17.09.2005
10:25

Каждая новая книжка детского поэта из Баварии Надежды Рунде поражает своими поэтическим открытиями

13.05.2005
15:05

ГРЕХИ НАШИ (размышления после прочтения романа П. Алешкина ╚Беглецы╩)

10.03.2005
11:12

ОГРЫЗАЮСЬ.

02.03.2005
18:51

Рецензия на спектакль ╚Дискуссионный клуб ╚Русского переплета╩

20.01.2005
15:15

╚РУСОФОБИЯ╩ ПО И. ШАФАРЕВИЧУ или ЧТО ПОРАЗИЛО МЕНЯ В СТАТЬЕ

21.12.2004
13:58

РЕВОЛЮЦИЯ СТУКАЧЕЙ

08.12.2004
12:09

Тезисы к Манифесту 17 писателей-реалистов бывшего Советского Союза, озабоченных создавшимся положением на литературном пространстве художественных произведений на русском языке

30.11.2004
11:15

Ответ на Антиманифест

24.11.2004
11:27

"Судьба √ российский немец"

24.11.2004
11:19

Впечатления о международной книжной ярмарке во Франкфурте в 2004 году

03.11.2004
18:29

Роман о Золушке в штанах

28.09.2004
11:01

БЕСПЛАТЫНЙ СЫР БЫВАЕТ ТОЛЬКО В МЫШЕЛОВКЕ ИЛИ ПИСАТЕЛЬ-ЭМИГРАНТ И ЕГО ГОНОРАРЫ

12.08.2004
12:32

О ЛОЖКЕ ДЁГТЯ, КОТОРАЯ СЛАЩЕ МЁДА

27.07.2004
17:59

Ряд мыслей, возникших у гражданина Германии при прочтении произведений сибирского писателя

23.06.2004
12:35

Ответ Дворцову

01.06.2004
12:02

ВИОРЕЛЬ ЛОМОВ И ГЕРОИ ЕГО РОМАНА

 

╚Сердце бройлера╩ √ роман необычный. При чтении этой книги возникают невольные ассоциации с романом ╚Сто лет одиночества╩ Г. Маркеса, хотя перед нами лежит произведение, написанное сугубо на базе советско-российской действительности и элементов мистицизма, характерных для творчества южноамериканского писателя. У сибиряка Виореля Ломова мистики все-таки меньше, и соответствующие детали не несут основного смысла сюжета, а как бы существуют в виде некой самостоятельной реальности, являясь столь же материальными и ощутимыми, как и герои обыкновенные.

 

Впрочем, назвать персонажей В. Ломова людьми обыкновенными можно лишь с большой натяжкой. Выписаны они с такой тщательностью, столь старательно и глубоко, как ни у кого из современных русских писателей я не встречал за последние лет десять-пятнадцать. Виорелю Михайловичу вообще свойственно изучать внутренний мир человека, а не бегло сообщать о результатах его поступков √ качество, характерное для писателей школы критического реализма и едва не утерянное в настоящее время литераторами России. Потому чтение произведений этого автора предполагает наличие у читателя интеллекта, как основного качества характера. Сибирский писатель вынуждает человека, с которым он общается через посредство написанных на компьютере и отпечатанных в типографии слов либо признать себя существом несовершенным и, отшвырнув ╚Сердце бройлера╩, читать так называемые русские ╚иронические детективы╩ и любовные романы, либо основательно расположиться за столом и внимательно, вчитываясь в каждое слово, общаться с автором √ человеком не только ученым, но и по-настоящему мудрым.

 

Я люблю прозу В. Ломова. Так уж получилось, что доступна она стала мне уже в эмиграции, когда масса мостов оказалась сожженными, и стало понятно, что был совершен роковой шаг. Чтение романов и повестей Виореля Михайловича вдруг заставило меня заново обдумать лично мною прожитое √ и в результате я осознал, где сплоховал, понял как мне надо было бы поступить в те страшные ельцыновские годы, когда побег из страны воровского беспредела казался единственной перспективой выживания. Из моего нынешнего берлинского окружения едва ли не все знакомые интеллигенты прочитали предложенные им произведения В. Ломова √ и все единогласно согласились с моим суждением о степени воздействия прозы этого сибирского писателя на души эмигрантов. Потому предлагаю российскому читателю ╚Сердце бройлера╩ с трепетом в душе и нежностью к этому далекому, никогда не виденному мною другу┘

 

Об авторе книги я знаю лишь, что он √ урожденный москвич, окончивший МЭИ и уехавший в столицу сибирской науки √ Новосибирский Академгородок, где в течение многих лет занимался академический наукой серьезно, написал даже сугубо техническую книгу для работников Атоммаша, а в свободное время работал над романом ╚Солнце слепых╩, которому посвятил двадцать лет своей жизни. В старину подобные поступки именовались подвижничеством, в настоящее прагматическое время √ неологизмом ╚лох╩. Перестройка, перечеркнувшая академические науки и выдвинувшая на передний план колдунов и экстрасенсов, лишила В. Ломова рабочего места, вынудив ученого сменить ряд заурядных, но хлебных профессий, занятия которыми прерывались опять-таки писательством √ на этот раз он работал над романом ╚Сердце бройлера╩. То есть книга эта создавалась как раз в те годы, когда огромное число профессиональных советских писателей либо вообще бросали писать и, пользуясь связями и доступом в партийно-хозяйственные кладовые, уходили в коммерцию, либо карябали поделки под американские боевики и порнуху. Виорель Михайлович в этот момент писал летопись своего времени, историю нескольких поколений связанных между собой как родственно, так и духовно, проживающих в выдуманном автором городе Нежинске, в чертах которого угадываются и Новосибирск, и Саратов, и Воронеж. Словом, местом действия избрана вовсе не столица России, живущая по своим собственным законам и отличным от остальной державы укладом, а типичный провинциальный город, сам являющий собой столицу относительно маленького региона √ области и района, находящийся в кровной связи и с протекающей сквозь него рекой, и с окружающими лесами, и исходящими из него во все концы планеты и в самые глухие углы страны разбитые русские дороги, и с людьми, прожившими жизнь на этой земле либо вдруг появившимися здесь и полюбивших край так, как полюбил Сибирь оставшийся на всю жизнь в ней Виорель Ломов.

 

Жизнь в провинции полна основательных жизненных трагедий и невероятного числа коллизий, как бы утверждает писатель. Что там всегда сытый и лишенный лишь отеческого трона Гамлет либо обуянная непомерной гордыней леди Макбет, что уж тем более напыщенные герои сусальных в своей сути трагедий Ф. Шиллера, если в основе всех переживаемых классическими героями страстей лежат всего лишь власть да деньги, перемешанные сладкой водичкой идеальной, а потому невзаправдашней любви. А вы попробуйте увидеть гоголевских персонажей Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича в женском обличье спустя полтораста лет, да не посмеяться над ними, а разобраться: чем является каждая из этих нежинцев в своей сути и почему внешне мало почтенная причина их конфликта имеет глубокие социальные и психологические корни? Постановка подобной задачи писателем является уже сама по себе актом мужества, а блестящее разрешение подмеченного конфликта √ доказательством мастерства.

 

Ибо конфликт между Анной Петровной Суэтиной и Анной Ивановной Анненковой, случившийся в конце первой части романа, названной первым актом ╚Две Анны. 1961-62 гг)╩, явился, на мой взгляд, вовсе не следствием их одновременной влюбленности в провинциальную знаменитость √ плодовитого художника-портретиста Николая Федоровича Гурьянова. Каждая из сцепившихся во взаимной ненависти на целые десятилетия вперед дам имела в душе совершенно противоположный недавней подруге внутренний потенциал, который заставил одну стать, в конце концов, чиновником, участницей патрийно-хозяйственных конференций и твердокаменным борцом за право бумаги, чернил и печати решать человеческую судьбу, а вторую оставил в сельхозинституте, где бурная и порой бестолковая жизнь ее прошла в окружении вечно молодых студентов, сменяющихся каждые пять лет, но неизменно остающихся влюбленными в жизнь и в свою бескомпромиссную преподавателя. При внешнем пересказе фабулы этой значительной части романа теряется ощущение трагичности произведения, ибо кажется, что в лучшем случае читателю предлагают фарс. И лишь при внимательном прочтении всего сюжета, в процессе знакомства с деталями романа и с остальными персонажами выявляется глубинный смысл поступков двух героинь, становится ясна истинная высокая трагедия, заложенная в этом одном из многих сюжете: поступками Анны Петровны и Анны Ивановны руководит злой рок, потому гибель обеих неизбежна, наказание за содеянное неотвратимо.

 

Как ясна и беспощадна изображенная В. Ломовым провинциальная жизнь! На глазах читателя происходит медленное и закономерное загнивание, опошление советского общества, члены которого ежедневно по крохам предают высокие идеалы, положенные в начало социалистической системы хозяйствования и политики, ибо заняты герои романа в массе своей дрязгами, придумыванием и осуществлением взаимных подлостей, воровством из общей кормушки, именуемой социалистическим государством, и полным нежеланием добросовестно выполнять возложенные на них обществом задачи.

 

По сути, кроме уже названной партократки Анны Ивановны, ╚съедаемой ╚ужасной тайной╩, которую описывать автору было скучно, один образ романа превосходит другой в яркости и значительности. Если Анна Петровна, ╚всю жизнь прошагавшая в сапогах╩, олицетворяет собой потомков когорты принявших Великую Октябрьскую социалистическую революцию русских интеллигентов, то уже предмет ее любви Николай Федорович являет собой тип приспособленца от искусства, который лепит портреты выдающихся дам Нежинска лишь с одной весьма практичной целью √ соблазнять оных в творческий период, а затем забывать о ╚натуре╩, не желая при этом расставаться с получившимся в результате портретом. Диалектика образа современного Дон-Жуана у Виореля Ломова значительно отличается от целой плеяды литературных пародий или в лучшем случае двойняшек знаменитого сердцееда, описанного сотнями писателей после Тирсо де Молина и А. Пушкина. По сути, сам образ Гурьянова есть находка в мировой литературе. И выписан сей персонаж очень тонко, без излишнего привлечения читателя к нему, даже растворяя Николая Федоровича среди массы жителей Нежинска, делая его одним из тысяч потребителей колбасы и туалетной бумаги, и одновременно поднимая его над толпой обывателя искрой таланта, используемого весьма практично и бесстыдно. И сама смерть художника, случившаяся от потрясения при виде сгоревшей мастерской со всеми портретами, звучит, как апокалипсический апофеоз всей его суматошной и, как оказалось, совсем бесполезной жизни.

 

История жизни Н. Ф. Гурьянова, случись она в античном обществе, цельном в своем восприятии мира и в состоянии отдельно взятого человека в нем, породила бы миф, а Эсхил бы написал высокую трагедию об этом герое, развенчав его мнимое величие. Наше время отлично от античности как раз тем, что массы перестали нуждаться в героях, и, следовательно, в Эсхилах. То есть обывательское сознание, руководимое Анной Петровной Суэтиной и ее непосредственными ╚товарищами по управлению государством╩, достаточно быстро и безболезненно метаморфизирует ситуацию и, превратив поначалу трагедию в фарс, предает забвению и художника Гурьянова, и его женщин, и недавно столь бурно обсуждаемые обывателями его похождения. По сути, перед нами √ слепок с действительности советского и постсоветского общества, показывающий деградацию общинного мышления, распад нравственно-этических норм, случившихся не по вине, но с помощью интеллигенции. То есть история жизни Николая Федоровича, его жены Нины Васильевны - ╚во всех смыслах достойной женщины╩, а также их сына Алексея, оказавшегося талантливым поэтом местного разлива, прослежена В. Ломовым как семейная сага с детективным уклоном √ в конце романа выясняется ╚тайна╩, что съедала А. И. Анненкову. И сие разоблачение сразу низводит погибшего столь трагически и красиво художника до уровня мелкого проходимца, напялившего на свое слащаво-красивое личико героическую маску.

 

Сын его Алексей предстает перед нами поэтом бесспорно талантливым (это видно из предлагаемых автором цитат), но при этом в быту слепо двигающимся по проторенной папой дороге. Останься живой заботливая мама-советская власть, так и протянул бы юный Гурьянов свою вечно полупьяную и чужепостельную жизнь до столь же курьезного случая, который случился с его отцом. Но грянула перестройка √ члены Союза писателей стали бедней церковной крысы, публика перестала читать и слушать стихи, предпочитая им ценники вынутых из баулов ╚челночников╩ вещей √ и Алексей Николаевич оказался никому не нужным. Едва не опустившийся до самого дна общества бывший поэт случайно встречает некогда им соблазненную, брошенную и давно забытую раздатчицу в столовой и с радостью обреченного принимает ее предложение руки и сердца. Кто скажет, что образ сей не трагичен и для современной жизни не символичен, тот просто лишен сердца. И обретение Алексеем сестры в конце романа, к которой он до этого питал вовсе не платонические чувства, звучит совсем не праздничным гимном, а дополнительной тяжестью, легшей на плечи этого потерявшего себя в погоне за удовольствиями человека.

 

╚Настя долго смотрела Гурьянову вслед. У нее сдавило сердце и не хватило сил окликнуть Алексея. Она вдруг осознала, что из огромной прошлой жизни, в которой было столько всего, остались только они с Алексеем. Он шел, тяжело ступая и глядя себе под ноги. На углу сидел нищий с кепкой на земле. Гурьянов остановился возле него и вывернул все свои карманы. Сложив все, что было в них, в кепку, он завернул за угол и исчез╩.

 

Настя Анненкова, дочь Анны Ивановны √ фигура в наш эмансипированный век характерная, ибо имеет характер сильный, натуру мощную, способность принимать решения самостоятельно и решительно. Она до того увлеклась своей эмансипэ и дарованными обществом правами, что рядом с ней ни один мужчина не может стать счастливым, ибо если любит ее, то с оглядкой либо затрачивая огромное количество психической энергии на подавление ее бурного темперамента, направленного на решение проблем второстепенных для женщины, совершенно забывшей о своем предназначении рожать и быть хранительницей домашнего очага. Напрямую автор не говорит, но строем романа утверждается, что столь несчастный женский характер есть порождение системы номенклатур, сложившейся в СССР, то есть скрытой формы аристократизма, существовавшего в стране с предаваемым на каждом шагу социализмом. Жертвами (настоящими, не виртуальными) Насти становятся буквально все окружающие эту по сути вздорную самовлюбленную самку мужчины: и знаменитый оперный певец Ф. И. Гремибасов, и великан, директор птицефабрики Иван Гора, ставший ее первым мужем, но затем пропивший и прогулявший все свое хозяйство не то в угоду своей жене, не то от отчаяния, что ответной любви так и не ощутил, и талантливый математик Сергей Суэтин, сумевший решить не решаемую задачу в области абстрактных величин, но в обыденной жизни потерпевший полное фиаско.

 

В принципе, из всех представителей второго поколения главных персонажей романа √ фарсово-перестроечного и постсоветского обществ √ Сергей √ фигура самая трагичная. С приходом рыночных отношений в страну недавнего всеобщего равенства на получение материальных и духовных благ он был обречен сначала остаться без средств существования, потом попасть в компанию к людям малограмотным, пронырливым и бесчестным, далее √ совершить вынужденно-случайное убийство и закончить свои дни в грязной палате для душевнобольных.

 

╚Кто же ответит, почему он оказался здесь? √ спрашивает автор, - Почему не на кафедре, с которой заклинаниями можно материю возвысить до духа? Почему не у доски, на которой можно написать систему уравнений жизни и формулу смерти отца? Неужели попасть туда можно только перепрыгнув через пропасть? Пропасть, которая поглотила отца? Пропасть, которую он, отец, сам и создал?.. Неужели я не найду в себе сил, чтобы перепрыгнуть ее? Чтобы доделать то, что он малодушно свалил на меня? Чтобы успеть сделать то, что предназначено сделать только мне?╩

 

Нет ответа┘

 

Сын женщины, ╚всю жизнь прошагавшей в сапогах╩, любимой студенческой молодежью, умевшей в течение многих лет отстаивать честь ученого в баталиях на кафедре куроводства, вырос полной ее противоположностью: слюнтяем и инфантильным мальчиком √ типичным для поколения детей и внуков бывших фронтовиков. Но для творчества В. Ломова характерно описание подобных характеров едва ли не всех представителей мужского пола. Исключение составляет самый любимый мой герой его прозы √ Федор Дерейкин из романа ╚Солнце слепых╩, не сломленный ни жизнью, ни врагами, ни изменившимися социальными условиями. В ╚Сердце бройлера╩ подобного персонажа нет. Здесь всю нагрузку, всю ответственность за страну, за детей, вообще за будущее возлагают на себя женщины, мужчины существуют в качестве самодовольных и бестолковых даже не спутников жизни, а потребителей снеди и барахла. Они собой как бы олицетворяют выведенных в учебно-показательном хозяйстве при кафедре куроводства сельхозинститута петухов-бройлеров.

 

╚Ветер трепал транспарант ╚Осенняя ярмарка╩. Под ним тянулся ряд металлических столов, заставленных лотками и пакетами с птицей. На плакате нарисован земной шар √ в виде яйца, которое снес неспособный нести яйца бройлер. Прав был Женя: человечество превратилось в бройлера! И теперь бройлер плодит новое человечество╩.

 

Как точно и как страшно! Если вдуматься в предложенные В. Ломовым символы, то самым главными персонажами романа ╚Сердце бройлера╩ следовало бы признать крайне нечистоплотного в выборе целей и методов ее достижения заведующего кафедрой куроводства Григория Федоровича Толоконникова и директора птицефабрики И. Гора, выпустивших в свет эту мясную породу не то птиц, не то монстров. Но так как персонажи эти изначально инфантильны и не способны стать героями трагедии, то и роман превратился в обозначенную самим В. Ломовым ╚драму для чтения без героя╩. Автор книги столь точно определил истинную ценность произошедших в СССР и новой России перемен, что разоблачение не случившихся ╚героев╩ стало ненужным вообще. Ибо (опять цитирую автора):

 

╚Из приведенного выше сложнее всего изобразить время, так как стоит присвоить ему статут настоящего, оно тут же превращается в прошедшее.

Очень сложно изобразить также правду, ибо у каждого из персонажей своя правда, а две правды, соединенные воедино, могут дать одну только ложь╩.

 

Что же касается бытовых реалий, то их в романе множество. Наличие описаний реалистических, написанных языком ясным, сочным, умеренно насыщенных точными метафорами и сравнениями, делает даже мистические включения реальными, не выдуманными, естественно укладывающимися в контекст романа. Да и сама манера письма, спокойно-повествовательная, обстоятельная без обычной в современной русской литературе скорописи, рожденной любящим динамику кинематографом, привлекает глаз читателя и располагает к доверительному отношению к книге. Некоторые читатели улавливают некий хаос в конструкции всего произведения, но на мой взгляд это √ заблуждение отвыкших от чтения классической литературы людей. Столь подробное изучение и описание движений души героев обнаруживает, например, Лев Толстой в ╚Анне Карениной╩. И это √ косвенное свидетельство того, что главными героями обеих книг являются женщины. Но если у Льва Николаевича условно говоря ╚бройлерами╩ следовало бы назвать людей высшего общества России конца 19 века, то у В. Ломова такими людьми должны почитаться советские интеллигенты. Случившиеся в начале и конце 20 века две революции √ социалистическая и криминальная √ произошли ╚по вине╩, получается, излишне эмансипированных женщин и инфантильных мужчин.

 

Словом, чтение романа ╚Сердце бройлера╩ и знакомство с жителями современной России порождает у эмигранта не ностальгию по покинутому Отечеству, а тоску по утерянной Родине, которой уже нет ни на карте, ни в душах обитающих на территории от Балтийского моря до Тихого океана людей. Превратившийся в челночника математик или опустившийся поэт, хозяин жизни ╚большой любитель маленьких девочек╩ Семен Борисов или ╚готовая на все╩ чертежница Оксана Пятак, ╚малохольный натуропат╩ Сильвестров или ╚соломенная вдова с большой грудью╩ Глафира не вызывают желания встретиться с ними и пообщаться, как с русскими людьми. Таких ╚бройлеров╩ в Европе живет с избытком. Россия, пересадив в себя сердце бройлера, потеряла (или с космической скоростью теряет) свою самобытность и собственное достоинство. При этом, утверждает роман В. Ломова, теряет честь свою Россия не только ╚благодаря╩ продажному и подлому правительству, но и с помощью граждан некогда великой страны, пожелавших стать бройлерами.

13.05.2004
10:56

Кое-что о толерантности

28.04.2004
22:55

О ПИСАТЕЛЯХ ИЗ ПРОВИНЦИИ

20.04.2004
12:06

Запев