Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум --> Первая десятка "Русского переплета" Темы дня:

Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад?

| Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?

Поэзия
3 марта 2019 года

* * *

В бессонной голове

Такое оригами! —

То ангелы поют,

То демоны трубят…

Шататься по Москве,

Ходить весь день кругами

И думать о тебе,

И чувствовать тебя.

Любовь моя и боль,

Ты — рана ножевая,

Ты — мой горящий куст,

И крест, и забытьё.

И горько, и светло

Мне жить, переживая

Присутствие твоё,

Отсутствие твоё…

* * *

Заберите меня, гуси-лебеди,

На закате пропавшего дня,

В тихом клёкоте/трепете/лепете

Заберите на небо меня.

Я устал, я отстал, мне б опомниться,

Мне б очиститься от шелухи.

Красным солнцем пылает околица

И кричат из огня петухи.

Я давно уж не чаял спасения,

Но разбужен ночным соловьём.

И пресветлый огонь вознесения

Разгорается в сердце моём.

Рваный лист на полýночной площади,

Трепещу в ожиданье чудес.

Попрощайтесь со мной, люди-лошади,

Я ушёл, я взлетел, я исчез.

Над берёзами, вязами, клёнами,

По наитию иль колдовству,

Очарован глазами зелёными,

Я по синему небу плыву…

* * *

Я весь из прошлого — из Шукшина,

Из пьяной свадьбы, из Простоквашина.

В душе моей — великая страна,

А про сегодня ты меня не спрашивай.

Чтоб не сорваться, лучше промолчу.

Лишь об одном прошу, моя хорошая:

Заглянешь в церковь, засвети свечу

За наше незаплёванное прошлое.

ПРО БАБУШКУ И ДЕДУШКУ

Константин Иванович едет купаться в Сочи.

Константин Иванович — начальник желдорстанции.

И пока он там апробирует море и тёмные ночи,

Из центра во все инстанции летят телеграммы-квитанции:

Ввиду неисправности рельсов, халатности персонала,

Поезд с призывниками разбился на полном ходу,

Ввиду многочисленных жертв решением трибунала

Привлечь всех ответработников к немедленному суду!

А Константин Иванович — начальник желдорстанции,

И, стало быть, он — ответственный! За смерть ответственный — он!

Он плавал по Чёрному морю, но вовремя снят с дистанции,

Доставлен по нужному адресу и к смерти приговорён.

Но Александра Михайловна, супруга его беззаветная,

Вот с этим жестоким решением совсем несогласна она:

Ведь он же тогда был в отпуске, и это причина конкретная,

И в том, что погибли мальчики — отнюдь не его вина!

И с этой мыслью решительной идёт она по инстанциям,

Её там нигде не слушают, её отсылают назад.

В отчаянной монотонности идут поезда по станциям,

И снайперы равнодушные отводят усталый взгляд.

А кто-то во тьме египетской суров, чернобров, безжалостен,

Готовит для исполнения решительный пистолет.

И едет Лександра Михайловна в Москву, к всесоюзному старосте.

Уж если и он не помилует — надежды тогда уж нет!

А к всесоюзному старосте запись аж за полгодика,

А к всесоюзному старосте очередь за километр.

И мокнет Лександра Михайловна под грустным осенним дождиком,

И шарит в её корзиночке тупой хитрожопый мент.

И вот через сутки-третьи приходит она к Калинину,

И плачет пред ним, и молится: мол, муж мой не виноват!

А всесоюзный староста, выслушав всю эту лирику,

Смертную казнь заменяет на повседневный штрафбат.

Теперь Константину Иванычу война принесёт спасение,

Он ранен и, стало быть, кровушкой искупил он свою вину.

И, провалявшись в госпитале, он верит в своё спасение,

Он едет на малую родину и благодарит жену.

Жена, Александра Михайловна, радуется, как девчоночка,

Во всём потрафляет спасённому, дырявой его голове,

А Константин Иванович ей сделал от счастья робёночка,

А после свалил, бессовестный, под юбку к одной вдове.

Он предал свою спасительницу — и нету ему прощения,

И Александра Михайловна живёт, закусив удила,

Но на вопрос, какое у ней теперь к нему отношение,

Она говорит: «вернулся бы — простила б и приняла».

* * *

Андрею Анпилову

На даче у Андрея Дмитрича

Всегда просторно и светло.

И я, тревоги все повыкрича,

Гляжусь в тепличное стекло.

Растут там репа и черёмуха,

Берёзки, пальмы и цвяты,

И скалятся из-за подсолнуха

Коты небесной красоты.

Там жизнь, как песня недопетая,

Аукается у ворот.

И тишина такая светлая,

Густа, как вересковый мёд.

Ой, любо в мире дачно-сказочном,

Пшеничноусый дед мороз.

Я б сам полез с тобой за яблочком,

Когда б не остеохондроз.

КАРАМАЗОВЫ

По теме все слова не нами сказаны,

Но братцы, это всё-таки… звездец:

Во мне живут все братья Карамазовы

и приезжает погостить отец!

Татьяна Ситникова

К чему бросаться выспренними фразами? —

Но как ты ни придерживай коней,

Я — русский, и все братья Карамазовы

Живут в душе растрёпанной моей.

Пусть память мёртвой плиткою заложена

Потомками Мамая по Москве,

Но едет на извозчике Алёшенька,

И мчится Смердяков на БМВ.

Швыряет осень нефтяными хлопьями,

И новый жнец готовит свой указ,

Что с завтрашнего дня считать холопьями

И нас, и вас, и весь иконостас.

Затянем же обрыдлую «Дубинушку» —

Не первый век у дьявола в гостях:

То в бешенстве Тарас пришьёт кровинушку,

То комсомолки спляшут на костях.

В подъездах бьются кривичи да вятичи.

В подвалах наша мощь погребена.

И птички по утрам косятся, глядючи,

Как прыгают поэты из окна.

* * *

Наблюдая за людьми,

Приближаясь, отдаляясь,

Умирая от любви,

Без любви в толпе теряясь,

Вдруг столкнуться с ней в упор,

В мире, в чате, на перроне

В убегающем вагоне

Выслушать, как приговор,

Перифраз-припев-пустяк

Заигравшегося эха:

«<нрзбрчиво> ты как?

Где ты? кто ты? как доехал?»

ПАМЯТИ ШУКШИНА

И только в глубокой зрелости

Достанет известной смелости

Понять, что такое Родина,

Принять словно меч и судьбу:

Россия моя мохнатая,

Неровная, полосатая!

Я — плоть твоя, и когда-то я

В тебя, словно дождь, уйду.

Охальная, ортодоксальная,

Как женщина — пародоксальная,

Блудница ты и монахиня,

Ты — свет мой в ночной реке.

Привыкла к лозе с нагайкою,

К братве во главе с бабайкою,

Любовь свою недопетую

Зажав, как пятак в кулаке.

Бежать за тобой, как за поездом;

В отчаянии бессовестном,

Любить тебя до одурения,

До взрыва в сердечной мгле,

Как жинку, держать за волосы,

Со страстью шепча вполголоса

«Ты дура моя, и всё-таки

Ты — лучшая на земле!»

* * *

П. Тодоровскому

Послевоенный дворик с патефоном.

На лавке инвалид с аккордеоном

В футболочке с эмблемой ЦДКА.

Одновременно танцы и тоска.

Вскипает ностальгией Риорита.

Две женщины, Адель и Маргарита,

В обнимку то ли пляшут, то ли плачут

И тёмной тенью смерть над ними скачет.

У тёти Ады сын под Сталинградом

Разорван в клочья вражеским снарядом.

У тёти Риты дочка под Игаркой

Растерзана гулаговской овчаркой.

Плывёт над Пресней Russisch-jüdisch вальс.

Клеймят ботинки старые асфальт.

Уж полночь. В темноте белеют платья.

Не разойтись, не разомкнуть объятья.

А в их глазах такая тишина…

И никогда не кончится война.

* * *

Я — очень длинная река.

Я к вам теку издалека,

То извиваясь, то резвясь,

То забываясь, то смеясь,

То водопадами струясь.

Я — ваша жизнь, я — ваша связь.

Я — полноводная река.

Во мне гуляют облака,

И звёзды светятся во мне,

И раки топчутся на дне,

И рыбы в тишине ночной

Ныряют молча за Луной.

Я — очень древняя река.

Я к вам плыву изглубока,

Из сна, из сказки, из лубка,

И затонувшие века

Плывут со мной, живут со мной

Моею жизнью неземной.

Я помню всё, я знаю всех,

И бабий плач, и детский смех,

И взмахи резкие пловца,

И холод в глотке мертвеца.

И кости старых кораблей

Покоятся в воде моей.

В моей воде, в моей крови

Смолкает музыка любви,

И каждый звук, и крик, и стон

Впадает в сон, безмолвный сон.

Плывут столетия во мне…

В моей крови… в моей волне…

* * *

Нас вновь предупреждает МЧС

Про ветер до 17м/с

И умоляет «Будьте осторожны!

Опасны снег с дождём, и гололёд,

и каждый, кто по городу пройдёт,

рискует пасть»… Но чудеса возможны.

Представь: с утра очнутся небеса

С метелицей длиною в полчаса

И птицей-тройкой с детской той открытки,

Где (помнишь?) с бородой румяный дед,

И зайчики бегут ему вослед,

Сверкает снег, игрушки и улыбки.

А в комнате, под елью голубой,

Подарки ожидают нас с тобой —

Орешки, шоколадки, мандарины.

А с неба — звук армстронговской трубы,

По телику «Ирония судьбы»,

«Мне нравится…» Цветаевой Марины.

И вот уж в ванной грустный Ипполит,

А на плакате хитрый Айболит,

И слоники плетутся по комоду.

Родители танцуют свой «медляк»,

А дед поёт нам песню про Варяг

И ловит на транзисторе «Свободу».

Так хочется поверить в чудеса,

Чтоб ожили родные голоса,

Чтоб птица-тройка в небесах промчалась,

Чтоб в окнах всё сиял двадцатый век,

Чтоб падал, падал прошлогодний снег,

Метель мела, и детство не кончалось.

Проголосуйте за это произведение