СВЯТАЯ ВОДА

Я в сумерки втиснусь, в косую щель,
Меж миром и миром, где каждый - вещ,
И где оживится любая вещь,
И станет с Тобой одним.
И вижу: источник
И крест над ним,
И выше - звезда над ним.

Но вечер-овчар превратился в ночь,
А ночь охладила дух.
И смотрит её неуёмный глаз
На тёмно-зеленый туман, на нас,
На заговорённый луг.
А луг - это глина Твоей щеки,
Щетина её - спорыш.
А мак да цикорий - цветки-щенки,
В которые Ты глядишь.

Мой ветер оправлен Твоей травой,
Весёлой травой Твоей.
Брожу словно телепень дрожжевой
С бескровной, бескровленной головой,
Твержу новоявленный облик Твой.
И друг дорогущий рванет совой,
Рыбёшкой в рубашке - из рук моих,
Как будто из раны из ножевой.
Но я же - в колодце с водой живой,
Я словно в колодце с водой живой,
Ведома оранжевой и живой,
Живучей водой Твоей.

Ко мне потянулась рука реки,
И это - Твоя рука.
В ней рыбы летят
И в воду глядят,
И у них блестят бока.

Ты - дальняя длань и длинный поход,
А я - это камень, особый, тот,
Что нет, не утонет. Поток несёт
Меня - сквозь пылюку несметных вод.
Так синий цикория трёп - несёт
Твоя нескончаемая рука.
И лёгок полет моего цветка!

Опомнюсь: источник
И крест над ним,
И выше - летит звезда.
Опомнюсь - остыну,
И мир - постыл,
И он - зеленее льда.
К моим неумытым немым щекам
Прилеплена лютня льда.
И я б не оттаяла никогда,
Но тёплой святая была вода,
И сладкой была вода.

27.08.03

СНЕГ

Протяни, пережди, пересиль
Парусиновую пересинь.
Не остынь, не усни, не сомлей
На повыцветшей, мёрзлой земле.
На столе - пересол. Недосол √
В остальном. Ни тебя, ни меня
Не согреть. Так идем каменеть
В те края, где уже не до зол.

Не похоже, что выгорел мир.
Опустел - может быть, или стих.
Или кто-то спускается к нам
И белеет - белее, чем стих.

Знаешь что: мне тебя не вернут,
Потому что - зачем? Я и так,
Я с тобою и так, всё равно,
Хоть уже утонула в снегу.

Может, Исса, а может, Басё
Рассмотрели бы снега лицо
Много лучше чем я, ну а я
Опрокину башку - и всё.

Не побелка, не пепел, а снег,
И не мука, а снег. Неоснег.
Не усни, если только во сне
Не увидишь ещё и ещё,
Как из прежней, порошней души
Просыпается то, что не в счёт.

***

Темнота поползла к темнотище, и день раскалённый
Раскололся холодным неднём, одиноким и длинным,
Фортепьяные клавиши стали предиким зверьём,
И на их голоса наросли перепонки огня.
Пластилиновый кактус окна окунулся в меня
И увидел меня - с переполной душой-полыньёй,
Неизменно чумной, грустноглазой и светло-солёной.
А вчера на иголке его, неземной, незелёной
Вырастало - уже не смешное - молчанье твоё.

Сотворить себе утро и стать - и весельным, и сильным?
Но смотри: невесенние тучи уходят, не ждя.
Это души надкушенных яблок сиянием синим
Возвращаются в небо по медленным струям дождя.

Истончились точёные сны навеснi и ресницы √
Точно дни-близнецы, что уже невозможно сличить.
И становятся точками в оке стрижи и синицы.
Это - трение, трение; физику надо учить.

***

Февраль - достал! Чернеть и плакать!
Но март - чернее февраля.
Лихой беды лохматый клапоть
И обомлевшая земля.

И небо - красное, воронье √
Подобно адскому огню.
Я сяду мухой на варенье.
Я ничего не сочиню.

Свернулись кулаки-воронки:
Мне вспоминается лишь тот,
Кто прекратил себя. Соринки
Летят по тьме теперь-пустот.

Придёт душа его, размажет
И перебьёт мою строку.
Я попрошу, поплачу - может,
Ему простится, дураку.

МОЯБОЛЬ

Ничего, ничего, промозглые мысли сли-
шком устали меня донимать и ушли, ушли.
И карманные жёлуди - нынче никчемный хлам,
И сонаты весёлые, с моцартом пополам.

Мояболь-мояболь - слово бьётся, дрожит - мояболь.
Может быть, ничего, ничего не случилось с тобой.
Я схватилась за голову, я не смотрела ещё
Вещий фильм чёрно-чёрный, но слёзы - не слазят со щёк.

Скоро, скоро начнут зеленеть тополя, ля-ля.
С горя петля рождает волокна, растёт петля,
И серёжка, попавшая в рай, изменяет цвет;
И не вспомнить линию жизни - за сотни лет √
На ладони, которой не будет, которой нет.

Мояболь-мояболь - с перекушенной тьмой-губой.
Ничего не случилось! Воробышек, Бог с тобой!
Все мои голоса срываются вперебой.
Не аминь, не аминь, не прощай, не good bye, мy boy.

Я одна, и меня разрывает твоя вина,
Всё молчу и молчу, и не верю в неё, вину
Беспробудную, но - не настолько же я сильна,
Чтоб не видеть Его - осеняющую - весну.

15.03.03.

ПАМЯТИ СЕРГЕЯ БОДРОВА-МЛАДШЕГО

Мы лежим на склоне холма┘

В. Бутусов,

группа ╚Наутилус помпилиус╩

Кто, недурак, столько принес камней,
Нас, молодых, бодрёхоньких укрывал?
Где я лежал, сжатый рекой камней,
Там небосвод все ещё окровав-
лен (небосвод) страшен, бордов, багров,
И на его челе - миллион бугров:
Мыслей моих, моих недожитых слов.
Травы вошли в грудь мою и бедро в.
Где я лежал выжатый, неживой,
Где замирал, там не ищи меня.

Не говори, что нет меня - я другой.
И прикоснись живей к моему листу.
Пчелы и сны кружат над моей башкой,
Дождь меня поливает - и я расту.

***

┘И летело - рваное, ветреное, почти
что дымок. Не моя нирвана, не мой дымок.
Я увидела облако. Ты этим облаком был.
Или тело забыл, или всё на земле забыл.
Белый-белый, как водится, серенький с голубым,
проливной, как водица, такой у него был цвет,
а размер - мой любимый, анапест (почти с тебя).
Я смотрела на облако, выглядела глаза,
я смотрела на облако, я на тебя смотре...

***

Сберегая твои растрепанные слова,
Выбирая из памяти впалость холмов и щёк,
Я спокойна, как сон дурака (или сон-трава),
Тёмно-синий, линялый, олений (какой ещё?).
Ой ли, мне ли на склоне холодного дня-холма
Славить славить тебя писаниной своей? Мне, чай.
Любоваться твоими ранами (как Фома),
А наутро расхлёбывать с кровью зелёный чай.
В онемении от всегдашней всезлой возни,
В ожидании Гласа - я бережней и ти-ше.
Аки воду и глину - смешаю в одном ковше
Крики-песни и песни-песни - твои пес-ни.
А для ча ещё длиться законченному левше?
Рукопашная музыка скошена - вслед за травой.
Человече вечерний, вздрагивай, пламеней.
У меня тебя - всего-навсе - остатний твой
Канонический спев: не отвержи мене┘

***

(Меркуцио)

Неизбежная шутка, безжизненная, как йод
Обжигает губы обветренные. Пускай.
А сорока-воровка пуговицы клюёт
На сорочке моей синенькой, новенькой.
Но твоё свято-место - пусто. Я жду и жду,
И веду, и веду бессмысленную вражду
С ложью, фальшью (они - как мыльные пузыри),
И тупые остроты всегда у меня в ходу.
Освети мою душу пыльную, озари,
Я уже не могу без шуточки, без тычка.
В перепачканных пальцах лопается стекло.
Что ж, тепло тебе, девица-ласточка-весточка?
Что ж, тепло тебе, красная, горькая?
Не тепло.

Ты войдёшь - серьёзный, внимательный, тёплый, с тёп √
лыми крыльями, призрачный, не отворяя дверь.
И тебя не достанет ничтожный, напрасный стёб √
Зверь бессмысленный и беспощадный, ничейный зверь.
Ты один не подвластен вранью, воронью, трепне,
Мотыльки и цветки расцветают в твоём окне.
Не печёт, но печётся словечко твоё обо мне,
Оттого так спокойно, так непечально мне.

Ты войдёшь, серьёзный, молчащий - в себе, в снегу,
И меня не дразнит, меня не смешит уже
Твой во всём перехлёст - потому что я так не смогу:
Без издёвки совсем, без извёстки на мыльной душе.

Октябрь 2003

ОДА МОДЕЛИ

Вариации на тему

одного английского стихотворения

Владимира Набокова* _____

*

Написанное ╚по случаю╩, впервые опубликовано в журнале ╚Playboy╩ в 1955 г. Вошло в американскую книгу В. Набокова ╚POEMS AND PROBLEMS╩.

Тема:

За тобою, модель, -
по журнальным страницам:
от лилейной подмышки
до стрекозьей ресницы.

В твоих гипсовых пальцах
мне становится душно┘
Так мила и ничтожна,
так пуста и воздушна!

В одинаковых клетках
тёмно-красного пледа
я искал отпечаток
балеринина следа.

Белолицая кукла,
воплощённая скука,
ты стреляешь по мне
из тяжёлого лука.

Балерина, фитюлька
из сатина и ситца,
видишь черную птицу?
Это белая птица!

Чёрный мир в негативе
сможешь белым запомнить
и срастить в палиндроме
╚спеленать╩ и ╚восполнить╩?

Жить с моделью - возможно ль?
Всё убить, всё забыть, вспоминать ничего и не надо┘
Унестись навсегда
от былой клоунады.

Вариация первая:

МОЯ МОЯ МОЯ МОДЕЛЬ

Я искала тебя √
от тебя отделённой √
в листьях мёртвых, холодных,
в травке тёплой, зелёной.

Ненапрасный, ты - лепший
средь левшей или леших,
певчий и бессловесный,
славный и ошалевший.

В липком глянце журналов,
в складках шёлка и тика
я тебя находила
и дурнела от тика.

На груди у Христа,
на запястье у Вишну
и на вешнем цветке,
переполнившем вишню.

Ты, склонённый к строке
ледяною спиною,
где ╚звезда╩ и ╚ беда╩
зарифмованы мною,

знай, что тьма - только калька,
только свет - в негативе.
Маска, модуль, модель,
Отлитая в мотиве.

Ты - модель, тебя нет!
Всё забыть! (И в башке засвистело.)
Всё убить, извлекая из сердца
чужеродное тело.

Вариация вторая:

ЛЮБОВЬ К Б.

Я ищу тебя, пешка,
фишка, фикция, сноска:
гетры с синей полоской,
рост - под метр девяносто.

В кошельках стадионов,
в полутьмах раздевалок -
обессилен и стилен,
безупречен и жалок.

До ушей переполнен
вулканической лавой √
между голом и фолом,
между травмой и славой.

Мой батистовый цветик,
запечатанный в банке,
Габриэль, Гавриил √
футболист, не архангел.

Батистута, чернеешь
от напраслины-страсти.
Что же, звездная доля -
это горе иль счастье?

Твоя правда, твой жребий
в разноцветном конверте:
Имитация жизни,
симуляция смерти.