ДЖОТТО

Внизу поток чуть слышимый ярится.

На склоне овцы блеют средь камней.

За темною вершиною укрыться

Спешит светило. Стала твердь ясней.

Овечьи ножки так беспомощны и ломки,

Собаки длинноморды и худы.

И отдаленный колокол негромко

Венчает ожиданья и труды.

* * *

Когда дожди падут в болота,

И реки из привычных берегов зальют луга

И на призыв отлета

Сомкнутся стаи курсов на ю г а,

И стихнет все, привычно ожидая,

Что вот умрет вода живая

И только мертвая вода трясины

Будет дрожать под ветром, как осинник,

И что зверье в предощущеньи снега

В местах зимовки и ночлега

Укроется, и только свист и треск

Пойдут пронизывать в порывах лес,

И, наконец, косая буря белым

Закрасит все, как-будто между делом,

Поймешь, что здесь зима, как старость -

Терпение, а больше - не осталось.

* * *

За белым полем - полоска леса -

густого ельника, а перед ней

полупрозрачная завеса -

цепочка голых тополей.

И бледной тушью, мягкой кистью

сильней размыто вверх и вниз:

и небо серое без выси,

и плоская слепая близь.

Шероховатый, льдистый лист простора

я расправляю бережно лыжней.

Штрихи былинок наношу простою

сухой гравировальною иглой.

* * *

То не окошко ль в Божий дом,

где Он один и Он втроем, -

на тверди облачной проем

и край расцвечен солнцем?

Хочу оттуда встретить взгляд-

Неведомый и зримый.

Быть может, он спасает в зимы,

когда ты ничему не рад.

Вдруг Он увидит в светлой раме

такой безбрежный снежный край,

который дорог нам, как рай

за Божьими плечами.

* * *

Колками слов настраиваем струны -

пружинящие - бытия,

предоставляя ветру их затронуть

и высвистать куда пойдет ладья -

через волну крутую - жизни,

где повернет. когда замрет...

Не выбрав якоря,не вызнать

Пути и песни наперед.

* * *

Горек дым палимых листьев,

горше боль, что мы таим.

И ни действием, ни мыслью

мы ее не утолим.

Не забудем, не обманем...

В нашей воле - лишь терпеть.

Разве только пламя прянет,

коль устанет сердце тлеть.

* * *

Когда ковыль хлопочет с ветром,

А тополя качают землю,

Они весну роняют с веток

И нас, как должное приемлют.

Здесь хорошо бы поселиться,

Питаться манною небесной,

И умереть, чтоб обновиться

И виноградарем воскреснуть.

Творить добро мотыжной властью,

Подвязывать лозу по гроздьям...

И разобраться, что есть счастье...

Но это позже.

Это - позже...

* * *

Сердце - то, что болит слева -

все труднее ублажить.

Даже если оно неправо -

с ним терпеть и жить.

* * *

С витою ручкою подсвечник

и догоревшая свеча.

Смешавшаяся с дымом вечность

и речь - легка и горяча...

Ты, Александр Сергеич, - вечен...

Ты, Александр, - вечно нов...

* * *

Неярких звезд нам очевидна дальность

И Солнца когда тускло светит

И та невероятная случайность

В которой появились мы на свете.

А жизни поле - из бессчетных тропок

И наш случаен путь по ним.

К чему придем - отнюдь не Року

А нам решать самим.

* * *

Исчерна зелены под хмурым небом сосны

И ели

И редкой проседью березы косны.

Облетели.

Пожухло поле. Ветер стих

И птицы.

Под небом хмурым все прости -

Что злиться?

НОЧЬ 4 ОКТЯБРЯ 1993 года

Еще не полыхал безумный Белый дом

А ночь тревоги не бледнела

Когда Тверская поредела

И строй нарушила притом.

На мостовой причалив к тротуару

Скамейки собрались в каре.

И парень, расчехлив гитару,

Как шансонье из кабаре,

Запел на языке оригинала Бреля

И повторял потом на русском языке.

Случайная чета бельгийцев млела -

Он и она - рука в руке.

Свободных от постов на баррикадах

Нестройный круг прислушивался песням

И к выстрелам - отдельным и каскадом

По окнам ТАСС и на задворках Пресни.

И бард, и песни, и гитара

Не странны были в эту ночь...

Освещены горящей в урне тарой

Пришедших лица на призыв Гайдара,

Тому, что Августом испытано помочь.

А Р М Е Н И И

Твой бедный линиями алфавит

Изобретен, чтоб высекать на камне.

А камень говорит с веками

И храму кровною роднею состоит.

Священны камни храмов горных,

Святее вновь испеченных святынь.

И к ним пришел бы, после поисков упорных

Спаситель мира Божий Сын.

* * *

Слегка пуржит и заметает

Роскошную лыжню снежок.

И вдруг в сознаньи выплывает

Борисоглеб или Торжок,

Где у подножия заиндевелых храмов

Под выбеленным полотном река

Течет и ждет весны, как драмы -

Неважно, Кашинка, Тверца или Ока...

И все ж не говорите - Рим или Париж,

Уффици, Лувр или Прадо -

Уеду в Кашин, в настороженную тишь,

Где столько лет души моей отрада.

На праздник Анны - кашинской святой,

Иль так, пройти по льду речной омеги*,

Не видя города за склонов крутизной,

А лишь причальные мостки и снеги, снеги, снеги...

16 марта 2001

* - город Кашин был построен в петле реки похожей на прописную букву омега.