***

Похоронили матерей,
на мартовском ветру стояли.
И смысл, и волю потеряли
и сделались себя старей.

Осталась я у них одна
на всем жестокосердном свете.
И ни оврага, ни холма √
лишь ровный голос на кассете
с небес не толще полотна.

Четыре нежные руки
меня отрывисто касались.
Ключицы скрипнули, раскрылись,
и сердце треснуло, как наст.

Пока неслась дневная мгла,
пока мело по снежной мели √
я б их оставить не могла.
Я им была как мать, не мене.
О Господи, как я мала.

Греми же, мартовская жесть,
жестоковыйные морозы!
Больней любовь на свете есть
горящей на щеке угрозы √
слепая ласковая лесть.

Разлука выпорхнет √ и во
все концы! √ не оттого ли,
что смысла нет в добытой воле?
Но и в неволе нет его.

***
Пространство, я Тебя не опечалю
еще незавершенностью одной.
Недовоплотившись, как отчалю?
Не береди, побудь еще со мной.

Холодное теченье Куро-Сио √
вот так блестят такси на авеню.
Как, милое, Ты в сумерки красиво.
Повремени, и я повременю.

Так путник на закате одеяло
скатает, обернувшись на посад √
там облако, как Троица, сияло,
но все погасло пять минут назад.

Что возвращенья может быть глупее?
Но если это так, то отчего
Твой образ, как монета голубая,
на самом дне смиренья моего?

***

По двору, по канаве, трубе,
по унылому, в пятнах, ТВ,
по топтанью у рампы подъездной √
я скучаю, мой друг, по тебе.

Может, это лазейки ГБ,
или это жалейки БГ √
я сыграла б на балалайке,
я скучаю сейчас по тебе.

Эти встречи в подземной толпе,
эти драмы в подъездном тепле,
расставанья столбняк √ оглянуться
было больно, мой друг √ а тебе?

- в ноябре, октябре, сентябре √
эти звезды, луна, и т.п.,
эта оторопь ночи морозной √
это все возвращалось к тебе.

Кому чайник, и след на столе √
а нам √свет на последнем столбе.
До свиданья, мой друг, до свиданья √
хорошо ль тосковать по тебе?

По Васильевской, как по тропе.
Фонари в изумрудном тряпье.
Все-то в мае твоем, и июне
посвящалось бы только тебе.

Уезжай, никого не губя,
и живи, ни о ком не трубя.
Забывая, мой друг, забывая,
привыкая к себе без тебя.

***

Н.

Пётр и Павел день убавил.
Светлячок летит без правил.
Кто-то умер в этот миг.
Может, это был лисёнок,
может, это был лесник.

Я лежу в траве, так надо,
в темноте, почти что, сада,
надо мною ель √ как ель,
у меня одна цикада,
не цикада, а свирель.

Кто свистит и кто стрекочет √
времени ценить не хочет,
потерять боится нить.
Он, как кречет, рвёт и мечет,
если чуть поторопить.

В полдень окна бьют тарелки.
В полночь тик-так это стрелки
тихо движутся в траве,
тише газовой горелки √
хорошо, их только две.

Но к рассвету их стаккато,
пиччикато, пиццикато...
- О, не заходись, поэт!
На безмолвный виновато
смотришь снизу силуэт:

это ель моя, с наклоном,
нечувствительна к уронам,
тем похожа на старух,
что не внемлет метрономам.
Это абсолютный слух.

Говорю вам: Пётр прибавил,
а убавил точно Павел.
Было медь, а вот и жесть,
а потом заря и пепел
кроме жизни-смерти есть.

***

В полседьмого навеки стемнеет.
Я вернусь в городок никакой.
Пусть он взвоет, пускай озвереет
мотоцикл за Пассаик-рекой.

От платформы до серой парковки
- как пройду в темноте, пустоте?
По реке города, как спиртовки,
и над ними Ничто в высоте.

Никого моя жизнь не спасает.
Светофоры горят из кустов.
Это тихое слово Пассаик
пострашее татарских костров.

Вы рубились на тёмной Каяле √
нам темнее знакомы места:
тут машины весь день простояли
у восточного края моста.

Всё же странно, что с этой горою
неподвижной √ по небу лечу.
Я примёрзшую дверцу открою
и холодное сердце включу.