TopList Яндекс цитирования
Русский переплет
Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум
-->
Первая десятка "Русского переплета"
Темы дня:

Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад?

| Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?
Rambler's Top100
Проголосуйте
за это произведение

 История

11 июля 2011 года

Михаил Колесов

ЗА ЧТО БЫЛ УБИТ МИХАИЛ КОЛЬЦОВ?

(к 75-летию начала Гражданской войны в Испании)

 

Михаил Ефимович Кольцов (Фридлянд), известный советский журналист, родился в 1898 году в Киеве в семье сапожника. Активный участник революционных событий 1917-18 годов в Петрограде, где начал публиковать свои первые очерки в прессе. Затем служил в Красной армии и сотрудничал с киевскими газетами. С 1920 г. начал работать в отделе печати Наркомата иностранных дел. С 1922 по 1938 гг. был специальным корреспондентом "Правды" и других центральных газет, специализируясь в жанре политического фельетона. Основатель и редактор журнала "Огонёк", затем редактор журналов "За рубежом", "Крокодил", "Чудак". Был дружен с Г. Ягодой и Н. Ежовым. Пользовался покровительством Сталина. Поэтому имел возможность выезжать за границу (Францию, Англию), где, вероятно, выполнял "особые поручения". Поэтому неслучайно летом 1936 г. он был направлен в качестве корреспондента "Правды" в Испанию, где началась Гражданская война...

 

Фактически гражданская война в Испании началась сразу же после того, как в марте 1931 г. король Альфонс XIII, после неудачных для монархической партии выборов в кортесы (парламент), отрёкся от трона и покинул страну. На самом деле причиной его отречения явилась вынужденная отставка в качестве главы правительства генерала Примо де Ривера, ("испанский Муссолини"), установившего в стране в последние десять лет режим военной диктатуры.

В Испании была провозглашена Республика. Но либеральное республиканское правительство, состав которого постоянно менялся, не было принято ни офицерским корпусом армии, ни католическими иерархами (которые имели большие привилегии при диктатуре). Не было поддержано правительство и "левой" оппозицией: социалистической партией и анархистами (FAI), которые опирались на мощное профсоюзное движение и имели свои вооруженные отряды. Отколовшиеся в 1921 г. от соцпартии "коммунисты" насчитывали в своих рядах несколько тысяч человек. "Левые" коммунисты - "троцкисты" создали свою партию POUM ("Марксистская объединенная рабочая партия").

В результате страну потрясали забастовки, стачки, вооруженные столкновения, сожжение церквей и монастырей, политические убийства. Пиком этой политической анархии стало шахтёрское восстание в Астурии (север страны) в 1934 году, хорошо подготовленное "Союзом братьев пролетариев", объединившим анархистов, социалистов, коммунистов и "троцкистов". Было объявлено о создании "Социалистической республики", организации "Красной армии" и "Советов", о подготовке "похода на Мадрид". Восстание было жестоко подавлено силами "Иностранного легиона" под командованием молодого генерала Франсиско Франко Баамонте. Руководители социалистов и анархистов были арестованы. Многие участники этого восстания эмигрировали, в том числе в Советский Союз (одни строили московское метро, другие учились в Военной Академии им. М.В. Фрунзе). За этот подвиг генерал Франко был назначен военным министром и начальником Генерального штаба армии.

Но на очередных выборах в кортесы в 1936 году неожиданно победил "Народный фронт", в котором главную роль играла соцпартия, поддержанная анархистами и коммунистами. Социалисты сформировали новое правительство, которое вскоре возглавил их лидер Ларго Кабальеро ("испанский Ленин"). В правительство вошли несколько коммунистических лидеров. 1 мая по улицам Барселоны и других городов прошли праздничные демонстрации с портретами Кабальеро, Ленина и Сталина. "Правая" оппозиция ("Национальный фронт") и церковь назвали новое правительство "красным" и объявили ему бойкот. Радикальные меры нового военного министерства (Франко был отстранён и отправлен на Канарские острова), направленные на отстранение военных от политики, не понравились генералитету и высшим офицерам. В их среде созрел заговор, сразу поддержанный церковью, правыми партиями и фашистской "фалангой" (созданной из сторонников бывшего диктатора Примо де Риверы, его сын возглавил молодёжную организацию этого движения). Во главе заговора стояли генералы Санхурхо и Мола. Но после неожиданной гибели в авиакатастрофе генерала Санхурхо Военную хунту возглавил генерал Франко, который покинул Канары и прибыл в Марокко, где 17 июля 1936 года начался мятеж. Здесь находилась колониальная "Африканская армия" и "Иностранный легион". Мятеж одновременно был поддержан практически во всех военных гарнизонах Испании. Но республиканскому правительству удалось с помощью "Национальной гвардии" и народа (вооруженные отряды анархистов и социалистов) подавить выступления военных во многих городах, в том числе в Мадриде и Барселоне. Испанский флот остался верен республиканскому правительству, но был практически бесполезен из-за того, что на кораблях матросами был уничтожен почти весь офицерский состав. Верность республике сохранили почти все испанские лётчики, но правительство располагало немногочисленными самолётами устаревших моделей. Однако из 15 000 офицерского корпуса на стороне правительства остались только 200 человек, а весь сержантский состав армии (8000 человек) поддержал мятеж. Между тем только в северо-восточной провинции Наварра (г. Памплона) и в приграничных с Португалией провинциях мятежным генералам удалось захватить власть. Тогда Франко при поддержке немецкой и итальянской авиации и флота начал перебрасывать соединения "Африканской армии" и "Иностранного легиона" в захваченную мятежниками провинцию Андалузия (юг). Гитлер впоследствии скажет: .Франко должен был бы воздвигнуть памятник в честь .Юнкерса-52..

В стране началась Гражданская война, которая с обеих сторон, велась очень жестоко. Как отметил английский историк Хью Томас, "всю Испанию накрыло огромное облако актов насилия...".[Хью Томас Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг. М., 2003]

С начала мятежа фашистские правительства Италии и Германии заявили о своей поддержке Военной хунты. Муссолини предоставил свою авиацию и четыре регулярные дивизии, оснащенные танками и артиллерией, и постоянно пополнявшиеся в течение всей войны. Гитлер послал в Испанию авиационный корпус "Конкорд" и обеспечил поставку "по воздуху" всех видов вооружения. Но, если Муссолини действовал "бескорыстно" во имя фашистской идеи, то Гитлер преследовал вполне прагматические цели: Германии была нужна железная руда, добываемая в рудниках Испании. Но в одном они были единодушны: не допустить "красного правительства" в Испании. "Если бы не существовала опасность, что Европу захлестнёт красная чума, я не стал бы вмешиваться в испанскую революцию", - позже скажет Гитлер.

Республиканское правительство, организовав первоначальный отпор мятежным генералам, обратилось за военной помощью к правительствам европейских стран и к Лиге наций. В ответ на это, по инициативе Англии, был создан "Комитет по невмешательству", в который вошли Франция, Германия, Италия, Советский Союз и другие страны. "Комитет" фактически бойкотировал какую-либо официальную помощь республиканской Испании и санкционировал морскую блокаду страны силами немецких и итальянских военных кораблей и авиации. Такую же позицию "невмешательства" заняла Лига наций.

Решение советского руководства оказалось двусмысленным. С одной стороны, правительство СССР направило в Испанию своего посланника В. Розенберга, известного дипломата, с полным штатом "советников" во главе с генералом Берзиным. В Барселону прибыл в качестве консула знаменитый Антонов-Овсеенко со своими "помощниками". В Испанию также прибыли видные деятели Коминтерна, которые вошли в руководство компартии. Было отправлено продовольствие и "гуманитарная" помощь (за пять лет "советские трудящиеся" добровольно собрали 274 млн. рублей). Но от поставок вооружения первоначально советское руководство воздержалось. С другой стороны, Сталин поддержал "Акт о невмешательстве", которому по дипломатическим каналам Советский Союз следовал неукоснительно. В конце концов, советские представители поставили свои официальные подписи под соглашением европейских правительств о том, что бы считать иностранных "добровольцев", участвовавших в Гражданской войне в Испании, преступниками...

Однако летом 1936 года глава Коминтерна Г. Димитров поддержал идею приехавшего в Москву генсека Французской компартии Мориса Тореза о создании в европейских странах "интребригад" добровольцев для направления их в Испанию. Сталину эта идея понравилась, так как он понял, что таким образом он получал возможность не только влиять на ситуацию в воюющей Испании, но и избавиться от сотен иммигрантов, европейских социалистов и коммунистов, осевших в Советском Союзе. Так, через "интербригады" советское правительство получало неофициальную возможность направить в Испанию вооружение, военных "советников" и специалистов. При этом Сталин потребовал, что бы золотой запас Испании был переправлен в Советский Союз, (как гарантия оплаты поставок), который 25 октября 1936 года и был отправлен пароходом в Одессу (свыше 63 млн. фунтов стерлингов). Впоследствии в Советском Союзе были расстреляны все, кто имел отношение к "испанскому золоту" (министр финансов Гринько и сотрудники Госбанка).

Теперь каждая европейская коммунистическая (и социалистическая) партия получила указание выделить определенное количество "добровольцев". Их поток шёл через так называемую "тайную железную дорогу", которая обеспечивала "волонтёров" паспортами и деньгами. Центральный пункт по набору в "интербригады" располагался в Париже. Почти во всех европейских странах действовали комитеты "Друзья Испании". Лозунг коммунистов: Испания должна стать "могилой европейского фашизма".

Первые "интербригадовцы" прибыли в Испанию 14 октября. Здесь формированием "интербригад" занимался француз Андре Марти - доверенное лицо Сталина. К декабрю 1936 г. в Испанию прибыло уже 20 000 "добровольцев". Были созданы четыре "интербригады", которые составили самую боеспособную часть республиканской армии. Всего в Испании в интернациональных частях сражались 40000 человек из 54 стран.

13 октября в порту Аликанте высадилась первая группа военных "специалистов" из СССР. С этого дня периодически стали прибывать советские (и зафрактованные иностранные) суда с вооружением: самолётами, танками, грузовиками, боеприпасами - и продовольствием. Впоследствии прибыли 50 танковых экипажей во главе с генералом Павловым ("де Пабло"), 150 лётчиков под командованием Якова Смушкевича ("генерал Дуглас"). В Испании в качестве военных "советников" в разное время находились Н.Н.Воронов, И.С.Конев, Н.Г.Кузнецов, Г.И.Кулик, Р.Я.Малиновский, К.А.Мерецков, К.К.Рокоссовский, А.И.Родимцев, Г.М.Штерн и другие. Всего в течение 1936-1937 годов в стране побывало около 2000 советских "специалистов". За время гражданской войны СССР поставил Испании 648 самолётов, 347 танков, 1186 орудий и другое вооружение.

17 октября газета "Мундо обреро" напечатала письмо Сталина Хосе Диасу (официальный генсек испанской компартии): "Освобождение Испании от ига фашистских реакционеров касается не только испанцев, а является общим делом всего прогрессивного человечества".

Михаил Кольцов прибыл в Мадрид в августе 1936 г. и вскоре стал главным политическим советником (под именем Мигель Мартинес) при Генштабе обороны Мадрида и оказался в центре важнейших политических и военных событий.

27 и 28 августа состоялись первые воздушные налёты итальянской авиации на столицу Испании. Тогда Кольцов записал в своём дневнике:

"Завтра, вернее, уже сегодня, в исторический день двадцать девятого августа 1936 года в ответ на бесчеловечную бомбардировку мирной европейской столицы правительства Франции и Англии пошлют ультиматум фашистским державам, поддерживающим мятежников против законного испанского правительства. ...Вся Европа, весь мир в едином порыве, в мгновенном и грозном сплочении дают отпор милитаристскому блоку фашистов. Зверю прищемляют хвост..." [Испания в огне. Испанский дневник. ТТ 1и2. М.,1987].

Но уже 31 августа он писал: "Ничего не произошло. Никто никому не объявил ультиматум. Двадцать девятое августа миновало как обычный будничный день".

И далее: "Подавление мятежа вылилось в гражданскую войну, гражданская война превращается в борьбу с иностранной интервенцией, с вторжением иностранных фашистских войск. Неужели это именно так? Я не верю самому себе".

Тогда же он отправил в Москву одну из своих первых корреспонденций: "Помощь со стороны германского фашизма мятежникам стала источником, питающим гражданскую войну в Испании. Не будь её, это можно утверждать со всей ответственностью, мятеж был бы ликвидирован..."

Начало сентября было ознаменовано поражением на фронтах слабо организованных "колонн" республиканцев. Войска мятежников подошли к Мадриду.

Накануне штурма Мадрида, который начался 7 ноября, правительство Ларго Кабальеро покинуло город и переехало в Валенсию (Средиземноморское побережье) вместе с военным министерством и Главным штабом армии. Командование оборонявшегося гарнизона было возложено на генерала Хосе Мьяху (Миаху), который должен был создать "Хунту обороны" из представителей партий "Народного фронта". Коммунисты взяли на себя почти все функции исполнительной власти.

Михаил Кольцов, который все первые дни штурма был на передовой (вместе с советскими танкистами, выполняя невольно роль переводчика и комиссара), писал: "Оставленный на произвол судьбы военным министром, разрозненные мадридские колонны смогли благодаря преданности нескольких командиров, благодаря мужеству и энергии мадридских рабочих, благодаря политическому руководству мадридских коммунистов сдержать первый натиск врага, затормозить штурм столицы, создать порядок в собственных рядах, оборонять Мадрид почти без оружия пять суток. Это в самом деле чудо..."

В "Дневнике" он отметил: "Мы никогда не знали этого народа, он был далёкий и чужой. ...И вдруг этот, долго прозябающий в нижнем левом углу материка, никому по-настоящему не известный народ... - вдруг встал во весь рост перед миром. ...Это он первым в тридцатых годах нашего века полностью принял вызов фашизма, это он отказался стать на колени перед Гитлером и Муссолини, он первый по счёту вступил с ними в отважную вооруженную схватку".

В эти дни в небе над Мадридом сражались 160 советских лётчиков (27 погибли), 17 из них к Новому (1937) году были награждены званием Героя Советского Союза, среди них знаменитые Александр Серов и Павел Рычагов.

25 ноября в разгар ночных бомбёжек немецкой авиацией Мадрида Кольцов констатирует: "Перед этой страстной ночной вакханалией, перед этим вихрем тёмных сил в испуге присмирела Европа. Правительства, лидеры государств и партий, те, кому завтра грозит тот же фашистский ураган, не борются, не спорят, не возражают, они трусливо укрыли головы в наивной надежде, что от фашизма можно отпроситься, откупиться, отделаться уступочками, подарками. Лишь пролетарии мира... обороняя Мадрид, они обороняют Париж, Лондон, Копенгаген, Женеву, потому что, расправившись сегодня с испанской демократией, с испанским народом, фашистские разбойники попытаются завтра взять за горло французский, английский, чехословацкий народы Европы и мира..."

Между тем, военный напор мятежников, поддерживаемый немецкой и итальянской авиацией, встречал всё более упорное и организованное сопротивление республиканских сил. Однако, территория, находившаяся под контролем республиканского правительства неуклонно сокращалась. Летом и осенью 1937 г. на севере страны ("Страна басков" и шахтерская Астурия), шли жестокие бои между фактически безоруженным народом и марокканскими наёмниками "Африканской армии" с участием итальянских войск, поддерживаемыми жестокими бомбардировками немецкой авиацией городов Сан Себастьян, Овьендо, Сантандер, Хихон (тогда была уничтожена деревня Герника).

Советский лётчик Борис Смирнов, воевавший в то время в небе северной Испании, в своих воспоминаниях ["Испанский ветер. Записки лётчика", М.,1963] пишет: "...Астурия не сдаётся. Отрезанная от остальной республиканской территории, фактически блокированная и с моря, она уступает врагу каждый метр земли только ценой большой крови". "Против фашистов воюет вся Астурия. Это поистине всенародная борьба... Здесь воюют с врагами мужчины и женщины, юноши и старики".

Илья Эренбург, который к качестве корреспондента газеты "Известия" в эти дни побывал в Испании (постоянно находясь во Франции), в очерке "Герои Астурии" ["Испанские репортажи 1931-1939" М.,1986] описал трагическую судьбу астурийского народа. "Но всё же, какое нужно ханжество, чтобы в дни, когда германская артиллерия и итальянские лётчики уничтожают последние посёлки свободной Астурии, говорить о "священном принципе невмешательства"...

Тогда европейские правительства отказались оказать помощь в эвакуации кораблями мирного населения, среди которого были очень большие жертвы. Почти единственной страной, согласившейся принять испанских детей Астурии, был Советский Союз.

Затем страна была разрезана на две части, и Мадрид оказался фактически в блокаде. В 1937 г. ожесточенные бои велись в центральной части страны (между Мадридом и Барселоной и вокруг них). В конце концов, в гражданской войне возникла "патовая" ситуация: было ясно, что ни одна из воюющих сторон не сможет сама одержать решающей победы.

В таком положении внутри республиканского руководства обострились разногласия. С одной стороны, соперничество между лидерами испанских коммунистов и социалистов завершилась отставкой Ларго Кабальеро и формированием нового правительства под контролем коммунистов. С другой стороны, выполняя директивы Коминтерна (Сталина), руководство компартии объявило бескомпромиссную войну "троцкистской" партии ПОУМ (и анархистам). Московская .Правда. сообщала: "Каталония не сомневается, что началась чистка анархистов и троцкистов, и что она будет вестись с той же энергией, как и в СССР". Эта конфронтация привела к трагическим событиям в Барселоне, улицы которой 3-7 мая 1937 года была ввергнуты в ожесточенное вооруженное столкновение, во время которого погибло 400 человек и 1000 было ранено (по другим сведениям - 900 убитых и 2500 раненных). Позднее коммунисты обвинили в этой трагедии "агентов Франко" в CNT и POUM. "Советник от НКВД" в Испании Александр Орлов отдал приказ об аресте руководителей POUM (не поставив в известность министра внутренних дел, который заявил протест). В Барселоне по приказу Антонова-Овсеенко была закрыта штаб-квартира POUM (отель.Фалькон.) и превращена в тюрьму.

Михаил Кольцов в это время находился "в отпуске" в Москве, где он доложил ситуацию в Испании непосредственно Сталину и получил от руководства необходимые инструкции. Он вернулся в Испанию другим человеком ("сырость рождает ржавчину..."). Язык его последних страниц "Дневника" заметно изменился. Он с удовлетворением отмечал, что после ухода Ларго Кабальеро началась довольно "энергичная чистка" в армии, которая проходила с "большими трудностями". "Людей начали снимать не только на основе прямо компрометирующих данных, но и тех, кто ходил с охранными грамотами: "бездарных, но безобидных", "честных, но беспомощных", "чуждых, но спокойных и полезных". Практика показала, что за одним минусом всегда прятался второй. "Бездарно безобидный" был вскоре после отставки изобличен в попытке перебежать к фашистам. "Чуждый, но способный и полезный", как оказалось, очень искусно и втихую деморализовал свою часть, приготовил командный состав к переходу на сторону врага при первом боевом прикосновении. Пришлось после него сменить в части и арестовать целую группу офицеров. ...Испанские коммунисты были и остаются застрельщиками в этих трудных делах".

В Мадриде республиканцы и социалисты считали борьбу с ПОУМ исключительно делом коммунистов. Тогда коммунисты пошли на провокацию.

25 июня 1937 года Кольцов записал в дневнике: "В Мадриде была обнаружена новая разведывательная фашистская организация, следы которой вели также в Барселону. Арестованные шпионы имели свою радиостанцию, которая тайно передавала Франко сведения о расположении и перегруппировках республиканских войск. ...В Мадриде арестовано более двухсот членов организации. Среди них есть офицеры штаба фронта, офицеры артиллерии, бронетанковых частей и интендантской службы. Организация имела своих агентов в информационном отделе военного и морского министерства. В шпионской организации, совместно с представителями старой реакционной аристократии и "Испанской фаланги", участвовали руководители ПОУМа. Речь шла кроме шпионской работы также о подготовке в определенный момент вооруженного фашистского восстания на улицах Мадрида. Шпионов удалось захватить внезапно. При них были найдены изобличающие документы. Это вынудило арестованных признаться. ...При одном из шпионов нашли план Мадрида, и на обороте его полиция обнаружила документ, написанный симпатическими чернилами. Чернила проявили, текст оказался такой.

"Генералиссимусу лично. Сообщаю: сейчас мы в состоянии сообщить вам все, что знаем о передвижении красных частей. Последние сведения, посланные нашим передатчиком, доказывают серьёзные улучшения нашей информационной службы". "...Ваш приказ о просачивании наших людей в ряды экстремистов и ПОУМа исполняется с успехом".

Из абсурдности этого "документа" очевидно, что эта провокация была организована советскими "специалистами" по "московскому сценарию". Примечательно, что ни в Москве, ни в Мадриде при самых чудовищных обвинениях в адрес "троцкистов" так никогда не было приведено ни одного факта "террора" и "диверсий" (речь шла только о "намерениях"). Арестованный лидер ПОУМ Андре Нин (член парламента), ничего не признавший и не подписавший, был убит ("при попытке его освобождения"). Поэтому готовившийся политический процесс над ПОУМ не состоялся из-за отсутствия материалов обвинения. Однако, ожесточенная борьба коммунистов против "троцкистов" продолжалась. 18 июля. Пленум ЦК компартии поставил вопрос о "единой партии пролетариата". Доклад о борьбе с "врагами" единства - "троцкистами" сделала Долорес Ибаррури. После этого полиция Мадрида (которая находилась под контролем коммунистов) начала погром ПОУМ.

Эрнест Хемингуэй описал Кольцова в романе "По ком звонит колокол" под именем Каркова. Его герой, американец Роберт Джордан, находясь на задании в горах, вспоминает:

"У Гейлорда [отель в Мадриде - "местопребывание русских"] ему не понравилось, а Карков понравился. Карков - самый умный из всех людей, которых ему приходилось встречать. Сначала он ему показался смешным - тщедушный человечек в сером кителе, серых бриджах и чёрных кавалерийских сапогах, с крошечными руками и ногами, и говорит так, точно сплёвывает слова сквозь зубы. Но Роберт Джордан не встречал ещё человека, у которого была бы такая хорошая голова, столько внутреннего достоинства и внешней дерзости и такое остроумие".

Примечательно, что Кольцов и Хемингуэй были почти ровесниками.

Хемингуэй воспроизводит разговор с Кольцовым по поводу политического террора:

"Мы против индивидуального террора, - улыбнулся Карков.- Конечно, мы против деятельности преступных террористических и контрреволюционных организаций. Ненависть и отвращение вызывает у нас двурушничество таких, как Зиновьев, Каменев, Рыков и их приспешники. Мы презираем и ненавидим этих людей. - Он снова улыбнулся. - Но всё-таки можно считать, что метод политического убийства применяется довольно широко".

И далее разговор зашёл об испанских "троцкистах", обосновавшихся в Барселоне:

"Самая настоящая оперетта. Сначала это был рай для всяких психов и революционеров-романтиков. Теперь это рай для опереточных вояк. Из тех, что любят щеголять в форме, красоваться, и парадировать, и носить красные с черным шарфы. Любят всё, что связано с войной, не любят только сражаться! От Валенсии становится тошно, а от Барселоны смешно", - сказал Карков (Кольцов).

Непосредственно о ПОУМ он отзывается как о "дураках" и "сумасбродах". "Я послал оттуда телеграмму с описанием этой гнусной организации троцкистских убийц и их подлых фашистских махинаций, но между нами говоря, это несерьёзно, весь этот ПОУМ. Единственным деловым человеком там был Нин. Мы было захватили его, но он у нас ушел из-под рук".

На вопрос Джордана, где сейчас находится Нин Карков (Кольцов) ответил: "В Париже". Но это была ложь!

Хемингуэй свидетельствует о том, насколько сложными были отношения между Карковым (Кольцовым) и Андре Марти (фактически коминтерновский политический диктатор в Испании, которого он блестяще описал в романе). "Он не любил Каркова, но Карков, приехавший сюда от "Правды" и непосредственно сносившийся со Сталиным, был в то время одной из самых значительных фигур в Испании". Известно, что по доносам Марти непосредственно Сталину были отозваны из Испании и арестованы (позднее расстреляны) многие советские "советники".

4 июля 1937 года в Мадриде собрался международный Конгресс писателей-антифашистов, в котором приняла участие большая группа советских писателей (А. Толстой, А. Фадеев, И.Эренбург и др.). На Конгрессе выступил Бертольд Брехт, одно из его заседаний посетил Э. Хемингуэй. М.Кольцов в своей программной речи сказал: "Мир между народами стал неделим. И неделима стала борьба за мир народов. Для нас, принявших Советскую Конституцию, достаточно далеки и американский, и французский, и даже испанский парламентаризм. Но мы считаем, что всё это стоит по одну сторону черты. По другую сторону стоят гитлеровская тирания, бездушное властолюбие итальянского диктатора, троцкистский терроризм, неутолимая хищность японских милитаристов, геббельсовская ненависть к науке и культуре, расовое исступление Штрейхера".

Примечательно, что в изложении своего выступления Кольцов единственный раз упомянул имя Сталина, которое ни разу не встречается в его "Дневнике" (?!).

...На этом записи в "Испанском дневнике" прерываются, хотя Михаила Кольцова находился в Испании до декабря 1937 года.

Хью Томас отмечает: "...К тому времени начали пропадать и все те советские руководители, которые прибыли в Испанию в опасные и волнующие дни сентября и октября 1936 года. Антонов-Овсеенко, Сташевский, Берзин, Кольцов, даже посол Гайкин - исчезли не только из Испании, но и из истории. Много других русских, которые тайно пребывали в Испании, тоже покинули её. ...Почему их убили? Скорее всего, отчасти потому, что возражали против политики Сталина по отношению к испанцам, с которыми они так тесно сотрудничали".

Военные неудачи республиканских войск, а также "вялая" борьба испанских коммунистов против ПОУМ (партия так и не была запрещена) изменили отношение Сталина к Испании. После "Мюнхенского" сговора по Чехословакии, открывшему глаза Сталину на эфемерность литвиновской болтовни о "коллективной безопасности" в Европе, он понял, что ни одна из европейских стран не будет воевать с Гитлером из-за "чужих проблем". Под предлогом морской блокады и окончательного закрытия франко-испанской границы вскоре прекратилась помощь республиканскому правительству вооружением и продовольствием, были отозваны все советники и "добровольцы".

Поэтому, когда весной 1938 г. "Комитет по невмешательству" потребовал вывода всех иностранных "добровольцев" из Испании (имелись в виду, прежде всего, "интербригады"), то никто не возражал. Советский министр иностранных дел Литвинов заявил, что Советский Союз будет только рад уйти из Испании при условии "Испания для испанцев". Советский посол Майский в Лондоне согласился с предложенным планом вывода "добровольцев". А 17 июня 1938 г. в "Правде" Илья Эренбург даже предложил протянуть "руку примирения" фалангистам, которых он назвал "испанскими патриотами".

Между тем преданная всеми республиканская Испания сражалась ещё почти год. Но к январю 1939 года республиканский фронт развалился. В это время в Мадриде созрел антиправительственный заговор во главе с полковником Касадо, которого поддержало большинство командующих республиканских войск, требовавших прекращения войны.

Хью Томас отмечает: "Через два с половиной года после военного мятежа... война завершилась также, как и началась - восстанием группы офицеров против своего правительства".

К 31 марта вся страна находилась под контролем "националистов". 19 мая в Мадриде прошел "парад победителей". Франко получил поздравление от римского папы Пия XII. "...Мы приносим искреннюю благодарность Вашему сиятельству за победу католической Испании".

Так закончилась революционная эпоха в истории Испании.

Общее количество погибших в этой войне составило примерно 600 000 человек. Из них около 100 000 стали жертвами убийств или массовых казней, не менее 220 000 погибли от болезней и голода. Эмигрировало 320 000 человек. Уничтожено 183 города.

Примерно 4900 (по другим источникам 6,5 тысяч) "интербригадовцев" погибло в Испании. Судьба остальных была трагической. В Европе (и США) они были сразу же "интернированы" и подвергнуты гражданскому остракизму. В восточноевропейских странах после войны (1949 г.) они почти все были арестованы и расстреляны.

Судьба испанских политических и военных лидеров, оказавшихся в Советском Союзе, в основном сложилась драматически (за некоторым исключением). На них была наложена печать "троцкистов" и многие исчезли в подвалах Лубянки или лагерях ГУЛАГа. О Гражданской войне в Испании "было приказано" забыть. Потери советских советников и "добровольцев" официально составили 158 человек убитыми и "пропавшими без вести".

 

Итак, следует отметить, что испанская Республика потерпела поражение в результате международного сговора. Однако решающую роль в трагедии Испании сыграл "фашизм" как общеевропейский фактор, недооценка которого имела роковые последствия для судьбы всей Европы. Фактически, это было начало Второй Мировой войны, не замеченное руководителями европейских стран. Сразу же после падения Мадрида Италия напала на Албанию, а через полгода Германия вторглась в Польшу, через год германские войска, пройдя Нидерланды и Бельгию, были уже в Париже, на Лондон посыпались немецкие бомбы. Так логично увенчалась политика "невмешательства".

События Гражданской войны в Испании сыграли также трагическую роль в судьбе Советского Союза. Именно они "напугали" Сталина опасностью "троцкизма" и "военного переворота" в Советском Союзе и явились основным поводом для развязывания "Большого Террора" 1937-1938 годов. Слишком очевидны были аналогии (Франко и Тухачевский). Вместе с тем "падение Мадрида" предопределило необходимость подписания с Германией "Пакта о ненападении" и "Договора о союзе и дружбе" между СССР и Германией (после разгрома Польши), который был бы невозможен без предварительного уничтожения антифашистской военно-политической оппозиции в СССР (прежде всего, НКИД и армия).

Михаил Кольцов, вернувшийся из Испании в конце 1937 года, успел издать свой отредактированный "Испанский дневник" (сначала он был напечатан в журнале "Новый мир", затем его первая часть вышла книгой) и был избран депутатом ВС РСФСР и членом-корреспондентом АН СССР. Но в марте 1938 г. в "Правде" появилась его статья, восхвалявшая Николая Ежова, как "чудесного несгибаемого большевика", которая не понравилась Сталину. В декабре Кольцова неожиданно арестовали. Так что он попал в подвалы Лубянки "за кампанию" с Николаем Ежовым и его приятелями (точнее, "друзьями" его неразборчивой в своих связях жены Евгении). Со слов А. Фадеева известно, что Кольцов в тюрьме написал доносы на 70 человек. Предъявленное ему обвинение было абсурдно, но символично: "шпионаж в пользу Франко". Точная дата его смерти не известна (одни источники называют дату приговора 2 февраля 1940 года, другие 1942 год). Полное издание его "Испанского дневника" было осуществлено лишь в 1957 и 1958 годах.

Некоторые исследователи вполне обосновано предполагают, что Кольцов был уничтожен, как участник многих секретных операций НКВД за рубежом. Это предположение сегодня явно требует уточнения. Но "индивидуальные репрессии" 1938-1940 годов, проводимые Л.П. Берия, - это до сих пор "закрытая" тема для исследователей.

Поэтому вопрос: "за что был убит Михаил Кольцов", - пока остаётся открытым.

Между тем сегодня обращение к событиям в Испании 1936-1939 гг. позволяют увидеть некоторые очевидные аналогии в современном мире. И предупредить...

Михаил Колесов, профессор, доктор философских наук,

 


Проголосуйте
за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?
296080  2011-07-12 13:40:25
Л.Лисинкер
-

Я ХАТУ ПОКИНУЛ, пошёл воевать,

ЧТОБ ЗЕМЛЮ в ГРЕНАДЕ КРЕСТЬЯНАМ ОТДАТЬ.

--

М.Светлов про " он медлит с ответом мечтатель-хохол..." Надо же, гражданская война, 1919 - 1920 гг. И какой запал у обыкновенного хлопца с Украины ! (( "Гренадская волость в Испании есть... / ... Чтоб землю крестьянам в Гренаде отдать" М.Светлов. Гренада)).

16 лет прошло. И в Интербригады, кот. посылают в Испанию набирают 40 000 человек. Они воюют 1,5 года. Потом тех, кого не убили возвращают на Родину. И на Родине их всех до единого уничтожают.

--

Примерно 4900 (по другим источникам 6,5 тысяч) "интербригадовцев" погибло в Испании. Судьба остальных была трагической. В Европе (и США) они были сразу же "интернированы" и подвергнуты гражданскому остракизму. В восточноевропейских странах после войны (1949 г.) они почти все были арестованы и расстреляны.

--

Нет слов.

/ из Н - ска, 12 июня 2011 /

296081  2011-07-12 14:30:41
kuklin
- К Лисинкеру Непонятно, откуда у вас такие странные сведения о поголовном умерщвлении Сталиным участников войны в Испании? Министр обороны СССР, а дотоле командующий Среднеазиатского округа Гречко, к примеру, был героем войны в Испании и в Великой Отечественной, умер своей смертью при Брежневе. Я уж не говорю о знаменитом генерале Батове, о Белове и о целой плеяде других советских полководцев все той же Великой Отечественной, которые в Испании НАУЧИЛИСЬ воевать по-современному и сделали карьеру после чистки, проведенной в армии после разоблачения заговора Тухачевского. В финскую войну большинство Героев Советского Союза были выходцами из испанской мясолрубки. Вот умер брат Кольцова художник Ефимов - и начались очередная серия инсинуаций об этом, в общем-то, весьма посредственном журналисте, если судить по его опубликованным о той же войне в Исапании книгам, члене ЦК ВКП(б) и короткое время главном идеологе Советского Союза, ставшем вдруг почитаться жертвой страны, куоторой он преданно служил только потому, что на самом деле он -Фрилянд . На мой взгляд, Кольцов - - весьма обычный и удаливый партчиновник, связанный с международным сионистским центром в США и выполняющим его инструкции добросовестно. Пока оные инструкции согласовывались в своей задаче с задачами. которые ставил Сталин перед СМИ СССР, Кольцов был нужен стране. А как только Кольцов превысил свои полномояия да еще выяснилась его привязанность к целой группе врагорв народа - высокопоставлоенных партчиновников СССР - националистов из числа бываших членов Бунда, он стал не нужным. Это не прямо, но сказано и в мемуарах Эренбурга, тоже сидевшего на коротком поводке у ЦК ВКП(б). Кстати, в 1960-х я работал в экспедиции одной, где был некий Костя рабочим. Он - из бичей, участник как раз-таки войны в Испании и даже был владельцем звезды Героя, которую он пропил где-то в 1946 году. Так вот он рассказывал, что встречал то там, то там своих однополчан именно по войне в Испании живыми, здоровыми и преуспевающими. да и положение журналоиста на войне несколько отлично от положения свамих военных

296082  2011-07-12 16:26:19
Л.Лисинкер
-

В.В.К. / Эта информация из Авторского материала:

--

"Примерно 4900 (по другим источникам 6,5 тысяч) "интербригадовцев" погибло в Испании. Судьба остальных была трагической. В Европе (и США) они были сразу же "интернированы" и подвергнуты гражданскому остракизму. В восточноевропейских странах после войны (1949 г.) они почти все были арестованы и расстреляны."

--

Л.Л.

296085  2011-07-12 20:44:00
kuklin
- Лисникерук

Вы же гармотный человек, отчего вы верите автору, которого даже назвать не хотите, да еще и цитируете его и пропагандируете его инсинуации? Если я - рядовой человек, который был в 1960-е годы "юношей со взором горящим", больше интеерсовавшимся девчонками и их сисками, чем историей и политикой, встречался с живым участником войны в Испании, а потом был знаком с режиссером Алакорнеом - сыном беглеца из Испании 1936 года, нашим режисером, к которому домой заваливались старики русские - участники той войны, то представить себе можно, сколько существсует людей поныне, которые знали вовсе не репрессированных воинов интербригад вживе или же являются их потомками.

мне думается, подобные провокационные и откровенно фальшивые изхмышления авторов, на которые вы ссылаетесь, надо основательно проверять и переопубликовывать их остьорожно. Достаточно, например, послать запрос в центральный армейский архив.

Вы извинте за резкость тона, но бывает действитьельнно обидно за наших стариков, которых с победой Криминальнорй революции стало модно обгаживатьи облаживать просто походя. по-солженицински.

с уважением, Валерий Куклин

296395  2011-08-18 20:00:14
Маргинал
- Только начал читать, и уже с первых строк стало тошнить. Фридлянд... под благозвучной и знаменитой русской фамилией Кольцов..., т. е. как "Емельян Ярославский" (Губельман) - друг Ягоды, Сталина. Ну, полный "аншлаг", в общем. И этого ... т. с. совецкого пропагандиста, таких как, например, Эренбург кто-то убил! С одной стороны, моя христианская совесть не хочет разрешать слова: "правильно", "по делом получил". Всё-же душа. Хоть такая, но... Но когда я вспоминаю этих моральных уродов и их значение в русской истории, начиная эдак с 1905 то совсем другое чувство возникает у меня, адекватное. Относительно данной "ситуации". Т. е. правильное. Только непонятно, зачем Вам понадобилось ковыряться в этом г...не!, - любите "ретро"? Возможно, это как-то объясняет, Ваше своеобразное истолкование революционной ситуации в Испании, где мiровому большевизму не обломилось ничего. Точнее, его здесь обломали.

297377  2011-11-05 19:54:10
Маркс ТАРТАКОВСКИЙ. Вот ЗА ЧТО был убит Михаил Кольцов.
- ╚Залом заседаний╩ военной коллегии служил кабинет Берии (сменившего Ежова, вскоре расстрелянного М.Т.) в Лефортовской тюрьме... Человека, которого первым ввели в ╚зал заседаний╩, судьи знали отлично... Но этого подсудимого знали не только судьи знала страна. И по имени, и в лицо. Его снимки множество раз публиковались на газетных страницах, кинохроника, заменявшая тогда телевидение, из журнала в журнал представляла его на борту самолетов-гигантов, на испанской земле под фашистскими бомбами, на полях и в шахтах, на солдатских учениях и театральных премьерах.

Это был Михаил Кольцов, известнейший публицист, член редколлегии ╚Правды╩, депутат Верховного Совета РСФСР, член-корреспондент Академии наук СССР. Бывший, бывший...╩ (Аркадий Ваксберг. Процессы).

Далее о страшной участи знаменитого узника, действительно безвинного, если иметь в виду предъявленные ему чудовищные обвинения... Увы, это лишь одна сторона правды, ее, так сказать, ╚профиль╩. Другой ╚профиль╩ представится нам в рассказе его родного брата, одного из столпов советской газетной карикатуристики, Бориса Ефимова. Прожив исключительно долгую жизнь 108 лет! он всегда благоговел перед памятью брата и, видимо, не понимал, каким представляет его читателю. Это и портрет самого Ефимова целого поколения людей, способных отрешиться (словами Пятакова, характеризовавшего ╚настоящих большевиков╩) ╚от любого своего личного мнения и убеждения╩.

╚Кольцов искренне, не боюсь сказать, фанатически верил в мудрость Сталина. Сколько раз, после встреч с ╚хозяином╩ (! М.Т.), брат в мельчайших деталях рассказывал мне о его манере разговаривать, об отдельных его замечаниях, словечках. Все в Сталине нравилось ему╩ (здесь и ниже Б. Ефимов. ╚Михаил Кольцов, каким он был╩).

Но слишком уж чудовищные вещи происходили вокруг, чтобы не возникали хоть какие-то сомнения. ╚Думаю, думаю... И ничего не могу понять. Что происходит? повторял, бывало, Кольцов, шагая взад и вперед по кабинету. Каким образом у нас вдруг оказалось столько врагов? Ведь это же люди, которых мы знали годами, с которыми жили рядом! Командармы, герои гражданской войны, старые партийцы! И почему-то, едва попав за решетку, они мгновенно признаются в том, что они враги народа, шпионы, агенты иностранных разведок... В чем дело?..╩

Некомпетентность распространеннейший доныне род нравственного алиби... ╚В чем дело?.. Я чувствую, что схожу с ума. Ведь я по своему положению член редколлегии ╚Правды╩, известный журналист, депутат я должен, казалось бы, уметь объяснить другим смысл того, что происходит, причины такого количества разоблачений и арестов. А на самом деле я сам, как последний обыватель, ничего не знаю, ничего не понимаю, растерян, сбит с толку, брожу впотьмах╩

Можно предположить, что бродящий впотьмах журналист попридержал свое перо Ничуть не бывало! Знать бы мне тогда, в 1938 г., несмышлёнышу-провинциалу, что знаменитый (как все выходившее из-под пера Кольцова) фельетон ╚Крысы╩, обличавший заклейменных (еще до приговора!) ╚врагов народа╩, написан ╚сбитым с толку╩, ╚растерянным... перепуганным обывателем╩

(Папа вполголоса читал маме этот фельетон, полагая, что я не понимаю в нём ни слова. По его лицу видно было, что он и сам ничего не понимает).

Лишь спустя полвека после знаменитых ╚процессов╩, когда жертвы Сталина были не просто реабилитированы, но и возведены на пьедестал мучеников, лишь в октябре 1988 г. Б. Ефимов опубликовал, наконец, свое покаяние ╚Я сожалею...╩: ╚Сегодня я бы дорого дал, чтобы 60 лет назад, в 1938 году (будто бы только в этом! М.Т.), на страницах ╚Известий╩ (будто бы только там! М.Т.) не появились некоторые мои рисунки (!)... Мне стыдно за них. Как, не сомневаюсь, стыдно большинству из нас, уцелевших в те годы, за многое, что мы тогда делали, и за многое, чего мы тогда не делали. Может быть, мы были слишком запуганы, малодушны? Или слишком верили Сталину?..╩

Словом, самому Ефимову все еще, спустя полвека и много позже лишь предстояло разобраться, струсил ли он или, напротив, был обуян пламенной верой... Так или иначе, он, оказывается, не мог не рисовать свои карикатуры, брат его не писать своих фельетонов, еще кто-то не мог не доносить, не мог не выбивать из подсудимых их жутких самооговоров, не мог не приговаривать на этих ╚основаниях╩, не мог не приводить приговоры в исполнение... Представить только положение судебного исполнителя (в просторечии палача), вдруг заколебавшегося, хотя бы просто задумавшегося в момент исполнения служебных обязанностей

Всех этих людей кающийся Ефимов числил в своем активе в ╚большинстве из нас╩.

Но раз уж мы вышли на тот уровень, что осуждаем, хотя бы словесно, вторых, третьих, четвертых сексотов, палачей, лагерных вертухаев, так надо ли обелять тех, кто вдохновлял убийц пером и кистью?..

Самым замечательным дарованием своего брата Б. Ефимов полагал его умение наносить ╚неотразимые снайперские удары╩. Вот пример.

╚Это было в Париже в 1933 году Корреспонденции и очерки Кольцова из Парижа систематически появляются в ╚Правде╩. Мне хочется, в частности, вспомнить здесь один из любопытнейших его фельетонов, родившийся буквально на моих глазах (Ефимов вспоминает, как гостил у брата в Париже. М.Т.), неотразимый снайперский удар по белогвардейской газете ╚Возрождение╩. Сей малопочтенный орган печати выделялся своим оголтелым черносотенством, печатая из номера в номер дикие бредни о голоде, людоедстве, разрухе, терроре и беспрерывных восстаниях в Советском Союзе.

Эта нахальная ложь не раз вызывала возражения и протесты французских прогрессивных кругов. Дошло до того, что виднейший политический деятель Франции Эдуард Эррио публично выразил свое возмущение лживостью информации, поставляемой ╚Возрождению╩, и намекнул, что информация эта высосана из пальца под диктовку германских фашистов. Редактор ╚Возрождения╩, некто господин Семенов, разразился в ответ наглым ╚открытым письмом╩ Эдуарду Эррио, упрекая его в легкомыслии и безответственности (!). (Восклицательный знак принадлежит Б. Ефимову. М.Т.). ╚Беспочвенным суждениям Эррио╩ Семенов противопоставлял свои ╚абсолютно точные и проверенные╩ источники осведомления: частные письма из России, которые пишут хорошо известные ему, Семенову, люди ╚наши родные, друзья и знакомые╩.

После столкновения с Эррио ╚Возрождение╩ окончательно обнаглело, и душераздирающие ╚письма из России╩ стали появляться одно за другим, чуть ли не из номера в номер...

Каждое утро в газетном киоске на углу я покупал газеты и приносил их к завтраку в отель ╚Ванно╩. Развертывая ╚Возрождение╩, Кольцов обычно только отплевывался и пожимал плечами, но, прочтя нахальный выпад Семенова против Эррио, задумался.

Какая сволочь... пробормотал он. Гм... А что, если...

Кстати, сказал я, вот какое дело. Сейчас я видел на улице афишу, что Русский эмигрантский комитет устраивает послезавтра чествование Бунина в связи с присуждением ему Нобелевской премии. Как ты думаешь, не сходить ли мне на это зрелище?

На другой день Миша с интересом выслушал мой рассказ о собрании в ╚Манз Элизе╩ (где чествовали Бунина. М.Т.).

А господина Семенова там не было? спросил он.

Черт его знает. Может, и был. Я ведь даже не знаю, какой у него вид.

Скоро у него будет довольно кислый вид, сказал брат, хихикнув, я тут приготовил ему один... финик.

И он показал мне написанное от руки письмо за подписью ╚твоя Лиза╩. Письмо это было тут же вложено в конверт с адресом редакции ╚Возрождения╩...

Примерно на второй или третий день письмо появилось в газете, редактируемой господином Семеновым. Белогвардейский карась не замедлил проглотить наживку и скоро болтался, ко всеобщему посмешищу, на удочке большевистского журналиста...╩

Б. Ефимов приводит это посланное в газету и полностью, как, собственно, положено, опубликованное письмо:

╚Возьми меня отсюда, родной. Не могу больше держаться. А Сережа умирает, без шуток, поверь. Держался до августа кое-как, но больше держаться не может. Если бы ты был, Леша здесь, ты понял, ощутил бы весь ужас. Большевики кричат об урожае, а на деле ничего, на деле гораздо голоднее даже стало, чем раньше. И что самое страшное: терпя, страдая, не видишь слабейшей надежды на улучшение. Как билось сердце тридцатого августа, когда на Садовой я увидела у здания городской тюрьмы толпу, разбивавшую автомобиль Наркомпрода, услышала яростные, злые крики ╚хлеба╩; но едва показался броневик, как толпа разбежалась, словно зайцы.

Алексей, не верь газетам, пойми, что наш чудесный Екатеринослав вымирает постепенно и чем дальше, тем хуже. Алеша, мне известно, что ты женился. Пусть так, Алеша. Но все-таки, если ты человек, если ты помнишь старую любовь, выручи, умоляю, меня и Сережу от голодной смерти. Я готова полы подметать, калоши мыть, белье стирать у тебя и жены. Юрий продался, устроился недавно контролером в Укрвод, он лебезит передо мною, вероятно, ему страшно, что я выдам его прошлое. Все екатеринославские без конца завидуют тебе. Масса безработных, особенно учителей, потому что школы областной центр сильно сократил. Большинство здешних металлургических заводов стоят, закрыты на зиму. Сережа большой, но помнит своего папу. Он растет русским. Целую, твоя Лиза╩.

Странное возникает чувство при чтении такого письма, зная уже, что это провокация и что сочинено это в 1933 году. Само имя выбрано со смыслом с намеком на карамзинскую ╚бедную Лизу╩

Напечатанное газетой ╚Возрождение╩ письмо Кольцов тут же повторяет в своем фельетоне ╚От родных и знакомых╩, опубликованным ╚Правдой╩. Он признается в своей лихой мистификации (так он это называет) и заключает хлесткий фельетон следующим пассажем:

╚Письмо имеет и еще одну небольшую особенность, которой я позволил себе позабавить читателей. Если прочесть первую букву каждого пятого слова письма, ╚получается нечто вроде лозунга, которым украсила свой номер 3102 сама редакция ╚Возрождение╩: ╚НАША БЕЛОБАНДИТСКАЯ ГАЗЕТА ПЕЧАТАЕТ ВСЯКУЮ КЛЕВЕТУ ОБ СССР╩.

╚Нетрудно себе представить, какой получился оглушительный эффект, вспоминает; уже в 1965 г. Б. Ефимов. Злорадно хихикали в кулак даже кое-какие белоэмигранты...╩ (╚Михаил Кольцов╩).

Не хихикали, надо думать, те, кто действительно умирал тогда от голода в Днепропетровске (бывшем Екатеринославе), на благодатном украинском юге. Не стану касаться собственных воспоминаний (первых в моей жизни), приведу опубликованные ╚Литературной газетой╩:

╚Осенью 1932 года в Одессе появились первые голодающие. Они неслышно садились семьями вокруг теплых асфальтовых котлов позади их законных хозяев беспризорников и молча смотрели на огонь. Глаза у них были одинаковые у стариков, женщин, грудных детей. Никто не плакал. Беспризорники что-то воровали в порту или на Привозе, порой вырывали хлеб из рук у зазевавшихся женщин. Эти же сидели неподвижно, обречено, пока не валились здесь же на новую асфальтовую мостовую. Их место занимали другие. Просить что-нибудь было бессмысленно. По карточкам в распреде научных работников мать получала по фунту черного хлеба на работающего, полтора фунта пшена в месяц и три-четыре сухие тарани...

Это была очередная ╚неформальная веха╩, Тридцать Третий Год. С середины зимы голодающих стало прибавляться, а к весне будто вся Украина бросилась к Черному морю. Теперь уже шли не семьями, а толпами, с черными высохшими лицами, и детей с ними уже не было. Они лежали в подъездах, парадных, на лестницах, прямо на улицах, и глаза у них были открыты. А мимо нашего дома к портовому спуску день и ночь грохотали кованые фуры, везли зерно, гнали скот. Каждый день от причалов по обе стороны холодильника уходили по три-четыре иностранных парохода с мороженым мясом, маслом, битой птицей...╩

Недалек от истины, стало быть, был шолоховский Банник, когда на требование станичного функционера Нагульнова отдать сверх всяких хлебозаготовок еще и семейное зерно ╚задрожал обидой и жгучей злобой╩:

╚...Вам отдай его, а к весне и порожних мешков не получишь. Мы зараз тоже ученые стали, на кривой не объедешь... Соберешь хлебец, а потом его на пароходы да в чужие земли? Антанабили покупать, чтоб партийные со своими стрижеными бабами катались? Зна-а-аем; на что нашу пашеничку гатите! Дожилися до равенства!╩ (М. Шолохов. Поднятая целина).

Кстати, фальсифицированное письмо обнаруживает, что Кольцов прекрасно знал реалии голода, в частности в Днепропетровске, где ему приходилось бывать как раз в это время. Неужели из Парижа, за завтраком в отеле, эти ужасы выглядели лишь темой для фельетона?..

Да что там из Парижа!.. Психика человека настраивается подчас до удивления просто на ╚социальный заказ╩... ╚Стихи о голоде╩ поэта С. Обрадовича, изданные у нас книжкой в 1923 г., посвящены ╚Памяти отца, матери и сына Вадима, от московского голода умерших в 1918-1919 гг.╩. В них такие пронзительные строки:

...Беспомощен и безответен

Голодный хрип, смертельный крик.

Сойдутся к изголовью дети

И будет взор их так же дик.

Недвижна мысль... забыто слово...

Что завещать им? Что сказать?..

Заглянут глухо и сурово

В оледенелые глаза...

Страшный жизненный опыт... Даже не верится, что в изданной десятью годами спустя ╚Балладе о весне 1933 года╩ у того же поэта ╚весна... по стропилам всходит лучистым. Ее вызывают на пари садоводы и трактористы. И старый мастер, стряхнув седину, мучаясь неувязкой, мобилизует в бригаду весну как песенницу и энтузиастку╩; закат в балладе ╚сияет красными орденами╩ и, как апофеоз бытия, ╚парень целует девчонку и мнет спецовку ее голубую╩.

...Мама тогда же, в 33-м, брала меня с собой на работу, потому что детей похищали и ели

Но и в изданных уже в 70-е годы воспоминаниях академика Н. Дубинина, своей работой связанного с сельским хозяйством, глава, охватывающая время насильственной коллективизации и величайшего голода (не упомянутого в воспоминаниях даже намеком, точно дело было на другой планете), названа ╚Золотые годы╩:

╚В те годы жизнь кипела вокруг и била в нас ключом. Мы работали, влюблялись, дружили, чувствовали биение пульса страны, жили ее радостями и невзгодами (!). В эти годы ко мне пришла необычайная любовь. Она благоухала и была расцвечена всеми бликами мира. В свете этой любви мир вставал в его прозрачной чистоте. Это была любовь к Александру Пушкину, умному, страстному другу╩

Далее несколько страниц подряд исключительно о Пушкине.

А ведь сам мемуарист фигура вовсе незаурядная один из немногих (их буквально единицы), кто посмел возразить против расправы с генетиками накануне войны и после нее... Коллективизация, видимо, воспринималась им как ╚закономерный этап социалистического строительства╩, а голод был уже ╚просто╩ ее неизбежным следствием. Человек глядел на мир не открытыми глазами, а ╚точками зрения╩.

И тогда можно, оказывается, встретиться с горем глаза в глаза и ничегошеньки не увидеть. Вот стихотворение интеллигентного и талантливого Дмитрия Кедрина, тоже датированное 1933 годом:

Потерт сыромятный его тулуп,

Ушастая шапка его, как; склеп.

Он вытер слюну с шепелявых губ

И шепотом попросил на хлеб.

С пути сучковатой клюкой нужда

Не сразу спихнула его, поди:

Широкая медная борода

Иконой лежит на его груди!

Уже замедляя шаги на миг,

В пальто я нащупываю серебро:

Недаром премудрость церковных книг

Учила меня сотворять добро.

Но вдруг я подумал: к чему он тут,

И бабы ему медяки дают

В рабочей стране, где станок и плуг,

Томясь, ожидают умелых рук?

Тогда я почуял (!), что это враг,

Навел на него в упор очки,

Поймал его взгляд и увидел, как

Хитро шевельнулись его зрачки.

Мутна голубень беспокойных глаз

И, тягостный, лицемерен вздох!

Купчина, державший мучной лабаз?

Кулак, подпаливший колхозный стог?

Хитрец изворотливый и скупой,

Он купит за рубль, а продаст за пять

Он смазчиком проползет в депо,

И буксы вагонов начнут пылать...

Такому не жалко ни мук, ни слез,

Он спящего ахает колуном,

Живого закапывает в навоз

И рот набивает ему зерном.

Бродя по Москве, он от злобы слеп,

Ленивый и яростный паразит,

Он клянчит пятак у меня на хлеб,

А хлебным вином от него разит!

И если, по грошику наскоблив,

Он выживет (!), этот рыжий лис,

Рокочущий поезд моей земли

Придет с опозданьем в социализм...

Я холодно опустил в карман

Зажатую горсточку серебра

И в льющийся меж фонарей туман

Направился, не сотворив добра.

Стихотворение так и называется ╚Добро╩. Образованный поэт, писавший о Рембрандте, о Фирдоуси, о Саади, не чуждый философского подхода к истории, решительно исключает из ╚списка благодеяний╩ (название пьесы Юрия Олеши, написанной тогда же) самое человеческое из человеческих качеств сострадание во имя социализма, в который надо прибыть ╚без опозданья╩.

Всмотритесь, как от строчки к строчке легкая брезгливость переходит в неприятие, затем в неприязнь, далее в подозрение (ничем не подкрепленное), подозрение это крепнет, превращается в уверенность (╚это враг╩), в злость, ненависть, в пожелание человеку умереть от голода (не ╚наскоблить по грошику╩ на хлеб); эта смерть послужит гарантией благополучного прибытия всех нас (╚моей земли╩): в счастливое будущее социализм.

Будет ли оно, это будущее, счастливым?..

Тогда же Карл Радек, ╚активный деятель международного рабочего движения╩, витийствовал в своей знаменитой книге ╚Портреты и памфлеты╩: ╚Нельзя высчитать на счетах ╚преступлений╩ и благодеяний то, что представляет собой Советская власть, по той простой причине, что, если считать капитализм злом, а стремление к социализму благом, то не может существовать злодеяний Советской власти. Это не значит, что при Советской власти не существует много злого и тяжелого. Не исчезла еще нищета, а то, что мы имеем, мы не всегда умеем правильно разделить. Приходится расстреливать людей, а это не может считать благом не только расстреливаемый, но и расстреливающие, которые считают это не благом, а только .неизбежностью.... Насилие служит делу создания новой жизни, более достойной человека... Мы уверены, что народные массы всех стран, угнетаемые и терроризируемые маленькими кучками эксплуататоров, поймут, что в России насилие употребляется только во имя святых интересов освобождения народных масс, что они не только поймут нас, но пойдут нашим путем╩.

Бессовестная демагогия из уст Радека, заведующего Бюро международной информации ЦК ВКП(б), разносилась далеко...

У Николая Бухарина (он, по Ленину, ╚мягче воска╩) о том же с еще большей определенностью: ╚Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как ни парадоксально это звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи╩...

В ╚Конармии╩, вещи во многом биографической, Исаак Бабель ╚наградил╩ своего героя-рассказчика фамилией Лютов. Это обычный ╚ник╩ (как мы бы сказали теперь) чекистов-дзержинцев: Васильев-Лютый, Николай Грозный, Андрей-Беспощадный... (См. монографию: Тепляков А.Г. ╚Машина террора: ОГПУ-НКВД Сибири в 1929-1941 гг.╩)

Эпилог

В начале лета 1951 г., с дипломом (╚красным╩!) ВШТ Киевского института физкультуры отбывал я по распределению в Херсон. Плыл палубным пассажиром на пароходике, именуемом ╚Чекист╩.

В Херсоне обучал плаванию в ДСШ, тренировал пловцов в ЮСШ. Конечно же, на открытой воде (бассейна в городе не было) на пустынном левом берегу Днепра. В низовье он до полукилометра шириной. Став старше, понял, как я тогда рисковал, перевозя ребятишек в любую погоду на вёсельной барке с низкими бортами...

С наступлением холодов стало вовсе худо. Вёл акробатику в бывшем Екатерининском соборе ╚времён Очакова и покоренья Крыма╩, приспособленным под спортивный зал. Рисковал ещё пуще так как в акробатике едва смыслил.

Рядом тренировались три гимнастки (всегда только они) Бантыш, Княгницкая и Дирий. Михаил Афанасьевич Сотниченко, их тренер (он же директор ЮСШ, где я работал) только ахал, наблюдая меня в качестве ╚акробата╩.

Но кушать надо было как-то зарабатывать на еду...

Я отвлёкся, но упоминание того стоит. Лариса Дирий известнейшая впоследствии Лариса Латынина, чей рекорд в количестве завоёванных медалей на Олимпиадах и первенствах мира до сих пор не превзойдён. Было ей 16 лет, и уже тогда она стала чемпионкой страны в своей возрастной группе. Невысокий, лысенький, невзрачный Сотниченко был талантливейшим тренером...

Вечерами заглядывал я в литобъединение при редакции областной газеты. Человек пять вдвое, даже втрое старше меня одних и тех же очень серьёзно обсуждали взаимные ╚творческие успехи╩. Помню только, что кто-то писал (написал и даже издал) повесть об армянской девочке (не будучи армянином и, кажется, даже не побывав в Армении)...

Я, возможно, выглядел здесь ╚подающим надежды╩. Сочувствовали моему бедственному положению: осенью и зимой мои учебные часы сокращены были до минимума. Один из этой скромной ╚интеллектуальной когорты╩ председатель областного Общества по распространению политических и научных знаний (кажется, так и называлось) Белоконь (имя-отчество не вспомню), узнав, что я учился на философском факультете (о скандальном исключении из университета я, понятно, умолчал) предложил мне проехаться с лекцией по сельским районам подзаработать.

Ну, ещё бы!..

Лекция казалась тогда актуальнейшей: ╚Марксизм и вопросы языкознания╩!

Почему Сталин обратился к этому вопросу никому не ведомо. Но работа выглядела и выглядит не более чем нормально мировоззренческой. Даже несколько прогрессивной, как я теперь понимаю. Как и за 20 лет до того, критикуя историка М.Н. Покровского за ╚антимарксизм и вульгарный социологизм╩, вождь и в данном случае крыл ╚марризм╩ примерно за то же. Ну, взглянем открытыми глазами, что же тут коварного:

╚Язык порожден не тем или иным базисом, старым или новым базисом внутри данного общества, а всем ходом истории общества и истории базисов в течение веков. Он создан не одним каким-нибудь классом, а всем обществом, всеми классами общества, усилиями сотен поколений. Он создан для удовлетворения нужд не одного какого-либо класса, а всего общества, всех классов общества. Именно поэтому он создан как единый для общества и общий для всех членов общества общенародный язык. Ввиду этого служебная роль языка как средства общения людей состоит не в том, чтобы обслуживать один класс в ущерб другим классам, а в том, чтобы одинаково обслуживать все общество, все классы общества. Эти собственно и объясняется, что язык может одинаково обслуживать как старый, умирающий строй, так и новый, подымающийся строй, как старый базис, так и новый, как эксплуататоров, так и эксплуатируемых╩.

Ну, схематично, ну, поверхностно, ну, суконным языком, полным тавтологий, но этого-то я тогда и не понимал. Да и незачем было.

Написал подробные тезисы. Выучил текст вождя едва ли не наизусть...

Выехал (не вспомню, каким образом) в северные районы Херсонской области. Помнится, в Воронцовский и Александровский. В первом же селе обратился к какому-то ╚председателю╩, предъявил командировочный лист, заметно испугавший его. ╚Организуем╩ пообещал он.

И вот вечером в каком-то сарае (может быть в свинарнике или телятнике, где вся скотина передохла) выступал я перед двумя-тремя десятками перепуганных обтёрханных стариков, баб и покорно молчащих детишек.

Публика стояла передо мной. Табурет был единственный для докладчика. Чувствуя комок в горле, я кое-как, минут в двадцать, довершил своё выступление.

Командировочный лист был подписан заранее и я поспешил дальше. Повторилось то же. Мне показалось даже, что и лица передо мной были те же. Выражение на них было уж точно тем же покорно испуганным...

Я тут же прервал свой поучительный вояж и вернулся пред разгневанные (и тоже испуганные!) очи Председателя Общества по распространению.

Что же ты со мной делаешь!.. едва не заламывая руки сетовал он.

Я и сам не понимал, что же это со мной произошло.

Много позже прочёл я у Анри Берсона, что (далее по памяти) природный инстинкт, заложенный уже при рождении, более верный жизненный компас, чем приобретённый интеллект, рассматривающий мир извне, со стороны...

Так вот, я думаю, что совесть это инстинкт, это врождённое. Мне было непереносимо СТЫДНО мучить своей образованностью стоявших передо мной и без того измученных людей...

Потеря совести это потеря всех жизненных ориентиров. Так что сетовать на судьбу в этом случае незачем.

297383  2011-11-07 00:05:24
Тартаковский.
- 297380 "" 2011-11-06 05:05:21 [75.69.107.163] Argosha - Привычно проскроливая текст Тартаковского, замер в восхищении: РП разжился Хлестаковым за нумером 2: "Мне было непереносимо СТЫДНО мучить своей образованностью стоявших передо мной и без того измученных людей..."

>>>>>>>>>>>>>>>>>>MCT<<<<<<<<<<<<<<<<<

Аргоше, как и всякой шавке, неудержимо тянет отметиться у каждого столба. Иного способа заявить о себе у неё нет. Инстинкт. Какие тут могут быть претензии?..

297384  2011-11-07 06:15:02
Л.Лисинкер
-

Увы, насчёт "шавки" г-н Тартаковский прав.

Русский переплет

Copyright (c) "Русский переплет"

Rambler's Top100