Рассказы
14.III.2007

Из цикла "Друзья всегда рядом"

Александр ФИТЦ

ЗАВИСТЬ . ДВИГАТЕЛЬ ПРОГРЕССА

Помню перед тем как отправить эту историю в редакцию, я, как и заведено, дал прочесть ее главному герою.

- В общем, все верно, - сказал герой. - Только, пожалуйста, уберите мою фамилию.

- У меня есть правило, - возразил я, - не писать заметок, в которых бы вместо фамилий людей, о которых рассказываю, стояли инициалы или чужое имя. Журналистика - занятие конкретное и самое ценное в ней - факт.

- А литература? - спросил герой.

- Вот в ней главенствует, пожалуй, слово.

- Так вы же писатель! - воскликнул герой. - Это же все знают...

- Нет, дружище, - перебиваю его. - Я журналист. Поэтому...

- Умоляю! - воскликнул герой. - Замените фамилию.

- Но почему? - никак не мог понять я.

- Это история длинная и страшная, - неожиданно таинственно и в то же время грустно произнес он. - И вообще я, как вы, надеюсь, заметили, - человек скромный. Мне не нужна слава. Мне покой нужен. Понимаете?

- Так что это за история?

- Я ее как-нибудь позже расскажу, - вздохнул герой. - Под шашлычок. Неужели так трудно?..

Ну что тут было делать? Тем более шашлык обещали. В общем, скрежеща зубами (поступиться принципом - это вам не абы что), фамилию героя я заменил. Ну а всё остальное, в том числе и Панич с Рацером, - сущая правда...

... Сейчас Зиги, как его иногда называют близкие друзья, слегка за семьдесят. Но как он выглядит! Поджарый, загорелый, пахнущий дорогим одеколоном, одетый слегка небрежно, но неизменно модно, он, как и прежде, неотразим. При его появлении у женщин вспыхивают глаза, на лицах детей появляются радостные улыбки, а вот мужчины почему-то втягивают животы.

Кригер за свой век перепробовал массу профессий, но, пожалуй, более всего преуспел в реставраторском деле. Здесь он действительно большой специалист. А еще он чрезвычайно щедр и обожает делать подарки.

И все же любой рассказ об этом человеке будет неполным, если я не раскрою вам маленькую тайну. Дело в том, что некоторые свято убеждены, будто имя Кригера - Зигфрид. И они не ошибаются. Именно так его назвал папа - российский немец, родившийся в уютном и сытом поселении колонистов недалеко от Симферополя. А вот другие готовы до хрипоты спорить, утверждая, что настоящее имя Кригера - Семен. И ведь что удивительно - они тоже совершенно правы. А все началось в 1941 году...

... В июне того года отца Кригера - Франца Иоганновича, как и многих других российских немцев, доблестные чекисты вначале арестовали, а затем, не особо мешкая, расстреляли. Семью же отправили из Харькова в ссылку - в Алма-Атинскую область, в колхоз Аули-Ата. И вот там, в школе, которую стал посещать Кригер, учитель-казах почему-то никак не мог выговорить слово "Зигфрид" и поэтому предложил ему... сменить имя. А нужно заметить, что мама Кригера, которую звали Кларой Ефимовной, была не только женщиной изумительной красоты, но и потрясающего ума. Узнав от сына о предложении учителя, она, немного поразмыслив, сказала:

- Вообще-то, когда ты родился, я хотела назвать тебя Семеном. Но, по понятным причинам, уступила желанию твоего папы. Сейчас обстоятельства несколько изменились, и мы не в Харькове, а в Казахстане. Поэтому, если твоему казахскому учителю трудно произносить немецкое имя Зигфрид, то пусть зовет тебя почти еврейским именем - Семен. А чтобы не создавать путаницы, я тоже буду тебя так называть.

Тут, вероятно, нужно сделать маленькое уточнение. Дело в том, что Клара Ефимовна была не только красивой и умной, но еще и стопроцентной еврейкой. Однако за то, что ни в какую не захотела отказываться от мужа немца, она вместе с сыном прошла весь скорбный путь спецпоселенцев: ссылку, полную конфискацию имущества, трудармию и, естественно, комендатуру, в которой была обязана отмечаться раз в месяц. О том, что Франца Иоганновича расстреляли еще в 41-м, они узнали только в конце войны.

Но Всевышний, ко всем уже перечисленным мною качествам, наградил Клару Ефимовну еще находчивостью и умением разговаривать с людьми. Поэтому перед самым началом всесоюзной кампании по выявлению "безродных космополитов" она умудрилась всего-навсего за бутылку водки и банку соленых огурцов купить себе и сыну свободу. Если кого-то интересуют подробности, то сообщаю, что нужному человеку в нужный момент была преподнесена "злодейка с наклейкой" и тот в знак благодарности выправил ей и Зигфриду-Семёну чистые документы, оформив обоих украинцами.

- Не знаю, как сейчас в России или в Казахстане, - сказал мне по этому поводу Кригер, - но раньше в СССР бутылка водки была самой ходовой валютой.

Итак, Кригеры возвратились в Харьков и Зигфрид-Семен стал учиться в одной школе и в одном классе с будущим известным киноактером, а позже долголетним сотрудником радио "Свобода" (помните "Театральный зал "Свободы"?) Юлианом Паничем.

Упомянув об этом, я должен рассказать еще одну историю.

Как-то живущий ныне в Париже Юлиан Панич приехал в Мюнхен и устроил небольшую творческую встречу для довольно узкого круга знакомых и друзей. И вот, заметив на ней Кригера, он, горячо его обняв, громогласно объявил:

- Смотрите! Вот с этим человеком мы когда-то жили в Харькове и учились в одной школе!

На что присутствовавший тут же драматург Борис Рацер ехидно заметил:

- А что тут удивительного? Во времена, когда вы были детьми, в Харькове вообще была одна школа. И в нее все ходили. Даже Эдик Лимонов.

Но вы, пожалуйста, этому не верьте. В Харькове были еще и другие школы. О чем, кстати, с едва скрываемым возмущением тогда же заявили Панич с Кригером.

Что же касается Лимонова, то его Кригер несколько раз слегка дубасил, за то, что тот фарцевал билетами в кино. И этот факт подтвердил Юлиан Панич, попутно заметив, что у Лимонова тогда была совсем другая фамилия, но те же повадки.

Впрочем, к нашей теме, это особого отношения не имеет, ибо я хочу поговорить о зависти.

- Вы знаете, что способствует любому успешному начинанию? - как-то спросил меня Кригер.

- Догадываюсь.

- Так что?

- Удача, упорство, талант...

- И все?

- Надежные партнеры...

- Ах, оставьте их вместе с их надежностью, - перебил меня он. - Поверьте, успешному начинанию, по крайней мере, в иммиграции, способствует зависть.

- Может быть. Хотя я, например, думал, что зависть как раз вредит...

- Я тоже так думал, когда в 1984 году решил снабжать таранью работников радиостанции "Свобода".

- А что, с ней были проблемы?

- С таранью проблем не было. В Мюнхен мне ее доставляли из Гамбурга в деревянных ящиках килограмм на 7-8 каждый. Вы помните эти советские ящики, обвитые проволокой и утыканные гвоздями?

- Нет.

- Зато я их хорошо помню. Я с ними так мучался. Я их разбивал. Затем тарань расфасовывал по целлофановым мешочкам, из которых специальной машинкой откачивал воздух. Потом запаивал их...

- И много этой самой тарани покупали у вас?

- По 30-40 пакетов. Обычно я подъезжал к проходной радио "Свободы" в 4 часа дня и сотрудники, в основном русской, украинской и белорусской служб, выходили и покупали ее у меня.

- Ну а при чем тут зависть?

- А при том, что я никого не посвящал в свое дело и буквально все выполнял сам. Но люди, как мы с вами теперь знаем, завистливы. Они донесли американскому начальству радиостанции, что я - советский шпион и через тарань имею контакты со своими агентами.

- И в результате?

- В результате мне запретили появляться с таранью у проходной "Свободы".

- А агенты?

- Они стали приезжать за таранью ко мне домой. Ведь одно дело доносить, другое - доставать и расфасовывать тарань. Это же сумасшедшая работа!

- А зависть?

- Вот я и говорю, что прекратил ездить на проходную. Значит, у меня стало оставаться больше времени. Тогда я и занялся своим любимым делом, которому, кстати, учился и в котором кое-что понимаю.

- Каким?

- Я стал больше бывать на всяких "блошиных рынках", устраиваемых в небольших местечках и городках, и отыскивать там всевозможные старинные вещи, которые потом реставрировал. И я понял, что заниматься любимым делом - это не только счастье, но и огромная удача. А способствовала ей, как я уже сказал, зависть таких же, как я, эмигрантов.

- Наверное, все же других, - поправил его я.

- Не будем мелочными, - улыбнулся Кригер. - Мы же все выехали из СССР. Или, на худой конец, родились там.

ЗАГАДКА НЕМЕЦКОЙ ДУШИ

Мой добрый знакомый доктор философии Эдуард Оганесян (несгибаемый диссидент при всех властях и режимах) однажды рассказал следующую историю.

Как-то в бытность шефом армянской службы радио "Свобода", которое тогда размещалось в Мюнхене, он подъехал на своем "Мерседесе" к радиостанции. Глянул - на стоянке ни единого свободного места. А Эдуард очень спешил. Ему нужно было срочно взять какую-то бумажку и мчаться на другой конец города. Он припарковался поблизости от входа, но в неположенном месте, включил аварийный сигнал и выскочил из машины. Неожиданно его окликнул незнакомый баварец:

- Извините, мой господин, но вы, оставляя здесь машину, нарушаете правила.

- Я знаю, - виновато улыбнулся Оганесян, - но я буквально на пару минут. Я здесь работаю. И мне всего-то нужно взять один документ, а потом я уеду.

Местный немец, примерно того же возраста, что и Эдуард, тоже улыбнувшись, сказал:

- Я вас прекрасно понимаю и чрезвычайно вам сочувствую, но вы нарушаете правила. Я вас предупреждаю, что буду вынужден записать номер вашей машины и сообщить в полицию.

- Можете засечь время. Я вернусь ровно через четыре минуты! - ответил Оганесян и скрылся за металлическими воротами радиостанции.

Обернулся он даже быстрее - минуты за три, так как действительно очень спешил, и чуть не рухнул на асфальт тротуара, когда застал немца, сверяющего номер автомобиля с записью на клочке бумаги.

- Вы действительно хотите сообщить в полицию?! - возмущенно заорал Оганесян. - Это же черт знает что! Это же...

- Не горячитесь, мой господин, - грустно улыбнулся мюнхенец, - но ведь я вас предупредил, и вы действительно нарушили закон.

К вечеру Эдуард забыл об этом комичном инциденте, но через десять дней получил уведомление, что он оштрафован за стоянку в неположенном месте.

Его возмущению не было предела. Сумма, конечно, была плевая. Но сам факт доносительства привел нашего кавказца в неописуемую ярость. Эпитеты, которыми он награждал Мюнхен, его жителей и Германию в целом, по вполне понятным причинам я опущу. Он всем рассказывал эту "ужасную" историю, и все ему сочувствовали. Все, кроме его ближайшего друга - немца по происхождению и мюнхенца по рождению Клауса Эрлиха.

Клаус сказал Оганесяну:

- Эдуард, представь, что поздно ночью ты возвращаешься домой и в одной из темных подворотен видишь, как трое здоровенных детин насилуют ребенка. Что ты сделаешь?

- Я их убью! - сказал Оганесян.

- Но их трое, они молоды и вооружены, а ты стар. Скорее, это они тебя убьют, - возразил Клаус. - Может быть, ты все же не будешь вмешиваться?

- Тогда я не смогу спокойно засыпать ночами! Этот кошмар будет вечно стоять перед моими глазами! - вскричал Оганесян.

- Ну, слава богу, - засмеялся Клаус, - теперь, как мне кажется, тебе понятны чувства, терзавшие баварца, перед тем как он позвонил в полицию. И ты не будешь столь суровым в оценках его поступка. Ведь он просто выполнил свой долг...

Прошло еще какое-то время. Оганесян уехал в Амстердам на какую-то деловую встречу. Переговоры прошли успешно, и вечером все они крепко выпили. Неожиданно позвонили из Мюнхена и сообщили, что ему нужно немедленно, не мешкая ни минуты, быть в баварской столице, где именно этой ночью будет обсуждаться важнейший вопрос их дашнакской партии (с 1920 года вплоть до крушения СССР, штаб-квартира созданной в 1890 году партии Дашнакцутюн находилась в эмиграции. Одной из основных её целей, как это было провозглашено на первом съезде 1890 г. в Тифлисе, являлось "достижение революционным путем политической и экономической свободы в турецкой Армении". По мере развертывания своей деятельности дашнаки сформулировали основополагающую задачу более концептуально - освобождение и объединение западноармянских земель с тем, чтобы обеспечить выживание армянского народа на своей исторической территории. Позже - добиться от турецкого правительства признания геноцида армян во времена Оттоманской империи и правления младотурок, когда было вырезано более 1,5 миллиона человек. - А. Ф.) и на это экстренное обсуждение из Греции, Швейцарии, Франции и Ливана специально прилетели другие партийные лидеры.

Что делать? Нужно ехать. Друзья водрузили Эдуарда за руль его "Мерседеса", т. к. самостоятельно передвигаться ему было трудно, а о другом способе передвижения почему-то никто не подумал, и он отправился в путь.

На границе между Голландией и Германией, а она тогда существовала не только на географической карте, Оганесяна остановили немецкие полицейские. Проверив документы, они в весьма тактичной форме предложили ему дунуть в специальную трубочку прибора, определяющего содержание алкоголя в крови. Кстати, эта их просьба до сих пор восхищает и удивляет Эдуарда, так как, по его словам, дух в салоне авто стоял такой, что цветы вяли.

Оганесян, не сопротивляясь (а чего тут сопротивляться, когда и так все ясно), изо всех сил дунул в эту самую трубку. Неожиданно в приборе что-то пискнуло, а стрелку зашкалило.

- Вот видишь, - сказал один полицейский другому, - я же тебе говорил, что этот новый прибор никуда не годится. Посмотри - он показывает, что этот человек мертв, но он-то жив.

- Да, - согласился с ним напарник, - нужно будет написать рапорт, чтобы эти дурацкие новинки вернули тем, кто их придумал.

Потом, обернувшись в сторону оцепеневшего за рулем Оганесяна, добавил:

- Езжайте, езжайте, вы свободны.

При первом удобном случае Эдуард, захлебываясь и размахивая руками, рассказал эту историю, случившуюся с ним, Клаусу. Вывод же его был не в пользу немцев.

- Ты снова не прав, - сказал ему Клаус, - мы привыкли действовать четко по инструкции и соблюдать законы. Где бы это ни было и чего бы это ни касалось. Может, кому-то это и кажется смешным, глупым, непрактичным, но уж такими мы родились...

Что же касается Оганесяна, то он, услышав это объяснение, резко изменил свое мнение о немцах и стране, в которой прожил два десятка лет, и впоследствии не раз говорил мне:

- Поэтому, наверное, Германия и богата, хотя войну проиграла и из нее все вывезли. А вот мы бедны, хотя войну выиграли.

. Эту историю Эдуард Оганесян, являвшийся к тому времени директором Мюнхенского института исследования армянских проблем, рассказал мне весной 1998 года. А через несколько месяцев он принял решение возвратиться из эмиграции на родину. На вопрос: зачем он это делает, Эдуард, пожав плечами, ответил: "Почему ты не спрашиваешь птиц, какая сила влечет их в те края, где они появились на свет? Я покинул Армению по принуждению, а возвращаюсь туда по зову сердца".

КАК ХОРОШО БЫТЬ ШОЛЕНБЕРГОМ

Новосибирская юстиция, милиция и органы госбезопасности во все времена и при всех правителях славились особым отношением к российским немцам. А если конкретно, то они их обожали не просто арестовывать и привлекать, но и осуждать. Угодив же на скамью подсудимых, немец неизменно получал максимальный срок, причём степень его вины или отсутствие таковой никакого значения не имели.

Эту традицию решил поломать доктор физико-математических наук Валериус Вейнгардт, один из создателей и лидеров Новосибирской областной организации "Видергебурт", прославившийся среди земляков фантастическим упорством, неимоверным упрямством и искренней верой в торжество справедливости, за что враги прозвали его "Дуболомом". Поэтому никто особо не удивился, когда Валериус, после ареста предпринимателя Альфреда Шоленберга, возглавил кампанию по его освобождению.

Но прежде, чем рассказать, что из этого вышло, вероятно, нужно пояснить: за что, собственно, арестовали в 1990 году Шоленберга.

Естественно, грешки, а может, даже грехи у него были, так как заниматься бизнесом он начал еще в советское время. Кстати, в книге Игоря Бунича "Золото партии" кратко упоминается случившееся с Альфредом, а сам он назван одной из первых жертв правящей тогда системы. Но, как выяснилось позже, прегрешения Шоленберга органы следствия и правосудия интересовали постольку-поскольку. Более их возмутило то, что Альфред стал финансово поддерживать Всесоюзное движение "Видергебурт", которое, как известно, конечной целью ставило полную реабилитацию российских немцев и восстановление республики на Волге.

Однако, арестовав его, слуга российской Фемиды, а также присутствующий при этом продолжатель дела "нержавеющего Феликса" неожиданно решили дать бизнесмену шанс сохранить свободу. В тот памятный вечер (первый арест, как и первая любовь, не забываются) между ними состоялся примерно следующий диалог:

- Деньги есть? - спросил высокий милицейский чин.

- Есть, - признался Шоленберг.

- Много?

Прежде чем ответить, Шоленберг наморщил лоб и почесал подбородок:

- На жизнь хватает, - уклончиво произнес он.

Слуга Фемиды и продолжатель дела "железного Феликса" понимающе переглянулись:

- Отдашь - выпустим, не отдашь - засудим.

- Не отдам, - твердо сказал Шоленберг. - Потому как знаю, что все равно обманете.

- Мы?! - возмутились представители органов.

- А что, здесь еще кто-то есть? - удивился Шоленберг и оглядел комнату, в которой проходило дознание.

- Пожалеешь, - набычились милиционер с "внуком". - Мы же тебе добра хотим.

- Поэтому я и не хочу с ним расставаться, - очень серьезно ответил им Альфред.

... Подобные разговоры велись еще не раз, но Шоленберг был непреклонен. Наконец, начальник отделения Новосибирского областного управления КГБ Кузьмин сказал ему:

- Ты, гад ползучий, за все ответишь, в том числе, и за фамилию.

- Чью? - поинтересовался Шоленберг.

- Не мою же, - впервые за все время "душевных" бесед искренне рассмеялся Кузьмин.

А в это время за воротами тюрьмы Валериус Вейнгардт водил демонстрации. У демонстрантов в руках были плакаты: "Свободу Альфреду Шоленбергу!", "КГБ под суд!", "Альфред Шоленберг - узник совести!" и т. д.

- Будто в Третьем рейхе, а не в Новосибирске живем, - с осуждением в голосе говорили милиционеры, которые делали вид, что наблюдают за порядком, а на самом деле ожидали команды: "Вяжи немчат!".

Естественно, демонстранты во главе с Вейнгардтом были на всех заседаниях суда, они донимали тогдашнего главу областной администрации Виталия Муху, отправляли письма и телеграммы в Москву, Бонн, Берлин и даже в Страсбург. В результате Шоленбергу дали семь лет, хотя почти все предъявленные ему обвинения были признаны необоснованными.

Когда спустя несколько лет Шоленберг и Вейнгардт встретились и обнялись, то обретший свободу и сохранивший заработанные деньги предприниматель сказал:

- За поддержку я, конечно, благодарен. Но в следующий раз не поддерживайте.

- Почему? - удивился Вейнгардт.

- Меньше дадут.

- Как так меньше?!

- Да очень просто, - вздохнул Шоленберг. - Мало того, что я у них с фильмом "Семнадцать мгновений весны" ассоциируюсь, так еще вы тут. Им сразу Янтарная комната мерещится, гуманитарная помощь из Германии, Курская дуга и прочая белибердень.

- Так ты хочешь сказать... - задохнулся Вейнгардт, - что мы, мы...

- Я тут тебе насчет патронных ящиков договорился... Ну, чтобы было в чем книги в Германию везти, - не обращая никакого внимания на его возмущение и ничуть не меняя интонации, сказал Шоленберг.

- Вот за ящики спасибо, - неожиданно успокоившись, сказал Вейнгардт. - А где ты их взял?

- Как где? - удивился Шоленберг. - В тюрьме.

- А патроны? - насторожился Вейнгардт.

- Так, наверное, постреляли, - беспечно предположил Шоленберг.

- Ты это серьезно?

- А тебе что - нужны с патронами?

- Упаси боже! - воскликнул Вейнгардт. - Ты же знаешь мои принципы...

- Знаю, знаю, - успокоил его Шоленберг. - Значит, берешь. А вот на дорожку давай присядем.

... Перебравшись в Германию и поселившись в Мюнхене, Вейнгардт долгое время хранил ящики в подвале своего дома.

- Понимаешь, жалко их выбрасывать. Такое прекрасное дерево и сделаны ведь на совесть, - говорил он мне, любовно поглаживая их бока.

Но всему, как известно, приходит конец. Жена Вейнгардта Нина в ультимативной форме потребовала освободить подвал для каких-то ее склянок и банок. Полдня вместе со старшим сыном Алексеем Вейнгардт таскал ящики к контейнерам для мусора, стоявшим перед домом. Когда он завершил работу и присел на кухне выпить чайку, кто-то настойчиво позвонил в дверь. Это был дворник, переселенец из Румынии.

- Это вы понаставили там ящиков, вместо того, чтобы отвезти их на свалку?! - строго спросил он.

- Да, - признался Вейнгардт, - но я не знал...

- Теперь будете знать, - перебил его дворник. - Кстати, где вы их взяли?

- Мне их Шоленберг подарил, - покрываясь легким румянцем, сказал Вейнгардт. И пояснил:

- Ну, когда мы из России сюда ехали.

- Вы, надеюсь, не шутите? - подозрительно спросил дворник.

- Я вообще никогда не шучу, - пробурчал Валериус. - Это вам любой подтвердит.

- В таком случае это несколько меняет дело, - заметно потеплевшим голосом произнес дворник. - В общем, ящики можете оставить, но в будущем, пожалуйста, отвозите их на специальную свалку. Если не знаете, как туда добраться, то я вам объясню.

- Спасибо, разберемся, - сказал Вейнгардт.

Вопрос в принципе был исчерпан. Можно было прощаться. Но дворник почему-то топтался у двери, а на лице Вейнгардта застыло сомнение. Наконец он не выдержал и спросил:

- Простите, а откуда вы знаете Шоленберга?

- Как откуда?! - радостно, будто вспомнил что-то весьма приятное, воскликнул дворник. - Во времена Чаушеску ваши "Семнадцать мгновений весны" у нас по телевидению транслировали чуть ли не по два раза в год. И поэтому все актеры этого сериала для меня, словно родные дяди и тети. Надеюсь, вам известно, как мы, банатские швабы, относимся к родственникам?

- Конечно, конечно, - успокоил его Вейнгардт. - Мы тоже их чтим. Особенно чужих, в смысле Шоленберга...

Вот такая история приключилась с моим добрым другом Валериусом Вейнгардтом. Что же касается Альфреда Шоленберга, то, кроме денег (не обязательно своих), он до умопомрачения любил и, надеюсь, продолжает любить женщин, особенно молодых. Впрочем, кто же их не любит? Разве что гомики с трансвеститами, у которых, по словам того же Альфреда, ладони всегда потные, словно лошадиные задницы, а в глазах - вечный зов.

Эту свою сентенцию он произносил неспешно и со знанием предмета. С ним, как правило, никто не спорил. Только однажды дотошный Вальдемар Бернгардт спросил:

- А ты откуда знаешь?

- Если не веришь . сам проверь, - ответил Шоленберг. . Мюнхенские гомики в основном в Швабинге тусуются, а вот где ваши . не знаю.

- Да на кой они мне нужны! . возмутился Бернгард. . Я просто так спросил. У нас гомиков вообще нет. Я же на окраине Геретсрида живу. Там только бюро и склады. Забыл что ли? Да и городок у нас маленький.

О складах и бюро Бернгардт упомянул не случайно. Ведь именно его Шоленберг как-то попросил снять там помещение для фирмы, которая вознамерилась перегонять электричество не то из Восточной Европы в Западную, не то наоборот. Но сделка сорвалась. О ней проведал небезызвестный председатель РАО "ЕЭС" Анатолий Чубайс и все погубил.

В том же 2001 году по итогам социологического опроса, проведенного Фондом "Общественное мнение", Чубайс был признан россиянами "величайшим жуликом современности", человеком "бессовестным", "жадным" и "настырным". То есть, классическим демократом. Среди особо пострадавших от любимца Борьки-алкаша, т. е. Ельцина, оказался Альфред.

Но в тот момент Шоленберг даже не догадывался, какую пакость приготовила ему эта рыжая бестия.

Альфред, как вы уже знаете, был падок на женщин. Причем не только в переносном смысле этого слова. И вот однажды "электронка" приносит ему письмо от очень юной и бесконечно симпатичной девушки Юлии из города Киева, в котором та сообщает о своем дне рождении и мечте в качестве подарка заполучить на него Альфреда.

А теперь, читатель, если ты, конечно, придерживаешься традиционной сексуальной ориентации, признайся . как бы ты поступил на месте Альфреда? Правильно! Вот и он, сунув в кофр пару свежих рубашек и свой лучший костюм, который вызывал зависть друзей, ненависть врагов и подозрения жены, прыгнул в "мерс", и помчался в ближайший от дома аэропорт в городе Дюссельдорфе.

Но вот в киевском аэропорту "Борисполь", куда он прибыл, его ожидал сюрприз в облике офицеров службы таможенного контроля и местной полиции. Предъявив ему бумагу с гербом на макушке и печатью внизу, они объявили, что по просьбе властей Российской Федерации вынуждены задержать его.

И снова, в который уж раз, начались обыкновенные несчастья необыкновенного человека.

Несколько месяцев Шоленберга держали в камере предварительного заключения Лукьяновской тюрьмы. Вместо официального предъявления обвинений люди в погонах и без, голосом Шуры Балаганова нудно талдычили: "Отдай миллион. Ну, отдай миллион!" За это они обещали ему свободу, равенство и даже братство. Но Шоленберг только улыбался.

Наивные, они совершенно не знали характер нашего героя, а также его эрогенные точки. Вот если б в качестве подсадной (нет, нет . не утки!) лебедя они поместили на соседние с ним нары ту девушку, к которой он не попал на день рождения, шанс получить, пусть не миллион, а пару тысяч, у них был. А вот гундением, тем более - угрозами выжучить из стального Альфи, как называли его друзья, даже украинскую "копийку", не говоря уж о "еврике", было занятием бесперспективным.

Осознав, наконец, эту грустную реальность, "самостийщики" передали Шоленберга "москалям". А те во исполнение тайного распоряжения приватизатора лампочки Ильича, "лучшего демократа России", члена Бильдербергского клуба, кстати, одной из самых важных и самых засекреченных структур мирового правительства, отправили Шоленберга в барнаульскую тюрьму. Чтоб сидел он как можно дальше от места, где решался вопрос о перегоне электричества не то из Восточной Европы в Западную, не то наоборот.

А что же Вейнгардт?! . воскликнет читатель. . Как он отнесся ко всему этому произволу и беззаконию?

Спешу успокоить . отнесся в присущей ему манере. Вначале попытался устроить демонстрации, но не получилось. Большинство земляков, перебравшись на историческую родину, стали вдруг железобетонно аполитичными. Тогда Валериус набычился, насупился и вспомнил, что Шоленберг как-никак гражданин Германии, а значит - его судьба должна волновать не только Вейнгардта, но и внешнеполитическое ведомство ФРГ. Ни теряя не секунды, один из отцов-основателей "Видергебурт" уселся за компьютер и с периодичностью: одно письмо . в три дня стал бомбардировать министра иностранных дел Йошку Фишера.

Только, пожалуйста, не подумайте, что это были слезные мольбы или нытье. Нет! Валериус не из тех, кто просит. Он или молчит, или требует. Третьего не дано. Из Йошки же он вознамерился попутно вытрясти душу. Причем не одну, а две: его собственную и Шоленберга.

И это дало результат. Но обратный тому, к которому стремился Вейнгардт. В срочном порядке Шоленберга осудили на четыре года "химии" и отправили на дальний сибирский рудник, где добывали железную руду.

Разъяренный Вейнгардт рванулся в Берлин, перепуганный Йошка улизнул в длительное турне по государствам Ближнего, Дальнего, Среднего и других Востоков, а Шоленберг купил этот самый рудник на подставное лицо. Не терять же время зря?

Затем он влюбил в себя всех медсестер местной санчасти и улегся в нее с диагнозом "язва желудка".

Поместили Шоленберга в палату, расположенную на третьем этаже медсанчасти. Наверное, для надежности, так как решеток на окнах не было.

Наивные. Они не знали, какие слова умел говорить девушкам Альфред. Например: "Только нищие мечтают о богатстве. Богатые мечтают о любви". И тем более не знали, каков он в постели. В результате в одну из ночей Альфред смастерил из четырех больничных простыней некое подобие каната, спустился вниз на щербатый асфальт больничного двора и сбежал.

На неприметном "жигуленке", под ржавым капотом которого скрывался мощный, словно Шоленбергово сердце немецкий двигатель, через Казахстан он проник в Киргизию, оттуда на самолете . в Турцию и затем уже в Германию.

- А паспорт?! . воскликнет дотошный читатель. . Где же он взял паспорт?!

Как где? Дома. Его ему в Турцию привезли, так как свой немецкий паспорт он предусмотрительно оставил в Германии. А вот на день рождения в Киев полетел с российским.

- Ну, а из Киргизии в Турцию с каким документом улетел? . никак не успокаивается читатель. . Как, наконец, российско-казахстанскую границу переходил?

Ну что на это ответить? Если правду . не поверит, а вот лгать . не хочется.

. Когда Альфред, наконец, возвратился в Мюнхен, чтобы повидаться с Вейнгардтом, и мы с ним встретились, я спросил:

- Скажи честно, трудно сейчас в российских тюрьмах?

- Знаешь, не очень, - ответил Шоленберг. И помолчав, добавил: - Наверное, потому, что я всегда легко привыкаю к удобствам, которых нет. Но не это главное.

- А что же? . удивился я.

- Дружба. Я очень благодарен Валериусу и Йошке, которые отвлекли от меня внимание, и я спокойно смог связать простыни и рвануть с рудника.

- Ты знаком с министром Фишером? . удивился я.

- Нет. Просто он оказался настоящим другом.

ПЬЯНОМУ - НЕ ТОЛЬКО МОРЕ ПОКОЛЕНО

Где-то перед новогодними праздниками 1990 года мне позвонил Виктор Шапирянц.

- Саня, дорогой, - едва заметно заикаясь, сказал он, - извини, что отвлекаю, но у меня грандиозная новость.

- Не волнуйся, я уже позавтракал, - успокоил я его. - Поэтому давай, не спеши и выкладывай.

- Ты же знаешь Леню? - спросил Шапирянц.

- Того, что делает зубные протезы?

- Ну да, он еще мой дальний родственник.

- Знаю, конечно.

- Так вот, - таинственно вздохнул Шапирянц, - к нему едет родственник из Стокгольма, который...

На мгновенье прерву это повествование, дабы ввести читателя в курс дела.

В то время я жил в Москве и занимался свободной журналистикой, т. е. был избавлен от необходимости ежедневного посещения редакций. Это обстоятельство сберегало мне массу времени и нервов, которые, ничуть не жадничая, я щедро тратил на преферанс, играя в компании по "маленькой" то с Шапирянцем, то с другом детства - воровским авторитетом Костей Юфером.

Что касается последнего, то о нём я расскажу как-нибудь в другой раз, а вот о Шапирянце - сейчас.

Знаменит, в кругу людей близко его знавших, Виктор был благодаря целому ряду обстоятельств. Во-первых, не обладая какими-то особыми физическими данными: рост - ниже среднего, вес - нормальный, борода - обычная, аппетит - так себе, он совершенно спокойно принимал "на грудь" литр водки, что практически никак не сказывалось ни на его поведении, ни на внешнем виде. Кроме того, в подарочном наборе открыток, выпущенных к Московской Олимпиаде 1980 года, была запечатлена и улица Полянка с Шапирянцем на переднем плане. Как он объяснял, сфотографировали его совершенно случайно, по пути в любимую пивную, которая располагалась аккурат в подвале того самого дома, в котором некогда жил дедушка Калинин. Ну, тот, что был всесоюзным старостой и большим любителем балерин. Но об этом в открытке ничего сказано не было - об этом Виктор рассказывал, очень образно изображая собственное похмелье и дедушку Калинина.

Вообще-то Шапирянц окончил факультет радиофизики и электроники Московского физико-технического института, но по специальности работать не стал, а устроился в одну хитрую контору, сотрудники которой были обязаны регулярно выезжать на нефтепромыслы и что-то там контролировать. Что конкретно, он и сам точно не знал, впрочем, не это было главным. Из командировок Шапирянц привозил очень редкие книги, читать которые любил никак не меньше, чем играть в преферанс и пить с приятелями водку.

Кроме того, он был славен уникальной библиотекой, начало которой положил еще его дедушка, а также тем, что учился в одной школе, но на девять лет позже, со второй женой великого писателя земли русской - Александра Исаевича Солженицына - Натальей. И, наконец, жил в совершенно фантастическом доме, похожем больше на многоквартирную сторожку Бабы-Яги, Кощея Бессмертного, Иванушки с Аленушкой и прочих сказочных героев вместе взятых.

Если, читатель, вам доводилось бывать в центре Москвы, то вы наверняка знаете, что недалеко от Кремля находится 1-й Казачий переулок. А в нем, среди престижно-модерновых банковских офисов и главков межконтинентальных фирм в перестроечные времена - двухэтажный деревянный сруб, который и являлся родовым гнездом Шапирянцев.

История его появления, в столь вроде бы неподходящем месте, следующая. Где-то в начале 20-х годов прошлого века из Бразилии в Москву приехал моложавый господин. Цель его визита, как рассказывают, была весьма прозаичной - проведать двух братьев, которых он не видел лет десять. Побродив по Москве и порасспрашивав людей, он, наконец, отыскал их в каком-то подвале на Сретенке - полуголых, несчастных и голодных. Но вместо того, чтобы не мешкая взять да увезти их вместе с домочадцами к себе в Рио-де-Жанейро или на худой конец в Белу-Оризонти, он, выпотрошив портмоне, продав часы, золотые запонки и даже чемодан с запасными рубашками и штанами, приобрёл им участок земли, на котором работяги в темпе воздвигли деревянный дом на двух хозяев.

- Через год, - сказал бразильский брат, - мы его закончим, то есть оштукатурим снаружи и облагородим внутри, а сейчас, простите, деньги кончились.

Но в следующем году он не приехал. И вообще московская родня более его не только никогда не видела, но и старалась даже не вспоминать. И правильно делала. Остап Бендер, как вы знаете, тоже что-то там говорил о Рио-де-Жанейро, а в итоге...

Но не в этом суть. А в том, что один из братьев, которому бразилец подарил дом, являлся родным дедушкой Шапирянца, а другой, соответственно, - двоюродным.

К тому времени, когда в середине 80-х я впервые переступил его порог, то дом был всё так же неоштукатурен снаружи и странен внутри. Но жили в нем уже не две, а - семь семей родственников, что, как однажды заметил Константин Юфер, наглядно подчеркивало не столько любвеобильность, сколько - традиционную, без вывертов, сексуальную ориентацию Шапирянцев.

Но, думаю, лучше бы они ее сменили. Хотя бы частично или временно, так как из-за проблем с жизненным пространством, то есть жилплощадью, Шапирянцы иногда конфликтовали, а порой даже не здоровались друг с другом, что позволяло квалифицировать их отношения, как некую разновидность совковой вендетты, когда соседям писают в чайники и украдкой сыпят соль в кастрюли, с кипящим на огне борщом.

Единственно, кто вместо того, чтобы пить соседям кровь, стремился пить с ними водку, был мой приятель Виктор и муж его двоюродной сестры Наты - Леня.

Любимая дочь 50-летнего тогда Лени уехала с мужем и внучкой в Израиль, он с Натой жил где-то в Чертаново, а вот полторы комнаты на втором этаже сруба, полученные в виде приданого, использовал под зубоврачебный кабинет. Конечно, назвать то, чем занимался Леонид, - бизнесом можно было с большой натяжкой.

Как правило, все его пациенты расплачивались натурой, то есть - бутылкой, которой, естественно, не хватало. Тогда Лёня извлекал заначку, и, как говорится, пошло-поехало.

Само собой, Шапирянц, если он в данный момент не был где-нибудь в Пандым-Югане или Нефтекамске, принимал во всём этом действе самое непосредственное участие. И не только он, но и другие, не менее колоритные личности. Например, внешне очень похожий на Владимира Ильича Ленина, только худого, собачник Паша, который, окончив МГИМО, вначале служил в ветлечебнице (отсюда - прозвище), а затем стал работать в одной с Шапирянцем конторе. Или - грузчик овощного магазина на Кропоткинской Эдик. Вообще-то он имел дипломы филфака и мехмата, но предпочёл физический труд - интеллектуальному.

Изредка мне доводилось бывать на их посиделках, и каждый раз, признаюсь, я искренне сожалел, что не родился художником и не могу запечатлеть увиденное на холсте. Всякую же мысль о фотоаппарате, а тем более - о словесном конспекте их далеко не тайных вечерь я отвергал, как совершенно кощунственную.

Чтобы понять почему - попытайтесь представить комнату, тесно уставленную мебелью начала ХХ века, а также периода развитого социализма, шторы, которые не прикрывают окна, а словно разноцветные, пропылённые знамёна некой неведомой армии, скорее всего наполеоновской, свисают с древков, прикрученных к потолку. И всюду - книги, вперемешку с газетами, журналами и стопками ксерокопий.

По центру стоит большой овальный стол, на котором грудятся бутылки, полупустые консервные банки, разнокалиберные стаканы и рюмки, поблёскивают обёртки плавленых сырков и сереют хлебные корки.

За столом, с серьезными выражениями на лицах, сидят люди и пьют водку. Друг к другу они обращаются примерно так:

- Голубчик, не сочтите за труд передать мне солонку...

Или:

- Милостивый государь, намедни я заходил к вам, звонил, но мне не открыли.

- Ах, это были вы! Какая жалость. Конечно же, я слышал, но не мог встать. Боялся не дойду - вырвет. Чем-то закусил недоброкачественным...

А вообще-то за этим столом говорили исключительно о литературе, истории, механике, космосе, религии и других высоких материях. Причём, если возникал какой-нибудь спор, например, кто из рыцарей сидел по правую руку от короля бриттов Артура, а кто - по левую, то голоса никто не повышал, а для выяснения истины с полок доставались энциклопедии, справочники, а также первоисточники, изданные как в советское, так и царское время. Вопрос тщательно прорабатывался, а потом, чокнувшись, все дружно опорожняли стаканы и переходили к другой теме.

Время от времени кто-нибудь из собеседников сваливался под стол, но на это никто особого внимания не обращал, тем более - не спешил его оттуда вытащить. Но не это, помню, более поразило меня, а то, что спустя какое-то время, этот некто, еще из-под стола, ловко и к месту включался в очередной диспут, а затем, взгромоздившись на стул и ничуть не смущаясь произошедшего с ним конфуза, продолжал пить водку и беседовать...

Однако возвратимся к началу нашей истории.

- Так что за родственник едет к Лене? - спросил я Шапирянца.

- Я же сказал - дальний. Ты его наверняка не знаешь.

- А как зовут? - не успокаивался я.

- Вообще-то Володей, но теперь он переменил имя.

- А фамилию?

- Не переменил. Она у него прежняя - Экер.

- Ты меня обижаешь, - оскорбленным тоном сказал я. - Это я не знаю Экера?!

- Извини, - смутился Шапирянц. - Но тем лучше. Вас не нужно будет представлять. Короче, бросай все и двигай ко мне. Он тут нам про Запад будет рассказывать и вообще отметим встречу.

- Уже двинулся, - ответил я и положил трубку.

Тут я вынужден снова сделать маленькое отступление и пояснить, что в те последние месяцы правления почётного комбайнера, заслуженного туриста, неудачливого путчиста, лучшего немца, а заодно перестройщика СССР - Горбачева, Запад для нас был столь же таинственно неведом, как, допустим, жизнь после смерти. Поэтому всякий, кто приезжал оттуда, был кем-то вроде Синдбада Морехода или Афанасия Никитина, каждое слово которого вызывало уважительное восхищение.

Что же касается Экера, то пусть и не близко, но его я знавал. Был он удачливый фарцовщик, выпивоха и бабник, который, выправив соответствующие документы, выехал на Запад по еврейской визе. Я также слышал, что там, за "железным занавесом", жизнь его не очень-то сладилась. То ли по причине отсутствия дефицита, то ли ещё почему. Зато его супруга, по кличке Матрешка, сделала головокружительную карьеру в каком-то туристическом агентстве. И теперь, поменявшись с Экером ролями (по принципу: я - добытчик, ты - дурак), страшно третировала его. Единственно, что как-то скрашивало жалкое Володино существование - так это редкие туры на родину, которые субсидировала Матрешка. Вот тут-то он оттягивался по полной программе: с цыганами, девочками, шампанским...

Помню, направляясь с ним на встречу, я еще удивился, зачем это Экер решил потратить свое драгоценное время на Шапирянца с Леней, которые, обладая массой достоинств, "ходками" всё же не были, предпочитая дамскому обществу сугубо мужское.

Приятелей я застал на кухне, в состоянии крайней степени взволнованности, радостного нетерпения и стерильной трезвости.

Перехватив мой взгляд, Леня сказал:

- Наверное, мы сейчас похожи на двух кобельков перед первой в их жизни случкой?

- Есть что-то, - согласился я.

- Эх, Саня, Саня, - вздохнул Шапирянц. - Ты посмотри только, до какой степени униженности довёл нас всех этот Горбатый. Конкретно - мы с Леонидом имеем желание выпить. И деньги у нас есть, а вот водки в магазинах - нет.

- Вообще ничего нет, - перебил его Леня.

- Пожалуйста, без эмоций, - тяжко вздохнул Шапирянц. - Мы сейчас не о глобальном, а о конкретном. И надежда у нас только на Володю Экера. У него есть валюта и он может пройти в "Березку".

- Так он к вам только за этим идет? - спросил я.

- Ну что ты! - искренне изумился Шапирянц. - Во-первых, мы сто лет не виделись и нам интересно, как там на Западе. А ещё Володя потом вроде как в Третьяковскую галерею с Лёней отправится.

- Куда?! - воскликнул я.

- Ну, ты же знаешь его привычки, - явно смущаясь затронутой темы, сказал Шапирянц. - И его жена Матрёшка, прости - Марта, тоже знает. Поэтому в Москву Володю она отпустила с единственным условием, что они с Леонидом будут по музеям и выставкам ходить.

- Да, - расплылся в улыбке Леня. - Ната нам даже билеты купила.

- Ну, конечно, - вспомнил я, - они же двоюродные сёстры.

- Троюродные, - поправил Шапирянц.

- Это не столь важно, - потирая руки, сказал Леня. - У него уже все распланировано. Час с нами, а потом, как говорится, гуляй вошь, пока баня на ремонте.

- Что-то я не слышал этой идиомы, - ухватившись за кончик правого уса, насупился Шапирянц.

Но продолжить это свое филологическое изыскание не успел. Широко и со скрипом распахнулась тяжёлая дверь и в квартиру ввалился улыбающийся и розовощёкий Экер.

- Привет пираньям перестройки! - заорал он.

- Вовчик! - в унисон вскрикнули Леня с Шапирянцем и бросились в его объятия.

Потом все мы уселись за пустой, покрытый несвежей скатертью стол, и Володя сказал:

- Какие планы?

- Да подожди ты, подожди, - с явным осуждением в голосе сказал Лёня. - Успеешь. И в Третьяковку, и на выставку хохломской игрушки, то есть, выражаясь по-научному, никуда от тебя твои бабцы не денутся. Ты нам про Запад прежде расскажи, про жизнь заморскую.

- И, пожалуйста, если можно, - потупив от с трудом скрываемого стеснения взор (не привык просить), добавил Шапирянц, - купи в "Березке" водки.

- Да, водки. И на всех, - порывисто сунув руку в карман, вроде бы за деньгами, сказал Леня. - Кстати, рубли там у вас берут? У нас, например, - нет.

- Вас туда и не пускают, - усмехнулся Володя. - Но условие. Я - ни капли.

- Как?! - вскричали мы.

- Я сюда не пить приехал, а - трахаться, - с назидательностью в голосе произнёс Володя. - Так что не будем терять времени.

- А с чего начнём? - ехидно поинтересовался Леонид.

Но в этот момент зазвонил телефон. Шапирянц взял трубку и сразу же стал медленными рывками, будто кто невидимый бил его сверху, втягивать голову в плечи. Когда почти вся она скрылась где-то под пиджаком, а из ворота рубашки дыбилась только борода да телефонная трубка, он жалобно поманил рукой Лёню.

- Кажется, тебя, - сказал Шапирянц.

- Алё, вас слушают, - по-особому интимно пророкотал Лёня, и тут же смешавшись: - Да, да, дорогая... Ну, конечно... Сначала в Третьяковку, а потом сразу же телефонирую... Как ты могла подумать?.. Да, да, несомненно... Уф...

- Натка, что ли? - спросил Володя, когда он положил трубку.

- А то кто? - тяжко вздохнул Леонид. - Контролирует.

- Ну, тогда пошли в "Березку", - резюмировал Володя.

Из валютного магазина, располагавшегося на Кутузовском проспекте, он вышел с огромной, никогда до того нами не виданной, бутылкой "Московской", со стеклянной ручкой на боку.

- Вот это Третьяковка! - восхищенно уставился на нее Шапирянц.

- С Эрмитажем в придачу, - добавил Леня.

- Ну что, братва, я отваливаю, а вы уж без меня, - протягивая Шапирянцу бутылку, сказал Володя.

- Нет! - вскричал Шапирянц. - Без тебя мы пить не будем.

- Не будем, - с явным сомнением в голосе подтвердил Лёня.

- Действительно, может, немного расскажешь про то, как там? - сказал я. - Ведь столько не виделись.

- Ну ладно, - глянув на часы и что-то прикидывая в уме, согласился Экер. - Только в темпе. Вы ж понимаете?

- А то мы не люди! - радостно загоготал Леня.

... О жизни на Западе Володя повествовал как-то монотонно и сквозь зубы, будто о чём-то неприличном вспоминал.

- И выпивка круглосуточно? - удивлялся Леонид.

- Да там все круглосуточно, - тяжко вздыхая, отвечал Володя. - Но счастья - нет. Понимаешь? Там даже любви настоящей нет. Все за деньги.

- А сколько? - спросил Леонид.

- Что сколько? - не понял Володя.

- Ну, допустим, проститутка.

- Да я ж тебе и объясняю, что не могу я с проститутками. Мне чувства нужны! Страсть! Я ж так импотентом стану!

- То есть "на шару", - резюмировал Лёня.

- Фу, как вы сегодня непристойно выражаетесь, - брезгливо повёл бородой Шапирянц.

- Стоп, стоп, друганы, - перебил его Экер, - как говорится, потехе время, а я - пошел.

После этих его слов лица "друганов" исказились такой непередаваемой мукой и трагизмом, что Володя буквально застыл на месте.

- Вовик, Володечка, родной ты наш, - вдруг как-то по-бабьи, но мужским голосом запричитал Леня, - не бросай нас, лишенцев, не оставляй сирот неприкаянных...

- Что?! - обалдело уставился на него Экер. - Что ты такое говоришь?!

- Он просит, чтобы ты не уходил, - потупив взор, пояснил Шапирянц.

- Почему?

- Помнишь фильм "Чапаев"? - спросил Шапирянц.

- Ну-у, - подозрительно протянул Экер.

- Помнишь слова: "Брат Митька помирает. Ушицы

просит"?

- Допустим.

- А у нас брат Лёнчик - водки просит.

- Так что, опять в "Березку"?

- Если, конечно, тебя это не разорит.

Позвонив по телефону, Володя передвинул свою встречу с какой-то Ларисой, и весёлой гурьбой мы снова отправились на Кутузовский. По пути он снова вскочил на своего любимого конька и попытался уверить нас, что коммунистическая пресса вовсе не лжет, когда пишет, что на Западе человек человеку - волк. Мы, соответственно, ему не верили, особо напирая на тот факт, что какой же он волк, коли покупает нам водку.

- Эх, друганы, - говорил Экер, - не дай бог вам там оказаться. А если окажетесь, то вы меня еще вспомните.

- Типун, тебе, Володечка, на язык, - громко икая, отвечал Шапирянц. - А если там действительно плохо, то возвращайтесь. Родина-мать поймет и простит.

- Его Матрешка, пардон, Марта не пускает, - убежденно гундел Леня. - Я это точно знаю.

Потом был поход за третьей бутылкой. А затем случилось следующее.

- Володя, дорогой, - сказал Леня, - прогуляй нас, пожалуйста, по дворику, а то скоро Ната придет, а мы, как видишь, не совсем трезвы.

Насчет "не совсем" он, конечно, поскромничал. Оба они, что называется, были в дым, но странным образом (об этом я уже рассказывал) сохраняли способность достаточно разумно излагать свои мысли и желания.

- Пусть вас Саша прогуляет, - ткнул в мою сторону пальцем Экер, - а мне действительно пора.

- Он тоже будет, - заверил его Леня. - Все будут! Но прежде - ты!

- Пожалуйста, Володя, хотя бы разочек, - утирая неожиданно навернувшиеся слёзы, поддержал его Шапирянц.

Какое-то время Экер молча смотрел на них. Потом, тяжко вздохнув, поднялся с кухонной табуретки, вышел в прихожую, и через мгновенье возвратился в необычайно, как мне тогда казалось, шикарной исландской дубленке.

- Выходи строиться! - гаркнул он.

Замечу, что я, как и Володя, был совершенно трезв. И всё же с огромным трудом, крепко держась за хлипкие перила, спустился по ступенькам невысокого, но совершенно обледеневшего крыльца. Что же касается Леонида с Шапирянцем, то те просто кубарем скатились с него.

Когда мы их подняли, то Володя, ухватив друзей под локти, встал по центру, а я - сзади, чтобы страховать в случае неожиданного падения одного из них.

Вот такой странной группкой мы и стали прогуливаться перед Шапирянцевым домом.

- Почему крыльцо ото льда не очищено? - сдавленным от напряжения голосом спросил Экер. . Ведь свалиться можно.

- Потому что дворник запил, - пояснил Леня.

- А почему дорожку никто песком не посыпал? - снова задал он вопрос.

- А потому, - радостно расхохотался висящий на его правой руке Шапирянц, - что это наша родина, сынок. И ты, проказник, давно не перечитывал "Собачье сердце", а еще...

Завершить фразу он не успел, так как в очередной раз свалился на мёрзлую, твёрдую как бетон землю. Но ничего с ним не произошло, впрочем, как и с лежащим рядом Леней, ибо оба они, словно тряпичные куклы, наполненные опилками, падали негромко и совершенно для себя безболезненно.

Наконец мне надоело страховать и поднимать их, и я возвратился в квартиру - сообщить домой, что скоро буду. Едва положил телефонную трубку, как со двора раздались истошные крики и какие-то приглушенные стоны. Прильнув к окну, я увидел распростёртого на земле Экера и барахтавшихся на нем Леню с Шапирянцем.

Выскочив на улицу, я понял, что дело плохо, ибо Володя был без сознания. На счастье, в это самое время кто-то из шапирянцевых соседей возвращался домой и вызвал "скорую".

Еще до ее прибытия удалось восстановить картину произошедшего. Трезвый, как стекло, Володя поскользнулся, упал, сломал руку и на какое-то время отключился.

Когда его на носилках положили в машину "скорой", то туда же попытались проникнуть чуток отрезвевшие Лёня с Шапирянцем, но их не пустили. И все же к утру они пробрались в палату и выяснили, что когда в рот снова потерявшему сознание Володе медики вставляли кислородный шланг, то ненароком... выбили ему два зуба.

Но и на этом злоключения Экера не закончились. Оказывается, в Москву он прилетел без медицинской страховки. Насколько это важно и что это вообще такое - я тогда даже не подозревал. Поэтому был удивлен, узнав, что Матрёшка, с целью возместить понесенные ими убытки, поклялась обязательно сломать Экеру другую ногу и выбить минимум пять зубов. Но уже - в Стокгольме.

Спустя сутки позвонил трезвый Шапирянц.

- Саша, ты поедешь провожать Володю в аэропорт?

- Так его уже выписали? - обрадовался я.

- В общем-то - да.

- И как, на такси?

- Нет, его "скорая" туда доставит, прямо к трапу. Он же в гипсе.

- А мы зачем?

- Ну как же? - удивился Шапирянц. - После всего случившегося мы просто обязаны проводить его в последний путь.

- Куда?! - поёжился я.

- В смысле в Швецию. Ведь теперь Матрешка навряд сюда его пустит.

... Когда машина вместе с Экером, санитаром, врачом и нами подрулила к трапу самолёта, то мои приятели в категоричной форме заявили: "На борт самолёта нашего дорогого Володечку понесем мы".

Медики спорить не стали, и носилки с обреченно взирающим в серое московское небо Экером действительно понесли успевшие где-то "освежиться" Шапирянц с Леней. На самом верху трапа кто-то из них неожиданно поскользнулся, и все кубарем скатились к исходной точке. Подбежали люди, подняли их. На Леониде с Шапирянцем - ни царапины, а у совершенно трезвого Экера перелом. На этот раз - ноги.

И хотя он очень просил отправить его таким какой есть, пусть даже с пятью переломами, его не послушали.

Пока делали рентген и накладывали гипс - самолет улетел. Поэтому в Швецию он смог отправиться только спустя два дня. Правда, на этот раз никто из родных или друзей его не провожал...

... Недавно я побывал в Нюрнберге, в гостях у живущего там Шапирянца. Естественно, вспомнили мы и эту давнюю историю, а также ее участников.

Леонид, к сожалению, умер. Его жена Ната уехала к единственной дочке в Израиль. Володя затаился где-то на Скандинавском полуострове, а Матрёшка, как выяснилось, возглавляет одно из крупнейших шведских туристических агентств, работающих с Востоком.

Что же касается Шапирянца, то внешне он практически не изменился. Разве борода поседела, да волосы на макушке стали реже. Ну а привычки - те же. И преферанс также любит. Он говорит: "Конечно, мы хотели эмиготровать в Канаду или в США, но не подошли с женой своими интеллектуально-трудовыми анкетами. Поэтому, как еврейские беженцы (не уточняя при этом от кого конкретно они сбежали) обосновались в Германии. Здесь хорошо, покойно. Почти как в Швеции, о которой рассказывал Экер, но скучновато. А из переживаний, то у нас на двоих оно одно осталось . судьба демократии в России. Очень опасаемся, что красно-коричневые надругаются над Чубайсом, Новодворской, Борей Немцовым, Ирой Хакамадой, Костей Боровым, Шендеровичем или Гайдаром".

Выслушав это его признание, я моментально вспомнил падения Шапирянца на обледеневшую московскую землю зимой 90-го года. Ни руки, ни ноги, ни спину он тогда себе не повредил. Это точно. А вот головой наверняка ушибся. Причем крепко. Но где? Неужели в аэропорту, когда вместе с носилками свалился с трапа самолета? Впрочем, какое это теперь имеет значение.

А сруб в 1-м Казачьем переулке, проданный его шумными владельцами и переоборудованный под книжный магазин, внешне почти все такой же. И кажется, ничто не властно над ним. В том числе и время.

Четыре рассказа<

Высказаться в Дискуссионном Клубе

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

272281  2007-03-17 16:24:30 Марина Ершова - Уважаемый Александр! С большим удовольствием прочитала Ваши рассказы. Темы все те, о которых сейчас идет дискуссия в Переплете, но как хорошо, по-человечески, поданы. С юмором, и в то же время - с грустью. Такие интонации я люблю у незабвенного Сергея Довлатова. А где можно прочитать весь цикл этих рассказов? Я поняла, что есть еще. Желаю творческих успехов.

272286  2007-03-17 18:06:36 Чайка - Рассказы достоверны, с чувством юмора, образно. Читая, легко видится. Совпадение по времени подачи рассказов и дискуссий на переплете говорит об их актуальности. Мне, вообще, нравится авторская манера изложения. Говорю и о ранее размещенных тут произведениях. С уважением Чайка.

272288  2007-03-17 19:04:04 Валерий Куклин - Саш, прости, но мне рассказы не понравились. Рыхлые, вялые. Постоянно присутствует ощущение, что держишь ты фигу в кармане. В ╚Приключениях немца в Германии╩ был элемент озорства, добрый взгляда человека притворяющегося слегка дурачком, но умного и эта соль делала книгу мне лично интересной. Здесь же - интонация учительницы воскресной школы при сектантском приходе. На правах человека неумного (по типологии звероведа Эйснера) считаю нужным тебе об этом сказать. И надоело кокетство твое по поводу того, что ты не писатель, а журналист. Сколько можно? Писатель ты. Как и все: иногда творишь удачно, иногда как здесь. Валерий

272297  2007-03-17 21:58:30 АО - Пример доброго одного из условий хорошей литературы! - отношения к жизни журналиста-писателя. И даже несогласие с некоторыми его оценками политической жизни не умаляют общий успех автора, умеющего из анекдота сделать рассказ. А не анекдот ли наша жизнь?

272298  2007-03-17 22:55:02 Чайка - АО - Совершенно, справедливо, уважаемый АО. И еще, выигрыш автора кроется в самом читателе. Будешь читать с прищуром все покажется вялым и томным. А раскройка пошире глаза, навостри уши,напряги лоб и ты увидишь то, что не досказал автор, а, скорей всего, оставил место, простор для наших фантазий, для наших домыслов. Я вот, напимер, так и люблю. Одно можно сказать с уверенностью, что у Александра Фитца ярко выраженное, обостренное чувство улавливать комичные ситуаций и не расплескивая, не выплескивая сливки, донести до читателя.

272299  2007-03-18 01:11:42 Александр Фитц - Уважаемые Чайка, Марина, АО (к сожалению, не знаю полного имени), Валерий Куклин и Владимир Эйснер, большое вам спасибо за отзывы, добрые слова и критические замечания. Особая благодарность за прямоту Валерию и Владимиру. Я сам ощущаю некоторую "искуственную проперченность" и надуманность в "Четырех рассказах" и в "Десантнике", хотя писал их с натуры и герои в них живые с настоящими фамилиями. Не хватает, друзья, редактора с цепким взглядом и хорошим вкусом. Точнее вообще нет редактора. И это наша общая беда. Ну что ж, постараюсь исправиться. А то что я по старинке называю себя журналистом, так это, Валера, никакое ни кокетство. За 30 с лишним лет, что занимался журналистикой, она въелась во все уголки моего существа. С одной стороны - это хорошо, ибо практически не вру, но для писательства плохо. Сатиновые тексты получаются, а ведь хочется атласных, крепдешиновых, а то и шелковых. Взять того же Эйснера. Если б он поработал с десяток лет репортером в ежедневной газете, то у него, подозреваю, рассказы не были б столь сочными, живыми, да с "циганским надрывом" (это совсем не ухмылка). С другой же стороны мне есть над чем работать и к чему стремится, что исправлять и что изжевать. Целиком серия "Друзья всегда рядом" появится в книжке, которую выпустит друг многих авторов "РП" Петр Алешкин. Кстати, не ставя вас, коллеги, в известность я кажется пробил один проект, который, как планируется, должен вывести издание книг (у Алешкина) для авторов на самоокупаемость. Моя книжка первая в нем. Если получится - моментально оповещу в "РП" как это делать. Серия будет называться "Писатели русского зарубежья", и патронироваться издательством "Голос-Пресс" и Международной Федерацией Русскоязычных Писателей. Но они не главные в этом проекте. Главные - продавцы-реализаторы. Вот с ними то я и работаю. Если прогоним мою книжку, выйдя хотя бы на нули, погоним и остальные. В этом, т. е. в серии, которая будет привлекать читателей в России, Германии, других странах, как раз и суть проекта. Ясность появиться, думаю, летом-осенью. И если она появиться, да положительная, то координаты Алешкина все знают или узнают,ибо все будет идти через него, а финансово-реализаторскую тропинку я, как уже написал, пробиваю. Еще раз спасибо вам за критику. Поверьте, она мне много нужнее добрых отзывов, ибо поможет (надеюсь) избегать ошибок в следующих текстах. Только вот беда - писать удается урывками, да наскоками-подскоками к компьютеру. Времени - никакого, да и уставать что-то стал. Впрочем, и это естественно. Сейчас же, вслед за житейскими историями разных лет, включенными в книгу "Возвращение блудного немца", я засел за книгу совсем иного характера. Это будет книга по истории и проблематике германо-российских отношений, истории и сегоднешнему положению российских немцев, перспективах России и Германии и другом. Рядом с моим столом - стелаж с документами, вырезками, книгами, манускриптами, собираемыми долгие годы. И вот глядя на все это и опасаясь, что то что задумал может не получиться, я все же обращусь к немцам и славянам: Не собачьтесь, не рычите, не подкусывайте друг друга. Если мы хотим выжить, мы обязаны, по крайней мере, уважать друг друга. Прощать друг другу. Быть терпимее, а главное не поддаваться на провокации. На этом точка. Участвовать в дискуссии, если она вдруг возникнет по вопросу славяно-немецких отношений, не имею права. Силы нужны для работы (чтобы жить) и на книгу, идею которой давно вынашиваю и первые 27 стр. которой уже написаны.

272304  2007-03-18 10:57:11 В. Эйснер - Александр! Очень рад, что ты не обиделся. Информация же о грядущей быть серии очень заинтересовала. Это то что нам нужно сейчас. Но, скажу тебе, с Алёшкиным у меня ничего не получилось. Начал с ним переписку по твоему адресу, а он отвечает через неделю, да в час по чайной ложке, да ничего конкретного не говорит, ни цены, ни времени. Да как узнал, что макет книжки уже готов, осталось лишь отнести его в типографию, так и вовсе потерял ко мне интерес. Я с ним лично не знаком, может, поэтому. Плюнул я, да поехал в Питер и заключил договор с Игорем Савкиным из "Алетейи". Конечно, если бы нас было больше, желающих издаться в России, и разговор был бы другой, а так с одним автором, наверное, невыгодно ему иметь дело. Вот такие пироги.Эйснер.

272305  2007-03-18 11:49:26 Чайка - Владимиру Эйснеру - Уважаемый Владимир,Прошу прошения, за вклинивание. Но мы с Вами, похоже, в одной и той же ситуации. Я об издательстве. Страстно мечтала издаться в России, но далеко. И как вспомню эти границы, обдирающие тебя как липку. Пыталась дозвониться до Вас, была необходимость. Мой телефон в списке Агнес.Там же и мой е-mail. Была идея , хотелось обсудить.

272306  2007-03-18 12:32:18 Leonid Netrebo http://netrebo.by.ru - У Александра Фитца есть великолепные качества для автора, у которого в основе творчества лично пережитое, - ОПТИМИЗМ И САМИРОНИЯ. Непременные слагаемые житейской мудрости. То, чего не хватает иным авторам, превращающим свои подобного рода повествования в заламывание рук, стон, а то и в откровенный скулеж, - "сию-временная" (возможно, даже востребованная), то есть врЕменная литература (если это вообще литература). Так и хочется спросить такого автора: кому ты жалуешься?! Хочешь понравиться себе подобным? Или публично "самовыражаясь", избавляешься от комплексов? А может, примитивно мстишь кому-то? Но прошлому не отомстишь, а в настоящем - некому. Да и никакой исключительной, "арийской" особости в переживаниях трагедийного 20 века у советских немцев нет. Может, судьба русской нации, как многонационального народа, менее трагична? Или украинского? Или белорусского, у которого погиб в войну каждый четвертый? Или Германского, ПРОжившего фашизм? Или французского, японского, еврейского, вьетнамского, армянского? И так далее. Пусть не обижаются на меня иные "русско-немецкие" авторы, но по массе их публикаций можно сделать вывод, что история русских немцев началась с того, что где-то в тридцатых годах их вывели в инкубаторе и поселили республикой на Волге, потом в войну репрессировали, а в девяностых их как пену сдуло туда, где на тот момент было лучше (это не упрек, а образ, который невольно рисуют многие авторы). А между тем история части немецкого народа, пришедшего в Россию, ГОРАЗДО продолжительней, богаче, ценнее, солнечней, божественней, - она уже просто принадлежит ВЕЧНОСТИ. Ведь немцы обогатили русский народ, став частью его истории, культуры, славы, земли, генов. Мне смешно, когда я читаю про ИСХОД немцев на "историческую" родину. Какой исход?! Как можно совершить "исход" того, что стало неотъемлемой частью России? Перенесением своих (а не тех, кто пришел сюда век назад) тел, по большей части в другие места? Да это пол-России нужно куда-то "извести", если даже говорить только о "телах", но душу никуда не перенесешь, она никуда не изойдет. Александр, ты прав, что нужно писать настоящую историю русско-немецкого (кому не нравится такое сочетание, пусть для себя поправит) народа: от самого начала до сего дня, когда бОльшая его часть (его сути и генов) осталась в России, а часть (современных тел и душ) ушла в другие земли, чтобы уже эти новые земли обогатить "русскостью". Разделяю твой межстрочный пафос: дай Бог счастья и тем, и другим! Тем более что никуда друг от друга не деться. Справишься с такой огромной задачей - слава тебе. Хорошо уже то, что ты чувствуешь ответственность перед потомками, поэтому не будешь сюсюкать, приукрашивать, стараться понравится. А теперь крамольная мысль. Если бы меня попросили назначить "коллектив" для написания исторического романа на тему русских немцев, причем, из числа авторов РП, то я бы выбрал следующих: маститого журналюгу Фитца, великого писателя Куклина, лирика и академиста Эйснера. Вот такая шутка, в которой, как известно, есть доля шутки. Кому не нравится, я не виноват :) И оправдываться не буду.

272309  2007-03-18 14:59:33 В. Эйснер - Уважаемая Чайка! Что толку от списка Агнес, если я не знаю кого искать? Вот мой телефон: 06441- 2000760.

272310  2007-03-18 15:04:07 В. Эйснер - Лениду Нетребо. Точно сказал! Твои бы слова, да Богу в уши.

272313  2007-03-18 18:49:30 Алла Попова - Леониду Нетребо - "А между тем история части немецкого народа, пришедшего в Россию, ГОРАЗДО продолжительней, богаче, ценнее, солнечней, божественней, - она уже просто принадлежит ВЕЧНОСТИ. Ведь немцы обогатили русский народ, став частью его истории, культуры, славы, земли, генов. Мне смешно, когда я читаю про ИСХОД немцев на "историческую" родину. Какой исход?! Как можно совершить "исход" того, что стало неотъемлемой частью России? Перенесением своих (а не тех, кто пришел сюда век назад) тел, по большей части в другие места? Да это пол-России нужно куда-то "извести", если даже говорить только о "телах", но душу никуда не перенесешь, она никуда не изойдет." Уважаемый Леонид! Вот наконец-то я с Вами совершенно согласна. Поклон Вам.

272325  2007-03-19 09:35:51 Виктор С. - Александр, голосую за Ваши произведения - Вы и русскую душу понимаете, и немецкую, и армянскую :) Виктор Сиротин.

272328  2007-03-19 11:00:07 Обгольц - Netrebo - Рассказы А. Фитца действительно забавны, расчитанные на лёгкий вкус. Поэтому они NETREBOвали таких "глубоких" умозаключений с вашей стороны, содержащих одновременно презрение и лесть в адрес российских немцев. Почему мы пишем о своих страданиях? Да потому, что они отличались по форме и содержанию. В отличие от других наций только немцы были обвинены в массовом шпионаже и диверсиях, только немцы были тотально депортированы, остальные частично, и лишь после того, когда были установлены факты их сотрудничества с вражеской стороной ( чеченцы, крымские татары, калмыки), только у немецких детей с трёхлетнего возраста отбирали матерей, только безвинные немцы содержались в рабочих колоннах как уголовники, только немцам не позволяли передвигаться по собственной стране, только немцам не вернули республики. Стоит ли за это нас презирать? Рассуждая о вкладе российских немцев в русскую культуру, необходимо помнить о двух типах диаспор: немцы-колонисты и городские немцы. Первые, исключая некоторых представителей последней генерации, ничего особенного для культурного развития России не сделали, кроме рационального земледелия, образцового ведения животноводства и содержания домашнего хозяйства. А вот городские немцы ( специалисты различных областей знаний, приглашённые в Россию ) действительно стояли у истоков российского возрождения. Они быстро роднились со знатными русскими домами, получали высокие военные звания и чиновничьи должности и, по существу, управляли Россией. Видимо, в их адрес ваша лесть? В Германии скопилось очень много носителей немецких фамилий без немецкой идентичности. Трагическая судьба потомков немецких колонистов их абсолютно не трогает, поэтому они осуждают любые правдивые публикации на эту тему. К этой категории относитесь и вы. Жаль, что мой знакомый Валериус из рассказа Фитца не читает "Переплёта", он дал бы вам достойную отповедь.

272331  2007-03-19 13:05:23 в - Нетребо Я тут подумал, Леонид, над вашим предложением объединить творческие силы Фитца, Эйснера и мои и засомневался, что может получиться в результате что-то путное. Ибо ╚в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань╩. На роль кастрированного жеребца не соглашусь, быть ланью не сподобился от природы, а третий лишний. То бишь ваш покорный слуга слишком дискредитировал себя в глазах русских немцев, чтобы ему(мне) было позволительно даже прикоснуться до их главной святыни двухсотлетнего страдания под игом российских народов. Хотя задумка, в принципе, не дурна. Она могла бы выглядеть в виде толстенной книги, состоящей из ╚Приключений немца в Германии╩ Фитца, равного объема моих рассказов о русских немцах, а также рассказов Эйснера. Но у Володи написано о своем народе с Гулькин нос. Это поставит его в курьезное положение. Мне бы хотелось, чтобы он выставил на РП для ознакомления свой особо примечательный рассказ на эту тему ╚Сенокос╩, а также чтобы предложил он в ╚Расплетайку╩ свою ╚Сказку о добром слове╩. .

272332  2007-03-19 13:31:58 Ия - Удивительно хорошие рассказы, но почему-то столько негативной энергии в отзывах. Вроде бы никто лично не причастен к тем дальним событиям, все хотят найти общий язык, но с каждым сказанным словом только отдаляются друг от друга.

272333  2007-03-19 14:12:33 Фитц - Эйснеру и др. авторам - Идея моя проста: Запустить серию под условным названием "Писатели русского зарубежья". "Русскоязычного" не очень звучит, хотя лично себя отношу к русскоязычным, а не к русским, т. к. был и остаюсь немцем, пишущим по-русски. Этой идеей я поделился с Петром Алешкиным и получил от него горячую поддержку. Затем я стал "пробивать" крпуные и мелкие книготорговые фирмы и объединения, занимающиеся реализацией книг на русском языке в Германии и др. странах, сообщая, что вот-вот появится длинющая серия книг под "шапкой" "Писатели русского зарубежья", "Русское зарубежье" или нечто подобное. Что издавать ее будет "Голос-Пресс" и что я прошу их связаться с Петром. Но поймать Петра действительно не легко. Он ведь еще и общественный деятель, и секретарь СП, и т. д. и т. п. Но кое-что все же сделано. Буквально двадцать минут назад я разговаривал с Динисом Светиковым (ГЕЛИКОН) и сообщил ему о выходе, Владимир, твоей книги в Питере. Они готовы взять ее на реализацию. Позвони им (спроси Дениса или Светлану) по тел.: 030-323 48 15 или 030-327 64 638. Теперь я буду связываться с Янсенами, но уже по поводу серии. Если у тебя есть свои каналы выхода на реализаторов, то тоже переговори с ними. Но нужны исключительно оптовики, которые заинтересованы не в одной твоей книге, а и в др. книгах издательства. И еще их нужно сводить с идателями, а это очень непросто. Кстати, моя последняя книга "Судьба - российский немец" стопроцентно продана. (Причем, с допечаткой). Общий тираж конечно не великий - две тысячи, но я понял, что если появится серия и крепкие реализаторы, то можно говорить и о большем. Валерий Куклин, кстати, тоже обладает значительным опытом в этом направлении. Я умышленно поместил это письмо в общедоступном режиме. Если у кого-то есть идеи (но не просьбы), связывайтесь, пожалуйста, с Петром Федоровичем Алешкиным, издательство которого и запускает серию книг "Русское зарубежье". Его Интернетадрес: aleshkin@list.ru Что же касается меня, то моя работа на общественных началах по запуску данной серии завершена: серия запущена (первая и вторая книги должны появится в конце апреля), часть реализаторов оповещена. Если у кого-то есть или возникнут идеи как развить это дело, то ура! Но, повторяю, связывайтесь с Алешкиным.

272335  2007-03-19 14:34:15 - Цитата из Нетребо: "То бишь ваш покорный слуга слишком дискредитировал себя в глазах русских немцев, чтобы ему(мне) было позволительно даже прикоснуться до их главной святыни двухсотлетнего страдания под игом российских народов". Дорогой наш Нетребо. Не проявляйте излишней стеснительности в оценке того, что позволено, а что непозволено коню и трепетной лани. Главное - уметь прикоснуться к теме не холодными умом, а горячим (ещё не остывшим) сердцем. Хотел бы возразить в одном: мне кажется, что российские немцы никогда не страдали "под игом российских народов". Все народы страдали под игом тиранов, подобно тому, как они страдают сейчас под игом мировой неолиберальной закулисы - вот в этом аспекте хорошо бы нам вместе пораскинуть мозгами. Чтобы до народов идеи донести. До сих пор никто не додумался до того, как "нам переустроить Россию" (да весь мир бы не мешало). Вот и уважаемый Александр Исаевич рецептов не даёт. А ведь изящность решения видится невдалеке. Давайте, сообща поищем...

272338  2007-03-19 15:40:02 Валерий Куклин - Неизвестному Пардон, цитата из меня, а не из Нетребо. Это я объясняюсь с Леонидом, отчего мне кажется невозможным совместно нам троим написать единый роман. У меня был опыт работы по написанию самого уж простейшего ремесленного произведения - киносценария - совместно с человеком, с которым нас связывает многолетняя дружба. Можете ознакомиться с ним на РП - "Назову себя Иваном". То, как трудно шла работа и как оба автора остались недовольны результатами - тема отдельная. Но искать выход, который якобы лежит на поверхности среди нас некому. Фитц предложил издаваться у П. Алешкина в новой серии за свой счет. Но я не издаюсь за свой счет. Не достаточно для этого люблю себя, чтобы отрывать от семьи средства на то, чтобы потешить свое самомнение. Серия - это хорошо. Но и чем-то походит на строй. "Если все шагают в ногу, мост разрушивается" (А. Галич). В свое время мне предлагали возглавить облдрамтеатр в Казахстане. Я, помнится, испугал труппу, заявив, что введу обязательные занятия по строевой подготовке для актеров независимо от возраста и пола. Директором стал человек, не читающий даже книг, а главные режиссеры меняются каждый сезон. ТО есть если будет опубликовано что-то мое в этой серии, то это отпугнеет потенциальных покупателей книг людей. которые не виноваты в том, что я не шагаю в ногу с ними. Иьо такова извернутая логика, свойственная сознанию эмигорантов. Потому при всем моем уважении к Александру и Петру Федоровичу я остаюсь в стороне от этого проекта. Валерий

272354  2007-03-20 18:24:32 - Обгольцу Что означает ваше "Легкий вкус"? Есть "вкус тяжелый", "средней тяжести", "вкус неподъемный", "вкус, а пылинка"? Отчего так пренебрежительно к Фитцу? Чайке. Наглых женщины любят - вот тебе и весь ответ, Лариса. Смешно, но факт: я сейчас - самый известный русский писатель в Германии. Будь Роберт Бурау поумней и попрофесисональней, он бы уже давно скачал с интернета все написанное мною о русских немцах и торговал вовсю пиратскими изданиями. но... труслив, осторожен и потому не летает. Валерий

272356  2007-03-20 19:02:08 Чайка - Куклину - Зная тебя, Валера, я даже обидеться не имею права. Знаю по жизненному опыту, наглых не любят вообще. Тем более наглая женщина - явление преотвратительнейшее, как и сама любовь к таковым. Бог миловал от подобных качеств. Вот чего не дано свыше, так это быть наглой, хотя порой так необходимо по отношению к какой-нибудь мрази. Они только такой язык и понимают. Но не могу позволить себе скатиться на их уровень. Поэтому всё что ты тут изрыгаешь - знай, подобное имеет тенденцию возвращаться и с удвоенной силой. С Бурау связей нет. И не натаскивай на откровения о нем. Вообще хочу тебя серьёзно попросить - прекрати меня щипать я упругая. Или скучно уже, без Чайки, как без Аргоши? Или выклевываешь из гнезда? Клюв поломаешь. Надо будет уйду сама. Время жалко. Поздравляю с "Великим писателем Германии". Я знаю еще несколько таких. Но они чуть чуть пониже тебя, но тоже очень хотят.

272359  2007-03-20 20:03:43 Nr. 272354 - Поясняю. Есть рассказы, которые не питают ум, поэтому они интересны для застолья, ночовок у костра и др. К А. Фитцу отношусь с уважением, иначе не читал бы его сочинений. Особенно мне хотелось бы прочесть его объяснительную из рассказа "Десантник ..." Обгольц

272361  2007-03-20 20:43:44 AO - ╚Самый известный писатель в Германии╩ с Востока - Владимир Каминер, судя по печати и радио. Но Вы, Валерий Куклин, не расстраивайтесь у вас, по-моему, много общего, хотя Вас и нигде не упоминают.

272362  2007-03-20 21:08:47 Мимо проходил - АО - Уважаемый АО, не намерен ввязываться в спор касательно самого известного "русского" писателя в Германии, но увидя, что вы упомянули Каминера, хочу спросить: вы Каминера читали? Убежден, что нет, а вот я его едва не прочел. Большего убожества, помноженного на сюжетно-смысловую импотенцию, представить невозможно. Потом сведующие люди мне объяснили, что Каминер теперь пишет по-немецки, а вот на русский его, якобы, переводят. Точнее он набрасывает на немецком сюжет, а один престарелый и очень талантливый немецкий еврей (мой привет Аргоше) делает из его белибердистики достаточно приличный текст. То есть, происходит то же самое, что в советское время происходило с поэзией Расула Гамзатова. А еще Каминер ездит по Германии с русским диско и в перерывах между танцами читает эти хохмы залу. Вот такая, понимаетете ли, известность.

272364  2007-03-20 21:27:23 AO - И я про то же, жаль, что Вы на заметили иронии

272368  2007-03-20 22:08:11 Мимо проходил - АО - Иронию заметил, поэтому и откликнулся. Если же говорить о действительно известных русских писателях, живших после войны в Германии, то их было наверное немало, но вспоминается почему-то только Александр Зиновьев. Конечно, можно назвать бумагомарателей Незнанского, Кунина, Войновича... Их ведь тоже кто-то читает, но означает ли это что они писатели? А почему мы Францию игнорируем? Вот где русских писателей жило-пережило.

272369  2007-03-20 22:18:31 АО - Вы правы - Бунин, Куприн, Виктор Некрасов

272370  2007-03-20 23:52:15 Альберт Обгольц - Современная русская эмигрантская литература страдает буйным многословием и отсутствием глубины знания окружающей её действительности. Поэтому её не замечают, ни на Западе, ни в России. Сочинители, оторванные от истоков родного языка и родины, пишут лишь о прошлом, тогда как жизнь состоит из трёх временных составляющих. Ни у Бунина, ни у Куприна не было в эмиграции той творческой энергии, которую они демонстрировали дома. Депресси, нищета, ссоры с соотечественниками и минимум добротной работы. Эту картину мы наблюдаем и сейчас. Кого интересует вопрос, как развивалась творческая деятельность русских эмигрантов в прошлом, советую прочитать книгу: "Der grosse Exodus die russische Emigration und ihre Zentren 1917 bis 1941" Herausgegeben von Karl Schlögel. Verlag C.H. Beck. München.

272375  2007-03-21 08:51:48 Валерий Куклин - К АО А я и не расстраиваюсь, мне, повторяю, смешно, но я обнародовал ФАКТ. Все дело в том, что у Каминера русскоязычные люди читать не в состоянии более одной-пяти хохм подряд, то есть менее половины авторского листа. Он неплохо выглядел на полосах газеты "Восточный экспресс" и "Европа центр" рядом с анекдотами и карикатурами на дебилов; один рассказ, на мой вкус, был просто блестящий - тот, что невозможно перевести на немецкий, где он удивительно ярко обыгрывает аусзидлеровский сленг, аналог грибоедовской "смеси французского и снижегородским". Но, по сути, Каминер, автор "раскрученный", не более того, но раскрученный только на немецком языке, в России его читать отказались, ТАК И ЛЕЖИТ НА КНИЖНЫХ СКЛАДАХ. А потому представляет из себя лишь стиральный порошок для отмывки денег одного - увы - еврейского франкфуртского банка. Ни одни русский немец его убогих текстов с попыткой соревноваться со Жванецким в оскорблениях русских и русских немцев не читает. Разе что Чайка да Шнайдер-Стремякова. А мне известность осуществляют русско-немецкеие дамы, которые мой русский патриотизм называют наглостью и, борясь с моей врожденной скромностью, любят меня и мои произведения, широко рекламируют на обильных здесь посиделках.

272376  2007-03-21 09:01:34 Валерий Куклин - Чайке Лариса, я написал: наглых женщинЫ любят, а не наглых женщин. Наглых женщин брезгуют мужчины, а мужчин наглых женщины любят. Твоя обмолвка имеет фрейдистский характер.

272380  2007-03-21 10:18:06 Чайка - Куклину - Куклин, изыди. Не порть праздник души. Я всегда видела в тебе не очень приятную личность. Вот наказание господне. Ну что поделаешь если читаю я тебя с прищуром. Из Казахстана я.

272386  2007-03-21 13:50:32 АО - Обгольцу - про Бунина Вы сказали глупость

272390  2007-03-21 15:56:40 Ия - Экеры, наверное, это не Ивановы, и дедушки возможно разные у всех Экеров,но те, которых знаю молодых Экеров, тоже надо сказать шальные....

272718  2007-04-06 15:31:52 tatjana lukina - Дорогой Саша! Всё - и твои рассказы и записки читателей - прочла с большим интересом. Самое ценное во всём - это юмор. Без него не прожить, не выжить. А ещё душа. Ты хоть и считаешь себя немцем, но она у тебя русская - блуждающая между самоиронией и самоистязанием. И это мне в тебе близко. Татьяна Л.

272735  2007-04-06 20:57:43 Лора - Татьяне Лукиной - Прочитав Александра Фитца, я тоже почему-то поняла, что он немец, и душу тоже разглядела, для меня, она, вроде, как немецкая(если она - душа имеет национальность). Интересно, что по этому поводу нам сказал бы уважаемый Католик-традиционалист? Дело в том, что Александр хорошо знает "нутро" постсоветского индивида. Такие качества, как умение обращаться с юмором, самоирония, самоистязание присущи всем народам. Но я разглядела еще, кое-какие тонкости, которые позволили мне увидеть издалека своего "рыбака". Душа, как душа, умного, веселого, от природы талантливого человека, любящего жизнь. Любой, другой национальности, человек, прочитав его воскликнул бы: - "Как хорошо сказал! Всё про меня откуда знает?" В том и сила его произведений - они объединяют нас. Спасибо Вам, Александр. И с праздником. Лора.

272774  2007-04-08 11:50:21 католик-традиционалист - Дорогая Лора, прежде всего хочу произнести: Христос воскресе! (ответ: Воистину воскресе!). Справляйтесь со своими болячками, пожалуйста, и Бог Вам в помощь! На Ваш вопрос, обращённый ко мне по-поводу творчества Александра Фитца: мне кажется, что он не "мудрствует лукаво" и пишет о том, с чем знаком из жизни. Поэтому реально представляешь себе его героев, они живут среди нас. А "художественный вымысел" (куда уж без него!) не портит написанного. Ироничная манера повествования, помноженная на добрую созерцательность, создаёт представление о моральном здоровье автора. Не обожествляет Александр своих героев, как это практиковали Ильф и Петров, чуть ли не канонизируя своего паразита О. Бендера. Он их, как мне кажется, неазойливо сопровождает по жизни, давая нам пищу судить о том, что такое "хорошо", а что такое "плохо". В нём чувствуется зрелый мастер.

272796  2007-04-09 14:00:18 Лора - в честь второго дня Пасхи - Алле Поповой, Марине Ершовой, Католику-традиционалисту, Виктору Сиротину и всем добрым христианам запоздало отвечаю -...Воистину воскресе! - Говорю это с радостью, восторгом и трепетом. Была занята написанием небольшой повести "Пасхальный поцелуй". Воистинно испытала вдохноение ниспосланное свыше. Дорогой Католик, с "болячкой", похоже, я справилась, но на всё воля Божья, на неё и уповаю. Живу и радуюсь всему, как, вырвавшийся из плена. Спасибо вам за добрые слова. В отношении Александра Фитца вы правы. В нём просматривается не только зрелый мастер, но и удивительно замечательный человек. Виктор - Вам взаимные пожелания добра от чистого сердца. Ваша "Бездна" - и не только, тому заслугой. Аллочка, спасибо Вам за проздравительные слова связанные с нашей покровительницей. Взаимно делюсь с вами своими яркими переживаниями. Часть душевного тепла передаю Любушке. Мариночка, "Сомненья прочь, уходит в ночь..., Как же не дорожить умными и добрыми людьми, даже если они женщины, даже если кто-то из нас талантливей. Вы поняли меня!? Всю редакционную коллегию РП и участников поздравляю с замечательным юбилеем выхода в мир. С Вами для меня жизнь стала объемней. Желаю радостного праздника, 28 апреля - Замечательная дата и для меня. Непременно, в этот вечер подниму бокал и в Вашу честь. Благоденствия и процветания Вам. С уважением Лора Рихтер

291482  2010-01-20 22:15:57 олеся - Я исламова олеся вячеславовна,Солженицын написал рассказ про Захара-Калиту это мой дед фамилия его Фёдоров Захар Дмитриевич 1909 года рождения "Смотритель Куликова Поля"

Copyright (c) "Русский переплет"