РУССКИЕ ЖЕНЫ БЕРЛИНСКОГО ТУРКА

В Германии, в Берлине, оказался я в гостях у турка, живущего в районе Хоеншёнхаузен, а раньше, лет десять тому назад, закончившего в новой России в одном из городов Украины медицинский институт за счет ЮНЕСКО. Отец его был богат, но сельские районы Турции остро нуждались в медработниках, вот и решили международные фонды помочь несчастным турецким крестьянам, оплатили учебу будущему медику, якобы нищему сыну крестьянина из курдской провинции. Но Мурад (его звали так) по окончанию института решил поначалу пожить в разрушенной перестройкой России, скопить собственный, независимый от отца капитал, стал гражданином России и Украины, занялся спекуляцией турецкими товарами и поставкой русским олигархам турецких строителей – и довольно быстро действительно разбогател. Даже по турецким меркам стал числиться миниолигархом. Во всяком случае, на вырученные в бывшем СССР деньги он приобрел доходный дом в Стамбуле вместе с квартиросъемщиками, в Запорожье купил, как он говорил, за гроши, здание бывшего общежития металлургического техникума, перестроил его, отремонтировал и превратил в трехзвездочную гостиницу, а фактически в бордель с элитными проститутками. Проблемы наблюдались лишь с персоналом, ибо украинцы оказались изрядно воровитыми и ленивыми работниками. Поэтому он после получаса нашего знакомства предложил мне должность управляющего своей гостиницей с окладом, завидным даже гражданам все еще сытой Германии. Но я не согласился, сославшись на то, что являюсь патриотом СССР, и считаю, что война между новой РФ и незалежной Украиной неизбежна, «как крах капитализма». Только в довольно скором времени.

- Почему? – не поверил он.

- Потому что Россия живет все еще сама по себе, не повинуясь Кремлю, хотя и прикармливается Рокфеллерами, а Украина принадлежит Ротшильдам если не вся, то большая часть ее провинций и анклавов. А верховные кланы этих стран хоть и одинаковы по своему империалистическому паскудству, но не дружат между собой, мира между ними не может быть.

И тут начался обычный среди русскоговорящих интеллектуалов спор о геополитике, в сути которой никто из участником нихрена на самом деле не понимает ничего, но каждый пытается убедить собеседника в правильности своего личного мнения. Попутно я узнал и о семейном положении Мурада.

Два года назад из Запорожья вывез Мурад новобрачную юную жену-украинку к себе на Родину, в Турцию, пожил с нею там около года, познакомил с родственниками, а потом перебрался с нею вместе в Берлин, захватив по пути вторую (на самом деле, четвертую, если считать первых двух турчанок), русскую жену. Там он основал торговое ООО, получил статус ПМЖ, купил четырехкомнатную квартиру для европейской половины своей семьи в самом дешевом районе германской столицы, поселился в ней, то и дело вылетая вместе с русской женой по коммерческой надобности то в Москву, то в Киев, то в Стамбул, то в Лондон, а украинка в эти дни и недели свято блюла себя и «оберегала семейный очаг» от тлетворного влияния германской столицы на турецкие быт и нравы.

- Красивая она у меня, - похвалился Мурад. - Но глупая. Как все русские бабы. Образования - средняя школа в Запорожье, а гонора – как у дочери -американского миллиардера. Приходится бить, - пожал плечами. – Не хочется, но надо. Иначе нельзя. Если русскую бабу не бить – она совсем обнаглеет. Орать начнет, шубы требовать, бриллианты. Я это видел. И не раз.

В Берлине, несмотря на российский медицинский диплом, занялся Мурад вместо прежнего криминального и медицинского, семейным бизнесом – оптовой торговлей зеленью, овощами и фруктами. А заодно, как я мог догадаться по недомолвкам, приторговывал украинскими и молдавскими женщинами, устраивая их переезд в Германию и продавая похотливых моих бывших соотечественниц в публичные дома всей Европы. Не брезговал, как я подозревал, и наркотиками. Не регулярно, но случалось, что и перевозил в автомобильных фурах с петрушкой и укропом пакеты с марихуаной и героином. Вступил в Христианско-социалистическую партию Германии, выдвинулся кандидатом в депутаты своего района, но не добрал голосов, после чего тут же занялся пропагандой собственной перпсоны в расчете на следующие выборы, теперь уже общеземельные.

- Депутат земли Берлин, - сказал он мне, — это фигура в германском истеблишменте. А быть фигурой – это значит делать деньги, большие деньги. А для этого надо вкладывать в карьеру свои деньги. У тебя таких денег нет, поэтому тебе не быть фигурой. При всем твоем уме и твоих умениях. Знаешь, почему?

- Почему? – спросил я.

- Потому что германскому народу не нужны гении. После Гитлера они боятся выделяться между собой по уровню интеллекта. Депутат должен быть дисциплинированным и богатым. И не иметь собственных идей. Такой, как я. Не шибко ученый, не шибко умный, но богатый, способный накормить жареным мясом гриль десятки тысяч избирателей.

Познакомился я с Мурадом лет пять назад в самолете по пути из Москвы во Франкфурт-на-Майне, где у меня в октябре должна была произойти встреча на Международной книжной ярмарке, и мне самому надо было обговорить условия для проживания моих гостей в эти дни в этом городе. Такие проблемы в Германии следует разрешать на месте и заранее, таков уж немецкий менталитет. Тогда все эти заботы переняло у меня руководство ярмарки

В этом же году обстоятельства изменились: сразу после пандемии коронавируса случилась война России с Украиной – и немцы под предлогом санкций могли не допустить русских издателей до участия на этом торжище честолюбий. Мне надо было попасть в дирекцию ярмарки и провентилировать подобный прошлогоднему вопрос по просьбе моего московского издателя. Поэтому я поехал из дома на электричке в аэропорт Шенефельде и прямо с платформы направился в сторону касс по подземному переходу, пустому по причине пандемии коронавируса, но тут вдруг столкнулся лицом к лицу с Мурадом, которого не видел и не слышал все эти годы, да и не вспоминал даже о нем.

Обнялись – и он тут же, с налету, заявил:

- На ловца и зверь бежит. Я думал, как тебя найти в Берлине. Ты мне очень нужен.

- Извини, - тут же ответил я. – Я и самому себе нужен. Вот – опять во Франкфурт лечу. Сам понимаешь: война… - и далее не договорил.

- Да помню я! – отмахнулся он, продолжил торопливо, запальчиво, перескакивая с темы на тему. – Ты о ней еще тогда говорил. Накаркал. А я гостиницу в Хохляндии продал. Криминалу украинскому. Год назад. И правильно сделал. Хорошо заплатили хохлы. Они были богатыми, им МВФ помогал. И порядок в Киеве навели. Сейчас его, говорят, ваши хорошо разбомбили. Никакая страховка не восполнит. Только я не о том. Ты мне в Германии нужен. Дело одно есть. Помнишь, ты мне про своего друга из Баварии рассказывал?

- Из Баденн-Вюртенберга, - поправил я.

- А, все равно, - отмахнулся Мурад. – Так вот, я хотел с ним связаться. Дело есть, стоящее дело … - споткнулся на полуфразе, продолжил уже более ровным голосом. – Давай лучше я с тобой не здесь, а дома поговорю. У меня дома. Чтобы никто не мешал. Гости будут, поедим, выпьем, а как они уйдут – так с тобой и поговорим.

Мурад поволок меня к стоянке такси хвастаясь по пути, что живет он хорошо, что жен у него в Берлине две, русская и украинка, обе красавицы. А заодно, как я понял из его трескотни о войне и о бабах, о плове и о различии менталитетов немцев и русских, о русских империалистах-евреях, которые никак не дадут несчастным туркам по-настоящему развернуться на германском рынке, хотел он обсудить со мной возможность совместного предпринимательства в этой чужой для нас обоих стране.

Но я, отхлебнув из подсунутой им мне под нос металлической фляжки пару глотков весьма неплохого коньяка, ничего путного в его предложении не уразумел, а как-то сразу расквасился – и, когда мы приехали к нему в четырехкомнатную гэдээровскую квартиру, почти тотчас уснул, прикорнув на полу в углу за диваном, где было тепло и валялись две весьма мягкие, перьевые, кажется, атласные подушки с красными узорами на синем фоне и с желтыми арабскими надписями. Хозяин же влез в какой-то важный для него спор то ли на турецком, то ли на персидском языке с другим гостем – Али из Тегерана, с которым он совместно вел какие-то не вполне понятные мне дела с немецкими бизнесменами. Уснул под их неспешный приглушенный говор я быстро и легко, совсем забыв и о Франкфурте, и о том, что так и не купил билетов на самолет. Меня почему-то больше в этот момент мучил вопрос: откуда Мурад так хорошо русский язык знает? Обычно пословицами русскими иностранные студенты не пользуются. Мне так кажется. И обороты речи в его устах какие-то совсем уж русские. С женами, что ли, тренируется? С мыслями этими я погрузился в сон.

Проснулся от женских голосов, которых не слышал перед тем, как прикемарил в своем углу.

- Да не трогай ты его, - сказала по-русски женщина с южнорусским произношением в голосе, как говорят обычно курские, воронежские, липецкие уроженки. – Нехай спит. Немчики – они все такие – нажрутся горилки – и дрыхнут. А мы за ними знай - убирай. Хорошо если не наблюют. Не люблю я убирать за пьяными. Наш Мурадка – не такой. Он хитрый. Чует, что налили ему лишнее – отказывается пить, говорит, что больше ему Аллах пить не дозволяет. Врет, поди. Я видела, как он раз нажрался, до свинячьего визга. Руки распускал. Так я ему в ответ так дала, что он сразу вырубился. Утром проснулся: «Откуда синяк»? – спрашивает. А я ему: «Сам мордой ударился. О косяк». Он и поверил.

- В Турции?

- Не, здесь. В Турции он совсем не пьет, в мечеть по пять раз в день ходит, половичок с собой таскает. В Турции он солидный такой, его там уважают. Для восточных мужиков это важно - уважаемым быть.

- Или только слыть, - заметила вторя, по-видимому, русская, и продолжила расспрос. - Что ж он в Турции такой хороший, а в Берлине – вон какой?

- Хороший в Турции он потому, что там бизнесмен должен выглядеть всегда хорошим. С пьяницей никто не будет делать дела. А в Берлине можно побыть и самим собой, - перешла украинка с суржика на чисто русский язык. - Для успокоения нервов. Он потому - часто и ездил сюда первое время – чтобы отдохнуть. Мы отдыхаем от наших мужиков в Турции, а турки от своих турчанок едут в Германию. Там у них с турецкими бабами жизнь – тоже не сахар. Раньше жизнь в Турции была легче, почти по-русски турки жили, только и отличие было, что Ислам, да и то условный. А сейчас, когда Эрдоган к власти пришел, жить всех заставляют по Корану. Как в семнадцатом веке при султане. И чадру заставляют носить, и сиськи никому нельзя показать. Дикость там, словом. Только в туристских районах европейцы и живут свободно. А так в Турции жить человеку нашему никаких нервов не хватит.

- Каких нервов? – удивилась русская. -- Мурад же - миллионер.

- Ну и что, что миллионер, - ответила украинка. - Что миллионеры – не люди, что ли? У них тоже стрессы случаются. – передвинула что-то на столе со скрипом, опрокинула, ойкнула, продолжила. - Турецкие миллионеры редко до семидесяти доживают. У них знаешь, какая конкуренция? А где конкуренция – там и убийства всякие, несчастные случаи. Турки – они ведь дикари. Они чуть что – ножи выхватывают, машут ими. Мурад жену свою первую тоже зарезал. Хорошо, говорит, что русская оказалась. Мурад в полиции заплатил – там сказали, несчастный случай. Сама зарезалась, написали в протоколе. Три резанных раны, кровью истекла. Я как услышала, так чуть не умерла от страха. Три ночи не спала. А потом ничего, привыкла. Мурад ведь добрый, он дома даже курицу не зарубит, слугу зовет. А в Германии у него кур нет, их я в магазине покупаю, замороженными, выпотрошенными, и почти без перьев. У них тут такие штуки продают, газовые, вот я ими кур и осмаливаю. А потом уж готовлю. Любит он курицу. Но еще больше баранину. Только баранина в Германии пропала, лет десять как. Теперь за бараниной надо в глубинку ехать, у знакомых бауэров покупать. Слуг посылать.

- А что, у Мурада и слуги есть? – удивилась русская.

- Конечно есть. В Турции у каждого, кто побогаче, есть слуги. А как иначе? Приходящие и постоянные. На базар ходить надо? Надо. Пить, есть готовить надо? Надо. В доме убирать надо? За гостями ухаживать надо? Турчанке нельзя. Турчанка должна в женской половине жить. Нет, в Турции Мураду без слуг никак нельзя. Только если денег нет, то и слуг нет.

- А жена на что? – перебила русская.

- Жены, - поправила украинка. – Жены турецкие – для услады хозяина. А русские - чтобы гостей могли принимать. Ну, и бить, чтобы было кого. Слугу ведь не ударишь. Не те времена. Иной и в суд подаст. А это позор, потеря репутации. Говорю же, дикари эти турки. Даже богатые.

- Дикари, - согласилась русская слегка растерянным голосом. – Только я думала, раз богатый, диплом медицинский имеет, то культурный.

- Ага. Держи карман. Культурный турок, – заявила украинка, и хихикнула. - Ты еще скажи, что Эрдоган культурный. Это он в костюме – европеец, а оденет халат – страшно смотреть: ну вылитое Чудище заморское, Тугарин Змей. Звери они все, эти турки.

- Да и русские после Горбачева не лучше стали, - заметила русская. - За копейку родную мать продадут – еще и выгоду получат. Хуже казахов.

- А ты что – и казахов видела?

- Почему только видела? Жила рядом. До одиннадцати лет. Хорошо, что родители в Россию перебрались, меня с собой увезли. А то бы тюльпеки изнасиловали.

- Какие тюльпеки? – не поняла украинка.

- Казахи. Их в Казахстане тюльпеками зовут. Я помню. А вот почему, не помню. Мама, бывало, говорила: «Сбегай к тюльпекам, возьми у них наш веник. А то они свой куда-то сунули, а наш сперли. Воровской народ». Казахи и вправду у нас все, что плохо лежит, тащили: инструменты, ведра, тазы… Даже ржавые гвозди.

- Какую выгоду можно с копейки получить, заплатив турку? – опять перебила ее украинка.

- Ты что, совсем дура? Это выражение такое… как его?.. образное.

- Образное, - согласилась украинка. – А вот турок при желании может и с копейки нажиться. У них в Турции даже евреям выживать тяжело. Я в Турции полгода прожила – и ни одного еврея не видела. Хотя слышала, что они у них есть. Но где они, что делают в банках, не знаю. Врать не буду. Пока в Берлин не приехала, знала, что евреи – это особая этническая прослойкам украинцев, проживающая в Одессе и Житомире. Нам так в школе преподавали. А в Берлине их – море. В Турции сами турки еврейские делишки обделывают, а здесь они сами немев объегоривают. Все русские магазины в Берлине – на самом деле еврейские. И посольский «Русский дом» еврейский, и две синагоги. Да всё тут, что русское, всё еврейское.

— Это, как? – удивилась русская. – Я про копейку, с которой можно нажиться.

- Как как? Да бабу какую-нибудь русаку подсунь: и ему хорошо, и ей неплохо, и платить никому ничего не надо. А еврей и с бабы, и с мужика евро срубит. Какие вы, русские бабы, умом сдвинутые. У нас в Украине такое с полуслова понимают, а вам надо всё разжевывать, объяснять. У вас что, в России, проституток, что ли, нет?

- Есть, конечно. Уже давно. Только у нас теория под проституцию не подведена.

— Вот, я и говорю: дуры вы, русские бабы. Весь мир баб трахает без всякой теории, а вам теорию траха подавай. Как только размножаетесь?.. Хотя, говорят, в России рождаемость каждый год падает. Это у вас от теорий.

- Сама-то рожала?

- Нет пока, - вздохнула украинка. - И от кого рожать? Кого рожать? Турчонка? Так их и так пруд пруди. По всему миру. Вот от украинца я бы родила. Или даже от кацапа. Вы ведь тоже наши, славяне, все-таки А от турка я таблетками пользуюсь. Мурадушка и не замечает. Живет сам по себе, никого вокруг не видит. Ему хорошо, значит, и другим хорошо. Зайдет ко мне раз-другой в неделю – и назад в свою комнату, на боковую. А что у меня там – месячные или беременность – его не интересует. Лишь бы верной была. А я и не изменяю. И не потому, что грех, а потому, что противно это – перед всяким самцом ноги раздвигать. И зачем? От добра добра не ищут.

- Да-а-а… – протянула с участием в голосе русская, - У нас по телеку говорят, у вас на Украине проституток стало много, а семей мало. Я по телевизору слушала.

- Да не в этом дело, - отозвалась украинка. - Я бы и без мужа родила. Да только на что жить, дите кормить, обувать, одевать? Денег нет, работы нет, квартира родительская, а тем от деда с бабушкой осталась. Мужики вокруг – сплошь бездомные да безработные. Или бандиты. А бандиты – эти, сама знаешь, в очереди в могилу стоят. Родишь от такого – и куда с ребенком потом деваться? И кого от нег7о вырастишь? Тоже бандитом? Мы с мамой подумали, подумали – и отдали меня турку. Да, что я рассказываю, ты и сама все это знаешь. У вас в России жизнь такая же.

- Ну, не совсем такая. У нас все-таки с работой получше, - вяло возразила русская. – и зарплата, говорят, - повыше.

- Где это у вас? Ты сама-то откуда?

- Из Москвы, – стесненно ответила русская.

— Вот видишь? «Из Москвы», — с нажимом в голосе произнес�