Рассказы
10 марта 2013

Сон в зимнюю ночь

Олег Николаевич сквозь сон почувствовал, как кто-то тихонько трясёт его за плечо.

- Наташа, я ещё посплю немного. Опоздаю на работу... Ужасно хочется спать, - пробормотал Олег Николаевич и повернулся в другую сторону

В призрачном полусне вдруг замелькали картинки недавней жизни. То привиделся вечер в московском Доме ученых, куда всей гурьбой пришли после защиты его докторской диссертации. Потом поплыли крымские городки, куда всей семьей любили ездить в летние отпуска. Сон легко переворачивал странички жизни: походы на байдарках в теплые летние месяцы, защита кандидатской диссертации, первый класс дочери, защита докторской диссертации, долгие разговоры с друзьями на кухне...

Кто-то ещё раз легонько толкнул его в плечо, и Олег Николаевич окончательно проснулся. Огромное помещение вокзала было ярко освещено. На десятках жестких скамеек сидели люди с чемоданами и сумками. Рядом на сиденье ворочалась толстая тетка, толкая Олега Николаевича мягким плечом, пытаясь поудобнее устроиться для сна.

- Милок, ты не наваливайся на меня, сиди прямо, - раздражённо проворчала женщина.

- Извините, заснул.

В зале слышался невнятный шум тихих разговоров усталых людей, коротающих ночь. Олег Николаевич прикрыл глаза и снова погрузился в набегающие волны дремоты и обрывков воспоминаний.

Жизнь, как в штормовом океане, то взлетала на вершину, то падала в пропасть. Как солнечный луч в тоскливом осеннем небе сверкнула горбачёвская перестройка. Столько надежд разом возникло и тут же рухнуло под бесконечными пустыми разговорами... Ельцинский переворот снова воскресил надежды хоть на какие-нибудь перемены в унизительной нищете жизни. Но ненадолго. Снова шумное падение. Наука и Олег Николаевич оказались никому не нужны.

Свезли экспериментальные установки в металлолом, разгородили залы офисными перегородками, и дирекция института сдала их в аренду. Пришлось ломать свою прежнюю жизнь, забыть радости маленьких научных побед, забыть прошлое.

Надо было на что-то существовать, и Олег Николаевич пошел работать в фирмёшку, торговавшую продуктами. Мелочность и жульничество этого бизнеса возмущали Олега Николаевича. Поработав пару месяцев, он стал искать новую работу, но вокруг, как в каком-то водовороте, кружились такие же шелуха и мусор. В больших компаниях, куда приходил устраиваться на работу Олег Николаевич, юные девчонки из отделов кадров, увидев дату его рождения, смотрели на него с жалостью. Заполненную анкету принимали, но на звонки всегда отвечали: "К сожалению, вы нам не подходите..." или "Вакансия уже закрыта..."

Житейская неустроенность ломала и последний рубеж. Начались семейные скандалы, выяснения отношений, слёзы и истерики. Не было уже того, как любили выражаться друзья Олега Николаевича, крепкого тыла, надежной опоры. Долгую совместную жизнь порушили в один вечер и решили жить по отдельности. Заработать на то, чтобы снять себе квартиру, никак не получалось. Начались скитания по квартирам и дачам друзей.

Как-то, когда стало совсем невмоготу от скитаний, Олег Николаевич зашел к бывшей жене, но там уже поселился шустрый парень из Житомира, вроде как будущий зять, приехавший два месяца тому назад в столицу искать счастья и денег. Дочь, не замужем к тридцати одному году, была рада нечаянной любви двадцатипятилетнего парня. Он с дочерью устроился в одной комнате, бывшая жена в другой, так что пожить Олегу Николаевичу, даже на короткое время, оказалось негде.

- Конечно, - беззлобно подумал Олег Николаевич о проворном хохле, - денег за квартиру не платить, женщина под боком, ужин - завтрак всегда приготовят, чего ещё надо!

Пришло время невозможных испытаний. Первую свою бездомную ночь Олег Николаевич провёл на Курском вокзале. Шум и гам пассажиров, громкие объявления отходящих поездов сначала мешали ему расслабиться и отдохнуть. Потом он привык. Олег Николаевич вспомнил поговорку советских времён: "Человек привыкает ко всему. Даже к Бухенвальду". В его голове мелькнуло: "Вот и я тоже!" Милиционеры, ходившие по вокзалу, время от времени выхватывали из толпы сидящих и лежащих людей совсем уж неухоженных, выводили их в сторонку, проверяли документы и некоторых выпроваживали на улицу. За полночь Олег Николаевич, наконец, решился заснуть. Вытянув ноги и поудобнее усевшись, он откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза. Тут же почувствовал толчок в плечо. Рядом сидевший мужичок торопливо проговорил:

- Друг! Ты не спи! Обворуют в момент! Тут московского жулья через одного! Давай по очереди спать . пару часов ты, потом я. Видишь, у меня чемоданы, боюсь, уведут их, пока я спать буду.

- Так у меня чемоданов нет, одна сумка, я её под бок, кто вытащит?!

- Не сомневайся, вытащат, что и не почувствуешь. А за меня не боись, я твоего не возьму! . горячо зашептал мужичок.

- А не боишься, что я твои чемоданы уведу? - улыбнулся Олег Николаевич.

- Я людей понимаю. У тебя вид приличный и глаза честные. Я на тебя второй час смотрю.

- Ну ладно, давай по очереди.

Первая ночь прошла, будто на вахте. Олег Николаевич вспомнил, как в молодые годы он по очереди с другими такими же молодыми учеными спал в экспериментальном зале, когда шли круглосуточные многодневные испытания. "Вот ведь как всё вернулось! . подумал он.

Утром он отправился в Ленинку, как по привычке называл библиотеку рядом с Кремлём. Степень доктора наук давала ему право сидеть в зале, где не было шумных студентов и говорливых девчонок. Заранее вытащив из сумки маленький пакет с зубной пастой и щеткой, он отправился в туалет. Немногие утренние посетители с любопытством смотрели, как он чистит зубы и вытирается большим носовым платком. Он глянул на себя в зеркало: седые волосы, грустные зеленые глаза, плохо выбритый подбородок, старенький, но аккуратно завязанный галстук.

Как в старые времена, Олег Николаевич сел за уютный стол, включил настольную лампу и пошел заказывать книги. "Бог удалился, а жизнь превратилась в царство абсурда, где всё возможно и всё дозволено. Мы по ту сторону добра и зла", - прочёл он и вздохнул, - Это обо мне". Чтение доставило ему необыкновенное удовольствие. "Когда я последний раз был в Ленинке? . подумал он. . Лет пять назад? Когда всё это началось?"

В обеденное время он спустился в библиотечную столовую. Как и раньше, здесь кормили просто и дешево. По средствам его скромной пенсии. Ближе к пяти часам вечера его мысли стали вертеться вокруг наступающей бесприютной ночи. Олег Николаевич механически переворачивал страницы, но никак не мог сосредоточиться на чтении. Отложив книгу, он положил руки на стол и оперся на них подбородком. "Ладно, прогуляюсь, а потом махну на Курский", - решил он. Через подземный переход он вышел к Боровицкой башне Кремля. Александровский сад красив в любое время года. Он вспомнил время, когда с родителями жил в коммуналке на Цветном бульваре, и зимой с друзьями ездил кататься на санках с высокой горки Александровского сада. Сейчас такое и представить трудно. Сад стал чопорным и официальным. Медленно прошагав до метро, он поехал на Курский вокзал.

"Вот моя Голгофа, - думал он, подходя к вокзалу. . Только ведь бог удалился, - вспомнил сразу. - Тогда за что и зачем?!"

Сидячих мест на вокзале осталось совсем немного. Протиснувшись между чемоданами, Олег Николаевич уселся в кресло. Время текло медленно, как будто и оно обессилило в этой толпе уставших людей. Рядом сидел мужик неопрятного вида. От него пахло давно немытым телом и грязными тряпками. Но выбирать не приходилось. Мужик проснулся, повертел головой и уставился на Олега Николаевича.

- Начальник, дай, сколько можешь. Я сутки не жрал, - просипел мужик.

Олег Николаевич отвернулся от него. Но тот не отставал:

- Слушай, я верну. Ты мне верь! Утром отдам, а сейчас хоть бы хлеба кусок с чаем!

Олег Николаевич понял, что тот не отстанет и будет отравлять ему всю оставшуюся ночь.

- На, держи, - и сунул мужику аккуратно свернутую бумажку.

Тот радостно затараторил:

- Постереги моё место. Я мигом, до буфета и обратно!

Вернувшись минут через двадцать, мужик довольно сообщил Олегу Николаевичу:

- Чай в буфете наваристый, может, соды добавляют? А ты сам туда не пойдешь чайку попить?

Олег Николаевич понял, что за своё доброе дело будет теперь наказан долгими ночными разговорами. И действительно сосед не унимался:

- Слушай, а ты куда едешь? Я сам из Подольска, считай, здешний. Жена вот из квартиры выгнала, сучка этакая, теперь скитаюсь. В Подольске негде голову приклонить на ночь, в Москве на вокзале ночую.

При этих словах голос у мужика задрожал, а глаза наполнились слезами.

В зал ввалилась гурьба пацанов, грязных и оборванных. Они быстро шли по проходу, зорко посматривая по сторонам.

- Во, смотри, беспризорники! Сейчас будут шмонать кого-нибудь, - громко зашептал бесприютный.

Люди на скамейках зашевелились, видимо, разбуженные бдительными соседями. Стая пацанов пронеслась до конца зала, послышались шум и крики. Громко топая, беспризорники метнулись по залу к дверям. Двое из них тащили большую сумку. Сзади них, метров в двадцати, бежала толстая тётка, что-то неразборчиво визгливо крича. Толпа выскочила на улицу, и шум стих. Люди начали снова устраиваться на своих скамьях, перекладывая поближе к себе чемоданы и рюкзаки. Ночь подходила к концу. Стали слышны звуки подъезжающих к вокзалу машин. Небо за окнами из темного превращалось в серое, наступало хмурое осеннее московское утро. Олег Николаевич встал и пошёл к буфету, чай действительно оказался наваристым, почти чёрным. Выйдя из здания вокзала, Олег Николаевич, не раздумывая, направился к Красным воротам. Шагая по пустынному Садовому кольцу, он вспомнил, как студентами они ездили убирать овощи на полях под Серпуховым, а возвращаясь в Москву на Курский вокзал весёлой компанией, долго не расходились, шли к высотке на Красных воротах, потом к Таганке. Там заходили в пивную и сидели, весёлые и грязные, попивая разбавленное пиво. Шумно галдели, перебивая друг друга, вспоминая сражения на полях только что собранной морковкой и зануд-преподавателей в институте. Всё вместе.

Подойдя к Таганке, Олег Николаевич спустился в метро и уселся в вагон кольцевой линии. Теперь можно безопасно поспать рядом с другими дремлющими пассажирами. Часа два Олег Николаевич дремал в уютном покачивающемся вагоне, приятный голос диктора сообщал об остановках, люди входили и выходили.

Войдя в библиотеку, Олег Николаевич увидел её другими глазами. Это был другой мир, другие люди. Вся Москва разделилась на несколько непересекающихся миров. Был исчезающий мир интеллигентных людей, к которому раньше принадлежал Олег Николаевич. Был мир вокзалов, бомжей и беспризорников. И был мир торгашей и бандитов, безграмотных, лощеных и уверенных, что Москва принадлежит только им. Это были миры, где бог умер.

Плохо выспавшийся и усталый, Олег Николаевич немного почитал взятые книги, потом положил голову на ладони и закрыл глаза. Что его ждёт в будущем, он не знал. Сегодня Курский вокзал, а завтра, через месяц? Видимо, он заснул и захрапел. Библиотекарша подошла к нему и легонько потрепала по плечу:

- Голубчик! Будьте внимательнее!

Курский вокзал встретил его обычным шумом. Шагая по рядам скамеек, он искал свободное место. Некоторые уже сидели на полу. Он увидел, как со скамейки поднялся и радостно машет ему рукой вчерашний знакомец. Делать было нечего, свободных мест нет. Накрытое газеткой кресло рядом с бомжом гарантировало отдых и долгий разговор по душам.

- Так ты что, не взял билет на свой поезд? - начал расспросы сосед.

- Да, мой поезд ушел.

- Значит, ещё ночь куковать на вокзале. Как тебя зовут?

- Олег Николаевич...

- А меня Витёк, Виктор. Давай знакомиться, - сосед протянул грязную руку.

- Мы разве вчера не познакомились?

- Ну, вчера, это как бы мимоходом, а сегодня по-настоящему. Ты где живешь?

Врать не хотелось, а правда - она ещё горше вранья.

- В Бутово...

- И где же в этом Бутово?

- Где, где... На бороде!

- Ну, не хочешь отвечать . твоё дело. Я ведь по-хорошему.

- Ладно, я тоже по-хорошему.

В Бутово семья Олега Николаевича переселилась после развода. Большую трёхкомнатную квартиру на Профсоюзной разменяли на двухкомнатную в Бутово и разницу отдали Олегу Николаевичу. Нечего было и думать, чтобы купить на эти деньги даже маленькую квартирку в Москве, и Олег Николаевич вложил их в строящийся дом в ближнем Подмосковье. Улыбающиеся лица строителей через несколько месяцев растаяли в воздухе, как улыбка чеширского кота в детской сказке. Дом поднялся до второго этажа, а строители вместе с офисом исчезли в неизвестном направлении. Чиновники, к которым ходили взволнованные депутации от будущих жильцов, делали строгие лица и уверенно говорили просителям, что всё в самое ближайшее время выяснится и решится в положительную сторону. Но не решилось! Устало прислонившись к притолоке двери после очередного визита, Олег Николаевич услышал из-за неплотно прикрытой двери раздраженный голос чиновника: "Ну, кинули мы их! Не понимают они, что ли ?! Ходят и ходят, засранцы! Надоели до смерти!"

Вечер прошёл в неторопливой беседе. Витёк начал со школьных лет, первой бутылки водки, первых девчонок. Ему так хотелось выговориться... Перед ним сидела не какая-нибудь шпана, а приличный человек. Оттого и разговор пошёл обстоятельный. В начале второго ночи Витёк завертелся и забеспокоился:

- По мою душу пришли. Прописку отработать.

- Какую ещё прописку?

- Кто здесь постоянно ночует, тот отработать должен пару раз в неделю на разгрузке вагонов. С двух до пяти ночи. У ментов глаз намётанный, видят, кто здесь подолгу кантуется. С ними бандиты местные, если кипеш поднимешь, тебя по рёбрам проучат.

Виктор ушел, а к Олегу Николаевичу подошёл милиционер.

- Гражданин, проверка документов, давайте отойдём в сторонку.

- Вот мой паспорт.

- Прописка московская, а почему ночуете на вокзале?

- Я не ночую, я в очереди за билетами. Сами знаете, с вечера на сочинский поезд записываются.

- Слушай, - перешёл на "ты" милиционер. . Я тебя здесь вчера уже видел, внешность у тебя приметная. Негде ночевать или с женой поссорился, - плати сотню и ночуй на здоровье, или отрабатывай на вагонах. Здесь не бесплатная гостиница.

В глазах милиционера Олег Николаевич увидел злобу московской шпаны, с которой не раз сталкивался в школьные и студенческие годы. Этот в форме, а те стаей. И всегда на слабых или одного. Струсишь - налетят и растопчут!

- Товарищ сержант, документы у меня есть, порядок я не нарушаю, в чём проблема?

Сотня, которую сержант уже оприходовал в своём кармане, уплывала.

- Права качаешь? Ладно, иди! - презрительно процедил милиционер.

На следующий вечер Олег Николаевич поехал на Киевский. Так началось странствие по московским вокзалам. И везде было одно и то же. Убогих и слабых затаптывали ещё глубже в их несчастья. Бездомные стали узнавать Олега Николаевича, внешность у него действительно была приметная. Он уже не отмалчивался, а подолгу разговаривал с ними. У него самого появилась потребность выговориться, пожалеть себя и других. Как-то в вечернем разговоре знакомые бомжи заспорили о новом скоростном поезде на Петербург. Олег Николаевич не сдержался и сказал: "Мне это объяснять не надо, я всё-таки доктор технических наук!" Сказал и пожалел. С тех пор к нему прилипло прозвище "доктор", но уважения прибавилось, и бомжи часто обращались к нему как к последней инстанции в спорах. А спорить было о чем! Будет ли жизнь лучше? Приструнят ли, наконец, обнаглевших ментов? Кто будет следующим президентом? И самый главный вопрос: как вернуться в прежнюю жизнь?

Как-то вечером, прогуливаясь по Белорусскому вокзалу, он услышал: "Олег Николаевич, здравствуйте!" Обернувшись, увидел своего бывшего аспиранта Михаила. Тот, благополучный, в дорогом пальто, с большим кейсом в руке, стоял и, улыбаясь, протягивал Олегу Николаевичу руку.

- Сколько лет мы с вами не виделись? Куда-нибудь собрались ехать? . радостно говорил Михаил.

- Да нет, Миша, вот знакомых встречаю, - уклончиво ответил Олег Николаевич.

- Как вы? Где сейчас работаете? По-прежнему в нашем НИИ?

- Нет, его расформировали.

Только сейчас Михаил заметил потёртое пальто бывшего шефа, заросшие щетиной щеки и подбородок, усталый вид. С лица сошла радостная улыбка.

- Олег Николаевич, у меня до поезда ещё целый час. Пойдемте в ресторан, выпьем за встречу, поговорим. Я так рад, что вас встретил. Я звонил вам домой, но там отвечают, что вы переехали на другую квартиру.

- Да, Миша, я теперь живу в другом месте.

Усевшись за столик в ресторане, Михаил с восторгом рассказывал о своей жене и маленькой дочери, о работе и заграничных командировках. Олег Николаевич отстраненно слушал, как будто тот говорил ему о театральной пьесе, о вымышленных героях и не существующих на карте мира городах.

- Я сейчас работаю заместителем директора в электротехнической компании. У нас только два-три человека, которые хоть что-то понимают. Остальные - менеджеры хреновы, знают лишь, как компьютер в розетку воткнуть. Вашим знаниям и опыту там цены не будет! Я сразу могу рекомендовать вас на начальника отдела. Зарплата с ходу будет полторы тысячи баксов!

- Миша, ты знаешь, что мне уже шестьдесят три?

- Да ерунда всё это, я заместитель директора. Утрясу вопрос. Возьмите мою визитку и обязательно позвоните через пять дней, я как раз вернусь из командировки.

Михаил протянул визитку и невольно бросил взгляд на грязные, плохо остриженные ногти бывшего шефа, мятую рубашку и обшарпанные рукава пиджака. Он прикрыл на мгновение глаза и отвернулся, чтобы тот не увидел в них жалость.

Они шли к поезду Михаила, даже внешне чем-то похожие: только один - молодой, хорошо одетый, уверенный в себе, такой, каким был Олег Николаевич тридцать лет назад, а другой - старый, сгорбленный, потерявший веру в себя и в людей. Словно это был один человек в начале пути и он же - в конце.

Проводив Михаила к вагону, Олег Николаевич вернулся в зал ожидания.

"А что если действительно начать заново? Сил у меня ещё много, я могу! - думал он. . На такие деньги я, наконец, сниму комнату в Москве, и ещё останется ого-го сколько! Это ведь шанс!"

Выпитое в ресторане терпкое вино разморило его, и он неожиданно для себя заснул. Проснувшись, увидел, что все скамейки заняты тесно сидящими людьми. Время шло к двенадцати ночи. Хорошо думалось и мечталось в эти часы. Жизнь не закончилась, она только сделала крутой вираж, а уж из всяких переделок Олег Николаевич умел выбираться. Есть и воля, и ум.

По залу пошел милицейский патруль. Поднимали то одного, то другого и рассматривали документы.

- Ваши документы гражданин, - внимательно глядя на Олега Николаевича, сказал лейтенант.

Олег Николаевич достал из потайного кармана паспорт.

- Бомжуете, гражданин? Примелькались вы здесь. Не поднимал я вас, потому что с виду приличный человек. Наши правила знаете?

- Сколько, лейтенант? . устало спросил Олег Николаевич.

Спорить ему сейчас не хотелось. Вот уж действительно неудача - выглядеть интеллигентным человеком рядом с бомжами. Как пятитысячная бумажка в корзине вокзального туалета. Все видят и тут же тянутся к ней.

- Давай сотню, - величественно ответствовал мент.

Олег Николаевич полез в глубокий карман брюк, где хранил последние три сотни перед пенсией. Их там не было. Растерянно и суетливо он начал рыться в других карманах. Там денег тоже не оказалось.

- Послушай, начальник, я отдам, обязательно отдам. У меня пенсия послезавтра.

- Все вы так говорите. Наши правила знаешь? Пошел вон на улицу!

- Как вы смеете так со мной разговаривать?! - вскипел Олег Николаевич. . Я правил не нарушаю! На каком основании?!

- Сейчас будет тебе основание, - озлобился милиционер.

Подбежал ещё один, и они поволокли Олега Николаевича к боковой двери вокзала. Там уже стояли двое коренастых парней. Они подхватили Олега Николаевича и рывком выбросили на парапет. Потом начали пинать ногами. Темнота рассыпалась искрами, и снова стало темно. Олег Николаевич очнулся, но встать с асфальта не было сил. Теплое покрывало сна накрыло его и согрело. Сквозь сон он почувствовал, как кто-то тихонько трясёт его за плечо.

- Наташа, я ещё посплю немного. Ничего, что немного опоздаю на работу. Ужасно хочется спать, - пробормотал Олег Николаевич.

- Гражданин, проснитесь! Вы замерзнете! На улице минус двадцать! Проснитесь! . пожилая женщина в форме московского метрополитена стояла над Олегом Николаевичем и трясла его за плечи. - Пьяный, что ли?! . пробормотала она и, махнув безнадёжно рукой, пошла к входу в метро.

Снег тихо падал на плечи Олега Николаевича. Становилось всё теплее и теплее. Шапка упала с головы, и снежинки, кружась, опускались на седую голову Олега Николаевича.

Copyright (c) "Русский переплет"