Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад?
| Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?|
|
|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Рассказы
07
августа
2007 года
ДТП
"Как же открыто он рисуется...",- с раздражением думал Иван Ильич, глядя на кромку леса за плечами говорившего человека. Лицо этого человека было ему неприятно. Улыбка давно не соответствовала нервно прыгающим, заискивающим глазам.
"Может так и сказать: Достал ты меня, Валерий! Нет... Неудобно... И человек хороший его представил..."
- А Вы вот приезжайте обязательно отдохнуть. С женой, с детишками. Хоть завтра!- продолжал Валерий, вылавливая взгляд собеседника, пытаясь распознать тихие ноты его настроения.
- Приеду. Как-нибудь обязательно приеду,- деликатно ответил Иван Ильич, машинально поглядев на часы. "С друзьями... И такой сабантуй устроим, что мало не покажется",- продолжил он про себя и чуть заметно улыбнулся, предвкушая такую хулиганскую расплату за тягостный разговор.
Валерий заметил эту улыбку Ивана Ильича, и сам обнажил желтоватые зубы, потирая руки и щурясь, отчего стал похож на услужливого китайца.
Этот человек до прошлого года был коммерсантом средней руки. Потом дела пошли в гору, и он стал медленно и осторожно вливался в новый для себя круг людей, оценивал эту публику, как купальщик воду на пляже. Иван Ильич уже видел его на паре банкетов. Примелькавшись, Валерий нырнул в провинциальную элиту и довольно удачно в ней барахтался - заводил новые связи. Недавно он купил заброшенную базу отдыха, сделал из неё дорогой местный курорт и теперь зазывал новых знакомых к себе на выходные.
Многим здесь Валерий нравился. Люди, собравшиеся на даче мэра, привыкли к лести, а часто и сами разговаривали таким тоном. Многие здесь понимали Валерия, но не Иван Ильич Маслов. Он был из тех чиновников, о которых говорят: "на своём месте". До своего положения Иван Ильич дослужился сам, без помощников. У него была какая-то своя, особая политика. Маслов тонко чувствовал окружающую его обстановку и ловко избегал те нешахматные вилки, которые сулило высокое положение. Но при этом всегда старался быть честным человеком. За всю свою, уже довольно долгую, жизнь он стыдился только двух поступков, о которых и в самом деле не стоит рассказывать.
Иван Ильич не любил такие неофициальные торжества, да и официальные посещал только по велению службы. Ему не нравились большие скопления людей, глупые жены местных воротил и такие вот разговоры... От жары в декоративных саунах ему становилось плохо. Постоянные атрибуты предбанников - миловидные и до наглости развязные девушки, давно уже не волновали кровь. Но день рождения своего давнего друга Иван Ильич пропустить не мог.
Мэр в очередной раз выручил Ильича. Обходя гостей, он заметил уставший взгляд своего друга и тихо подошел к нему.
- Я заберу вашего собеседника,- сообщил мэр Валерию и повернулся к Маслову,- Ну как жизнь, Ильич? Пол месяца тебя не видел...
Валерий, переминаясь и кивая, стал пятиться назад. Улыбка на его лице расплылась до неимоверных размеров. Отойдя на пару шагов, он сделал вид, что узнал кого-то справа и торопливо зашагал к новой цели, лихорадочно обшаривая карманы, пока не добрался до мобильника.
- Да всё работаем... Устал жутко...- отрешенно начал Иван Ильич,- Вчера дело закончили, под моим контролем шло...
Он действительно выглядел очень уставшим... На работе Ивану Ильичу приходилось смотреть на документы, где человеческие судьбы были выровнены по бумажным шаблонам. Живое воображение рисовало картины произошедшего, и на мгновение становилось не по себе, но профессиональные навыки брали своё, и он опять смотрел не на людей, а на обвиняемых, не на поступки, а на статьи... Но того мгновения, при первом знакомстве с делом, хватало, чтобы где-то внутри отложилась очередная порция усталости и какого то тихого несогласия. Сидевшие в голове мысли съедали его изнутри, просились наружу, но не находили слушателя.
Маслов повернулся к мэру и заговорил чуть быстрее. Сейчас он хотел рассказать всё:
- Знаешь, Серёга, мне кажется что-то не так в наших законах. Мягкие они больно...- Иван Ильич смотрел в глаза другу и говорил тем трепетным тоном, как разговаривают только с близкими людьми,- Там мужик допился до "белочки" и всех соседей в коммуналке перерезал ножом кухонным. Стариков... Они даже сопротивляться не могли... Потом плакал в камере, кричал, что водка во всем виновата. В старые времена давно бы уж к стенке поставили. Убивают детей, стариков, а им пожизненное и то редко дают. Не так что-то... Не Европа мы. Строже надо. Строже...
- Не говори-ка, Ваня,- грустно согласился мэр. Глаза его смотрели на кромку леса за плечами Маслова. - Да и в Европе той же либеральной, видал, как бурогозят? Безнаказанность чуют.
Потом мэр словно встрепенулся:
- Ну что ты, в самом деле, всё о работе? Пойдем - выпьем, у меня праздник... всё-таки.
Он взял друга за плечо и повёл к столу, где суетилась, улыбалась и вырабатывала праздничный гул цветастая толпа гостей. У стола, мэр втянулся в людскую массу, и потекли застольные речи, льстивые поздравления, пошлые, но забавные шутки. Иван Ильич сел рядом с полным адвокатом, которого тоже неплохо знал. Он поднял пузатую коньячную рюмку и посмотрел сквозь бурую жидкость на солнце, тяжело нависшее над горизонтом. С востока медленно ползла рыхлая серость, заполняя собой небо.
"Наверное, запекшаяся кровь цветом с этот коньяк",- думал Иван Ильич, проглатывая плотный, жгучий напиток, теплота которого сразу стала расплываться по телу. Воображение нарисовало ему ту самую коммуналку, и Иван Ильич потянулся за бутылкой, чтобы налить ещё.
***
Когда Иван Ильич направился к своему Land Cruiser-у солнце уже село за горизонт. С неба давно сыпалась неприятная морось, стараясь залезть под самый воротник. Мэр был пьян, хотел спать и лениво провожал своего друга:
- Может такси тебе вызвать?- сказал он еще раз и, чуть подумав, добавил: - Всё-таки...
- Да доеду я, Серёга! В глазах не двоится, и, знаешь же, я сам люблю водить,- говорил веселый Маслов. Коньяк утопил его тоску, и теперь Ивану Ильичу хотелось шутить и балагурить. Он улыбался и чувствовал себя легко и беззаботно.
- Ну, смотри сам. Дорога-то сырая... всё-таки,- неразборчиво проговорил мэр, глубоко зевнув на середине фразы.
Иван Ильич поддался искушению и так же глубоко заглотнул воздух, прикрывая рот рукой.
- Мне на ней только КамАЗ страшен,- сказал Маслов, потягиваясь, и глядя, как капли дождя в свете фонарей еле слышно колотят по капоту его круизёра.
Неприятный липкий дождь, как заправский монтажёр, урезал прощание друзей. Короткое, сухое, почти официальное рукопожатие и Иван Ильич поспешил в машину.
До города было километров сорок прямой и ровной дороги. Она раскатилась пожарным рукавом, и здесь можно было полихачить. Но Маслов был водителем со стажем, когда чувствовал в себе хмель, старался ехать медленнее и аккуратнее...
Поворот ключа разбудил спавший двигатель. Он приятно заурчал, и машина ожила - по салону разлилась та самая иномарочная вибрация, массирующая и тихая, которая почти не встречается в наших машинах. Рука потянулась к магнитоле, но не нашла её, Иван Ильич вспомнил, что утром отдал её в ремонт. Не прогревая мотор, он воткнул передачу и отпустил сцепление.
Что такое! Машина скакнула и чуть не заглохла!
Иван Ильич с недоумением посмотрел на панель. Нет... Всё в порядке... Он попытался второй раз отпустить сцепление, обильно пригазовывая. Джип рванулся диким необъезженным конём и встал.
Маслов уже представил, как сейчас склонится над открытым капотом, и дождь проберется к нему под одежду... По спине пробежал холодок, он взялся за рычаг переключения передач, подготавливая себя к выходу на улицу, которая казалась уже чуждым и враждебным космосом за иллюминатором МКС...
"Старый дурак!
Куда же она на третей-то тронется!?" Иван Ильич смеялся и ругал себя. "А может на такси?",- мелькнула где-то мысль, но сразу погасла под напором новой порции брани.
Он завёл двигатель и мягко тронулся.
"Говорили же мне - бери коробку автомат!"
***
Гирлянда разметки усыпляла. Её монотонный бег приковывал взгляд. Гул двигателя, шум дождя, всё словно заставляло глядеть на этот дорожный пунктир. Накопилась усталость непрерывной работы, ещё больше Иван Ильич устал от праздника. Как же утомляли его скопления людей. Недавно... На "дне милиции", когда он выступал с речью, так вымотался... Потом ещё банкет... И они все в одинаковой форме... И тот - с усами... И этот - молодой... Слились в одно фуражковое... погонное пятно...
Свет!!! Что это!? Фары! Иван Ильич подскочил в кресле и вывернул руль.
-Что же это!? Я чуть не заснул тут!- крикнул он сам себе.
"Чего ты моргаешь!? А, дальний выключить. Извини..." Маслов переключил на ближний свет. По встречной с рёвом пронеслась легковушка, из которой гремело басами динамиков.
Иван Ильич перевел дух, и следующие минут пять ехал довольно медленно, на заряженном внимании. Но встречных машин не было. А дворники меланхолично ездили по лобовому стеклу, сгоняли посеянные дождём капли вниз, тут вода собиралась в маленькие ручейки. Иван Ильич вспомнил, как утром пролил кофе, и оно тоже растеклось по скатерти черными ручьями. Он поймал себя на том, что опять невнимателен и сосредоточился на дороге. Ему не хватало радио: бодрого голоса ведущих и приевшихся рекламных заставок.
Иван Ильич поехал медленнее, проговаривая свои тягучие и громоздкие мысли. Они тяжело, и казалось, нехотя ворочались в голове.
-Что-то я сегодня немного перебрал... Ну, ничего, скоро уже город... Вон и дачные участки пошли. Это молодые сядут пьяными за руль и гонят, как на пожар.
Он опять смотрел на разметку, и рассуждения становились всё увесистее. Вдали на обочине Маслов заметил две фигуры: одну маленькую, с цветным зонтиком, должно быть ребёнок, вторую - взрослую. "Рядом с ними обязательно надо взять чуть вбок",- напомнил себе Иван Ильич.
***
Сорокины проводили отпуск на даче. Бесконечные дачные массивы по окраинам города, конечно, не имели ничего общего с дачей мэра. Раньше в сознании людей были только дачи и деревни. Отличие состояло в том, что в деревенских домах можно было жить и зимой. Следующей ступенью этой эволюции стали коттеджи, как у мэра и многих его друзей. Эти дворцы их хозяева по привычке или из скромности называли "дачами".
Сорокины уже три дня жили на даче, затерянной в лоскутном одеяле таких же построек, с небольшим земельным участком и маленьким обшарпанным домиком. Всё это богатство досталось им от родителей Дмитрия Сорокина, главы семейства. В тот день он возвращался от Смирновых, рядом шла семилетняя дочь Маша и молчала. Лил дождь, было уже темно, и Дмитрий освещал дорогу фонариком. Отец и дочь были обижены друг на друга.
Тем вечером, пока взрослые разговаривали, Маша со смирновским Колей пошли на рыбалку, потом ушли плющить пивные пробки под колёсами поездов на ближней железной дороге, потом ещё куда-то... Дети увлеклись и вернулись уже затемно. Взрослые, конечно, искали их, но по странному стечению обстоятельств опаздывали или расходились - всюду говорили, что видели детей совсем недавно.
Дома дети получили взбучку: Коле досталось хорошо, а Сорокин легонько, скорее, для проформы, шлёпнул дочь и сказал, что если б мама не уехала в город, то ей досталось бы! Но и этого оказалось достаточно, чтобы она заголосила сильнее Кольки.
Потом они шли под дождем по шоссе к своей даче. Молчали. Дочь была просто, по-детски, обижена на отца. Отец очень редко наказывал дочь, и теперь ему было стыдно перед этим маленьким существом. Он подбирал слова, чтобы начать разговор, в котором он смог бы извиниться и рассказать, как все волновались.
Сорокин посмотрел на дочь, та с маленьким зонтом шла по кромке дороги, где асфальт переходит в грунтовую обочину. Её подбородок был гордо приподнят, Маша смотрела свысока и только вперед, не желая уделять отцу своего внимания.
Сзади вытек свет фар, сначала робкий и дрожащий, но с каждой секундой он набирал силу и освещал дорогу впереди. Дмитрий выключил фонарик. Он уже нашёл подходящие слова и клеил из них предложение. Он обернулся в последний момент...
Маша не обернулась.
***
Иван Ильич всё видел. Он остановился через пятьдесят метров и оцепеневший сидел в машине. Время замерло, сердце выстукивало бешеный ритм. Хмель и усталость пропали, словно их выключили. Иван Ильич сидел и не мог понять - как? Он видел мужчину и ребенка, но рука, вместо того, чтобы отвернуть руль чуть в сторону, напротив крутанула к обочине. А когда Маслов опять очнулся - было поздно... Глухой, чувствительный стук. Машина подпрыгнула, словно проехала по лежачему полицейскому, и на секунду потеряла управление.
Иван Ильич выпутался из ремней безопасности и почти вывалился из машины. Он пошел, потом побежал на непокорных ногах к чему-то тёмному, бесформенному, тряпочному, лежащему на асфальте.
Боже! Это маленькая девочка! Иван Ильич встал на колени и увидел её кукольное лицо. Он взял тёплую руку, в надежде найти пульс, но не умел этого делать, а собственное сердце так стучало по ушам, что ничего другого невозможно было воспринять. От намокших волос девочки пахло парикмахерской. Рубашка Маслова уже успела запачкаться кровью.
"Ещё был мужчина!" - лихорадочно рванулось у него в голове. Он встал и разглядел человека, ничком лежавшего в кювете.
"Так, лучше ничего не трогать и вызвать .скорую.", - сказал себе Иван Ильич. Его перемешанные мысли стали укладываться на свои полки. Но пальцы дрожали и не слушались, набирали не те цифры. После нескольких попыток Маслов понял, что не знает, как вызвать эту проклятую "скорую" с мобильника и стал звонить своему заместителю.
Остановились фары, которые давно приближались сзади. Из какой-то "классики" вышел мужчина с испуганными глазами:
- Что здесь происходит?..
Иван Ильич громко отчаянно сказал мужчине и в трубку:
- Вызовите "скорую"!
Прошло минут десять, и дорога пестрела мигалками. Первой приехала "скорая". Ивана Ильича, старавшегося неуклюже помогать, попросили оставаться в машине. Потом к Маслову подошел молодой следователь и успел задать несколько вопросов.
Иван Ильич сидел в джипе - в голове не осталось ни хмеля, ни мыслей. Ему казалось, что на вопросы молодого милиционера отвечал не он, а кто-то другой, далеко и тихо.
Последним приехал подполковник Овечкин, здесь постарался уже заместитель Ивана Ильича. Овечкин отозвал следователя и с минуту кричал на него. Испуганный молодой человек несколько раз переводил растерянный взгляд с подполковника на Land Cruiser. До Маслова долетали отрывки криков:
- Какая, на хрен, экспертиза!? Это же прокурор области! Думай и пиши как надо!
Ивана Ильича, оставшегося в машине, охватил очередной приступ усталости, происходящее вокруг уже казалось сном, открывать глаза не хотелось...
- Да... ситуация...- вкрадчиво засипел над ухом Маслова голос Овечкина. - Зря вы Иван Ильич сразу не уехали, нам бы легче было, чтоб без свидетелей...
Маслов медленно поднял тяжелый взгляд на подполковника, Овечкин сразу переменился в лице:
- Ну и скорую вызвали, правильно. Это всё что вы могли сделать в такой ситуации.
Овечкин отошел, и Иван Ильич закрыл глаза. Усталость брала своё. Сквозь дремоту он слышал далёкие голоса и шум машин. Яркие блики мигалок, били своим пульсом сквозь веки.
- Сержант, отвезите товарища прокурора домой. За вами поедет служебка, на ней вернётесь.
- Слушаю.
***
- Иван Ильич, пойдёмте домой,- сказал незнакомый голос.
- Ты кто?
- Сержант Варламов,- отрапортовал голос.
- Пойдём...
Подниматься по лестнице было трудно.
***
Иван Ильич Маслов проснулся. Голова болела - одна точка где-то справа в затылке волнами нагоняла эту боль, руки слегка дрожали. "Перебрал вчера"...
Как всегда он пошёл умываться и только у зеркала вспомнил вчерашний вечер!
Всё завертелось с бешеной скоростью. "Что же теперь будет!?",- этот вопрос, закрутился в голове, словно иголка стала прыгать по одной дорожке пластинки. Отчаянный страх разгонял кровь. Стало трудно дышать, Маслов закрыл глаза, и картины вчерашнего вечера понеслись перед ним. "Что же теперь будет?.." Два глубоких вдоха.
"Как же служба? Может не ездить? Нет, надо... Надо заказать машину".
Домашние заметили, что отец семейства сам не свой. Он не притронулся к завтраку, а когда жена принесла рубашку и стала ругать Ивана Ильича за капли коньячного цвета, он молча вышел из комнаты. Больше всего в то утро Маслов ненавидел чёрную "Волгу", которая должна была отвезти его на работу...
...На службе казалось, что все смотрят на него не так как обычно. "Почему этот молодой, усатый, посмотрел так пристально? А эта, с вечными завитушками опустила глаза?"
Маслова спас служебный кабинет. "Надо обо всём подумать. Что же будет?"
- Ирочка, я занят.
"И не отвечать на звонки".
В одиннадцать пришёл заместитель - Николай Константинович Норский. Вид этого сытого и самодовольного человека раздражал Ивана Ильича. Даже внешне он походил на вчерашнего Валерия.
- Ну, как вы? - спросил Норский заботливо и, не дождавшись ответа, заговорил: - Суда не избежать: там свидетели были, и девочка умерла... Но мужчина выжил... Вы, главное, не волнуйтесь.
Иван Ильич смотрел на стену кабинета, куда-то вдаль за портрет, что меняется раз в восьмилетку. Ему чудился запах мокрых волос девочки.
- Хорошо, - ответил он заместителю.
Когда Норский вышел, Маслов отключил мобильный телефон и закурил. Мысли перебивали одна другую.
"Я во всём сознаюсь. Так надо, - думал он, - но тогда лишусь должности... И что!? На моё место придет Норский... Он в любом случае меня сменит. С повинной, и легче станет... И на всю страну! Надо им денег предложить... Да, денег, и с повинной..."
Маслов разобрал документы, и на два дня оставил за себя Норского.
***
Через три дня Иван Ильич сам поехал к Сорокиным...
Он зашел в грязный подъезд. Наверное, те, кто должен следить здесь за чистотой, забыли адрес, как и множество других адресов. Вот она квартира 26. Звонок, который по замыслу создателей должен был пародировать птиц, залился каким-то неестественным смехом.
Дверь открыла красивая женщина с уставшим лицом и высохшими глазами.
- Анна Владимировна? - запинаясь, начал прокурор,- я... меня зовут Иван Ильич Маслов, я...
- Я знаю, кто ты, - сказала женщина.
Иван Ильич слегка попятился под тяжестью её слов. Он почувствовал, что краснеет!.. Заготовленные фразы куда-то пропали, растерянный, он молча протянул пакет.
- Что это? - спросила Сорокина.
- Здесь много, - смог выговорить Маслов.
Женщина опустила глаза. Она не боялась этого человека. Она боялась себя, если вдруг увидит в его глазах то, о чём не хотела думать.
- Заберите свои деньги и оставьте меня в покое!- задрожала Сорокина. - Не желаю вас больше видеть!
Иван Ильич похолодел. Он ожидал истерики, но был совершенно не готов к ней.
- Возьмите,- сказал он твердо. - Будьте благоразумны. Вам всё равно не выиграть суд!
Дверь с грохотом захлопнулась.
"Зачем? Старый дурак! Да что со мной такое?"
- Простите! Я не это хотел... Поймите, мне очень жаль! - прокричал он дерматиновой обшивке двери, которая немного отошла снизу.
***
На следующий день Иван Ильич сидел в своём кабинете и разглядывал зыбкие облака табачного дыма. Совесть, перемешанная со страхом за свою репутацию, не давала покоя, её натиск то слабел, то вновь заставлял подниматься со стула и нервно ходить по служебному паркету.
Высокое положение накладывает на людей свой отпечаток. И Маслов не мог понять, как можно отказываться от таких денег. И ладно бы он просто откупался, но ведь тут же - от чистого сердца.
- Ирочка, вызовите Норского.
"С карточкой будет проще, пошлю её Сорокину.",- успокаивал он себя.
Норский пришел почти сразу и долго рассказывал об обстоятельствах дела. Ивану Ильичу было не по себе, когда он слушал о той ночи языком сухих бумажных формулировок. Точка, в которой переплелись судьбы трёх людей, и которую так хорошо запомнил Маслов, теперь мало отличалась от тысяч точек на белой бумаге, где разлилось описание дела с новыми фактами. И этот случай, записанный стальным беспринципным шариком ручки, был очень похож на несколько дел, с которыми Иван Ильич работал сам, когда был моложе. А новые факты с желтоватых листов нахально улыбались и подмигивали Маслову: "Правда за нами". Иван Ильич отвернулся и посмотрел в окно.
- Константиныч, знаешь, как карточку пластиковую завести?
- Договорюсь, завтра сделают, принесут.
- Хорошо, спасибо. Да... И скажи всем, кто это дело ведёт, чтоб не давили на Сорокиных.
- Вы бы взяли отпуск, Иван Ильич. Уехали, отдохнули бы.
- Иди, работай...
***
Первое время случившееся обсуждалось довольно бурно, особенно подчиненными. В двух независимых местных газетах стазу вышли злободневные статьи, но ещё до суда журналисты дали опровержения.
Суд прошел под диктовку следствия, Ивана Ильича признали невиновным. Самого его в зале не было, а за ходом процесса наблюдал Норский. Усталость в глазах Сорокиных убедила всех, что апелляции не будет.
Этот случай, как множество подобных, прогремев, стал забываться обывателями. Иван Ильич к тому времени работал как обычно, но в тех делах, что шли под его контролем, Маслов видел уже не обвиняемых и потерпевших, а людей с той и другой стороны. И чужими максимальными сроками он хотел откупиться от своей памяти, которая цепким спрутом ухватилась за одну ночь и постоянно возвращала туда Ивана Ильича, как только он оставался один.
Дети часто сетуют на память, заучивая стихи или правила, они ещё не знают, насколько труднее бывает забыть некоторые вещи.
Иван Ильич не мог забыть. Внутри поселилось то, чего раньше не было, и мешало, не давало покоя, разжигало тревогу и дырявило волю. Все, кто был близко, заметили перемены в Маслове. Он мог сорваться, наговорить прямо, вспоминая старые обиды, потом извинялся, говорил, что совсем расклеился, что пора в отпуск... Все привыкли к такому Ивану Ильичу, кроме него самого. Некоторые даже жалели...
***
Маслов ещё раз взглянул на желтую визитку и сверил адрес - всё правильно. Небольшой, но красивый дом на окраине столицы внушал уважение к его хозяину. Иван Ильич нажал на кнопку звонка, сердце забилось как у троечника, которого вызвали к доске.
- Слушаю, - металлическим голосом прозвенел домофон.
- Меня зовут Иван Ильич Маслов. Мы договаривались.
Железка посигналила, и дверь открылась. Маслов зашел в прихожую, на стенах висели картины, с боков нехотя вытекал свет. В полумраке каждая деталь казалась наполненной достоинством, вкус хозяина или мастера-декоратора не находил упрёка.
В коридоре показался вполне молодой человек:
- Вы знаете мои расценки... - то ли спросил, то ли предостерёг хозяин.
Его молодость поначалу заставила Ивана Ильича растеряться, как-то не сочеталась она с полученными рекомендациями.
Маслов кивнул:
- Деньги, сейчас отдать?..
- Деньги вы мне успеете отдать, - улыбнулся хозяин,- пройдемте в кабинет.
Человек усадил Ивана Ильича в удобное, мягкое кресло.
- Что вас беспокоит?
- Понимаете, несколько месяцев назад в ДТП погибла девочка...
- Люди смертны...
Поначалу Иван Ильич не знал, как будет вести себя, он впервые обращался к психологу, но через несколько минут уже рассказывал ему о самом сокровенном. Всё, что копилось в его душе с той ночи, выливалось этому понимающему, а главное незнакомому человеку.
Психолог говорил разные вещи, больше несвязные и расслабляющие, иногда, заставляющие вспоминать и напрягаться.
- Когда я возьму вас за правую руку, постарайтесь в деталях вспомнить ту ночь, сосредоточиться на своих ощущениях... А теперь представьте один из лучших дней в своей жизни...
Когда Иван Ильич выходил от психолога, он плохо помнил эту беседу. Но душа его была легка, Маслов был уверен, что в том злополучном ДТП виновата дорога, виноваты Сорокины.
Виноват алкоголь...
***
Вернувшись из отпуска, Иван Ильич принялся за работу. Он был таким, как прежде, ничто больше не тревожило его на службе. Лишь изредка, дома, по ночам, Иван Ильич вспоминал какие-то мелочи, но теперь сразу мог подумать о других вещах и спокойно засыпал.
В один дождливый апрельский день, когда весна похожа на осень и не особо радует, секретарша Ирочка зашла в кабинет Маслова.
- Иван Ильич, помните, вы просили отслеживать счет, на карточке, которую завели в том году?
- Да.
- Вчера с неё сняли деньги.
- Всю сумму?
- Да.
- Хорошо, Ирочка. Спасибо.
На душе у Ивана Ильича стало легко и спокойно.
|
Проголосуйте за это произведение |
Герой блуждает по серому веществу своего мозга... Автотрепанацию, что ли, сделал? И при этом белое вещество в сторону сдвинул? Или вообще до него не добрался? А исследовал содержимое черепа перед зеркалом? Не понравилось. Слишком легкомысленно и небрежно.
|
|
|
