Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад?
| Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?|
|
|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
[AUTO]
[KOI-8R]
[WINDOWS]
[DOS]
[ISO-8859]
Вечер того же дня. Квартира Разгледяевых. Сумрак. У дверей стоит Богданов - будто ждет кого. Звонок. На пороге Анатолий.
Анатолий. А где Елена?
Богданов. Она скоро будет.
Анатолий. Надо включить свет.
Богданов. Незачем, я и так все вижу.
Анатолий. Вы ждали кого-то?
Богданов. Почему вы так решили?
Анатолий. Ну, вы так быстро открыли дверь.
Богданов. Да, я ждал. (Замолкает.)
Анатолий (после паузы). Вы что, стояли здесь в темноте и ждали?
Богданов. Здесь не темно.
Анатолий. Но ведь лампочка даже не горит.
Богданов. Не горит.
Анатолий. И все равно светло?
Богданов (тихо, но уверенно). Да.
Анатолий (задает контрольный вопрос). А на улице темно?
Богданов. Ночью темно, днем светло.
Анатолий (пытается разгадать странную игру). А в институте было темно?
Богданов (задумчиво). В институте? (Вдруг нервно, шепотом.) А вы заметили, институт очень похож на наш дом?
Анатолий. В каком смысле?
Богданов. В архитектурном. Вам не кажется, что этот дом и институт построены по проекту одного и того же архитектора?
Анатолий. Не знаю. Может быть. Оба здания строились в одну эпоху.
Богданов. Может быть (задумчиво). Эпоха. Странно - похоже на эхо, вам не кажется?
Анатолий (чувствует возросшее возбуждение собеседника). Вы не волнуйтесь. Может, мне уйти?
Богданов. Нет,нет. Постойте, вот я сейчас... тапочки... здесь (нагибается). Ах, черт, куда же они подевались?
Анатолий. Не надо тапочек (помогает Богданову распрямиться).
Богданов. Вы, наверное, думаете, что я сошел с ума? Не надо мне отвечать, не надо лгать. Я знаю, что вы думаете. Нет, я еще не сумасшедший. Не смейтесь, не смейтесь там, внутри себя. Вы думаете - сумасшедший никогда не знает, что он сошел с ума? Это не так. Я раньше тоже так думал. Понимаете, самое страшное, что человек знает и чувствует, как сходит с ума. Так природа устроена. Все происходит не сразу, а рывками. Поэтому я и могу сказать, что я еще не совсем, я только отправился в этот путь. (Делает паузу.) Ай-яй, как же без тапочек? Ну, да ничего - все-таки вы в некотором смысле здесь хозяин, Марк Васильевич.
Анатолий. Я не Марк Васильевич.
Богданов. Вы не Марк Васильевич, а я - не инженер Богданов.
Анатолий. Нет, нет, вы инженер.
Богданов. Не надо волноваться, Марк Васильевич. Я знаю, вы в обиде на меня за Елену. Все это очень обидно, но поверьте, бывает и хуже. Есть вещи пострашнее. (Переходит на шепот.) Страшно совсем другое. Страшно не то, что кто-то от нас уходит и мы остаемся в одиночестве. Быть покинутым - это счастье, ибо вы знаете, что с вами кто-то был раньше. А это уже не одиночество. Вы верите, что с вами раньше кое-что происходило в действительности, что возле вас был живой человек. Живой, а не как бы живой! А если никогда - вдумайтесь, никогда! - рядом с вами не было, нет и не будет никого, если вы один с начала и до конца?!
Анатолий (тоже шепотом). Не понимаю.
Богданов. Хорошо, я поясню. Только вы помогите мне - о нет, не действием, только памятью. Припомните, бывало ли с вами так: общаешься с человеком каждый день, живешь, работаешь бок о бок и вдруг выясняется, что он вовсе не тот, за кого себя выдавал?
Анатолий (тревожно). Да, было.
Богданов. Во! Так и есть, и с вами тоже, Марк Васильевич. Так я вам сейчас сообщу, в чем тут дело. Я много очень думал над этим и теперь скажу, только вам как близкому человеку скажу. Но вы не смейтесь.
Анатолий. Я не смеюсь вовсе.
Богданов. Знайте: все вокруг - дома, деревья, люди, тучи, сама земля, звезды, и даже звездные конгломераты - это все сплошная мистификация.
Анатолий. То есть как?
Богданов. Да, да, мистификация, глобальная, ужасная мистификация. Все это бутафория. (Сжимает Толину руку.) А знаете, Марк Васильевич, зачем я вас спросил, не бывает ли и с вами так? Ведь если все вокруг меня суть сплошная мистификация, то что же такое вы? А я вас спросил - будто вы тоже, как и я, обманутый, причислил вас к человекам, а не явлениям, пригласил вас - давайте, мол, поразмышляем над странностями окружающего мира, словно мы оба дотошные исследователи. Какой же вы исследователь, Марк Васильевич, вы даже и в малой степени не охвачены, как говорит профессор, высшим и средним образованием. Вы же и не нюхали этой самой материи. А я естествоиспытатель, чувствуете - испытатель естества. Я эту самую материю на собственном горбу ощущал, обонял, фотографировал. Преинтереснейшая штучка, скажу я вам! (Хихикает.) Ну, ладно, бог с ней. Хорохорюсь, а самому страшно - вдруг и правда эти детские страхи возьмут ни с того ни с сего да и подтвердятся? Иногда до того припрет - боюсь из дому выходить, вдруг все разом перестанут притворяться, будто они просто по делам идут или так гуляют, возьмут и начнут тыкать в меня пальцем и в глаза смеяться, мол, "эка мы тебя, голубчик, провели". Но теперь я не боюсь, надоело бояться. Хватит, нужно все выяснить раз и навсегда, чтоб никаких вопросов. Я почему к вам, Марк Васильевич, к вам именно обращаюсь - ведь я мог и у Елены спросить, или у Гоголя-Моголя. В конце концов, мог бы и у Доктора выяснить. Но они добрые - могут соврать. Скажите же мне прямо сейчас.
Анатолий (мягко, успокаивающе). Что же я вам скажу?
Богданов. Признайтесь, что все вокруг, весь мир - это сплошная инсценировка, пьеса.
Анатолий. Почему инсценировка, да и чья?
Богданов. Вот это я не знаю - почему да чья. Но чувствую - определенно спектакль. Потому что естественная жизнь в таком виде невозможна.
Анатолий. Не понимаю, что вас не устраивает.
Богданов. Не хотите, значит, прямо сказать. Я знал, что прямо никто не скажет, потому и не спрашивал никогда. Я даже метод разработал специальный. Думаю, выберу человечка прямо из толпы, любого наугад, прижму где-нибудь - он и признается. А один раз, даже стыдно сказать, идея у меня появилась. Остроумная, но ужасная. Мысль мелькнула: раз они живыми существами прикидываются, то, значит, они на самом деле и не живые, значит, и смерти для них нет. Как бы, думаю, проверить такое предположение? (Анатолий отшатнулся.) Не бойтесь, Марк Васильевич, это я так - чисто теоретически. Я ведь знаю, что и мертвым уготована своя роль. Так что с них взятки гладки. Но вы-то будете утверждать, что небо - потому что синее, что вода - потому что влажная, и весна - потому что март. И отсюда, мол, все, чему положено, то и происходит естественным ходом событий, следовательно, и существует. Так как же: существует или ангажировано?
Анатолий. Существует.
Богданов. Ага, не прижал я вас, значит. Вы поймите, насколько важно знать правду - иначе ведь трагедия может случиться. Я вам одну историю расскажу, про мальчика и дяденьку. В одной хорошей семье родился мальчик. Очень обрадовались родители ребенку, а особенно тому, что мальчик. Дело в том, что шла война и мужчин стало не хватать. Рос мальчик ни быстро ни медленно, а так - в соответствии с питанием. Родители очень любили сына, но еще больше они любили одного дяденьку. А почему дяденьку любили - не знаю, но хвалили и очень почитали. Например, принесут домой хлеба, сядут кушать и обязательно скажут спасибо тому дяденьке, что хлеб вкусный. Или купят мальчику обнову и обязательно дяденьку добрым словом помянут. Рос и рос мальчик, пошел в детский сад. А там нянечки добрые, ласковые. Очень детишек любят, но еще больше любят того самого дяденьку, да так сильно любят, что прямо с утра вместе с детишками песни благодарности дяденьке поют. А уж по праздникам - вообще радость. Родители мальчика на руки берут и напоказ дяденьке несут. Увидел мальчик дяденьку и тут же убедился, какой он сильный и могучий, словно орел степной, в погонах и с усами. А после - знакомые дома соберутся, еды принесут и все вместе этого дяденьку за столом любят и чтут. Вырос мальчик, пошел в школу, совсем стал самостоятельный. Лучше всех стих про дяденьку выучил и громко прочел. Учительница от радости плакала и хвалила дяденьку. Полюбил мальчик дяденьку, как своих папу и маму, и даже больше. И еще лучше стал расти-подрастать. Но тут случилась беда. Шел мальчику восьмой год, и вдруг умер дяденька. Черным-черно от горя стало. Заплакали папа и мама, заплакали знакомые, заплакала учительница. Но мальчик не заплакал, а пошел в чулан, отыскал там дедовский кожаный ремень, завязал его вокруг шеи и повесился. Вот такая грустная история, Марк Васильевич. Теперь отвечайте мне: могло ли такое произойти в естественном мире?
Анатолий. Нет.
Богданов. Именно, не могло! Ведь это же бред, фарс, игра. Какой уж тут свет?! Ну, зажжем свет, Марк Васильевич, и что? Все прояснится? Что же, давайте попробуем. Но я боюсь, вы мне какой-нибудь фортель приготовили.
Анатолий. Какой фортель?
Богданов. Делает вид, будто не понимает.
Анатолий. Не понимаю.
Богданов. Хитро! А вдруг при свете выяснится, что вы вовсе не Марк Васильевич?! Я даже точно думаю - так и будет. Да, да (ищет впотьмах выключатель). Сейчас проверим, существует или ангажировано.
Инженер в поисках выключателя забирается на вешалку и там запутывается среди одежды. В этот момент открывается дверь и появляются Елена и Доктор.
Елена (бросается к Богданову). Что же ты, Коленька? (Вместе с Доктором стаскивают инженера с вешалки и укладывают на диван).
Доктор (дает таблетку инженеру и возвращается к Анатолию). Отойдем. (Закуривает.) Вы откуда здесь?
Анатолий. Понимаете, я хотел предупредить Елену...
Доктор. О чем?
Анатолий. Ну... что Богданов... что он не совсем здоров.
Доктор. И как же он не здоров?
Анатолий. У него... Он сумасшедший.
Доктор. Откуда же такой диагноз?
Анатолий. Он состоит на учете в психдиспансере, у него какой-то синдром.
Доктор. Синдром - это правильно. Но почему вы решили, что он сумасшедший?
Анатолий. Извините, я, может быть, слишком резко выразился.
Доктор. Не то слово.
Анатолий. Вы бы послушали, что он мне здесь говорил.
Доктор (заинтересованно). Так-так-так. (Анатолий колеблется.) Это хорошо, что вы не решаетесь сходу о таких личных вещах. Но вы не стесняйтесь, мне можно. Я ведь ему добра желаю.
Анатолий. Он сказал, что все, то есть абсолютно все вокруг - это сплошная...
Доктор. Мистификация.
Анатолий. Да. У него страшная мысль, что все вокруг его обманывают. Понимаете, ему кажется, что окружающие что-то знают такое, чего ему не рассказывают. Я даже представил себе, и мне стало страшно... И еще, он рассказал историю, горькую. Я не знаю, могло ли такое быть?
Доктор. Про дядю и мальчика?
Анатолий. Выходит, вы тоже знаете!
Доктор. Знаю, я же работаю в психиатрической больнице. Там я и познакомился с Колей.
Анатолий. Когда?
Доктор. Восемь лет назад.
Анатолий (возмущенно). Вы все знали? Знали и не могли предотвратить!
Доктор. Что предотвратить?
Анатолий. Да ведь ему не надо было выступать совсем, ведь это же крах для него, провал!
Доктор. Провал. (Глубоко затягивается, тушит сигарету.) Понимаете, это был у него шанс. Ему так нужно было победить, для него самого же в первую очередь. Это лучше всяких лекарств. Кто же знал, что у вас там такое зверье? Я и вас, Анатолий, специально тогда изучал. Смотрю - мужик вроде нормальный, не заторможенный. Да и Коля все повторял: "У них там профессионалы, обязательно разберутся". Разобрались. (Затушил сигарету.) Ладно, я пойду к ним. А вы уходите. Елена очень не в себе и черт те чего может вам наговорить. А это будет несправедливо - вы, Анатолий, человек хороший, только молодой. Прощайте.
