Можно было пронестись по трассе и не заметить, что проезжаешь город. Вдоль шоссе - сплошь деревенские подворья, огороженные железными заборами, огороды, сады, лениво слоняющиеся домашние животные. О том, что это всё-таки город, а не село, свидетельствовало типовое здание бывшего райкома - атрибут всех районных центров Грузии. Сейчас здесь управа. В ней работает каким-то начальником мой университетский однокашник Серго. И проживает он поблизости от этого здания - сверни только с шоссе, метров пятьдесят по грунтовой дороге, и ты у ворот, украшенных в стиле барокко.

Там, где жил Серго, всегда пахло прокисшими виноградными ягодами. Запах исходил от единственного здесь промышленного предприятия - винного завода. Хотя, по рассказам Серго, был на окраине городка ещё и маленький механический завод. Ныне он в развалинах. Воспользовавшись перестройкой, заводик разграбило местное население ...

Мой друг справлял свадьбу дочери. Я подоспел к самому началу. Хозяин был поглощён приготовлениями и едва поздоровался со мной. Меня отдали на попечение одному мальцу. Он помог пристроить мою "Волгу" в соседском дворе. Мы возвращались пыльной улицей, вдоль заборов, над которыми свешивались ещё неспелые яблоки. Я видел, то там, то сям меж веток яблонь роились пчёлы. Но их не было слышно, потому что над городком надолго зависла высочайшая истерическая нота - где-то резали большую свинью. Когда мне стало казаться, что бедное животное мучают, истошный вопль вдруг оборвался. Совсем равнодушные к этому воплю, нежились в канавах по обочинам дороги в чёрной вонючей грязи другие свиньи.

Серго встретил меня у ворот, с укоризной глянув, что, мол, так долго, и повёл к столу, где сидели жених и невеста. "Помнишь батони Нодари? Он тебе постоянно "Барби" привозил, - сказал Серго дочке. Заметно было, что она не помнила, хотя вежливо улыбнулась. Девушка и её жених мне понравились. Потом Серго усадил меня за один из столов и с некоторой строгостью в голосе попросил сидящих там мужчин присмотреть за "гостем". "Будь спокоен, Геронтич!" - ответили ему, и тот поспешно удалился.

Столы в три ряда были накрыты на лужайке перед опоясанным на уровне второго этажа верандой домом под вековым ореховым деревом. Ряды были такие длинные, что невозможно было даже докричаться с одного конца до другого. Тем более, что стоял обычный для таких торжеств гомон. Но вот вперёд выступил "Геронтич" и натруженным голосом, срывающимся на фальцет, предложил избрать тамадой - Джабу Г. Свадьба началась.

Я давно подметил, что в подобного рода церемониях не обходится без доли цинизма. И чем дальше от эпицентра, тем он явственнее. Раньше я спокойно относился к подобным вещам. Но однажды, во время поминок моей бабушки, случайно подслушал некоторые подробности из её почти столетней биографии. Мне не хотелось устраивать скандала, но я понял, что если и бывают драки на празднествах или поминках, то нередко из-за подслушанного грязного разговора или двусмысленного тоста. Здесь, на свадьбе, мы составляли периферию, и народ, кроме того, что неумеренно много ел и пил, ещё и сплетничал напропалую. Так я узнал, что Джаба Г. - бывший вор в законе.

- Настоящий воровской авторитет не для Геронтича. Этого Джабу развенчали ещё лет двадцать назад в Авчальской тюрьме. Пуп ему вырезали, теперь он - просто-напросто барыга, - сказал, хихикая, толстяк, сидевший напротив. Он был бы не прочь пройтись ещё по адресу Серго, но покосился на меня и замолк. Тут встал его сосед Ростом и, слащаво улыбаясь, присоединился к здравицам в честь избранного тамады и одновременно, как актёр в театре, говорящий в сторону ремарку, чехвостил тамаду на потеху сидящим рядом. Ничего не ведающий Джаба Г. энергично раскланивался, посылал во все стороны воздушные поцелуи, что создавало "комический" эффект.

Свадьба шла своим чередом, когда наступила небольшая пауза, даже прекратили музыку. Заглянул важный гость - огромный тучный мужчина, с холёным лицом и усами. Серго подбежал к припозднившейся персоне и подвёл к столу, где находились жених и невеста. Он одарил молодых, потом повернулся к "общественности" и спросил во всеуслышание, как ей нравится вино. "Батоно Вано! Батоно Вано! Спасибо, спасибо! - послышались подобострастные возгласы. Довольный "батоно Вано" попрощался и, несмотря на протесты хозяина и гостей, торжественно удалился. "Главный отравитель! - послышался мне игривый шепот сбоку, - сколько народу своим суррогатом извёл!" Насколько я понял, батоно Вано был директором винзавода.

Признаться, у меня не было аппетита. Слегка ныл желудок. К тому же, было обидно за Серго. Невысокого роста, он хлопотал, а один раз даже чуть не споткнулся, что вызвало недоброжелательное оживление моих соседей за столом. Захотелось прогуляться. Закуривая, я направился по дорожке, мощённой осколками мрамора, к воротам. Меня опередила быстроногая девчушка. Она несла накрытый бумагой таз, явно с пищей, и сумку с бутылками.

Улица, залитая солнцем, была пустынной. Собственно, смотреть было не на что - те же заборы, сады... Девочка куда-то спешила. Из любопытства я последовал за ней. Она несколько раз свернула и потом упёрлась в полуразрушенную каменную ограду. Видимо, здесь находился упомянутый механический завод. Сквозь зияющие проломы в ограде виднелись опрокинутые вагонетки, раскуроченное оборудование, покоящееся в разросшемся бурьяне, в глубине двора корпус с пустыми глазницами. Место казалось тихим и прохладным. "Вася, Коля! - позвала девочка. Из зарослей бурьяна появилось два существа - в оборванной одежде, обросшие, грязные. Типичные бомжи. Один из них раболепно протянул руки через пролом в ограде. "Это вам угощение от Серго Геронтича", - на ломаном русском объяснила она. Те в знак благодарности закивали головами и затем скрылись с харчом в кустах.

Девочка, увидев меня, наблюдающего за всем этим на расстоянии, улыбнулась и сказала: "Они - бывшие рабочие завода. Есть ещё третий. Он - инженер. Бедняга спился окончательно и заболел, лежит где-нибудь под кустом". Некоторое время мы шли рядом, потом девочка поспешила обратно на свадьбу ("Много дел! Мать заругает!"), я же замедлил шаг.

Возвращаться не хотелось. Уже на некотором удалении от ворот Серго я вовсе остановился - два перепивших-переевших гостя окропляли, а третий облевывал забор хозяина свадьбы. Я стоял и не знал, в каком направлении идти. Вдруг почувствовал, что это сцену наблюдает ещё кто-то. Когда обернулся, увидел пожилую женщину с зонтиком. Помню, у него был заострённый конец. Она смотрела с нескрываемым презрением. Её внешность была необычной для этих мест - пожилая женщина напоминала заблудившегося интуриста. Вдруг последовало:

- Schande! Sie schamen sich sogar vor einem alten Menschen nicht! (Срам! Вы не стесняетесь даже старого человека!)

Меня передёрнуло, фраза на немецком была выговорена чеканно и так, как говорят в Северной Германии. Я мог поручиться за это как специалист немецкого.

- Ты посмотри на Веру, опять на немецком базарит! - воскликнул один из писающих.

- Кто знает, на каком языке она базарит, может быть, на тарабарском. Старческий маразм у неё! - ответил другой, уже заправлявший брюки. Обоих сильно развезло.

- Achten Sie nicht darauf, Frau (Не обращайте на это внимание, фрау!), - сказал я ей.

Она резко повернулась и пошла прочь. Я некоторое время смотрел ей в спину. Её походка выдавала возраст (она даже опиралась на зонтик), но в ней чувствовалась энергия гнева.

Сославшись на дела, я попрощался с Серго и уехал. Он был недоволен.

Через шесть месяцев Серго приехал ко мне в Тбилиси. Дела его по службе в том городке не складывались, но его больше заботило здоровье дочери. Я сделал несколько звонков и устроил ей приём к профессору из института Чачава. Потом мы посидели с Геронтичем за кружкой пива. Он продолжал обижаться за то, что я рано уехал со свадьбы.

- А как поживает фрау Вера? - неожиданно ввернул я.

"Геронтич" несколько опешил, но потом слегка осклабился и рассказал историю.

Тетя Вера прибыла в город вместе с заводом в 50-е годы. Работала библиотекарем, пока библиотеку не разворовали, как и завод. Кому нужны были старые книги, к тому же на русском языке? Она всегда отличалась строгим нравом и позволяла себе публичные нравоучения. Незамужняя, под старость лет тетя Вера вообще стала несносной. От репутации местной сумасшедшей её спасало то, что люди знали, что она была справедлива в своём обличительном пафосе, который проявляла, невзирая на лица. У неё была мания - увидит на улице брошенную бумагу, подденет её наконечником зонта и ищет кругом урну. Она впадала в бешенство, если сама урна была опрокинута. В последнее время объектом своих филиппик она выбрала брошенный на одной из улиц "Форд". Он принадлежал местному руководителю "Мхедриони", которого застрелили в этом автомобиле, о чём свидетельствовали дырки от пуль автоматов в его корпусе. Для старой женщины этот "Форд" явился олицотворением беспредела, жертвой которого стал заводик и её библиотека. Она ходила по инстанциям с требованием убрать "памятник безобразию". Над её энтузиазмом только посмеивались.

- Откуда её немецкий? - спросил я.

- Ты знаешь, Нодар, всё время мы думали, что она русская. Но, когда стала стареть, неожиданно перешла вроде бы как на немецкий. Так бывает у людей в старости, когда они вдруг начинают говорить на их первом языке, - здесь Серго подлил мне и себе пива и продолжил, - кстати, бедняжка, недавно умерла. В один прекрасный день она совсем была вне себя от праведного гнева и пыталась сдвинуть с места "Форд". Сердце не выдержало.

- Так бывает, - заметил я.

Потом мы перешли на воспоминания об университетском прошлом┘

Ке - ке

В одном просвещенном московском обществе я принял участие в салонной игре. По очереди назывались фразы, означающие "смерть". Запнувшийся выбывал. Мне, технарю, было трудно угнаться за филологами. Выражения типа "ушёл в мир иной", "представился", "отдать концы", "протянуть ножки", "отбросить копыта", "сыграть в ящик", "дать дуба", "почить на бозу" казались им тривиальными и они снобистски морщились. Игру продлевало обстоятельство, что компания была многонациональная и допускались переводы на русский. Но и эта поблажка не помогла мне и я долго оставался в аутсайдерах. Одна дама-лингвист записывала новые для неё обороты.

Вдруг меня осенило и я произнёс "Ке - ке". От неожиданности все смолкли. Потом спросили перевод, кое-кто засомневался, вообще слово ли это.

Та самая лингвист, что записывала, заметила: "Знаю я это ваше кавказское гортанное или фарингальное согласное". Затем без запинки и правильно произнесла на грузинском: "Бакаки цкалши кикинебс". Видимо, она - хороший специалист, подумал я. Но в свой блокнот "специалист" мою фразу не внесла. Между тем, с ней связана история.

Под конец той самой игры, кто-то предложил перебрать словесные обороты, означающие "жизнь". Увы, таковых, не нашлось.

А история была такая. Был у нас в убане Важа - местный дурачок. У него была инфантильная речь, что доставляло ему немало неприятностей. Зато кому-нибудь другому можно было "прикинуться" Важей, куролесить и, лепеча как дитя, позволять себе любые хульности. Как ни говори, такие, как Важа, нужны! Действительно, слово "Ке-ке" означает, что кто-то умер. Однажды мужчины играли на улице в нарды, когда вдруг принесли весть, что скончался столетний дядя Вано. Возникла некоторая заминка. И тут Важа произнёс: "Вано ке-ке!". "Неологизм" прижился. У нас, в одном из кварталов тбилисской Нахаловки, он считался интернациональным. Правда, русским произносить его было труднее из-за этого "к".

Но непочтение к смерти мстит. К этому выводу пришёл наш сосед Бежан, когда ему стало совсем плохо. Он долго корил себя за то, что злоупотреблял алкоголем. Но потом вдруг на него нашло, что он наказан.

Случилось это в тот день, когда умер Роберт, молодой парень. Тот страдал от безжалостной болезни и скончался в больнице. Соседке позвонили и сообщили о смерти Роберта. Она вышла из своих ворот на улицу и со слезами в голосе сообщила новость. В это время Бежан с другими мужчинами играл в домино. Он выигрывал и пребывал в хорошем настроении. "Роберт кеке!" - вырвалось нежиданно у Бежана. Но этого никто не заметил, потому что остальные мужчины всполошились и подошли к соседке. Бежан с костями домино оставался сидеть.

Через некоторое время у Бежана стала побаливать печень, пропал аппетит, появилась слабость. Он вынужден был оставить работу в таксопарке. Вдруг начал расти живот... Врачи установили - цирроз.

Он лежал в постели, когда в голову стукнуло: "Бежан ке-ке!". Стало обидно. Он позвал жену и попросил подвести его к окну посмотреть, что там на улице. Как всегда, под летний вечер мужчины играли в домино, бегали дети. Ему мерещилось непрекращающееся: "Ке-ке-ке!". Похоже, как гуси гогочут.

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

232628  2001-09-25 11:42:48 LOM - Увлекательнейшие воспоминания. А старушка, говорящая с грузинами на немецком языке просто восхитительна.

232796  2001-09-30 13:22:37 -

233431  2001-10-16 14:42:32 Karen Uzunian - Замечательно! Желаю автору дальнейших творческих успехов.

233767  2001-10-26 13:01:29 Alexander Nalbandov - Рассказ "Ке-ке" просто замечательный. Краткое изложение философии смерти во всем ее ужасе и обыденности... Не дай Боже услышать перед кончиной гусиный гогот.

251623  2003-01-01 22:21:30 Вилли Григорян - Очень интересное произведение,учитывая то,что автор владеет формой рассказа,умело обликает житейские ситуации в интересние повествование,которые для обычного человека могут быть незаметны.Прорывается острая нотка боли за обычного человека,поставленного сегодняшней действительности в унизительную ситуацию.Автор делает это тонко,не сгущая красок,порой пересказывая ситуацию,но не комментируя ее,используя для полного раскрытия ситуации свой богатый лексический запас.Огромное спасибо Гураму Сванидзе за великолепные русскоязычные рассказы о Грузии.