как ладана.

Святой человек молится Богу об избавлении от присущей ему по природе неудовлетворенности. И Бог Сам заботится об удовлетворении его прошений. Неудовлетворенность дана нам для того, чтобы мы взыскали Бога. Никто и ничто, кроме Бога, не может насытить природной жажды человеческого духа - но познание, насыщение Богом, требует вечной, нескончаемой жизни. За конечное время невозможно постичь полноты Божества. Совершенный последователь Христа никогда и ни в чем сам не удовлетворяет своих потребностей - об этом заботится Бог. Даже если святой просто срывает плод с древа и ест - это бывает не иначе как по велению Бога. Если Бог не повелит ему есть - он останется голодным. (Тут одно из объяснений великого постничества святых - они не желали вкушать по своей воле!)

Своевольный человек строит в своем воображении свои собственные планы, как удовлетворить свою природную жажду. Но эти планы принципиально не могут быть удовлетворительными. Есть причина, по которой свои собственные планы человека никогда не принесут ему полного удовлетворения его жажды. Тут человек обречен на неудачу, так как его жажда происходит от самой природы вещей.

Животное не имеет духа, и его неудовлетворенность, его дискомфорт является частью присущего его биологическому виду природного гомеостаза. Действие животного является органической частью этого гомеостаза, они направлены на ПОДДЕРЖАНИЕ существующего порядка вещей. Животное восполняет недостаток и избавляется от избытка, чтобы поддерживать существующее равновесие. Поэтому животному, по большому счету, не нужно никаких "планов на будущее" - оно всего лишь вновь и вновь воспроизводит прошлое. В жизни здорового животного в благоприятной обстановке дискомфорт и страдание уравновешиваются наслаждением и комфортом.

Неудовлетворенность человеческого духа не такова. Само по себе возобновление одной и той же неудовлетворенности и бесконечный поиск ее удовлетворения вызывает неудовлетворенность человеческого духа, стремление выйти из этого замкнутого круга. Дело в том, что естественная неудовлетворенность, присущая природной воле человека, есть реакция естества человека не просто на какие-либо меняющиеся обстоятельства жизни, но ТВАРНУЮ РЕАЛЬНОСТЬ В ЦЕЛОМ. Мир не такой, чтобы человек мог быть счастлив в мире, просто мир не так устроен - или человек не так устроен. Человек и мир не соответствуют друг другу, их брак несчастен. Чтобы удовлетворить человека, мир должен быть иным - или человек должен быть иным.

Либо мир должен принципиально измениться, либо человек должен принципиально измениться. Стремление к покою "нирваны" - это естественная попытка человека принципиально измениться так, чтобы исчезла причина неудовлетворенности его духа. И нам известен результат этих исканий счастья без Бога: чтобы исчезла неудовлетворенность человеческого духа, человек должен отказаться от сознания, его ум должен перестать стремиться к чему бы то ни было вообще, должен совершенно прекратить работу своего воображения, создание мысленных образов и представлений. Человек должен полностью опустошить сознание - тогда природная неудовлетворенность его воли перестанет его беспокоить. Чего я не сознаю, того и нет для меня! Если я не сознаю страдания, для меня и нет страдания. Нет человека - нет и проблемы. А человек, лишенный сознания - это не человек в социальном смысле слова. Социальный человек - это человеческое сознание. Вот решение проблемы на пути изменения самого человека: полная анестезия духа - до того Дня, когда Бог приведет человека на Суд.

Путь христианства - это путь кардинального изменения мира! Сколько бы ни старался, человек не может изменить мир настолько сильно, чтобы он мог удовлетворить жажде его духа. Но зато Бог МОЖЕТ так изменить мир, чтобы привести его в соответствие с человеком. И Бог НАМЕРЕН так изменить мир - потому те, кто бегут от своего страдания в нирвану, совершают ошибку. Нам открыто, КАКОВ будет мир, признанный удовлетворить духовную жажду человека. Этот мир - мир Откровения Божества, мир Огненного Богоявления, это мир, призванный вместить Полноту Божества, преодолеть непроходимую пропасть между тварным и Нетварным. Мы верим, что Он придет, и мы ждем Его - в этом вся суть христианства. Наша природная неудовлетворенность мирозданием неслучайна, она является отражением нашего искания Бога. Она нам дана для того, чтобы мы не могли остановиться в поисках до тех пор, пока не обретем Бога. Обретая Бога, человек обретает удовлетворение природной жажде, неутолимой ничем в мире. Но обретя это удовлетворение в соединении с Богом, дух человека утончается; теперь он лучше понимает суть дела и ищет уже иного, большего - и так без конца. Бог насыщает человека, но в результате человек становится все более жадным до Бога - но это благословенная жадность.

Эта неутолимость человеческого духа связана с природой нашего сознания. Если бы мы не имели сознания, то могли бы остановиться - это доказывает опыт "просветленных". Если бы мы не сознавали своих потребностей, то могли бы быть по-животному счастливы, удовлетворяя их по мере возникновения. Но СОЗНАТЕЛЬНОЕ удовлетворение потребности подразумевает удовлетворение ее сначала в воображении, а потом уже в материи. А воображение человека "слишком свободно", человек всегда склонен рисовать в воображении нечто слишком хорошее для того, чтобы это могло быть реализовано наяву. В материи мы имеем меньше возможностей, чем в воображении. И это понятно - наше сознание дано нам для общения с Богом, а не для жизни по узким и ограниченным законам природы.

Наш дух - это орган общения, коммуникации с Богом и иными духами. "Слишком свободное" воображение человека - это следствие (видимого и невидимого) общения человека с теми, кто имеет больше возможностей. Общаясь со взрослыми, ребенок принимает в свое воображение такое содержание, которое ни вытекает из его опыта, ни является плодом его творчества. Он начинает желать того, чего сам не мог бы и пожелать. Помыслы, приходящие от бесов, также питают воображение человека такими "перспективами", для реализации которых необходимо содействие бесов. Сам человек без содействия бесов не может реализовать такие желания, да они и не пришли бы ему в голову!

Принимая бесовские помыслы, питая ими свое воображение, человек становится зависимым от подпитки демонической энергией. Греховная страсть - это зависимость от такой подпитки! Возможность реализовать желание зависит от многих обстоятельств, но главное и определяющее из них - это ВЕРА человека в то, что желание БУДЕТ реализовано. По большому счету, одной только веры достаточно, чтобы совершить что угодно. Об этом свидетельствует Сам Господь! Если человек верит, что будет то-то, и не усомнится в сердце своем, то и будет по вере его! Любые обстоятельства и условия реализации желания важны только как факторы, укрепляющие веру. Но если есть возможность поверить помимо этих факторов, то желание будет реализовано каким-нибудь иным путем. Святые просят у Бога с верой в Его милость - и Бог дает по их вере. Но и маги пользуются верой - смысл любого магического ритуала состоит том, чтобы маг поверил, что потребное ему будет реализовано. Маг получает свидетельство и укрепление в вере от бесов. Святые получают веру от Бога Истины, Источника и Автора самой реальности. Бесы для подкрепления в человеке магической веры должны применять свои, демонические методы воздействия на реальность и на душу человека.

Главное, чем питают демоны страстного человека - это уверенностью в получении удовлетворения его страстей. Когда же они отнимают это питание - человек приходит в отчаяние от невозможности получить удовлетворение. В этом смысле любая греховная страсть по своей природе ничем не отличается от магии - то и другое суть "синергия" человека и дьявола.

Бывают страсти не греховные, но естественные. Животные живут страстями, но их страсти не греховны. Греховные страсти возникают как следствие работы воображения - а у животных нет воображения. Животное может быть одержимо демоном, но оно не может привыкнуть к подпитке демонической энергией, ведь страстная зависимость не телесная, а духовная! Когда демон оставит животное в покое, оно не испытывает страданий! Иное дело - человек. Человеческий дух УСВАИВАЕТ демонские помыслы и дальше может питать их в себе как свои собственные мысли. Страсти живут в воображении.

Страсти бывают душевные и телесные. Телесная страсть - это тоже состояние души! Телесная страсть - это противоестественная привязанность ВООБРАЖЕНИЯ к удовлетворению телесной потребности. Объективно телесная потребность может быть и невелика, субъективно кажется нестерпимой - вот действие телесной страсти. Душевная страсть - это целиком извращенное воображение. Телесная, химическая зависимость человека, скажем, от алкоголя или табака, сравнительно невелика сравнительно с энергией соответствующих страстей - именно поэтому алкогольная зависимость так легко лечится и так легко возобновляется. Химическая зависимость от алкоголя - это всего лишь телесное осложнение душевной зависимости.

Греховная страсть - это изменение естества человека, его симбиоз с дьяволом. Пораженная страстью душа человека как будто естественно тянется к удовлетворению страсти. В этом отличие "греха" от "страсти". Произвольный грех - это послушание человека дьяволу, исполнение демонской воли, принятой в виде помысла. Грех - это дело гномической воли, это греховный, противный Богу ВЫБОР. Страсть - это изменение естества, это ПРИВЫЧКА ко греху, это деформация природной воли человека. Грех прямо зависит от изволения человека, согрешить или не согрешить. Страсть - не зависит от выбора, разве только косвенно, ведь привычку в принципе можно преодолеть!

Но страсти бывают как осознанными, так и бессознательными. Осознаваемые страсти составляют только вершину айсберга страстей, большая часть наших страстей бессознательна.

Некоторые страсти остаются бессознательными по естественной слабости человеческого ума, по его НЕСПОСОБНОСТИ отличить тонкое демонской действие от движения собственного естества. Чтобы достичь бесстрастия, человек должен прибегнуть к сверхъестественной помощи Бога, иначе он будет непременно введен в заблуждение дьяволом, как более древним, более тонким и сильным духом. Только Бог может просветить ум человека настолько, чтобы он начал видеть все тонкости и хитрости сатаны, в противном случае человек обречен путать зло и добро. Запрет на вкушение плода познания охранял Адама от действия тонких бессознательных страстей. Пока Адам выполнял это послушание, Бог не допускал дьяволу подходить к людям с присущей ему тонкостью - они пали не от бессознательного, но от вполне осознанного искушения, пали произвольно.

Однако человек, подпавший действию дьявола, утрачивает даже и естественно присущую ему тонкость, огрубевает и становится неспособным различать добро и зло даже там, где по естеству мог бы различать. Это выглядит как притворство! Человек будто притворяется, что не понимает действия дьявола. Но на самом деле он действительно не понимает - это "притворство" само по себе не естественно, оно усвоено человеком от демона. Человек действительно притворяется, но до такой степени САМОЗАБВЕННО, что он сам не понимает, что притворяется. Эти бессознательные страсти, понятные духу человека, но непостижимые его уму, связаны с тем, что Фрейд называл "вытесненное". Страсти этого уровня в принципе могут осознаваться собственными человеческими силами; при их изучении используется то обстоятельство, что они в известной мере индивидуальны. Глядя на человека со стороны, можно замечать в нем то, что он сам в себе не видит. На этом основано изучение бессознательного в субъективной психологии, в психотерапии.

Пока человек имеет вытесненное, он неспособен молиться сердцем (в полном смысле), так как его молитва при всей его субъективной искренности все-таки в каком-то смысле лицемерна. Дьявол здесь использует прошлое, нераскаянное лицемерие человека ПЕРЕД САМИМ СОБОЙ.

Однако даже и осознаваемые, доступные уму страсти чаще всего не осознаются нами как таковые, как СТРАСТИ, как ГРЕХОВНЫЕ привычки. Здесь можно говорить о частичном или неполном осознании, о ТРАНСЕ. Это феномен так называемого "разорванного сознания", признаком которого является неспособность человека к сколько-то продолжительной внимательной молитве. Если даже человек решился приступить ко внимательной молитве, искренне считая это дело самым важным в его жизни, через короткое время он обнаруживает, что уже думает о чем-то другом. Это другое в какой-то момент представляется его уму более важным, чем молитва.

"Разорванное сознание" означает, что у человека нет единой иерархии важностей. В одном состоянии сознания ему кажется более важным одно, в другом - другое. Чтобы отвлечь такого человека от молитвы, дьяволу достаточно через помысл напомнить о каком-то эпизоде из прошлого, когда ему не казалось, что молитва важнее всего на свете. Для того, чтобы укрепиться в молитвенном внимании, такому человеку надо вновь и вновь возвращаться к молитве, пренебрегая всеми прочими представлениями как менее важными! Каждый раз, когда человек предпочитает молитву, у дьявола выбивается из рук очередное орудие борьбы. Так преодолевается разорванность сознания, достигается единство миросозерцания (называемое целомудрием). Иного способа достичь этого единства и нет! На путях языческой мистики достигается иной вариант единства психики - в "просветлении" - но там нет никакого миросозерцания. Демон тут полностью овладевает духом человека, поглощает его сердце. Освобождение человека невозможно иначе как при помощи Божией.

Но начинается путь к спасению души через осознание страсти как страсти, как зла, болезни души. Пока страсть сознается человеком как нормальное желание, борьба со страстью невозможна. Поэтому важно понимать психологию страсти. Страсть - это любое намерение (падшего человека), не являющееся послушанием Божественной воле. Это утверждение может показаться чрезмерно суровым, но оно точное. Любое своевольное намерение падшего человека несвободно от участия демонских энергий. Другое дело, что мы далеко не всегда ведаем, что угодно, а что неугодно Богу! Но что-то нам открыто. Освобождение от страстей невозможно иначе как на пути послушания Богу, а молитва есть главное послушание христианина.

Страсти и бессознательное

Страсть - одно из ключевых понятий православной аскетики. Страсть - болезнь души. Цель аскезы - очищение от страстей.

Как связана "страсть" с "бессознательным"?

Бывают бессознательные страсти, овладевающие умом исподтишка. Действуя под влиянием такой страсти, человек может объяснять себе свои поступки так же, как дама с зонтиком в опыте Бернгейма.

Но страсть может и не таиться! Многие страсти действуют в нас вполне откровенно. Собственно, действие страстей для нас настолько привычно, что понять, что такое "страсть", довольно трудно. "Неизвестно, кто первый открыл воду, но это сделали не рыбы".

Страсти "открыли" нам люди бесстрастные. Наверное, пока человек не достигнет бесстрастия, он не поймет до конца, что такое "страсть". Страсть - это неразумное желание. Это побуждение к действию, неподконтрольное нашему уму. Действуя по страсти, мы действуем неразумно, хотя и можем задним числом подводить под свои поступки теоретическую базу.

Если человек задастся вопросом о мотивах своего поступка, а затем пойдет дальше, стараясь дойти до последней причины или цели, то он почти всегда упрется в запертую дверь на чердаке своего предсознательного: хочется - и все. Вот это и есть страсть. Мы сплошь и рядом действуем просто потому, что "хочется". Есть какая-то энергия, побуждающая нас к действию. И природа этой энергии неясна - она за пределами сознания.

Собственно, страсть - это настолько привычно и понято, что возникает обратная проблема: а как это - бесстрастие? Что значит действовать "не по страсти"?! Да мы вообще все делаем "по страсти"! И это недалеко от истины.

Например, страсть чревоугодия. Мы едим, когда ощущаем голод. Я не говорю даже об обжорстве, когда страсть действует насильственно, вопреки сознательному намерению человека воздерживаться от явно излишней пищи! Но оказывается, что люди, всерьез борющиеся против страсти чревоугодия, иначе относятся к чувству голода! Они кушают не тогда, когда им "хочется". Их режим питания определяется необходимостью: они кушают столько, сколько необходимо, чтобы не ослабеть!

То есть, настоящий ГОЛОД - это не желание покушать, а СЛАБОСТЬ. Но мы, дойдя в посте до такой точки, когда ощущается слабость, склонны уступить страсти и покушать "досыта". А настоящие постники едят только необходимое: чтобы слабость прошла. То, что мы считаем голодом - червячок в животе - они считают действием страсти!

Что касается брачной жизни, настоящий "голод" - это желание родить и воспитать ребенка. Кроме этого - страсть.

На этих двух примерах можно представить себе, насколько серьезно отличается "нормальный" человек от бесстрастного человека, насколько наша сегодняшняя "норма" далека от нормы.

Здесь же становится хотя бы отчасти понятно, что такое бесстрастие и что такое страсть. Страсть - насколько она осознается - это почти то же, что мы называем "желанием". Но не совсем то же. Ведь желание поддержать пищей телесные силы - это тоже желание, но это не страсть. И желание родить и воспитать ребенка - это не обязательно страсть.

Страсть - это по сути именно бессознательное, неконтролируемое умом желание. Бессознательность существенным образом связана со страстностью. Во всяком страстном желании есть элемент бессознательного. Оно по сути необъяснимо - или же объяснение натянуто, как у бернгеймовской дамы. Ум бесстрастного человека контролирует желания, властно распоряжается ими. Нам трудно даже представить себе это состояние - настолько мы далеки от бесстрастия!

Страсть - это соединение естественных, присущих человеку энергий с чуждыми ему энергиями "изначально бессознательного". При таком соединении изменяется, искажается естество человека, появляется необходимость в энергетической подпитке извне. Когда лукавый, приучивший человека пользоваться его "помощью", отходит, страсть не исчезает. Напротив, человек ощущает тоску, голод, недостаток чего-то важного, ставшего привычным. И начинает искать привычной подпитки.

Идеалом в точки зрения демона является состояние, когда человек действует по страсти уже совершенно самостоятельно, даже не ощущая ни удовольствия, ни удовлетворения. Когда даже малое прикосновение дьявола к его естеству ощущает как великое облегчение. Такой человек уже вполне созрел для ада и уже здесь на земле предвкушает адские муки.

Легче всего эта цель достигается при помощи наркотиков и алкоголя. Вначале алкоголь что-то "дает", потом его "не хватает", потом он только "берет", и уже почти ничего не дает. Но освободиться от зависимости невероятно трудно. Наркотик - это хорошая метафора любой страсти. Страсть - это психологический наркотик.

Манипуляция сознанием

Общий принцип манипуляции

Осознавая текст как "текст", я ставлю текст в ряд с другими "текстами". При этом индивидуальные особенности данного текста осознаются мной только отчасти, в той мере, в какой мое представление о "тексте" включает подвижные внутренние параметры. Осознавая текст как "текст", я конкретизирую эти параметры для данного текста.

Те же индивидуальные особенности данного текста, для которых не предусмотрены параметры в моем представлении об объекте "текст", остаются мною неосознанными. Но они воспринимаются моим духом. И мои конкретные сознательные манипуляции с данным текстом всегда в той или иной мере дополняются БЕССОЗНАТЕЛЬНЫМ содействием иных духов, сознающих значение и роль этих незамеченным мною параметров.

Эти рассуждения о тексте полностью подходят к описанию моего осознания и моих манипуляций с любым объектом. Дело в том, что любой объект моего сознания может быть описан как некий текст, скажем, как "объект" в программировании. Объектно-ориентированное программирование, на мой взгляд, хорошо отражает внутреннюю логику человеческого сознания. Мы мыслим "объектами", каждый из которых на языке математики может быть описан как абстрактный текст. Каждый "объект" в программировании и есть некоторый текст, кусок программы. Единственное, чего еще не хватает программированию - это осознания того факта, что целый тип или класс объектов в свою очередь является всего лишь объектом, представителем какого-то класса (типа). Что касается нашего мышления, то для нас и любой конкретный объект есть одновременно класс частных случаев (объектов).

Чем более общим, размытым представлением о каком-либо объекте я обладаю, тем больше вклад БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО в мои манипуляции с данным объектом. Чем более конкретно мое представление о реальности, тем меньше остается места для манипуляции моим сознанием. Бессознательное просвечивает, сквозит в моей сознательной деятельности, поскольку я ведь только отчасти осознаю то, что делаю. Я мыслю слишком общими, абстрактными категориями, для того, чтобы сознательно выбирать каждый аспект того, что я выбираю. Слишком многое приходится выбирать, когда совершаешь любой конкретный поступок. Мы осознаем то, что делаем, только в незначительной мере - это следствие естественной слабости человеческого ума.

Осознание этого факта является важным, фундаментальным вкладом НЛП в психологию. Они действительно открыли механизм, с помощью которого можно манипулировать человеческим сознанием: при помощи абстракций, двусмысленностей, неопределенностей, метафор. Реакция человека на такие вещи всегда является в какой-то мере бессознательной, так как ум человека не в силах охватить всех смысловых слоев того, что он воспринимает. Соответственно, чтобы вывести человека из транса, надо уточнять, конкретизировать смысл используемых им понятий. Это важное и позитивное открытие.

В материалистической психологии молчаливо предполагается, что за неосознаваемую конкретику любого данного поступка "отвечает" автоматика тела, мозга. То есть, ч в общих чертах выбираю, что мне надо сделать, а уж конкретная реализация моего поступка на уровне всех деталей (интонации голоса, выражение лица, микродвижения, осанка) - это делает машина, организм. Сторонники такой концепции не вполне осознают, что никакого "я", делающего выбор, у них быть не может, поскольку за ЛЮБОЙ аспект их выбора отвечает (согласно их ложному представлению о человеке) та же "машина", организм, мозг. То есть, НИКТО не отвечает! А если "я", совершающее выбор и несущее ответственность, действительно ЕСТЬ, то оно нематериально. А если признать реальность существования нематериального, духовного мира, в котором и обитает это обладающее свободой "я", управляющее своим телом, то что мешает признать и то, что за ЛЮБОЙ аспект моего выбора отвечает КТО-ТО. Если не я, то кто-то другой.

Сторонники материалистической концепции человека, если разлагать их концепцию на религиозно-философские компоненты, утверждают по сути, что за ЛЮБОЙ выбор чего бы то ни было кем бы то ни было отвечает только БОГ! Что мы выбираем, это зависит от того, какими мы созданы и в каких обстоятельствах оказались. То есть, ТОЛЬКО от Промысла. Смысл данной концепции в том, чтобы на Бога возложить ответственность за зло, наблюдаемое в мироздании. Для нас эта концепция неприемлема.

Мы верим, что действительно, всякая деталь мироздания осмыслена, все является именно таким, а не иным, потому, что КТО-ТО выбрал, чтобы все было так, а не иначе. В ОСНОВНОМ все определяется Промыслом, но множество мелких деталей бытия Вселенной выбраны не Богом, а созданными Им духами, которым Он дал свободу выбирать, дал свободную гномическую волю. И когда Я выбираю свой поступок, выбираю при этом НЕ ТОЛЬКО Я. Потому что я НЕ являюсь полностью автономной частью мироздания! Мое тело - лишь малая часть мира, органическая часть биосферы земли. А мой дух - лишь малая часть духовного мира, тоже органическая его часть. Когда я выбираю, выбираю не только я. Те аспекты МОЕГО выбора, которые представляются несущественными для моего ума, которых ум мой вовсе не замечает, совершаются НЕ МНОЙ, а кем-то. То, что обусловлено моей природой (например, устройством моего тела), обусловлено волей Творца - это Его выбор. То, что фактически зависит от моего выбора, но не осознается мною как мой выбор - это выбор КОГО-ТО еще, проявляющийся через мой поступок. Это и есть бессознательное.

Чтобы усилить бессознательность человеческого поведения, используют естественную слабость человеческого ума, используют многозначность, метафоры, двусмысленность - эта техника прекрасно и подробно описывается в пособиях по НЛП, а здесь не место этому учить.

Но для колдовства, для введения в гипноз, вообще для манипуляции сознанием (скажем, в рекламе) нужна не просто любая неопределенность, не просто какая попало метафора. Нужна не просто бессознательность (полная или частичная) человеческого поступка, но контроль над результатами этой бессознательности! Нужно уметь контролировать саму эту двусмысленность и неопределенность. Иначе результат манипуляции будет неожиданным и неприятным для самого манипулятора.

Но ведь манипулятор - тоже человек! Как он умудряется не запутаться сам, запутывая другого человека? Ведь и его ум слаб, он же не демон, чтобы осознавать и контролировать все оттенки смысла, все намеки и полунамеки, возникающие в любом поступке, в любом акте общения, всю эту бездну сердца человеческого, о которой сказано: "Приступит человек, а сердце - глубоко". Или действительно человек человеку рознь, но есть человеки, самой природой приспособленные, чтобы исподволь управлять другими, а есть человеки поглупее, предназначенные быть объектами незаметной манипуляции. Эта концепция, несмотря на ее аффективную убедительность, плохо совместима с православным учением о человеке. По учению Церкви, перед Богом все люди "в равном достоинстве". Отношения начальства и подчинения ситуативны, не абсолютны. Не существует ПРИРОДНОЙ, ЕСТЕСТВЕННОЙ иерархии людей, подобной иерархии ангельских чинов. Как же объяснить тот неоспоримый факт, что манипуляция сознанием человека со стороны человека все-таки существует - и притом играет в нашу эпоху колоссальную роль как в обыденной жизни, так и в политике.

Если в прежние эпохи главным фактором управления была политическая власть, основанная на насилии, теперь на первый план вышла именно тонкая манипуляция сознанием, ложь и подмена понятий. Здесь работает некий закон сохранения: чем больше роль власти, тем меньше роль лжи. Чем больше роль лжи, тем меньше роль власти. Это факт.

Итак, все же бываю люди, от природы одаренные настолько тонким умом, чтобы исподволь управлять своими более простыми сородичами?

Опыт, конкретный духовный опыт, полученный из наблюдений за обращением к вере людей, бывших специалистами по манипуляции сознанием, подсказывает нам правильный ответ на этот вопрос. Когда такой человек приступает к молитвенному труду, он обнаруживает такое же бессилие в борьбе с помыслами, как и любой обычный человек. Он так же мало способен отличать свои собственные мысли от влагаемых демонами помыслов. Наконец, он начинает осознавать действительную природу своих прежних способностей.

Любой человек, манипулирующий сознанием другого человека, в действительности сам является только ИНСТРУМЕНТОМ манипуляции со стороны иного духа, который прекрасно осознает все оттенки происходящего и подсказывает своему помощнику правильные ходы. Это фундаментальный факт, который надо осознать всем, занимающимся проблемами манипуляции сознанием.

Манипуляция сознаем, в отличие от обычного обмана, есть воздействие на бессознательное в человеке. Обман - это воздействие на сознание, попытка создать иллюзию. Манипуляция сознание куда тоньше. Иллюзия здесь возникает как будто сама собой, как будто человек сам себя вводит в иллюзию. Действительно, САМ. Действительно, СЕБЯ. Только этот "сам" - это иной дух, проявляющий себя через бессознательные аспекты поведения человека. А вот обманывает он действительно "себя", человеческий ум, законно обитающий в этом теле.

Умение видеть второе бессознательное "Я", проявляющееся одновременно с сознательным "Я", видеть его и вступать в контакт с ним незаметно для сознательного "Я" - это и основа, и высший пилотаж манипуляции сознанием. Однако суть этого пилотажа в том, что сам манипулятор должен довериться подсказке собственного бессознательного. Что же оно подсказывает? А то, что бессознательное "Я" в собеседнике гораздо важнее, значительнее, УМНЕЕ сознательного "Я". А сознательное "Я" - это только социальная маска, личина бессознательной Личности. Когда Милтон Эриксон (как и любой специалист по современной неправославной психотерапии) говорит о "любви к пациенту", он имеет в иду искреннюю любовь, уважение и привязанность, которую вызывает в нам бессознательное "Я" любого человека.

В сущности, они любят именно демона, личного гения, живущего в каждом одержимом человеке. А кто из людей не одержим? Только тот, кто бесстрастен, полностью свободен от страстей. Потому что одержимость страстью - это и есть одержимость демоном этой страсти. Или, если говорить по-гречески, ГЕНИЕМ этой страсти. Настоящее БЕСНОВАНИЕ отличается от этой обыденной одержимости только тем, что при бесновании сознательное "Я" человека теряет контроль над собственным телом.

Психоаналитики (особенно юнгианского направления) охотно рассматривают "комплексы" человека как отдельные личности (или "аспекты" личности), живущие в данном человеке. Для них это лишь способ удобно говорить, прием словесного описания наблюдаемых феноменов. Комплекс действительно ведет себя так, будто он является личностью со своими собственными намерениями, своей собственной памятью, со своей задачей выжить в данном человеке. Ирония же в том, что эти комплексы и правда являются отдельными личностями, демонами или гениями, которыми одержим данный человек!

И вот, искусство манипуляции сознанием человека есть искусство договариваться со страстями, которыми человек одержим. Потому что каждая страсть в человеке есть демоническая энергия, усвоенная естеством человека через принятие помысла на правах собственной мысли. Но эта энергия не безлична (наподобие электричества или магнетизма), а напротив, личностна, принадлежит определенной личности и ею контролируется! Этим и занимается психотерапия. Со страстью (с комплексом) можно "договориться" как и со всякой личностью, если только она соизволит вступить в договор. И вступает она в договор только в том случае, если видит для себя выгоды в этом договоре.

Тут уместно задаться вопросом, а почему вообще демоны вступают в договор с людьми. Какой у них интерес, если они и правда гораздо умнее, тоньше, гениальнее человеков?! Их интерес в том, чтобы (по возможности) не допустить никого из людей духовно приблизиться к Иисусу Христу, потому что всякий, кто входит в его Царствие, тем самым приближает час Суда. Парадокс в том, что как раз христиане, а особенно православные христиане, вызывают у них гораздо более острый интерес, чем неверующие! И потому с христианами они вступают в договор гораздо охотнее и на гораздо более льготных условиях. Здесь самая глубокая причина возвышения европейской культуры. Здесь же и ответ на вопрос, отчего европейская психотерапия сплошь и рядом оказывается гораздо эффективнее традиционного шаманизма. Здесь и причина того, почему до сих пор нет полноценной Православной психотерапии - вернее, почему православная психотерапия столь непохожа на то, что обычно принято называть словом "психотерапия".

Потому что нам не к лицу вступать в договор с "гениями". Наша позиция по отношению к ним должна быть беспощадной, как к бешеным собакам.

Базовый прием манипуляции

Как уже сказано, настоящими специалистами по манипуляции человеческим сознанием являются демоны. Люди, практикующие манипуляцию, преуспевают в ней лишь настолько, насколько им удается установить (сознательное или бессознательное) сотрудничество с этими подлинными специалистами. Попытки некоторых авторов описать конкретные приемы и методы манипуляции не совсем бесполезны, но надо понимать, что человеческий ум слаб. Силами своего ума человек мало способен достичь чего-то существенного в такой области, где хозяйничают умы более мощные и древние. Как и в любом искусстве, в манипуляции сознанием слишком большую роль играет вдохновение.

Манипуляция сознанием - это искусство, а не наука.

Однако хочется выделить среди бесконечного разнообразия конкретных приемов, используемых демонами при манипуляции нашим сознанием, один прием, который можно назвать основным, базовым - настолько регулярно и настойчиво он используется дьяволом при борьбе против нашего брата.

Этот прием использовался следователями НКВД. Следствие вели ДВА следователя, мучившие несчастную жертву по очереди. При этом один следователь играл роль деспотичного, жестокого "тирана", а второй - доброго и сочувствующего положению жертвы "защитника". Устав от пыток со стороны первого, несчастная жертва охотнее шла на "сотрудничество" со вторым.

Бесы часто представляются людям "добрыми" по контрасту с другими духами, злыми. Такое разделение на две команды - это очень простая, но неизменно эффективная игра в одни ворота, в которой более умные существа неизменно одерживают победу над более глупыми и слабыми. Всякому, кто желает вникнуть в механизмы манипуляции его собственным сознанием, надо постоянно иметь в виду этот прием - он используется гораздо чаще, чем принято думать.

Само наше понятие о бесах как гадких и злых существах, общение с которыми разрушительно для здоровья, есть только полуправда. Полная правда заключается в том, что многие из прекрасных и добрых существ, полезных для нашего здоровья, являются в действительности тоже бесами, причем наиболее опасными для нашего спасения в Вечности. Более того, основная (тайная) задача гадких, вредных и злых бесов не в том, чтобы нагадить и навредить нам (хотя и это они делают с удовольствием), а в том, чтобы "подготовить" нас к достойной встрече с их добрыми, прекрасными и полезными для нас сотоварищами. Логика здесь проста: Бог равно гнушается и тех, и других. Принимая от бесов защиту против них же самих, мы теряем благодать Божию и подпадаем под их контроль.

Глубинная психология Православия

Учение о том, что человек - это прежде всего нематериальный дух, в отличие от прочих духов облеченный материальным биологическим телом, действительно нетривиально. Между прочим, оно вызывает трудности и в рамках христианского Богословия!

А именно, существенную роль в нашем учении играет понятие "первородного греха". Согласно учению Церкви, каждый человек от рождения болен духовно - потому-то и необходимо креститься! Все мы имеем наследственную болезнь, следствие первородного греха, греха нашего общего Праотца. Человек от рождения нечист перед Богом, как чадо согрешившего Адама. И в то же время, согласно учению Церкви, человек наследует от родителей только ТЕЛО, его дух дается ему от Бога. Дух каждого человека - это творение самого Бога, дух не происходит от родителей, но только тело. (Казалось бы, отсюда сам собой напрашивается спиритуалистический вывод: тело - это зло, дух - добро. Но учение Церкви однозначно отрицает спиритуализм: тело - это не зло и не добро, оно само по себе нейтрально. Зло (как и добро) - это духовная категория! Тело не имеет свободы воли, потому оно не может быть злым, но только дух.)

Как же дух человека от рождения поражен первородным грехом, если дух - от Бога?! Как грех передается по наследству, если мы наследуем от родителей только тело?! Ведь если дух - от Бога, то он непорочен. Очевидно, дух приобщается греху, уже будучи в теле, происходящем от Адама. Но если тело само по себе - не зло и не является порочным, то каким образом дух оскверняется, пребывая в теле? Тело может быть больным, увечным, уродливым - но это не греховная скверна; болезнь - не грех; уродство и болезнь тела никак не может быть препятствием для общения с Богом! Но тогда каким же образом передается нам грех Адама, если все, что мы принимаем от Адама - это только тело? Если дух - от Бога?

Эти вопросы заостряются до предела, когда христиане начинают размышлять о Богородице Марии. Известно, что всякий человек, приобщившийся греховной скверне, может совершенно очиститься подвигом молитвы и покаяния - тому много примеров. Но вот Деву мы исповедуем непорочной от чрева матери. Согласно учению Церкви, Она была от самого Своего рождения непорочна в очах Божиих. Она была избранным сосудом, призванным вместить Христа, и потому в Ней не было никакой скверны. Она была непорочна ПРЕЖДЕ Крещения. Это общая вера всей древней Церкви. Католики отсюда сделали логический вывод, закрепленный в догмате: Богородица, как и Сам Христос, была зачата чудесным образом, непорочно. Иоаким, муж Анны, не был отцом Богородицы. Но Православная Церковь решительно настаивает на ошибочности этого мнения: только Сам Бог был рожден от Девы без семени, зачат благодатным действием Духа Святого. Но тогда как же Дева была непорочна, будучи, как и мы, наследницей Адама?!

Ответ на этот вопрос может быть только один: Дева рождена непорочной потому, что она была сохранена от всякого порока особым Промыслом, особым благодатным действием. Значит, дух человека МОЖЕТ остаться непорочным, даже будучи в теле, рожденном от семени Адама - примеров тому в истории Церкви много, хотя Дева Мария - это самый яркий пример. Как же передается греховная скверна духу человека? Очевидно, не через тело, но специфически духовным путем, через ОБЩЕНИЕ, КОММУНИКАЦИЮ человеческого духа с духами нечистыми. И если Бог сохранит зачатого младенца от такого общения, то дух человеческий сохранит свою непорочность до тех пор, пока он не вступит в общение с нечистыми духами, хотя бы и бессознательное!

В судьбе Богородицы огромную роль сыграла молитва ее святых родителей. Молясь за зачатого младенца, родители Но не только Иоаким и Анна, но целые поколения святых, ждавшие и молившиеся о пришествии обетованного Спасителя, приняли участие в этой уникальной судьбе. Тело Девы произошло от мужского семени, от семени Адама. Но дух ее был сохранен от общения с демонами до тех пор, пока она не научилась молиться и не обрела способность духовно противостоять духам зла. Обычно младенец приобщается действия темных духов еще во чреве своей матери, поскольку и сама мать нечиста от такого общения. Главное следствие греха Адама - это наше невольное, бессознательное общение с падшими духами, от которого Адам был защищен благодатью рая, дарованным от Бога неведением зла. Вкусив от древа познания, мы получили возможность и, увы, необходимость как-то разбираться с патологической информацией, постоянно поступающей в наш ум из глубин преисподней. Человек слабее дьявола и самостоятельно разобраться с этим неспособен. Только Бог может просветить и утончить человеческий ум настолько, чтобы человек смог осознать и отвергнуть все прелести и тонкости древнего змея.

Но отсюда следует важный вывод: основой человеческой греховности является бессознательное общение человека с дьяволом. Осознанный грех является только надстройкой на фундаменте бессознательного общения с демонами! Ведь Церковь учит, что рожденный младенец (за редчайшим исключением!) поражен первородным грехом СРАЗУ, когда у него еще НЕ СФОРМИРОВАЛОСЬ СОБСТВЕННОЕ СОЗНАНИЕ! Значит нечистота человеческого духа сконцентрирована в его бессознательном, осознанный грех - лишь вершина греховного айсберга. И подлинное очищение от греха есть очищение бессознательного. Такое понимание дела характерно только для ПРАВОСЛАВНОЙ Церкви. Западное христианство сосредоточивает все внимание на очищении сознания человека, на поверхностном покаянии. А вся суть спасения заключается в глубинном покаянии, в изменении бессознательного. Поэтому только и именно психология бессознательного может дать сколько-то глубокое и адекватное понятие о том, что такое покаяние в его православном понимании.

Магия черная и белая

Различение магии на "черную" и "белую", на злую и добрую - это очевидный прием манипуляции сознанием, если подходить к вопросу с позиций строгого Православия. Всякая магия - это сознательный или неосознанный контакт с разумными "силами природы", то есть, попросту говоря, с бесами.

Никто же не станет спорить с тем, что магия - это техника силового, энергетического воздействия без применения силы, при помощью слов и знаков. Но слова и знаки не имеют никакой силы сами по себе, безотносительно к тому, кому они адресованы. Слово и знак всегда имеет автора, но оно всегда имеет и адресата. Идея, будто слово может воздействовать на материю само по себе, а не через посредство понимающего его смысл адресата, не только ненаучна, но и вполне неразумна. Если адресатом слова (знака) не является слушающий (видящий) и осознающий человек, если им не является и вездесущий Бог, то кому же адресовано такое слово? Слово, адресованное святому или ангелу может иметь силу только в том случае, если на это Бог соизволит, потому что ангелы и святые ничего не делают без помощи и прямого повеления Самого Бога. Потому магическое слово, адресованное не людям и не Богу, либо бесполезно и бессильно, либо оно адресовано демонам.

Если даже такой контакт приводит к благим (насколько мы можем судить) последствиям, Церковь призывает нас не верить этому впечатлению; оно обманчиво. Демоны осуждены Богом на вечную муку и принимать от них благое - это риск подвергнуться в конце концов одной с ними участи. Дьявол нечист в очах Божиих, он осужден как Богоубийца, как мучитель Христа и христовых мучеников. Приняв Крещение, мы отреклись от сатаны и от всех дел его, и потому принимая помощь от нечистого, мы ОСКВЕРНЯЕМСЯ, приобщаемся его скверны - что требует очищения раскаянием и полного покаяния.

Это имеет самое непосредственное отношение к психологии бессознательного, потому что в подавляющем большинстве случаев контакт с демонами происходит у человека бессознательно. Это естественное следствие естественной слабости человеческого ума, после грехопадения оставшегося без защитного покрова, не допускавшего нечистому прямого влияния на наш дух. То, что человек может осознавать, это лишь малая часть того, что с ним происходит. Сознательный отказ от ведения зла (а значит, и добра) был для Адама необходимой защитой от зла, потому что зло есть духовный феномен, слишком тонкий для того, чтобы человек мог сознательно разобраться в этом ведении. Иное дело ведать (иметь понятие, иметь опыт), другое дело вполне сознавать. Мы вообще-то ведаем зло, но не постигаем его глубин - да и неспособны постичь, так как зло значительно глубже и древнее, чем человек. Подлинное постижение добра и зла есть сверхъестественный, благодатный дар (вдохновение от Бога), который может быть дан и отнят, который дается тем, кто ступил на путь полного послушания Богу, и отнимается за своеволие.

И тем не менее, для того, чтобы на фундаменте подлинного Богословия Отцов построить прочное здание Православной психологии, которое не будет колебаться всяким прилогом дьявольским, надо уразуметь тонкое различие между магией ЧЕРНОЙ и БЕЛОЙ, между двумя разными способами контакта с дьяволом. Надо сознавать, что белая магия так же пагубна, как и черная, они равно вредны для духовной жизни, для вечного спасения. Но надо и видеть различие между тем и другим, так как они существенно различаются по своим проявлениям, дают существенно разные плоды здесь, в жизни временной, пока не придет Судия.

Белая и черная магия различаются по своему отношению у Богу, к Церкви, к молитве.

Черный маг - это (сознательный или бессознательный) служитель сатаны, и потому он должен чураться всего церковного как опасной духовной заразы. "Уровень" черного мага как раз и можно определить по его отношению к Церкви; только по наивности черный маг может прикасаться к святыне. Бог непредсказуем, и прикосновение к святыне никогда не остается без последствий. Если бесы посылают его в храм, вполне явно, что они не ценят его, используя как "пушечное мясо". Настоящий черный маг проявляет всяческую осторожность, избегая даже каких-либо намеков на Господа и на Христа Его.

Белый маг, напротив, не только не избегает святыни, но как будто черпает силы в церковности и в молитве! Однако следует понимать истинную природу этих сил. Эти силы - те же демоны, которые предлагают белому магу всяческие льготы и услуги в обмен на УДАЛЕНИЕ от святыни. Молитва всякого человека, каким бы грешником он ни был, является нежелательным явлением. Тем более, молитва внимательная, тем более, молитва сердечная. Чтобы прекратить это явление, бесы (явно или подспудно) предлагают человеку компромисс: ты оставляешь молитву, мы же делаем (или не делаем) то-то и то-то. Белая магия - это шантаж. Всякий прибегающий к Богу человек может шантажировать демонов своим усердием и благоговением. Тут-то и возникает возможность "управления" демонами со стороны человека!

Надо сознавать, что белая магия - это уклонение от Пути спасения на путь погибели. Принципиальное отличие от магии черной в том, что это уклонение от спасительного пути - не решительное, не окончательное. Вся сила "белого мага" в угрозе, в сохранении возможности спасения - а значит, в покаянии! "Уровень" белого мага определяется как раз глубиной его церковности, его готовности к подлинному покаянию. Самая "крутая" белая магия встречается среди подвижников, достигших "умной молитвы", а потом уклонившихся с пути покаяния на путь прозорливости и чудотворения. Они искренне принимают демонское содействие за благодатные дары. Белый маг - это человек, который день ото дня откладывает настоящее покаяние, а пока продолжает пользоваться услугами дьявола.

В белой магии нет специальных колдовских приемов. Это черный маг, служитель демонов, должен искать угождения своим господам, должен выполнять какие-то ритуалы или приносить жертвы. Что касается белого мага, демоны сами ищут контакта с ним. Установление такого контакта - это уже их забота. Белый маг воротит от них нос до тех пор, пока они не сделают настолько лестное предложение, что он уже не сможет оказаться.

Неосознанное использование такого рода магии - это почти повсеместное явление; всякий человек, использующий энергию своих страстей на "добрые дела", использует именно энергию дьявола, потому что "страсти суть демоны". Вопрос о том, можно ли использовать энергию страстей во благо, разрешается практикой самой жизни: к примеру, чтец или певец в храме может стараться не только ради Христа, но и ради того, чтобы себя показать. Иоанн Лествичник совершенно серьезно ставит вопрос о том, как быть монаху, против воли оказавшемуся на виду, если ему пришлось выбирать между тщеславием и чревоугодием: показать ли себя постником или покушать ради сокрытия своего воздержания? (Преподобный Иоанн говорит, что лучше предпочесть тщеславие.) Примеры можно умножать.

Реальность такова, что когда мы пытаемся использовать энергию наших страстей на дела Богоугодные, возникает невидимая и очень тяжелая борьба. Дьявол пытается через эти страсти добиться того, чтобы дело это стало противным Богу, пытается уклонить человека на путь своеволия. Если же человек проявляет бдительность и продолжает действовать в послушании Божественной воле, тогда страсть "усыхает", энергия страсти уходит, дело становится трудным, получается плохо. Дьявол не хочет, чтобы его капитал использовался на Богослужение - и лишает подвижника своего "благоволения". Тут человек смиряется и либо оставляет дело, которое двигалось энергией страстей, либо продолжает его уже на ином, благодатном основании. Однако продолжение дела на ином основании таит для демонов страшную угрозу - и они начинают вновь привносить в него энергию своих страстей с новой, неожиданной стороны, так что борьба опять возобновляется.

Эта динамика является закономерной во ВСЯКОМ христианском деле, даже и в молитве, и в покаянии! Пока мы одержимы страстьми, страсти непременно присоединяются ко всяком у нашему начинанию. Энергия страсти - это способность, потенция, возможность свершения! Пока она есть, куда от нее деться? Ее нужно использовать во благо - это ее убивает. Плохо только, когда на каком-то этапе человек уже не хочет ее убивать и становится на путь своеволия. Обобщая, это вполне можно назвать белой магией. Если энергия страсти - это энергия демоническая, то нет принципиальной разницы, проявляется ли она в "чудесах", в "гениальности" и "таланте", в необыкновенном терпении, или просто в энергичной работоспособности. Суть дела одна. Фарисейство в этом смысле может служить классическим примером белой магии!

Важными признаком "белой магии", резко отличающим ее от столь похожего порой подлинное христианского благочестия, является разное отношение ко Второму Пришествию. Подлинное христианство ЖАЖДЕТ приближения Страшного Суда. День гнева и погибели мира сего является днем его упования. Потому-то подлинное христианство не может не быть ненавистным для мира сего: оно желает его конца. "Белая магия", день ото дня откладывающая покаяние, страшится приближения конца. Она склонна рассматривать дела благочестия как средство ПРОДЛИТЬ дни этого века, отодвинуть (а не приблизить) день Страшного Богоявления. "Белая магия" ищет счастья и благополучия в этом мире, и она не является враждебной для мира сего. По этому признаку каждый может честно проверить себя на причастность белой магии: хочет ли он приблизить Конец или отдалить Его?

Напряженное ожидание Второго Пришествия, характерное для христиан первых веков, незаметно сменилось в христианском мире противоположным настроением. Теперь христианин боится приближения Конца; это проявляется и в том, что его устрашает наступающая власть антихриста. Это настроение, характерное для "белого мага", выдающая в современной христианской цивилизации резкие черты компромисса с силами тьмы. Кто из наших современников может с полной искренностью, от всего сердца воззвать вслед за Иоанном Богословом: "Ей, гряди, Господи Иисусе!" Кто не задумается о своих грехах, готов ли он к Встрече? Это хорошее, трезвое понимание своего духовного состояния, своей нечистоты, покаянное сознание причастности с служению тьмы века сего. Пока мы не покаялись как подобает, пока мы не готовы к этой решающей Встрече, мы несвободны от обвинения в причастности "белой магии".

"Белая магия" - это тонкий компромисс между служением Богу и сотрудничеством с дьяволом. Это неустойчивый компромисс там, где никакой подлинный компромисс невозможен. "Не можете Богу работать и мамоне". Не можем, если подлинно работаем Богу. А если мы своевольны, то дьяволу с его нечеловеческой хитростью и остроумием удается найти почву для такого компромисса и всеять свое семя в душу человека. В любые, даже богоугодные, дела он старается вплести действие наших страстей, тем самым делая эти дела небогоугодными. Невозможно это только там, где есть ПОЛНОЕ отвержение своей воли и полное послушание воле Божественной.

Это очень трудная задача, потому что ПОЛНОЕ послушание воле Божественной означает отказ от всяких своевольных дел, не только злых, но и добрых в обычном понимании "добра". Отказ от черной магии - это не столь тяжелая задача, как отказ от магии белой! Огромный СОБЛАЗН белой магии состоит в том, что все-таки можно заставить дьявола служить (конечно, не Богу, но все-таки) добру, понимаемому в мирском, человеческом смысле!

Когда человек пытается приступить ко внимательной молитве, дьявол готов СЛУЖИТЬ ДОБРУ (понимаемому в обычном житейском смысле, конечно, а не в смысле послушания Богу), лишь бы только не допустить человека молиться. По словам Святых дьявол НЕВЕРОЯТНО боится внимательной молитвы. Мы даже не может представить себе, как он боится. Что тут страшного? Просто повторять известные слова, ни о чем при этом не думая, занимая ум этими словами.

И вот, когда человек начинает делать это, сатана спешит принять вид ангела Света, чтобы отвлечь человека, увести его в сторону. Роль "ангела света" для беса не так легка, и совсем неприятна. Ведь ангел должен, по идее, служить Богу, служить Свету. Имитировать это очень трудно, потому что любая имитация, ИЗОБРАЖЕНИЕ Богослужения, по сути уже является ИКОНОЙ, а значит, и Богослужением (хотя и не православным в подлинном смысле этого слова). А участвовать в Богослужении - это тяжко, несносно для гордыни. Все это так!

Но ведь в нужде и бесы молятся. Примеры этому можно найти и в Писании, и в Житиях Святых. Когда Христос посылал легион бесов в бездну, они молили Его, чтобы Он разрешил им войти во свиней.

А святой мученик Конон Исаврийский такой ужас наводил на демонов своей молитвой, что они согласны были исполнять общественно-полезные работы - полоть огороды, мостить дороги и прочее, лишь бы он своей молитвой не мучил их так страшно. И - работали! Вот этот текст (5 марта):

"Все бесы, жившие на острове и изгнанные из людей и из идольских капищ, вооружились против святого. Увидав бесов, святой именем Иисусовым связал их, так что они не могли двигаться. Тогда бесы стали молить Конона, что бы он не посылал их в бездну, но пусть повелит им сделать, что ему угодно. Святой, запретив им делать вред людям, послал их на различные работы: одним велел копать в огородах землю и вырывать худые травы, терновники, крапиву, другим вспахивать нивы и сеять на них, иным стеречь плоды, кому пасти стада и охранять их от зверей, кому колоть дрова и носить воду, и исполнять всякую домашнюю работу. Бесы, как рабы и пленники, служили блаженному Конону до тех пор, пока ему было угодно, исполняя с усердием всякое указанное им дело, ибо связанные непобедимою силою Божией, они были порабощены Божию угоднику.

Случилось, что ночью на дом святого напали разбойники, надеясь найти у него богатую добычу, ибо он был славен по всей той стране. Связав святого, разбойники хотели пытками заставить его указать место, где спрятано у него золото. Они уже начали его мучить, как вдруг, по повелению Божию, явились служащие святому бесы, схватили разбойников и немилосердно били их; потом развели огонь в печи и стали опалять их тела, а святого освободили из уз. Святой, смилостивившись над разбойниками, запретил бесам, и те прекратили истязания над разбойниками, которые были едва живы. По молитве святого, разбойники пришли в себя, и блаженный отпустил их с миром, дав им заповедь оставить свои разбои. Бесы не только освободили святого Конона от разбойников, но по Божиему произволению даже оберегали честь его имени. Ибо если кто-либо из неверующих исаврян дерзал хулить Конона, тотчас на таковых невидимо нападали бесы, и били, так что имя Конона для всех стало предметом почитания и страха.

Однажды двое идолопоклонников вспомнили о Кононе и стали поносить его дурными словами. Тотчас же на них напали бесы, били их, протащили по дороге за волосы и повергли хулителей к ногам святого. После того у всех неверующих страх пред Кононом так был силен, что они не дерзали даже помыслить что-нибудь худое про святого Конона. Однажды какой-то человек проник в сад Конона, с намерением украсть яблоки. Но невидимые стражи схватили его, избили и вместе с ослом и мешком, наполненным плодами, привели к святому. Святой дал ему наставление и, заповедав более не красть, отпустил с миром.

Одна бедная вдова, во время жатвы, пришла на поле и ходила за жнецами, подбирая оставшиеся колосья. На руках у ней был малолетний единственной её сын. Вдруг выбежал из леса волк, выхватил ребенка из рук матери и унёс его в пустыню. Народ погнался за ним, но догнать волка и освободить дитя из его пасти не мог. Огорчённая женщина пришла к святому чудотворцу Конону, плакала и, припадая к ногам его, поведала ему свое горе. Он тотчас дал повеление своим невидимым рабам и те в одно мгновение схватили волка, державшего ребёнка в зубах, и поставили пред святым. Святой возвратил матери её сына живым и невредимым, а волку велел уйти в свое место".

Так что и дьявол может приносить людям пользу, может даже и трудиться на пользу людей нелицемерно, когда оказывается перед крайней нуждой. Конечно, он умнее человека, и все равно рано или поздно найдет способ вывернуться - читай продолжение в житии Конона. Но важно то, что возможность такая - есть!

Конечно, действия мучения Конона в отношении к бесам никак не вмещаются в рамки понятия о "белой магии". Конон использует энергию демонов на благие дела, но (как и при изгнании бесов Самим Господом) здесь нет и следа компромисса. Имеет место униженное моление со стороны дьявола и приказ со стороны Святого. Но чтобы ТАК повелевать демонам, человек должен действительно уподобиться Христу, совершенно отринуть своеволие. И тогда бесы против воли со страхом повинуются Святому, как Самому Богу.

Белая же магия - это именно компромисс, осознанный или неосознанный, между демоном и человеком. Демон требует от человека отказа от подлинного, глубокого покаяния. Демон удерживает в человеке своеволие, и готов служить этому человеческому своеволию, не Богу! Человек в обмен на это требует от демона вести себя прилично, держаться в рамках относительного, человеческого "добра". На это демон вполне способен (хотя эти рамки для него нестерпимо узки), это неприятно, но приемлемо. Для демона неприемлемо только действительное Богоугождение, послушание Богу - тут уж невозможны никакие компромиссы.

Впрочем, обыденное представление о дьяволе несовместимо с добрыми делами ни в каком смысле. Дьявол представляется людям существом злобным по самой природе своей, духом тьмы, смерти и разрушения. Отсюда порой возникает вопрос: для чего Бог вообще сотворил дьявола? Этот вопрос - следствие искаженного, нехристианского понимания о демонах. Язычник различает "богов" и "демонов" как раз по признаку отношения к добру и злу в обыденном смысле этого слова. Потому-то один и тот же бес может с легкостью казаться язычнику то богом, то дьяволом. Христианское понимание природы демонов совершенно иное! Но увы, христианское понимание христианства не всегда свойственно и христианам. У нас часто примешиваются языческие представления, потому что чистое христианство - это религия тех, кто чист сердцем. Кто имеет страсти, тот не может совершенно вместить истины нашей веры.

Надо осознать, что обычно христиане склонны рисовать дьявола слишком черными красками. Это понятно, ведь враг есть враг, он заслуживает ненависти и всяческого очернения. Дьявол ищет нашей погибели, он желает нашего осуждения, он провоцирует нас на грех, чтобы лишить благодатной защиты и овладеть нами. Эта программа действий предосудительна и вызывает ненависть. Но ненависть не должна ослеплять.

Падший ангел - враг наш. Изначально он первым начал вражду против человечества, соблазнив Праотца на грех. Но зато ведь теперь мы, христиане, являемся в конфликте с дьяволом НАПАДАЮЩЕЙ стороной! Мы сами досаждаем дьяволу тем, что стремимся достичь Спасения, которого он лишил себя. И те из нас, кто достигает Спасения, своим спасением приближают конец мира, день Суда и Расплаты. Мы не защищаемся, мы нападаем. Мы тоже падшие существа, но мы ищем спасения. Отчего бы нам не идти, как идет весь мир, к вечной погибели, теша себя лживыми надеждами? Отчего мы молимся, постимся, участвуем в Богослужении? Ради Христа, ради славы Имени Его. Но Христос-то как раз и не является со СВЕТСКОЙ точки зрения "невинной жертвой". Ведь Он пострадал ДОБРОВОЛЬНО, по Своей Божественной воле (Он ведь Бог), это был Его выбор, Его изволение, Его ответственность.

Следуя за Христом, мы сами начинаем вражду с дьяволом, когда, принимая Крещение, отрекаемся от сатаны, от всех дел его, и всего служения его, и всей гордыни его! Поэтому понятно сознательное стремление христиан очернить своего противника, выставив его в неприятном для него Свете.

Но и нам не всегда приятен этот Свет. "Делающий злое не идет к Свету, чтобы не обличились дела его". Только тот, кто совершенно свободен от греха, может сказать по праву "я люблю Бога". Этот Свет, Свет Истины, пришедшей в мир, и этом Свете нам самим, христианам, должно быть совестно наше своеволие, наше своевольное творчество. Тот, Кто пострадал за нас "от Себя не творит ничего" - и это будучи чисты и безгрешным. А мы, будучи нечистыми и грешными, считаем свое творчество достойным внимания. И вот здесь-то мы сами отпадаем от того Света, в котором дьявол только и может быть РАСПОЗНАН как ЗЛО.

Более того, мы сверх того еще и бессознательно желаем ОЧЕРНИТЬ дьявола, представить его еще более мерзким и гадким, еще более презренным и ненавистным. Это наше бессознательное желание - это его собственное желание. Это ОН САМ ХОЧЕТ предстать перед нашим воображением в виде черта с рогами и копытами, воняющего серой. Это он насаждает в нас примитивное языческое представление о самом себе. Это нужно ему, чтобы, столкнувшись с ним в реальной жизни, мы его не узнали. И мы, теоретически ненавидя злого дьявола, на практике часто проявляем к нему любовь. Каждый грех - это наше совместное действие с дьяволом. А грехи бывают еще и неведомыми, и невольными. Когда мы, не сознавая того, участвуем в делах тьмы, его действие порой вызывает у нас неподдельное сочувствие и даже восторг. Это и есть прелесть.

Игнатий Брянчанинов, иронически говорящий о "добре" падшего человека, пишет: все мы находимся в прелести, то есть, принимаем ложь за истину. Сознание этого - это величайшее предохранение от прелести (от того, чтобы не впасть нам еще в большую прелесть)!

Святые отцы в процессе духовной борьбы видели демонов лицом к лицу и свидетельствуют, что они НЕВЫНОСИМО ГНУСНЫ. Это истина. Но это свидетельство СВЯТЫХ, для которых невыносимо гнусен всякий, даже самый малый, невинный по нашим понятиям грешок.

Есть все основания думать, что если бы обычному грешнику довелось увидеть демона, он мог бы и не вызвать у него такого уж отвращения. Говоря, что бесы гнусны, мы повторяем слова святых, но слова надо бы подтверждать жизнью. Искренность или неискренность этих слов легко проверяется по нашему отношению ко греху. ВСЯКИЙ ГРЕХ - ЭТО "СИНЕРГИЯ" ЧЕЛОВЕКА С ДЬЯВОЛОМ. И что, разве мы так уж отвращаемся от всякого греха? Как ты относишься ко греху, так относишься и к дьяволу.

Молитва - это синергия человеческого и Божественного. Как ты относишься к молитве, так ты относишься и к Богу. Чтобы не оставлять места для сантиментов и фантазий, лучше конкретизировать: как ты относишься к СЛОВАМ молитвы, указывающим на Бога, так ты относишься и к Богу. Любишь молиться - любишь Бога. Ленишься молиться - не любишь Бога. Во время молитвы улетаешь от слов молитвы в личные фантазии - значит, эти фантазии тебе дороже Бога. Вот нелицеприятная правда.

Так же и со грехом: кто любит грех, тот любит дьявола; кто смирился с грехом, тот в мире с дьяволом. Не любишь, но ТЕРПИШЬ грех - значит, ТЕРПИМО относишься к бесу. Если он и гнусен для тебя, но все-таки ВПОЛНЕ СНОСЕН. Это относится именно к личному греху, а не ко греху соседа, так как непосредственно с дьяволом мы соприкасаемся только когда САМИ грешим.

Если исходить из такого понимания, то оценка Серафима Саровского ("они невыносимо гнусны") может ПОКАЗАТЬСЯ преувеличенной. Неужели же грехи наши так уж невыносимо гнусны? Конечно. Но НЕ ДЛЯ НАС. Для нас они сносны и даже приятны. Оценка святых, конечно, точная. Это наша оценка греха и дьявола - неточная. Потому Игнатий Брянчанинов и говорит, что все мы - в прелести.

Но таковы РЕАЛИИ нашей душевной жизни. На практике, теоретически представляя себе дьявола "невыносимо гнусным", к своему собственному греху мы относимся куда более терпимо. А это уже самообман: наше представление о дьяволе РАСХОДИТСЯ с нашей ПРАКТИКОЙ общения с дьяволом. Всякий грех - это общение с дьяволом, в то время как молитва - общение с Богом.

Надо понимать, что бесы - это падшие АНГЕЛЫ. Они бесы по произволению, но ангелы по природе. Они не злы по природе! Их произволение зло и гнусно. Но! Сколь бы гнусны они ни были в своем падении, но это только НА САМОМ ДЕЛЕ, в восприятии чистых сердцем людей. Будучи ангелами, они способны притворяться в наших глазах не только сносными, но и прекрасными, и пленительными, и прелестными в обоих смыслах! Пока человек не стяжал чистоты сердечной, дьявол вполне способен обвести его вокруг пальца, представившись светлым ангелом. Это испытали на собственном опыте многие великие подвижники, не чета нам, молившиеся и умом и сердцем, и все-таки впавшие в прелесть или бывшие на пороге прелести.

Если они не сумели сразу, сходу отличить тьму от Света, если приняли ее за свет, то как мы можем отличить?! Только тем же способом, к которому прибегли и они! Они МОЛИЛИСЬ, чтобы Бог не дал им впасть в заблуждение, молились - и Бог уберег их от прелести. Сам Бог!

Сам человек склонен принимать тонкие действия дьявола за добро. Всякий человек, начиная с Адама, склонен к такой ошибке. На этом и стоит "белая магия"!

Таким образом определив понятие "белой магии", указав на то, что мы, православные, и сами далеко не свободны от неосознанного использования "белой магии", мы имеем полное право со всей определенностью заявить, что ВСЕ неправославное христианство ПОЛНОСТЬЮ подпадает в категорию "белой магии". Уклонившись от пути подлинного покаяния, неправославные христиане уклонились на путь бессознательного компромисса с сатаной. Снова и снова необходимо подчеркнуть: добро в его обыденном понимании, "добро падшего человека", вполне совместимо с дьяволом! "Компромисс с сатаной" не означает какого-либо обвинения неправославного христианства во зле.

Христианство вообще (даже и неправославное) - это как минимум добро. Со злом христианство просто несовместимо. Где в христианском обществе наблюдается зло - это уже уклонение от собственно христианства, это нарушение и духа, и буквы Христовых заповедей. (Беда только в том, что заповеди толкуют по-разному, поэтому не всегда можно доказать неправославному христианину, что зло - это зло, ведь мы толкуем по-разному.) Но даже искреннее, нелицемерное стремление к соблюдению евангельских заповедей, не растворенное живой водой Благодати, может совмещаться в душе человека с тайным действием бессознательных страстей. Это каждый православный знает по собственному опыту.

Более того, даже молитва, призывание имени Господа, даже действительное исполнение воли Божией - но не полное и совершенное, а частичное! - это еще не поражение дьявола, а только ВЫЗОВ на борьбу. И чем полнее следование Христу, тем более опасная и коварная разгорается борьба за душу человека. Победить в этой борьбе можно только полностью отвернувшись себя, только всецело покорив свою волю воле Божественной! А воля Божия в том, чтобы "собрать рассеянных чад Божиих воедино". Поэтому подлинное стремление к покаянию не может не приводить всех подлинно кающихся в лоно одной и той же Церкви, потому что Истина одна. В это деле не бывает неважного, потому в этой страшной духовной схватке используются ВСЕ возможности.

Где говорят о том, что "барьеры между конфессиями не досягают до небес", что "единство в главном совместимо с разнообразием мнений" и прочее в этом духе, там просто не собираются серьезно ввязываться в драку. А это и есть белая магия, и она прекрасно совместима с христианством - как показывает огромный исторический опыт. Она совместима даже и с Православием, если человек внутренне готов идти на компромисс с духом века сего и "взявшись за рало, зрит вспять". Преимущество Православия в том, что оно дает возможность подлинного покаяния. Но ведь "сердцу не прикажешь".

Всякий человек, входя в Церковь, приносит в нее свои человеческие нужды. И это - нормально. Вначале человек ищет от Бога, чтобы Бог сделал так, как ему, человеку, нужно. Вначале человек далек от самоотвержения. По сути, он ищет не того, чтобы послужить Богу, но чтобы Бог ему послужил. Это расположение души по сути языческое, и оно совершено нормально для падшего существа. С таким же расположением язычники прибегают к помощи своих богов - "добрых" демонов - и демоны порой подают им помощь, чтобы не потерять своих поклонников. Насколько же лучше и правильнее для человека прибегать к помощи Того, Кто сотворил мир. И Бог не оставит без внимания никого из обращающихся к Нему, но непременно ответит всякому ради славы Своего имени, чтобы Имя это не призывалось туне.

Но Бог отвечает человеку на Своем языке, на языке Истины. Человек просит одного, а получает что-то другое, и порой не видит связи и не осознает, что Бог ответил. Потому что Бог не старается угодить человеку, но отвечает по сути, по самой сути. И если человек потерпит Такого Бога, если пойдет за Ним до конца, то рано или поздно он поймет, и от всего сердца согласится и возблагодарит Бога за его благость и премудрость. Бог отвечает в расчете на вечность впереди. У нас впереди еще целая вечность, чтобы разобраться, и понять, и осмыслить.

А демоны отвечают человеку лестью. Их задача более проста: прельстить. Они не пекутся о последствиях, да и неспособны предвидеть последствия, так как будущее ведомо только Одному Богу. Демоны часто не отвечают на обращение человека к демонам только потому, что Бог не попускает им обольщать нас. И даже если Бог попускает, они порой молчат по презрению к прибегающему к ним человеку.

Но вот когда человек обращается к Богу, тут уже не до презрения. Эта ситуация требует быстрого реагирования. И если человек просит у Бога чего-то конкретного, и если проявляет некоторое упорство в прошении, не обращая внимания на всеваемые демонами мысли о бесполезности молитвы, то часто бывает - самый просто способ прекратить молитву - это дать человеку уверенность в получении просимого. Попросту, пообещать. У человека невесть откуда появляется вдруг уверенность в получении просимого. Потом обещание вскоре можно попытаться взять назад, снова всевая помыслы о бесполезности молитвы. (Кто я такой, чтобы Бог меня послушал?!) А если человек опять встанет на молитву, опять пообещать. А если это будет повторяться многократно, в конце концов можно попытаться дать человеку что-нибудь похожее на то, что он просит у Бога, но не совсем то, одновременно всевая тонкое подспудное разочарование. А если человек не принимает такого фальшивого дара и продолжает молиться, то попытаться (если Бог попустит) дать что-то более близкое к просимому, позаботившись только, чтобы человек не очень благодарил или вовсе позабыл благодарить Бога. А если благодарит, попытаться всеять сомнения, от Бога ли это получено, или просто случайное совпадение и так далее - демоны неистощимы в хитрости, невозможно перечислить и предусмотреть всех их ходов. Если человек не перестанет молиться, он в конце концов получит просимое от Самого Бога, по Его слову: "Просите - и дастся вам". Но в большинстве случаев демоны добиваются прекращения молитвы.

К сожалению, "белая магия" (ответ демонов на наше обращение к Богу) гораздо заметнее и понятнее для нашего омраченного ума, чем собственно благодатное действие молитвы. Действие благодати таинственно и незаметно. Но если бы его вообще не было, если бы молитва была бесполезной, для чего бы демонам суетиться, всевать помыслы о бесполезности молитвы, давать и опять отнимать уверенность в получении просимого и делать многое прочее. Если молитва бесполезна - так молились бы мы сколько угодно, не испытывая никакого сопротивления! Молиться трудно именно из-за демонского сопротивления, знакомого каждому молящемуся по опыту. Ведь сама по себе молитва по сути вовсе не тяжела, что тут трудного? Особенно легко молиться невнимательной словесной молитвой. Что тут может быть трудного - просто повторять без конца одни и те же слова?! И тем не менее, это повторение одних и тех же слов, обращенных к Богу, призывание Его имени - это простое действие вызывает ожесточенное сопротивление.

Самый простой и эффективный прием сопротивления - это помыслы о бесполезности невнимательной словесной молитвы. Эти помыслы находят авторитетное подтверждение в учении Святых Отцов: Святые учат нас, что невнимательная молитва не приближает нас ко спасению, ведь спасение - это дело ума и даже сердца человека, а не просто внешнее упражнение в добродетели! Бесы "забывают" только уточнить, что по учению тех же Отцов, человек никаким образом не может укрепить молитвенное внимание ума, кроме как упражнением во внешних добродетелях, и прежде всего в самой же молитве, пусть поначалу и невнимательной. (Любые другие приемы укрепления внимания ума БЕСПОЛЕЗНЫ для молитвы, так как все они основаны на бессознательном компромиссе с дьяволом.) Потому нам ничего не остается, кроме как молиться как уж умеем.

Если человек упорно продолжает молиться простой словесной молитвой, не веря дьявольским уверениям в бесполезности такой молитвы, тогда дьявол вынужден добиваться прекращения молитвы любыми другими способами. Этим-то сопротивлением то он против воли сам же и доказывает, что молитва небесполезна. Но подлинное, благодатное действие молитвы скрыто от ума человека. Те действия, которые мы замечаем, являются чаще всего "белой магией", вынужденной демонской реакцией на молитву. Подлинное действие Благодати - это укрепление ума человека, усиление внимания к словам молитвы и веры в действенность и силу этих слов.

Психология бессознательного

Человеческое сознание - это духовное явление. Всякий человек, если он не отрицает свою собственную свободу выбора, должен признать нематериальность своего сознания. Всякий, кто имеет сознание, имеет внутри себя неоспоримое доказательство своего духовного, нематериального бытия. Сознание - это самоочевидное свидетельство духовной природы человека.

Бессознательное - это тоже духовное явление. Но, в отличие от сознания, всякое движение бессознательного - это проявление нечеловеческой духовности в человеческой жизни. Церковь предупреждает нас, что небезопасно пускаться в исследование духовных явлений, не имея чистого сердца, способного отличить дьявольскую прелесть от Истины. Исследованиями бессознательного выступают ученые, которые не имеют чистоты сердца, но сами одержимы прелестью бессознательного. Поэтому все существующие теории бессознательного, по большому счету, ложны.

В первую очередь, ложна материалистическая концепция бессознательного. Материалист рассматривает феномены бессознательного как естественные отправления нервной системы человека. (Точно так же он рассматривает и феномен сознания.) Многие православные люди, уступая огромному авторитету материалистической науки, придерживаются такого толкования феномена бессознательного. Это приводит нас к своего рода "двоеверию". Рассматривая проявления нашей сознательной жизни с позиций православной духовности, мы одновременно смотрим на феномены бессознательного глазами язычников (ведь материализм - это только разновидность язычества). Эта непоследовательность приводит к сложным проблемам в духовной жизни; в частности, затрудняет нам подлинное покаяние. Потому что подлинное, глубинное покаяние невозможно без соприкосновения с бессознательным и постепенного, правильного углубления в суть этого феномена.

Материалистическое объяснение бессознательного несовместимо с верой в Благого и Всемогущего Бога. Действительно, человеческое естество создано Творцом, Который еще прежде создания предвидел все, чему предстоит случиться! Следовательно, если бессознательное сводится к человеческому естеству, то там, в бессознательном, не должно быть места никакому злу, никакому греху. А когда мы наблюдаем в бессознательном движения богопротивные, то необходимо предположить там участие разумной силы, потому что зло не возникает иначе как по свободному произволению разумной твари. Если сознательные, вольные грехи совершаются по вине человека, то грехи неведомые и невольные совершаются по вине кого-то другого. Если бессознательное всего лишь естественно, то кто оказывается виновником грехов неведомых или невольных? Неужели Сам Творец естества? Отвергая подобное "объяснение" феномена бессознательного, мы с необходимостью признаем, что в бессознательной жизни человеческого естества принимают активное участие демоны. Мы не может принять материалистической концепции бессознательного, не отказываясь от веры в благого и всесильного Бога.

Но, отказавшись от материалистического ничего не объясняющего "объяснения" феномена бессознательного, мы вступаем на опасную и скользкую почву духовных концепций. Чтобы не поскользнуться, надо прежде всего уточнить само понятие о "бессознательном".

Все, что происходит, с духовной точки зрения либо происходит по ЧЬЕЙ-ТО воле, либо является естественным следствием того, что было сделано по чьей-то воле. Ничто из происходящего не бывает "просто так", случайно, без чьей-либо воли и предварительного замысла. Все бывает либо по действию Промысла Бога, либо по действию какой-либо разумной твари, либо является естественным следствием этих разумных действий.

Но то, что является естественным следствием, не заслуживает названия "бессознательного". Бессознательное в человеке - это разумное, произвольное действие, совершающееся через человека, но помимо его собственного произвольного выбора. Такое понятие о бессознательном позволяет расширить наши представления об этом феномене за пределы индивидуальной психики человека. Многие из существующих в современной науке концепций бессознательного допускают такое расширенное толкование.

Если принять такое расширенное понимание бессознательного (но не различая того, что делается по произвольному выбору и того, что является следствием произвольного выбора), то оказывается, что "бессознательным" можно назвать вообще все на свете, кроме того, что делается по нашим человеческим замыслам. Назовем ли таяние полярных шапок на Марсе или цветение ромашки бессознательным? Сузив понятие бессознательного, потребовав, чтобы оно проявлялось в телесной жизни человека, мы все-таки останемся в недоумении: рост плода в утробе матери - это бессознательное?

Нет. Таяние полярных шапок, как и рост плода, не есть ничье произвольное действие, но есть только естественное следствие произвольного действия Промысла и попущенных Промыслом произвольных поступков людей и демонов.

Главным "недостатком" такого понятия о бессознательном является полная его недоступность для материалиста. Отказываясь различать произвольное и непроизвольное (почитая все на свете непроизвольным следствием законов материальной природы) материалист теряет единственный разумный критерий различения "бессознательного" и просто внесознательного, не имеющего прямого отношения к духовной жизни.

Духовный взгляд на вещи предполагает рассматривать как несущественное все, что совершается по естественным законам природы. Следствия интересны только как признаки породивших их причин. Подлинной причиной же всего совершающегося является именно произвольное, разумное действие, прежде всего действие Бога, а потом и попущенное Богом действие сотворенных Богом духов (в том числе, и людей). Ничего кроме произвольных действий, ПОСТУПКОВ, по сути, и не бывает ни в материи, ни в воображении. Все наблюдаемое нами как в реальности, так и в воображении, есть следствие чьих-то поступков, произвольных действий.

Как изучать бессознательное?

Невозможно "изучать" что бы то ни было до тех пор, пока это не осознано. То, что не осознано, отсутствует для человека. Как и сам он отсутствует, когда теряет сознание. То, что вне моего сознания - того и нет для меня!

Соответственно, любая теория бессознательного - это попытка осознать бессознательное. Она может строиться по-разному, в зависимости от того, каким именно путем происходит осознание бессознательного. Прежде всего, КТО осознает его.

Первоначальная идея Зигмунда Фрейда, создателя психоанализа и вообще теории бессознательного, состояла в том, что единственным надежным "инструментом" для осознания бессознательного является ум самого человека, у которого мы наблюдаем или подозреваем наличие "бессознательного". Любое наблюдение со стороны может только давать материал для догадок. Последнее слово должно принадлежать тому, кого мы изучаем. Осознавать бессознательное должен сам его носитель! Недостаток этого подхода в том, что здесь объект изучения меняется в процессе изучения - это делает некоторые выводы не совсем достоверными. Противники психоанализа утверждают, что "бессознательное" психоаналитиков вообще возникает в процессе самого психоанализа (вследствие общения врачи и пациента).

Другой подход - это изучать бессознательное человека, не обращая особого внимания на его собственное мнение. Нашему наблюдению доступно его тело - значит, надо изучать процессы, протекающие в его теле (нервной системе). Так поступают психологи объективного направления. Недостатком этого подхода является принципиальное отрицание за бессознательным (как, впрочем, и за сознанием) какого-либо духовного статуса. Это сугубо материалистический взгляд на вещи, и с точки зрения религиозной он малоинтересен.

Третий подход используется в гипнозе. В каком-то смысле, это самый естественный подход к проблеме бессознательного. Именно в гипнозе сам Фрейд впервые познакомился с бессознательным. Здесь бессознательное у человека рассматривается как СУБЪЕКТ, с которым устанавливается контакт (раппорт) помимо сознания самого человека. По отношению к сознательному "я" человека это подход объективный. А по отношению к бессознательному - субъективный. Оно выступает как субъект общения (раппорта). Как мне кажется, именно этот подход среди всех трех в НАИБОЛЬШЕЙ степени приближает нас к правильному осознанию феномена бессознательного. В гипнозе бессознательное предстает в самом чистом, обнаженном виде. Недостатком гипноза является противное Православию направление духовности. Гипноз изначально осуждался Церковью как практика, родственная колдовству. Колдовство - это контакт (раппорт) с бесами. По сути дела, гипноз - это только частный вид колдовства, это наиболее простой, воспроизводимый колдовской феномен, реальность которого полностью признана наукой.

Православный подход к проблеме бессознательного должен быть последовательно духовным, а значит, он с необходимостью будет "субъективным" с точки зрения "объективной психологии". Более того, в некотором смысле этот подход должен быть даже сугубо субъективным! Потому что необходимо не только признавать субъектом (духом) бессознательное в человеке, то есть, относиться к нему "по-человечески", как это делают гипнотизеры, но и к самому человеку надо бы относиться по-человечески (тоже духовно, что на свой лад пытаются делать психоаналитики).

Что такое бессознательное с точки зрения христианства, в терминах выбора и ответственности?

Мы верим, что не бывает ничего случайного, ничто не происходит само собой, просто так, без участия Промысла Бога. Все, что случается, бывает либо по воле Бога, либо по свободной воле сотворенных Богом духов (в том числе, человека). Все, что случается, - это следствие ВЫБОРА, разумного выбора. Бог определяет, что именно должно быть. И Бог допускает нам, людям и другим духам, участвовать в этом выборе. В этом смысле ничто не бывает безальтернативным, ВСЕ могло бы быть иначе, и не случайно, что все именно так, а не иначе. За все КТО-НИБУДЬ да отвечает. Конечно, в набольшей степени все зависит от Самого Бога, является следствием Его изволения. Но НЕ ТОЛЬКО. От нас тоже что-то зависит, что-то и в нашей власти - в тех пределах, которые определяет для нас Бог.

Сознательно выбирать - это функция ума. Но любой реальный поступок слишком сложен, чтобы человек мог во всех деталях осознать свой собственный выбор. На уровне ума мы обычно осознаем (и вообще способны осознать) наш поступок только в самых общих чертах - в пределе осознается только "да-нет". Но любое "да" и "нет" должно быть реализовано с какой-то интонацией, в какой-то определенный момент времени, с каким-то выражением лица и так далее. Все это совершается человеком помимо сознания; ум человека не охватывает всей сложности реального поступка, мы осознаем только общую схему того, что мы делаем.

И все-таки любой наш поступок - это во всех деталях выбор, это проявление свободы! Но НЕ ТОЛЬКО НАШЕЙ свободы. Если способность свободно, ответственно выбирать не может быть объяснена на уровне материи, если это способность нематериального духа, то и ВСЕ процессы в материальном мире осмысленны, они являются выражением ВОЛИ. Прежде всего, воли Бога, но НЕ ТОЛЬКО. Что-то зависит и от меня. Но не только от меня. Все, что в моем поведении НЕ определяется МОИМ сознательным выбором, определяется ЧЬИМ-ТО выбором. Многое определяется Богом, но тоже не все. (Если бы все во мне определялось только волей Истинного Бога, то я был бы святым. Это и называется чистотой сердца!) То, что во мне не зависит от меня, но зависит от кого-то другого (прежде всего, от Бога) - это и есть мое бессознательное.

Это определение самоочевидно, но совершенно непонятно для материалиста. Потому что с точки зрения материалиста ничто ни от кого не зависит - все определяется законами природы. Никто ни за что не отвечает, никто ничего не выбирает, все происходит само собой. Если нет свободы, то теряет смысл и понятие "бессознательного". Как, впрочем, и понятие "сознания" равно бессмысленно - сознание же по смыслу понятия субъективно! Кто на каких приборах видел сознание человека? Не возбуждение клеток мозга, а само сознание? Никто не видел, кроме самого сознающего человека, и никогда не увидит. Тут объективная наука бессильна.

Изучая дух человека, область нашей личной свободы, невозможно обойтись без понятия бессознательного, неосознанного. Бессознательное - это не только телесное, но и духовное. Если бы мы могли полностью и во всех деталях осознавать смысл каждого нашего поступка, то понятия "ум" и "дух" были бы тождественны. Но ум человека по своей природе слаб. Мы не вполне сознаем смысл того, что делаем.

Вполне сознавать смысл - это свойственно только Богу. Различая Лице в Самого Христа Божественную и человеческую природу, мы должны различать в Нем Его естественно ограниченный человеческий ум и Божественный Ум. Своим человеческим умом Господь сознает смысл того, что Он делает, только в той мере, в какой Ему угодно сознавать это. Но Своим Божественным Умом Он сознает все.

Каждая деталь, каждое микроскопические движение Его исполнено бесконечного Божественного смысла, как откровение Логоса. Каждое движение Его тела, управляемое Его человеческим духом, есть откровение Истины.

Но и каждый НАШ поступок тоже исполнен (неведомого нам самим) смысла. Ведь он не только материален, но и духовен, причастен миру идей, образов представлений. Он не случаен, но предусмотрен Промыслом.

Мы все обитаем одновременно в двух мирах. Тело наше есть органическая часть материальной природы, дух - часть мира духовного. Осознать что-либо из происходящего с нашим телам значит спроектировать материальное в область духовного.

В мире материальном нет ни свободы ни ответственности, все имеет свою причину. Но СМЫСЛ того, что происходит в материи, относится к духовному миру. Материя ничего не выбирает и ни за что не отвечает. Но все в материальном мире кем-то выбрано и определено, ничто не происходит просто так, без смысла и без альтернативы.

В мире духовном, в мире свободы и ответственности, где каждый из нас обитает духом, действует принцип свободы. Здесь все происходит только по чьей-то ВИНЕ (в славянском смысле этого слова), здесь за каждую деталь кто-то несет ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Слово "вина" по-славянски означает "причина" и "ответственность". По-русски слово "вина" ассоциируется с "грехом", с "плохим" поступком, и это очень обедняет понятие. По-русски странно звучит та истина, что Бог есть "виновник всяческих". В переводе на русский это значит, что Бог есть Первопричина всего.

Именно Бог выбрал, чтобы то, что есть, было. Если бы Бог не изволил, то всего этого не было бы. Это самый общий, глобальный выбор. Бог выбрал всему сущему - быть.

Но многие мелкие детали происходящего зависят уже от выбора созданных Богом духов (в том числе, от людей), имеющих свободу выбора. Бог предоставляет нам выбирать.

Каждая, самая мелкая и незначительная деталь МОЕГО ВЫБОРА с духовной точки зрения неслучайна. Она определяется КЕМ-ТО. Или мной, или Богом, или. кем-то еще. Потому что ничто не бывает "просто так", случайно.

МНОЙ определяется только то, что способен осознать мой ум. Те аспекты моего выбора, которые остаются недоступными для моего ума, это и есть МОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ Они определяются не мной, но определяются КЕМ-ТО ДРУГИМ. Когда Бог изволяет действовать через меня, то Он выбирает Он. Это - дело Его благодати. Когда Бог допускает (попускает), выбор совершается КЕМ-ТО еще.

Бессознательное содержание духа - это область действия в нем ИНЫХ духов, это область взаимопроникновения человеческого духа и духов нечеловеческих. Иное понимание бессознательного в рамках Православия и невозможно. Альтернативой ему является только учение о "случае" или о "законе природы". Но мы верим, что ничто не случайно, и нет ни одного закона, который существовал бы сам по себе, без воли законодателя.

Чтобы какой-либо дух мог действовать СКВОЗЬ действие другого духа, он должен иметь более тонкий УМ. Он должен своим умом различать то, что этот другой различить неспособен.

Чем тоньше, чувствительнее человеческий ум, тем менее дух человека прозрачен для действия в нем иных духов. Чем грубее, приблизительнее ум человека осознает действительность, тем в большей степени он является РУПОРОМ бессознательного.

Человек, имеющий более тонкий ум, может манипулировать и другим человеком (например, взрослый - ребенком), хотя эта возможность весьма ограничена, так как разница между людьми не столь уж велика. Способность различать сходное (то есть, тонкость ума) не столь уж сильно отличается у разных людей.

А вот между человеком и ангелом (хотя бы и падшим) в этом смысле разница огромная. Бессознательное - это область действия в человеке нечеловеческих духов.

Бессознательное Самого Христа - это действие Святого Духа. Бессознательное святого человека, достигшего бесстрастия и чистоты сердца - это тоже действие Святого Духа. Потому-то святые и не видят себя в полном смысле святыми, что святость - это качество бессознательного! Сам святой на уровне сознания сознает себя только рабом Истинного Бога. А мы, глядя на него со стороны, видим в нем благодатное действие Самого Бога. И почитаем его как истинный образ и подобие Бога.

Но в человече падшем бессознательное имеет совершенно другое содержание! И потому исследователи бессознательного как правило оставляют определенное ощущение чего-то противоположного Истине. С кем поведешься, от того и наберешься.

Слово "бессознательное" в современном его понимании ввел в оборот науки родоначальник субъективной психологии Зигмунд Фрейд в конце XIX века. А Фрейд лично познакомился с бессознательным благодаря профессору медицины Жану Шарко. Шарко прославился тем, что доказал: симптомы истерии можно устранять при помощи гипноза.

"Бессознательное" пришло в науку из гипноза.

Когда человек находится в глубоком гипнотическом трансе, он говорит и действует без участия сознания. Причем не просто бредит и беспорядочно двигается, а осмысленно говорит и целенаправленно действует. Как будто в нем действует какое-то сознание, какой-то разум. но не его обычное сознание, не его разум. Этот-то иной разум и называли "бессознательным" до Фрейда.

Но вот что удивительно, что этот же иной разум (по крайней мере, иногда) действует в человеке и наяву, вне гипноза! Открыл (вернее, ОСОЗНАЛ это Фрейд). С ОСОЗНАНИЯ этого феномена и началась теория бессознательного.

В 1889 году на глазах Фрейда знаменитый Бернгейм, введя в гипноз пациентку, приказал ей через некоторое время после пробуждения раскрыть стоящий в углу комнаты зонтик.

По выходе из глубокого гипнотического транса человек не помнит ничего из того, что происходило, что он говорил и делал в трансе. Однако, пробудившись от гипнотического сна, дама спустя некоторое время в точности выполнила приказание Бернгейма.

Бернгейм спросил ее, для чего она это сделала.

- Я хотела убедиться, мой ли это зонтик.

Было очевидно, что дама вполне искренно убеждена, что раскрыла зонтик по ее собственному желанию. Бернгейму пришлось долго расспрашивать и УБЕЖДАТЬ ее, прежде чем она признала настоящую причину своего поступка, то есть, приказание, полученное ею под гипнозом.

На самом деле дама просто ХОТЕЛА, и хотела именно РАСКРЫТЬ зонтик. Убедиться, ее ли это зонтик - это был мысль, придуманная для оправдания имеющегося желания. Действовал импульс, не зависящий от ее гномической воли: надо раскрыть зонтик. И гномическая воля склонилась к исполнению этого желания. Самый же импульс - был ли он природным, естественным импульсом самой дамы? Очевидно, нет! Это очевидно уже потому, что "раскрыть зонтик" - это были слова Бернгейма. Реакция на эти слова была по-своему осмысленной и человеческой, отнюдь не животной. Дама поступила в соответствии со СМЫСЛОМ слов Бернгейма, вне зависимости от наказания или поощрения, а не как это бывает у собаки, отнюдь не по принципу "условного рефлекса". Это было не рефлекторное, но РАЗУМНОЕ действие. Действие разума, но НЕ ЕЕ разума. Ее разум был лишь объектом манипуляции со стороны иного, "бессознательного" разума, который чуть ранее всецело обладал ее телом в трансе.

Это бывает не только в связи с гипнозом. Очень часто человек не совсем осознает мотивы собственных поступков; особенно когда он в том или ином смысле "не в себе" (например, пьян), когда сознание ослаблено. Но это бывает и с нормальными людьми в нормальной обстановке. Мы делаем что-то, но не до конца можем объяснить себе, ЗАЧЕМ это мы делаем и почему мы именно ВОТ ТАК вот это сделали. В этом смысле проявления бессознательного наяву - обычное дело. Во многих случаях эти бессознательные реакции можно объяснить физиологией, естественными процессами ТЕЛА. Это материалистическое объяснение уместно и даже необходимо в известных пределах. Но оно совершено недостаточно, когда надо выяснить СМЫСЛ действия. Конечно, смысл выяснять часто и не обязательно. Но в некоторых случаях дело ЯВНО не сводится к физиологии - в тех случаях, когда дело идет о словах, знаках и значениях, о явно целенаправленном, разумном действии - но помимо ума-разума (например, а гипнозе).

Если попытаться выделить суть открытия, Фрейд открыл, что во многих случаях бессознательные действия (казалось бы, чисто телесные реакции, например, невротические симптомы) человека явно имеют некий СМЫСЛ. Они являются ЗНАКАМИ и носят характер осмысленной реакции на другие знаки! Фрейд открыл, что в человеке действует какой-то иной разум, мотивы и логика которого скрыты от сознания человека. Этот иной разум (иное сознание) и был назван Фрейдом двусмысленным (на мой взгляд, довольно неудачным) термином "бессознательное".

Естественно, что сам Фрейд, будучи убежденным материалистом, посвятил всю свою жизнь доказательству того, что бессознательное - это естественная часть психики самого человека. Хотя открытые им факты говорили обратное.

Идея выяснения "истинных" мотивов поступков человека, скрытых от его сознания, далеко выходит за рамки психотерапии. Например, правоверный марксист усматривает их в материальных, экономических отношениях. Правоверный нейрофизиолог видит в поступках человека видимое следствие скрытых процессов в его нервной системе. Не так уж важно, как объясняет свои поступки сам человек, говорит наука - гораздо интереснее увидеть их ОБЪЕКТИВНОЕ содержание. В этом смысле субъективная психология, точнее "психология бессознательного" тоже может претендовать на некую объективность по отношению к СОЗНАНИЮ человека, а именно, на ОБЪЯСНЕНИЕ и ПРЕДСКАЗАНИЕ поведения человека. Она указывает на "бессознательное" как на истинную причину человеческих поступков, скрытую от сознания самого человека.

Но само бессознательное субъективная психология рассматривает все-таки субъективно, хотя Фрейд и пытался рисовать модели и схемы для объяснения бессознательного на языке законов. Но эти схемы оказывались слишком просты; бессознательное обнаруживало (и обнаруживает) некую неуловимость для объективного анализа. Оно предпочитает оставаться непредсказуемым.

И здесь расходятся пути объективной и субъективной психологии. С точки зрения объективной психологии, объективное содержание наших поступков - чистая физиология. Правда, это не простая физиология, а "высшая" и "системная" нейрофизиология, но сути это не меняет. Объективно человек - это только тело. Все остальное в нас субъективно! Бессознательное (впрочем, как и сознание) - это только эффекты нервной системы. Телесные эффекты. Если так, то все психические нарушения можно исцелять при помощи воздействия на тело! Значит, настоящая медицина - это только психиатрия. Психотерапия - падчерица медицины.

Естественно, такой радикализм не может нравиться психотерапевту, который пытается лечить человека СЛОВОМ. Полностью проследить влияние слова на уровне нейрофизиологии - это неразрешимая задача, поскольку вообще-то слово адресуется душе (духу), а не телу. И в зависимости от ВЫБОРА духа осуществляется та или иная реакция на уровне мозга. Ученый, даже истово верующий, что душа целиком сводится к нейрофизиологии, при всем желании не может указать врачу пути влияния слова настолько конкретно и подробно, чтобы помочь психотерапевту подобрать нужные слова, чтобы ИСЦЕЛИТЬ. На практике психотерапевт независимо от своей личной философии (будь он трижды материалистом) все равно вынужден искать в бессознательном не физиологию, а какие-то человеческие смыслы, выразимые словами. Искать субъект, а не объект. И находит.

Это наблюдаемый факт: человеческое тело бессознательно, без участия разума самого человека, способно вести себя не по-животному, разумно. Оно способно истолковывать знаки и подавать осмысленные знаки, более того, тончайшие намеки. В некоторых ситуациях это проявляется настолько явно, что ни у кого не оставляет сомнений. Например, под гипнозом, в глубоком трансе, когда человек буквально находится "без сознания", его тело способно говорить, отвечать на вопросы, тонко шутить, проявлять необычные творческие способности. Под гипнозом даже ничего не понимающий в поэзии человек может, к примеру, сочинять неплохие стихи. Тело ли это говорит и сочиняет стихи? Материя сочиняет стихи?

Исследователи, занимающиеся бессознательным практически, обнаруживают там отнюдь не "экономические отношения" по Марксу и не нейрофизиологию, а совсем другое. Практика - не теория! - привела к тому, что люди, занимающиеся изучением этой области, постепенно "привыкли" к тем феноменам, которые раньше считались недостойными внимания науки. Психотерапия - это ворота, которыми в сознание европейца незаметно возвращаются загнанные в бессознательное "боги".

Объективная психология, вроде бы непримиримо спорящаяся с мистицизмом "субъективной" психологии, на деле помогает этому процессу, претендуя на объяснение души человека через процессы в его теле.

Психотерапевт ОБЩАЕТСЯ с человеком, то есть, относится к нему как к личности, де-факто обладающей некоторой своей свободой и непредсказуемостью. Пусть он, будучи материалистом или НЛПистом, полагает, что это лишь прием влияния, а на самом деле никакой свободы там нет. Это дела не меняет.

Важнее то, что наличие "бессознательного" подразумевает, что эта личность не совсем владеет собой - особенно та личность, которой пришлось обратиться к психотерапевту. Эта личность в большой мере находится во власти бессознательного.

Можно делать еще и еще попытки рассматривать бессознательное как феномен чисто соматический, как ТЕЛО. Парадокс в том, что для этого вовсе не обязательно отрицать душу человека. Что, если оппозиция душа/тело - это просто иное выражение оппозиции сознание/бессознательное? Тогда бабка-колдунья (или гипнотизер) околдовывает именно ТЕЛО человека, подчиняя его рефлексы своей воле, лишая душу человека какой-то части контроля над телом. Тогда гипноз - это искусство управлять рефлексами, управлять ТЕЛОМ человека помимо его сознания.

Пусть самой бабке-колдунье КАЖЕТСЯ, что она имеет дело с какой-то ИНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ, изнаночной (левой) стороной околдовываемого человека. Ей представляется, будто эта сторона - именно личность, она обладает своей свободой и правом выбора. С ней нужно договориться, ей нельзя просто "управлять" как механизмом. Задача бабки-колдуньи, как и гипнотерапевта, в том, чтобы "договориться" с этой "личностью".

Что это? Бабкино суеверие?

Объективный психолог скажет: нет там личности, на самом деле там одни рефлексы, процессы возбуждения и торможения, а суеверная бабка приписывает телу "личность", "свободу". Как она приписывает ее и своему черному коту, с которым непременно "советуется" по всем хозяйственным делам, как приписывает "личность" и погоде, которую тоже пытается "заговаривать". Но, дорогие ученые! У продавщицы в магазине те же нейроны, что и у кошки. Если можно вербально воздействовать на слуховые рецепторы продавщицы с тем, чтобы узнать, свежий ли хлеб, то почему не узнать у кошки, куда у соседки пропал муж?

Если ответы кошки подтверждаются опытом, то какая разница? А они ПОДТВЕРЖДАЮТСЯ. Если бы ничего такого не было, колдовство (как и гипноз) давно бы уже было позабыто. А оно живо ВОПРЕКИ даже и Инквизиции.

Субъективный психолог скажет: кошка тут не при чем. Кошка благодаря своей необыкновенной чувствительности является только "медиумом", позволяющим бабке получать ответы из "ее собственного" бессознательного. Очень хорошо. Предположим. Но откуда у бабки в бессознательном такая информация? И почему бабке оказывается удобно пользоваться кошкой, чтобы получать ответы из собственного бессознательного? Почему вообще бессознательное так любит ВНЕШНИЕ действия для установления контакта, если оно является интимной частью моей же собственной психики? Не только шаманы прибегают к внешним действиям для установления контакта с бессознательным? Почему, к примеру, для осознания своего собственного родного бессознательного так необходима помощь психотерапевта? И наконец, если оно-таки является частью моей психики, то почему оно, собственно, бессознательно?

Ответ на все эти вопросы в рамках материалистической картины мира попытался дать Фрейд. Обладая, несомненно, гением, он предложил гениальные решения. И тем более показательно, что даже ему все-таки так и не удалось до конца "разобраться" с феноменом бессознательного.

А разобраться-то можно. Но только ценой отказа от тупого материализма.

Именно христианство предлагает исчерпывающий ответ на все возникающие в "психологии бессознательного" недоумения. Феномены "бессознательного" в человеке (как и странная разумность "околдованных" животных) - это наблюдаемые, общеизвестные следствия воздействия на нас со стороны иной, нечеловеческой, но вполне разумной и осведомленной силы. Вернее, различных разумных и осведомленных сил. Именно контакт с этими силами индуцировал возникновение всех религиозных культов в истории человечества.

Сам психологический склад, устройство души человека, отрицающего мистицизм, отличается от мистического душевного склада. Человек мистического склада не имеет четкого цензурного барьера между сознанием и бессознательным. Он охотно принимает подсказки бессознательного, охотно подчиняется его указаниям. Непримиримое вытеснение бессознательного - это особенность материалистического духа уходящей эпохи; это плата за отрицание мистики мироздания. Психоаналитик, будь он трижды материалистом, на практике должен быть чутким к мистической стороне человека. И со временем эта тенденция в психоанализе только возрастает. Психоаналитики юнгианского толка как раз и служат пророками, возвещающими долгожданное возвращение забытых богов. На этой почве и разошлись некогда Юнг и Фрейд. Фрейд хотел держаться строгого материализма - но по сути именно он и выпустил джинна из бутылки.

По сути, психоанализ является не чем иным новой формой мистицизма, адаптированной к европейской культуре. В нем нет нечего мистического в "темном" смысле этого слова. Все научно или наукообразно. Никто не говорит о богах или демонах. Те же феномены обозначаются приличными европейцу терминами.

Но в терминах христианства, это и есть искомое неоязычество, которое не занимается реанимацией убитых христианством богов, а изучает живое действие этих богов в душе человека. Если сравнивать, психоанализ подобен официальному культу новой европейской религии. А многочисленные адепты противостоящих психоанализу систем подобны частным практикующим шаманам и колдунам, каждый из которых хотел бы почивать на лаврах Фрейда, организовав свой собственный культ.

Как возможно ВИДЕТЬ бессознательное?

Видеть бессознательное напрямую, как личность, можно только у другого человека. У самого себя видеть его невозможно или, по крайней мере, мне это недоступно. Да и что оно было бы за бессознательное, если бы я мог его свободно осознавать?! Мое бессознательное проявляется в моем сознании только косвенно: в виде приходящих на ум помыслов, в виде феноменов непроизвольных "ошибочных действий", ошибок памяти, восприятия и так далее. Я могу только догадываться о моем бессознательном по этим косвенным проявлениям. А вот у другого человека можно видеть бессознательное напрямую!

У подвижников, проходящих молитву умно-сердечную, постепенно появляется способность непосредственно видеть бесов, которые пытаются манипулировать как им самим, так и окружающими его людьми. Но это видение едва ли можно уже обозначить как "видение бессознательного". Все-таки бессознательным называется не бес, а проявление его энергий в теле и душе человека. Видение подвижников глубже, чем простое видение бессознательного: они видят самую суть происходящего, не оставляющую места для иллюзий и неверных толкований. Но видят они бесов уже тогда, когда их ум действием Благодати утончается настолько, что они способны отличить в себе свое от чужого. И поэтому для них-то эти бесы уже не являются их бессознательным. Собственно, через это видение человек и очищается от дьявольской прелести - когда начинает видеть со стороны то, что прежде казалось органической частью себя самого. Итак, подвижники тоже не видят своего бессознательного, пока оно остается ИХ бессознательным.

А вот со стороны видеть бессознательное у другого человека можно. Но это дело темное и небезопасное. Видение бессознательного оставляет большой простор для иллюзий и неверных толкований. Главное из этих неверных толкований состоит в том, будто бессознательное представляет собой неизведанную глубину души самого человека. Эта ложь лежит в основе почти всей современной психологии бессознательного.

Это, конечно, глубокое заблуждение. Причем ошибочность этого толкования в некоторых случаях совершенно очевидна. Например, когда Фрейд был в некотором недоумении об обнаруженным им "бессознательным влечении" человека к смерти, страданию и болезни, просто напрашивался вывод, что это влечение просто-напросто не принадлежит человеку! Оно нечеловеческое. Ради избежания этого очевидного вывода Фрейду пришлось разработать целую особую философию жизни и смерти ("По ту сторону принципа удовольствия"), которая сейчас уже практически всеми сдана в архив.

Умение прямо видеть бессознательное, как уже говорилось, необходимая основа для того, чтобы по-настоящему овладеть гипнозом и вообще искусством манипуляции сознанием. Строго говоря, это умение вполне можно рассматривать как введение в самое настоящее КОЛДОВСТВО. Хотя многие начинающие колдуны обходятся без этого навыка - к колдовству можно подходить с разных сторон. (К слову, например, к колдовству удобно подходить и от любви к животным и вообще "ко всему живому". Бесы тут уж, конечно, легко оказываются "живее всех живых".) Видение бессознательного - это подход к колдовству со стороны психотерапии. Видеть бессознательное как личность, ЛЮБИТЬ его и ПОЧТИТЕЛЬНО общаться с ним - это, собственно говоря, главное, чему людей научил Милтон Эриксон.

Законный вопрос - да можно ли заниматься подобными упражнениями, будучи православным человеком? Очевидно, этого делать не стоит! Другое дело, если человек научился этому ДО обращения к вере, и перед ним стоит задача ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЯ того, что и так он видит или успел увидеть. Ввязываясь в эту духовную драку, надо бы отдавать себе отчет, что учась ВИДЕТЬ бессознательное, принимаешь внутрь себя духовный вирус, выработать устойчивый иммунитет к которому будет совсем непросто! Лично мне на это понадобилось 15 (!) лет - если только поверить, что иммунитет и вправду уже приобретен и данный яд для меня более не опасен. А это может показать только будущее. Лично я вполне готов и к тому, что на самом-то деле я еще ничего не понял, и мое бессознательное только тешит меня иллюзией, будто для меня это видение уже неопасно.

Чем, собственно говоря, опасно видение бессознательного?

По-настоящему опасно здесь то, что бессознательное СПОСОБНО пробуждать во всяком ПАДШЕМ человеке неподдельную любовь и уважение. Сатана, от которого мы отреклись в Крещении, достаточно умен и тонок для того, чтобы сыграть на наших страстях так, чтобы при личной встрече с ним страстный человек не ощутил отвращения, а полюбил бы и привязался. Виденье со стороны бессознательного у всякого падшего человека - это видение демона, использующего этого человека как медиум. Кто может быть уверен в том, что ему это не понравится? Кто застрахован от прелести? Никто. Хотя есть надежда, что в конце концов Бог не попустит обольститься тому, кто искренне ЖИВЕТ церковной жизнью.

Не зная броду, не суйся в воду. Особенно при переходе через огненную реку.

Казалось бы, для чего православному человеку, даже и интересующемуся психологией, знать технику Эриксоновского гипноза? Ведь гипноз - это по сути колдовство, "обавание", искусство наведения чар. Гипнотизировать нам никого нельзя. Но и воротить нос от этой темы не стоит. Незнание оружия врага не всегда хорошо, тем более, что эриксоновский гипноз должен стать и уже становится проблемой уже не духовной, а попросту криминальной, бытовой! Техника Эриксона не нуждается в тишине врачебного кабинета. Учащаются случаи совершения преступлений при помощи гипноза, и именно эриксоновского гипноза. Выглядит это вполне ужасно: жертва помнит только, что на улице (в транспорте) он заговорил с мужчиной (женщиной). а потом приходит в себя через пару часов (дней!) на собственной квартире, куда, как потом установит следствие, сам, своими руками, привел преступника и сам (!) отдал ему все деньги и ценности. Раскрывать такого рода преступления так же (и даже еще более) сложно, как и преступления мошенников.

Печально, что в наше время литература по технике эриксоновского гипноза стала общедоступной. Отрадно, что литература эта в большинстве случае туманна, и по ней ничему научиться при всем желании нельзя. Такие вещи требуют личного контакта с учителем. Книги тут более или менее бесполезны. Ближе всего к истине подходят сочинители этой литературы, когда пишут, что для того, чтобы научиться эриксоновскому гипнозу, надо ПРОСТО ИСКРЕННЕ ПОЛЮБИТЬ человека, притом всякого человека! Это почти правда. К этому православный наблюдатель должен добавить только то, что здесь имеется в виду полюбить бессознательное в человеке, то есть, беса, которым одержим всякий страстный человек. (По словам, Варсонофия Великого, страсти суть бесы, и они исходят от призывания имени Христова.) При столкновении со СВЯТЫМ человеком подобные человеколюбцы испытывают глубокое смущение и даже страх - такого они не видели!

Основой гипноза является умение видеть в человеке вторую (бессознательную) личность, это самое фрейдовское "сверх-я". И умение это по сути элементарно. По сути, бессознательное трудно не заметить! По сути, гораздо труднее научиться видеть в человеке его маленькое и слабое сознательное "я". Мы все учимся этому в первый период младенчества. По сути, младенец (по крайней мере, до трех лет) видит в человеке именно бессознательное! А умение видеть в человеке человеческую душу (то есть, сознательное "я") - это совсем непросто, хотя для нормального взрослого - элементарно и привычно.

Умение видеть в человеке бессознательное автоматически просыпается в каждом из нас в крайности, когда мы "не в себе". Например, во время уличной драки (тем более, в реальном бою!) дерущимся просто НЕ ДО сознательного. При общении с иностранцем (особенно с неприятным, вызывающим антипатию или, наоборот, непонятную симпатию) ВИДЕНИЕ часто возникает непроизвольно. По сути, умеют видеть бессознательное многие просто-напросто проницательные люди, которых не так-то легко обмануть. Они часто принимают бессознательное за самую суть, подлинное лицо человека, а самого человека (душу) полагают только маской. Это обычная прелесть бессознательного.

Бессознательное само собой непрошено вылазит наружу когда человек пьян, обкурился или по какой другой причине находится в трансе ("не в себе"). Общаясь с таким человеком, мы общаемся как раз с его бессознательным - сознание там подавлено. Ну, не совсем уж подавлено, но почти.

Чтобы научиться видеть бессознательное в любом человеке в нормальной обстановке, существует простой прием: надо ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ, (вначале просто предположить) что этот человек знает ГОРАЗДО больше, чем кажется. Собственно, надо представить себе, что "на самом деле" человек знает "почти все". Практически все, кроме будущего. Надо представить себе, что обычное наше представление, привычный образ человека - это не его подлинное лицо, а только маска. "На самом деле" он совсем не тот, за кого себя выдает.

И исходя из этого (вообще-то, ложного) предположения надо затем попытаться объяснить ВСЕ детали его поведения. И удивительно, насколько четкая, полная и убедительная возникает картина. Дело в том, что ведь сознательное "я" человека определяет собой сравнительно немногое в его жестах, мимике, интонациях. Один и тот же поступок допускает разные толкования. При этом тот смысл, который вкладывает в него сам человек (сознательное "я", душа человека), почти всегда выглядит куда менее убедительным, чем альтернативная бессознательная версия того же поступка. Сознательное "я" гораздо слабее, чем бессознательное. Куда человеку своими силами тягаться с бесом! Слишком многое в нас самих неизвестно нам самим.

В сущности, видение бессознательного дает гораздо более полную и непротиворечивую картину поведения, чем видение сознательного! Потому что в наших поступках всегда есть множество деталей, проскальзывающих мимо нашего сознания. Навык видеть в человеке сознание, игнорируя бессознательное - это навык не обращать внимания на огромную массу "необъяснимых" с точки зрения человеческого сознания деталей. Перед ребенком, обучающимся сознательному общению, стоит трудная задача: надо приучиться считать огромную массу деталей поведения неважными, несущественными, случайными. Это, в общем-то, сильно обедняет представление о человеке. Видение бессознательного, напротив, не требует отбрасывать НИЧЕГО из воспринимаемого. Это по сути куда легче, чем видеть сознательное "я". Потому-то, сравнительно немного потрудившись в такой "медитации", каждый желающий вскоре достигает искомого ВИДЕНИЯ.

Возникает цельный образ, цельная концепция личности. Цельное видение личности. Иной личности, чем та, с которой общаются согласно правилам, принятым в данном социуме. Гораздо более цельный образ и гораздо более полная и последовательная концепция личности, чем обычное сознательное "я". Каково же оно, это бессознательное "я", с которым устанавливают "раппорт" колдуны и гипнотизеры?

Оно по-своему величественно и просто. Оно легко способно вызывать симпатию. В сущности, оно горделиво, но гордыня его весьма тонкая, лишенная примитивной кичливости. Оно безусловно своевольно - это главная его черта. Его можно было бы назвать даже бесстрастным, если бы мы не знали, что такое подлинное бесстрастие. Если искать сравнение, оно ПРОСВЕТЛЕННОЕ в том смысле, в каком просветление понимается в буддизме и других языческих религиях. Бессознательное "я" ЛЮБОГО ЧЕЛОВЕКА отлично подходит на роль учителя на пути буддийского "просветления" - вопрос только в том, захочет ли оно играть эту роль. Оно легко понимает любой язык, легко ухватывает суть любых, самых тонких полунамеков и жестов. Оно видит спиной так же легко, как и глазами. Оно не спит, когда спит тело человека. От него исходит, им направляется энергия любой страсти в душе человека, но само оно выше примитивных страстей. У него свои планы, своя логика действия, непостижимая для нашего ума. Иногда оно шибко напоминает мудрого "гуманоида" из фантастических романов, а иногда вдруг проскальзывает что-то от Джеки Чана. Иногда оно бывает похоже и на гоголевского черта, но вообще образ "просветленного" ему больше подходит. Оно озорное и одарено огромным чувством юмора.

Вообще, его трудно описать адекватно, хотя в памяти того, кто хоть раз видел его, образ оставляет яркий. Признать его за "беса" довольно трудно, потому что наше обычное представление о бесах все же слишком лубочное. Притом это все-таки не сам бес, а лишь отражение, "преломление" беса сквозь существо человека. То представление о бесах, которое складывается у наблюдавших молебны об изгнании бесов (когда бесноватые хрюкают, катаются по полу, свистят, стонут, рычат и гадко ругаются на священника), все-таки является чересчур однобоким. Ведь и человек в большинстве случаев не лучшим образом ведет себя во время пытки - а призывание имени Христова для беса пытка. В обыденной мирской жизни они выглядят куда солиднее!

Внимательный читатель, конечно, уже уловил, что "бессознательное" является эпицентром так называемых "скрытых возможностей" человека. Сознательно человек, бросая камень в цель, иногда попадает, и иногда нет. Бессознательно он всегда попадает, а если он не попадает, значит, бессознательно он кидает камень не в эту цель, а с какой-то иной целью. Бессознательное никогда не промахивается - разве только если в дело непредвиденно вмешается Промысел Божий, против Которого идти невозможно. Бессознательное все помнит, все учитывает и не допускает ошибок (за исключением указанного Особого случая). Когда человек ошибается или забывает, это как правило происходит с тайным намерением бессознательного.

Что касается случайности, в мире духов не бывает случайностей. За все кто-то несет ответственность. Что происходит по Промыслу Бога, того бесы учесть не могут, так как никто не может проникнуть в глубину Его мысли. Поэтому и для них есть "судьба" и "случай", которого учесть нельзя. Что же происходит без особого Промысла, по попущению Божию, там для них нет случайности - все учтено, все "схвачено" и предусмотрено наперед. Здесь вполне работает основное правило, метаправило толкований (по Фрейду): не верить в случайность. В бессознательном все имеет свою причину, смысл и цель. Никакие нелепые, несчастные и счастливые случаи, никакие совпадения не бывают без активного участия бессознательного. Когда человек задумался или заснул за рулем, затерял или вдруг выронил вещь, когда "случайно" встречаются люди - все это случаи только для слабого человеческого ума, мало способного находить смысловые связи.

Люди бывают больные, несчастные, с изломанной судьбой. Но бессознательное у них не таково: оно у всех людей чувствует себя благополучно. Если верить, будто бессознательное "я" в человеке - это и есть самая суть человеческой личности (а это нелепое верование составляет самую суть современной психологии бессознательного), то вполне можно сделать гордое заявление, что всякий человек - кузнец своей судьбы. Многие не любят нищих и бомжей - и именно потому, что у них бессознательное торчит наружу - и легко видеть, что уж за жалкое положение этих людей целиком несет ответственность это Альтер-эго. На самом деле, конечно, судьба человека в руке Промысла, и бессознательное является кузнецом человеческой судьбы только по мере попущения Божия.

Самый странный и поучительный аспект "видения" бессознательного - это неожиданно важная роль, которую все-таки играет в поступках человека его "эго", его сознательное "я".

Сознательное "я" - то есть, собственно, я сам, гораздо слабее бессознательного во всех отношениях, кроме только одного: благодать Божия всегда действует в интересах человека, а не в интересах одержащего его демона. Чем более активно вмешательство Промысла в судьбу человека, тем больше бессознательному приходится подлаживаться, подстраиваться под сознательные намерения и поступки человека. Зато демон начинает легко доминировать в судьбе человека, совершенно пренебрегая его собственной волей, как только Промысел оставляет человека. По естественному порядку вещей иначе и быть не может: побеждает сильнейший.

Между двумя личностями, сознанием и бессознательным, действительно чаще всего разворачивается подспудная борьба за управление. Эти два (три или более, вплоть до легиона) аспекта человеческой психики крайне редко находятся в полном согласии и гармонии между собой - это удел лишь тех, кто сознательно встал на путь служения, повиновения, поклонения демону, путь магов и жрецов. Впрочем, и они сохраняют некоторую автономию, пока не достигнут полного и окончательного "просветления".

Обычный же гипнотизер или даже колдун, не до конца осознающий природу тех "энергий", с которыми он имеет дело, склонен сам себя считать капитаном на корабле. Бессознательное действие в таком случае сохраняет явный характер конкуренции и борьбы за преобладание. Иногда он рулит как будто по своему произволу, иногда же и против воли вдруг оказывается в пассажирском кресле. Но важно сознавать, что если бы Сам Бог совсем не помогал человеку, даже и колдуну, никакая борьба была бы просто невозможна - слишком разные весовые категории! Борьба между человеком и демонам возможно только потому, что человеку помогает Бог! Потому никто из людей не оставлен Богом, кроме "просветленных", у которых человеческое сознание полностью утрачено.

На противоположном конце духовной "шкалы", среди святых, достигших бесстрастия и совершенной преданности Богу, никакой борьбы человека с бесом тоже уже не бывает. Борьба бывает на пути покаяния, пока человек еще не пришел в совершенное повиновение Божественной воле. Когда же святой полностью предался Богу, уподобившись Христу и Ангелам Его, тогда какая может быть борьба? Ведь Бог всемогущ, и все совершается по Его воле. Борьба - это удел тех, кто ищет своей воли, удел демонов и своевольных людей.

Основной закон или принцип борьбы в духовной мире таков: что бы ни случилось, надо это интерпретировать в свою пользу. Что бы ни произошло, надо притворяться, будто как раз этого-то я и хотел! Это довольно глупый прием по понятиям объективного, объектного материального мира - прием страуса, прячущего голову в песок. Но в мире духовном, в мире воображаемых образов и произвольных интерпретаций, это отлично срабатывает. Идея заключается в том, что надо найти такую интерпретацию происходящего (воспринимаемого), чтобы оно оказалось (казалось) происходящим по МОЕЙ воле. Это прием, позволяющий сохранить гордость, являющуюся духовным оправданием своеволия для всякого, вкусившего от познания добра и зла!

Адам мог быть своевольным без гордости, так как пока он не знал зла, Бог деликатно, исподволь согласовывал любые его поступки со Своей волей, так что бы ни делал Адам, все оказывалось манифестацией Божественного Промысла, все было угодно Богу. Это было возможно, пока человек не вкусил познания. После того, как мы стали "как боги, знающие добро и зло", то есть, вступили в прямое "равноправное" духовное общение с демонами, своеволие человека уже носит иной характер: когда я поступаю по-своему, я ставлю себя на место Бога, я беру на себя роль Промысла. Святые ничего не делают по своей воле, но во всем повинуются Промыслу. Потому-то они избавлены от борьбы: что бы ни случилось, они все принимают как от руки Самого Бога - и эта стратегия беспроигрышная! Ибо все и правда совершается по Его плану, и для Него нет ничего неожиданного.

Если же я ищу своей воли, а не Божией, то я и должен притворяться, будто все совершается по моей воле. Это основной прием духовной войны в мире своевольных духов. Именно так и делают бесы, пытаясь по мере сил представить все происходящее в мире лишь частью своего собственного замысла! Сознательное "я" человека может быть жалким, несчастным, может сетовать на судьбу, на случай, на происки врагов, на злобу людей и бесов. Но бессознательное "я" этого человека в любой ситуации старается держаться молодцом, умудряясь находить остроумные интерпретации в свою пользу, что бы ни случилось. это дьявольскую самоуверенность подавляет только вмешательство Промысла. Сталкиваясь с Благодатью, бесы неизменно бывают посрамлены, хотя этому порой предшествуют минуты или даже годы мнимого торжества. Бог порой не спешит, но никогда не опаздывает.

Так вот, когда человеческое "я" пытается действовать по своей воле, бессознательное "я" интерпретирует эти независящие от него поступки человека как часть СВОЕГО замысла. Если человек пытается платить бессознательному той же монетой, интерпретируя все его выходки как проявления, к примеру, собственной скрытой гениальности, то бес легко перехватывает управление. Считать все свои ошибки, оговорки, описки, сны и прочие симптомы бессознательного за "откровение", следовать им и подлаживаться под них - это один из стандартных приемов установления контакта с демоном.

Критическим моментом в достижении ВИДЕНИЯ бессознательного как раз и является интерпретация сознательных поступков человека. Пока сознательные поступки интерпретируются мной как обычно, как сознательные поступки, бессознательное остается по большей части скрытым, его почти не видно. Оно проявляется только в тонкостях, в том, КАК ИМЕННО человек сделал то и то. ЧТО он сделал - остается все-таки во власти сознательного "я" - а это, в конце концов, главное. Пока Рубикон не перейден, видение бессознательного требует все-таки некоторого усилия, напряжения внимания. Критический момент в достижении видения бессознательного - когда сознательные поступки человека вдруг открываются с изнаночной стороны, как аспект бессознательного действия. Вот тут-то все вдруг выворачивается наизнанку! Как раз бессознательное теперь определяет, ЧТО делается, а на долю сознания остается лишь детали, как именно это делается!

Именно в этот момент сам наблюдатель бессознательного входит в легкий транс (а порой и в глубокий), его сознание меняется, меняется интерпретация реальности. А ведь именно интерпретация есть то, что мы непосредственно осознаем (как об этом говорится выше). Таким образом, в этот момент человек ощущает, будто он попал в иной мир, вышел в другое измерение. Каждый из окружающих его людей теперь воспринимаются им с оборотной стороны, ПРЕЖДЕ всего как бессознательное "я", а потом уже сознательное "я" в качестве несущественного довеска. Совершенно иной смысл вдруг открывается в самых простых, привычных поступках всякого человека. Этот смысл кажется столь же очевидным, как обыденный смысл в обычном состоянии сознания. Затруднений с виденьем бессознательного больше нет. Оно видно у всех окружающих. НЕ видит он только своего собственного бессознательного. Достичь этого колдовского состояния совсем нетрудно - вопрос только, зачем?

Ради обретения нового знания? Хочется еще и еще вкусить от плода? Не стоит. Ничего особо ценного тут нет.

В действительности, речь идет о простом и общедоступном "ИСКУССТВЕ" ПЕРЕТОЛКОВАНИЯ, хорошо известном из древности. Это так называемая герменевтика, "наука" о тайных знаниях, доступных лишь посвященным. Когда-то мне пришлось много заниматься утеплением храма, и у меня возникла привычка иронически называть герменевтику "герметикой", а специалистов в этой области - "герметиками". От подобных привычек трудно избавляться, так как короткие слова легко становятся терминами.

В последнем столетии герметика много изучалась в связи с другой темой - совсем не таинственной. Людей волнует вопрос о СМЫСЛЕ текста - что такое СМЫСЛ, что это за зверь? Почему в одном и том же тексте можно усматривать совершенно разные смыслы? Какой из этих смыслов является "настоящим"? И есть ли вообще настоящий смысл? Или любой текст принципиально ОТКРЫТ для любых толкований и перетолкований, а значит, всегда заключает в себе гораздо больше, чем вкладывал в него создатель текста?

Все эти вопросы впервые были осознаны в XIX веке, ответы на них в общем были даны великим русским философом Михаилом Бахтиным в начале XX, однако детальное развитие его идеи получили, как водится, на Западе. Последнее время их популяризацией активно занимается известный писатель Умберто Эко.

С точки зрения православной психологи, эти исследования семантики текстов представляют особый интерес потому, что наше человеческое сознание, в отличие от восприятия животного, представляет собой своего рода "ТЕКСТ". Вернее сказать, речь, словесная сторона человеческой психики, является хорошей и достаточно универсальной моделью человеческого сознания вообще.

Впрочем, основной недостаток собственно речи в этом смысле состоит в ее линейности, одномерности: слова следуют друг за другом. Этот недостаток обусловлен самим способом построения устного текста: мы говорим вначале одно слово, потом другое и так далее. Другой недостаток речи - ее принципиальная дискретность. Человеческое же сознание отлично приспособлено к восприятию более сложных текстов, например, таблиц и карт. Мы хорошо чувствуем число и даже матрица поворота - штука интуитивно ясная любому человеку.

Таблица - это, очевидно, текст, только структура этого текста плохо выражается при помощи линейной речи. Можно выразить всю информацию, содержащуюся в таблице, и при помощи простого перечисления ее элементов, но только каждый из этих элементов надо упомянуть дважды: вначале надо перечислить все элементы каждого столбца таблицы, затем все элементы каждой строки. Что карта является "текстом" - это менее очевидно, и может вызвать возражения. Но это вопрос словоупотребления - как истолковать слово "текст". Просто я не нахожу слова более подходящего, чтобы обозначить то понятие, которое нужно выразить. Карту можно занести в память компьютера в виде файла, последовательности знаков.

Специалисты по искусству указывают, что на самом глубоком уровне восприятия любое произведение искусства - это прежде всего СЛОВО. Например, об этом пишет Н.Н.Третьяков в своей замечательной книге "Образ в искусстве". Этот ряд идей тоже идет от Бахтина. Но слово "слово", используемое в смысле греческого "логос", является синонимичным слову "текст". Слово "текст" подчеркивает структурность "слова", возможность выделения в нем элементов - других слов, из которых оно составлено. Именно этот смысл я и хочу подчеркнуть, говоря "ТЕКСТ", а не просто "СЛОВО".

Божественный ЛОГОС прост, в Нем невозможно усматривать никакого ТЕКСТА. Это СЛОВО в собственном смысле слова, а не текст. Но любое слово тварного мира - это какой-то текст, оно имеет структуру, оно включено в какой-то контекст - иначе как бы мы отличали данное слово от других слов? Употребляя священное для православного человека слово "ЛОГОС", "СЛОВО" в применении к ТЕКСТУ, мы как бы возвеличиваем данный текст до уровня Логоса, а это небезобидно - палка о двух концах. Потому-то я и предпочитаю в отношении тварного слова использовать термин "текст" - чтобы подчеркнуть его тварность. Ведь к Божественному Логосу слово "текст" неприменимо.

Любое произведение искусства - картина, музыка, фильм - это именно ТЕКСТ, и только поэтому оно может восприниматься как ОБРАЗ реальности. В рамках животного восприятия ОБРАЗ как таковой не имеет смысла. Животное либо вовсе не воспринимает образ, либо принимает его за реальность.

Умение "понимать", "чувствовать" произведение искусства - это умение считывать текст. Если я не осознаю текста, глядя на произведение искусства, то оно для меня бессодержательно. Обучая искусствоведа, учат как раз искусству считывания ТЕКСТА, заключенного в произведении.

Суть человеческого сознания, как уже говорилось, - это восприятие реальности как ТЕКСТА. Этим наше восприятие качественно отличается от восприятия животного. Если я не воспринимаю реальность КАК ТЕКСТ, то я не осознаю ее вообще. Например, в глубоком гипнотическом трансе я продолжаю воспринимать реальность животным восприятием, мое тело (мозг) продолжает фиксировать происходящее, продолжает как-то реагировать, но уже БЕССОЗНАТЕЛЬНО, без участия моего СОЗНАНИЯ.

Другое дело, что при этом моем бессознательном реагировании ДРУГОЙ человек, глядя на мое реагирование со стороны, может воспринимать некий ТЕКСТ, некий СМЫСЛ в моих реакциях. При сомнамбулическом трансе это бывает совсем нетрудно, так как мое тело говорит человеческие слова, совершает человеческие действия - и все это помимо моего сознания.

Как возникает этот смысл? Заложен ли он действительно в действиях моего тела, или он возникает только в восприятии наблюдателя? Современные толкования древней "герметики" допускают и такое, и такое объяснение. Свойство нашего сознания таково, что оно стремится приписать смысл любому хаосу, говорят нам современные специалисты. Быть может, бессознательные реакции моего тела при гипнозе сами по себе не имеют смысла, смысл вкладывает в них гипнотизер? Но вот в случае эриксоновского гипноза гипнотизер не просто отдает мне приказы, он именно вступает в общение, в раппорт с. С кем? С самим собой? Со своим толкованием? Со своим бессознательным?

Последовательно развивая эти идеи иллюзорности, субъективности смысла можно прийти только к выводу о неустранимой иллюзорности самого человеческого сознания. Для православного человека такое объяснение неприемлемо. Мы не можем отказаться от нашего сознания, не отрекаясь от Христа! Ведь Он ожидает от нас ВЕРЫ в Его Пришествие. Но эта вера, как и вообще всякая вера, есть феномен нашего сознания. Объявляя само наше сознание иллюзорным, мы объявили бы иллюзорными все истины нашей веры. Но следовать в этом направлении мы вовсе не обязаны. Гораздо более естественно принять иное объяснение гипноза: в данном случае моим телом управляет ИНОЕ сознание. Наблюдаемая осмысленность поведения моего тела в то время, как мое сознание погружено в транс, имеет своим источником СОЗНАНИЕ, только не мое сознание.

Такова связь гипноза с герменевтикой: для того, чтобы ввести меня в транс, специалист по эриксоновскому гипнозу усматривает элементы БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО в моем нормальном сознательном поведении. Но это не может означать ничего иного, кроме ПЕРЕТОЛКОВАНИЯ моих действий. То есть, гипнотизер усматривает в моих движениях, жестах, интонациях, да и словах, какой-то иной, герметический смысл. Смысл, которого Я не вкладывал! Это-то и есть БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ в том смысле, в каком этот термин используется в субъективной психологии.

Мои действия (слова, жесты, интонации) - это ТЕКСТ. Вопрос об истолковании данного текста - это и есть главная проблема герменевтики. Герменевтика, приложенная к человеческому поведению, является основой и гипноза, и колдовства, и психотерапии. Кстати, герменевтика и была изначально частью магии.

Такова связь между теорией текстов, теорией толкований (герменевтикой), и психологией. Вот в это-то контексте и истолкуем поставленные выше основные вопросы "герметики". Почему в одном и том же тексте можно усматривать совершенно разные смыслы? Какой из этих смыслов является "настоящим"? И есть ли вообще настоящий смысл? Или любой текст принципиально ОТКРЫТ для любых толкований и перетолкований, а значит, всегда заключает в себе гораздо больше, чем вкладывал в него создатель текста?

Православный исследователь должен настаивать на том, что "настоящий" смысл у любого текста, конечно, есть. Прежде всего, есть тот смысл, который вкладывал в него сам создатель текста. Это СОЗНАТЕЛЬНАЯ компонента (в частности, в поведении человека). Все прочие смыслы, усматриваемые в данном тексте, попали туда БЕССОЗНАТЕЛЬНО, помимо сознания автора. И бессознательного в этом смысле, конечно, всегда больше, так как, действительно, любой текст принципиально ОТКРЫТ для любых толкований и перетолкований, а значит, всегда заключает в себе гораздо больше, чем вкладывал в него создатель текста. Но это не означает полного ПРОИЗВОЛА.

В действительности любое толкование текста - это уже и ОТВЕТ на текст. По большому счету, всякий ОТВЕТ - это прежде всего ИСТОЛКОВАНИЕ. Но и всякое истолкование - это ответ, начало ответа! Потому что в самом глубоком смысле этого слова СМЫСЛ любого знака (для меня) есть та реакция, которую пробуждает во мне данный знак. Как уже говорилось, между знаком и реакцией на него нет простой причинно-следственной связи. Этим знак отличается от признака, реакция человека от реакции животного. Одному и тому же знаку можно приписать разный смысл. Какой из смыслов выбрать зависит от меня. Всякий выбор - это выбор смысла, одного из возможных. Потому истолкование - это уже и ответ.

В обычной речи мы выделяем три вида текстов: просьба (приказ), вопрос, высказывание. Они различаются по характеру своих отношений с другими текстами. Просьба - это текст, в ответ на который автор ждет определенного ПОСТУПКА. Вопрос - это по сути частный случай просьбы: здесь ожидается поступок в виде ОТВЕТА. В то же время любая просьба может быть понята как вопрос, если сам ПОСТУПОК рассматривать как ОТВЕТ, как ТЕКСТ. В этом смысле вопрос и просьба - это почти одно и то же. И далее.

Любое высказывание может быть осмыслено как ответ на (подразумеваемый) вопрос. Если высказывание не может быть истолковано как ответ ни на какой, хотя бы только подразумеваемый, вопрос, то оно вызывает в ответ лишь недоумение. Тогда неясен смысл, зачем все это сказано. Понять высказывание - значит понять, на что оно отвечает. Осмысленное высказывание - это всегда ответ на вопрос.

Любой ПОСТУПОК, в отличие от реакции животного, это тоже ОТВЕТ, тоже высказывание в ответ на "вопрос", заданный самой жизнью. Жизнь задает нам вопрос, когда мы оказываемся перед ситуацией ВЫБОРА. Только когда человек ВЫБИРАЕТ, можно говорить о ПОСТУПКЕ. Если не было выбора, то не было и поступка; совершенное без выбора действие было только продолжением развития ситуации, продолжением прошлых поступков; судить тут не за что.

Поэтому когда эзотерик или гипнотизер использует свое ВИДЕНИЕ, он по сути совершает ПОСТУПОК. Истолковывая мои действия с точки зрения проявляющегося в них бессознательного, ВИДЯ бессознательное, он тем самым уже отвечает на них, уже вступает в диалог. Но вот вопрос, С КЕМ он вступает в диалог?!

Видящий в сам момент видения представляет собой чуть-чуть странное зрелище. Это может быть ПОЧТИ незаметно, но на самом деле это всегда заметно. Это незаметно только если это уже стало ПРИВЫЧНЫМ. Замечая какой-то странный оттенок в моем ВИДЯЩЕМ собеседнике, я могу попытаться истолковать его поведение как диалог со мной. Но это толкование меня самого до конца удовлетворить не может. По сути, в том-то и странность его поведения, что, разговаривая со мной, он НЕ СО МНОЙ разговаривает, а кем-то СКВОЗЬ меня.

При этом сам ВИДЯЩИЙ, если только он не согласен с моим толкованием и предпочитает считать мое бессознательное МОИМ, убежден, что он как раз со мной разговаривает! Более того, он разговаривает с самой моей сутью, хотя и скрытой от моего собственного сознания.

Откуда он берет смыслы, которых я (сознательно) не вкладываю в мое поведение? Очевидно, его истолкование имеет своим источником приходящие ему в голову ПОМЫСЛЫ. Считая, что помыслы исходят извне, православный исследователь должен признать, что и само это ИСТОЛКОВАНИЕ не является ПРОИЗВОЛЬНЫМ. Впрочем, любой исследователь, в том числе и неправославный, согласится, что источником истолкования является то самое бессознательное, которое и пытаются ВИДЕТЬ ВИДЯЩИЕ.

В этом смысле СУБЪЕКТИВНО можно попытаться приписать любому поступку любой смысл. Ведь связь между отдельным знаком и его значение вполне произвольна. ЛЮБОМУ знаку вне контекста можно приписать ЛЮБОЕ значение! По сути, эта возможность - основа любой герменевтики. "Тайное знание" так и передается! Потому что имея дело с ТЕКСТОМ и приписав какому-либо знаку какой-либо определенный смысл, мы уже накладываем на дальнейшие свои истолкования СЕРЬЕЗНОЕ ОГРАНИЧЕНИЕ. Во-первых, тому же знаку в том же контексте мы уже должны приписывать тот же смысл. А знаки в любом осмысленном, не хаотическом тексте повторяются - там всегда есть смысловая рифма. Во-вторых, подобному знаку нужно приписывать тот же или подобный смысл. Или же вводить специальную логику, отсекающую неподходящее нам подобие. То есть, начав произвольно толковать текст, скоро обнаруживаешь, что твое толкование уже непроизвольно: произвол наталкивается на множество ограничений. Но главное ограничение: приняв какое-либо истолкование, мы принимаем ПОМЫСЕЛ, мы вступаем в контакт с неким СУБЪЕКТОМ, предложившим данное толкование. И этот контакт продолжается до тех пор, пока мы придерживаемся данного толкования.

По сути, на этом и основана герменевтика! Казалось бы, если что угодно можно толковать как угодно, то всякая герменевтика теряет смысл. А на практике - совсем даже не теряет. Потому что герменевтика - это тоже форма контакта с духами. Читая любой текст как ТАЙНОПИСЬ, мы получаем информацию от какого-либо ДУХА; по сути, дело даже и не в тексте. Текст - это только предлог, место встречи с духом, дающим смысл тексту. (К слову, такую же роль ТАЙНОПИСИ играет таолу в ушу.) Впрочем, текст тоже играет роль! Во-первых, он помогает нам сосредоточить ВНИМАНИЕ на контакте с КЕМ-ТО. Во-вторых, сам текст во многом задает нам и КОНТЕКСТ. Он во многом определяет С КАКИМ ИМЕННО ДУХОМ мы вступаем в контакт, занимаясь толкованием данного текста.

Надо подчеркнуть, что все это имеет прямое отношение к самой обыденной жизни, далекой от всякой герменевтики, гипноза и колдовства!

Ведь мы ежеминутно сталкиваемся с необходимостью как-то ИСТОЛКОВАТЬ встречный текст. Жест собеседника, не совсем понятные слова, не совсем привычное поведение. На искусстве толкования стоит вся жизнь человеческая. Обучая ребенка говорить, мы учим его толковать слова, жесты, поступки, знаки. Это первая в его жизни герменевтика. И то, В КАКОМ ДУХЕ она совершается, накладывает отпечаток на все его дальнейшую жизнь.

Читая Священное Писание, ПОНИМАЯ его контексте Православия, мы тоже занимаемся ТОЛКОВАНИЕМ. Мы учимся понимать его в Духе Святом. Само чтение Библии в правильном контексте есть форма общения с Богом Словом.

Но чтение той же Библии вне церковного контекста легко дает иное толкование тех же текстов! Это - хороший пример герменевтики. Толкуя Библию на свой лад, люди неизбежно пользуются подсказками своего бессознательного. И чтение Писания становится для них формой общения с иными духами. Потому что правильное толкование - одно. То есть, говоря формально, их много, правильных истолкований, но все правильные истолкования хорошо соответствуют друг другу и только подтверждают друга. В этом смысле все они - одно.

Является ли правильным наше истолкование феноменов гипноза и вообще бессознательного? Что должно служить критерием истины в безбрежном море возможных истолкований? Только воля Божия, насколько хорошо данное толкование согласуется с православным толкованием Библии и жизни вообще.

Так вот, такое толкование, при котором бессознательное вдруг оказывается доминирующим, определяющим фактором человеческих поступков, при котором сознательное "я" оказывается на побегушках у демона - можно ли признать подобную интерпретацию правильной? Конечно, нет! Она иллюзорна, сколь бы убедительной она ни казалась тому, кто ВИДИТ это своими глазами. Это, конечно, ЛОЖЬ. Достигая видения, человек входит в транс, сам доверяется демону своего собственного бессознательного, принимая его интерпретацию реальности за истину. Но это ТОНКАЯ ложь, почти совсем неотличимая от правды!

Приняв в свое время этот духовный яд, лично я много лет пребывал в затруднении, не в силах найти правильной интерпретации того, что мне открылось. Просто вернуться к обыденному пониманию, пренебрегающему бессознательным как чем-то несущественным, я уже не мог - для меня было очевидно, что оно весьма существенно! Увы, весьма и весьма существенно, это очевидно! Не видеть бессознательного - это надо уметь. К этому приучают детей, натаскивают их не обращать внимания на этот аспект реальности, в упор не видеть его - и это по-своему оправдано. Конечно, оно не исчезает оттого, что мы прячем голову в песок, притворяясь, что его нет. Но нельзя бездумно ставить ребенка перед задачей, с которой не справились его родители. Потому что человек - слаб. Увидев бессознательное хоть однажды, не забудешь его никогда.

Забравшись в этот смысловой коридор, я уже не мог просто вернуться назад, к привычному самообману. Пришлось идти дальше, пока не показался свет в конце тоннеля. И свет показался - я обратил внимание на то, что сознательное "я" играет в поступках человека все-таки необъяснимо большую роль!

Эта мысль может казаться непонятной. Казалось бы, в чем проблема? Сознательное поведение - оно и есть сознательное поведение. Что тут непонятного? Дело в том, что бессознательное действительно необыкновенно мощно. Любая известная нам человеческая гениальность может служить только слабым подобием того, что там сидит у каждого из нас, грешных.

Априори, следовало бы ожидать, что человеческое сознательное "я" вообще давно уже должно быть стерто демоном, как это и бывает в некоторые моменты жизни человека, когда мы "не помним себя". Да какое может быть противостояние человека и беса? Смешно и говорить, слишком разные весовые категории. Что ему стоит подсунуть тонкий помысел, обмануть, сманипулировать сознанием, ввести в транс, да так и оставить человека навеки в трансе, подарить ему "просветление", которого так ищут неразумные! Ничего не стоит.

Значит, что-то мешает, вдруг понял я. Что-то, значит, невидимо противостоит этой страшной силе! Что-то обеспечивает автономию этой жалкой, слабой человеческой души. Если бы не было этой Иной непонятной, невидимой для меня Силы, то мы все давно бы в трансе были, давно лишились бы всякой свободы, всякого сознания и всякого сознательного выбора, всякой там гномической своей воли.

Эта сила - Благодать человеколюбивого Бога. Это Он удерживает нас на краю бездны, а мы, неблагодарные, не замечаем ни бездны, ни края, ни опасности - вообще не видим проблемы, не видим никакого бессознательного. И своих детей приучаем не видеть! Наверное, и правильно делаем?.. Это ведь зрелище не для ребенка?..

А выглядит это так. Сознательные поступки человека (кроме тех, которые прямо являются послушанием демону, кроме тех, которые явно делаются "по вдохновению" врага) интерпретируются бесами как "сталкинг", притворство, актерство, лицедейство. Есть две профессии, очень трудные для православного осмысления - профессия актера и профессия разведчика. Там и там вся суть в обмане, в притворстве, в лицедействе. Когда я впервые увидел бессознательное "на всю катушку", меня поразило, для чего же все они притворяются? Что побуждает их кривляться, актерствовать?

Я видел в каждом из окружавших меня людей мудрое, "просветленное", почти всеведущее существо (впрочем, будущее скрыто от них), кажется, неспособное ошибаться. По крайней мере, тогда я действительно не видел предела их возможностям (слабых мест мне не показывали). Напомню, я принял бессознательное за самую суть человеческой личности - я не понимал, что это бесы, а думал, что это и есть люди. Меня приятно потрясло, что люди ТАКИЕ. Да, таких людей есть за что любить, думал я. Вот здорово, думал я, среди таких людей интересно жить! Правда, оставалось непонятно, почему я-то не такой, что я-то за урод? Каждый из окружавших меня людей вдруг обнаружил в себе гения, один я оставался бездарностью. Но я объяснил себе это тем, что я только учусь. Вот выучусь, вырасту, и буду как все. Замечательно.

Но одно обстоятельство вызывало во мне тягостное недоумение. Для чего же эти гении притворяются бездарностями? Для чего эти капитаны своей судьбы так старательно разыгрывают роль жалких людишек? Это действительно было странное, непонятное зрелище. Я видел богов, которые притворялись людьми, которые разыгрывали какой-то грандиозный спектакль. для кого? для меня? Допустим. Но вот, я все понял, хватит меня разыгрывать. Я подходил и спрашивал напрямую:

- Зачем все это? Зачем притворяться? Ведь все ясно уже?

"Бог" мастерски имитировал недоумение, испуг, продолжая старательно изображать человечка. Но в его словах неизменно читался ответ:

- Знаешь, так молчи. Болтун - находка для шпиона.

Этот ответ был явный, но совершенно загадочный. Я не понимал, никак не мог понять, чего им бояться? Для меня настолько колоссальным казалось их могущество, настолько очевидна их полная безопасность, что я даже не мог ТАК сформулировать вопрос: ЧЕГО им бояться? КОГО им бояться?! Что заставляется их вести себя здесь, в человеческом мире, с такой осторожностью, как будто они тайные агенты на вражеской территории? Для чего эти знаки, полунамеки? Почему столько старания уходит на то, чтобы притворяться обычными профанами?

А я видел, что они действительно разыгрывают обычных людей с огромной тщательностью, до самозабвения! Были исключения, были люди и ситуации, где все было ясно напрямую, без намеков - надо было только знать пароли и явки. Как я понимаю сейчас, легче всего я, видящий бессознательное, чувствовал себя в обществе людей, находящихся в более или менее глубоком трансе, в том числе, кстати, и пьяных, чем-либо изумленных, испуганных, разгневанных, вообще охваченных какой-либо страстью. У них бессознательное проявлялось отчетливо, тут актерство ослабевало и прорывались прямые "откровения" от беса.

Нормальные люди в нормальном состоянии воспринимались мною как суперзаконспирированные агенты, от которых толку не добьешься. Можно добиться, но это требует усилий. По сути, чтобы вступить в "нормальный" (по моим тогдашним понятиям) контакт с человеком (то есть, в раппорт), я каким-либо способом вводил его в транс. Техника введения была произвольной, непредсказуемой - агент сам (бессознательно) давал намек, что надо сделать, чтобы у него "развязался язык". Но главное было опять-таки "соблюдать приличия", не нарушать конспирацию. Если я вел себя слишком прямолинейно, агент давал мало сведений и быстро замыкался в себе, уходя в привычное актерство. Хороший, устойчивый транс ТРЕБОВАЛ конспирации. Говоря на языке НЛП, надо было вначале "присоединиться" к агенту, начать столь же старательно играть в его же игру, вжиться в его конспиративную роль. Тогда агент добрел, начинал меня любить, расслаблялся и постепенно сам входил в глубокий транс, начиная говорить со мною без обиняков. Бессознательное всплывало наружу.

"Сверх-я" - это главный демон, курирующий данного человека. Для установления полноценного раппорта необходимо безусловно подчиняться его требованиям. Если сверх-я хочет изображать вахтера на посту, честно выполняющего свой долг, то не надо с ним спорить, доказывая, что он - законспирированный "бог". Из этого ничего не выйдет - я убедился на собственном печальном опыте. Надо согласиться с ним и помочь ему изображать вахтера - тогда "бог" добреет и шаг за шагом становится все более откровенным. И скоро пропустит тебя куда надо, да еще начисто "позабудет" тебя. Позабудет на уровне сознания, но отлично запомнит бессознательно. И при следующей встрече охотно, с пол-оборота войдет в транс.

Это был эмпирический факт - "боги" твердо решили что есть сил изображать из себя обычных людей. Но для чего, для игры? Для удовольствия? Нет, не то. Я чувствовал, причина гораздо серьезнее.

Но только 15 лет спустя я осознал подлинную причину бесовского актерства. Да они просто до ужаса боятся Истинного Бога! оттого и не решаются в мире людей действовать слишком уж откровенно. Они действительно агенты на вражеской территории. Потому что все мы, люди, даже и люди, не верующие в Бога, лаже и люди, сознательно ищущие "просветления", по какой-то непостижимой причине пользуемся Его особым благоволением. Воистину, Бог наш - Человеколюбец. Именно это и является причиной позорного лицедейства со стороны "богов" бессознательного.

Для меня данность, эмпирический факт, очевидное - что если бы они не боялись чего-то, что заставляет их прятаться, они в момент лишили бы сознания любого человека, и сами овладели бы его телом. Зачем богам притворяться людьми? Почему не сбросить маску? Да потому что можно получить страшную затрещину. "Сбрасывание маски" - это и есть транс. Бесы на самом деле очень охотно делают это, но только если ответственность на себя берет кто-то другой - какой-нибудь маг или гипнотизеришка.

Я - грешный и нечистый человек, одержимый страстьми, и я никогда не видел Самой Божественной благодати, которой боятся бесы, но догадываюсь о Ее присутствии по их реакции, по их испугу, аффекту, подавленности. Именно Благодать является той причиной, которая заставляет их строить из себя секретных агентов, "притворяющихся" людьми. На самом деле, конечно, это они не притворяются людьми, а просто выдают сознательные поступки самого человека за свое собственное намерение, как уже говорилось. Чтобы не потерять контроль над душой человека, они действительно изо всех сил стараются выдать его поступки за часть их собственного плана. Для этого они ведут себя как агенты на вражеской территории, выдавая дела человеческие за свое собственное актерство.

Но шила в мешке не утаишь! Само это актерство - вынужденное. Агенты боятся быть слишком откровенными, чтобы не получить за это хорошую порку.

Надо отдавать себе отчет в том, что то ВИДЕНИЕ, о котором я пишу, не является чем-то запредельным для нас. Увы, оно в полушаге от каждого из нас.

Сверх-я и расщепленная личность

Концепция "множественной личности", выдвинутая в рамках НЛП, еще далеко не является общепризнанной, как далеко от общего признания и само Нейро-Лингвистическое Программирование. Но нетрудно предсказать победу (как только сменится поколение) основных концепций НЛП в рамках субъективной психологии. НЛП вобрало в себя все самое острое из того, что было создано в этих рамках - начиная со времен Фрейда.

Одна из наиболее впечатляющих методик НЛП - метод "рефрейминга", когда клиент, имеющий какую-либо проблему, при посредничестве специалиста по НЛП вступает в сделку со "своим собственным" бессознательным. Для этого специалист вежливо обращается к бессознательному клиента с рядом вопросов, получая на них ответы в виде, например, непроизвольных движений пальцев клиента или в виде приходящих ему в голову помыслов.

По идее создателей НЛП, наше бессознательное - это некие части нашего собственного "Я", оказавшиеся вытесненными из сознания. Эти-то вытесненные части и несут ответственность за возникающие у нас психологические проблемы. Впрочем, не обязательно только психологические. Не видно, почему бы не поискать в "собственном бессознательном" клиента причины, почему у него мало денег, или привлечь "бессознательное" к помощи при поступлении в престижный ВУЗ, или при ухаживании за девушкой (-ками). Где грань между проблемами психологическими и житейскими? Реально, хотя "настоящие" НЛПисты квалифицируют свою специальность как психотерапию, другие (не менее настоящие) специалисты используют НЛП как род магии.

Сначала обращаются к той бессознательной части расщепленного "я", которая ответственна за данную проблему с вежливым предложением вступить в диалог. Если приходит положительный ответ, эту часть вежливо благодарят, а затем спрашивают, с какой позитивной, полезной целью она создает у клиента данную проблему. Ответ приходит в виде помысла, какой-либо мысленной картинки или еще как-либо. Если смысл ответа неясен, просят "бессознательное" прояснить ответ, дать комментарий. . Ответ приходит в виде помысла, какой-либо мысленной картинки или еще как-либо. Если смысл ответа неясен, просят "бессознательное" прояснить ответ, дать комментарий. Например, выясняется, что клиент бессознательно гордится своей бедностью, в ВУЗ поступать бессознательно не хочет, чтобы иметь больше времени на личную жизнь, а девушек бессознательно боится, потому что бессознательно боится оказаться сексуально несостоятельным. За каждую из этих проблем отвечает своя "часть" расщепленного "я".

После этого психотерапевт (маг) просит клиента признать все высказанные причины справедливыми и позитивными, либо (если они не кажутся клиенту таковыми), ищет в бессознательном клиента более глубокие первопричины для этих причин, до тех пор, пока клиент не согласится, что данные первопричины действительно резонны. Это этап осознания бессознательного.

Затем специалист просит САМО БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ найти компромисс между всеми найденными причинами, причем с учетом сознательных пожеланий клиента. Как ни странно, такой компромисс бессознательное почти всегда находит с удивительной легкостью и остроумием. Например, клиент может начать гордиться вместо бедности богатством, жениться приличной девушке (устроив таким образом личную жизнь), а затем поступить и в ВУЗ. Почему бы и нет? Что этому мешает?

Чтобы это выяснить, специалист спрашивает бессознательное клиента, нет ли там частей, недовольных предложенным решением проблемы. Если таковые есть, то поиск компромисса возобновляется, пока не будет найдено наконец хорошее решение. Это решение предполагает и некоторые сознательные действия, которые должен предпринять клиент для того, чтобы содействовать реализации данного намерения бессознательного. Цель поисков - достижение полного консенсуса сознательного "я" с прочими, бессознательными частями.

Когда консенсус достигнут, расщепленное "я" обретает силовую цельность и найденное решение реализуется действительно с потрясающей легкостью - факт. Таким образом за небольшой промежуток времени решаются проблемы, на которые у традиционных психотерапевтов уходили порой долгие годы. (А денег, невесты и поступления в ВУЗ они даже и не обещали!)

Православная интерпретация этой техники НЛП не вызывает сомнений. Конечно, это именно магия! Это все та же, известная с седой древности, методика решения житейских (в частности, психологических) проблем при помощи договора с дьяволом. Что нового, по-своему интересного и ценного дает нам тут НЛП - так это то, что магия в данном случае реализует совершенно по-европейски, без налета вызывающего справедливое недоверие замшелого мистицизма, без дурацких обрядов и заклинаний. Все делается тихо, мирно, по-деловому, "научно", не оскорбляя религиозных чувств ни атеиста, ни даже "христианина" (не осознающего смысла происходящего с ним).

Несомненно, что все эти "части" моей "расщепленной личности" есть в действительности самостоятельные личности или только одна таковая личность, курирующая мое бессознательное. Нас не может обманывать то обстоятельство, что бес, вступая в диалог со специалистом при посредстве бессознательных реакций клиента, выставляет на вид ПОЗИТИВНЫЕ, СПРАВЕДЛИВЫЕ цели, с которыми должно в конце концов согласиться сознательное "я". Ведь он не имел бы никакой власти над душой данного человека, если бы не находил в ней ничего СВОЕГО.

Нельзя просто отождествлять "бессознательное" человека и беса. Наши страсти, осознанные и неосознанные - это не бесы, но ПРОЕКЦИИ бесов; это точки соприкосновения, пересечения, компромисса человеческого и демонического. В основе любого демонического насилия над человеком лежит сознательное или неосознанное СОГЛАСИЕ человека, допущение на таковое насилие. В той части, где НЛПист выясняет намерения скрытых от меня якобы частей моей личности, нам не так уж трудно согласиться с тем, что данные бессознательные цели действительно не чужды. Можно удивляться тому, насколько тесно демонское в нас переплелось с человеческим. Но на пути покаяния православный человек рано или поздно перестает удивляться этому обстоятельству: Церковь недаром призывает нас к покаянию и говорит о ДОЛГОТЕРПЕНИИ Божием к нашим БЕСЧИСЛЕННЫМ грехам.

То, что с демоном можно достичь "консенсуса" по житейским вопросам, нас удивлять не должно. Ведь дьявол вовсе не является принципиальным противником житейского благополучия людей. Он выступает как ПРИНЦИПИАЛЬНЫЙ враг рода человеческого только в контексте ВЕЧНОСТИ. Сатана стремится, собственно, не к тому, чтобы причинить человеку несчастья в этой временной жизни, сколько к тому, чтобы не допустить спасения души человека, соединения ее с Богом. Нам открыто, что каждый спасающийся человек приближает час Суда и расплаты. Христос придет судить живых и мертвых тогда, когда наберется ДОСТАТОЧНОЕ число людей, которым уготовано Царствие будущего века. И тогда история закончится. А с ней закончится и относительно благополучная жизнь падших ангелов, и откроется страшное нескончаемое мучение для всех, кто недостаточно послужил Богу в этой жизни.

Естественно, дьявол заинтересован в том, чтобы этот момент наступил как можно позже. По большому счету, те люди, которые по той или иной причине НЕ ХОТЯТ служить Богу, могут считать себя заинтересованными в том же самом. И на этой почве могут легко находить "консенсус" с темными силами. Само же по себе житейское благополучие вовсе не является неприемлемым для темных сил; они охотно могут способствовать человеку в достижении его целей, за исключением только служения Богу. Это - та Цель, в отношении которой НЛП приходится признать бесполезным: у человека нет таких "частей", которые бы сочувственно отнеслись к данной проблеме. Здесь сознательному "я" человека приходится полагаться только на помощь Самого Бога; бессознательные "части" могут лишь препятствовать, в частности, сбивать с толку подменой понятий.

В этом смысле наибольший интерес представляет для нас та "часть", честь открытия которой принадлежит самому Фрейду. Это "сверх-я".

Фрейд открыл, что в человеке есть БЕССОЗНАТЕЛЬНАЯ инстанция, предъявляющая ВЫСОКОНРАВСТВЕННЫЕ требования. Фрейд полагал, что это и есть то, что в христианстве называется "совестью" - это инстанция, ответственная за высшие (в частности, религиозные) порывы души человека.

На самом деле, это было совсем нетривиальное открытие! Неудивительно, когда в нашем бессознательном мы обнаруживаем всякую нечистоту - злобу, зависть, половые извращения, жадность к деньгам, ненависть к собственным детям и родителям и прочие страсти, в которых не так легко признаться себе даже и кающемуся человеку! Мы не хотим этого знать о себе, вот и ВЫТЕСНЯЕМ, по Фрейду. Гораздо удивительнее, когда оказывается, что и сила, противостоящая этим недобрым качествам нашей души, тоже является В ОСНОВНОМ бессознательной.

Оказывается, большая часть гадких помыслов и влечений отсекается бессознательным "сверх-я" еще ЗА порогом сознания. Нам не приходится бороться с ними, мы просто даже и не догадываемся о существовании подобных тенденций в нашей душе. Спрашивается, отчего же этому доброму стражу, стоящему на пороге сознания и отметающему всякую демоническую заразу, самому быть бессознательным?! Почему эта часть моего расщепленного "я" тоже ВЫТЕСНЕНА?

Для объяснения этого кажущегося парадокса Фрейд и разработал свою знаменитую концепцию Эдипова комплекса.

Сверх-я, говорит Фрейд, это ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ мальчика с собственным отцом. Любовь, говорит Фрейд, начинается всегда с отождествления. Я и ты есть одно. Любить значит съесть или быть съеденным, любить значит слиться. Но это только первая, самая ранняя стадия любви ребенка к своим родителям, соответствующая этапу сосания материнской груди. На следующих этапах (нет смысла подробно описывать их здесь) ребенок научается относиться к объекту любви как к ОБЪЕКТУ, не сливаясь с ним полностью.

Но благодаря тому, что в жизни ребенка имеет место "любовный треугольник" (ведь у него ДВА родителя!) то имеет место и бессознательная зависть, и соперничество. Вообще, психология ребенка, по Фрейду, далека от безмятежного счастья. Это, в сущности, очень глубокое и правильное наблюдение, это очевидно для всякого, кто внимательно наблюдал за детьми. Большая часть этих конфликтов протекает бессознательно, подспудно, тем более что у ребенка вообще слабее способность осознавать, что он чувствует.

Так или иначе, ситуация "любовного треугольника", по Фрейду, в норме разрешается тем, что привязанность ребенка к родителю ОДНОГО с ним пола ВЫТЕСНЯЕТСЯ и РЕГРЕССИРУЕТ на первоначальную стадию ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ. Сверх-я - это та часть моего я, которая отождествилась с моим отцом. ( У девочки - с матерью.) С тех пор как такое вытеснение и отождествление происходит, ребенок носит в своей собственной душе бессознательную часть, которая будет требовать от него все, что требовал от него в раннем детстве родитель. Это и есть причина бессознательной совести, не допускающей многие помыслы даже до порога сознания!

Таково толкование Фрейда.

Как же концепция "сверх-я" преломляется в христианской психологии?

Для того, чтобы понять это, надо прежде всего осознать, что дьявол далеко не всегда имеет возможность ввергать человека в действительно тяжкие грехи. Однако даже и бессознательная страсть, проявляющаяся только в косвенных, заметных лишь для специалиста, симптомах, вполне способна осквернить человека в очах Божиих. Человек может, сам того не сознавая, находить удовлетворение этой глубинной страсти во внешне почти безобидных, почти невинных увлечениях (скажем, кино). Страсть проявится со всей неодолимой мощью только если человек вздумает отказаться от этих вроде бы безобидных увлечений, ничего не предлагая дьяволу взамен, в компенсацию. Тут-то он ощутит, насколько он зависим и слаб.

Дьявол вовсе не заинтересован в том, чтобы мы осознавали наши страсти!

Конечно, для него хорошо, если человек открыто предается непотребствам - такому человеку нелегко спастись. Но часто бывает, что как раз тогда, когда мы впадаем в явные грехи, в нас возрастает и тяга к серьезному покаянию. Поэтому для нашего врага часто бывает выгоднее поддерживать нас в неведении относительно действительного содержания нашего сердца.

Итак, правильная интерпретация такова: "сверх-я" - это демон, доставшийся ребенку "по наследству" от родителей. Не мальчик "бессознательно отождествляется" со своим отцом, но бес использует отца как медиум, чтобы внедриться в психику сына. Роль отца для этой цели подходит как нельзя лучше: ведь отец естественно является авторитетом для ребенка. И в той мере, в какой отец сам является вольно или невольно носителем "бессознательного", он вольно или невольно передает этот духовный вирус по наследству своим детям.

Эта интерпретация гораздо лучше передает реальную динамику отношений, чем подчеркнуто половая интерпретация Фрейда. (А если у ребенка только одна мать или только один отец?) Как показывает конкретный опыт психоанализа, как материал для "сверх-я" равно подходит как отец, так и мать. И если мать в детстве была чрезмерно суровой и авторитетной, это совершенно необязательно приводит к гомосексуальной ориентации, как то требовала бы схема Фрейда.

Заметим, что "сверх-я", согласно нашей концепции, это НЕ ОТЕЦ, а СВЕРХ-Я отца. Именно этим обеспечивается преемственность культурных предрассудков, бессознательно передающихся от родителей к детям. Если бы роль сверх-я выполняла именно личность отца, то механизм передачи культуры по наследству слишком зависел бы от личных особенностей родителей. Между тем, реально наблюдаемые у нас феномены "сверх-я" обнаруживают универсальность.

Православного христианина не должно удивлять, что передачу "культуры" и "совести" мы возлагаем на демонические силы. Речь ведь идет не о подлинной, церковной культуре, а именно о языческих предрассудках! Как показывает вековая история психоанализа, это самое пресловутое "сверх-я" весьма лживо, мелочно, жестоко и мстительно. Оно не имеет отношения к тому, что называется в Православии СОВЕСТЬЮ. Совесть - это голос Бога в душе человека. Он звучит хотя и настойчиво, но тихо, ненасильственно. Его легко попрать, нетрудно заглушить. Совесть не мстит за преступления, она не удовлетворяется красивым фасадом, но смотрит в суть. Она привлекает к главному, к Богослужению. Она совсем не похожа на горделивое и самодовольное "сверх-я".

Если родители ребенка СВЯТЫ (как Иоаким и Анна, родители Богородицы), если их поступками движет благодать Духа Святого, то через общение с ними это Дух входит и в сердце их ребенка. Если родители НЕ святы, то и ребенок получает от них иное. Но это иное и лежит в основе НЕЦЕРКОВНОЙ, ЯЗЫЧЕСКОЙ культуры, которая передается от детей к родителям. При передаче церковной культуры этот психологический механизм не срабатывает, точнее, срабатывает в направлении разрушения, подмены понятий, выхолащивания Истины. "Сверх-я" стремится подменить собою Бога и подлинный голос совести.

Это понимание дела полностью соответствует и той исключительной роли, которую "сверх-я" играет в ГИПНОЗЕ. Известно, что даже выделяются два основных типа гипноза - "отцовский" и "материнский", согласно двум основным "частям" самого сверх-я. Вводя человека в транс, гипнотизер должен действовать в соответствии с требованиями сверх-я своей жертвы, иначе ничего не получится. Выводя из игры сознательное "я" человека, гипнотизер должен принимать в расчет высокие "нравственные" требования его бессознательного тирана; не вступать в противоречие с требованиями "совести". Этим обосновывается "безвредность" гипноза.

Собственно, гипноз и можно описать как идеальное соответствие гипнотизера требованиям "сверх-я". Фрейд так и описывал гипноз: сверх-я отождествляется с личностью врача. Тут-то у врача и появляется возможность "интервенции": ведь он проник во "святая-святых", куда в детстве был законный доступ только родителям (или заменявшим их воспитателям). Какие возможности манипуляции!

Необходимо тут же хотя бы кратко указать и на противоположную сторону этой манипуляции. Авторитет "сверх-я" в человеческой душе поддерживается при помощи противоположной "инстанции", также открытой Фрейдом, при помощи "оно". Оно считается естественным животным вместилищем влечений, но едва ли оно естественно и едва ли животно. Животному не приходят в голову намеки и символы. Фрейдовское "оно" явно словесно и разумно, и весьма остроумно, только вот, в отличие от "сверх-я", "оно" асоциально. Если "сверх-я" - это как бы демон-морализатор, взявший на себя долг следить за порядком в душе человека, то "оно" - это бес-хулиган, от которого приходят в душу человека сквернословие, злоба, сальности, гадкие намеки - словом, все то, что "сверх-я" с негодованием отвергает. Базовый прием манипуляции сознанием срабатывает тут с такой эффективностью, что многие психологи действительно верят, что без благого (хотя и порой и жестокого) "сверх-я" общество давно было бы сметено эгоистическими инстинктами.

Для безбожника это вполне закономерно. На безрыбье и рак - рыба.

Однако теории Фрейда в контексте "глубинной психологии" заслуживают гораздо большего, чем только краткое упоминание о "сверх-я" и "оно". В конце концов именно Фрейд первым из ученых европейцев осознал, что бессознательное действует во всяком нормальном человеке не только в моменты гипноза или психоза, при полной или частичной утрате сознания, но во всякое время и на всяком месте!

"Основное правило" психоанализа

Фрейдовский психоанализ и эриксоновский гипноз можно рассматривать как две крайности, два полюса в подходе к бессознательному.

Милтон Эриксон рассматривает бессознательное как субъект и вступает с этим субъектом в раппорт, совершенно НЕ ЗАБОТЯСЬ при этом об ОСОЗНАНИИ самим пациентом содержания своего бессознательного; более того, Эриксон даже не очень-то заботится о том, чтобы вообще осознавать бессознательное, полагая, что осознание не только несущественно, но порой и мешает лечению. Эриксон общается с бессознательным; общение требует вовлеченности - осознание требует объективности. Эриксон во время терапии просто напрямую договаривается с бессознательным пациента на собственным языке бессознательного, на языке символа, тонкого намека, далеко не всегда понятного не только самому пациенту, но и самому Эриксону! При раппорте Эриксон охотно доверяется своему собственному бессознательному, и потом не всегда может объяснить смысл своих собственных ходов. Полное доверие и искренняя ЛЮБОВЬ к бессознательному - главная черта этого "гения психотерапии".

Самое резкое отличие психоанализа от гипноза в том, что здесь пытаются достичь исцеления именно через посредство осознавания самим пациентом содержания своего бессознательного. Именно такова была первоначальная идея Фрейда. Вначале Фрейд полагал, что бессознательное - это просто позабытое прошлое. Пациент, думал Фрейд вначале, страдает оттого, что он чего-то не помнит, а не помня, не может осознать, что с ним происходит - оттого и не может контролировать себя. Вспомнив прошлое (и через это осознав смысл настоящего), он усилит свой ум настолько, что сможет справляться со своим бессознательным, возьмет его под контроль!

Эта идея, как показал вековой опыт психоанализа, была романтической. Ум бессознательного оказался тоньше и дальновиднее, чем ум самого Фрейда и его последователей. Это скоро понял или почувствовал и сам Фрейд, постепенно перенеся центр тяжести в лечении с ОСОЗНАНИЯ бессознательного на динамическое ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ с бессознательным в так называемом "трансфере". Его личная практика показала, что осознание, исследование бессознательного - это одна цель, а достижение реального изменения в психике пациента - это иная цель. Реальное изменение в психоанализе достигается все-таки при помощи того же "раппорта", только более рафинированного. Однако эта рафинированность достигается ценой больших затрат времени. Потому-то психоанализ в конце концов должен был отступить перед нарастающим натиском гипноза. Роль осознания как средства лечения оказалась несколько преувеличенной - так показал медицинский опыт.

С этого начался кризис психоанализа. В судьбе самого Фрейда он выразился в том, что Фрейд постепенно к концу своих дней стал в большей степени осознавать себя исследователем бессознательного, скорее теоретиком, нежели врачом. Он до последних лет не оставлял практики, однако есть все основания предполагать, что эффективность его собственного лечения в последний период его жизни определялась не столько психоанализом, сколько личным грандиозным авторитетом. Сам Фрейд, похоже, не осознавал того колоссального впечатления, которое производила на окружающих его личность. Но теория теорией, а практика такова, что практически все его последователи в той или иной мере, в той или иной форме сдвинулись от строгого курса, намеченного Профессором, причем сдвинулись именно в сторону более явного лечения внушением, с сущности, в сторону гипноза.

Да ведь и сам Фрейд начинал с гипноза. Его попытка вырваться из рамок лечения внушением к лечению через осознание была действительно героической. Созданная им система является полной противоположностью гипноза именно потому, что она была создана "от противного". В ней ничто не должно было быть похожим на гипноз, на лечение через внушение. "Я никому ничего не внушаю!" - как будто кричал Фрейд. - "Я - объективный исследователь бессознательного, мои теории взяты из самой жизни, а не являются средством воздействия на психику!"

Тем не менее, по жизни-то психоанализ оказал огромное воздействие на психику не только своих пациентов, но и всего человечества! Невозможно переоценить подспудное влияние психоанализа на современника. Влияние Фрейда глубже и сильнее, чем влияние Дарвина. Постхристианское человечество является фрейдовским в том же смысле, в каком христианское являлось христианским. Немногие знакомы собственно с психоанализом, как и прежде немногие вникали собственно во внутреннюю жизнь христианства, зато все с молоком матери всосали несколько основополагающих идей своей эпохи.

В сущности, психоанализ действительно положил начало новой эпохе в культурной истории Европы (а значит, и всего мира, так как Европа сейчас культурно доминирует в мире). Психоанализ знаменовал собой конец эпохи гуманизма в классическом смысле этого понятия. Суть гуманизма, если описывать его на языке Православия, можно кратко выразить так: гуманизм есть приписывание человеческой природе того, что в человеке от Бога, что является благодатным даром, вовсе не присущим природе человека. Гуманизм - это самообожение человека, самопоклонение человечества во всех его формах. Человек - это подлинный бог гуманиста. Ему он служит, его почитает, ему воздает поклонение.

Гуманизм возник и развился в Европе в ту эпоху, когда Европа стала утрачивать Православную веру. Западная Европа оторвалась от единства Вселенской Православной Церкви в 1053 году. С этого времени она и стала собственно католической в современном смысле этого слова. В конце XI века европейцы пошли в Крестовые походы, начали сжигать ведьм по обвинению собственно в колдовстве (теперь без каких бы то ни было сопутствующих доказуемых материальных уголовных преступлений, как отравление, аборт и прочее). С XII века мы наблюдаем первые плоды собственно европейского культурного развития. Наконец, в XIII веке начинает обретать конкретные очертания то, что было потом названо "Эпохой Возрождения" и "гуманизмом".

Начиная с Великой Французской Революции (а если глядеть в корень, то с Английской) гуманизм в классическом его понимании уступает место новому гуманизму, который ныне доминирует повсеместно. Теперь человеческой природе приписывается то, что в человеке от дьявола. Теперь человек - это похотливая и злобная обезьяна, научившаяся надевать на себя маску человечности, гуманизма в классическом его понимании. Если раньше человека любили за то, что он (якобы) несет сам в себе, в своей природе, нечто Божественное, теперь обезьяну любят за то, что в ней есть нечто человеческое.

Но переход от обожения человека к демонизации человека в сущности не означает отказ от гуманизма как такового. Человек по прежнему играет роль бога. Изменился только образ бога, понятие о божестве. Теперь уже демон играет в душе человека ту роль, на которую человек христианской эпохи не допускал никого, кроме Христа. Но это очень важное, фундаментальное изменение!

Логика тут такова.

Вначале человек обожествил себя, приписав себе все то доброе, что было даровано ему Благодатью Распятого. Ведь Христос действительно даровал христианам много доброго! Ни язычники, ни мусульмане не усматривали в человеке ничего такого, что делало бы его достойным поклонения. И они исходили из реального опыта. Человек вообще-то всегда считался просто довольно-таки ничтожным существом, с довольно-таки ограниченным потенциалом добра и зла.

Благодать Бога, Которого призывают христиане, проявила себя в том, что в человеке обнаружилось гораздо больше доброго, чем подозревали любые "гуманисты" античности или средневековья. Невооруженным глазом было видно, что все это доброе вовсе несвойственно человеку. Оно скорее странно, удивительно, необычайно в человеке! Оно сопряжено с верой в Бога и молитвой к Богу. Но дьявол заставил европейца поверить, что именно таков-то человек по природе.

Дьявольская гордыня и самовозвеличивание, свойственные гуманизму, становится причиной того, что Благодать отступает от людей. Но самовозвеличивание ничуть не прекращается! Только теперь поводы к этому самовозвеличиванию дает уже сам дьявол, проявляющий себя в душе человека под маской добра. Теперь у человека уже нет необходимости покланяться Богу, теперь он добр уже сам по себе, без Бога и без молитвы. Следующий этап - это развенчание этого обманчивого добра, что и сделал психоанализ. Все доброе в человеке - это только осознаваемая личина бессознательной похоти и злобы. Вот что сказал нам Фрейд. И он по-своему прав! Все доброе, что в человеке НЕ ОТ БОГА, действительно таково; по сути оно - зло. Но правда заключается только в том, что зло в человеке ТОЖЕ НЕ СВОЕ.

Разбираясь в психоанализе, надо постоянно иметь в виду эту основную, фундаментальную ошибку Фрейда и всей современной психологии бессознательного. Они приписывают природе человека то, что в человеке от лукавого.

Однако здесь есть своя логика. Психоанализ открыл человеку феномен бессознательного в его психике. Что бы ни говорили непримиримые противники Фрейда из стана убежденных гипнотизеров, именно с Фрейда началось осознание и признание бессознательного как мощного фактора психической жизни каждого человека. Фрейд предложил основу всей современной философии бессознательного как собственной внутренней силы человеческой души.

ДО Фрейда бессознательное рассматривалось как экстремальное, необыкновенной состояние психики (гипноз, душевная болезнь). И понималось оно либо в религиозном ключе (как одержимость человек духами), либо не рассматривалось вообще как психическая сила. Медики XIX века рассматривали бессознательное как чисто СОМАТИЧЕСКОЕ явление, лишенное СМЫСЛА, как естественное проявление нервных процессов в теле. Академическая (материалистическая) медицина (особенно в России) до сих пор настаивает на том, что именно такое понимание наиболее правильно и научно.

Фрейд предложил материалистической науке приемлемый компромисс: все-таки рассматривать бессознательное как ПСИХИЧЕСКУЮ силу, но не как стороннюю силу нечеловеческого "духа", а собственную психическую силу человека, только сокрытую от его сознания. С точки зрения Православия, это был уход от истины, но зато это позволило материалистам приступить к исследованиям в такой области, которая до тех пор оставлялась в ведении "суеверов". И это в общем был для науки важный шаг вперед. Теперь осталось только признать, что это все-таки сторонняя сила - и все сразу встанет на свои места.

Далее с Фрейда пошла идея раскрепощения, освобождения, экспансии бессознательного. "Бессознательное подавлено чрезмерно строгой цензурой, оно бунтует и оттого ведет себя дурно", так понял Фрейда массовый обыватель. Надо ослабить психическую цензуру, надо либеральнее и демократичнее относиться к собственной душе! Эта идея почти всем понравилась; теперь уже и самого Фрейда критикуют за то, что он все-таки ставил "несчастному" бессознательному слишком узкие рамки. Обратный переход к гипнозу тут вполне закономерен: в конце концов, зачем насиловать бессознательное осознанием, если бессознательному угодно быть бессознательным? (Ведь сам же Фрейд открыл, что сопротивление осознанию бессознательного корениться в самом бессознательном!) Не лучше ли, не трудясь с осознанием бессознательного, просто расслабиться и получить удовольствие, разрешив бессознательному проявить себя с лучшей стороны? Именно этим по преимуществу и занимается современная психотерапия.

Нетрудно противопоставить Православие психоанализу, если ограничиваться внешним, влиянием фрейдизма на массовую психологию. Раньше похвалялись нравственность и обязательность, теперь раскованность и непосредственность. Любой отрицательный, так сказать, герой Достоевского по сути дела стократ нравственнее и обязательнее почти любого современного человека. Герой Достоевского по большей части только мечтает о раскованности, а современник в ней естественно пребывает - и именно потому, что он усвоил идеи Фрейда, бессознательно втянутые в оборот современного сознания...

Но вот что интересно: между внутренним Православием, Православной духовной аскезой, и собственно Фрейдовским психоанализом в его изначальном виде, в форме самого Фрейда, гораздо больше сходства, чем кажется при беглом взгляде на последствия психоанализа. Ведь очень многое во фрейдизме является не столько следствием деятельности Фрейда, сколько следствием сопротивления бессознательного фрейдовской попытке проникнуть в его тайну. Сам Фрейд и стал первой жертвой этого сопротивления.

Ведь собственно психоанализ Фрейда как таковой вовсе не есть призыв к раскованности! Ничего общего! Лично Фрейд, человек викторианской эпохи, был довольно чопорным и примерным семьянином - над этим парадоксом даже посмеиваются некоторые исследователи. Он вовсе не хотел выпускать джинна из бутылки, максимум, что он предлагал - это сделать бутылку немного попросторней.

Вообще-то Фрейд надеялся, что именно ОСОЗНАНИЕ, а вовсе НЕ РАСКРЕПОЩЕНИЕ бессознательного, осознание как таковое принесет пациенту облегчение в его психической жизни, без всякого перехода к распущенности. Ему самому весьма не нравилось, что задача ОСОЗНАНИЯ бессознательного и задача ИСЦЕЛЕНИЯ пациента неожиданно оказались разными задачами!

Это и определило всю драматическую историю взглядов как лично Фрейда, так и всей громады психоанализа и глубинной психологии вообще. Но сейчас надо сосредоточить внимание не на истории психоанализа в целом, а на том ОСНОВАНИИ психоанализа, с которого все началось. Если это основание толковать в ключе Православия, содрав с него кожух ошибочной философии, то все встанет на свои места.

Собственно психоанализ в своем классическом виде, как его изначально создал Фрейд, есть прежде всего не философия, оправдывающая некоторую сексуальную распущенность, а некая ПРОЦЕДУРА, специфическая психотехника, позволяющая извлекать информацию из "бессознательного", причем таким именно образом, чтобы эта информация становилась доступной прежде всего самому носителю бессознательного, а не только наблюдателю со стороны! Именно этого-то носителя, обремененного бессознательным, Фрейд и полагал конечным критерием истины. Что НЕ ОСОЗНАНО самим человеком как содержание его собственной психики, то остается ПОД ВОПРОСОМ, остается только лишь гипотезой исследователя - вот основной лозунг Фрейда (не всегда, конечно, исполнявшийся на практике).

Обычно наше бессознательное нами не осознается, а более или менее успешно ИСПОДТИШКА управляет нашими действиями. Чтобы осознать бессознательное, сам носитель бессознательного должен начать делать нечто необычное.

Самая же процедура психоанализа, "основное правило" заключается в следующем: врач предлагает пациенту сообщать ему содержание ВСЕХ мыслей, представлений и воспоминаний, приходящих на ум. Пациент должен ОСОЗНАВАТЬ приходящие ему помыслы - и только! Врач предупреждает пациента, что он должен отказаться от какой бы то ни было цензуры, не должен отбрасывать ничего, каким бы оно ни казалось неприличным, неуместным, случайным, маловажным и так далее. Пациент должен стать бесстрастным наблюдателем приходящих на ум помыслов, подобно пассажиру поезда, глядящему в окно. Это и есть собственно процедура психоанализа. Все остальное, возникающее в классическом - это следствия и осложнения, возникающие вследствие этой основной процедуры.

Смысл происходящего прост: человеку предлагается отключить активную, сознательную работу воображения. И пассивно наблюдать, что приходит ему на ум само, без вмешательства его воли. Надо увидеть в своем уме действие внешней по отношению к уму силу, которая хозяйничает в его воображении. Задача вроде бы несложная.

Но поскольку пациент не является человеком бесстрастным, постольку он оказывается неспособным выполнить эту несложную на первый взгляд задачу. Сила, противодействующая процедуре, не замедливает проявиться. На языке Фрейда она именуется "сопротивлением". Врач, собственно говоря, и призван бороться с обнаруживающимся сопротивлением, снова и снова предлагая пациенту продолжить процедуру психоанализа.

Трудность тут в том, что помыслы, приходящие на ум, немедленно овладевают умом, так что человек не осознает их как собственно ПРИХОДЯЩИЕ помыслы, которые надо исповедовать врачу, то есть спокойно констатировать факт появления такого-то помысла. Помысел не любит осознаваться как помысел, а любит сразу проецироваться вовне, он любит притворяться нашей собственной, продукцией собственного ума. Пациент обнаруживает склонность принимать содержание того или иного помысла за чистую монету, за действительность, за факт внешней, а не внутренней психической жизни.

Как метод лечения психических и нервных болезней классический психоанализ не срабатывает как раз в тех случаях, когда эта склонность представляется непреодолимой.

Принимая помысел как свою собственную мысль, пациент начинает далее действовать в соответствии с направлением этого помысла, что и делает продолжение психоанализа невозможным. Из наблюдателя за помыслами, он превращается в раба помыслов. Задача врача состоит в том, чтобы попытаться убедить пациента спокойно продолжить процедуру, ОБЪЕКТИВИРУЯ помыслы и ТЕМ ПРЕПЯТСТВУЯ им превращаться в действие.

Итак, собственно психоанализ есть некая АСКЕЗА УМА. Ум должен НАУЧИТЬСЯ НЕ ПРИНИМАТЬ ПОМЫСЛЫ к исполнению, а ОСОЗНАВАТЬ их как собственно помыслы, как психическое явление, заметим, как явление ВНЕШНЕЕ по отношению к сознающему уму. И здесь сходство с Православной аскезой ума потрясающе глубокое. Очевидно и различие.

Православная аскеза ума, наша "психотехника" - это ВНИМАТЕЛЬНАЯ молитва. Православный подход к помыслам, приходящим на ум во время молитвы таков: РАВНО НЕ ПРИНИМАТЬ никаких помыслов, какими бы хорошими и добрыми они ни казались, и даже вовсе не обращать на них внимания, фиксируя все внимание на словах молитвы. Фрейдовский подход таков: также РАВНО НЕ ПРИНИМАТЬ никаких помыслов, хотя и не отвергать их, какими бы глупыми, неважными и неуместными они ни казались. Не принимать и не отвергать, лишь пассивно констатировать факт их появления.

Сходство в том, что и у Фрейда, и в Церкви отвергается обычная практика человеческого ума РАЗЛИЧАТЬ помыслы на хорошие и плохие. Различие в том, что, внимательно молясь, мы ОТВЕРГАЕМ все помыслы, считая молитву важнее ЛЮБОГО помысла, каким бы важным он ни казался (что объясняется благоговением перед Богом, к Которому обращена молитва). А пациент Фрейда в идеале НЕ ОТВЕРГАЕТ никаких помыслов, хотя и не принимает их.

Фрейд думал, что изучая помыслы, можно заглянуть в глубины человеческой психики. И тут он был потрясающе близок к истине. Оставалось только осознать, что дело идет не глубинах человеческой психики, а о психологическом контакте духа человека с иными духами. Принимая то, что нам "приходит в голову", действительно можно вступать в контакт с демонами. Чем мы ежеминутно и занимаемся, принимая помыслы.

Медицинская мысль Фрейда заключалась в том, что нервно-психическая болезнь возникает как проявление БЕССОЗНАТЕЛЬНЫХ страстей. По теории Фрейда, бессознательное бессознательно именно и только потому, что человек отвергает его содержание как чуждое, как несоответствующее его представлению о собственном "Я". Но бессознательные желания, неизвестные самому человеку страсти, живущие в его душе, обладают реальной силой. Человек не желает осознавать их - так они ищут хотя бы частичного удовлетворения на пути символического замещения. На поверхности человеческого сознания они появляются в неузнаваемом, извращенном виде, в виде болезни.

Говоря кратко, по идее Фрейда, всякий нервно-больной человек в некотором отношении "сам же и хочет" болеть, то есть, иметь свои симптомы. Хочет, сам того не сознавая. Болезнь - это проявление бессознательного желания. Лечение же заключается в том, чтобы дать человеку возможность ОСОЗНАТЬ свое неосознаваемое желание, ставшее двигателем болезни. С этим осознанием собственно болезнь по идее Фрейда должна прекратиться.

Человек, осознав живущую в его душе постыдную страсть (постыдную - поскольку она не осознавалась именно потому, что не соответствовала понятиям человека о самом себе), может поступить по-разному. Он может попытаться найти ей удовлетворение, а может попытаться подавлять ее и далее, но уже не используя тот прием, который и стал причиной возникновения болезни: он уже не может притворяться сам перед собой, будто этой страсти у него вовсе нет. Во всяком случае, это уже не проблема врача. Заставив пациента осознать, увидеть в собственной душе постыдное влечение, врач сделал для него невозможным бегство в нервно-психическую болезнь, которая всегда является следствием глубинного самообмана.

Такова была идея Фрейда. Момент лжи здесь в том, что бессознательное желание сходу интерпретируется как мое собственное, свойственное мне по природе. В отношении страстей Фрейд в общем изначально занимает пораженческую позицию. Это закономерный ход мысли материалиста - как же, ведь оно проявляется у меня внутри, в моей голове, в моих собственных помыслах, куда тут денешься! Однако хорошо, что бессознательная страсть все-таки осознается - а чтобы бороться со страстью, ее надо осознать. Страсть - это информационная инфекция, вирус души.

Процедура психоанализа и была разработана Фрейдом как инструмент осознания бессознательного. К сожалению, практика показала, что осознание бессознательных желаний, стоящих за симптомом, не всегда приводит к полному исчезновению симптома, хотя и никогда не остается без некоторого влияния на ход болезни. Психоанализ часто приносит облегчение, но не всегда это облегчение означает и действительное выздоровление. Реальная динамика оказалась более сложной. Осознать - еще не значит выздороветь. Но тем не менее психоанализ имеет богатую практику реальной помощи страдающим людям - короче, что-то в этом есть. Что же именно?

Фрейд принимал за постулат, что энергия страсти - это естественно присущая человеку психическая энергия. Это Фрейд, как материалист, считал самоочевидным. Но можно убедительно объяснить психотерапевтический эффект классического психоанализа, исходя из концепции, что бессознательное - это действие демона в душе человека, что энергия страстей - это демоническая энергия, усвоенная человеческим естеством. Она НЕ естественна для человека, но срослась, сроднилась с человеком, стала КАК БЫ своей.

Раз так, то все-таки неверно считать, что больной человек бессознательно "сам же и хочет болеть". Более точно, это "его" БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ хочет, чтобы он болел! Осознавая в процессе психоанализа бессознательное желание как свое собственное, пациент усваивает эту энергию своему "я", смиряется с ним. Это примирение само по себе всегда приводит к некоторому облегчению внутреннего конфликта. Конечно, такое облегчение приходится признать вредным в духовном смысле: Бог не призывает нас смиряться с демонами, но призывает на брань против них. Однако, осознание страсти все-таки может приводить и к действительному облегчению страданий в болезни. Более того, может способствовать и действительному исцелению - вот по какой причине.

Если демон имеет власть вредить человеку, это всегда бывает следствием греха, совершенного человеком (на деле или только в воображении - неважно, ведь в духовном плане вообразить что-то - это уже реальное дело). Когда человек совершает грех, он пользуется демонической энергией. По крайней мере в ПЕРВЫЙ раз это полностью зависит от сознательного выбора человека. Человек может не сознавать, что его действие греховно, что оно имеет какое-то отношение к демонам. Но совершая это действие он вступает в симбиоз с демоном. Это только вначале должно быть его собственное произвольное действие, его греховный выбор. Совершив этот выбор, человек вступает в неосознанную сделку с дьяволом, обретает "право" и "обязанность" пользоваться его содействием (энергией). И это пользование заимствованной энергией может стать привычкой (такая привычка и называется "страстью"). Чтобы отказаться от этой вредной привычки, надо пересмотреть сделанный однажды (и многократно подтвержденный впоследствии) выбор, то есть, покаяться! Это бывает легко, бывает и очень трудно. Но беда в том, что это даже и не всегда возможно!

Но это возможно только в отношении осознаваемой страсти. Если же случится так, что человек ПОЗАБЫЛ совершенный им однажды грех, то как ему покаяться? Он и не понимает, чего ради демон вдруг имеет власть наносить ему вред! И вот тут-то осознание, воспоминание совершенного некогда греха может принести неоценимую пользу. Я вдруг обнаруживаю, что мучащий меня симптом в действительности является выражением моего собственного волеизъявления, сделанного однажды. Конечно, совершая грех, я вовсе не имел в виду болезни, но вот, теперь осознана связь между грехом и болезнью. Болезнь оказывается измененной до неузнаваемости формой того же самого греха. Как я тогда согрешил - так теперь и болею. Болезнь - следствие моего собственного выбора! Я сам виноват в болезни - значит, по крайней мере теоретически, я могу и исправиться. Своими силами человек не может одолеть демона (почему психоанализ и не столь эффективен, как думалось Фрейду поначалу), но ведь человек может привлечь помощь Свыше.

Сложность тут в том, что осознать смысл симптома, осознать его связь с моими собственными поступками (фантазиями) прошлого бывает трудно. Потому что "самообман" - это не просто самообман. Это не я сам от себя скрываю свою страсть, а мое бессознательное скрывает страсть от моего сознания.

Первое и важнейшее открытие Фрейда на пути осознания бессознательного состояло в том, что само сопротивление осознанию бессознательного само по себе также бессознательно! То есть, конечно, сопротивление человека процедуре психоанализа может быть вполне сознательным: человек может скрывать от врача свои помыслы по каким-либо осознаваем причинам. Но даже если я искренне хочу осознать бессознательное, я обнаруживаю, что неспособен это сделать, так как имеется сильное бессознательное сопротивление осознанию бессознательного.

То есть, в целом бессознательное вовсе не является невинно пострадавшей стороной - это обстоятельство редко сознают непрофессионалы, склонные всю проблему бессознательного сводить к проблеме самообмана. Неоспоримый факт существования бессознательного сопротивления и заставил Фрейда в конечном итоге разработать схему НЕСКОЛЬКИХ противоборствующих инстанций в психике человека, "сверх-я", "я" и "оно", из которых только "я" непосредственно доступно сознанию. "Сверх-я" и "оно" оба бессознательны, но находятся друг с другом (по теории Фрейда) в состоянии борьбы за преобладание. Эта теория, как уже было сказано, является классическим примером манипуляции нашим сознанием, разделения демонов на черных и белых.

Оказывается, что даже при самом полном и искреннем сознательном желании пациента сотрудничать с врачом в деле осознания бессознательного в его психике все-таки действует какая-то сила, активно препятствующая продолжению психоаналитической процедуры! Эту силу Фрейд назвал цензурой.

Цензура играет в нормальной работе человеческого ума исключительно важную роль. Она проявляется на уровне сознания в так называемых "помыслах сопротивления". Помыслы сопротивления - это очень авторитетные для человеческого сознания помыслы, исходящие от "сверх-я".

Какова функция цензуры? Цензура занимается различением помыслов. Она делит их на достойные и недостойные внимания ума, на хорошие и плохие! С точки зрения Православной аскезы, это претензия "сверх-я" на старческое руководство духовной жизнью человека может вызывать только иронию. По учению Отцов, действительно различать помыслы способен только человек, достигший бесстрастия, чистоты сердца, сам свободный от демонских манипуляций. Когда демон осуществляет старческое руководство - это не требует комментариев.

И тем не менее, это повседневная реальность нашей жизни. Мы постоянно пользуемся услугами цензуры нашего "сверх-я". Свою необходимость и полезность цензура доказывает, то и дело ПРОПУСКАЯ в сознание человека гадкие помыслы. Логика тут такова: "Если откажешься от цензуры, дьявол погубит тебя!" - шепчет дьявол. И останавливает наше внимание на тех, более тонких и приличных помыслах, которые человек не может распознать как дьявольские. Именно цензура, собственно говоря, и есть главный рычаг влияния дьявола на душу человека! Помыслы, приходящие "слева", на самом деле не столь опасны, так как их природа для нас очевидна. Гораздо опаснее те дьявольские помыслы, которые кажутся нам благими! Цензура действует таким образом, что человек, вполне одержимый страстьми, может почитать себя бесстрастным. ну, почти бесстрастным. Именно благодаря неустанной работе цензуры человек не способен к подлинному покаянию.

Всплывающие на поверхности сознания помыслы обычно немедленно отвергаются цензурой как плохие либо просто неважные; зато другие немедленно же принимаются как хорошие, переходя затем в то или иное действие. В первом случае они практически не осознаются, немедленно забываются, как случайные или бессмысленные (а по логике Фрейда не бывает помыслов ни случайных, ни бессмысленных), во втором случае они и называются собственно МЫСЛЯМИ данного человека. Во всяком случае помыслы почти никогда не осознаются собственно как таковые, как собственно помыслы, приходящие на ум ИЗВНЕ. А когда осознаются, это часто бывает ошибкой.

Как раз именно помыслы естественные, исходящие из глубины сердца самого человека, часто отвергаются цензурой как внешние. Этим объясняется наша неспособность к воспоминанию, наша амнезия детства и вообще многого в нашем прошлом. Когда цензура (при психоанализе) подавлена, в сознание начинает проскальзывать эта "вытесненная" информация. При помощи цензуры бес формирует у нас неверное представление о себе, отвлекая наш ум от подлинных фактов нашей жизни. При попытке вспомнить забытое человеку лезет в голову помысл, называемый Фрейдом замещающим. В этом помысле скрывается некий намек на те обстоятельства, которые делают для человека нежелательным воспоминание забытого.

В действительности человек, конечно, ничего не забывает. В некотором смысле наше забвение того, что мы ЗНАЕМ, действительно является притворством. Но само это притворство бессознательно, непроизвольно. Играя важнейшую роль в формировании поведения, цензура действует исподтишка. Человек имеет способности к артистизму, но как и другие естественные способности человека, артистические способности ограничены. Дьявол может значительно усиливать артистизм человека, доводя его до настоящего САМОЗАБВЕНИЯ. Уже не Станиславский изображает Фамусова на сцене, а Фамусов изображает Станиславского в обычном быту. Когда такая игра переходит какую-то грань, она уже перестает быть игрой, а становится жизнью. Одно дело - играть с воображением (хотя и эта игра небезобидна), другое - когда воображение начинает играть с тобой. Это уже нечеловеческое. Такими артистическим "способностями" неосознанно обладает каждый падший человек. Когда мы НЕ ЗНАЕМ то, что ЗНАЕМ, не помним то, что с нами БЫЛО - это следствие демонской манипуляции нашим сознанием. Мы действительно притворяемся, что не помним - но это притворство стало непроизвольным, маска приросла к коже, и оторвать ее не так-то просто!

Фрейд обнаружил, что человек действительно забывает только то, что он БЕССОЗНАТЕЛЬНО не хочет помнить. Словосочетание "бессознательно не хочет" вообще-то следует читать как "бессознательное не хочет". Но это "бессознательное" не имело бы власти над душой человека, если бы не находило в самом человеке сочувствия и содействия своим намерениям. Помнить то, что ты некогда сознавал - это только естественно. Не помнить то, что некогда сознавал - неестественно. Это мощный, демонический артистизм. Осуществляется он через наше доверие к цензуре. И когда цензура отключена (или хотя бы ослаблена) в сознание наряду с мусором дьявольских помыслов начинают проходить обрывки реальных воспоминаний - это и есть основной материал классического психоанализа.

Психоанализ ломает установившееся равновесие сил, изменяет представление человека о самом себе. Не принимая помыслов цензуры, помыслов сопротивления, человек обретает возможность осознать помыслы, исходящие от его сердца. А сердце - это прежде всего хранилище воспоминаний.

Подвергаясь психоанализу, удивленный европеец обнаруживает, что в повседневной работе его собственного ума огромную роль играет некая сила, которая вполне чужда его самосознанию. И это - великое открытие Фрейда, ведь Фрейд, подобно Колумбу, открыл для европейца Америку его собственного бессознательного, ничего не зная о достижениях своих предшественников - православных монахов, которые, подобно норманнам, открыли эту Америку страстей на несколько веков ранее. Более того, православная аскеза ума ведет человека куда глубже и дальше психоанализа, так как здесь недостаток естественной чуткости человеческого ума (довольно грубого по сравнению с дьявольским умом) восполняется Благодатью.

От православного христианина требуется непрестанное пребывание в молитве. Непрестанная внутренняя молитва - это и есть собственно православная аскеза. Помыслы, приходящие на ум, овладевая умом, отвлекают от молитвы, а человек не должен уделять никакого внимания помыслам, сосредотачиваясь в молитве. Помыслы снова и снова овладевают умом, несмотря на самое искреннее усердие молящегося. Даже человек, имеющий специальную подготовку, способный к произвольной манипуляции собственным вниманием, имеющий опыт длительных медитаций, оказывается неспособен внимательно молиться в течение нескольких минут. Двадцатиминутное же сосредоточение в молитве остается по прежнему недоступным даже после многих лет молитвенного подвига.

Приходящие на ум помыслы находятся к молитве в отношении непримиримой вражды. Причем не только хулиганские помыслы, отвергаемые обычной цензурой "сверх-я", враждебны к молитве. Но равно и сами помыслы цензуры также враждебны к молитве! Потому что цезура вовсе не считает молитву таким уж важным делом, чтобы отвергать помыслы, отвлекающие ум от молитвы. Наоборот, во время молитвы цензура как правило становится более либеральной, тем самым явно обнаруживая свою заинтересованность в том, чтобы отвлечь ум от молитвы. Во время молитвы чего только на ум не лезет - цензура пропускает.

Все, что мы можем - это вновь и вновь обращать к молитве неудержимо ускользающий ум. Всякий желающий убедиться в этом пусть попробует повторять слова Иисусовой молитвы: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго", - не позволяя воображению уноситься в сторону от этих слов. Если ему удастся повторить молитву более десяти раз так, чтобы ум не был расхищен каким-либо помыслом, такого человека можно считать особо одаренным в умственном отношении: ведь именно способность ума к произвольной фиксации является базовым его качеством, на котором нарастают все прочие его способности. Подавляющему большинству читателей это просто не удастся.

В этом отношении опыт молитвы и опыт психоанализа приводят к схожим результатам: человек обнаруживает внешнюю по отношению к его сознанию силу, которая хозяйничает в его уме, проявляясь в помыслах и затрудняя - даже делая невозможной - произвольную фиксацию ума в сознательно выбранном направлении.

В православной аскетике эта сила и считается по происхождению внешней, вполне сознательной бесовской силой, которая контролирует сознание почти каждого человека и всего человечества в целом. В этом смысле название "бес-сознательное" является по-русски очень удачной игрой слов, тут теория Фрейда приобретает некое созвучие с Православием. Все человечество в его нынешнем падшем состоянии находится "под колпаком", "зомбировано", "кодировано" (используя современный жаргон), попросту, пребывает в "прелести", в прельщении, в заблуждении, в удалении от Истины. Люди попросту неспособны по-настоящему внимательно размыслить о самом главном, о Боге и о спасении души, поскольку помыслы им не дают сколько-нибудь серьезно сосредоточиться в ЭТОМ направлении.

Способность человека произвольно распоряжаться своими собственными мыслями, своим собственным воображением, сильно преувеличена! "Наше" воображение оказывается на деле во многом навязанным нам какой-то ловкой и незаметной внешней силой, которая умудряется выдавать свои внушения за наши собственные идеи.

С точки зрения психоанализа православный взгляд на вещи может показаться проекцией своего собственного бессознательного вовне, попыткой оправдать себя, приписывая содержание собственной психики некоей внешней злой силе. Всякая попытка такой проекции, конечно, является проявлением все того же "сопротивления", нежелания знать правду о себе самом. Но более внимательное знакомство с вопросом приводит к иному пониманию.

От бесов исходят собственно помыслы, то есть мысли и представления, спонтанно приходящие в голову. Постыдные страсти и греховные желания, которые возбуждаются этими помыслами, это страсти и желания отнюдь не бесовские, а человеческие. Скажем, бесплотным бесам очевидно чужда плотская страсть, которая, по Фрейду, является едва ли не доминирующей в бессознательном. Но помыслы сами по себе если и бывают постыдны (чаще же просто странны или неуместны), то ведь психоаналитик почти никогда и не считает их собственно содержанием бессознательного, а только порывающимся сквозь цензуру намеком на действительно бессознательное, недоступное сознанию кроме как в намеке. Врач убеждает пациента без смущения открывать содержание этих помыслов, поскольку за их содержание человек не несет ответственности - ОТ НАС ЖЕ НЕ ЗАВИСИТ, ЧТО ПРИХОДИТ НАМ НА УМ, говорит Фрейд. Но ведь Православие говорит совершенно то же: от нас это не зависит, поскольку это не наше. С другой стороны, и помыслы сопротивления, мешающие продолжению процедуры психоанализа, мы ТАКЖЕ признаем исходящими от бесов. Взяв в свои руки цензуру, они и контролируют сознание человека.

Итак, представление о том, что некоторые помыслы приходят человеку извне, не противоречит ПРОЦЕДУРЕ психоанализа, то есть не может быть орудием сопротивления. А ведь именно сопротивление, по Фрейду, искажает самосознание, не так ли? Следовательно, в данном случае спор идет между философией Фрейда и философией Отцов, но не между ПРАГМАТИЧЕСКИМИ результатами исследователей с той и с другой стороны (по крайней мере, на этом первом шаге противоречия пока не видно!). Да, наше бессознательное имеет вполне демоническое содержание - это очевидно. А как это интерпретировать - это уже второй вопрос.

Православие считает постыдные страсти не внешним, бесовским, но действительным содержанием омраченного грехом сердца, ничуть не оправдывая человека - носителя страстей - тем, что эти страсти утвердились в человеке посредством усвоения человеком бесовских помыслов. Ведь усвоение это произошло произвольно. Человек априори вовсе не обязан принимать помыслы и усваивать их, что признается и Фрейдом, который и сам требует от пациента осознания помыслов, а не усвоения их содержания. Другое дело, что если это усвоение стало привычным, его нелегко преодолеть. Но оно от этого не перестает быть греховным. Борьба с этим привычным усвоением помыслов крайне тяжела и требует мобилизации всех душевных сил как в православной аскезе, так и в психоанализе.

С точки зрения Православия смысл этой борьбы в попытке человеческого ума освободиться от бесовского пленения; с точки зрения вульгарных фрейдистов - от собственной дурной привычки с самообману. Привычка к самообману, конечно, имеет место. Но не является ли и сама привычка к самообману следствием внешнего враждебного влияния, это вопрос. Если разобраться, само по себе понятие самообмана нетривиально. Кто может обмануть самого себя?! Не является ли обман самоочевидным для всякого, кто прибегает к обману? И если все-таки мы наблюдаем в человеке реально существующую способность к самообману, наиболее вероятный ход мысли (без предвзятости) состоит в том, что этому человеку кто-то помогает поддерживать такое трудное (по сути, невозможное) состояние, как искренний самообман.

Фрейд сравнивает психическую цензуру с государственной. Это сравнение интересное, но неточное. Ведь обычно цензура в государстве скрывает правду от народа, а не от государя. А у Фрейда речь идет именно об обмане государя. Если государь сам КАК ПРАВИЛО оказывается обманут своей собственной цензурой, то вполне уместно предположить, что реально у данного государства имеется какой-то иной субъект управления! И цензура подчинена не государю, а этому иному субъекту. Тайная власть.

Здесь парадокс с точки зрения современной модели человеческой психики. Чтобы пренебречь чем-либо, посчитав это маловажным или даже разрушительным для сознания (для "карты", для концепции), надо все же проанализировать это, уделить этому сколько-то внимания! Цензор должен прочитать книгу, чтобы запретить ее. Понятие ЦЕНЗУРЫ подразумевает как минимум двух участников: кто скрывает и от кого скрывают. Строго говоря, подразумевается еще и третий - тот, от кого поступила информация, подвергаемая цензуре. В государстве народу хватает, а вот как быть с психикой индивидуума? Возможна ли цензура в рамках одной личности?

Априори, невозможна.

Но Фрейд ОТКРЫЛ факт существования БЕССОЗНАТЕЛЬНОЙ цензуры! Он посчитал ее автоматической функцией психики, используя понятие цензуры как метафору. Действительно, каким образом ум мог бы оставаться в неведении о том, что он сам же и отбрасывает? А это отбрасывание - совсем не примитивная штука. Фрейд открыл, что "цензура" дьявольски остроумна и находчива! Она, в сущности, гораздо умнее сознательного ума. По сути, цензура - явление ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОЕ!

Для того, чтобы в рамках ИНДИВИДУАЛЬНОЙ психологии оперировать с понятием, предполагающим взаимодействие НЕСКОЛЬКИХ личностей, Фрейд ввел категорию "психической инстанции", которая стала ключевой в психоанализе. Сознательное "Я" - это только одна из действующих в душе человека инстанций. Фактически, Фрейд тут вплотную подошел к Истине, настолько близко, насколько могла позволить ему материалистическая философия, адептом которой он оставался до конца своих дней.

Тут хочется выразить восхищение гениальностью человека, фактически открывшего невидимый духовный мир для научного исследования. То, что Фрейд так и не понял, с кем он имеет дело, с кем борется, пытаясь исцелить своих пациентов при помощи психоанализа - это неудивительно. Удивительно, насколько близко смог он подойти к разгадке.

Как же наш ум умудряется сохранять свою концепцию реальности, как он ухитряется отбрасывать то, что в нее не укладывается? Ответ очевиден! Ему "помогает" в этом ИНОЙ УМ, "бессознательный", вернее, вполне сознательный бесовский ум. Функцию цензуры выполняет ТА САМАЯ скрытая личность, с которой устанавливается раппорт в гипнозе или при "околдовывании" человека. Этот-то иной ум современные психологи и считают естественной и самой глубинной частью человеческой психики. Это-то и есть "изначально бессознательное"!

Цензура - первична, вытеснение - вторично. Это ведь очевидная логика! То, что я сам, сознательно "вытесняю", не может стать в собственном смысле вытесненным, потому что я же знаю, ЧТО я "вытесняю"! Чтобы по-настоящему ВЫТЕСНИТЬ что-то из сознания (даже - из предсознательного), чтобы сделать это совершенно недоступным моему уму, мне НЕОБХОДИМО воспользоваться "помощью" извне.

Вульгарное понимание психоанализа таково: не надо подавлять своих желаний! А если подавишь, то вытеснишь, и от этого заболеешь нервами. Но это недоразумение! Это совершенно извращенное понимание Фрейда! Сознательно ПОДАВЛЕННОЕ мною желание не может оказаться вытесненным (забытым) уже потому, что само подавление требует внимания и усилий. Подавлять не так легко! А ВЫТЕСНИТЬ без помощи ИЗВНЕ - невозможно. Невозможно ничего вытеснить без мистической помощи "изначально бессознательного". Общение, сотрудничество с этой внешней силой и приводит меня в "легкий транс", когда я (умом) "не знаю" то, что знаю (сердцем). И бороться со страстью не приходится - ее как бы нет. Вот это уже - вытеснение!

Фрейд считает бессознательный самообман всего лишь формой адаптации человека к социальной среде, ребенка - к требованиям родителей. Это похоже на правду. Но почему бы дьяволу не помочь ребенку адаптироваться к социальной среде, с детства сделавшись его союзником, руководителем и наставником в искусстве самообмана. И почему сама социальная среда требует от человека привычки к самообману, вот вопрос. К примеру, почему в современном обществе, в общем благодушно относящемся к постыдным страстям, самообмана ничуть не меньше, чем в прошлом. Семья ли виновата? Но и семья стала гораздо либеральнее, а количество неврозов и психозов только возросло. Православие, мне кажется, смотрит на вопрос гораздо шире: само общество и сама семья требуют от человека навыка самообмана потому, что сами находятся во власти помыслов нечистого. И сам самообман - не самообман, а обман со стороны нечистого.

Церковь же требует не самообмана, а покаяния; действительное же покаяние невозможно без осознания живущих в нас страстей. Без этого осознания "покаяние" является только новым самообманом. С точки зрения Православия, подлинная аскеза - это незримая война с духами злобы, через помыслы поработившими человеческий род и препятствующими ему прийти ко Спасителю. В эту-то невидимую брань и оказался втянутым Фрейд, попытавшийся исследовать действительную динамику повседневных психических процессов.

Психоаналитик вынужден бороться с бессознательным сопротивлением, препятствующим человеку осознать реальное положение вещей. Это сопротивление, по признанию самого Фрейда, дьявольски остроумно и изобретательно. Практика психоанализа оставляет вполне определенное впечатление, что "бессознательное" в человеке гораздо мудрее и дальновиднее самого человека. Теоретически полагая "цензуру" и "сопротивление" одной из психических сил самого человека, Фрейд на практике сам относится к нему как к некоему ТРЕТЬЕМУ лицу, пытаясь преодолеть одержимость пациента этим третьим лицом, помогая ему осознать внешность приходящих помыслов по отношению к действительности текущего момента. То есть на практике-то он недалек от истины, в теории упорно пытаясь свести природу этой силы к привычке самообмана.

Действительное различие между психоанализом и Православием в том, что Фрейд считает постыдные страсти естественным содержанием человеческой души, а Православие считает их изначально привнесенными извне. Бесы всевают в нас семена страстей и тщательно взращивают их, сплетая естественное с противоестественным до полной неразличимости. По крайней мере, до такой неразличимости, что метод психоанализа неспособен отличить одно от другого. А вот православная аскетика способна.

Целью аскетики и является очищение сердца от страстей, и это не пустая мечта, но в каждом поколении православных Бог являет людей, в полной мере достигших этой цели. Если бы греховные страсти были естественными, чистота сердца была бы невозможной, и всуе были бы слова Христа: "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят". Психоанализ именно в этом пункте, в отрицании самой возможности чистоты, становится в непримиримую позицию по отношению к христианству, считая страсти естественными.

К сожалению, подавляющее большинство христиан по жизни занимают в этом вопросе вполне антихристианскую позицию, считая чистоту сердца принципиально недостижимой. На практике это приводит к тяжелым последствиям, в том числе и во внутрицерковной жизни, когда аскетические рекомендации, предназначенные для чистых сердцем, начинают применять к себе люди, обремененные страстьми.

Есть аскетические рекомендации, предназначенные для чистых сердцем, ведь собственно чистота сердца не является конечной целью Православия. Адам имел чистое сердце, но пал в грех. Православие ищет "узреть Бога", что сопряжено уже не с естественной, а со сверхъестественной утвержденностью в добре, когда человек ни в чем и никогда не действует по своей воле, всецело предавшись в волю Божию. Чистота сердца, в конце концов, всего лишь естественное состояние человека. Господь Иисус Христос принес на землю нечто большее. Будучи чист и совершенен, как человек, Он говорит о Себе: "Не ищу воли Моей, но воли Пославшего Мя Отца." Он молится перед казнью: "Да мимо идет чаша сия, но да не Моя воля будет, а Твоя". Не воплощением Своим, а смертью Своей открывает Он нам путь к Цели. Итак, Цель Православия - это не просто возвращение к первозданной чистоте, но нечто большее.

Составляя в общем верное понятие о чудовищах, копошащихся в нечистом человеческом сердце, Фрейд занимает в отношении к ним изначально пораженческую позицию: дело врача-психоаналитика в том, чтобы помочь человеку осознать свои страсти, чтобы помешать ему удовлетворять их контрабандой, на пути нервно-психических нарушений. Но врач бессилен очистить человека от страстей. И конечная причина этой слабости в том, что сам создатель психоанализа, Зигмунд Фрейд, был одержим в общем теми же страстьми, что и его пациенты, что и каждый "нормальный" человек в его нынешнем ненормальном, падшем состоянии. Психоаналитик не может помочь пациенту одолеть тех "сопротивлений", рабом которых он сам же и является. Он не может осознавать как помыслы, не может объективировать то, что вполне созвучно его собственным мыслям.

Плотские похоти, тщеславие, самолюбие, подспудная ненависть к самым близким и любимым - это общее место. В глубине, в самой сердцевине страстей живет куда более могущественная страсть, являющаяся праматерью всего противоестественного в человеке. Эта фундаментальная страсть, неразрывно прилепившаяся к своеволию, роднит человека с родоначальником всякого зла: это сатанинская гордость. Именно гордость является господствующей страстью, сердцевиной "сверх-я". Гордость - это совсем не то же, что тщеславие или желание показать себя лучше, чем ты есть. Гордость независима от других, она господствует над прочими страстями. Именно гордость является основной страстью в человеке. В конечном итоге, именно гордость помешала Фрейду понять, что помыслы приходят к человеку извне, хотя они и возбуждают его собственные страсти. Гордость помешала ему признать, что он находится в плену внешней силы. Впрочем, великим достижением Фрейда было уже и то, что он осознал помыслы как таковые, на что мало способен средний человек. Трудно было требовать от него большего.

Те, кто достигли истинного самопознания, свидетельствуют, что сам по себе человек не добр и не зол. Он просто ничтожен.

Приписывание себе самому того грандиозного потенциала злодейства, которое обнаруживает во мне психоанализ, происходит от нежелания признать, что я являюсь жалким рабом весьма могущественной силы, притом силы враждебной. Нельзя не отметить, что психоаналитическое откровение весьма впечатляет, но это впечатление не вполне трезво.

Психоанализ по-своему прав, полагая страсти в человеке неодолимыми. То же утверждает и Церковь, настойчиво подчеркивая, что очищение от страстей не в человеческих силах, ибо сами эти наши силы порабощены тем же страстям. Когда мы боремся со своими страстями, какую энергию мы можем использовать, кроме энергии тех же страстей?

Итак, в Православии падший человек выглядит ничуть не красивее, чем в психоанализе; еще и хуже. Потому, подчеркну, уверенность, что помыслы приходят извне, не связана с желанием себя оправдать. Страсти - наши, просто они являются искусственными насаждениями и рычагами в руках падших духов, контролирующих сознание человека. Без помощи свыше мы как более слабые духовно существа порабощены дьяволу; даже сознавая живущее в нас зло, даже искренне желая прилепиться к добру, не умеем противостать той тонкости и хитрости, с какой враг наш выдает лукавое за благое. Это происходит от отсутствия истинного ведения; в нас же это следствие того контроля над нашим умом, который враг осуществляет через помыслы. Те помыслы, которое он выдает нам за добрые, мы и считаем за добрые. Когда человек пытается бороться с бесом, бес тут же приходит ему на "помощь", вкладывая в его ум идеи, как начать борьбу, к чему стремиться, чего опасаться и так далее. По учению Отцов, враг далеко превосходит любого человека тонкостью и силой ума.

Потому-то главный принцип православной аскетики состоит в том, чтобы не принимать никакие помыслы, ни злые, ни добрые (кажущиеся добрыми). Необходимо полностью признать свое бессилие в различении добра и зла и предать себя в волю Божию, принимая только один помысел - молитву. Это очень сильный принцип, делающий человека неуязвимым со стороны бесов.

Сила фрейдовской процедуры психоанализа в том, что она ослабляет действие бессознательной цензуры. Когда пациент пассивно осознает ВСЕ помыслы, не пытаясь различать среди них добрые и злые, дьявол лишается возможности управлять его сознанием привычным способом. Ведь обычно он управляет нами на правах "сверх-я", авторитетно указывая нам, на что из того, что приходит в голову, не надо обращать внимания, а на что не обращать. Для того, чтобы поддержать авторитет своего цензурного бюро и доказать его необходимость, он посылает нам множество действительно глупых и вредных мыслей. Это стандартный прием манипуляции сознанием.

Конечно, если бы ВСЕ наши помыслы исходили только от лукавого, не было бы нужды ни в какой манипуляции нашим сознанием - оно бы полностью принадлежало демонам. Но ведь у человека есть и свои собственные помыслы, есть мысли и представления, исходящие из глубин его собственной памяти. Но благодаря действию дьявольской цензуры человек часто отвергает эту правдивую информацию, если она не укладывается в сформированные у него представления о реальности.

Когда пациент перестает слушаться подсказок цензуры, у него среди груды демонского мусора время от времени проскальзывает правдивая информация, всплывают давно забытые события, что и является с точки зрения психоанализа действительно важным и интересным. Ведь с точки зрения Фрейда источником болезни является именно забвение. Ему действительно удавалось избавлять своих пациентов от невротических симптомов, заставляя их вспоминать травматические эпизоды прошлого.

Но тут есть и слабое место. Психоанализ все-таки вынужден различать ПОМЫСЛЫ и МЫСЛИ: ведь он основан на контакте двух людей, врача и пациента, которые обмениваются мыслями о помыслах. Тут есть опасность прельщения: мысли самого Фрейда не есть ли принятые им помыслы? Фрейдовская концепция бессознательного не является ли продукцией самого бессознательного? Ответ самоочевиден: конечно, является! Предложив своим пациентам процедуру, временно расстраивающую привычный для демонов порядок манипуляции сознанием человека, Фрейд не мог не стать объектом усиленной контратаки со стороны демонов.

Раз Фрейд попытался стать между человеком и дьяволом, вполне естественно, что дьявол должен был использовать самого Фрейда как инструмент манипуляции.

Молитва не требует другого человека; молитва есть мысль, адресованная Тому, Кто и Сам знает все наши мысли. Чтобы не уклониться с пути, надо следить только за тем, чтобы не принять ту или иную мысль за ответ от Бога. Мы неспособны различить ответ Бога от дьявольской подделки. Пока наше сердце нечисто, молитва для нас ценна сама по себе, как место, куда мы убегаем от коварства вражеского. Не откровений, не спецэффектов надо искать от молитвы, но самой молитвы, как точки чистоты в нечистой, страстной душе. Потому дело молитвы не требует различать мыслей и помыслов: во время молитвы равно отвергаются все мысли и все помыслы, отвергаются по праву, так как для верующего человека не должно быть мысли более важной, чем сама молитва. И этот прием расстраивает дьявольскую манипуляцию сознанием гораздо сильнее и эффективнее, привлекая к участию благодать Всевышнего Бога.

Чтобы действительно прекратить манипуляцию нашим сознанием, надо осуществлять "передачу", отвергая всякие попытки перевести нас "на прием". Не вслушиваться в помыслы, пытаясь в своих мыслях разгадать их смысл - на этом пути человек неизбежно становится жертвой помыслов. Отцы предлагают иной путь: решительно отвергать всякие мысли и помыслы, внимая одной только молитве.

Господь вначале полностью очищает человека, а потом уже открывается ему. "Блаженны чистые сердцем". Прежде достижения чистоты сердца крайне опасно и неразумно по своему рассуждению принимать то или иное событие или мысль за ответ от Бога. Когда Бог захочет ответить, Он делает это со властью, не оставляя места даже для малейших сомнений, не требуя от человека что-либо "принимать". Собственно ответом на молитву является изменение судьбы, а не мысли, приходящие в голову во время молитвы.

Итак, бывают помыслы, приходящие к нам извне (от бесов), бывают помыслы, приходящие изнутри, от естества (желания), бывают и помыслы свыше, от Бога. Различать их мы, одержимые страстьми, неспособны. Трезвый аскетический подход заключается в том, чтобы отвергать любые помыслы, кроме помысла, напоминающего нам о том, что надо молиться. Это простая и стройная система, в отношении помыслов куда более последовательная, чем Фрейдовский психоанализ.

Итак, сходство и различие. И психоанализ, и Православие учат нас не принимать помыслы за чистую монету, избегать одержимости помыслом.

Но психоанализ учит, не принимая помыслы, стараться объективно осознавать их содержание, а Православие учит вообще не уделять никакого внимания помыслам, вытесняя их молитвой, которая постепенно всецело овладевает умом и сердцем, преображая человека в "новую тварь", чада Божие по благодати. В этом преображении есть своя постепенность. На первом этапе человек почти не способен сосредоточиться на молитве сколько-нибудь продолжительное время как по рассеянности ума, так и по обстоятельствам жизни (а рассеянность жизни сама по себе тоже неслучайна). Мы начинаем молитвенное делание с того, чтобы непрестанно твердить краткую молитву языком, вслух или неслышно, стараясь по мере сил сосредотачивать внимание на произносимых словах. Опыт показывает, что у всех начинающих ум продолжает по большей части пленяться помыслами, которые он привык автоматически принимать. Приходится человеку смириться с тем, что он молится по большей части чисто механически, почти без внимания.

Помыслы же имеют целью вовсе прекратить молитвенное дело, ибо это дело даже в таком неполноценном виде (одним ртом делаемое) невыносимо для бесов. Помыслы убеждают человека прекратить упражнение. Если человек устоит в решимости продолжить молитву, то дьявол вынужден проявить себя более явно, насильственно уводя ум от молитвы, несмотря на твердую решимость человека продолжать это священное дело. Если человек устоит в решимости вновь и вновь возвращаться к молитве, демон постепенно начинает утрачивать власть над его умом; внимание начинает укрепляться.

Тут для человека становится явным, опытным фактом, что обычное рассеянное состояние нашего ума вовсе не естественно, что это вредительское действие извне. Наконец, ум человека вовсе оставляет кружение в помыслах и начинает совершать молитву сам в себе, как прежде он лишь прислушивался к молитве, читаемой языком. На этом этапе демон старается отвлечь от молитвы, пытаясь открыть человеку какие-либо тайны или предлагая какие-либо дарования. Если человек вменит это ни во что, продолжая лишь усердно молиться, молитва со временем становится все более искренней, сердечной. Молитва становится плачем. Такая молитва страшна для врага; борьба переходит на новую стадию. Бесы являются человеку чувственно, в безобразном или, напротив, прекрасном виде, пытаясь поразить ум и отвлечь его от молитвы. Дело же человека состоит в том, чтобы молитву никогда не оставлять, помня, что до тех пор, пока в сердце еще обитают постыдные страсти, он непотребен Богу.

Возникает законный вопрос: психоанализ исследует человека, наблюдая за его помыслами; как может приводить к самопознанию правильная молитва, если она основана на том, чтобы не уделять никакого внимания помыслам? Не является ли православная аскеза препятствием для самопознания и можно ли тогда доверять ее рекомендациям? Ответ таков: молитва несносна для бесов, поскольку исподволь выводит человека из под законов тварного мира, в котором бесы хотят господствовать; бесы используют все средства, чтобы прекратить молитву; невольно теряет человек молитву, вновь и вновь будучи обманут вражьей хитростью. Но чтобы отвлечь от молитвы, он должен наносить удары в слабые места. И чем более упорно человек держится молитвы, тем скорее и эффективнее врагу приходится показывать эти слабые места, обнаруживая скрытые от сознания человека рычаги управления его сознанием.

НЕВОЛЬНО враг открывает человеку свои секреты, будучи поставлен в безвыходное положение. НЕВОЛЬНО познает человек свое ничтожество и свою порабощенность страстям. В невольности всего происходящего и заключается секрет достоверности полученного знания. Самопознание не является конечной целью Православия, но является непременным побочным эффектом аскезы. Молитвенный подвиг - это истязание врага, пытка даже не с целью допроса, но с целью духовного уничтожения. Грязную подноготную раскрывают тут поневоле.

А в психоанализе мы сами внимательно вслушиваемся в то, что враг соизволит нам предложить. А предлагает он нам то и в такой мере, в какой ему выгодно. Он вовсе не собирается открывать нам свои действительные тайны, а просто использует наш интерес к нему в своих собственных, неведомых нам целях. Потому последствия психоанализа столь далеки от тех благородных задач, которые ставил перед собою Зигмунд Фрейд. История Фрейда - это история врача, попытавшегося средствами науки вступить в противоборство, в незримую войну с нечистой силой. Он был обманут, цинично использован и выброшен за ненадобностью. Теперь то же происходит с другими людьми, идущими по его стопам.

Главное, в чём был прав Фрейд - что бессознательная цензура - от лукавого. Обычный человек, доверяясь "своей" цензуре, делает свое сознание доступным манипуляциям со стороны бессознательного, которое уже само решает, чему будет уделять внимание ум, а чему не будет. Психоанализ - это процедура, хотя бы на время ослабляющая действие цензуры.

Это, естественно, не нравится бессознательному.

Борьба за исполнение "основного правила психоанализа", борьба с "сопротивлением", не вызывает возражений с религиозной точки зрения, разве только если вместо слежения за помыслами ум сосредоточит свое внимание на молитве! Это единственная ДУХОВНАЯ причина для сознательного СОПРОТИВЛЕНИЯ "основному правилу" психоанализа. Немолящийся ум сопротивляется психоаналитической процедуре только по цензурным соображениям.

Воспоминание и воспроизведение

На деле простое отслеживание помыслов - ритуал классического психоанализа - требует ОЧЕНЬ много времени и оказывается практически неприменимым, если не дополнять его другими инструментами психоанализа. Демон оказывается слишком хитер, чтобы его можно было нейтрализовать при помощи столь простого приема. Когда у него отнимается (или отчасти ослабляется) основной инструмент манипуляции сознанием человека, он пускает в ход более изощренные приемы.

Вместо того, чтобы вспомнить вытесненное, пациент начинает ВОСПРОИЗВОДИТЬ его в своем поведении. Забытое прошлое как бы довлеет над ним, заставляя навязчиво переживать те же чувства, совершать те же поступки, говорить те же слова, делать те же жесты, которые были сказаны когда-то и наглухо позабыты. Наблюдения заставили Фрейда заключить, что воспроизведение - это некий универсальный прием "вспоминания" вытесненного. Когда человек силится вспомнить забытое, он часто начинает непроизвольно воспроизводить что-либо, относящееся к "вытесненному", или же к "сопротивлению", ставшему причиной вытеснения. При этом сам воспроизводящий в момент воспроизведения не осознает, что он что-то воспроизводит, так как его сознание в этот момент также поглощено воспроизведением. Для осознания и необходимо присутствие врача - попросту, со стороны виднее. То есть, здесь Фрейд на каком-то уровне уже начинает возвращение к гипнозу - не в том смысле, будто что-то внушается пациенту, но в том смысле, что бессознательное начинает рассматриваться объективно, со стороны!

Воспроизведение - это естественная для животного форма "воспоминания". Животное ничего не вспоминает в человеческом смысле, но встречаясь с чем-либо подобным, и ведет себя подобным образом - воспроизводит. Воспроизведение прошлого означает, что пациент начинает непроизвольно, бессознательно совершать какие-либо действия, относящееся к забытому прошлому. Имеются в виду не только поступки в узком смысле, но и эмоции, отдельные движения, жесты, слова.. При этом СОЗНАТЕЛЬНО пациент относится к чему-либо (к кому-либо) в настоящий момент так, как некогда относился к чему-то (кому-то) в прошлому. Это называется иначе ПЕРЕНЕСЕНИЕМ (трансфером) с прошлого на настоящее.

То есть, в этот момент пациент находится в легком трансе, отождествляя то, что происходит сейчас, и то, что происходило когда-то. Но он не вспоминает прошлого, а просто проецирует, переносит его на настоящее!

Самостоятельно осознать свое собственное "перенесение" довольно трудно, а в некоторых случаях и невозможно. Но за это психоаналитику и деньги платят! Отметив у пациента воспроизведение, аналитик должен воспользоваться им для воссоздания той сцены прошлого (или ряда подобных сцен), из которой они взяты.

Пациент, вместо того чтобы вспоминать, начинает как бы ДЕМОНСТРИРОВАТЬ аналитику то, что с ним некогда происходило. Он не рассказывает, к примеру, что рассердился на свою мать, а начинает сердиться на аналитика. Не вспоминает, как остановился в растерянности перед невозможностью как-либо отреагировать на полученное травматическое впечатление, а останавливается перед анализом в растерянности, будто только что пережив подобную травму.

Задача аналитика - превратить воспроизведение в воспоминание. Проблема только в том, что в некоторых случаях превратить воспроизведение в воспоминание так и не удается. "Реконструкция" психоаналитика не приводит пациента к реальным воспоминаниям!

Изначально бессознательное: ПОЗДНИЙ Фрейд

Психоанализ - это великое изобретение Фрейда, если понимать его как метод ВОСПОМИНАНИЯ ВЫТЕСНЕННОГО. Это очень мощная процедура вспоминания, даже СЛИШКОМ МОЩНАЯ - увы!

С помощью психоанализа можно восстановить ВСЕ позабытое, можно объяснить КАЖДЫЙ сбой автоматики "подвала" предсознательного, можно осознать и ВСЕ те скрытые цели "чердака", ради которых предсознательное срабатывает предательски.

Но оказывается, психоанализ позволяет "реконструировать" и такие эпизоды прошлого, о которых нельзя с уверенностью сказать, относятся ли они к реальному прошлому, или к позабытым фантазиям, или вообще возникают в процессе самого психоанализа. В процессе психоанализа в сознание человека входят и такие бессознательные цели, которых человек перед собой НИКОГДА не ставил сознательно.

Психоанализ дает больше, чем хотел Фрейд! Фрейд хотел добыть золото истины, но добыл его в смеси с какой-то подозрительной рудой.

Оказалось, в процессе психоанализа я не только вспоминаю ПОЗАБЫТОЕ, но также узнаю о себе то, чего НИКОГДА ранее не знал.

Этот результат был для Фрейда неожиданным и неприятным.

Но создатель психоанализа не сдавался! Фрейд предположил, что существует "ИЗНАЧАЛЬНО БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ". Не позабытое содержание сознания, а такое содержание психики, которое никогда не было известно сознанию, и ВОТ! - впервые становится доступным для нас только благодаря психоанализу.

Далее, Фрейд пришел к естественному предположению, что изначально ВСЕ бессознательно, и только со временем возникает и формируется "сознание". Поэтому психоанализ - это "продолжение воспитания", формирования сознания человека.

При этом потерялась внутренняя НЕОТВРАТИМАЯ УБЕДИТЕЛЬНОСТЬ раннего психоанализа, когда весь упор делался на восстановление ПАМЯТИ. В раннем психоанализе сами пациенты (по идее) реально вспоминали вытесненное, волей-неволей подтверждая идеи Фрейда. Теперь они кое в чем должны были ДОВЕРИТЬСЯ мнению аналитика. Как в детстве доверяли мнению воспитателей.

Интересно и характерно, что как средство лечения психоанализ от этого вовсе не перестал "работать". Место воспоминания заняло "воспроизведение" и "перенесение". Если пациент благодаря "перенесению" доверяет толкованию психоаналитика, то пережитое им в "воспроизведении" с точки зрения лечения невроза оказывается ничем не хуже воспоминания.

Просто де-факто Фрейд вернулся к тому, от чего хотел уйти: лечение внушением. Правде, внушение теперь производилось культурно, без кричащей мистики гипноза. Просто в процессе психоанализа пациент постепенно приобретал настолько большое доверие к мнению аналитика, что гипноз уже и не требовался.

Фрейд хотел лечить человека при помощи истины, без внушения. А пришлось смириться с внушением. Потому против эриксоновского гипноза у психоаналитиков теперь нет основательных возражений. Они могут только заверять нас, что все, открытое ими в "изначально бессознательном", это сущая правда. То есть, психоанализ оказался в конце концов все-таки не наукой, а религией. Он - требует веры! Это надо осознать.

А что касается истины, Фрейд оказался перед фактом: разработанная им техника восстановления памяти иногда дает странные результаты.

Но он остался стоять на той почве, на какой стоит вся психотерапия: какие бы странные результаты ни получались в процессе анализа - они добыты из глубин твоей психики. Допустим. Иногда можно согласиться. А иногда, особенно в тех случаях, когда это задевает самолюбие, когда больно ущемляет гордость - возникает вопрос, да что за чушь? Откуда все это?

Откуда же на самом деле берется эта информация?

Гипнотизеры недолюбливают Фрейда, потому что Фрейд решительно высказывался ПРОТИВ гипноза. А мнение Фрейда и по сей день имеет большую силу на Западе. На самом деле между гипнотизерами и психоаналитиками последние полвека идет подспудная политическая борьба с навешиванием ярлыков. Борьба за реабилитацию гипноза - и против реабилитации гипноза.

Но Фрейд начал именно с гипноза. Он был учеником знаменитого Шарко, и занимался гипнотерапией. Вначале он лечил пациентов, заставляя их при помощи гипноза вспоминать "травматические эпизоды", выпавшие из памяти. Почти никто из исследователей бессознательного не сомневается, что человек "бессознательно" помнит все, что с ним когда-либо было.

Действительно, люди, находящиеся под гипнозом, способны сообщить невероятные подробности о своем прошлом! И в некоторых случаях эти сообщения получают блестящее подтверждение.

Но с гипнозом связана одна неразрешимая проблема. Под гипнозом вспомнить можно все, что угодно, но даже и больше! Бессознательно человек все знает, но при этом и охотно лжёт.

В этом отношении гипноз похож на пытку: у обычного человека под достаточно жестокой пыткой можно вырвать любую информацию, но нет никаких гарантий, что эта информация окажется истинной. С обратной стороны, сходство гипноза и пытки в том, что христианские мученики в равной мере проявляют стойкость и при пытках, и при попытках ввести их в гипноз. "Психотехника" мучеников - это молитва. Идея заключается в том, что всякий человек способен проявить такую стойкость, если только сохранит молитву в таких экстремальных условиях. Но, по учению святых Православия, В ЛЮБЫХ условиях сохранять молитву могут только люди, имеющие "чистоту сердца", то есть те, у кого нет "бессознательного". Непрестанность внимательной молитвы - это единственное надежное свидетельство чистоты сердца.

Ложь под гипнозом принято объяснять влиянием гипнотизера. То есть, в гипнотическом трансе человек якобы говорит то, что от него "бессознательно" желает услышать гипнотизёр. Прибавка "бессознательно" здесь ровным счетом ничего не объясняет, кроме отсутствия у врача сознательного желания услышать ложные показания.

В действительности, бессознательное лжет просто потому, что оно не обязано говорить правду. Какие оно при этом преследует цели, от нас скрыто.

Здесь происходит то же, что при спиритических сеансах: "духи" могут быть удивительно информированы о самых тайных, интимных чувствах человека, а могут и нагло врать.

Но Фрейд отказался от гипнотерапии в первую очередь ИМЕННО ПОТОМУ, что убедился в ненадежности показаний пациентов. Но и самому Фрейду пришлось перенести большой конфуз.

Дело было так. Изучаю бессознательное своих пациентов, он пришел к выводу, что определенный тип психоневрозов является следствием сексуального насилия, пережитого в детстве. Но вскоре после того, как он сделал официальное сообщение об этом перед маститыми врачами, светилами тогдашней венской медицины, ему пришлось признать, что сделанная им реконструкция была ошибочной. Обманчивые показания бессознательного были приняты им за реальные факты человеческого прошлого.

Фрейд был очень ответственным ученым и очень честолюбивым человеком. Он тяжело переживал это поражение.

Фрейд высказал предположение, что обманувшая его информация имела своим источником "бессознательные фантазии". То есть, его пациентки в действительности только "мечтали" о том, чтобы пережить сексуальное насилие, притом мечтали БЕССОЗНАТЕЛЬНО. Эти-то бессознательные фантазии и привели к возникновению заболевания.

Мне кажется, именно в ЭТОТ момент Фрейд сошел со строго научной почвы. Если до сих пор он отождествлял "БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ" с "ПОЗАБЫТЫМ", вытесненным из сознания, то тут впервые появляется такое бессознательное, которое НИКОГДА не было содержанием сознания! Как отличить, возникло ли это бессознательное в процессе психоанализа или действительно существовало до начала анализа, если оно становится доступным сознанию ВПЕРВЫЕ только в процессе анализа?

Фрейд исходил из ложного предположения, что ВСЕ в бессознательном принадлежит психике человека. То, что не связано с индивидуальным опытом человека, должно быть связано с родовой памятью, оно должно иметь Универсальный характер, связанный с самой природой человека, с его телом.

Он надеялся, что со временем науке удастся реконструировать это Универсальное содержание, быть может, чуть разное у разных народов. И всю вторую половину своей жизни посвятил поискам этого Универсального содержания. К сожалению, большая часть этих усилий пропала зря.

Предположение Фрейда о "бессознательных фантазиях" - это вынужденный ход атеиста. На самом деле оно ничего не объясняет.

"Бессознательная фантазия" отличается от осознанного фантазирования тем, что с точки зрения ТЕЛА она ничем не отличатся от реальности. Будучи недоступной сознанию, она переживается ТЕЛОМ (как и любая фантазия) как происходящее в действительности, только смутно, ослаблено. Но, не имея информации о такой "фантазии", сознание не может и интегрировать ее в реальность на правах фантазии.

Обычно, когда мы фантазируем, мы вполне сознаем, что наше переживание - лишь мечтание. Мы сознаем, что это - неправда. Но если такого осознания нет, если нет осознания того, что фантазия - это всего лишь фантазия, то такого рода фантазирование носит специальное название - мистификация, ЛОЖЬ! Именно этим ложь отличается от фантазии - тем, что фантазия не претендует на реальность! Не беда, что Толкиен придумал свой мир и рассказал его людям как сказку. Беда, если кто-то принимает это всерьез, как информацию о реальности. Это часто происходит с детьми. Это приводит человека к искажению сознания.

Но ложь требует ДВУХ участников, двух субъектов - обманутого и обманщика.

Итак, бессознательное ЛЖЕТ. Это происходит не только в процессе психоанализа. Фрейд, возможно, прав, когда он говорит о "бессознательных фантазиях", "бессознательных желаниях". Суть в том, что эти явления надо более точно обозначить как "желания бессознательного", "фантазии, бессознательно внушенные бессознательным". От них и происходят психоневрозы ДАЖЕ в том случае, когда эти желания и фантазии бессознательному не удается осуществить в действительности!

Проблема в том, что прошлое воспроизводится пациентом не автоматически, как хотелось думать Фрейду. Фрейд думал, что воспроизведение - это всего лишь автоматический механизм, который сам собой срабатывает всякий раз, когда затруднено сознательное воспоминание. Ему очень хотелось свести бессознательное к позабытому прошлому!

Однако Фрейд тут ошибся, в чем и пришлось ему убедиться на собственном горьком опыте. Бессознательное не сводится к воспроизведению! Бессознательный ум вполне сознательно и расчетливо использует некоторое (быть может, лишь поверхностное), сходство настоящего с вытесненным прошлым. Использует для того, чтобы ввести человека в транс (точнее, углубить транс) и помешать процедуре восстановления вытесненного.

Бессознательное как телесное, животное

Феномен воспроизведения помогает нам представить себе психику животного. Воспроизведение связано с недоосознанностью - а животные и не имеют того, что мы называем сознанием. Человеческое сознание дает нам способность к ВОСПОМИНАНИЮ. Человек способен припомнить какой-либо момент прошлого, ОДНОВРЕМЕННО наблюдая нечто подобное в настоящем. При этом человек может заметить не только сходство, но и различие прошлого и настоящего момента, он способен не только к синтезу, обобщению, но и к АНАЛИЗУ, различению.

Животное не сравнивает прошлое и настоящее, но просто отождествляет их. При этом равно можно сказать как то, что животное постоянно "живет в прошлом", так и то, что оно никогда не "фиксируется" на прошлом. В обыденной жизни мы постоянно пользуемся воспроизведением. Каждый раз, когда, с точки зрения сознания, не происходит ничего нового, когда все знакомо и привычно, работает как раз воспроизведение. Ведь в действительности "нельзя дважды войти в ту же реку". Воспроизведение - это простое отождествление настоящего с прошлым.

Феномен воспроизведения невозможно свести к чисто животному типу реагирования, так как в воспроизведении регулярно наблюдается феномен, который приходится отнести к разделу ДУХОВНОГО. А именно: в воспроизведении человек сплошь и рядом бессознательно меняется ролями с героями своего прошлого.

Например, он вдруг начинает гневаться на психоаналитика и предъявлять к нему высокие требования, вместо того, чтобы вспомнить эпизоды из собственного детства, когда с ним так же поступала его собственная мать. Это, несомненно, воспроизведение. То есть, пациент как будто изображает, демонстрирует собственное прошлое, вместо того, чтобы вспомнить его. Но при демонстрации он играет роль матери, более или менее удачно заставляя при этом психоаналитика играть роль маленького ребенка. Это происходит бессознательно - но можно ли это как-то свести к чисто телесному механизму воспроизведения прошлого?

Разве тело его ПОМНИТ, как ощущала себя его мать? Это нелепость.

Очевидно, в этом случае работает совершенно иной механизм воспроизведения!

Но в некоторых случаях "воспроизведение" у человека действительно можно представить как животный механизм автоматического реагирования. Когда его использует бессознательное, он приводит к более или менее сильному "искажению сознания", к неадекватности реакций человека действительной обстановке. Но бессознательное поведение человека, например, в гипнозе, никак не сводится к воспроизведению!

Гипноз, конечно, может быть описан на языке рефлексов, доминанты, возбуждения и торможения, на языке "механики" высшей нервной деятельности. Можно сказать, что гипнотизер, введя человека в транс, имеет дело с ТЕЛОМ, которым и распоряжается как неким механизмом. Это тело имеет в себе информацию о прошлом, и можно заставить его выдать эту информацию. Можно добиться и других действий, на которые способно тело. Хозяйка-душа спит, а тело - во власти гипнотизера.

Тонкость тут только в том, что сам гипнотизер (если он не ремесленник) определенно ЗНАЕТ, что он имеет дело не с механизмом, а именно с неким субъектом, с некоей личностью, имеющей свою волю и даже способной солгать (может ли механизм солгать?). Раппорт устанавливается не с ЧЕМ-ТО, а с КЕМ-ТО. И этот кто-то имеет собственную волю, его контакт с гипнотизером - добровольный, с какими-то ему известными целями.

Очевидно, что это не гипнотизер, а "собственное" бессознательное, распоряжающееся телом человека, использует прошлое человека как образец для реакций в настоящий момент.

1. Либо воспроизводятся действительно забытые эпизоды прошлого, бывшие некогда доступными сознанию. Это как бы "условные рефлексы", опыт прошлого, утерянный умом человека под действием бессознательной цензуры. Аналитик при известном искусстве может восстановить это прошлое, сделать вновь доступным сознанию. Это - вытесненное. Тут психоанализ работает во благо!

2. Либо бессознательное использует "безусловные рефлексы", связанные не с личным опытом человека, а с "родовой памятью" его тела! В этом случае "вспоминать" нечего: это информация не души, а тела. Попытка "реконструкции прошлого" может приводить только к возникновению МИФОВ о прошлом. Как раз такие мифы и извлекали из него аналитики! Особенно аналитики юнгианского толка, которых очень привлекла возможность изучать мифы прямо из ПЕРВОИСТОЧНИКА.

При этом и те, и другие реакции могут выстраиваться в неожиданные и сложные смыслы подобно тому, как буквы выстаиваются в слова. Прошлые поступки и реакции, "записанные" в нервной системе и во всем теле (как теперь установлено, "память" имеют все клетки тела, а не только нервные), играют роль букв, клавиш, которыми "печатает" неизвестный писатель. Именно это и происходит при гипнозе.

При этом и само пребывание в гипнозе записывается телом. Известно, что второй раз человека легче ввести в транс, чем в первый, и так далее. Тело постепенно привыкает к власти другого хозяина.

Всё это происходит с нами постоянно. "Воспроизведение" является фоном нашей обыденной жизни вне всякой психотерапии. Мы действительно в очень малой степени осознаем то, что происходит ежеминутно. По большей части наши реакции являются заученными, автоматическими.

Замечая тонкое несоответствие этих реакций сознательному поведению человека, гипнотизер и устанавливает раппорт. Говоря точнее, он исходит из того, что ВСЕ реакции человека вполне адекватны и обстановке, и намерениям "его" бессознательного ума. При этом сознательное поведение воспринимается гипнотизером как тонкий артистизм бессознательного. Главное правило для гипнотизера - не противоречить и не обличать! Если бессознательному угодно изображать что-то, надо ему подыгрывать и говорить с ним на его языке, непонятном для сознания. Желание бессознательного пациента - закон для терапевта этого направления. Хотя можно склонить бессознательное к желаемому поведению. "В дураках" оказывается тут сознательный ум, который реагирует не на реальность, а на помыслы бессознательного, приходящие в резонанс со словами гипнотизера. Это и есть манипуляция сознанием. Говоря об этих тонких проявлениях бессознательного, психотерапевты охотно используют слово "транс": а именно, "легкий транс". В обыденной жизни, говорят, мы постоянно находимся "в легком трансе".

Если сравнивать обычного человека со святым, взяв святого человека как эталон, то обычный человек как бы слегка пьян или не в себе. Он полон энергии, природа которой ему неизвестна, или наоборот, мучится от подавленности, причины которой тоже не осознает. "Пьяному море по колено", так и обычный человек склонен либо преувеличивать свои возможности, либо впадать в столь же необоснованное уныние. Обретение святости неизбежно связано с отрезвлением, с обретением того качества, которое называют "смирением". Смирение - это точное знание самого себя.

У по-настоящему мудрого человека, святого, чей ум обитает в сердце, "цензуры" нет. Он знает свое сердце, потому и смиренен. Цензуры нет и у младенца, по крайней мере во чреве, в первые дни жизни. Но естественная мудрость человеческого сердца имеет естественные пределы. Она далеко уступает мудрости "изначально бессознательного". И если человек не прибегает к помощи свыше, от Бога, он естественно подпадает под контроль бессознательного ума. Что проявляется в тонкостях его поведения.

Наблюдая за подобными тонкостями вне гипноза, в обыденной жизни, настоящий гипнотизер и учится видеть бессознательное и устанавливать раппорт. Настоящий эриксоновский гипноз незаметен для неспециалиста, разве только гипнотизер сам не захочет его демонстрировать.

Всякое неадекватное поведение человека является трансом. Отдельные "буквы" этого поведения являются воспроизведениями каких-либо моментов личного или даже родового прошлого, которыми грезит человек, не воспоминая их, а воспроизводя. Однако цельные "слова", складывающиеся из этих букв, являются продукцией творчества бессознательного.

Если психоаналитик вчитывается в "буквы", надеясь найти в них информацию о прошлом, то это психоанализ фрейдовского типа. Если читает "слова", чтобы постичь мудрость бессознательного - это психоанализ юнговского типа. Задача Фрейда - реконструкция забытого, его цель - осознать воспроизведение и тем самым взять под контроль сознания "клавиатуру"; задача Юнга - общение с тем, кто нажимает на "клавиши".

Но различить, где "буквы", взятые из памяти человеческого тела, а где "слова", которые являются продукцией иного, нечеловеческого ума невозможно, разве только если аналитик имеет чистое сердце!

Можно ли осознать бессознательное?

Осознать бессознательное - это цель всей фрейдовской программы исследования человека. Фрейд в общем потерпел неудачу. А осуществима ли эта цель В ПРИНЦИПЕ?

Что касается осознания "вытесненного" - забытого - ответ очевидно положительный. Фрейд доказал, что это вполне выполнимая задача. Картина психоанализа осложнилась только "изначально бессознательным", которое "полезло" наружу наряду с вытесненным. Здесь открылся огромный простор для спекуляций и мифотворчества, в котором и увяз психоанализ всех толков.

Причина неудачи Фрейда в том, что "изначально бессознательное" является не объектом, а СУБЪЕКТОМ. И этот субъект ловко уходит от попыток превратить его в ОБЪЕКТ исследований, оставляя в качестве дымовой завесы мифы и гипотезы. Многовековой опыт человечества показывает: осознать "изначально бессознательное" человек может только при помощи Бога.

Ум человеческий слабее и грубее дьявольского ума. Действие "изначально бессознательного" проникает и смешивается с собственным человеческим настолько тонко, что человек не в силах отличить одно от другого. Адам был защищен от этой напасти Благодатью. Так же и те немногие из его потомков, кто достигал осознания "изначально бессознательного" делали это не иначе как при помощи Благодати "поста и молитвы".

Поэтому собственно психоанализ не может привести человека к полному осознанию природы действующих в нас страстей. Люди, идущие путем глубокого покаяния, истинного психоанализа, непременно проходят этап, на котором бесы, действие которых проявляется в страстях, начинают осознаваться как отдельные, самостоятельные существа. Подвижник начинает ВИДЕТЬ их, опытно осознает их как отдельные существа.

В то время как обычный человек, будь он хоть дважды Фрейд и трижды дон Хуан, не в силах отличить их действие от естественного человеческого действия - и принимает их как органическую часть человеческого существа! Потому что бесы - это не черти с рогами, а тончайшие духи, падшие ангелы, далеко превосходящие природу человека.

Видение этих духов как отдельных существ - это необходимый этап истинного духовного "психоанализа", без которого наука психология обречена оставаться в неведении об истинной природе бессознательного.

Но и всякий человек, только приступающий к покаянию, нуждается хоть в каком-то способе различения дьявольского действия от собственного человеческого! Невозможно бороться с противником, которого совсем не видно.

И такой способ есть: дьяволу ненавистно послушание Богу. Он не может не противиться послушанию человека Божественной воле. Таким образом, для всякого человека, которому хоть сколько-то ведома воля Божия, нетрудно заметить действие врага. Достаточно начать действовать в послушании этой Воле. Вскоре возникнет вполне ощутимое сопротивление, происходящее как бы из собственных глубин нашего существа. Вот это и есть бесовское действие, маскирующееся под собственное человеческое. Борьба против этого вражеского действия переживается как борьба против самого себя.