Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум --> Первая десятка "Русского переплета" Темы дня:

Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад?

| Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?

Поэзия
14 августа 2023 года

Владимир Пустовитовский

ГОСУДАРЬ

Прошлое не ушло, оно не наступило.

По небу, растянувшись клином,

От берегов чужих назад

Над пашней, рощей тополиной,

Устало лебеди летят.

Над ними в небе кружит сокол.

Растягивая интервал,

Под чёрным брюхом тучи сонной

Он ровный клин ломать не стал.

И плоть живую рвать когтями,

Кружа над строем лебедей,

За речкой, лесом, над полями

Тревожной родины моей.

Сокольничий дрожит. Заокал,

Словами бранными соря,

В согласье с ветром царский сокол

Парит, ослушавшись царя…

К царю спешит с докладом служка,

В колокола звонит звонарь.

В сердцах кровавую пирушку

Народу обещает царь.

Иван в окно глядит. Берёзы

По слободе листвой звенят,

И ветер грустные прогнозы

Несет до каменных палат.

Где, ухватив за хвост напасти,

Отбросив страх, скрывая стыд,

Как пёс по коридорам власти

На гибель шут царёв спешит.

ДЕТСТВО

От стен Кремля уносит горка.

Вдогонку за ледянкой вниз

Матвей летит, за ним Егорка,

И следом маленький Борис.

В лаптях и кушаке овечьем

Сегодня Гришка — царь горы,

Гришанькой до Замоскворечья

Пугают нищие дворы.

В снегу вихра, в снегу веснушки,

Малюта крепким кулаком

С размаха дарит колотушки,

С горы спускает кувырком.

В крови щека, и нос, и горка,

И рукава на кушаке,

И деревянное ведёрко,

На замерзающей реке.

Продутые ветрами стены

От кладки и до кирпича

Не обещают перемены,

И, словно чёрная свеча,

Стоит монах, благословляя

На скользкой горке красный снег,

Она от стен земного Рая

К Москве-реке берёт разбег.

УТРО

Сыплет звёзды будто угли

Ветер в сонную траву.

Через Муром, через Углич

Потянулся люд в Москву.

До Москвы болота топки,

До Москвы – то лес, то гать…

Не веду в душе раскопки,

Веры там не отыскать.

Утро полем с дикой рожью

Проскакало на коне.

Правдой дышится и ложью,

Ложь дороже стала мне.

Солнце, слаще каравая,

Выплывает из болот,

До столицы, как до Рая,

Мало кто из нас дойдёт.

ДЕНЬ

День рождён в московских кущах

Как кувшин, принявший обжиг,

И поёт про хлеб насущный

У иконы ангел божий.

Он поёт, как бросив Муром,

Потянулся люд в столицу,

В час, когда под небом хмурым

Не летают даже птицы.

А в столице скоморохи,

Пляшут на цепи медведи.

Там моей душе-дурёхе

Голос царский слаще снеди.

ЛЮБОВЬ

Уши поразвесели,

Рты поразевали,

И в кружок невесело

Сели на привале.

Суета столичная

Ждёт за чёрным лесом.

Там любовь опричная

Породнилась с бесом.

Кружат в небе соколы –

Царская забава.

Свята Русь наокала

На погибель право.

ВОРОН

Пламенем церковной свечки

В небе месяц угасает.

Перейдя пороги речки,

Русь идёт ко мне босая.

Над дорогой в поле мглистом

Из заброшенного Рая

Ворон пролетел со свистом,

Рокот горловой роняя.

Обо мне рыдают ивы,

Стал я нищ от царской дани.

В поле ветер сиротливо

Роется в пустом кармане.

И, расправив оперенья,

Над дорогой круг за кругом

Ворон кружит чёрной тенью,

Став моим печальным другом.

МОГИЛЬЩИК

Потный лоб обтёр могильщик Прошка,

Грязь размазав, крикнул: «Мать честна,

Может быть, мы поживём немножко,

А иначе – для чего весна».

Плюнул в руки и на Красну площадь,

Помолчал, но злую тишину

Оборвал кобель хромой и тощий,

Воя на кровавую луну.

В грунт вгрызалась ржавая лопата,

Землю рыл могильщик, словно крот.

Щурясь на него подслеповато

Взгляд бросали ангелы с высот.

В эту ночь доходчиво и хлипко

Жизнь нарисовалась, не сотрёшь.

Прошка стёр рукой с лица улыбку,

В глубь земли закапывая ложь.

АВЕ, ОТЧЕ

В речку брошу острый ножик,

В божий храм не носят нож.

И пойду на праздник Божий,

Весь нечёсаный, так что ж!

Скажет поп мне: «Аве, Отче»,

В чёрной рясе с алтаря.

И накажет дни и ночи

Бить поклоны за царя.

А над храмом по наитью

Ветер гонит облака…

И течёт кровавой нитью

К морю дальнему река.

Окуну ладони в речку,

Подведу к воде коня,

В кровь окрасятся уздечка

И ладони у меня.

ФАТА МОРГАНА

Выгнул месяц рожки

И воткнул их в землю

Ночью у дорожки

Три берёзки дремлют.

Растопырив листья,

Ночь не отпускают,

А по тропам лисьим

Бродит волчья стая.

Поволокой серой

Боль запеленало.

Есть на сердце вера,

Но её так мало.

В глубине кармана

Копошится ветер.

Бог с ним. От Ивана

Я побег наметил.

Шёл к царю я в гости,

Пил вино из стопы,

А потом холопы

Мне ломали кости.

От царёвой «ласки»

Да в тоску трактира,

Там за бабьи глазки

Пропито полмира.

МАЛЮТА

По щеке сбегают слёзы,

Мне по голосу царя

Строить планы и прогнозы,

В полночь двери отворя.

И бежит мороз по коже,

И стучится боль в виски,

У царя царёва ложа, –

Две не струганных доски.

И глядит он с царской ложи,

Царь – не Бог, он не простит,

И сдираю с мыслей кожу,

Чтобы мясом прирасти.

Каждой буквой, каждым словом,

А за окнами вся Русь.

Иоан святей святого,

Я святых людей боюсь.

ДРОЖЬ

Подойду к Москве-реке,

Опущу в поток ладони.

Тучи тают вдалеке –

Как в степи с набега кони.

Окунусь в тепло травы,

Как купец в ковёр бухарский,

Выбросив из головы

Дух бродяжий, дух бунтарский.

Уши пальцами заткну

И не стану больше слушать,

Дорогую тишину

Опаляющую душу.

Пробежит земная дрожь

От макушки и до пяток,

Утро, вынь мне да положь

Слов живых скупой остаток.

Изувеченная Русь

От Москвы и до Сибири

Тихо стонет. Помолюсь

За неё с дружком в трактире.

РАЙ БЕЗ БОГА

Русь моя, мой Рай без Бога,

И без дьявола мой ад,

И разбитая дорога

Сквозь дожди и листопад.

Ржавая полоска леса,

Топь губительных болот.

Потеряв остаток веса

Над землёй луна плывёт.

Может, будет всё иначе!

Разгулялась тишина,

И глядит с тоской щенячьей

С неба в грязный пруд луна.

ИОАНН

Ночь пройдёт, а там и Святки,

Совесть царская чиста, –

Жечь не стану грешным пятки,

Заливать свинцом уста.

И боярам бородатым

Погожу сажать тавро.

Я у Господа в солдатах,

Он на казнь даёт добро.

Затворюсь в библиотеке,

Там на полках спят тома.

Вечных строк живые реки

Сводят мудростью с ума.

Каждым словом со страницы

Говорит со мной Господь,

Окрылив как в небе птицу,

Душу, помыслы и плоть.

Кончится христовый праздник,

Как Спаситель по воде,

Побреду от казни к казни

По московской Слободе.

ШАХМАТЫ

За стенами бродяжья воля,

Закат с полосками огня,

А здесь на чёрно-белом поле

Царь двинул чёрного коня.

На длинном пальце самодержца

Всегда горит, всегда один,

Как будто вырванное сердце,

В оправу вставленный рубин.

Мизинец, согнутый в фаланге,

Огонь мерцающей свечи,

Беда, застывшая во фланге,

И тень сутулая в ночи.

Как поступить, мне неизвестно,

Когда в разбойничьем лесу

Ждёт победителя невеста,

Вплетая лунный свет в косу.

Я – лучший в шахматном турнире,

Но мне выигрывать нельзя.

Со смертью здесь меня помирит

Покорность пешек и ферзя.

МЕТЕЛЬ

Помолись у икон Николая,

У святого Петра попроси,

Чтоб метель, как опричников стая,

Не гуляла по нищей Руси.

Чтобы мысли, как головы пёсьи,

Не болтались в грязи и в снегу.

Может быть, я пойму это после,

А сейчас не проси, не могу.

Замирая у края могилы,

С давней болью как с книгой святой,

Я готов рассказать, как всё было,

Только мне не поверит никто.

МОНЕТКА

И не песо, и не лира,

На Руси монетка звонче.

За неё в грязи трактира

Поп прочтёт мне «Аве, Отче».

Выпьет винные запасы

И уснёт, обнявши лавку.

Черной тканью пыльной рясы

В бытие, внося поправку.

Доски жёсткие не ложа,

Слово Божье не вериги,

Поп под голову положит

Все страницы толстой книги.

Я будить его не стану,

Для чего нужны мне риски,

Он был вхож к царю Ивану,

Отпускал грехи Бориске.

У него, на каждый случай,

Есть божественная книга,

У меня лишь слабый лучик

Ускользающего мига.

РАЗБОЙНИК

Как из дырявой мешковины

Горох, рассыпавшись по полу,

Со мной с берёзы и осины

Народ посыпался весёлый.

Есть тайна в бубне у шамана,

Есть вера в голосе пророка,

А у меня на сердце рана,

Она как впадина, глубока.

Игумен мне на покаянье

Сказал: «Вначале было слово»,

Но у меня другие знанья

В кануны Рождества Христова.

Вначале были лес да поле,

Москва-река, Ока и Волга,

Тоска, свербящая до боли,

Ей быть еще со мною долго.

И наша Русь была вначале

От Слободы и до Сибири.

В ней столько скорби и печали,

Что не пропить за век трактире…

Теряют общий вид предметы,

Надежду годы потеряли,

И вспыхнул яркий лучик света

В кровавом блеске острой стали.

КАРТА

Выпадает дорога

Словно карта не в масть.

Только зверю и Богу

Одиночество в сласть.

Только Богу и зверю

Я не ставлю в вину,

Что надеждою мерю

Пустоты глубину.

Шепчет, в душу мне глядя,

Диск кровавой луны:

«Бога вечного ради

Мысли зверем больны».

Проголосуйте за это произведение