Андрей Макаров

Искушение

 Мокий Иванов - девелопер средней руки, мужчина тучный, солидного вида - имел странную привычку, перед важной сделкой или когда предстояло принять какое-то непростое решение, шёл в церковь. Ну и что? Его партнер по бизнесу Аристарх Сергеев регулярно гадалку посещает. Зашёл раз сдуру на "открытие денежных потоков", и вот таскается год за годом, чтобы их не закрыли. И стоит гадалка куда дороже. Владелец цементного завода нескольких астрологов кормит. Без гороскопа и знака от звёзд - ни шагу. А Мокий - тот в церковь. У него и в офисе на стене икона с лампадкой. Очень это действовало на клиентов, которые сомневались - отдавать деньги за квартиру в недостроенном доме или погодить.

Скуповат Мокий. Нет, чтоб как все люди его круга: "Батюшка, прими "лексус" во славу божию и помолись за меня, спиши грехи оптом". Нет, всё по-серьезному. С молитвами, стоянием на коленях и лобызанием руки священника.

Вот и сегодня по дороге в офис завернул в храм. Народу немного, батюшки нет, служка - паренёк золотушный - ходит, прибирается.

- Ох, грехи наши тяжкие, - встал на колени и поклонился иконе Мокий, - закрывать фирму с долгами или не закрывать?

Разогнулся с трудом - лик с иконы смотрел сурово как прокурор.

- Всё знаю, Господи! - перекрестился девелопер, - люди через неё квартиры купили, последнее отдали, и у всех детки малые. Но и фирме-то три года, прикрыть надо, открыть новую, а то придут за налогами мытари окаянные.

Он приложился лбом к холодному полу, скосил взгляд и замер.

В стороне под стойкой со свечами лежал бумажник. Глянул выше - среди тонких карандашиков-свечек оплывала одна, толстая как колбаса.

Все ясно. Кто-то небедный грехи замаливал, подошёл: в руках свеча, бумажник и сдача - неловко. Сдачу убрал, свечку зажёг, пока её пристраивал - мысли-то уже о Боге - бумажник обронил.

Постоял Мокий, уже не лоб, а щёку к полу прижав, потом разогнулся, да и сделал на коленях шажок. Стало лучше видно - пухлый бумажник, явно не пустой.

Тут батюшка вышел. К нему потянулись прихожане, загородили стойку.

"Да это мне лукавый его подсовывает! - подумал Мокий. - Да и что этот бумажник при моих доходах? Тьфу!"

- Прости, господи, - снова согнулся он, - в церкви чуть не плюнул! Грехи мои тяжкие... - и ещё шажок сделал. Вновь бумажник показался, видно уже, что он дорогой, кожаный, в неровную клетку. Мокий платок достал, вспотевшую лысину вытер.

- Нет, - возразил сам себе, - нет места в церкви лукавому. Не испытание это, а награда за усердие. Видно у того, кто свечу ставил, грехи совсем тяжкие, может киллер какой или чиновник, а у меня так себе грехи, средненькие, вот по взаимозачёту мне сдача и вышла, - решил он и передвинулся ещё.

Народ почтительно расступался перед прилично одетым, перемещающимся на коленях куда-то вбок, богомольцем. Лишь какая-то старушка нагнулась к самому его уху:

- Сынок, ты не туда ползи, тебе к батюшке надо, а ты в сторону забираешь.

Мокий только замотал головой, стал, отдуваясь, усиленно бить поклоны и креститься:

- И чтоб цемент не дорожал, а арматура пусть растёт, у меня её с запасом. Чтобы госкомиссия на объект пришла благостная и не жадная, чтобы архитектор не заметил лишний этаж сверх проекта... да отойди, дура старая, не видишь, человек с Богом разговаривает!

Но старушка сама кланялась, да и все вокруг крестились, шептали слова молитв, а может и каждый своё.

Мокий шагнул ещё, с обидой глянув на служку, который убирал сгоревшие свечи: "Что ж не метено в храме? Все брюки изгваздаю".Наверху запел невидимый хор, все повернулись на голоса, Мокий улучил момент и в два шажка перебежал к стойке. Встал под ней. Набитый бумажник из крокодиловой кожи лежал рядом. Осталось руку протянуть.

- Спасибо господи, что не забываешь, - поблагодарил он и как следует приложился лбом напоследок.

И тут служка, подбирая упавшую свечу, увидел бумажник. Он в мгновение подхватил его и на вытянутой руке, мимо расступившихся прихожан, понёс к батюшке.

Голову Мокия бросило в жар. "Вот она, геенна огненная в наказание", - подумал он и перекрестился.Священник кивнул подошедшему служке. Тот раскрыл бумажник, пачка купюр легко ушла в ящик для пожертвований, туда же со звоном ссыпалась мелочь.

Голову Мокия жгло всё сильнее.

- Прости Господи, прости Господи, - скороговоркой бормотал он и крестился как заведённый. Пока тот же служка не подошёл и не наклонился:

- Дяденька, дяденька, вам воск со свечек на голову капает.

Мокий ещё постоял какое-то время на коленях. Поднялся, тщательно вытер платком лысину, отряхнул брюки и, не перекрестившись, вышел из храма.

С этого дня девелопер ходить в церковь перестал. Перешёл на экстрасенсов. Но икону в офисе оставил.

Copyright (c) "Русский переплет"