НЕЗНАКОМОЙ МОСКОВСКОЙ СТАРУШКЕ

Дождь наискосок, промозглый ветер,

У погоды — дел невпроворот,

Бабушка в поношенном берете

Тихо мимо митинга бредёт.

Отчего её встречаю снова?

И хотя в глазах упрёка нет,

Бабушка, тебе отдать готова

Вместе с Крымом — новый свой берет.

И пусть капли падают за ворот,

Улыбнись! Ещё нам хватит сил,

Севастополь, вечный русский город,

Словно никуда не уходил.

Вспомним мы в неспешном разговоре

Светляков, магнолии и штиль…

Там, где ходим — завтра будет море,

Послезавтра — солнечная пыль.

ПОЭТ

Последний день Помпеи.

В плащ закутан,

Стоит спасённый отрок, и глядит

На зарево, руины, мёртвых лица…

Он вырастет. В своих стихах бессмертных

Поведает об этом — и сгорит

Через века — в последний день Одессы.

* * *

Я форточку ночью забыла закрыть,

И слышала снега дыханье.

Зачем мне весну безответно любить?

Важнее её ожиданье.

А может быть, едет он, издалека,

И жмёт, спохватившись, на тормоз,

Банально не встреченный мною пока,

Герой, собирательный образ.

Хоть путь его долгий — изволь, потерплю,

Чужих начитаюсь сонетов,

Я знаю, что точно нужна февралю

И обществу мёртвых поэтов.

В прабабкиной шубе, нелепом шарфе,

В чужие следы наступаю,

Я чей-то подшефный. Бреду подшофе,

И новую песню слагаю.

КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ В ОКТЯБРЕ

(безотносительно к революции)

Какая осень, Боже мой!

И Кремль на этом фоне бирюзовом

Гигантским орденом Победы

Прорисован.

* * *

Май. Безумной зелени облом,

Обречённость всюду и во всём,

Жизнь в свои вгрызается права

И на крыше — новая трава,

Только смерти чёрная игла

Целится в меня из-за угла,

В мае бы остаться насовсем…

Ты, поэт, как кошка — год за семь.

* * *

Когда хоронила я маму

В гробу, ярко-синем, как море,

И в платье, таком же красивом,

Похожем на цвет её глаз,

Когда хоронила я маму

В осеннее тёмное утро,

Мне рядом отца не хватало,

Умершего светлой весной.

ПОЛЁТ В 2.45

Меганевра — гигантская стрекоза, жившая в каменноугольном

периоде (размах крыльев — 65 см).

Мягкий бархат небес

На востоке истёрся слегка,

Где-то изредка всхлипнет в ночи

Одинокая птица,

Разрезая на равные части,

Как ткань, облака,

Меганевра степенно летит

Над притихшей столицей.

На балконе от ветра трепещет,

Как знамя, бельё,

Опустевшая мёртвая площадь

Подобна пустыне.

Слышишь, крылья шуршат,

И квадратик сетчатки её

Отражает тебя и меня —

В настоящем, прошедшем и ныне.

Это странная весть,

Или — душный, пророческий сон…

И не скажет, пожалуй, никто,

Что здесь — быль или небыль.

Два часа сорок пять. И опять выхожу на балкон.

Я пока ещё здесь, на Земле,

Но уже и немного — на Небе.

ЖЕНСКАЯ ДРУЖБА

Пусть на улице дождь или вьюга,

Слякоть хлюпает по тротуарам,

Я не скучаю — есть у меня подруга,

Звать её Кошечкиной Варварой.

Диабетом больна. Шьёт рубашки чужим любимым.

Если палец уколет — лизнёт, улыбнётся снова:

«Кровь не сладкая, значит — преодолимо,

Значит, я, — говорит, — совершенно здорова!»

Мужа нет у неё. Влюблена давно в Брюса Спрингстина.

Доктор прямо сказал: «Жить осталось два года».

Как на батуте, на койке прыгает, услыхав злую истину:

«Вот ведь здорово! Это ещё так много!»

Мы с ней стекляшки-«секретики» часто в саду закапываем,

Только Варя, волнуясь, твердит: «Осторожнее!

Если магма рванёт из земли заревом алым, закатным,

Отыскать мы с тобою секретики наши не сможем!»

Я, конечно, немного с нею шучу:

«Спрингстин рядом с тобой, — говорю, — слишком старенький!»

Лишь она отвернётся, тихонько в фан-клубы строчу:

«Милый Брюс, не забудь сложить песню специально для Вареньки…»

В.Е. ТАТЛИН

Может, под кистью тонкой

Спрятан малярный валик?

В каждом эскизе звонко

Звякнет глазной хрусталик.

Я не любил прикрасы,

К чёрту кудрявые темы!

Я заключал в каркасы

Солнечные системы.

Ключ мой планета искала,

Сотни учёных погрелись!

Гнёзда я вил из металла,

Где вы, птенцы? Разлетелись...

Что же, полётов полезных,

Мир для полётов создан,

Градом с шипов железных

В Вечность падают звёзды.

ЕФРОНИЙ (?) «ПРИЛЁТ ЛАСТОЧКИ»

Пелика лёгкая,

краснофигурная ваза,

здесь нарисованы

юноша, мальчик и муж.

Радостно смотрят на птичку

чей хвостик раздвоен:

— Вот она…

— Правда, Гераклом клянусь…

— Что ж — весна…

Только не просто

глашатай весёлого солнца,

ласточка эта —

душа их умершей сестры.

КСЕНИИ НЕКРАСОВОЙ

Алой гвоздикой, приколотой к майке,

Напоминала,

Что никуда не исчезли дуэли

Для нашего брата.

Младшей сестрою для всех оказалась

Сама ты,

Небо, легко отжимая,

Сушила на солнце.

Мне от него бы кусочек,

Я сделаю шарфик,

В память о той,

Что солгать не умела,

Надену.

ЯПОНСКАЯ СЧИТАЛОЧКА

Там где гейша с самураем

Занимается хентаем

И журавлик-оригами

Пролетит над Фудзиямой

Он слегка качнёт крылами

Где стеной встаёт цунами

И глаза-аэродромы

У героев анимэ

Запах сакуры вдыхаю

И сакэ тяну тихонько

Я завидую как могут

Здесь любить своих поэтов

И злорадно усмехаюсь:

Острова не отдадим

AFTER YOU (ПОСЛЕ ТЕБЯ)

В.

Каменной бабой,

Столбом соляным,

А в реальности —

Дважды вдовой

Я посредине квартиры,

С погоста вернувшись, стою.

Песня звучит, та, что так мы любили с тобой,

Кто её пел — и не вспомнить уже…

«After you» — так называлась.

Проклятое радио, что ты орёшь?

Рифмы нет к слову «любя»

Кроме слова «скорбя»,

А за окошком танцует свой танец

Безудержный дождь,

С жизнью совсем непонятной,

Которая — после тебя.

ВЕСЁЛАЯ КАРТИНКА

Конец ноября. Малиновой яркой петардой

Взорвался цветок-декабрист.

Котёнок на подоконнике

Ловит случайный солнечный блик.

Ура! До весны остаётся

Всего каких-то сто дней…

Из цикла «Птицы на подоконнике»

СНЕГИРЮСЯ

Клювиком крепким стучится в стекло:

«Эй, накорми меня пиццей вчерашней!»

Кушай, важнецкая птица.

Если бы был ты мужчиной,

Улыбчивым, полноватым,

В красной толстовке, чёрной ветровке,

И не таким серьёзным,

Я, распахнув окошко,

Приветливо бы сказала:

«Давай, полезай скорее,

Сейчас я тебя угощу

Отменной сегодняшней пиццей»!

САДОВО-КАРЕТНАЯ

По истоку Садово-Каретной

Запоздалый троллейбус плывёт,

И нахал-воробей безбилетный

Оккупировал крышу и ждёт.

Ждёт известий проверенных, точных,

Что сморили кота холода,

Что из гулкой трубы водосточной

Скоро выскочат косточки льда.

И весною мне кажется снова,

Что любая зима по плечу,

Не иду по Каретно-Садовой,

А в карете по саду лечу!

И срываю с вершин эдельвейсы,

В пропасть сбросив рюкзак моих лет...

Отчего же трамвайные рельсы

Ставят палки в колеса карет?

ЮБИЛЕЙНАЯ ПЛЯСОВАЯ

Наступает юбилей. Прилетает воробей

К одинокому окошку,

Он такой, как ты — ничей.

В самый знатный юбилей

Будет ползать муравей

По душистому горошку

На могилке на твоей.

А в нескорый юбилей

Тащит связку книгочей

Где случайно оказалась

Пол-обложки от твоей

Давней книги. Что за ней?

Жизни тоненький ручей,

Где плескалось шумно солнце,

И — забвенья океан.

До чего же он зелёный!

ПАНГЕЯ

Осенью или весной —

Это случится с тобой,

Днём, предпоследним глотком —

Синий, колючий воздух.

Мне — пару лет тоски,

Но я зато увижу,

Как все материки

Станут друг другу ближе.

ПЕТИЦИЯ

Время суровое. Тяжек твой труд.

Подпись поставлю: «своих — не сдают».

Время — прекрасное. Благостный труд.

Что же я снова: «своих — не сдают»?

Время закончилось. Даром твой труд.

Только по-прежнему — наших — сдают…

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

340556  2018-05-18 15:57:46 Л.Лисинкер artbuhta.ru - Да-да, - неплохо. И правильно: "острова не отдадим" "...Запах сакуры вдыхаю И сакЕ тяну тихонько Я завидую, как могут Здесь любить своих поэтов И злорадно усмехаюсь: Острова не отдадим ..." //

340566  2018-05-22 18:26:35 Л.Лисинкер artbuhta.ru - Да-да. "...Станем друг - другу БЛИЖЕ..." // "...Днём, предпоследним глотком — Синий, колючий воздух. Мне — пару лет тоски, Но я зато увижу, Как все материки Станут друг другу ближе..." == == == ==