Великая и убогая Русь?

"Великая и убогая Русь?" В этом вся русская классика , в этом классика всего русского, в этом инь и янь России. Разве может слабый духом и телом народ иметь такую историю и такую территорию и кто может с ним в этом сравниться? Но в чем богатство народа, который имеет самый богатый чернозем Земли и не может сам себя накормить? Можно списать на неудачный опыт с коммунизмом, но разве он не народное явление?. Может ли этот народ не стыдиться своей нищеты перед теми малыми и большими народами, которые или по инстинкту, например угро-финны, или по рефлексу, например немцы, выработанному в кровавой истории, всегда ощущали в нем победителя? "Умом Россию не понять, аршином общим не измерить"? - я не хочу повторяться вслед за великими, но если загадка российского сфинкса из неразрешимых, то я хочу упростить до возможного - найти начальные и граничные условия этой задачи, измерить инстинкты русского типа.

Русские особый случай индоевропейского феномена и прежде всего этот случай географический. Не только размер, но и сама область расселения на срезе двух, если не противоположных, то явно отличных сред Европы и Азии. Основной индоевропейский этнос был компактно расселен на европейском континенте-полуострове и со всех сторон от чужих и чуждых рас защищен морем и только Восток открывает путь всей Евразии, но его закрывает собой Россия. История Европы тоже не безоблачна, но важнее то, что все войны и распри были внутренним семейным индоевропейским делом (с поправкой на еврейскую диаспору), что имеет одно существенное, самое существенное, преимущество - не разводит генетической мути. Отсутствие явно чужеродных примесей разрешает кристаллизацию расы, позволяет привести к достаточно узкому, одинаковому типу человека и соответственно достаточно однородному и устойчивому обществу с малой дисперсией инстинктов. Англию захватывали все кому ни лень по соседству, и викинги и саксы и норманны, и какая связь между британцами и бриттами уже не скажет никто, но очевидно, что эту Великую Британию насиловал один и тот же индоевропейский тип, причем не самый худший, это были здоровые, сильные, храбрые воины. Русские имели все радости индоевропейского братства на Западе, учитывая "особые" отношения с германцами и одновременно решая незнакомые Европе проблемы лицом к лицу и один на один со Степью, питающейся всей Азией. Вольно или скорее невольно они как няньки оберегали королевскую честь и спокойствие спесивой но тепличной Европы, но это неблагодарное занятие имело свою замечательную сторону - постоянная угроза жизни оттачивала саму волю к жизни, мощный пресс со всех сторон выковывал упругий и не менее мощный инстинкт самосохранения. Результат не может быть оспариваем, русский народ - народ победителей, народ духовной мощи. Именно как результат борьбы за жизнь, как ответ на жертвоприношение. Земля питается кровью жертвы и этим питает силы ее защитников. Было бы слишком просто полагать, что существуют какие-либо выделенные, богоизбранные народы. Чем изначально славяне могли отличаться от тех же германцев? Судя по тому что немцы живут на немалой части древне-славянской земли (Берлин, Любек, Росток, Лейпциг - славянская топонимика), то наверное они были сильнее в главном инстинкте, агрессивнее, храбрее. Но после того как в новых и гораздо более жестких условиях из славянской общности образовалась русская народность уже все из индоевропейских соседей, те, кто пробовал - немцы, шведы, поляки, литовцы, французы, ощутили на себе силу новой расы. Со

времени Александра Невского и с самого острого противостояния Руси и Азии чаша весов славяно-германского противостояния твердо и окончательно качнулась в сторону первых. Хотя справедливее говорить о русско-европейском противостоянии, более благополучные славяне, уютно обосновавшиеся в центре Европы оказались явно слабее и восточных братьев и германских соседей. Отныне "Drang nach Osten" неизменно разбивался об Русь, но с другой стороны тот же русский щит прикрывал Европу от Азии .

Рассуждая об исторически более сильном инстинкте самосохранения русского типа, нельзя не коснуться исходного материала этого инстинкта, его физиологической предпосылки. Объективно угро-финны имели те же географические и исторические возможности проявить себя, но они тем не менее так и затерялись среди русской лавины. Необходима еще некая потенция. "Богоизбранность" народа имеет свою объективную сторону - определенные начальные условия образования этноса, точки отсчета мощности инстинктов. Было бы странно если численность народа была бы исторически случайной величиной и что кому-то просто больше повезло с жизненным пространством. Наука не дает ответа о начальных условия русского типа инстинктов, неизвестно даже толком где, когда и как произошло разделение индоевропейцев на славян и другие ветви, то же самое касается и следующего разветвления самих славян, но из тех общих знаний, что есть по этому поводу можно привести несколько еще более общих соображений. Из всех гипотез о прародине индоевропейцев следует одно, что она в треугольнике Восточной Европы, приполярного Урала и Западной Азии. Много это или мало? Восточные славяне оказываются или автохтонами индоевропейского этноса или наиболее ленивыми из них, наименее энергичными переселенцами, так или иначе они ближе всех к истокам.(*) После всех великих переселений народов устоявшиеся индоевропейские этносы показывают четкую дугу расселения от Испании и Британии до Ирана и Индии, на Русь же приходится сердечник, центр тяжести этого коромысла. Русские и в новейшей истории выделяются среди великих народов своей "привязанностью" к родине, в том смысле, что они менее всех склонны к диаспоре, к отрыву от своего ядра. Русские дали самую ничтожную часть, и относительную и абсолютную, эмиграции из Старого Света в Новый . Разумеется не потому что они не могли (русские пришли в Северную Америку раньше англичан), а потому что не хотели. Они скорее идут по пути расширения, раздувания самой родины. Русские на Аляске были частью России и если бы их не продали, они бы не стали бороться за свою колониальную независимость. Может быть англичанин больше любит свою маленькую Англию чем русский такое огромное и неоднозначное понятие как Россия, но тем не менее американец это не англичанин и он воевал и будет воевать с Англией если дело коснется его собственности, для русского Россия простирается до его дома включительно и тяга к лучшей жизни, точнее к лучшей собственности не в силах разорвать связующую их нить. Все волны эмиграции даже из Советского Союза были еврейским или около еврейским бегством.

В общем явление переселения народов имеет вполне простые причины - возникшая угроза или поиск лучшей жизни, трудно судить что было главной причиной блуждания праиндоевропейцев по Европе и Азии, но что касается той их части, которую можно обозначить праславянской, то ее оказалось труднее всего сдвинуть с места, несмотря на самый неудобный климат и на самое неудобное соседство с Азией. Она как тяжелое ядро, как остаток, остаток или более стойких или более ленивых или тех и других, индоевропейский осадок сильных инстинктов самосохранения и слабых инстинктов собственности, более тяжелое, а потому и более инертное ядро земледельцев и защитников, тогда как германцы более продвинутая и более динамичная фракция кочевников и завоевателей. Викинги это квинтэссенция германского этноса, все древне-русские и немногочисленные завоевательные походы были походами княжескими, еще варяжскими.

Итак, начальные условия русского типа инстинктов в общей индоевропейской среде я определяю как мощный инстинкт самосохранения со слабым инстинктом собственности. В сравнении, германцев можно определить как слой с доминантой инстинкта собственности. В градиенте этих двух хоть и родственных, но разнополярных сред проявляется и вся русско-германская история, немцы всегда жили и всегда будут жить лучше русских, но Москву они не возьмут, русский всегда будет жаловаться на своих дураков и плохие дороги, но это не мешает ему гулять время от времени по Берлину. Разумеется, германцы это не только немцы, но это главный и единственный стержень германской ветви, англоамериканский этнос это большой но мыльный пузырь, и большой он не потому что сильное внутреннее давление, а потому что слабое внешнее. Индейцы Америки, аборигены Австралии, негры Южной Африки это совсем не тот мощный европейский котел, в котором парились немцы, англоамериканцы есть нечто удивительно искусственное и эфемерное, но вол хоть и кажется сильнее осла и кобылы, но у силы этой нет ни прошлого, ни будущего и сила эта бесплодна. Но вернемся к источникам. Вообще расслоение индоевропейской общности шло по пути структурирования по типам инстинктов в своем и первом и главном приближении, и лишь затем во втором - расслоении по кастам и сословиям уже внутри сверхтипов. Расхождение, например, в языках было вторичным и оно в свою очередь тоже отражало типизацию инстинктов. Можно утверждать, что все германские языки держатся на глаголе "иметь", русский же лишен этой опоры. Какая глубокая внутренняя психологическая, даже инстинктивная разница между германскими "я имею жену, собаку, дом" и русским "у меня есть жена, собака, дом". В русском языке меньше глаголов, меньше действия, но больше существительных и определений, в нем есть около двадцати оттенков значения слов "печаль" и "радость" и еще очень много всего того, что пытается передать дух, существование, жизнь. Толстой как-то сказал, что человечество все придет к русскому языку, может оно так и будет, если это человечество стошнит от собственности и ему захочется просто пожить подольше. Русский язык менее всего пригоден для бизнесменов, менеджеров, бухгалтеров (слова сплошь заимствованные), это язык сказителей, писателей, поэтов, мечтателей, вообще всех 'бездельников' - тех, кто предпочитает поговорить по "душам" чем "по делу". Так и великая литература, она не может родиться и жить в газетной цивилизации, она дитя роскоши - человеческого общения, общения, но не делопроизводства.

Романские языки более эмоциональны, в них больше чувственности. Романскую группу можно определить как группу типов с выделенным инстинктом продолжения рода. Надо признать за ними преимущество в культе женского начала относительно северного и восточного вариантов. Южные темперамент и страстность вполне достаточно подтверждают "южный" инстинкт. Французские духи лучшие в мире потому что у них, французов, получше нюх. Они не могут не быть законодателеми мод, это не просто традиция, это традиция физиологии. Точно также как у немцев всегда будут самые лучшие автомобили и самая толстая философия.

Два мировосприятия, две точки опоры бытия зримо проявляются во внутри-индоевропейской дихотомии русских и немцев, двух полярных этносов внутри одной сферы, у первых центр тяжести смещен к инстинкту самосохранения, у вторых к инстинкту собственности. Именно центр тяжести, когда говорится о верхнем или нижнем типе инстинктов этноса речь на самом деле о величине дисперсии типа. Индоевропейский тип есть высший тип инстинкта, но что не отрицает неодинакового его распределения. Нет ничего такого немецкого, что не смог бы сделать русский и нет ничего такого русского, что не мог бы понять немец, но в множестве своем немцы более организованы, 'разумнее', хотя это не значит 'умнее', интеллект есть лишь орудие инстинкта собственности и для его эффективного использования необходима воля, энергия инстинкта собственности, точно так же большой пеннис не гарантирует продолжение рода, тем более от прекрасной женщины, вообщем не каждый умный богат и наооборот. Немцы безусловно моральнее, 'культурнее', этого требует защита собственности, но русские сильнее, 'нравственней', ибо это уже производная от существования, но не собственности. Русский может убить старуху ради идеи, но для него раскаяние будет сильнее наказания, точнее это будет наказание самого себя и самое главное в Достоевском это наказание неминуемо. Немец может ради той же идеи сжигать старух в избах или печах но доступен он будет лишь внешнему наказанию, 'внешней' морали. Немец может быть фанатиком, русский же только юродивым (фанатик слово не русское, юродивый только русское). Примечательно, что нигде не было подобного отношения к патологии разума как на Руси и называли их еще блаженными. Но ведь уродство этих людей заключалось в патологии инстинкта собственности, для них попросту не существовало этой собственности, то есть бескорыстие вот единственный аргумент их правоты и мудрости, но они также ели, дышали, ходили - жили одним словом, жизнь, вот все что они имели. Особое отношение к жизни вообще, не только человеческой. Есть ли еще в каких народных сказках такое отношение к зайцам, щукам, волкам, медведям и прочим зверям? Красная шапочка, что съел серый волк, из франзуской сказки, русский волк и тем более Мишка(!) никого не ест и я не помню героя русской сказки - охотника. И наверное нигде нет в Европе столько несчастных бродячих псов и бездомных кошек и конечно это очень плохо, это антисанитарно, антигуманно, жестоко наконец, и в то же время нет нигде таких чистых, породистых и сытых собак и кошек, как в Германии. Но есть еще одна правда, она в том, что все твари изначально беспородные, что они плодятся и чтобы навести чистоту и порядок (в смысле породы) необходимо переступить единственную черту - уничтожить ненужную жизнь. Для русского инстинкта эта черта одна и та же что между Раскольниковым и старухой и что между Герасимом и Муму(*). Жизнь всегда остается высшей ценностью инстинкта жизни и если этот инстинкт сильный, сильнейший из всех, то жизнь становится своего рода табу.

------------------------------------------

(*) - и какое изобилие пород дала Европа! Как надо изощренно убивать

волка чтобы получить из него бульдога, таксу, болонку! Сколько для этого

надо убить Муму?

Вегетарианство индоарийцев инстинктивно, как вообще инстинктивна реакция человека на вид крови. Всякая этика и нравственность лишь внешняя форма внутренней сущности. Связь между принципом ахимсы и духовностью Востока самая прямая и короткая, там где пренебрегают чужой жизнью опустошают собственную. Люди, которые льют чужую кровь не рискуя при этом собственной, физиологические уроды. Мясники не читают стихов, охотники их не пишут. Впрочем те, кто идет на медведя с рогатиной, вполне здоровы, это те, кто "прикладом по зайчикам", с капканом или оптическим прицелом неврастеники и прочее, они страшатся борьбы и не любят жизни и при первой опасности ломаются. По закону природы невозможно безнаказанно убить беззащитную тварь - с каждым разом человек приближает себя к духовной и нравственной смерти.

Несмотря на климат, главным, если не национальным русским блюдом всегда оставались каша и хлеб, мясо, особенно в деревне, было редкостью, одни православные посты чего стоят, да еще два постных дня в неделю - для Европы это тоже часть варварства. Сколько раз разумный, культурный и откормленный свининой немец пытался уничтожить также как ненужного бродячего пса русского варвара? Собственно, в этом главный сюжет русско-германской истории, в ней есть много поучительного, но самый кульминационный, самый показательный момент я вижу в блокаде Ленинграда в последнем столкновении между ними. Три года "чистого" опыта на предмет верности жизни, воли к жизни, стойкости духа. Здесь русский инстинкт жизни показал свою прочность и силу еще в большей степени чем на полях сражений, здесь инстинкт испытывался не от пули к пуле, а каждое мгновение, голодом, холодом, бомбой. Человек съел собак и стал есть мертвецов, разве это не самое страшное варварство? Это ради жизни, но против воли разума. Ценность жизни вообще исходит из высшей ценности жизни собственной. Этот эксперимент больше на совести советских деятелей и военначальников, людей действовавших разумом, тем же что и немцы, но гораздо менее эффективно чем они. С немцами подобный опыт невозможен, но если гипотетически представить подобную блокаду Берлина, Лондона, Нью-Йорка, то через три года это будут мертвые города, хотя наверняка они просто сдадутся как только отключат горячую воду. Притупленный если не атрофированный комфортом, страховым и медицинским полисами инстинкт самосохранения не выстоит в простой, природной борьбе за жизнь. Стоит в теплице разбить стекло и вернуть туда свежего воздуха и прекрасные ухоженные цветы погибнут. Глупо отказываться от защиты цивилизации, но гораздо опаснее остаться без своего главного оружия - Духа. Уже невозможно отказаться от прелестей мира, от вожделенной собственности, а кому невмоготу душно от бездушья куда податься? В монастырь, в пустыню, в горы? В Россию? Из всякого парника уходит дух; розы не пахнут, дети не плачут, человек не дышит полной грудью.

Россия остается варварской страной и в этом ей тоже нет равных. Несмотря на то что она первой полетела в космос ее женщины голодают, мостят дороги и ворочают рельсами, более сытые сатирики утверждают, что на это способны только русские женщины и в этом две правды, одна о диком обществе, обществе низшего типа, и вторая о самом сильном слабом поле. Русские старухи доживающий свой век в полузаброшенных деревнях, до дна испившие всю чашу советской власти, вынесшие то, что можно утверждать как научный факт не вынесла бы ни одна другая земная баба, - голод, холод, колхозы, оперуполномоченных, войну, колку дров, стирку в проруби и многое другое, что трудно объяснить на другом языке, кроме русского, - есть главный, и может решающий, фактор в пользу высшего типа инстинкта самосохранения - русского, варварского. В скелетах блокадников, в грубой и не очень женственной фигуре женщины с кайлом, в истертых ладонях колхозных старух заложен огромный еще запас прочности, силы пружины русской нации и питающий источник того, что называется русский резервуар духовности. Мужчины носят собственность, женщины несут жизнь. Именно в женских хромосомах находится тот самый главный ген инстинкта самосохранения, на котором держится вид и нация. Кажется, что именно на русском типе природа показывает так ясно, насколько мужская часть слабее, болезненнее, недолговечнее, безнравственней, безобразней женской. Не было катастрофы русского народа ни в 13 веке, ни в 20, ибо все войны и революции это мужские разборки, разборки инстинктов собственности. А.Н.Толстой как-то сказал, что Россия возродится если даже останется один удел на русской земле, я добавлю, что не страшно если в нем останется один Иванушка-дурачок, русское НЗ всегда женского рода. В этом нет ничего особенного - пчелы, самое гениальное творение на Земле, как школьный пример социальной и генетической роли мужского и женского начал в биологическом обществе, где работают законы больших чисел. Женщины русских варваров и просто самые красивые женщины и это второй, а может и первый показатель высшего типа инстинкта самосохранения рода, вида, народа. Слушайте Достоевского: "Женщины у нас, может быть, многое спасут... Женщины - наша большая надежда, может быть, послужат всей России в самую роковую минуту."

В свое время меня привели в замешательство слова классика, что русский самый свирепый народ, как-то не хотелось верить что русская добрая, хоть и загадочная душа может потягаться в этом с татаро-монголами или немцами-фашистами. Теперь я думаю, что классик как всегда прав, надо лишь чуть лучше знать свою историю и чуть более по-европейски (или по-азиатски) смотреть на своего соседа. Пусть кто-нибудь попробует провести фактический анализ количества крови, свирепости и жестокости выделенных после смерти Ярослава Мудрого его благородными потомками и, например, в войне Алой и Белой Розы в Англии, в мелкокняжеских разборках в Германии или, наконец, в борьбе за власть в Орде. Европа и Азия оказываются гораздо гуманнее того, что между ними, а где в истории еще отыскать такого зверя как Иван Грозный? Где еще топили в прорубях и сжигали в избах жен, детей, всех родственников и даже челядь своих врагов? Кто сравнится с Петербургом по количеству костей, заложенных в его основание? Посчитали, что Инквизиция сожгла около пяти тысяч несогласных, пусть посчитают сколько костров имел Раскол и что по сравнению с ним Реформация. В Германии воинственные германцы умудрились прожить вместе будучи наполовину католиками и протестантами, В России же борьба была на смерть, при всем при том, что Никон добавил перст, а Лютер уничтожил всех святых и даже матерь божью. И напрасно грешить на татар и на якобы татарскую примесь варварства в нашей крови, - на Руси всегда и как нигде любили "обливаться черной кровью". Свиреп русский и нет ему в этом равных во всей Евразии и это также очевидно, как и то, что будь у него этой свирепости чуть меньше, то кончиться могла его история на Батые или Гитлере. В последнем и самом жестоком клинче с германцами Россия только лишь своими варварскими зубами со своей варварской яростью вырвала себе победу, невзирая на безудержную тупость своих и классную выучку чужих генералов. Ужаснулся бы европеец и азиат увидев нашу деревенскую драку "стенка на стенку" или "забор на забор". Дикость, варварство, но какой запас энергии! Западу надо бояться больше этого, чем русских ракет. Как-то наблюдал как дерется чернь в очереди в винный отдел чуть ли не в центре столицы, конечно отвратительное зрелище, но как у такого быдла при такой сволочной жизни на износ еще остается столько неистраченной энергии, пусть она и уходит на самоуничтожение. Но для меня и для инстинкта русского типа важнее то, что есть чему пропадать. Что есть еще заряд жизни, который питает и варварство и дух. Невозможно представить пьяную очередь из немцев или евреев, ее не существует, но если все таки собрать из них пьяную кучку, то это будет такое же скотство, но совсем уже не страшное, то есть не обладающее достаточной энергии чтобы быть опасным. "Дикость" русского типа, что его энергия никак не идет по культурному, цивилизованному пути добывания и сохранения собственности. Энергии достаточно, но не хватает импульса, мало еще жажды материи, мало инстинкта, воли. Скучно и ничего не хочется. "Скучно-то как, Господи!" - с какой русской силой кричит герой Чехова по всей огромной русской степи. Нет своей русской "американской" мечты, ни об автомобиле, ни о доме- крепости. Вопрос в том, чем жизнь мечтателя кадиллака лучше, больше, полнее, ценнее, богаче наконец жизни колхозного пастуха, целый день которого, да и целая жизнь, проходит наедине с небом и землей и, разумеется, в мечтах. Его жизнь менее моральна и еще менее культурна, он грязно ругается и у него грязный носовой платок или вовсе нет, но что такое мораль ради морали и культура ради культуры? Только собственность дает этим понятиям право на жизнь, но и сама собственность относительна, ибо собственник должен прежде всего обладать жизнью и вдруг в этой жизни случится так, что ей придется выбирать между грязным пастухом или пуще того грязным и свирепом русским быдлом и гладковыбритом джентльменом? Увы или ура, но победителем в борьбе за эту жизнь всегда, или сколько знает история варваров, оставался первый и второго не спасали ни его прекрасные манеры и воспитание и, самое неприятное, ни его кадиллак. Можно возразить, что разум окреп и кроме хорошего тона есть полиция, армия, высокоинтеллектуальные орудия разума -оружия всяческого массового уничтожения, которые не требуют особой смелости и мощнее всякой свирепости, но даже если взять крайний случай изощреннейшего разума - случай нажатия ядерной кнопки в подземном бункере, где в самом деле не требуется никакой ярости и мужества, то в конечном итоге это не более чем крайний случай наивности и самообмана. Фокуса, в котором разум перехитрил самого себя - неизбежное и может быть главное во всяком оружие массового уничтожения, то, что оно разрушает, созданное тем же разумом, единое для всех защитное поле из собственности и морали. В главном итоге война создает жесткие условия выживания, уже борьбы за жизнь, а не за собственность, нивелированными для всех и где уже выживают те, кто способен больше вынести - больше голода, холода, крови, вшей, кто способен больше выстоять, кто больше воин. В одно историческое мгновение и как бесследно исчезли Римская, Российская империя под ударами чужих и собственных варваров. Да, варвары разрушали, но самое главное в том, что в этом разрушаемом могли выжить только они, просто выжить и не убивая патрициев и князей. Мы варвары настоящего, но жизнь выбирает нас.

Существует свой закон сохранения энергии инстинкта самосохранения и в "мирных" условиях, когда энергия не уходит в борьбу за жизнь, она остается в самом человеке и питает внутреннюю жажду жизни - духовный огонь. Воин и жрец - два сообщающихся сосуда. Слава русского оружия не пустой звук до тех пор, пока не пуст русский резервуар духовности, русский дух не ослабеет, если не ослабеет рука, держащая меч. О русской душе и русском духе сказано много, пожалуй не меньше, чем о русском варварстве и больше всего наверное о великой литературе духа. Конечно же духа, а не мысли и Гамсун, конечно же, не обидел Толстого, назвав его банальным мыслителем, впрочем то же самое можно сказать и про всю русскую классику, также и Христос не придумал ничего нового со своей любовью к ближнему. Самая гениальная мысль пришла в голову изобретателя колеса, но вот колесо покатилось по свету и эта мысль исчезла, растворилась в этом колесе. Мысль устаревает вслед за собственностью, дух же вечен и банален как дыхание. Русская литература банальна, она не ломает голову над детективными историями и внеземными приключениями, у нее самые "простые и обыкновенные истории", порой даже скучные. Русская литература проста и незатейлива как просты и незатейливы русские сказки, - самое интересное что было написано по-русски, вообще по-человечески. Говорят, что до Пушкина была пустыня, но до Пушкина была Арина Родионовна. К русскому духу я хочу еще приложить русскую печь, это особое изобретение и особый уклад жизни среди индоевропейских народов. В ней замечательно выражен русский человек, его умение и леность, его размеры и его углы, его белость и неровность, русская печь выложена русским духом. В ней все сделано для того, чтобы при минимуме деятельности получить максимум покоя и это отношение у нее максимальное из возможных, также как и ее к.п.д. при переработке дров в тепло. Ее внутреннее и внешнее строение позволяет русскому человеку ценой охапки дров весь долгий зимний русский вечер лежа рассуждать о справедливости и мечтать о лучшей жизни. В русской печке и русский характер, она не выложена изразцами, ей чужда всякая инкрустация, она не такая яркая как английский камин, весь ее огонь внутри, ее труднее разогреть и еще труднее остудить, в ней нет динамичности, она сама инертность. И она не жарит мясо, она любит каши и пироги, ее жар трехмерен, в нее не засунешь сковородку. "Здесь русский дух, здесь Русью пахнет..." - здесь запахло дымком русской печки.

Но разве изба-пятистенка достойная оправа для русской печки? Самый важный для самого русского типа вопрос, что с его инстинктом собственности? Почему в эру уже космическую Россия, богатейшая среди индоевропейских народов, последняя из них еще таскающая на себе дрова из леса и воду из колодца, неспособная накормить себя и вылезти из российской грязи дорог и улиц? Впрочем постановка вопроса о русском инстинкте собственности в целом некорректна именно в силу его "российскости", это понятие слишком размыто и широко, не только пятистенкам, но и не всякой заморской вилле тягаться по размаху и добротности с хоромами так называемых зажиточных крестьян, разумеется дореволюционных, эти дома еще можно увидеть в Кижах. Даже в эпоху социализма, когда русский стал самым бедным и голодным, а его инстинкт целенаправленно кастрировали, он оказался первым в космосе. Феномен именно в огромном разбросе русских инстинктов собственности, в дисперсии его распределения, а если совсем конкретно, в огромном балласте низшего типа, тянущего вниз общий центр тяжести. Никто из индоевропейцев не сравнится с таким диапазоном и поляризацией типов, может быть только Индия, где тоже огромная дистанция от низшей касты до брамина. Россия больше всех европейских стран держалась кастового, сословного общества, она до самого своего конца, революции была законодательно разделена на сословия. Где еще было такое количество святых и пьяниц, князей и лакеев, церквей и райкомов, кутежа и нищеты, такой литературы и такого хамства, как в этой стране Карамазовых, в которых всего много, слишком много. В России живут (жили) бок о бок высший тип человека и его низший тип, Россия стоит на своем и на самом обыкновенном принципе дополнительности, в России все как в щедром, но широком гауссовом распределении инстинктов, где на одном краю дубина, а на другом икона.

В чем причина столь значительной дисперсии инстинктов, прежде всего и это главное огромной массы низшего типа инстинкта собственности, поскольку даже "На дне" ничтожный, но русский человек, пьяница и подлец не теряет способности мечтать, страдать и каяться, а для этого требуется только одно - энергия духа. К несчастью, русская душа оказалась весьма благодатной почвой для христианской заразы или идеи греха и покаяния, грешить и каяться, каяться и грешить стало одно из любимых национальных занятий. Вот и сейчас после семидесятилетнего разбоя из советского человека вылезает что-то русское и начинает проклинать и бить себя по голове. Русскому трудно не грешить, его слабые еще инстинкты собственности не создают еще сильного поля морали, но он не может и не каяться, его инстинкт самосохранения сопротивляется всякой попытке силового воздействия на его духовное состояние, покаяние как возвращение к покою. Мораль и нравственность (внешнее и внутреннее) разные вещи, они имеют разные источники. Человек может любить животных и быть человеконенавистником, убийцей, - с животными он делит жизнь, но не собственность. Иван Грозный, истовый русский человек, истово грешил и истово каялся, царь он и грешил как царь, без удержу, но каяться как царю или извергу было не обязательно, однако душа жаждала покоя не меньше чем разум власти. Именно этого не понимал Сталин в своем любимце, над этим он смеялся и именно это говорит о том, что в нем не было ничего русского.

Русскому человеку трудно быть богатым и аккуратным, ему трудно быть собственником. Ему слишком часто бывает скучно, он слишком часто задает себе вопрос "зачем?", - это ли не надругательство над инстинктом? Этот инстинкт в каком-то дремотном состоянии, он слаб, во всяком случае гораздо слабее инстинкта жизни. Может быть все то же условие ограниченности общего интеграла жизни? За "духовность", как и за бездуховность надо платить, платить за счет инстинкта собственности. Своего рода обратный еврейский случай. "Что делать?" Конечно бестактный вопрос для инстинкта. С другой стороны зачем что-то делать, если все равно это сделает немец, причем по-немецки хорошо. В "обломовщине" звучит что-то нехорошее, достойное всеобщего порицания, но думаю мало, кто действительно читал про этот замечательный русский характер. Может быть даже вопреки воле автора в этом образе можно увидеть лучшие черты русского человека, ленивого и созерцательного, который по рождению, то есть инстинктивно, убежден что в жизни нет ничего более значимого чем сама жизнь. Дышать, есть, спать, видеть, слышать и радоваться этому - величайшая мудрость жизни. "Я вижу, слышу, счастлив, Все во мне." (Бунин И.) "Все во мне" должно быть означает, что я имею все, что мне надо. Русский ленив биологически? Пожалуй да, настолько же, насколько биологически ленив медведь, проспавший и прососавший свою лапу половину своей жизни. Но не сильнее ли он волка, рыскающего, не знающего покоя? Медведь бесконечнее ленивее акулы, которая уже не может не гнаться, иначе умрет. Обломов никогда не догонит Америку, но у него будет время

подумать и повернуть, когда Америка на всех своих парах домчится-таки до пропасти. Есть ли у Америки будущее? Не знаю, но знаю за Лермонтовым "Россия вся в будущем".

Всегда на Руси было плохо с дорогами и хорошо с лужами, никак с газонами и отлично с бурьяном, я и сам не понимаю в чем красота и смысл бритой травы, которая никогда не цветет. Трава по пояс мне ближе, мне ближе все так, как есть, как придумали солнце и земля, а не так как разумеет мозг человеческий. То ли я мудрее, то ли у меня просто-напросто не хватает энергии на все эти процедуры? "В силу чего русской душе так мило, так отрадно запустенье, глушь, распад?" - Бунин, и как точно. Думаю в силу того, что в русском типе доминантный ген, отвечающий за установку в программе, что никакое количество газона, асфальта, стекла и бетона не перейдет в качество счастья, впрочем по-русски "...на свете счастья нет, но есть покой и воля...", но всякая суета вредна покою, а всякая вещь крадет у человека частицу свободы. Если всерьез говорить о русской идее, то это земная аксиома, что собственность и бытие ортогональны, что собственность ничего не добавляет бытию, а бытие безразлично к собственности, как душа и разум, между ними только вопрос меры, но поскольку русский меры тоже не знает, то он сделал из этой аксиомы вывод, что собственностью можно и пренебречь в пользу бытия. Разумеется этот вывод подсознательный, физиологический. И еще природный, ландшафтный. Феномен русского инстинкта прямо связан с Великой русской равниной. Сама огромная собственность жизненного пространства с лихвой поглощала всю энергию инстинкта, опережала его развитие. Русский родился барином, барином неограниченных богатств окружающей его природы, его барство усыпляло его инстинкт, отсутствие напряжения размягчало его. Англичанин уже не мог позволить себе такой роскоши, очень скоро он должен был исчерпать свой остров, в смысле собственности, сконцентрироваться в своем доме-крепости за забором из неприкосновенной собственности и начать ежедневно стричь свой газон. Он должен уже напрячь волю и разум, чтобы выйти в море за недостающей собственностью, - у него гораздо раньше началась школа инстинкта. Немец был зажат в центре Европы приблизительно равными по типу и крови и на нем не менее четко отпечаталась ограниченность жизненного пространства, вся энергия его навязчивой идеи "Drang nach Osten" отражалась от того же Востока и работала на немецкий порядок. Русские и германские инстинкты исходят из одного индоевропейского уравнения, но с разными начальными и граничными условиями. Не странно ли, что русский, несмотря на то , что он самый нищий среди индоевропейских соседей, сохраняет в себе необъяснимое превосходство, особенное великорусское высокомерие ко всему, и к Англии и ко всей Европе, сохраняет в языке вообщем-то дикое выражение "галопом по европам". Он знает, что за ним тысячи верст и не один десяток англий и германий, что даже Степь не только не смогла поколебать его уверенность в себе, но и умножила ее. Бесконечность пространства в русском человеке и это рождает еще некое чувство вечности, он не торопится ни в жизни , ни в истории, он всегда с опаской и недоверием к взмыленной Европе. И то верно, собственность дело наживное, была бы душа на месте. В феномене русского пространства еще одно оправдание русскому инстинкту, он уже не русский, но российский. Весьма существенно, что нация и отечество звучат по разному. Русь, впитывая как губка племена и пространства, размазала свое начальное, славянское, распределение инстинктов, поглощая все новые, но все менее сильные типы. Экспансия неизбежный выход мощного типа инстинкта самосохранения, но она привела к тому, что русское ядро нарастало все большей и чуждой массой, инерция увеличивалась, инстинкт распылялся, растворялся в этой массе, становился сам инерционным. Древняя Русь превращалась в Россию и знаменательно, что в самый переломный момент этого перехода зазвучала идея "третьего Рима". Рим это славный пример рождения и молодости великой расы и бесславный пример участи объявших необъятное. На Руси был собственный пример Великого Новгорода, который растворился в Северной и Восточной Руси, Урале, Нижнем Новгороде и обескровленный и обессиленный превратился в исторический памятник и уездный городишко. К настоящему надо признать, что граница, или пропасть, между москвичом и русичем такая же, как у итальянца и римлянина. Фенотип россиянина уже далек от первоисточника, в нем заметно много угро-финской мешанины, татарской мелкоты и иудейской болезности. Староверы, удивительный исторический и религиозный феномен, показывают нам наиболее четкую, неразмытую национальную физиологию, внешнюю и внутреннюю. Они еще сохранили часть того действительного русского типа инстинктов и, самое интересное, инстинкта собственности. В них была своя сдерживающая и цементирующая сила, не дававшая им распылиться и раствориться, идея религиозная, но она сделала свое дело, она сохранила для нас реликт, тот тип русского человека, каким мы когда-то были и каким мы должны были остаться. Когда-то основной, но по российским меркам верхний тип инстинктов - верхний тип морали, нравственности и собственности. Лучшие купцы, промышленники, крестьяне, лучшие семьянины и граждане. Но что послужило ситом для отбора высшего типа? Вопрос конечно не в двуперстии и не в упрямстве, вопрос в том типе человека, который не приемлет интонации фразы "подумаешь как идти, против Солнца или нет", в типе человека, который не поддается внешней идеи, доводам голого разума, в типе инстинктивно отторгающего революцию, всякий разрыв, ибо у него достаточно собственной силы инстинкта, своей правоты и ее изменить может только сама жизнь, время, эволюция, но не призывы или угрозы. Лишь аморфная чернь размягчается в глину от сладкого слова или впадает в трепет от грозного рычания. Всякая идея сверху, всякая идеология проводит границу между теми, кто уверен в своей правоте и теми, кто ни в чем не уверен, всякая идеология проверяет на прочность инстинкт собственности, ибо всякая идея от того же инстинкта собственности. Высший тип подвластен только биологическому времени, низший как глина в сильных руках. Никону нужны были три перста только для того, чтобы получить власть над трехперстниками. Он плохо кончил, но он успел провести раскол, разрыв, он смог разорвать большинство от меньшинства, тех, кто был способен на сопротивление от тех, кому было наплевать на перста, на Солнце и на все остальное, - тех , у кого не достало Воли. Воля к противодействию имеет тот же источник, что и воля к действию и в этом вся следующая болезнь и смерть православия. Оно было заложено на низшем типе и выдыхалось вместе с ним и как легко, без всякого боя и сопротивления сдалась Петру на самых позорных условиях, ведь реформы Никона были легкими царапинами по сравнении с тем как обезглавил церковь Петр. Церковь перестала быть главным источником духовной жизни народа, к нему не припадали ни интеллигенция, ни дворянство. Это ведь тоже особый русский феномен в индоевропейской истории, что жреческая каста оказалась не первой. Можно ли сравнить роль и место поповского сословия в жизни русского общества с первым сословием во Франции или брахманами в Индии? Православие так и не поднялось с колен и закономерно, что в одно историческое мгновение с одними лишь стонами и проклятиями церковь практически исчезла из жизни "самого религиозного народа" под ударом новой волны низшего типа, которому сказали что бога просто нет. Раскол это конечно не религиозная, а прежде всего национальная, генетическая трагедия. Татарское иго давило на всех, но низший тип как менее стойкий нес большие потери, Никон выжигал самых стойких.

Необходима не одна смена поколений для восстановления утраченного высшего типа, но история ждать не может и на последующей русской истории лежит печать "большинства", печать низшего типа, безразличного ко всему, потому что неспособного на собственное что-то. Разве не удивительно с какой легкостью Петру удалось "вздыбить" новую Россию, вернее с какой легкостью эта новая Россия позволила себя вздыбить уже не великому князю и не царю, а уже с каким-то нерусским названием - "императору"? Разве не очевидно, что с Никона и Петра русская история теряет русскую индивидуальность, русский колорит, династия русскую кровь, по обществу проносятся немецкая, французская и сейчас уже американская лихорадка, начинается какая-то болезнь Европой, что для Александра Невского и для всей древнерусской истории было бы дикостью, вроде варварства. А мы уже смирились, что мы сами варвары под боком у Европы и, пожалуй, только те же староверы сохранили себе цену и цену латинянам и латинствующим. Но Раскол это не первая и не главная причина исторической волны низшего типа, захлестнувшая Русь и оставившая на ее месте Россию, главная битва была проиграна Владимиром, когда он отвернулся от огня к воде и погнал свой народ креститься в Днепр. Христианская болезнь это трагедия не только русского типа, это была эпидемия планетарного масштаба, или даже космического, может в самом деле связанного с эпохой Рыб. По славянской ведической традиции христианская эра или эпоха Рыб совпадают с Лютой эпохой ночи Сварога, когда солнцебог распят и миром правит Черный Бог. Точно известен только источник этой заразы - Палестина, по сути христианство это грандиозная диверсия иудаизма-монотеизма против языческих индоевропейских племен. У иудеев не было шансов против греков и римлян, пока они не заразили уже критическую массу низшего типа вирусом рабского самосознания - религией греха, смирения и покаяния. Что может быть кощунственнее и болезненнее для здорового типа инстинктов, для высшего типа человека, мысли о том, что он рожден во грехе и мир его грешен, что он всю жизнь должен искуплять грех и каяться во грехе. Очевидно, что эти два понятия несовместимы и высший тип целенаправленно и неизбежно уничтожался на протяжении всей христианской истории. В результате территорию Греции и Рима заняли племена средиземноморских семитов, нынешние потомки которых не имеют даже отдаленного отношения или сходства с эллинами или римлянами, в результате вся Европа на полтора тысячелетия, до конца Средневековья, была погружена в трясину болота низшего типа. Христианский террор в ранние и средние века в Европе это голый террор и геноцид низшего типа против своего верхнего типа человека. Где могли уничтожали тело, где не могли, уничтожали сначала дух. Для тела изобрели изощренную смерть с помощью монашеской рясы, какая изощренная дьявольская идея посвятить себя богу и для этого отказаться от мира и в том числе от продолжения рода! Что может быть противоестественнее для здорового типа? Что замечательно в источнике этой дьявольщины, в самом иудаизме, провозглашается обратное, чтобы у каждого иудея, какой бы он ни был, не пропало семя даром. Высший тип инстинктов, верхний тип индоевропейца выводился не мытьем, так катаньем. Разве это не удивительно, что жизнь искусства, литературы, науки оборвалась с падением Древнего Мира и возродилась лишь в восемнадцатом-девятнадцатом веке, и почти две тысячи лет Новой эры это сплошной мрак и мракобесие, лишь то, на что и способен низший тип. Чем был занят эти сотни лет человеческий дух? Он читал одну и ту же книгу, переписывал одну и ту же книгу и писал трактаты об этой книге, большее, на что он решался, это рассуждать о химерах , в пустом пространстве жужащих и могут ли они поглотить вторичную сентенцию. Чем это не талмудистика и кабаллистика? Более пытливые умы искали философский камень или считали звезды на небе. Низший тип похож на дебила или ребенка, которому дали соску, он вроде при деле и не плачет, но не ест и не растет. Ради божественной справедливости надо сказать что сам Христос не имеет отношения к христианству и всей той вакханалии низшего типа под названием христианская церковь. Христос, или с греческого сын Кристо, это скорее действительно сын бога, воплощение ведического Кришну или славянского Крышня, сына Вышня. Замечательно, что все православные все еще почитают своего главного бога Всевышним - того же верховного славянского ведического бога Вышня, а католики зовут своего бога Деус, что есть тот же языческий Деус Питар, он же Зевс или Юпитер. Так что наверху ничего не изменилось, просто на земле помрачился дух и рассудок от христианской, точнее псевдохристианской, а если еще точнее иудейской эпидемии. Ночь Сварога одним словом, а ночью как известно и вылезает вся бесовщина.

Руси повезло лишь в том, что в силу своей отдаленности и отсталости христианская волна захлестнула ее позже всех. Чем отличается славянин язычник от православного христианина? Первый боготворит огонь, солнце, небо, силу, обращаясь к своим богам он встает во весь рост и простирает руки к небу, как бы приближаясь к ним, называет себя даждьбожьим внуком и сварожичем, своим продолжением на земле, христианин прячется в церкви, келье, в темном уголке с лампадкой, падает ниц на колени, бьет лбом об землю, называет себя рабом божьим, ненавидит и истязает плоть, клевещет на мир называя его грешным, боготворит все "слабое и немощное". Все во имя и ради того, чтобы заместить сильный и опасный высший тип инстинкта самосохранения, продолжения рода и собственности управляемым рабским низшим типом. Низший тип это тип энергетически вырожденных инстинктов, он даже боится энергии и инстинктивно бежит от солнца и света, христианин обращаясь к своему Господу подсознательно прячется в темный угол, пещеру, келью, словно и его господин тоже боится солнца и энергии. Все свои главные религиозные праздники он служит под покровом ночи, то есть мрака, несмотря на то, что каждая его клетка все миллионы и миллиарды лет, что существует живое на земле, биологически связана с Солнцем, человек спит ночью потому, что ночью спит Солнце. В противоположность славянскому язычнику иудей-христианин живет не по солнечному, а по лунному календарю, его теперь ведет Луна, маленькая, холодная, мертвая, лишь отражающая свет Солнца. Иудеи не смогли вытравить только самый древний и главный праздник всех индоевропейцев, рождение нового Солнца в зимнее солнцестояние, хотя им удалось замутить его рождеством своего Мессии, то что это было сделано из идейных соображений говорит то, по древним источникам, Христос родился в сентябре, чуть ли не в иудейский новый год. Христос это настоящий ветхозаветный Мессия, он спас иудеев на две тысячи лет христианской эры. Еще одно доказательство низшего типа христианского типа человека, это его нетерпимость, кровожадность, если язычник, дикий монгол, буддист веротерпим, то христианин не может не испытывать страха и не убивать своих врагов, это патологический страх и ненависть низшего типа перед высшим. Разве может еще какая религия в истории цивилизации сравниться по количеству сожженных на кострах, крестовых походах и религиозных войн? И по тому чисто христианскому зуду миссионерства? Это, кстати, еще раз говорит о том, что это была не внутренняя болезнь, а вирусная эпидемия, вирусу недостаточно убивать собственный организм, он должен захватить кого-то еще.

Безусловно, корень российской, даже российско-христианской истории - крепостное право. Рабство! Которое не ведала древняя Русь, во всяком случае тогда на каждого раба было сто свободных, но в Российской империи на сто холопов всего один господин. Как бы хотелось объяснить этот тоже свой, собственный, русский феномен каким-нибудь зигзагом русской истории, списать на царей, жестоких и непросвещенных, на еще более непросвещенное дворянство, которому пришла такая блажь завести у себя крепостное право. Но слишком глубинно и масштабно это явление, слишком крепко оно и до сих пор, учитывая колхозы и прописку, чтобы не иметь своего собственного глубокого и живучего корня. Крепостное право образовалось в высшей точке христианской эпидемии на Руси и окончательно захлопнулось после вторичной волны низшего типа, после Раскола, с Петром. Даже Иван Грозный не мог посягнуть на Юрьев день, боялся (он!) бунта, а при Петре уже полная тишь, кроме кучки стрельцов никто из православных не поднимает головы и лишь староверы все еще сжигают себя. И в дальнейшем главная Русь, ядро и стержень земли русской, теперь уже Великороссия(!) молчит, терпит, но молчит и лишь за Христа цепляется. Все российские бунты начинаются и кончаются на окраинах, там где раскол не успел еще принять характер разрыва, пропасти. Все российские бунты, все всплески воли разбиваются об внутреннюю Русь, разбиваются теми же крепостными. Россия засыпает, крепко и надолго, вся ее история сворачивается в пеструю суету "санкт-петербургского" (имя-то какое антирусское) двора, где и русской крови осталось чуть, а русского духа и того меньше. Кажется, что все ее Невские, Донские, Радонежские, Рублевы, Муромцы наконец, ушли вместе с раскольниками. И наверное не могли не уйти, ведь все они были одной веры. На всю великую русскую равнину растекается огромная масса низшего типа, Россия проваливается в яму до самого девятнадцатого века, полный мрак в искусстве, литературе, науке. Можно ли выводить крепостное право и все, что из него в свою очередь следует, из Раскола? Крепостное право это коллапс, неизбежный при критической массе низшего типа инстинкта собственности, но критическая масса низшего типа создается не только накоплением самого этого типа, но и выборкой высшего типа. Русский высший тип инстинкта собственности, по закону человеческой природы обязанный оказаться в лагере раскольников, был той направляющей и движущей силой, которая тянула за собой в гору остальную массу слабоэнергетичных инстинктов, и как только ее не стало все скатилось в потенциальную энергетическую яму, наименее тревожное и хлопотное состояние, запахло болотом. Крепостное право имело характер снежного кома что касается задержки развития инстинкта собственности и что привело к полному застою общества, как дамба превращает чистую речку в большой омут, так крепостное право стало само плодить низший тип инстинкта собственности, хотя бы потому что сделало лишним высший его тип. Это одинаково сильно ударило как по нижнему, так и по верхнему сословию, иерархия закостенела, потеряла динамичность, а значит существовала только благодаря инерции. Дворянство мельчало как собственники и вырождалось как знать. К концу крепостного права подавляющее большинство дворянства относилось к так называемому "мелкопоместному", собственность у них уже была настолько мелкой, что принадлежность к высшему сословию, подразумевается что и типу, подтверждала лишь бумага(!) - дворянская грамота. Жизнь показывала, что бумагой природу не обмануть, белая их кость давно потускнела, если не почернела. "Мертвые души" Гоголя как раз об этом. В общем случае мелкая собственность говорит о мелком типе инстинкта, то, что действительно еще оставалось русской знатью, русским высшим типом, сохраняло свой потенциал благодаря борьбе внешней. Хорошо это или плохо, но Россия не знала недостатка во внешних врагах, а значит и войнах, которые всегда были неизбежным орудием отбора типов. Восток, кажется окончательно затих, но Европа не давала русскому медведю заснуть, а может даже и замерзнуть. Верхний русский тип был сконцентрирован в военной аристократии и совсем слабо в земельной и это еще раз подтверждает, что даже он был слабо связан с собственностью, тогда как вся европейская аристократия это прежде всего аристократия собственников, земельная аристократия, образец этого Англия. Россия была последней арийской страной где дворянин означало офицер, а офицер дворянин, кшатрий, где честь офицера до последнего оставалась вершиной в иерархии ценностей. Но это все второстепенности, главное же, российское, глобальное, что народ весь потерял вкус к собственности. Этим объясняется и равнодушие к власти, в смысле слабости воли к власти, но равнодушие к власти приводит к абсолютизму этой власти, власть заполняет любую пустоту. "Страна рабов, страна господ..." - по форме поэт был прав, но по сути в этой стране не было покоренных и покорителей, это было естественное и стационарное состояние системы, народ не пошел за собственностью или делал это очень вяло и потому получил барщину и оброк, барщина и оброк окончательно отвернуло его от собственности. Слабый тип инстинкта собственности сам создает жесткую регламентированную систему производства собственности тем, что самопроизвольно отдает инициативу производства этой собственности, но и брать ее некому раз в обществе уже нет необходимой плотности высшего типа и она отражаясь от всех возвращается в самой примитивной, уродливой и минимальной форме в системе приказов, указов, планов наконец. Вся эта экономическая система умещается в одном коротком слове "Даешь!". Большевистская революция в России вовсе не революция, а самая что ни на есть махровая реакция низшего типа на настоящую столыпинскую реформу.

Но к концу второго тысячелетия христианской эры начинаются новые планетарные изменения, по всему готовится смена эпох. Низший тип, а вместе с ним иудейско-христианская идеология вырождаются, цивилизация поворачивается к деятельности, если до этого она сжигала только дрова для поддержания анабиозного состояния, то теперь ищет другие виды энергии, мрак рассеивается, грядет рассвет новой эры. В России через почти пятьсот лет появляется новая волна генерации высшего типа инстинкта собственности, только с реформ Александра Второго статическое состояние российской системы начало взрываться изнутри нарождающимися энергетическими типами. Остатки старого верхнего типа, большая часть дворянства - мелкопоместная его часть вырождается окончательно и сходит с исторической арены русского общества. Но физически конечно не исчезает и скатывается на более низкий уровень иерархии, образуя костяк нового сословия разночинцев-мещан, эта нижнего типа инстинктов каста мощно подпитывается из огромного балласта, накопленного крепостничеством. Этой новой касте предстоит сыграть в России в будущем веке определяющую роль. Но пока высший тип медленно, но верно выводит Россию из летаргического сна, вторая половина девятнадцатого века выводит страну в промышленные лидеры по темпам роста, а с начала двадцатого века развитие производства собственности принимает взрывной характер. Страна наполняется деятелями, на главную арену выходят новые русские верхние типы во главе со Столыпиным. По реальным оценкам развития России к середине двадцатого века эта шестая часть суши будет давать треть всего мирового производства собственности, что означает мировое господство и похоже остальной мир это уже понимал. Столыпин: "Россию может теперь остановить только война." Кайзер Вильгельм: "Пора начинать войну, нельзя дать Столыпину закончить свое дело."

"- Луи Блан проповедует коммунизм,

а сам ест дичь с ломтиками ананаса -

ты видишь, что он свинья."

Если на русских свиней даже и на всех

хватит ананасов, все-таки они останутся

свиньями. Но это никак не есть идеал

будущей России. - Бунин И.

Первая мировая война вытащила со всех российских щелей и углов богатейшую российскую массу быдла и сволочи, собрала их в кучу и дала ружье. Мобилизация подняла со дна общественной жизни весь балласт низшего типа, но этот процесс еще был управляем, тевтонская опасность была для русского своего рода условным рефлексом, - все всегда и дружно за бога, царя и отечество, но в этот раз, увы, не удалось и за три года дойти до Берлина и погасить всю инерцию в битвах во славу отечества, что само по себе уже неслыханное дело, и уже царя не стало, а богу одному оказалось не под силу удержать стадо от разброда, и вот вся эта донная муть, беспомощная по отдельности, но чудовищная в своей арифметической сумме, лишенная старых кнута и пряника, целей и цепей, всего того, что могло указать дорогу к родному дну, слепая в своей чудовищной силе, она превращает Россию в огромный мутный омут.

Низший тип способен лишь на низшие формы добывания собственности, он не способен на сознательное, то есть собственноразумное, энергетически невырожденное производство собственности. В лучшем случае на грабеж уже готовой собственности, в лучшем потому, что для этого все-таки требуется достаточно энергичный тип инстинкта самосохранения, и в основном случае на рефлексивную механическую деятельность, но для этого необходим чей-то направляющий высший разум, то есть верхний тип инстинкта собственности, проще говоря работодатель или эксплуататор, он же обеспечивает устойчивость морали, власти. Если же равновесие типов нарушается, то разрушается все, и мораль и собственность. Вся энергия низшего типа рассеивается на разрушении и грабеже. Главный клич революции "Грабь награбленное!" сплотил и дал единое направление всей массе низшего типа, сложил в огромную векторную сумму все низшие инстинкты и запаса всей этой энергии хватило на десятки лет грабить и делить поровну и кажется только сейчас, к конце века, она истощается и рассеивается. Утверждаю, что это был главный клич и единственный ключ к успеху большевизма, а все его идейные позывы "Земля крестьянам!", "Фабрики рабочим!", "Власть Советам!" не более чем красивые фантики, все окончилось на том, что отобрали, а вот отдавать было уже некому. И дело не в партийных зигзагах или ошибках, не в отклонениях и перегибах, наоборот, ничто уже не могло свернуть с прямого пути огромную инерцию (нэп был лишь отрыжкой старого и он был обречен, также как коллективизация есть следствие трагедии, а не явление ее) этого самого глобального, потому что российского, плебейского бунта. Ни Ленин, ни Сталин, ни Троцкий, никакая уже личность не определяла историю, историю делало отсутствие всякой личности. Советскую историю делала толпа, низшие собственники. Низшие собственники, двигатели бунта, неспособны сами по себе владеть, производить, управлять, если бы рабочие и крестьяне, пролетарии и холопы, имели бы своей целью собственность, то есть фабрики и землю, то уже просто не существовало такой силы, способной им помешать. Высший тип был уничтожен, остатки и средний тип (для низшего типа все что, хоть чуть выше его, даже "середняк" вызывает животный страх и ненависть) парализованы террором. "Общенародная" собственность только констатирует деградацию собственников, отсутствие собственников, а именно высшего типа инстинкта собственности. Общинная собственность безусловный архаизм, заря человечества, заря нового инстинкта, еще неразвитого, еще безусловно низшего.

Все это явилось и причиной того жуткого количества крови, что вытекла в русскую революцию и продолжавшую течь еще десятки лет. И эта кровь замешана прежде всего на крови высшего русского типа, что обескровила русского человека вообще, ибо только его высший тип есть тот русский человек, о котором можно и должно говорить. Низший тип выделяет собственную мораль и эта мораль самая древняя и самая живучая, как и сам низший тип - "Свобода, Равенство, Братство". Свобода? Свобода для чего и от чего? Свобода от собственности, инстинктивное неприятие собственноразумной деятельности и значит инстинктивная неприязнь против насильников, против высшего типа, принуждающих вообще к какой-либо деятельности. Свобода от высшего типа и свобода для анархии и разрухи, разрушить недоступную собственность по принципу "не можешь быть моей, так не доставайся ты никому!". Равенство - сатанинская гордыня, гордыня Сатаны, возжелавшего стать равным Богу, - возможна только по минимуму, по себе, и нет другого пути, как срезать высший тип. Братство? Ощущение тождественности, равенство возведенное до абсолюта, собратьями становятся собутыльники и то некоторое время, когда теряют последнее от личности. Тождественность нулю, братство как ностальгия по обезьяннему братству. Низший тип всегда стремится сбиться в кучу, стадо, там ему безопасней, теплее, там его греет братская любовь. Даже бандитизм жаждет морального оправдания и потому воздвигает свою, наглую и жуликоватую, бандитскую мораль: "Иду на бояр, приказных и всякую власть, учиню равенство." - еще от Степана Разина, большого русского бандита. Недаром самое замечательное бандитское словечко - "Братцы!... Братаны", - было от Разина до Махно, Чапаева, Троцкого и уже нынешней волны низшего типа. Все они братья, братья по крови. "И лицо поколения будет собачьим..."

Коммунистическая идея отвергает высший тип и компромисса быть не может. Марксизм оказался прав, что общество развивается по спирали, - что касается первобытнообщинной и коммунистической фаз, и ту и другую объединяет главный стержень, отрицание верхнего типа инстинкта собственности, прогресс лишь в том, что первая его еще лишена, а вторая уже отторгает. В спирали общий стержень и это особенно впечатляет, когда оказывается, что один из результатов развития арийского, иерархического общества есть то, что верхний тип одного инстинкта впрямую связан с верхними типами других инстинктов и отрицание одного из них ведет к отрицанию вообще высшего типа. Большевистская реализация идеи была весьма достоверна и последовательна и пустое дело искать в ней издержки и ошибки, все было так, как и должно было быть. Но почему она оказалась возможной и почему опять в России через триста лет от Раскола уничтожается высший тип и вновь страна погружается в трясину низшего типа? На первый вопрос можно ответить в целом и общем так: видимо оттого же, почему все еще рождаются люди с шерстью и хвостом. Бунин сказал точно: "Всякая революция - в человеке просыпается обезьяна". У обезьян генетически детерминированная философия: "Если я каналья, то и ты должен быть таким же." - на основании этой логики производить революцию." (Ницше Ф.) В человеке еще сидит обезьяна, его низший тип инстинктов, но проявляются они только тогда, когда какие-либо отклонения, болезнь, одним словом уродство вызывает всплеск генов низшего типа. Почему бы и общечеловеческому организму порой не показать свой первобытный лик? В человеческом обществе также полно еще низших типов, прежде всего инстинктов собственности как самого молодого, еще незрелого, и этот еще горячий вулкан обладает достаточно мощной внутренней энергией, чтобы засыпать грязью и пеплом не одну генерацию типов и то, что извержение его произошло в России, увы, не противоречит ее истории. Для России всегда была характерна наибольшая поляризация типов, что держало вулкан в горячем состоянии и главное российское проклятие - огромный балласт низшего типа, откуда этот вулкан черпал энергию разрушения. Неизбежно крепостное право мололо все, хотя и из крестьян вырывались высшие типы, что показали потом купцы и промышленники, но бездействие, невозможность действия атрофирует и инстинкт. Крепостное право в течении столетий плодило низший тип. Самое закономерное в русской революции то, что ее сделали люмпены - пролетариат, беднота - самое дно русского типа, а его поводыри большевики все сплошь каторжане и бездельники и все это физиологически было неспособно к честному труду, к производству собственности.

Но у России со Столыпиным появился исторический шанс не только нейтрализовать низший тип, но и помочь развиться ему, привязав его к собственности, дав полную свободу упражнений инстинкта собственности. Еще несколько лет и Россия окончательно бы вышла на свою прямую поступательного развития общества и типов. Еврейский выстрел остановил Столыпина и Россию закрутило по марксистской спирали. Смешно говорить, что революцию сделали евреи, для этого у них не хватило бы духу, хотя разумеется они ее делали. Надо признать, что без еврейского катализатора Россия бы выстояла, последней каплей и потому решающей оказалась еврейская капля, русский низший тип вобрал в себя еще и еврейство и он достиг критической массы. "И недаром провидение водворило в нашем отечестве самую большую и самую крепкую часть еврейства..." - поделился своей радостью В.Соловьев, большой либерал и большой представитель "русского интеллигенствования". Это "недаром" все еще обходится России недешево. Ошибкой Руси было становиться Россией, еще более опасной ошибкой России было распыляться в Империю, но самой неисправимой ошибкой Империи было то, что она двинулась на Запад, проглотила Польшу и все западные "местечковые" области, вобрала в себя ударную массу европейского еврейства. Троянский еврейский конь стал российским подданным. России нельзя было идти к Европе! Вся ее история говорила о том, что там никогда и ничего не было близкого русскому духу. К Европе надо было стоять спиной, но твердо, стеной. Нужна была китайская стена, хотя бы по черте оседлости. Печальный зигзаг русской истории, что через тысячу лет хазарско-иудейский каганат, разбитый в свое время Древней Русью, пришел на ее землю, но уже с Запада. Как все оказалось похоже, выбита знать, выбита духовная опора религия, вся масса низшего типа парализована голодом и страхом, верхушка, вся иудейская, управляется новыми рахдонитами(*). Высший тип в России был срезан и это объясняет 32-й, 37-й, 41-й и т.д. года, это объясняет всю советскую историю уже "советского" народа, импотентного к сопротивлению. Почти загадка, опять чисто русская, как удалось выстоять и вновь победить в самом жестоком клинче с германцами 41-45 годов. Более объяснимо как они за два месяца дошли до Москвы и Петербурга - небывалое, немыслимое в русско-германской истории. Огромная цифра погибших говорит в равной мере о низшем типе верхнего советского типа и низшем типе всей массы. Когда батальонами кидаются от всякого приказа на всякую высоту, когда человеческим мясом останавливают танки и закрывают амбразуры - героизм ли это солдата и честь ли это офицера? Нужны ли для этого воины и полководцы? "Красная Армия" (хорошо, что еще красная, а не русская) полностью, впервые в русской истории, проиграла. Россию спасло нечто самое глубинное, недосягаемое для идеи и идеологии, неприкосновенный запас русского инстинкта самосохранения. Русского человека спасло то, что "тронули кожу его".

Еврейский выстрел остановил Столыпина и Россию, на сколько поколений? Сколько необходимо поколений, чтобы из советского болота низшего типа вновь поднялся высший тип русского человека? Эта трагедия народа складывается из трагедий не одного поколения.

Низший тип в России добился желанной цели - справедливости и, разумеется, той, которая ему была доступна и на которую он единственно был способен, справедливости равенства. Что еще раз подтверждает, что мораль есть результирующий эффект инстинктов. Как достичь равенства? Вопрос совсем не тривиальный, можно конечно поделить поровну, но это равенство недолговечно, высший тип со временем неизбежно реализует свою энергию. В России это был уже пройденный этап, перед революцией лишь 7% земли принадлежало высшему сословию, остальное давно поделили бывшие крепостные и уже среди них появилось явное расслоение собственников.

"И народ мой любит это...

Я приведу на народ сей пагубу,

Плод помыслов их." - Пророк

Как ни парадоксально, но у двух во всем остальном не пересекающихся множеств, русском и еврейском, оказалось одна общая точка - идея общины и кагала. Впрочем это никакая не идея, а лишь архаизм, причем в России это имело характер позднего рецидива, во времена позднего средневековья, в эпоху за Расколом, основная прививка общины русскому человеку была сделана крепостным правом, но даже и после освобождения он был насильственно привязан к общине, и не только тем, что не мог из нее выйти без ее согласия, но прежде всего общинной собственностью - черезполосицей и общей податью . Можно сказать, что Ленин последовательно завершил дело Петра, при котором захлопнулось крепостничество и Александра Второго, который выпустил крестьян из помещичьей общины и загнал их в крестьянскую, Ленину удалось создать из России одну большую общину. История до смешного злопамятна, Петербург стал Ленинградом, и хотя в нем сейчас раздаются призывы вернуть законное имя творца, думаю, что оба из них заслужили русское проклятие, не было бы Петра не было бы и Ленина, и Россия тогда и без антирусского Петербурга-Ленинграда стала бы страной городов - Гардарика. Правда Петр лишь пожинал и умножал плоды отца своего и Никона и именно с тех пор на Руси завелись славянофильские бредни о том, что русскому человеку, якобы по природе своей, свойственна общинная психология, что само по себе является еще более бредовой и ядовитой пагубой чем западнические потуги притянуть за уши его к Европе, тоже кстати занесенная с Петром зараза. Общинная психология это психология просто низшего типа, безнациональная, космополитическая .

Иудеи весь свой нелегкий исторический путь держались общинами, кагалами. Местечковый раввин больше похож на старосту, чем на жреца. Но для евреев никто не насаждал насильственно общину, они сами жались друг к другу, это было их естественной формой существования и выживания тоже. Вообще, низшему, пассивному типу инстинкта самосохранения свойственна стадность, похоже в стаде инстинкты суммируются и этой арифметической суммы может быть достаточно для равновесии с хищником, одним словом все пугливые твари бьются в стадо. Но дело не только в самосохранении. Колхоз или по-еврейски кибуц существовал давно, задолго до большевистской коллективизации, по сути это древняя навязчивая иудейская идея коммунистической общины, попытка всех сделать равными или подравнять всех. Внутри кибуца отсутсвуют деньги и собственность и это решает все остальное - коммунальное жилье, общие столовые, общее воспитание детей, а может и общее их зачатие, поскольку общие права у всех и на все. Выводится и культивируется двухмерный тип человека, разума в такой жизни требуется ровно столько, сколько необходимо для добывания пропитания и так называемых предметов первой необходимости. Все слишком знакомо, марксизм-ленинизм ничего нового не придумал, идея простая и гениальная, хотя и старая - кастрация. Если природа так упряма в "неравенстве", - лозунг "все рождаются равными" явно недостаточен, ведь не все становятся равными, - если невозможно по закону природы равенство инстинктов собственности, то для выравнивания остается одно, кастрировать упрямый инстинкт, отняв у него собственность, евнухи все равны.

Безусловно марксизм прав: пока существует частная собственность неравенство неизбежно и неизбежна так называемая эксплуатация человека человеком, вся его ложь заключается в самой его цели, в самом его конце, который никто не мог видеть и о котором только мечтали, - в предпосылке, что все люди равны или должны быть равны. Этот великий блеф, этот горячечный бред, до которого не уставал опускаться низший тип, привел все-таки в России к самой грандиозной диверсии против человека, к самому грандиозному насилию над инстинктом. Такого эксперимента разума над природой человека не знала история и это должно стать для него грозовым предупреждением об опасности нарушения гармонии и иерархии.

Безусловно, отрицание собственности означает отрицание высшего типа инстинкта собственности и неизбежно высшего типа человека и логически возвращает к низшему типу, низший тип сам приводит к разрушению собственности, к ее отрицанию - общенародной собственности. Низший тип несет в себе волю к смерти, он разрушает сам себя и будет разрушать все вокруг, низший тип инстинкта это его недостаток, ущербность, именно от этого грязные ногти, загаженные жилища, беспризорная собственность. В России произошло невероятное, в России произошло общество и государство человека низшего типа, Хама. Все вытекает из этого и все к этому возвращается. Если высший тип человека предполагает существование низшего типа, как одну из своих неудачных попыток, то низший тип требует крови высшего, - от гуманности, или усредненной "человечности", к классовому сознанию или как точно выражались сами большевики к "классовому инстинкту". Логично уничтожен цвет нации, всякая аристократия выкорчевана с корнем. Характерно, что первое, чем занялись красные после взятия Крыма это расстреливали за "интеллигентную" внешность, зато гарантировал жизнь мятогрязнопьяный вид, впрочем не только в Крыму и не только тогда, до сих пор "интеллигент паршивый" все также раздражает. Останки интеллигенции, так называемые спецы, коим сохранили жизнь для дела революции, были добиты в следующее десятилетие. Казаки, кулаки, даже середняки, те сравнительно верхние типы, что прорастали среди низшего слоя тоже представляли смертельную опасность для общенародной собственности и потому были обречены. Замечательно и то, что первым делом Ленин изгнал благородных девиц из Смольного, они действительно были уже не нужны. История великой России после семнадцатого года это страшная история русской обезьяны с собачьим лицом. Оглушили вдруг медведя и выпустили из самой дальней клетки обезьяну и пошла она все крушить в чужом русском лесу, беря своей тучей, жадностью и ревом. Словно черная яма - тьма, хочется добавить еще зловонная, так иногда бьет в нос, - образовалась в русской культуре, нравственности, духовности от власти этой обезьяны. Как можно читать эти книги, слушать эти песни, смотреть эти картины? От самых обезьянних и по-своему, по-обезьянни, талантливых произведений Ильфа и Петрова, Маяковского, Зощенко, Войновича тянет к рвоте, но народ это веселит, там где человека бы стошнило, обезьяне смешно! Трудно поверить, что в это же самое время на этом же самом языке творил Бунин, Куприн, Набоков. Но там, где человек находит отдохновение, у обезьяны кровью наливаются глаза, - кого могут, как Гумилева, убивают, кого не могут, как Бунина, запрещают. На всем революционном или так называемом соцреалистическом искусстве лежит мертвая печать холопства - "А главное, все-то ты врешь, холоп, в угоду своему барину!". (И.Бунин)

Два нерусских слова "диктатура пролетариата" переводили для малограмотных пролетариев более чем доступно: "кто был ничем, тот станет всем". Но природу не обманешь, из ничего и бывает ничего, заклинания "рабы не мы, мы не рабы" - чисто рабский подход, искусственная

экзальтация, самогипноз. Второй довод против пламенных революционеров и в пользу большевизма: "старый мир разрушим до основания, а затем мы наш, мы новый мир построим...", - вторая часть и тогда представлялась химерой. Никто не знал что строить, как строить, никто и не мог, не знают и не могут до сих пор. Революция делалась без задней мысли о коммунистическом рае, экстаз разрушения, упоение братством и равенством, вот на что только и могла пойти энергия низшего типа. Кому в той России могла присниться в страшном сне витрина социалистических продмагов? Какой крестьянин мог бы догадаться, что когда-нибудь Россия будет импортировать хлеб? Пролетариям было что терять кроме своих цепей, например кусок колбасы. "Мир хижинам, война дворцам"? Разумеется! Что казалось бы проще переселиться из хижины во дворец или усадьбу и "сказку сделать былью"? Но нет, не могли, физиологически не могли. Могли спалить или сделать коммунальный клоповник, физиология до сих пор требует гадить в лифтах и плеваться в парадных. В бараке все равны, а это главное, единственно собственная архитектура - барачная. Самая наглядная пропасть между высшим и низшим типом, это пропасть между Петербургом и Ленинградом. На кого грешить? Собачья жизнь у того поколения, лицо которого собачье.

Ликвидация крестьянской собственности, "коллективизация" - неизбежное наступление низшего типа на деревню. Колхозник - русский низший тип на земле, новое крепостничество было обусловлено уровнем типа и лишь постольку поскольку уровнем правых и левых течений в верхушке власти. Сама власть представляет оголтелый низший тип, вождизм как компенсация за страх и комплекс неполноценности - опять экзальтация, каждый последующий топит предыдущего, борьба за власть ослепленных властью говорит о низшем типе, еще недоразвитом инстинкте собственности. К примеру здоровый инстинкт самосохранения требует умеренности в еде, слабенький - обжорства; пища ради пищи, но не жизни. Определение иерархии и эмпирический закон человеческой природы: высший тип (низший) одного из инстинктов полагает высший (низший) тип человека. Эмпирический закон человеческой природы: все ее зигзаги, ямы и тупики прямо связаны с властью убогих - хромых, кривых, косых, рябых, припадочных, чахоточных. Замечательно, что вся верхушка Советской власти сплошь уродцы, ни одного рядового нормального здорового физиологического типа! Главный оказался то ли сифилитиком, то ли склеротиком и кончил жизнь с половинкой мозга, следующий был кривой и рябой с диагнозом паранойи. Между двумя этими сверхтипами полный спектр маньяков, психопатов и просто евреев.

Скрытый порок всякой демократии: она предпочитает тех, кто поречистее и голосистее. Правителей надо выбирать не по программам и заявлениям, а по самой полной и тщательной медицинской карте и пусть они будут не самыми умными, но у них должен быть здоровый цвет лица, крепкие зубы, безукоризненные спинномозговые рефлексы и здоровые дети и тогда общество будет по крайней мере гарантировано от страха, крови и заносов и сможет само по себе двигаться спокойно и уверенно. Здоровое общество как издоровый организм саморегулируется, опасны лишь яд и нож в спину.

Что может быть проще, правдивее и естественнее естественного отбора по инстинктам самосохранения и продолжения рода? Чем не справедливо, что выживает сильный, плодится красивый? И хотя разум и борется с этим, заставляя жить слабых и больных, скрещивая богатых и уродливых, тем не менее разве это сравнится со страхом и ненавистью перед естественным отбором в инстинкте собственности? Почему низший тип именно в этом одержим навязчивой идеей равенства? Почему его невозможно убедить, что как жизнь неотделима от инстинкта жизни, так и собственность неотделима от такого же по природе инстинкта? Может это болезнь роста, детская болезнь разума, еще незрелого? Может все проблемы, политические, экономические, социальные связаны лишь с начальным этапом эволюции нового инстинкта и потому никакая теория и идея, но только время, историческое и биологическое, разрешит все проблемы революций, демократий и прочих человеческих несовершенств. Эволюция человечества идет непрестанно, исторический процесс и есть ничто иное как генетическая эволюция инстинкта собственности. На нынешнем этапе эволюции коммунистическая идея должна представляться как можно более страшное чудовище, - когда присутствует в таком массовом количестве низший тип, коммунизм при данных условиях означает смерть высшего типа. К коллективному разуму, а значит и собственности, следует подходить чрезвычайно осторожно и то только тогда, когда человеческая эволюция сама придет к высшему типу, когда низший тип из балласта превратится в едва заметную примесь, когда наконец станет возможным пресловутое равенство на достаточно верхнем уровне. К несчастью, особенно русскому, верно и обратное, когда силен низший тип, когда его балласт больше некой критической массы, общество будет тяготеть к коммунистической идеологии. С одной стороны это обычное "Равенство, Братство, Счастье", с другой тоже самое, но уже без кавычек - зависть, лень, тупость, все еще ущербность инстинкта собственности.

Русофобия и обвинения в рабстве русской души: говорить о русскости при условии коммунистичности некорректно, ночью все кошки серы. Низший тип безнационален, он без культуры, истории и даже языка. Недаром так удачно вписалось еврейство в советский народ. Низший тип раб по определению, то есть по рождению, у него нет потенции к сопротивлению. У него отсутствует внутри орган гордости, его невозможно и обидеть, даже именем раба. "Народ безмолвствует" там, где есть униженные, но нет оскорбленных. Фобия - здоровая реакция на низший тип, даже если он наирусский. Путь к русскому национальному возрождению, как возвращение к земной гармонии и космической иерархии, не может не пройти через головы низшего типа. Нейтрализовать его любым путем, проще всего через собственность, и дать полную свободу русскому высшему типу, через ту же собственность. Но достаточно ли его осталось в каком-нибудь НЗ генофонда, вот главный русский вопрос, вопрос чисто физиологический, но который решит и все остальные: сможет ли Россия подняться от большевистского нокдауна и вернуть себе самую богатейшую в мире собственность.

Россия не может не вернуться. "И царство с чертами ослиного в себе провалится в третьем или четвертом поколении." (Розанов В.) Конец обезумевшей и разбушевавшейся человеческой обезьяны скоротечен и неизбежен. "Соблазн придет. Но горе тем, кто принесет его в мир." (Матф.12) Упоительная мудрость природы - низший тип обречен. Обезьяна не может не исчезнуть, как не мог не исчезнуть птеродактиль. Вирус убивает организм и гибнет вместе с трупом, больной разум делает возможным ядерное уничтожение самого себя - всякое разрушительное начало не имеет объективной причины кроме самое себя: энергия разрушения питается энергией разрушаемого. Космос - это абсолютный порядок. Мы на пороге эволюционного забвения человеческой обезьяны. Эволюция инстинкта - прогресс науки, техники, информатики - отчетливо показывают последние дни низшего, первобытного типа инстинкта собственности. На смену бессобственника пролетария, рабочего и раба чужого инстинкта приходит машина и исскуственный интеллект, не имеющих "инстинкта собственности" и не создающих поле морали - производственные силы без производственных отношений. Тотальная индивидуализация собственности и связанный с этим качественный скачок информационных связей между собственниками делают ненужными всякого посредника - того, кто не производит своим инстинктом собственность, а лишь распределяет ее. Уже реальный скачок прямой связи инстинкта и собственности, и уже реальная смерть нависает над менялой, торговцем, клерком, вахтером , чиновником, в целом над средой где инстинкт собственности вырожден, а значит паразитирует. В новом веке выживут те, у кого достанет инстинкта создавать из материи собственность.

"Пролетарии всех стран соединяйтесь!" - так отбирался низший тип человека, так создавался новый народ из двухмерных и кастрированных, но в истории человечества не могло не существовать и обратной идеи - альтернативы высшего типа. "Мы, избравшие себя, создадим народ избранный.", Фридрих Ницше - вместо диктатуры пролетариата диктатура высшего типа? Диктатура сверхчеловека? Фашистский рай утопия того же порядка, что и рай коммунистический, но хотя фашизм беспредметен как цель, он годится как средство - средство от диктатуры низшего типа, например пролетарской. Семена фашизма всегда будут прорастать на почве обильно удобренной нечистотами низшего типа. Фашизм как слепая, иммунная реакция общественного организма на критическую обезьянью массу, несущую в себе смертельную опасность самопожирания, фашизм как крайнее и крайне болезненное хирургическое вмешательство при метастазах в общественном организме. Гитлер против Сталина - садизм против мазохизма. Коммунизм это фашизм большинства, фашизм "маленького человечка". 'Отец всех народов' был гением-удавом "маленького человека" и в этом разгадка беспримерного и слепого повиновения оставшейся массы. Гений фюрера в его шаманской силе убеждения даже "маленького человека" в его "сверхчеловеческости" и этот гений более позитивен, поскольку накачивает энергией, а не пожирает ее. Абсолютные успехи послевоенной ФРГ относительно держав победительниц были заложены третьим рейхом, который первым делом скинул с себя балласт низшего типа. Немецкий фашизм сделал свое дело и ушел, по крайней мере из ФРГ, где нынче немцы образец добропорядочности и гуманности, а то, что в бывшей ГДР после сорока лет рабоче-крестьянской диктатуры его запасы далеко не исчерпаны, лишь подтверждают его "реакционность", то есть как реакцию еще здорового типа на попытки утопить его в болоте низшего типа. Немцы оказались негодной почвой для зерна фашизма, или недостаточной. Немцы далеко не римляне, в них слишком много от сосисок и пива, в Лютере и Гитлере больше от мясника чем от жреца или героя и то, что немцы хорошо управляются со свиньями не значит, что они способны справиться со Змеем. Фашизм такая же идея как и все другие и как идея явно позитивнее идеи коммунизма, ибо сохранила опору на иерархию, но как всякая идея чистого или нечистого разума неспособна повести за собой высший тип, ибо не полагает за собой эволюции. Высший тип следует только эволюционным законам, физиологическим, идущим от природы и космоса. Высший тип не пытается вытащить себя за волосы - он понимает, что это бессмысленно и именно это понимание может являться простейшим критерием уровня типа. Простейший лакмус на революционеров и ораторов - эта истина им недоступна. Мы уже на том эволюционном этапе когда диктатура высшего типа уже немыслима, "воля к власти" уже атавизм инстинкта собственности, уже низший его тип, вырожденный. Этот тип не создает новой собственности, он лишь перераспределяет старую. Подчиняя себе человека, носителя уже готовой собственности, он на этом останавливается и более того останавливает самого производителя, ибо тому для производства собственности необходим собственный инстинкт, свободный инстинкт. Властители, подобные Петру Первому или Александру Второму, которые оказались достойны памяти и уважения, были устремлены к переустройству мира, собственности, а не к самой власти. Можно сказать, что они были самодержцами по воле случая и в этом суть института монархии. Монархия была простейшим, пусть и не самым надежным путем создания центра управления, и лишь побочно властвования. Первое - наследственность власти сводила к возможному минимуму борьбу за власть, ограждая тем самым ее от низшего типа. История показывает, что династии не порождали тиранов и диктаторов, пожалуй единственное исключение Иван Грозный и даже не столько исключение, сколько обыкновенное физиологическое вырождение династии, закономерно, что его последний сын-урод был последним Рюриковичем. И наоборот, в смутные времена, когда шла открытая в прямом смысле слова борьба за власть, к ней прорывались чудовища низшего типа, имевшие огромную энергию неразвитого, извращенного инстинкта собственности - волю к власти. Здесь даже нет исключений. Ярослав Мудрый сотворил главную глупость своей жизни, когда оставил власть на растерзание инстинктам своих сыновей и где выиграл конечно не мудрейший, но жаждущий. Годунов и лже-дмитрии, Робеспьер и кутоны-дантоны, Ленин и бронштейны - какая отборная нечисть! К слову, даже тихий царь Михаил Романов, основатель династии, был лишь тенью своего отца митрополита Филарета, "великого государя", как он сам себя называл и первого государя, как считали современники. Монархия тоже своего рода кастрация низшего типа в его воли к власти и разумно, что монаршую власть всегда было принято обожествлять - чем ближе к Богу, тем дальше от толпы, тем меньше для нее искуса. Второе - гарантия монарху максимальной собственности насыщало инстинкт насколько это было возможно и давало возможность ему уйти от какой-либо личной борьбы за нее и заняться управлением, контролем этой борьбы уже общего характера, в общественном масштабе. Конечно, монарх не мог быть абсолютно нейтральным и беспристрастным судьей в этой борьбе, все-таки он не от Бога и такой же смертный, которого можно отравить, задушить, но он олицетворял оптимальное решение проблемы нейтрализации борьбы за власть, был минимальным злом по сравнению с джином власти. Эта старая или устаревшая форма власти по с л у ч а ю (по наследственности), тем не менее показывает явные преимущества перед формой власти по б о р ь б е. Во все смутные времена, когда пустует тронное место, вокруг него разворачивается одна и та же картина: со всех сторон к нему тянутся грязные и жадные руки и уже без исключения прорываются к нему перепачканные в крови чудовища. Последнее достижение цивилизации - форма власти по в ы б о р у есть сносно цивилизованный вариант формы власти по борьбе. Нанимаемый на короткий срок президент, калиф на час, к тому же ограниченный парламентом, до относительно безопасной степени нейтрализован в своем инстинкте власти, без которого он не смог бы пройти, также регламентированный, отрезок борьбы. Этот компромисс также исключает высший тип или по крайней мере не стимулирует его, что подтверждают современные президенты, канцлеры и прочие премьеры. Суть подобной демократии, как точно сказал один писатель, в выборе себе подобных, но не лучших. В итоге пока лишь одна монархия давала хотя бы вероятность появления высшего типа на вершине власти.

Возможна ли вообще такая структура власти, при которой высшему типу будет не только позволено приблизиться к ней, но он будет и заинтересован в этом? Власть над человеком как явление есть проявление низшего типа инстинкта собственности, его вчерашний день. Высший тип жаждет материи. Вопрос власти для высшего типа имеет значение лишь настолько, насколько эксплуатация человека оказывается необходимой на определенном этапе производства собственности и не более. Главный итог научно-технического прогресса в том, что низший тип становится неэффективен для получения собственности и эксплуатация его теряет смысл, разум высшего типа инстинкта собственности выдает нового, более эффективного производителя собственности - свое продолжение, искусственный интеллект, машину. Власть, слепая и злая старуха, уже слишком стара и немощна чтобы быть желанной для еще молодого, но уже могучего разума. Технократия это прежде всего качественный скачок от частной власти над человеком к всеобщей власти над материей , от Власти к Управлению, - на финишную прямую к тотальному пожиранию материи.

На пороге, наконец, главный вопрос эволюционного смысла высшего типа человека, его исторической миссии. В чем состоит задача превращения материи в собственность, какую космическую программу решает разум человеческий? Я есть, люблю, имею - где-то здесь разгадка Закона и Цели.

04.06.93 С.Петербург

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

295631  2011-04-07 11:25:45 Александр ds - Потрясающая мысль! Больше всего меня поразил ответ на вопрос Бунина "В силу чего русской душе так мило запустенье,глушь,распад?" Автор так точно передал смысл этого вопроса, рассмотрел его грани со всех сторон.