TopList Яндекс цитирования
Русский переплет
Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум
Первая десятка "Русского переплета"
Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?


Проголосуйте
за это произведение

 Поэзия
21 апреля 2015 года

Елена Борок

Стихотворения

Мейерхольд


«...меня здесь били – больного 65-летнего старика»,

«я кричал и плакал от боли».

(из письма арестованного В. Мейерхольда

председателю СНК В. Молотову)


1.


С возрастом мир сжимается до кулачка:

всех знаешь, друзей – по пальцам перечесть, дел – не переделать.

Ты сначала ждешь, потом не ждешь,

после опять затаенно ждешь чуда –

когда в один прекрасный день

смерть наконец вытащит кролика из шляпы –

и все станет новым и красивым,

праздничным.

Но вот она все тащит и тащит

не пойми откуда

нечто болезненное,

нескончаемо безобразное.


2.

(восхождение)


Выныривать

из глубокого зева подземки,

из светло-янтарного меда «Волшебной горы» –

бесконечное чтение; впрочем, такие книги

берут ли штурмом?


Выныривать, виток за витком подниматься

из трюмов ада – к сутолоке Арбата,

к дымке верхних слоев эфира.


И бесконечно идти, бесконечно взбираться

зигзагообразно, от бульвара к бульвару,

без конца от Мерзляковского к Брюсову переулку –


где без страховки, без кошек, без скальных крючьев –

шагом пройти почти отвесные двести метров

от бронзовых ног Ростроповича

до горбоносой, маленькой

доски памяти

Мейерхольда.


3.

(письмо)


Здравствуй! Я тут подумала: как давно ты не был в нашем районе?

Так хорошо у нас стало, право слово, вы с Зиной были бы рады.

Там, где стояли купы и кроны, – не поверишь – снова купы и кроны.

Сквер зеленый, новый памятник, кованая ограда;

яблоки продают из ведра у подземного перехода.

В общем, все, как положено, тихо и мирно. Все, как надо.


Нет, изменилось не так много, должно бы больше – если взять

за семьдесят с лишним лет.

Так же влетают листья в двери продуктового магазина,

так же сидят бабушки на скамейках, те же поздние красные ягоды

на земле.

Осень у нас по-прежнему неотразима.


Церковь снова открыли, больше машин и не в пример больше

шума с Тверской.

Дворики узкие до того, что даже время местами вынуждено

сдавать задом.

А в остальном – все те же задворки, все то же тихое счастье, тот же вечный покой –

впрочем, ты бы сейчас сощурился и сказал: не надо. Вечного

ничего не надо.


4.


Ты говоришь: Господи! Да, теперь я прошу.

Видишь как оно – у тебя своя, у меня своя работа.

Если уж ты – есть, выбор за малым:

дай или забери.


Ты говоришь: Господи друже, что же

вера моя нейдет –

ни легкокрылой нимфой,

ни бороной по ребрам?

Или эта лестница – для одержимых?


Лампа накаливания уставилась не мигая.

Стены голы,

холод

протягивает по спине.

Шут его знает,

как говорить с богом,

которого у тебя нет.


И надрывая связки: Боже! Пусть же тебя не будет –

лишь бы больше не били.

Пусть бы о нас с тобой вообще не знали,

оба были бы целы!


Ты переводишь дух, растираешь руки. Снова

на пять минут забивает кашлем.

Точно отмеренное

убывает по капле.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -


5.


Вся прелесть механических движений –

занятий музыкой, танцев –

в их особенной красоте.


Только представь:

восемь скрипок

приводятся в действие одним взмахом, прихотью дирижера;

пять тысяч китайцев

образуют правильный многоугольник в честь праздника.


Представь

резкий гребок мужской восьмерки на Королевской регате,

чистые комбинезоны механиков «Формулы-1»:

трехсекундный пит-стоп – это же быстрее, чем выдохнуть!


Если тебе нужен мир без людей – думай о них.

Они спокойны и сосредоточены.

Движения экономны, каждый в нужное время в нужном месте.

Они почти идеальны.


Думай о них,

если тебе нужен будет мир без людей.

Ведь именно им –

подчиняясь ритмам,

любуясь безукоризненно слаженной работой механизмов, –

именно им

как хорошо будет собирать оружие,

отдавать приказ,

приводить в исполнение высшую меру наказания.



Паттерны

Ехать на поезде в ночь. Хлопают двери,

свет зажигают и гасят,

тихий сосед в сотый раз разворачивает кроссворд.

Долго, утробно вагон

перемалывает полустанки и переезды.


Ждать, когда сморит сон –

или пройти вдоль всего состава вперед;

встать и идти. Так – Лазарь, пошатываясь, идет,

цепляясь за корни.

Сквозь

мангровый лес, сомнамбулический сон;

сквозь

тамбур и тамбур, вагон,

тамбур и тамбур, вагон,

тамбур и тамбур – до ресторана.


Двигаться, двигаться –

чтобы не разобрать,

как свет – порезан на ленты,

как деревья в снегу,

как тайгу заборматывают колеса.


А дойдя –

так монотонно, дремотно размешивать чай,

что больше не различать

каждый раз новые город и лица.

И – не испугаться, и – не ждать, никого, провалиться

в тягостный сон, и во сне

ехать на поезде в ночь –

и засыпать просыпаться знакомиться есть говорить



* * *

Яблоко падает с черной сухой ветки.

Красное яблоко – оторви и брось,

в жерло дождя, в водовороты трав.


Травы, гнутые, влажные, тянет к земле,

стебли перегибаются.

Яблоко падает, лес говорит в голос –

но ты не слышишь.


Друг мой, кто так придумал, что я всегда за тобой?

Кто так придумал: по свежепримятому, сочному,

шаг в шаг тебя повторяя,


ставить ступни неслышно –

ни защитить, ни заслонить телом; да хоть придержать локоть –

кто так придумал?


Всё, что уходит, – в землю уходит; видишь, слышишь ли?

Всё, что уходит – всё идёт своим чередом.

Я – в чёрную жирную почву корни даю,

ты песком рассыпаешься –


самое время.

Яблоко падает с глухим стуком,

каштан упал и разбился. Самое время.


Мы же с тобой, как все, мы – жили и умерли,

жили и умерли; жили и умерли врозь.

Теперь о чем сожалеть?



Открытка

Открытка домой из Индии –

моя первая

машина времени.

Сегодня 19-е ноября.

Парня на доске накрыло волной,

местная кошка ловит крабов.


Сегодня 19-е ноября.

Сразу после Нового года, в Москве,

оно пахнет солью и солнцем,

всеми почтовыми отделениями мира.

Так же оно будет пахнуть в альбоме моей внучки –

выцветшее, с заломанными краями.

Такое же невероятное, 19-е.



* * *

Наши друзья, живущие по потайным местам,

снятся, мерещатся – в святки ли, к празднику, или так когда.

Улыбаются, говорят: улыбнись и ты, улыбнись, ведь у нас все есть.

Ничего не болит, ни за что не боязно, а еще –

а еще теперь у нас есть светлый высокий дом.

Мы счастливы здесь.


Наши друзья, оставшиеся в конце прошлой главы,

в лучшем случае, обратившиеся в повод для встречи, –

они говорят: улыбнись! – и ты улыбаешься. И становится легче.


Но накреняются дни – неловкий большой корабль,

неосторожность проходит красной нитью, путает карты, –

и тогда они вскрывают любые двери, срывают петли;

просятся на язык, попадаются сто раз по пути с работы;

звонят не пойми откуда, черт знает; всплывают не там, так тут –

но только подбадривают. Не зовут.



* * *

Черная птица, ешь у меня из рук.

Я снова не сплю,

я так много могу отдать:

золото Колорадо, весь бурлеск,

все цыганское бохо.

Выберем вместе легкую островную жизнь,

где имя – пустой звук,

имя мое – каракули на песке.


Будем путать даты, будем читать

четырехпалых следов твоих вязь;

слушать плеск воды, сбегающей в ржавую бочку.

Черная птица проворно берет хлеб,

смотрит вполоборота, ищет,

ищет, что на что выменять.

Кольца мои тяжелые не берет.



9 жизней

Когда эта кошка умирает в четвертый раз,

она уже не боится.


В первый кричала –

месячный котенок, два дня без матери.

Накликала себе спутника,

доброго, в принципе, мужика.

Жадно ела в запущенной кухне,

ласкалась.


Во второй –

царапалась что было сил.

Порвала лицо, руки. Все-таки разбудила.

Долго бестолково собирался,

отнес к матери.

«Запой, жрать нечего – а ее жалко. Может, возьмешь?»

Взяли. Выходили.


В третий –

да ждала, наверное.

С утра у двери, на коврике для галош,

потом на заборе.

Там высоко и хорошо видно,

как сходит с горки сгорбленная хозяйка, –

но что-то она все никак, третий день.

На пятый сломали дверь, ходили в сапогах.

В дом уже не пустили.


Нет, оно, конечно, распогодилось –

к лету,

когда уже не так нечего есть,

не так холодно ждать на заборе –

раз в день, по кошачьему расписанию.

Объявились наследники (пахнут cхоже),

забрали

на мягкие кресла, теплые полы;

к детям и витаминам для шерсти.


- - -

И вот теперь она лежит на столе,

толстая, пушистая.

Равнодушно дает лапы, показывает язык –

нечеловечески дорогому ветеринару.

А после его ухода думает:

«Ну что вы, ребят, ну зачем?

Ну какие девять, при нашей-то жизни?»

Вздыхает

и плотнее сворачивается в клубок.



Мальчики

1.

(С.П.)

Допустим,

принц приходит позже –

через двадцать лет.


На той самой двухмерной лошади,

рисованной в первом классе;

тощий, нечисто выбритый,

со второго захода, но без детей.


Полгода поднимается к тебе в башню.

Гулко впечатывает шаги,

курит на площадках,

по две,

щурится, выпуская дым.


Неделю мнется в прихожей:

бряцает доспехами, мешает пройти,

громоздко и неуместно распрямляет спину –

во всю ширь,

на всю ширину хрущевки.

Молчит.


- - -

И, главное,

что ему теперь скажешь,

чем поможешь –


пока первый рыцарь,

победитель драконов

не сомнет, как куклу,

или

не отправится восвояси.


2 .

Ну вот ты и дожил.


Твоя первая девушка

наконец превратилась в женщину.

Оперилась, заматерела.

Достроила начатое, позакрывала гештальты –

все сама,

все без посторонней помощи.


Последняя женщина

приезжает на выходных,

на ночь,

отключает телефон;

в понедельник

в семь двадцать

превращается в тыкву.


Хорошее

честное время.

Шаг влево, шаг вправо

приравниваются к свободе.


3.

(Жене, которому 25)

Ты будешь жить там,

где аккуратные старики

шаркают вдоль стен холодного коридора,

молча протягивают кружку дежурной сестре –

так, словно боятся,

что кто-то запомнит их именно такими:

уязвимыми,

неуверенными в себе.


Будешь жить так,

будто ничего не произошло.

Заниматься здоровьем,

читать,

нажимать на овощи;

бегать – насколько позволит самочувствие.


Я

буду приезжать раз в неделю.

Привозить фрукты,

слушать новости,

радоваться твоим маленьким успехам.


Учиться, наверное.


4.

Трахались молча, безрадостно, тихо, как мышки,

в коммуналке, диван между шкафом и гипсокартонной стеной.


Он: внезапно вспомнил,

два года назад, в Ялте –

там ведь и познакомились –


так же снимал комнату;

приехал с другом, друга пришлось выставить;

так же стучала кровать,

бестолковый мотылек тыкался в лампочку;

где-то ругались соседи;


и так же потом пили кофе, курили, не завтракали –

из соображений экономии и эстетства,

как всегда по молодости.


Но ведь что-то еще такое грело,

что и этой общности было достаточно.

Ведь что-то же было, да?


5.

(Д.С.)

Однажды ты напишешь рассказ,

нет, повесть;

лучше историческую.


На фоне разгорающегося пожара войны

персонажи первого и второго плана

будут бороться за существование –


сначала цепляясь за обломки старого мира,

потом яростно,

обнажая истинную свою сущность

только перед лицом смерти.


Каждому придётся принять сторону,

чёрное и белое схлестнутся в решающей схватке.


- - -

Этой повести ты отдашь

семь месяцев жизни,

два ведра слёз: жены и молоденькой любовницы –

даже не любовницы, а так, –

и обещанный детям поход на осенних каникулах.


Повесть ответит литературной премией

и публикацией в журнале –

частями, в первых выпусках за следующий год.


Дай бог, чтобы всё было так.

Дай тебе бог вообще времени и удачи

так ни в чем и не разобраться.

Умереть от старости –

плохим мужем, посредственным отцом,

писателем второго ряда –

по законам мирного времени

самое главное,

как всегда,

откладывая на потом.


Проголосуйте
за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?
323283  2015-04-22 08:16:38
Л.Лисинкер
-

В поезде. Так это вы - про меня ?

----

Ждать, когда сморит сон –

или пройти вдоль всего состава вперед;

встать и идти. Так – Лазарь, пошатываясь, идет,

цепляясь за корни. / Сквозь ....

----

Да, было такое. Но ведь не всё так плохо, всё - гораздо хуже ...

Шутка, шутка, конечно. А возвращаясь к вашим стихам, всё-таки, это путевые заметки, охотничьи рассказы и пр.

Разве что про Мейерхольда ... Да, это пронзительно. Удачи вам, - автор.

Русский переплет

Copyright (c) "Русский переплет"

Rambler's Top100