РОЖДЕСТВО

По Симеону Полоцкому

Первенец дивный у Девы безгрешной родился,

В нищем вертепе чудесно на свет появился.

Чистая Дева сосцами Младенца питает

И пеленами тугими Его повевает.

В поле воздвиглись небесного воинства рати

Славу Ему в Рождество Его днесь возглашати

В час, как разверз ложесна Деве Сын, Ей желанный,

Мир не земли нам явив и покой долгожданный.

БУКВА "К"

Из Кариона Истомина

Букваря премудрость всяк алчущий познати,
В сих вещах начальный знак должен так писати:
В море жительствует Кит; Кипарис на суше.
Отрок, разум твой да бдит, отверзай же уши.
В Колесницу громоздись; Копием борися;
На Коне как птица мчись; спишь - Ключом замкнися.
Вон Корабль в волнах, смотри; вон в дому Корова;
В праздник Курицу вари; в будни - Кашу снова.
Изгоняй из сердца вон помыслы греховны,
Внемли Колокола звон, зри врата церковны.

ПИСЬМО БЫВШЕГО ГЕНЕРАЛ-ПРОКУРОРА СЕНАТА ГРАФА ПАВЛА ЯГУЖИНСКОГО

ПОСЛУ РОССИЙСКОМУ КНЯЗЮ АНТИОХУ КАНТЕМИРУ В ЛОНДОН

С ПРОСЬБОЮ ВЫСЛАТЬ УДИЛИЩ ЗАМОРСКИХ ДЛЯ УЛОВЛЕНИЯ РЫБЫ

В столице, государь, разнесся слух повсюду,
Что в Лондоне у вас прехитрые есть уды.

Толкуют о снастях, что вложены в тростях,
Носимых на ремнях и лентных лопастях,

Таких никак, поверь, не можно здесь достати,
А посему изволь хоть парочку прислати,

Чтоб с оными к реке могли бы мы сойти
И долгость летних дней с приятством провести.

И то сказать, жара, живем мы над водою,
А сей безделицы все ж нету под рукою.

Рождение октавы

"Не знаю, кто ты, пророче рогатый,
Знаю, коликой достоин ты славы", -
Так некогда рек Феофан брадатый,
Зря в Кантемире надежду державы,
Хвалу вострубить ему тщась трикраты
Во первых строках российской октавы,
Впредь в стихотворной цвести ей пустыне -
Век ее целый не вспомнят отныне.

Век ей, незримой, скитаться крылато
В юдоли чужой, сироты бездомней,
И все же тогда, Боже мой, тогда-то,
В краесогласной сей каменоломне
Уже звучали напевы Торквато,
В тумане брезжил нам "Домик в Коломне".
Так не великой достоин ли славы
Звук даровавший нам русской октавы?

Избранные стихотворения

СМЕРТЬ ВАЗИР-МУХТАРА

Он был печален и имел странные предчувствия.
Пушкин, "Путешествие в Арзрум"

Хемницер - в Турции, в Париже - Кантемир,
Он, Грибоедов, - в Тегеране.
Где умереть - во Франции ль, в Иране -
Не всё ль равно, и разве тесен мир?

Коварен Запад и Восток жесток,
И где бы ни ждала его могила -
Одна лишь смерть к нему ещё благоволила.
Он ждал её недолго, видит Бог.

ВЕНЕЦИАНОВ

Риги правитель и герцог овина,
Нив самодержец, владыка избы,
В сельской Женеве всесильней Кальвина,
Пахоты Цезарь, косьбы, молотьбы.

Русской Аркадии ангел-хранитель,
Боснии вёсен, Лапландии зим,
Хвои начальник, листвы повелитель,
Мог и Венецией править и Рим

Под ноги бросить себе, как вязанку
Хворосту, быть там, как Пётр, на коне,
Но предпочёл на лежанке вакханку,
Нимф на завалинке, фей на гумне,

Сильфам и эльфам - кота-лежебоку,
Куклам Ротари - разумницу дочь,
Бежицу - Ницце, жар-птице - Сороку
В райском саду в непроглядную ночь.


СОЛОВЕЙ

Зимовейских кровей соловей!
Заменить тебя кем-нибудь, что ли -
Чтоб не хмурить в тоске нам бровей,
Сладкой в сердце не чувствовать боли...

Уж и чиж на подхвате и стриж -
Так лети ж из есенинской сини
За воровкой сорокой в Париж
Россиньолем российским к Россини,

Елисейских Полей соловью,
Где босые Катрин и Жаннетты
С ним по райскому бродят жнивью,
Распевая его канцонетты.

И в Булонском привольно лесу,
И такая же сердцу отрада -
Слушать певчую нашу красу
В лёгкой мгле Люксембургского сада,

В той рассветной тургеневской мгле,
В том шопеновском пенье в Ноане,
Орлеане, Орли иль Орле
Или в Новом уже Орлеане,

Вслед за Марио, в мареве грёз,
Выкомаривать лешеву дудку,
В берендееву дрёму берёз
Спозаранок впорхнув на погудку.

* * *

Пока мы неаполитанцы
В Большом Петра или Модеста,
Нас не запишут в чужестранцы
В отчизне Карла иль Ореста.

В венециановской вакханке
Родство заметно, как ни странно,
Усталой бежецкой крестьянки
С венецианкой Тициана.

Оно проступит полной мерой
Сквозь все различия манеры -
Родство Плениры с Примаверой,
Весны на пашне и Венеры.

И в Риме третьем Филофея,
Раздоров пагубных не сея,
В четвёртом акте Досифея,
То итальянясь, то русея,

Услышим в Угличе на Бренте
Или на Яузе в Пескаре
В дивертисмент Фиоравенти
Двух Алевизов и Солари.

СЕДЬМОЙ РИМ

Нет, не в Чехию Чехов чахоточный,
В карловарский камфарный комфорт,
А в портяночный, и обмоточный,
И чесоточный Ванинский порт.

Прямо с треснувшей льдины папанинской -
В тот ежовско-столыпинский ад,
В тот булганинский, ванинский, анненский,
С плачем старых эстонок, Кронштадт.

Или с грифельной одой державинской
Угодив под державный каток -
И в карсавинский Рим, и в коржавинский
По этапу во Владивосток.

Там, в четвёртом, несмеловском Риме -
Тот же Бог, тот же Рог Золотой,
А в погибельном сгинешь Нарыме -
В нём и пятый тебе и шестой.

И в бараке колымском, Респиги, я
Средиземный услышу твой Рим.
Пожалей меня, Фракия, Фригия,
Одари меня Римом седьмым,

Римским-Корсаковым оркестрованным
Среди зимних прохлад поутру,
Или Клюеву свыше дарованным
На терновом нарымском ветру.

* * *

На холмах Грузии, на Яузе - нет, в Рузе,
В Вазузе Грузия навек отражена -
Да, в Рузе комлевской, да в липецкой Вазузе,
Как в водах китежских, покоится она.

На холмах Грузии, на ржевских, на смоленских,
Где Сулла в Суроже и Марий в Марий Эл, -
От тех, воронежских, к яснеющим, вселенским,
Где Дант с Петраркою и с Мцыри Тариэл.

Дарьял заоблачный и Вятские Увалы,
Под кручами Днепра - Арагва и Кура,
Саровских звонниц высь, провалы Синодала -
Туда, туда скорей - пора, мой друг, пора.

* * *

Льежебока, зощенковский Лютик,
Под водою двадцать тысяч лье ж
Одолев, в Лютецию и Люттих,
Как в Париж вернуться или Льеж ...

Льежевикой, клюйвертовской клюквой,
Куманикой кумановской всласть
Брюха барабан набив, как брюквой,
По воротам "Брюгге" не попасть...

Иль и впрямь, невинен и греховен,
С именем Элизы на губах,
Грезит об "Эйндховене" Бетховен,
"Родой" грезят Бах и Роденбах.

Но и не гонясь за синей птицей -
Уж не за синицей ли в руках?! -
Пчёл своих лелеять не лениться
Учит нас парящий в облаках.

И не Тиль уж снится нам и гёзы,
А Тильтиль в кроватке и Митиль,
Павильон с ладьёй принцессы Грёзы,
Где во льдах не Шельда, а Итиль.

Где, как Муза, бабочка порхала -
Папийон, фарфалла, шметтерлинг,
Где пред усыпальницей вокзала
О Верхарне плачет Метерлинк.

* * *

В Вестминстере - Соломинский дворец
За набережной Темзы Краснохолмской.
Замоскворецкий свищет там скворец
На улице заречной Шерлокхолмсской.

С десяток тайн раскроет он в момент,
Дюпена помесь с Евробондом,
Гремучим ворохом завяжет пёстрых лент
И нас с преступным он бомондом.

Поль Мориа запишет саунд-трек
Для фильма "Мориарти и коллеги",
Не баронет Никита, а Олег
На вечном упокоится ночлеге.

В Чикаго - бойни, в Лондоне - метро,
В Париже - башня, в Оксфорде - регата,
На Стрэнде - патер Браун с Пуаро,
На Пиккадилли - Гилберт и Агата.

На Бейкер-стрит - Ливановский музей.
Вечнозелёная цветёт там миссис Хадсон.
Вернулся Карлсон. В Каннах - фильм друзей.
"Овсянки", сэр. Элементарно, Ватсон.

ВОЛЬНЫЙ СОНЕТ

Ивану Бунину

Каабы камень в путеводной мгле,
Вселенский купол синий в Оберланде,
Чай на Лазурном летом на веранде -
Рай на земле с кальяном, с наргиле,

Иль рай иной, болотный, комариный,
С лягушками и тиной русский рай -
Тот сердца твоего заветный край,
А кем воспет он - Пушкиным, Мариной,

Вергилием, Катуллом, Палестриной -
Не всё ль равно - душа у всех одна:
Как Сириус, их вспыхнут имена
Блаженной этой ночью журавлиной.

Но Зильбергорна ледяной алтарь
Лишь над тобой заблещет вдруг, как встарь.

Избранные лимерики

***

Всем коровам доярка из Римини
Графский титул прибавила к имени
И такой ерундой
Повышала надой
На сто литров от каждого вымени.


***
Обитателя ветхой лачужки
По ночам навещали пьянчужки
И всё то, что за год 
Произвёл химзавод,
Пили прямо из местной речушки.

***

Мистер Бин в день рожденья сынишки
Съел один все пампушки и пышки,
Три кадушки грибов,
Порошок для зубов,
Сыр для кошки и коврик для мышки.

***
Шейх Сабир после чаю с морошкой
Ел пломбир с шоколадною крошкой.
Крошка чай не пила,
Но была с ним мила
И трясла шоколадною ножкой.

***
Клуб любителей сникса и твикерса
В счет доходов компании Виккерса
Приглашает друзей
В шоколадный музей
Карла Марса и Фридриха Сникерса.

***

В Гималайзии пан Гималайский
Вместе с мопсом породы малайской
Ел в кафе круассан,
Мопса звал - Мопассан,
А себя величал - Ги Малайский.

***

Пёс Барбос с кинофабрики в Хосте,
Отправляясь поужинать в гости,
Забежал в казино,
Постучал в домино
И сожрал все игральные кости.

***

Говорящая лошадь в Ньюкасле
Не кончала ни школу, ни ясли,
Но умела читать,
Без запинки считать
И готовить на сливочном масле.

***

Чудо-лошадь Фру-Фру из Непала 
Триста лет прожила и не пала 
И жила без забот -
Завела огород
И копытом картошку копала.

***

Сердобольный медведь из Певека
Слыл борцом за права человека,
Настояв, чтобы тот
Получал хоть раз в год
Хвост селёдки и голову хека.

***

Блюдолиз ресторана "Франческа"
На банкете в честь дам Геническа
За пятнадцать минут
Все три тысячи блюд
До зеркального вылизал блеска.

***

Бузотёр из села Бузотёрки
Тёр арбузы на арбузотёрке
И, пока он их тёр,
Сам стал арбузотёр
И женился на арбузотёрке.

***

Безработный кондитер из Бреста
Пел на митинге песни протеста:
Про миндаль, про цукат,
Про бисквит, про мускат,
Про ваниль, про имбирь и про тесто.

***

Некий маг по приезде в Алупку,

Вместо номера сняв душегубку,
Из бутылки без дна
Пил остатки вина
И курил телефонную трубку.

***
Марк Захаров за рюмкою с ромом
Разрешил всем друзьям и знакомым
Под икру и блины
В честь родной старины
Называть свой театр "Блинкомом".

Проголосуйте за это произведение