"Писать надо просто. Чтобы было как можно меньше запятых. И чтобы понимал дебил. То есть не умничать. Главное √ быть понятным пятикласснику. Нет┘ даже третьекласснику. И проститутке. Потому что проститутка книгу покупает и слезы над нею льет. Потому что героиня тоже должна быть проституткой. И обязательно красавицей. И непременно молодой. Но с несчастной любовью. К кому √ не важно. Главное, чтобы была любовь. А он┘ он пусть будет красивым и сильным. Лучше жгучим брюнетом. Или блондином. И чтобы знал приемы. Каратэ или еще какие. Но не русские. Самбо √ неинтересно. Он должен уметь с шумом выдыхать воздух и бить ребром руки. Сильно бить √ насмерть. Чтобы не было запятых. Потому что запятые усложняют мысль и смысл. А смысла быть не должно. Главное, чтобы можно было плакать. А потом продавать себя. И думать о героине. Потому что героиня √ тоже проститутка. Как все в этом мире. Как и мужчины. Как и писатели. Как и читатели. Главное √ продать себя. Продать подороже. Даже бандитам. Даже наркобаронам"┘

Так думал журналист Митя Мельницкий, глядя в окно берлинской электрички, которую русские эмигранты звали "эсской", а немцы солидно "Эс-Банном", придумывая очередной сюжет романа, за который (он и сам это знал) никогда не засядет. Не потому, что не хватало таланта, а потому что денег особых писательство не дает, лучше кропать статьи и получать скорые гонорары. Но думать о писательской удаче хотелось.

В окне вагона отражались серые невыразительные дома столицы Германии, страны, в которую Митя с отцом приехал более десяти лет назад, вырвавшись из-за "железного занавеса" с большим трудом √ и вдруг оказавшись обманутым, ибо через полгода Горбачев позволил евреям выезжать из СССР уже без прежнего крючкотворства. И куча денег, отданных советским чиновникам на взятки, оказались потерянными зря. В Берлин рванулось так много евреев, что Митя много лет не мог найти работы, жил на социальное пособие и пописывал во все эмигрантские газеты, о которых слышал и знал. Иногда даже получал гонорары. И вдруг √ удача. Его пригласили в Берлин в новую газету, выделили стол с компьютером и сказали: "Пиши".

Шеф Мити был молод, полон сил. Пока Митя обивал пороги немецких учреждений, доказывая чиновникам, что он √ эмигрант убежденный и принадлежит к так называемой "третьей волне", а потому должен иметь больше льгот, чем прочие экономические беженцы из СССР, а потом из Содружества Независимых Государств, юный Коля Венер (это была уже третья его фамилия) делал деньги в Молдавии и России, чтобы начать новый двадцать первый век покупкой двух газет-доходях русскоязычных эмигрантов и создать на их базе издательский холдинг. Коля сказал своим сотрудникам в первый же день: " Работать будете не как в Советском Союзе. Лентяев я не потерплю". И вправду, в течение первого месяца он уволили почти всех сотрудников, нанял новых, уволил и эту партию через две недели √ принял других. И так за год увольнял и нанимал людей он восемь раз . Дима был одним из трех, кого принял шеф в первый же день и не увольнял ни разу.

"А еще роман должен быть матерным. Сейчас все в России пишут с матом, - продолжил Митя размышления в электричке, - Без мата уже и смысла романа не поймут. Скажут: "Устаревший стиль".

Сам Митя в газетах никогда нецензурщиной не пользовался √ не любят эмигрантские редактора мата, даже исполосованный шрамами Коля мата в своей газете не позволял. А в российских СМИ никто никогда Митю не печатал. Потому что те газеты, где платят гонорар, знали про давнюю Митину книгу, написанную им в начальную пору эмиграции и имели указание его не печатать. А те, что печатали статьи эмигрантов бесплатно, Митю не интересовали.

"Героиня должна иметь экзотическое имя. Но не Анжелика. И чтобы имя это не использовал ни один современный автор. Пусть это будет┘ хоть даже Клименестра┘ А почему бы и нет? Хорошее имя. После античных авторов никто его не употреблял. А древних греков и латинян сейчас никто не читает. А кто читает античных классиков, тот не читает всякую ерунду. А мне надо написать ерунду. Потому что ерунду и глупость читает быдло. Оно и деньги за это платит".

В бытность свою советским инженером Митя сидел в конструкторском бюро и отказывался всегда от инспекторских поездок потому, что не хотел встречаться с быдлом, каким почитал всех, кто проводил рабочий день не в костюме и в белой рубашке при галстуке. И когда посылали сотрудников бюро на сельхозработы, он тут же обращался к тете, которая работала главврачом поликлиники, получал бюллетень и, спрятавшись в квартире, смотрел телевизор и изучал идиш. Потому что в те годы Митя больше всего мечтал уехать в Израиль.

Но в Израиль советские власти выпускали евреев плохо. Надо было много платить. Зарплата в Димы конструкторском бюро была маленькой. Чтобы подняться до уровня старшего конструктора и выше, то есть получать большую зарплату, надо было вступить в партию, а членов КПСС из СССР не выпускали. Вот и разберись как поступить. Хорошо еще, что настоящим евреям помогали из-за границы.

Помощи сионистских организаций хватало на то, чтобы пускать пыль в глаза коллегам √ и только. А хотелось богатства настоящего. Как у Левы Лахмана, например. Тот разработал проект цеха по производству паркета из бросовой древесины и строил по этому проекту в лесхозах и леспромхозах страны маленькие заводики, запускал их и, получив гонорар из "черной кассы", переезжал на новое место. А посадили его за бриллианты, которые Лева хотел переправить в Израиль накануне своего выезда в землю обетованную. В этой истории Мите нравилось все, кроме печального конца┘

Лева решил построить цех по производству паркета из тополя прямо в зоне, где он сидел. Цех он построил, но хозяином цеха стал уголовный пахан, по приказу которого и убили Лахмана. Леву задушили, а потом подвесили к решетке и объявили, что он √ самоубийца.

Если бы Лева доверился в свое время Мите, отдал бы бриллианты на сохранение своему старому школьному другу, то и сам бы остался жив, и Митя оказался бы в Израиле┘

Эта мысль перебила рассуждения Мити о будущей книге. Да и электричка уже подошла к станции "Цоо", что означает "Зоопарк". Здесь √ практически в центре деловой части Западного Берлина (Восточный Берлин Митя не признавал за часть этого города и никогда в нем не бывал) √ находилась редакция газеты "Европейские экспресс-новости".

"Нет┘ романом надо все-таки заняться, - думал он, переходя улицу напротив церкви-мемориала Второй мировой войне с красиво разрушенным шпилем, а потом обходя ее и идя к следующему перекрестку, - Надо побольше постельных сцен. И весьма откровенных. Чтобы возбуждать читателя. Потом можно через газету объявить, что такой-то сексуальный маньяк прочитал мой роман и начал свои преступления. Принести извинения публике √ и тираж пойдет. Вон Левински только и сделала, что минет президенту Клинтону сотворила √ и сразу накатала бестселлер. Раскупили. Потому что все люди √ сволочи. И жалеть их нечего. Ни насильников. Ни тех, кого насилует они. Та, кого не изнасиловали, будет про насильника обязательно читать. Потому что пока ее не изнасиловали, она хочет, чтобы кто-то все-таки ее изнасиловал. А уж потом орет".

Обойдя книжный магазин, в который Мите все было некогда заглянуть, и подивившись куче выставленных на распродажу и выложенных на асфальте удешевленных книг, направился ко входу в редакцию.

Там стоял, засунув руки в карманы и лениво разглядывая прохожих, верзила. Это был телохранитель Митиного шефа √ предмет, как он знал, искренней зависти множества немецких миллионеров, которые деньги имели немалые, но тратить их на такую ненужную вещь, как телохранитель, не могли по причине своей скаредности и даже после знаменитого американского фильма не стали заводить себе столь дорогостоящей игрушки. В России, если верить тамошним фильмам, из людей этой специальности можно составить дивизию, и не одну. В Германии, как точно знал Митя, телохранители получают лишь государственное жалованье, а если кто и служит у частника, так такие здесь не живут, а околачиваются где-то на Лазурном берегу да в Майами.

А вот Коля телохранителя имел. Хотя сам был таким здоровенным, что мог справиться и с тремя вооруженными хулиганами. На одной редакционной попойке хозяин рассказывал, как в Кишиневе напали на него три грабителя с пистолетом, ножом и кастетом √ и он их раскидал, как щенков. Глядя на его мощную фигуру, на огромные мышцы, едва умещающиеся в рукавах супермодного и дорогого пиджака, нельзя было не поверить в эту историю.

Митя завидовал и размеру Коли, и шрамам на его лице, и богатству, и наличию у него телохранителя √ всему, словом, что имел его шеф, будучи моложе Мити на 12 лет. Богатство гигантское, дармовое, доставшееся, как казалось Мите, ему за просто так, без особых усилий, просто потому, что система советская после отъезда Мити рухнула √ и Коля оказался первым в очереди за раздачей общенациональной собственности. Мите даже приснилось однажды, как идет драка перед каким-то прилавком, а огромный и мышцатый Коля, держа в одной руке поднятый над головой мешок с деньгами, колотит кулаком другой по чьим-то головам √ и те лопаются, как арбузы, брызжут семечками. Кто-то шепчет Мите: "Собирай семечки, собирай. Вырастут новые арбузы". А Митя стоит и лишь пялится на все растущего и растущего ввысь Колю со все растущим и растущим мешком и горой трупов и крови под его ногами┘

Ах, как повезло Коле, уехавшему в Штаты в тот же год, что и Митя в Германию. Встретили Колю умные люди, сказали, чтобы не врал он, что является двоюродным племянником знаменитого американского писателя-фантаста Айзека Азимова, хотя и носит аналогичные имя и фамилию, чтобы был он не Айзеком (то есть Иссааком), а Николаем, не Азимовым, а Гетманом. Подучили восемь месяцев на какой-то закрытой военной базе и отправили в Приднестроевье. Уже там бывший Иссак Азимов узнал, что великий его тезка был по происхождению не армянином, как писали об этом в советских изданиях его книг, а евреем, что писал великий Айзек не только фантастические романы, но и теологические работы, благодаря которым в сознание американцев вбивалась идея нового прочтения Библии и проведения ее текстологической цензуры. То есть А. Азимов работал на тех же людей, что и готовили будущего Митиного шефа. Библия на всех языках, говорили они, должна через одно-два поколения полностью соответствовать тексту Талмуда.

Обо всем этом успел Митя продумать, поднимаясь в лифте на пятый этаж, где располагалась редакция "Европейские экспресс-новости". Там в фойе расположилась экспозиция двух коллекций шефа: "Пишущие машинки прошлого" и "Модели знаменитых кораблей русского военного флота". Каждый экспонат стоил столь больших денег, что ими можно было бы прокормить в течение месяца какой-нибудь русский райцентр или небольшой даже областной город. За модель "Варяга", например, один японец √ потомок адмирала, руководившего боем с этим крейсером и минонеркой "Кореец" - давал триста тысяч долларов. Но Митин шеф гостю из страны восходящего солнца отказал. Он вообще, как заметил Митя, если что и продает, то только американцам. Даже в Израиль не захотел продавать "Ундервуд" с русским шрифтом за номером 4. А вещь раритетная, за нее он мог бы получить едва ли не больше, чем за "Варяга" .

А вот кабинет у Мити, к сожалению, был не на одного. Сидело здесь еще четверо. У всех компьютеры, все столы поставлены так, чтобы никто из соседей не смог прочитать написанное на чужом мониторе, и чтобы как минимум трое могли видеть друг друга, знать, кто чем занимается, не филонит ли. Американский стиль делопроизводства, одним словом, при обязательном доносительстве. Митя сам сковырнул из этого кабинета уже шесть человек. И Коля ему доверял. По крайней мере, Митя надеялся на это┘

Однако приходил он всегда на работу на полчаса раньше положенного. Чтобы следить за временем прихода других.

Да, была бы такая система контроля в Советском Союзе, Митя бы не сумел в течение пятнадцати лет службы в проектном институте так ничего и не сделать для советской власти. Он от души злорадствовал, к примеру, глядя на то, как собирается в Госплан начальник отдела, чтобы выпросить новый срок сдачи проекта. Проект сдали все-таки, но душа Мити была чиста √ его двенадцать листов переделали другие, он в это время получил очередной бюллетень от тети и мирно похрапывал над учебником идиша.

О том, что Митя пришел на работу раньше остальных, знал он, шефу уже доложили. Сделали это либо телохранитель, с которым при встрече ни в коем случае не позволено здороваться, либо секретарша шефа, которой со своего стола видны все, кто входит в помещение редакции и выходит.

Скучно, наверное, сейчас жить шефу. То ли дело было в Приднестровье, когда бывший Исаак Азимов, ставший Колей Гетманом, искал подходы к командующему тамошней отдельной одиннадцатой особой армии, которая, по сути, и армией-то не была, а таковой считалась по бумагам, выполняя одну лишь порученную ей в сорок пятом еще году функцию √ охрану оружия, собранного с полей битв Второй мировой войны. "Золотое дно" , - проговорился как-то шеф Мите.

В советские времена добраться до этих запасов было трудно. Даже горбачевская перестройка еще не достаточно сломала понятия долга и чести у русских солдат и офицеров. Операции по покупке автоматов, пистолетов, танков и снарядов проводились тайно, некоторых особо строптивых лейтенантов и желающих получить майорские погоны капитанов приходилось потихоньку убивать. Много денег уходило на взятки военным прокурорам, следователям и председателям трибуналов. Так что доход у Коли Гетмана был тогда небольшой. За два года и миллиона долларов не заработал. Зато людей напластали, рассказывал один его старый знакомый, будучи в Германии в гостях, душ шестьдесят, не меньше. Болтун тот погиб по дороге домой на территории Польши. Каждый в редакции предполагал, что не обошлось это событие без помощи телохранителя Коли, но вслух о том никто не говорил. А к шефу стали испытывать почти священный трепет.

"Вот бы о ком написать роман, - думал Митя, - Или сценарий серий на десять. Хотя бы про то, как Коля продавал оружие чеченцам уже при Ельцине и при Лебеде. Только кто позволит даже заикнуться об этом? В России вся пресса куплена еще во времена Горбачева, журналы и издательства публикуют лишь на все готовых баб или работников ФСБ √ тех самых, кто контролирует работу СМИ. Через баб этих легче отмывать деньги, а новые чекисты прикрывают криминал за такие бросовые взятки, как издание книги лейтенантов да капитанов с голубыми погонами".

Впрочем, здесь Митя лукавил. Изданные книги он не считал бросовыми, даже если они были никому не нужными и даже вредными по своему существу. Свою единственную книгу, за которую, как он надеялся, возненавидел его весь еврейский мир, он издал в Прибалтике за деньги, которые в течение трех лет экономил, получая социальное пособие. Экономил так, что жена не выдержала полуголодного существования и ушла от Мити с обоими детьми. Но Митя перетерпел √ и книгу выпустил. И вот уже восемь лет продает. Но никто не покупает. Даже антисемиты┘

Первой после Мити пришла на работу Наташа Шмидт.

"Вот еще одна тема для романа √ русские немцы. Сами себя они зовут аусзидлерами, то есть переселенцами, возвращенцами. Предки их во времена царицы Екатерины Второй уехали из Германии на свободные малоросские земли, а они вот вернулись на землю предков. Впрочем, вовсе не на землю - кто им даст ее обрабатывать? На дармовой хлеб немецкий. Жрут, срут √ и орут, как любят они Германию, что прибыли сюда, сохранив за двести лет то, что местные немцы растеряли. И работать не спешат. Зачем? Их государство и так неплохо кормит".

Последняя мысль была особенно приятна вот уже второй год имеющему работу Мите. До этого он одиннадцать лет был получателем социального пособия и подрабатывал только "по-черному". И вновь надо спасибо сказать Коле. Не будь Венера, ни за что бы и никто не взял его на работу. Тем более журналистом.

Ведь все знают, что газеты и вообще русскоязычное СМИ во всем мире финансируют и контролируют евреи США и Израиля. Только вот пишущий инженер Митя Мельницкий не знал этого, когда написал свою первую статью в "Русскую мысль" о том, что евреев Гитлер убил вовсе не шесть миллионов, как пишут везде, а самое многое √ миллион и триста тысяч. И еще написал, что Шиндлер, которого так разрекламировали в качестве защитника иудеев, работал на гестапо и просто продавал богатых евреев их американским родственникам, отправляя бедных евреев в Освенцим, а деньги √ в рейхсбанк на счет Гимлера. Ему казалось тогда, что он первым додумался до такого, что открыл тайну, о которой надо возопить на весь свет┘

Только спустя семь лет он узнал, что статью эту напечатали потому, что Митя был┘ евреем. В тот момент нужна была дискуссия на тему "Был ли геноцид еврейского народа во время Второй мировой войны?" для того, чтобы увести внимание общественности от геноцида славянских народов: поляков, белорусов , русских, сербов. Но и эта, и последующая статьи не сделали Мите имя. Ни в Германии, ни в США, ни в Израиле. Какие-то талмудисты написали, что не любят предателя нации и предают его анафеме √ и все. Семь лет борьбы с еврейским национал-социализмом и еврейским национал-капитализмом привели к тому, что в берлинской синагоге во время Пасхи все, улыбаясь, протягивали ему руку и, подмигивая, спрашивали: "Мацу будешь есть со свиными ушами?" Кто уж придумал эту дурацкую шутку? Но повторяли ее сотни людей из Пасхи в Пасху.

А вот Коля ему так не говорил. Ни разу. Только однажды, когда принимал Митю на работу, сказал: "Про евреев хватит. Я сам √ еврей. Понял?"

И Митя все понял правильно. Больше про евреев он ни слова не написал. Ни хорошего, ни плохого. И в синагоге тотчас перестали приставать к нему со свиными ушами. И уже не сторонятся, называют своим. Отцу даже простили, что Митя не обрезан. "Бывший коммунист, - говорили, - Что с него возьмешь? А в остальном √ они оба наши".

Наташа √ одна не еврейка в газете. Потому что так надо. Нельзя, чтобы говорили: газета еврейская. В таком виде, как она есть, √ она интернациональная. Здесь есть бухарский еврей, молдавский еврей, грузинский еврей, одна еврейка из Казахстана. При случае всегда говорится, что они: узбек, молдаванин, грузин и казашка. И немецкие власти рады: газета интернациональная! Мысль эту подкинул Коле сам Митя √ и тот отблагодарил его по-царски: повысил жалованье на сто евро в месяц.

Митя как-то захотел за Наташей приударить. Но ему сказали: "Не лезь. У нее любовник уже есть┘" - и назвали такое имя, что у Мити глаза полезли на лоб √ человек этот был одним из руководителей еврейской общины всей Германии, к нему на прием израильские премьеры приезжали сами, просили аудиенции. А с виду √ такая простецкая милая дамочка. Пишет всякую муру про приехавших сюда из СНГ бывших советских немцев: как они благодарны Германии за то, что их она приняла, как они любят свою историческую Родину и как ненавидят они государство, в котором родились и прожили всю жизнь. Удобная тема: ни скандалов, ни обид. И читатели на это есть┘

Чем уж понравилась этому старику Наташа? Никогда этих богатых евреев не поймешь. Столько евреек вокруг: молодых, красавиц таких, что в кино не увидишь. Одна секретарша Колина чего стоит. Ан старый хрен полез на Наташу. Значит был в этом какой-то великий, не осознанный до сих пор Митей смысл. Вот когда он осознает его, тогда и быть Мите миллионером. Не таким большим, как Коля, но все-таки. Ему бы и одного миллиона долларов хватило┘ или двух┘ По крайней мере, трех √ это точно. А если пять-десять, то было бы вообще здорово.

В мечтах о миллионах Митя чуть не пропустил приход Славы. Сей молодой человек был дальним потомком (не то правнуком, не то праправнуком) Молотова. И потому носил это несвойственное евреям имя √ Вячеслав, которое по тем же самым причинам менять на Мойшу или Натана не желал. Митя вспомнил, что умерший во времена Горбачева Молотов имел на сберкнижке всего пятьсот рублей √ отложенные с пенсии деньги на похороны. И еще он снял с нее столько же для передачи в фонд пострадавшим от Чернобыльской аварии.

"Вот ведь м┘к! - подумал о нем Митя в очередной раз, - Вот бы о таком роман написать. А лучше серию романов √ о всех этих вонючих ленинцах: как Цюрюпа в голодный обморок хлопнулся, а был при этом наркомом продовольствия. Как Красин на миллиардах потребкооперации сидел, а сдох без копейки в кармане. Или про говнюка Аркадия Гайдара. Евреи из него классика слепили, а он попер на передовую, да еще партизанить стал, на самолет не сел, раненым свое место отдал √ и лег трупом на рельсах, прикрывая отход таких же идиотов, как и сам. Внучок Егорка вину его смыл, потому и пусть Аркаша остается в классиках".

Слава залез в интернет. Это стало ясно по тому, как завизжал, заскрипел и застонал модем. Обязанностью Славы считается читать свежие материалы в русской прессе √ и потом распечатывать самое интересное и отсылать коллегам для ознакомления. Хотя большую часть времени он, как подозревал Митя, сидит в порносайтах и любуется голыми бабами. Но вот как поймать его? На этот вопрос Митя ответа не знал. Ибо стол Славы как раз стоял строго против него и всякий раз, когда Митя вставал и шел к Славе будто бы с вопросом, тот успевал щелкнуть мышкой √ и перед взором Мити вставало изображение рабочего стола компьютера √ и только .

Когда-то Слава познакомил Митю с Виктором Суворовым √ тем самым бывшим советским разведчиком, который будто бы написал массу книг о том, как Гитлер защищал Германию от Сталина и не думал нападать на Советский Союз, что ни Тремблинки не было, ни Освенцима, ни других мест, которые откровенно назывались лагерями смерти. Встреча та потрясла Митю. Оказывается за псевдонимом Виктор Суворов пряталось более десятка авторов. Более того: русское правительство доплачивало и продолжает доплачивать издательствам за публикацию его книг, которые откровенно подрывают и патриотизм нации, и обороноспособность страны. И все это было создано этим великим прохиндеем! Митя был восхищен предприимчивостью этого маленького пузатого человечка, который свободно разгуливал по Европе и нагло утверждал, что приговорен к смертной казни┘ дважды.

Но в качестве чернорабочего автора Митю Суворов не взял. Зачем? Те "негры", что работают на него в России, оплачиваются по минимуму, а живущему Германии еврею надо платить впятеро больше. И потом, Дима "наследил" своей дурацкой книгой про евреев и ничем еще не реабилитировал себя┘

Лева, как всегда, пришел за пять минут до начала рабочего дня. Спокойный, корректный, погруженный в свои мысли. Писал он только на работе, никогда не делал это, как Митя, в электричке либо дома. Но обдумывал свои статьи, судя по всему как раз там, где писал Митя. Коллег своих Лева не любил, но и не высказывал этого вслух. Просто входил в кабинет, со всеми здоровался и, сев за стол, тут же включал компьютер и углублялся в текст. Митя несколько раз проверял его √ всегда на мониторе торчал какой-то текст, в котором было выделено несколько слов (судя по всему, автор усиленно боролся с тавтологией) и никогда не было ничего постороннего.

Вот и сейчас Лева зашел, коротко поздоровался со всеми, глянул на пустующий Мишин стол и сел на свое место.

Лева был странен Мите тем, что абсолютно не доверял информации, написанной Виктором Суворовым. Он говорил, что знакомые ему немцы презирают этого человека, а знакомые ему американцы утверждают, что все написанное "неграми" шпиона-перебежчика высосано из пальца и не имеет никакого научного значения, как и любая другая ложь. Спорил с Митей он всего раз, но использовал при этом материалы Нюренбергского процесса. Оказывается Гитлер хотел напасть на Советский Союз еще в конце апреля 1941 года. Это Муссолини испортил ему все карты, без спросу напав на Грецию и застряв там. Пришлось немцам срочно менять все планы и с "Барбароссой", и с датами. Эта информация была известна французской разведке, которая и передала ее советскому правительству. Так что основной пункт доказательств Виктора Суворова об оборонительной войне Гитлера со Сталиным в виде анализа мемуаров капитанов и полковников Красной Армии, которым Сталин приказал еще в апреле переехать в приграничные гарнизоны, оказался объясним тривиальным образом: Сталин спешил укрепить границы от нападения кадрами √ и не успел.

Такой подлости со стороны Левы Митя простить не мог. Он просто мечтал расправиться с этим самодовольным молчуном. Только вот способа найти не мог никак. Но надеялся, что где-нибудь да Лева проколется, обязательно опоздает либо брякнет что-нибудь такое, что вызовет недовольство Коли √ и Лева вылетит из редакции вверх тормашками. Может сказать Венеру, что Лева за глаза всегда называет его старой фамилией √ Гетманом? И что держит в столе однотомник Айзека Азимова желтого цвета? Только неизвестно, как среагирует Коля. Вдруг и восхитится┘

Митя заметил, как Наташа с Левой незаметно переглянулись. Что может быть общего у выпускника журфака МГУ и у провинциалки из районной газетенки? Надо взять этот взгляд на заметку. Если это √ просто флирт, то передать о нем ее любовнику ничего не стоит. А если это заговор? Против него, например, против Мити?

Как они взвились, например, когда Митя выпустил целую полосу газеты, посвященную доказательству того, что Советский Союз зря победил Гитлера, а англо-американские войска зря не перешли Эльбу и не разгромили усталую Красную Армию уже после 9 Мая. Он очень убедительно показал, что стало бы с мировой цивилизацией, если бы западные страны тут же бы напали на своего бывшего союзника и привели бы к власти, например, генерала Власова или еще кого-нибудь из ненавистников Сталина.

Когда писал, слезы выступали у Мити от умиления, он прямо давился ими, радуясь находке и будучи уверенным, что теперь-то его Виктор Суворов возьмет в "негры", а может быть даже даст право писать от своего имени. И тогда имя Дмитрия Мельницкого прогремит на весь мир!

Митя был уверен, что Наташа со Славой возненавидели его после выхода этой статьи. Они буквально позеленели от зависти. А Лева сказал: "Бред сивой кобылы. Тогда американский народ любил русских. Они больше никогда никого так не любили. Совсем. Всегда только себя. Америка √ превыше всего √ это уже пошло после маккартизма". Сказал √ как в морду плюнул. И перестал общаться с Митей. Даже по производственной необходимости обращался к нему через Наташу, говоря: "Передай сивой кобыле┘" √ и так далее.

Впрочем, из всей редакции Лева √ один такой. Все остальные просто постарались не обратить внимание на статью Мити. Не захотели ссориться с хозяином, которому статья понравилась, и он даже объявил, что выплатит Мите премию. Но не выплатил, конечно. Как раз в этот день пришло несколько писем, в которых читатели потребовали не считать их больше подписчиками "Европейской экспресс-информации". Никто вслух не заявил, что причина тому √ статья Мити, но мнение такое осталось. И если бы не защита шефа, кто знает √ может на редколлегии и прозвучало предложение уволить Мельницкого.

Хотя вряд ли┘ Немцам из России статья эта понравилась. Не всем, конечно, но тем, кто постоянно читал "ЕЭИ", было приятно узнать, что Гитлера разбили русские зря, а их предки страдали в трудовых армиях за правое дело. Два миллиона бывших советских немцев в Германии √ это публика! Спутал карты какой-то не то немец, не то женатый на немке русский, который заявил, что Сталин спас советских немцев от геноцида, отправив их в Казахстан и на Урал, а не оставил их в прифронтовой полосе. Что своим нынешним поголовным бегством они просто доказали, как поступили бы их отцы и деды, когда войска гитлеровцев были на Волге. Сказал √ и все внимание привлек к себе. Про статью Мити забыли.

Шефу было хорошо. Его деятельность была темной. Незаметной. Чем меньше люди знали о том, как делает он деньги, тем лучше. А Диме надо быть всегда на виду, всегда иметь имя свое на слуху. Надо чтобы говорили: "А что там нового написал Мельницкий?" Или: "Вы читали, что написал Митя? Это √ просто класс!"

"Сейчас вон Коля и не хочет, чтобы вспоминали, как он, будучи еще Николаем Гетманом, уезжал из Молдавии в Израиль, стал там гражданином земли обетованной и проучился в еще одной спецшколе. Что потом он вернулся в Приднестровье человеком, которого приказали генералу Лебедю принять в свой штаб в качестве начальника финансовой части с одновременным исполнением обязанностей главы местного коммерческого банка. Генерал, который с блеском проиграл все сражения в Афганистане, который изменил присяге, создав хаос при введении подчиненных ему танков в Москву во время грязного спектакля ГКЧП, который помог Ельцину расстрелять из танков Дом Советов с депутатами Верховного Совета Российской Федерации, послушно склонил голову перед хозяевами Коли и вручил двадцатипятилетнему гражданину Израиля всю полноту финансовой власти над одиннадцатой армией и над миллионом жителей Приднестровья.

Вот тогда-то и начали течь в карман Коли Гетмана настоящие деньги. Много денег. Точные суммы которых не смогли подсчитать даже швейцарские банкиры и специальные комиссии, созданные Колиными хозяевами из США. Война между Республикой Молдова и Приднестровьем превратилась из гражданской в Отечественную для молдаван и русских. В соседней Украине были свои проблемы, но их решал опять-таки Коля, который под видом складского, вышедшего из употребления оружия продавал современное вооружение, которое получал не только из своей армии, но и из Чечни, где ему Указом русского президента были переданы все склады, оставшиеся после выхода русской армии из этого региона".

"Это тема √ отдельного романа, - размышлял Митя, ковыряясь пальцем в клавиатуре компьютера, - Его напечатают лет так через пятьдесят. Когда всем на все это будет наплевать. И если люди еще не разучатся читать, то обо всем, что связано с проделками русского правительства в Чечне, они узнают из исторических романов. Коля творил историю, сам не понимая этого. Он сделал большие деньги, но и тогда еще не знал, что главные деньги придут ему чуть попозже, когда нужды особой у него в них уже не будет".

О начале рабочего дня не сообщил ни звонок, никакой иной аппарат. Но все сидящие в этой комнате, как по команде, подняли глаза и встретились ими. Пятый стол пустовал, потому что тот, кто должен был сидеть там, был вчера уволен. Журналист этот сказал в курилке, что ему нравится "Тихий Дон" Шолохова. Ему возразили, сказав, что роман написал не он, а некто казак Крючков. На что поклонник Шолохова ответил: "Сейчас нашлись черновики романа √ и доказано, что это написал он". Через час шеф вызвал его и выдал расчет.

"Точно так, наверное, Коля увольнял в России и прочих ослушников, когда был у Лебедя в Красноярске ни более, ни менее, чем первым заместителем губернатора края. Тогда бывший генерал позволил ему купить по тендеру (то есть получить бесплатно) все государственные культурные и спортивные здания и помещения края. И тысячи профессионалов, не согласных с новыми установками работы с детьми и молодежью, высказанными Колей, были тут же уволены. На их место Коля тут же пристроил "братков" из числа тех, что ему предложил местный криминал. В результате, совместный с бандитами бизнес в этом богатейшем в Сибири крае стал приносить Коле постоянную прибыль.

И только после того, как сибирские бандиты и головорезы признали Колю своим, ему было позволено купить акции "Русского алюминия", то есть иметь, наконец, НАСТОЯЩИЕ ДЕНЬГИ. Тут уж суммы зашкалили за такое число нолей, что Коле потребовалось сменить и фамилию, и место пребывания. Он прибыл в Берлин, купил "Восточные новости" и "Европейский курьер", которые вот уже несколько лет искали кому продать себя, и создал будто бы на их базе, а по существу совершенно другую газету. Другую, но такую же ненужную никому, как и предыдущие".

Обо всем этом Митя прочитал в информационной сети интернета, ничего из известного ему не было новым ни для кого, тем более √ для прокуратуры и для судебных властей России. Да Коля и сам иногда со смехом рассказывал истории о том, как он, например, по пьяному делу пострелял по флагу российскому на крыше бывшего сельсовета в одной сибирской деревне, а военная прокуратура возбудила на него за это уголовное дело. Откупился всего лишь пятью тысячами долларов и кузовом кедровых орехов, которые выгрузили прямо во двор прокурора.

"Вот и тема для сатирической повести в духе "Золотого теленка", - рассуждал Митя, - Не дал Бог таланта сатирика, а то бы обязательно написал. И чтобы шеф издал. Он и сам пописывает, но, честно признаться, все им написанное √ чепуха на постном масле. Ему бы про себя написать, а он пишет хрен знает о чем┘ - подумал и решил, - Нет, про себя ему написать не позволят. Те, кто за ним по-настоящему стоит, могут обидеться и миллионы его в распыл пустят. Так что пусть остается в безвестности".

Едва подумал об этом, раздался звонок. Телефонный. "Опять недовольные читатели", - подумал Митя и поднял трубку. В последнее время ему звонили лишь для того, чтобы назвать Митю мразью и сволочью.

- Это √ Мельницкий? √ донесся до него низкий женский голос с сильным немецким акцентом, - Вы владеете информацией?

Быть в глазах коренных немцев обладателем информации было более чем почетно в редакции "ЕЭИ". Если кто-нибудь из "Шпигеля" или даже из "Берлинен цайтунг" звонил в редакцию, то потом два дня сотрудники говорили об этом и посматривали на счастливчика с почтением и завистью.

- Разумеется, - ответил Митя, - То есть, я хочу я казать: да, владею.

- Можете приехать к нам в телестудию? Срочно.

О такой удаче Митя мог только мечтать. На телестудию! Не на русскую получасовую якобы культурную, а по сути рекламную программу, а в настоящую немецкую, которую смотрят если и не миллионы, то сотни тысяч. Все увидят его, услышат его, все поймут, какой он умный. И уже завтра к нему придет масса писем с предложением высказаться, сообщить, объяснить┘

От мысли такой в горле Мити пересохло, он задохнулся и хрипло ответил:

- Сейчас┘ бегу.

Вскочил из-за стола и бросился из кабинета вон.

Наташа с Левой переглянулись.

- К шефу? √ спросила она.

- Нет, - ответил Слава, - Я думаю, женщина.

Наташа сморщила носик.

- Кто на такого позарится? Мордочка красивая, а душа┘ - передернула плечиками и углубилась в свой монитор.

А Митя тем временем несся по улице, выглядывая стоянку такси. Увидел √ и бросился к первому "Мерседесу".

- Здрасьте, - сказал по-русски, но тут же исправился и перешел на немецкий, - Здравствуйте. Мне┘ - и назвал телестудию, - Срочно.

Шофер молча кивнул. Когда отъехал от остановки и выскочил на прямое шоссе, спросил по-русски:

- Вы считаете, их можно спасти?

- Кого? √ не понял Митя.

- Заложников.

То, что таксистами в Берлине могут работать и русские, Митя и раньше знал. Но что разговор в Германии может быть столь прямой и откровенный между человеком обслуживающего персонала и его нанимателем, его покоробило. Такое панибратское отношение к себе он потерпеть не мог.

- Помолчи, - приказал он, - Заложники и заложники. Перестрелять всех на хрен √ и все.

А про себя подумал: "Поставил холуя на место".

Таксист остановил машину и потребовал:

- Выходи.

- Что? √ не понял Митя, - Вы что себе позволяете?

- Я тебя везти не буду, - твердо сказал таксист, - Топай пешком.

Митя мстительно поджал губы и, сказав:

- Посмотрим... √ достал записную книжку и авторучку. Записал номер машины и фамилию таксиста. После чего вышел из машины и сказал:

- Еще пожалеешь, падла.

Что ответил таксист, он не услышал, ибо взгляд его упал на стоящую неподалеку машину. Это тоже было такси. Туда он и побежал.

Здесь за рулем оказался немец, поэтому до места Митя доехал без приключений. А по дороге все размышлял: "Каких еще заложников? Почему я должен знать, спасут их или нет? Что √ опять исламисты нашкодили? Неужто кого-то в Германии захватили? И почему вызвали именно меня? Русских туристов что ли захватили? Да немцам на русских на┘ть. Пусть хоть все мы друг друга перережем┘"

Он вспомнил, как с трудом нашел дешевую переводчицу для своей статьи о войне России на Кавказе два года тому назад. Он тогда умно порассуждал о колониальной политике русских и сделал вывод, что русские чересчур уж церемонились в течение столетий с подвластными народами. Надо было им поступать так, как поступали англичане и немцы: к пушкам привязывали и расстреливали, заживо, селениями целыми сжигали. Теперь потомки выживших говорят, что англичане, французы и немцы несли им цивилизацию. А русские со своим дурацкими школами и институтами, со своими колхозами и планами ирригации только озлобили подвластные народы. Если хотят русские иметь Кавказ у себя в кармане, написал он, надо устроить в Чечне то же самое, что американцы устроили во Вьетнаме: пожечь всех напалмом да отравить ядохимикатами, а лучше бросить по атомной бомбе в каждое ущелье. Тогда все заткнутся.

Переводчице заплатил он из своего кармана, думал окупятся затраты сторицей. А никто печатать не стал. Может и не прочитали даже. А скорее всего, прочитали, но печатать испугались. Немцы √ они бздуны. Им так просто не позволено говорить про массовые убийства. Сразу найдется кому напомнить и про Холокост, и про Освенцим. Просто так напомнят √ для острастки. А Митя опять пролетел √ не прозвучало его имя.

Теперь вот прозвучит. Если будет прямой эфир, то уж он точно своего добьется. Скажет такое, что всем чертям станет тошно. Все поймут, что думает он неординарно, что надо спрашивать у него совета┘

Тогда и у Коли можно потребовать прибавки. И получить статус политического комментатора. Чтобы всего одну статью в неделю готовить, а получать, как сейчас. Тогда и в другие газеты можно пописывать. И за роман сесть. Про террористов.

"А что? √ думал он, входя в вестибюль телестудии, - Тема благодатная. Написать бы, как американские небоскребы в том году грохнули. Только американцы уже об этом пишут, наверное. Уже захапали все издательства и договоры. Надо что-нибудь про русских придумать. Допустим, чтобы чеченцы в Москве самых богатых детенышей захватили. Сынов да внуков "новых русских". Впрочем, нет, новыми русскими сейчас евреев называют. Пусть будет просто богатых русских. И взять их они должны на дискотеке. Самой престижной и самой дорогой. И держать там. Во √ тема! За такую отвалят куш √ хоть метлой мети. Как придумал?.. Вот за этот роман я точно засяду. Прямо после передачи. А на передаче скажу, что уже пишу об этом роман. Что есть заказы от издательств , а я размышляю: кому продать?.."

- Вы √ Мельницкий? √ раздался знакомый низкий женский голос.

Из-за колонны вышла высокая миловидная женщина, которую он иногда видел на телеэкране, но всегда как-то мельком. "Видел мельком √ и примелькалась", - подумал он и решил запомнить этот каламбур.

- Да, - ответил он.

Она глянула на часы.

- У нас сейчас прямой эфир, - сказала она, - Окончание через семнадцать минут. У вас не было времени подготовиться. Поэтому постарайтесь просто собраться. Сейчас мы пройдем сюда┘ - показала на коридор направо, - Там студия. Вы войдете тихо, осторожно сядете на крайний стул √ его для вас специально поставили. А когда вас спросят, говорите. Только быстро. У вас всего три с половиной минуты. Договорились?

С этими словами она поспешила вдоль по коридору. Он √ за ней. За небольшой дверью и плотной тяжелой шторой было много света и стоял удобный стул с кожаным сидением. Туда Митя и плюхнулся на него.

Говорили по-немецки. Точнее, говорил напыщенный монументального вида немец с плешивой головой и с белой карточкой на лацкане пиджака. Из его медленной и уверенной речи Митя понял, что немец считает войну чеченцев с русскими войной справедливой, национально-освободительной и в такой войне с их стороны все средства хороши.

"Все ясно, - понял он, - Чеченцы захватили русских туристов в Берлине и требуют что-то от Путина".

Но потом в речи немца прозвучало слово "Москва" √ и Дима понял, что чеченцы натворили что-то в русской столице. Только при чем тут он, было непонятно. Сегодня, как на грех, он не читал газет, не смотрел телевидения, ни пробежал глазами по передовицам интернетовских страниц русских газет. И никто в отделе, стало быть, тоже не знал ничего. Даже Слава. Хотя он включил модем и явно лазал в интернете. Если что-то серьезное случилось в Москве, он бы обязательно об этом объявил вслух. Значит, ничего серьезного, обычная телевизионная говорильня, а его пригласили для того, чтобы выслушать мнение русского журналиста.

"Но ничего, нам и этого хватит. Только бы дорваться до оператора и сказать. Вслух и громко. Только бы сказать┘" - думал он.

И тут камера направилась на него и ведущая √ или, как здесь их называют модератор, - обратилась к нему.

- Среди нас находится ведущий журналист местной русской прессы Митрий Мельницкий. Как вы, Митрий, расцениваете поступок чеченцев?

И Митя, не на секунду не задумавшись, ответил:

- Положительно.

Модератор онемела. Присутствующие в студии, как заметил Митя, тоже. А та женщина, что привела его сюда и сидела в противоположной от него стороне студии, просто вытаращила в ужасе глаза.

- Я считаю, что великий чеченский народ, вступивший в двухвековую борьбу с русским национал-шовинизмом, обязательно победит в этой великой схватке. Потому что дело чеченского народа правое, - твердо заявил он, радуясь в душе нарастающей оторопи сидящих в студии людей и чувствуя, как от возбуждения у него холодит позвоночник и подергивается мышца левой ноги.

- Вы┘ можете развить эту мысль? √ спросила модератор.

Только тут Митя заметил, что обращается она к нему по-немецки, а он отвечает по-русски. И у всех присутствующих в студии в уши всунуты телефончики с маленькими антенками. Значит, кто-то переводит его слова. Прошло никак не меньше минуты √ и оставшиеся две с половиной надо заполнить только собой.

- Я считаю, что русским давно пора дать по мозгам, - заявил он, - Захват заложников есть самая удачная идея кавказских боевиков. Вспомните события в Буденовске. Это была гениальная операция. Россия была поставлена на колени чеченскими боевиками такой малой кровью, что я бы на месте президента Ельцина всех боевиков Басаева представил к званию Героев России.

- Вы считаете использование женщин в качестве смертниц с зарядами взрывных веществ на поясе целесообразным для достижения такой цели, как государственный суверенитет Чечни? √ спросила модератор без какого-либо выражения в голосе.

Митя не помнил, чтобы у кого-то из женщин в Буденовске была какая-то взрывчатка на поясе. Он помнил лишь, что боевики захватили больницу и что-то там требовали от русского правительства. А заодно издевались надо больными и обслуживающим персоналом. А потом, как герои, ехали в автобусе из Краснодарского, кажется, края до самой Чечни и стреляли в воздух из автоматов, называя всех русских педерастами.

- Да, - ответил он, - Считаю, что можно. Только у женщин на поясе зарядов нет. Я это знаю точно.

Присутствующие разом напряглись и уставились на Митю вопросительно. Он подумал: "Зацепило! Теперь они у меня на крючке! И эти, и те, что сидят перед экранами. Все на крючке ".

- Вы┘ владеете такой информацией? √ спросила модератор. В голосе ее послышалось удивление.

- Конечно, - кивнул Митя, - Я поддерживаю прямую связь с Москвой. И из редакции вышел едва ли двадцать минут тому назад. Мне кажется, что московские события не должны волновать немецких граждан. Русские пожинают то, что сотворили сами. Не надо было им делать революции, к примеру, в 1917 году. Не надо было воевать против Гитлера. Или, по крайней мере, надо было сдаться сразу после победы над Гитлером войскам Америки и Англии. Я писал как-то об этом. Советую прочитать┘

Он говорил быстро, стараясь сразу выложить все, о чем думал, что могло привлечь внимание публики к его особе:

- Россия не принадлежит к цивилизованным странам, - говорил он, - И это надо понять. Это √ страна дикарей. Которых европейцам еще придется цивилизовать. Может быть даже силой. Других слов варвары не понимают. Не правда ли? К примеру, Израиль разговаривает с палестинцами языком залпов и картечи. Так следует говорить и с русскими, и повторил, - Другого языка они не понимают.

С этими словами он картинно улыбнулся в телекамеру и закончил:

- Я приветствую дорогих моему сердцу чеченских братьев по оружию, ведущих напряженную войну с русской сволочью.

Красная лампочка под объективом погасла √ и Митя, поняв, что съемка окончена, подумал с восторгом: "Успел!"

Потом все стали вставать с удобных кожаных стульев, переговариваться. На Митю глядели с удивлением и, как ему показалось, с опаской. Никто не подошел к нему, ничего не сказал. Все вышли в дверь противоположную от него. Даже оператор просто выключил камеру и выскользнул из студии. А потом в комнате отключили и свет.

Митя вышел в дверь со своей стороны и побрел в сторону выхода.

"Они что √ совсем меня не поняли? √ думал он, - Или переводчик что-то не так перевел? Я ведь сказал то, что нужно. Они сами почти так говорят. Только я высказал их мысли точно, без обычного поноса. Чего это они взъелись?┘ - и вдруг понял, - Завидуют! √ и успокоился, - Завтра меня завалят письмами. Будут просить развернутых материалов в газете. Издательства закажут книгу. Надо поторговаться. А то здесь любят на халяву: заплатят автору шиш, а заработают на нем миллионы".

На выходе попался на глаза какой-то бесплатный бюллетень на немецком языке. Он машинально взял его и сунул в карман. "За выступление гонорар полагается, - подумал, - Они знают, где меня найти, передадут. Ходить сейчас по студии и клянчить какие-нибудь пятьдесят евро не стоит. Скажут издателям, что я такой нищий √ они и не заплатят как следует за книгу", - и вышел из здания телестудии.

Пошел на автобусную остановку √ не тратить же опять двадцать евро на то, чтобы вернуться на рабочее место. Все и так знают, что он ушел по делу. По срочному делу. На душе было высоко и торжественно. Сорок девять лет √ и успех! Настоящий, без подделки. Вот так вот происходит то, что называется "проснуться знаменитым"!

"Теперь перееду в престижный дом, - думал он, стоя на остановке автобуса, - Чтобы ни одного черного рядом. Только чтобы белые лица. И в магазины ходить не буду. Пусть приносят все на дом. Жена, конечно, захочет вернуться - не прощу. Пусть покусает локти. И жениться не буду. Заведу двух любовниц. Познакомлю √ пусть ссорятся, дерутся за меня. И съезжу в Бразилию. Там мулатки, говорят, самые темпераментные. Может, помогут. И виагры накуплю. Сразу пачек десять. Чтобы всегда в запасе было тридцать таблеток. И Наташку трахну. Но только раз. Чтобы знала┘"

Мысли были сладкими, хотелось думать о них дольше, но тут подъехал автобус √ и пришлось спускаться на землю, подниматься по ступенькам. От движения этого выпал из кармана бюллетень. Митя нагнулся, поднял его √ в глаза бросился заголовок на немецком: "Заложники в Москве".

Митя сел на свободное место и стал читать сообщение:

"Сегодня группа чеченских боевиков (25 мужчин и 25 женщин) захватила театральное помещение "Восток-Запад", где находилось в это время около тысячи человек. Части зрителей удалось покинуть помещение, но большинство их оказались окруженными вооруженными боевиками. У женщин, одетых в полувоенную форму, к животам пристегнуты жилеты со взрывчаткой. Женщины объявили, что они √ вдовы и готовы взорвать себя вместе со зрителями, если русские власти не прекратят войну в Чечне┘"

Митя с тоской посмотрел в окно. В стекле отражалось не лицо, а пялилась белая лошадиная морда.

"Сивая кобыла┘ - подумал он, - Сивая кобыла┘"

И громко, отчаянно заржал┘

Copyright (c) "Русский переплет"