Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

═ПРОЗА

═Юрий Гончаров

═"БУДЕТЕ

═МЕНЯ ВСПОМИНАТЬ..."

═Повесть

Окончание. Начало в ╧1, 2007 г.

═ЧАСТЬ ВТОРАЯ

═Серебристый столбик ртутного термометра, прилаженного за кухонным окном,

выходившим в сад, давно уже держался намного ниже нуля, а снежная зима всё

не приходила. Дул порывистый ледяной ветер, трепал редкие листья на

деревьях,═ из какого-то непонятного═ упорства═ не хотевшие слетать═ с

ветвей, а земля оставалась голой, сухой, каменно-твёрдой. Взъерошенные,

распушившие═ перья воробьи, чтобы утеплить свою природную одежду, ища

корма, перепархивали по веткам обнажённых яблонь, и было видно, что они

тоже недовольны погодой, им было бы куда лучше, если бы пуховыми перинами

лёг снег, выбелил крыши═ домов, навис языками над стрехами, под которыми

им сразу же стало бы теплее и уютнее══ ночевать═ и просто сидеть,

дожидаясь далёкой весны.

═Наконец, желаемое совершилось. Поздней ночью завыла метель, зашатались и

заскрипели дощатые═ заборы, калитки, на разные голоса, от нежнейшей флейты

до утробных басов, запели печные трубы, зашуршала═ по крышам колючая

снежная крупа, а утром, с рассветом, в окна хлынул яркий, молочно-белый

свет преображенного═ города, потонувшего в пушистых сугробах.

═Термометр опустился ещё ниже, на отметку в пятнадцать градусов. Воздух

был кристально чист,═ запах молодого═ снега═ щекотал ноздри, проникал в

самую глубину легких, а весте с ним и что-то такое же молодое, здоровое

входило в душу - как предвестье каких-то добрых перемен.

═Новое═ место Клавиной работы совсем не походило на комендатуру Шольца.

При всей строгости издаваемых═ приказов и распоряжений, при том, что ею

руководили═ люди═ в офицерских мундирах германской армии, она всё-таки

выглядела и действовала не как военное, а как гражданское═ учреждение. В

комендатуре═ не было видной═ всем и═ каждому охраны, хотя она, конечно,

существовала, были люди, на которых лежала эта обязанность, которые сразу

бы появились и приняли все═ нужные меры,═ если бы зданию, работающим в нём

людям стало что-то угрожать.

═- Зачем═ использовать большевистскую═ практику, нам она не═ поможет,

только навредит, - говорил по поводу═ отсутствия пропусков═ на вход в

комендатуру Шольц. - Это у большевистской власти═ так было, на каждом шагу

барьеры между═ собой и народом: пропуска,═ проверка═ документов,

заполнение═ анкет, часовые═ с винтовками. Даже не на всякое═ кладбище

свободно войдёшь. Попробуй, сунься═ к могилам═ у Кремлёвской═ стены.

"Стой, ни с места!"- и целое следствие: кто такой, зачем туда полез? Да,

мы═ действует в интересах армии,═ служим её потребностям,═ для того и

создана,═ существует наша комендатура, но дела наши чисто═ хозяйственные,

всё в них открыто, никакой═ секретности. Круг общения - всё население

района. Ежедневно я вызываю десятки человек, больше сотни приходят сами.

Вопросы - самые разные, многие═ насчёт снижения налогов══ на личные

хозяйства. Во многих случаях - уступаю. Признаюсь═ честно - ради доброго

впечатления. О добром═ впечатлении тоже надо заботиться. Хотя, это тоже

надо признать, налоги велики,═ не всем по силам.═ Некоторые═ просто

нелепы, зачем, например,═ за дворовую Жучку как за козу брать? Однажды

пришла совсем глухая бабка за Жучку═ свою просить, староста колхоза ей

сказал: не заплатишь - прибьём твою Жучку. Она плачет... Никаких

документов═ ни у кого═ из приходящих нет. Не пускать? Или заполнять на

каждого анкету, оформлять═ пропуск? Так мы поперёк всего═ города очереди

выстраивать станем, никто═ к нам со своими═ нуждами не пойдёт. Останемся

в изоляции, не будем знать, что в округе═ происходит. Нам нельзя

отталкивать от себя людей, напротив,═ над их всячески располагать. Внушать

к себе═ доверие. Есть в обращении простота - и дела успешней. Быстрей и

проще═ всё решается.

═Служба военных перевозок, снабжения фронтовых частей, где одним из

начальников был Фок, выглядела и действовала по-другому, как самый

настоящий военный═ штаб. В составе═ сотрудников═ было совсем═ мало

женщин, единицы. Все немки,═ все в офицерских═ званиях. Только═ одна

Клава была без погон. Внутрь═ из местных гражданских людей═ не пропускали

никого. Снаружи═ здание═ охраняли═ автоматчики,═ вдоль каждой═ стены ходил

вооруженный═ солдат. При входе═ в вестибюль═ у каждого═ сотрудника

проверялись═ документы. Показывал пропуск и сам Фок, хотя охрана═ отлично

знала его в лицо. В═ здании было три этажа. При входе═ на каждый═ этаж -

своя охрана, снова═ проверка пропусков, сличение наклеенных в них

фотографий с внешностью идущего. Существовали отсеки,═ куда можно было

войти═ только по предварительному═ согласованию по телефону. Получившего

разрешение═ сотрудника═ встречал специальный═ сопровождающий, провожал к

назначенному месту, по окончании═ дела сопровождал обратно до выхода.

═В громадном кирпичном здании - прежде═ в нём находилось Управление

мельничного═ комбината - стояла═ гробовая═ тишина, как будто═ оно было

пусто, в нём═ не происходил никакой работы. Но работа═ в нём кипела

круглыми сутками,═ копошилось═ множество людей - более ста человек. В

некоторых комнатах с плотной ═обивкой══ на дверях═ непрерывно═ стрекотали

телеграфные═ аппараты. Если такая дверь приоткрывалась, в коридор

выплывал═ равномерный,═ чёткий треск═ механизмов, печатающих на узких

бумажных лентах бесконечные═ потоки цифр, которые═ после═ дешифровки

превращались═ в строки донесений, сводок, приказов, телеграмм.

═День, в который события приобрели совсем иную окраску, ускоренный,

стремительный бег, и все происходящее стало═ по-особому значительным,

полным важнейших последствий, начался с того, что утром═ по радио

прозвучала необычная и не совсем═ понятная═ сводка. Вместо═ повторяющихся

изо дня в день слов: "В Сталинграде═ продолжаются═ наступательные (или

штурмовые) бои", диктор произнёс: "Сильные атаки, предпринятые неприятелем

под Сталинградом и в большой излучине Дона, успешно═ отражены немецкими

войсками после ожесточённых боев, перешедших частично═ в наше

контрнаступление".

═Затем последовала═ информация═ о мелких стычках на других участках

германо-советского фронта, о потопленных английских и═ американских

грузовых кораблях;═ в одобрительном, почти восхищённом═ тоне говорилось о

сборе тёплых вещей для германской══ армии═ среди населения═ Украины.

Звучала музыка. А затем, отступая от обычного регламента, диктор═ объявил:

"Передаем свежую, только что поступившую сводку═ Верховного═ Командования.

В опровержение неточных и просто вымышленных сообщений, распространяемых

радиостанциями большевиков, о якобы═ успешном наступлении═ советских

войск═ под Сталинградом и на Среднем═ Дону,═ Верховное═ Командование

Германской═ армии═ заявляет,═ что на перешейке═ между Волгой═ и═ Доном

противнику действительно═ удалось при помощи═ сосредоточенных крупных

войсковых сил и танков═ ценою невероятных потерь══ несколько══ потеснить

на узком участке линию нашей обороны. Чтобы═ предупредить угрозу

неприятельского══ нападения═ с флангов, немецкие войска в планомерном

порядке перешли═ на другие═ приготовленные═ позиции═ и этим

воспрепятствовали дальнейшему═ развитию начавшегося═ неприятельского

успеха. Все последующие═ попытки красных войск активизировать свои

действия полностью приостановлены.═ Германские войска на всех своих

позициях═ держат оборону═ и═ наносят═ большевикам сокрушительные═ удары".

═- Мильда Карловна, вы слышите? - крикнула Клава══ из комнаты,═ где

висела═ чёрная═ тарелка══ радио; в кухню; Мильда Карловна═ возилась там у

керосинки,═ поджаривая═ к утреннему чаю═ ломтики═ хлеба.

═Мильда Карловна═ не ответила.

═Клава═ заглянула═ в кухонную дверь. От сковородки═ шёл чад, ломтики

хлеба═ горели.══ Мильда Карловна, застыв, стояла═ возле═ керосинки с ножом

в руке,═ которым должна была═ переворачивать═ хлеб.

═- Вы слышали? - повторила Клава.

═Мильда Карловна пошевелилась, словно бы очнувшись.

═- Если они вынуждены дать такое═ сообщение - то═ что же═ происходит═ там

в действительности? - проговорила═ она.

═В штабе военных перевозок═ всё было, как обычно: в коридорах полная

тишина, пусто,═ безлюдно; едва слышный═ стрекот телеграфных аппаратов═ за

плотно закрытыми дверями. Гулкий бой настенных коридорных часов,

провожающий═ каждый═ минувший час.

═Но всё же═ в воздухе═ что-то ощущалось, в═ нём была═ разлита, угадывалась

всеобщая═ нервозность.═ Офицеры═ чаще обычного проскальзывали из кабинета

в кабинет. Ни одной═ фразы═ вслух,═ но лица не такие,═ как вчера,═ в

каждом═ нешуточная тревога, даже═ подавленность, как при большой,

серьёзной═ беде.

═Таким же выглядел и Фок.

═Шольца═ бы Клава спросила═ о причинах,═ и он бы ей ответил, в

комендатуре по сельскому хозяйству сделать это она═ могла. Но здесь, в

военном штабе,═ с совсем═ другой═ атмосферой═ и правилами,═ спрашивать═ ей

ни о чём не полагалось.

═Около═ полудня на столе Фока зазвенел телефон, кто-то из высшего

начальства═ срочно═ потребовал═ его к себе. Фок стремительно убежал,═ не

успев даже плотно═ прикрыть дверь═ кабинета══ и запереть её на ключ, что

он делал═ всегда,═ отлучаясь═ хотя бы═ на пять минут.

═На его письменном столе═ продолжал вещать радиоприёмник, настроенный на

волну Берлина. Звуки═ проникали═ в секретарскую комнату Клавы═ по

соседству═ с кабинетом.═ Разница во времени с Берлином была в два часа.

Ровно в полдень - в Берлине в десять - раздался сигнал═ точного времени,

затем═ стали сообщать═ последние═ новости.═ Но передачу прервали, зазвучал

высокий, напряжённый, чуть ли не срывающийся голос. Говорил Гитлер. Он

обращался к солдатам и офицерам═ Шестой армии.═ Шестая полевая армия -

это была═ та самая армия,═ что почти═ три месяца═ вела "наступательные" и

"штурмовые" бои в Сталинграде.

═- Храбрые воины Шестой армии, - нервно кричал высоким голосом Гитлер, -

окружение═ вашей армии═ русскими дивизиями является временным. Не

поддавайтесь панике, не теряйте своего боевого духа. Личный состав армии

может быть уверен, что я предприму всё для того, чтобы обеспечить

нормальное снабжение армии по воздуху═ силами нашей доблестной авиации, и

своевременно прорвать кольцо русских войск, освободить вас из окружения.

Отдать врагу захваченный Сталинград нельзя, надо сражаться с прежним

неиссякаемым═ мужеством, наносить врагу═ тяжкие потери. О капитуляции═ не

может быть═ речи! Я знаю храбрый личный состав Шестой армии,═ знаю её

командующего, и я уверен, что вы все выполните свой долг!

═28

═Следующим днём было воскресенье. Отдых, домашние═ дела, уборка, стирка

белья, всякие═ прочие мелочи. Вечером - чтение книг, игра на пианино, если

в доме не было Фока. Вечером он играл═ сам или тоже═ читал,═ занимался со

своими═ бумагами; музыка в эти часы ему мешала.

═В воскресное утро хотелось подольше поспать, но почти никогда не

удавалось. Мешали═ торговцы, ходящие═ по домам═ с товарами. Предлагали

продукты - немного дешевле, чем на рынке, мёд, дефицитную═ гречневую

крупу, привозимую с Украины. Многие═ горожане ради пропитания, хлеба

насущного, занялись═ собственноручной═ выделкой═ всевозможных изделий:

шили бюстгальтеры, детские рубашонки и трусики,═ зимние шапки на вате,

рукавички, и тоже носили по домам,══ предлагали═ купить. Таким способом

было═ быстрей и легче сбыть свои изделия, чем стоять═ с ними на толкучке,

где с избытком такого же товара и тьма конкурентов-продавцов.

═Как ни хотелось расставаться с тёплой═ постелью,═ но в восемь утра Клава

поднялась, включила радио, потому что в этот час передавали═ наиболее

полную сводку═ о событиях═ на фронте, произошедших накануне. Она звучала

бодро: в районе между Волгой и Доном все советские атаки отбиты оборонными

боями немецких войск. На Среднем Дону противник пытается продолжить

наступательные действия═ крупных сил, но терпит жестокое═ крушение.

Немецкие и итальянские войска═ при содействии авиации══ и артиллерии

причинили═ красным тяжёлые потери.

═Об окружении═ в Сталинграде═ армии не говорилось ни слова, как будто там

совсем ничего не произошло.═ Не говорилось об этом═ по радио═ и накануне.

Не сообщала и местная газета. Умолчание, конечно, происходило═ по приказу

немецких властей и только подтверждало серьёзное═ поражение═ немецкой

армии. И то, что немцы не хотят, чтобы═ население═ оккупированных

территорий═ знало о нём.

═Но слух уже родился, циркулировал. Мильда Карловна═ вернулась из═ своего

ежеутреннего похода═ за пайковым хлебом и рассказала, что про окружённый

Сталинград говорят═ во всех очередях. Вполголоса, с оглядкой, боясь

"стукачей", пока без подробностей. Кто-то═ что-то слышал от

железнодорожников, их профессия позволяет им узнавать обо всём первыми,

кто-то что-то подхватил от немцев, квартирующих═ в городе, имеющих

маленькие═ радиоприёмники. Кто-то читал═ подпольную листовку, наклеенную

на заборе. Её быстро сорвали═ полицаи, но содержание═ пошло по устам.

═Около девяти в наружную дверь постучал первый═ торговец. Он предлагал

самодельные женские гребни═ для волос, проволочные═ головные═ шпильки,

мотки разноцветных ниток═ для вышивания. Затем тишину дома нарушила

торговка═ камушками для═ бензиновых зажигалок, самодельным мылом,

порошками из персидской ромашки от клопов. Особенно═ она расхваливала

порошки: ромашка настоящая, для клопов═ абсолютно смертельна.

═Затем явился ещё одни торговец. К нему на уличное═ крыльцо вышла Мильда

Карловна. Он продавал═ домашние тапочки на войлочной═ подошве.

═- Клава, выйди! - позвала Мильда Карловна. - Мне тапочки не нужны, а ты

глянь, они красивые, для молодых. Молодую хозяйку продавец═ требует!

═На крыльце стоял═ пожилой═ человек с худым, морщинистым лицом, ясными

голубыми═ глазами. Он улыбался, как будто пришёл доставить большое

удовольствие, и Клава непременно═ сейчас═ его испытает. На нём было

длинное═ поношенное═ демисезонное═ пальто, явно негодное для

двадцатиградусных морозов, что ударили═ уже неделю назад и с тех пор не

спадали═ ни на градус; шею обматывал в два кольца═ толстый═ вязаный═ шарф

бежевого цвета. В руках человек держал пару═ коричневых═ тапочек в

разноцветных узорах,═ у ног═ его═ стояла сумка,═ набитая таким же товаром.

═- Как раз на вашу ногу! - сказал он, подавая═ тапочки Клаве. - Совсем

недорого отдаю, всего за двадцать пять рублей. Разве сейчас это деньги? А

вы будете═ носить и носить. Посмотрите, какая подошва толстая, ей износу

нет, на сотню лет хватит. Ноге═ в них тепло, удобно, самая обувь для

дома...

═- Спасибо, не нужны мне тапочки, есть у меня, - отказалась Клава. -

Старенькие, но ещё поносятся.

═- Я уступлю! - быстро═ сказал пожилой═ продавец, продолжая═ улыбаться,

обливая═ Клаву светом своих голубых глаз. И выражение его лица, и глаза, и

голос были такими, как будто во всём═ этом скрывалось что-то ещё, помимо

слов, о чём он не мог сказать ей═ открыто, Клава должна была догадаться

сама.

═- Я уступлю! Для такой хорошей барышни как не уступить. За двадцать два

рубля═ возьмёте?═ Это ведь совсем даром. И для мамаши═ своей═ возьмите.

Тоже за двадцать два. Две пары. Двадцать два и двадцать два. Материал

отличный, работа добротная. Это не я сам, это артель делает, опытные

мастера. Большая часть - надомники. Составили артель, взяли патент, всё на

законных основаниях. Жить-то как-то надо, на═ харчи зарабатывать. В артели

туфельки женские шьют, сапожки, на любой фасон, какой заказчик пожелает.

Вы зайдите, посмотрите, вам понравится. Обязательно что-нибудь═ для себя

выберете. Знаете, где артель═ находится? Отсюда совсем═ недалеко, на

Октябрьской, теперь она Берлинер-штрассе. Где магазин фруктово-минеральных

вод был, в этом═ помещении. Кому сейчас фруктовые═ воды нужны, никому, а

обувь всем нужна. Зайдите═ сегодня же, пока большой выбор... Так как

насчет тапочек, сговорились. Двадцать два и за вторую пару двадцать два...

С большой скидкой═ отдаю, просто потому, что уж больно хорошая вы барышня,

хочется вам приятное сделать. А вашей═ маме вот эти═ тёмненькие больше

подойдут, они без украшений,═ со стелечкой. Стареньким ножкам в них одно

блаженство...

═Все продавцы были настойчивы в рекламе и навязывании═ своих изделий,═ но

человек с голубыми глазами был как-то особенно прилипчив.

═- Нет, нет, спасибо, - сказала Клава, с трудом от него═ отрываясь,

поворачиваясь, чтобы═ уйти в дом. - И денег у нас сейчас нет, и тапочки

у нас с мамой есть, спасибо...

═- А вы всё-таки зайдите═ в мастерскую,═ у нас и в кредит отпускают, идём

навстречу═ малоимущим покупателям. Я скажу мастерам, будем═ вас ждать. У

нас в артели каждому покупателю рады!

═Взгляд продавца оставался таким же пристальным, устремлённым Клаве прямо

в глаза, что-то безмолвно═ ей говорящим.

═Клава закрыла за задвижку дверь, и только в доме стала постепенно

понимать, кем был на самом деле продавец═ тапочек, что═ значили═ те

слова, которые═ он произносил в разговоре═ с ней.

═Двадцать два и еще раз двадцать два - это был один из паролей,═ что

назвал ей и приказал запомнить Орлов, оставляя её в городе.═ Именно═ эти

цифры скажет ей человек, что придёт, как связной, к ней═ от разведчиков,

принесёт ей поручение или возьмёт у неё секретную информацию. Сапожная

артель, которую он═ так завлекательно расхваливал, это место, куда ей над

сегодня же придти, где её ждут.

═Все просто. Наконец-то она понадобилась. А ведь Клава уже думала, что

про неё забыли. Или она не нужна, обойдутся без неё.═ А может быть, уже

нет Орлова, при отходе красных частей бои происходили сильные, и нет в

живых никого из его═ соратников, друзей...

═29

═Холодно, льдисто, ослепительно сверкал снег, заставлял плотно

прижмуривать глаза. Вился═ перед лицом от дыхания пар, густым серебром

оседал на ресницах, бровях, на ворсе мехового воротника. Как было не

вспомнить, не произнести про себя═ пушкинские строки: "Мороз и солнце,

день чудесный...", не забыть хотя бы на несколько═ минут всю ту тягость,

весь тот трагизм, что явились нежданно, непрошено и наполнили собою

жизнь...

═Клава═ без труда═ нашла на бывшей═ Октябрьской═ улице нужное═ место, про

которое═ говорил═ человек═ с голубыми глазами. Прежде в витрине

красовался нарисованный═ на стекле═ орёл с распростёртыми крыльями на

фоне заснеженных кавказских гор, теперь витрина была замазана═ изнутри

мелом, над тротуаром, над головами прохожих висел и покачивался на

кронштейне сапог, вырезанный═ из жести,═ а над дверью была прибита вывеска

на фанерном листе: "Ремонт и═ пошив обуви".

═Клава вошла внутрь и попала в тесный═ "предбанник" с деревянным,

поцарапанным прилавком. За ним стоял чернявый парень,═ похожий на армянина

- именно с такой внешностью═ чаще всего═ видишь людей в сапожных

мастерских. Но для сапожных дел мастера═ у него было═ слишком

интеллигентное═ лицо, умные, внимательные═ глаза. У прилавка в

"предбаннике"═ находились две женщины, они получили починенную обувь═ и

вынимали деньги, расплачивались за работу═ мятыми трёшками и рублями. За

спиной═ чернявого парня была открыта дверь во внутреннее помещение, из

него пахло кожей, разогретым клеем,═ смолой,═ которой натирают дратву

перед тем, как═ нашивать заплаты, слышался═ стук═ молотков.

═Чернявый парень бегло, искоса взглянул Клаве в лицо. Она поняла, что он

её узнал, ей не надо ничего═ ему говорить. Парня═ этого она никогда═ не

видела прежде. Но, может,═ и видела, да не обратила на него внимания, он

ей не запомнился. В городе из-за═ своей необычной биографии она была

известна═ многим,═ сама же═ имела гораздо═ меньше знакомых.

═- Вы на примерку? - спросил парень Клаву, принимая═ деньги═ от женщин.

Вопрос был задан так, как будто Клава═ здесь уже была, что-то заказала. Не

будь═ женщин - парень, конечно, этих бы слов не произнёс, он говорил для

заказчика, чтобы оправдать появление Клавы в мастерской.

═- Проходите к мастеру.

═Парень, подняв часть прилавка, открыл под ним дверцу, пропуская═ Клаву

внутрь.

═- Идёмте, я вас провожу.

═В большой комнате, которую правильнее было назвать залом, на низеньких

раскладных табуретках сидели четверо или пятеро мужчин═ в фартуках из

мешковины, с гвоздями во рту - вбивали═ их в подмётки и каблуки туфель и

ботинок, надетых═ на металлические═ "лапки".

═- Сюда, - сказал парень, направляя Клаву═ в правый угол зала, к фанерной

перегородке. Клава послушно═ вошла═ за неё, и на таком же сапожном

табурете, в таком же замызганном рабочем фартуке, с молотком═ в руке,

увидела... Орлова. Он слышал её шаги, уже приготовился её встретить,

взгляд его═ был направлен на неё. Глаза его смотрели весело. Он знал, что

увидеть его будет для Клавы большой неожиданностью, она сильно удивится,

наверняка═ даже растеряется, и заранее предвкушал то выражение, что

появится в её лице. Орлов был давно небрит, не стрижен, отросшие═ пряди

волос ═падали с его═ головы═ до самого═ низа лба. На щеках курчавилась

густая щетина, на подбородке она даже завивалась в колечки. Выглядел он

совсем═ непохоже на себя, каким был в прежнюю═ ору: простой, обыкновенный,

ничего собою не представляющий═ мужичок-ремесленник, какому место═ именно

здесь, в сапожной артели. Или в какой-нибудь иной - где═ чинят примусы,

паяют═ прохудившиеся чайники и кастрюли.

═Волос на нём не только═ прибавилось, но═ они ещё═ и побелели. Виски были

совсем белы, как два клочка ваты.

═- Садись, - сказал Орлов, кивнув на свободный табурет напротив себя.- Про

свои дела можешь ничего не рассказывать, нам всё известно. Времени═ мало,

не будем═ его═ зря тратить.═ Давай═ сразу═ о том, зачем═ я тебя позвал.

Слышала, что происходит в Сталинграде?

═- Даже речь Гитлера: Сталинград не отдавать, биться насмерть, боеприпасы

по воздуху, в нужный момент кольцо будет прорвано, армия будет спасена.

═- Армия! - усмехнулся Орлов. - Не армия, а огромная группировка. Двадцать

две дивизии. Да ещё столько же отдельных частей, сапёрных, инженерных,

ремонтных, всяких. Триста═ с лишним тысяч солдат и офицеров. Немцы

формируют огромный═ танковый═ кулак, чтобы═ пробиться═ к окружённым, снять

блокаду. Спешно═ везут танковые части с других фронтов, даже из Польши, из

Франции. Надо им помешать. Танковые резервы═ не должны══ дойти до места

назначения. Нам стало известно - один эшелон═ пройдет через наш═ город. Он

уже в пути. Гигантский═ состав, три локомотива,══ шестьдесят, если не

больше, танков═ на платформах. Да ещё═ самоходки новейшей══ конструкции.

Нам надо знать номер, под каким следует этот═ эшелон,═ дату и время

прохождения через нашу станцию. Дальнейший═ его путь═ после развилки. И

наши минеры его встретят. Добыть эти данные═ можешь только ты. И тогда

Манштейн лишится главной═ своей═ силы. Войсками прорыва═ командует он,

Манштейн, лучший генерал Гитлера. Тебе всё ясно? - спросил Орлов. Глаза

его пристально,═ испытующе смотрели Клаве═ в лицо.

═Клава молча═ кивнула.

═- Нет, наверное, не═ всё. Ты должна себе чётко═ сказать,═ что эти═ танки,

они тоже новейшие, в каждом пятьдесят пять тонн, на них═ непробиваемая

броня, пушки ещё═ небывалого═ калибра, самоходки примерно такие же, - так

вот, скажи себе, что всю эту═ невообразимую═ махину═ ты просто держишь═ в

своих руках, вся она в твоей власти. Передай нам хотя бы номер═ эшелона.

На железной дороге═ есть наши люди,═ они будут═ следить, сообщать═ нам всё

нужное. Минёрам нам знать совсем немногое, только -═ по какому═ пути═ и

когда.

═Орлов несколько раз стукнул═ молотком═ по подошве═ ботинка═ у себя на

коленях - поддерживая рабочий═ шум в помещении═ мастерской.

И вот ещё что запомни: любая информация о перемещении═ войск, о движении

грузов в район Сталинграда сейчас═ крайне═ важна. Что узнаешь - передавай

Артёму,═ тому чёрненькому, что в роли═ приёмщика. Но никаких═ записок,

своей рукой═ ничего не пиши,═ ни строчки, ни буковки. Накалывай иголкой

нужные буквы и цифры═ в какой-нибудь старой, мятой газете. В газету

заверни туфли, босоножки, что-нибудь═ ношеное, якобы═ в починку. Но самое

сейчас важное - это эшелон═ с танками.═ Он где-то у Брянска, может быть -

уже═ ближе. Благополучно проскочить он не═ должен.═ Нельзя, чтобы═ немцы

распечатали Сталинградский═ котёл, пусть сварятся в нём все до одного. Это

будет их первое такое поражение за всю войну. А с него═ начнётся и полный

их разгром.

═Орлов снова стукнул молотком по ботинку, не столько для шума, сколько

изливая то, что кипело в его душе.

═- Всё, иди, - сказал Орлов. - Примерка твоих туфель закончена. И знай, мы

свою работу исполним честь-по-чести. Дело только за тобой. Несколько═ цифр

- и танковый эшелон дальше Горышино не уйдёт...

═Горышино представляло маленькую станцию на железнодорожном пути, что вёл

на юно-восток, в сторону Райново, Морозовской, Белой Калитвы. На ней

останавливались только═ местные поезда, а пассажирские дальнего следования

проходили мимо, не снижая хода. А за Белой Калитвой - уже недалеко и до

тех мест, где Гитлер собирал═ бронированные═ полчища, чтобы двинуть═ их на

выручку═ прославляемых до самого последнего═ дня за боевую доблесть войск,

зажатых в стальные═ клещи═ возле обращённого═ в сплошные═ развалины, но

так до конца═ и не взятого ими Сталинграда.

═Почему═ Орлов═ назвал именно Горышино?

═Перед Горышино протекала═ неглубокая═ степная речушка, но берега═ её были

круты, высоки, через неё был перекинут железнодорожный мост═ в шесть

длинных пролетов.

═30

═Понадобилась всего пара═ дней, чтобы штаб снабжения фронтовых частей и

военных перевозок═ вышел═ из шока═ и опять приобрёл прежний рабочий

настрой. Только теперь в нём чувствовалась═ совсем особая

целеустремлённость, сознание высокой═ ответственности за точное и быстрое

исполнение═ каждого приказа, углубленное внимание═ к каждой мелочи. Нечто

подобное происходит с хорошо═ сконструированным, отлаженным механизмом,

который по какой-то причине ═ненадолго═ запнулся,═ но тут же

самостоятельно выправился и дальше═ работает═ даже ещё более═ уверенно и

надёжно. Сбой словно бы пошел ему только на пользу: помог взбодриться,

напомнил ему, для═ чего он предназначен и как должен действовать.

═Радио и газеты сообщали, что для удержания наступающих═ советских войск,

оттесняющих немецкие═ дивизии от окруженного═ Сталинграда═ всё дальше на

юго-запад, к Ростову, для образования коридора═ к Сталинградскому котлу и

освобождения из него 6-й армии под командованием генерал-полковника

Паулюса, Гитлер создал новую большую группу армий, по существу - целый

фронт с названием "Дон". Командовать танковым═ авангардом, который должен

осуществить прорыв══ к Сталинграду, спасти 6-ю армию, задыхающуюся═ в

блокаде, назначен 64-летний генерал-полковник Герман Гот.

═Новые формирования требовали огромное═ количество боеприпасов, горючего,

продовольствия, всяких прочих средств═ и═ материалов. Проблемами

обеспечения нового фронта═ занималось множество специалистов, начиная со

штаба Главного Командования Германских вооруженных сил - и по всей цепочке

тыловых служб, ведущей из Берлина═ к месту═ проводимых═ боевых операций.

═Одним из таких звеньев был аппарат, в котором на роль═ маленького

ничтожного винтика чудесным, если не сказать - просто фантастическим

образом попала═ Клава. Кроме═ Фока она не успела узнать═ ещё почти никого,

ни с кем, кроме Фока, не разговаривала, не общалась, только═ запомнила

некоторые лица. Через═ её руки═ проходила═ лишь сотая часть бумаги,═ что

составляли═ делопроизводство, совершавшееся в стенах штабного здания. Как

правило, не все они были важными, большинство даже не являлись

секретными. Но и этих бумаг═ было достаточно,═ чтобы увидеть,

почувствовать═ ту гигантскую работу, которая═ совершалась═ для того,

чтобы═ армейская группа═ "Дон"═ выполнила═ свою задачу: смогла остановить

русских,═ стабилизировать в донских степях фронт, затрещавший и

пошатнувшийся на протяжении═ сотен верст═ от═ внезапного удара═ из-за

Дона советских войск,═ после долгого отхода═ на восток═ накопивших силы

для═ мощного контрнаступления. Работая в стенах штаба, изредка бывая в

других кабинетах, Клава═ могла наблюдать, как упорно,═ настойчиво

сотрудники штаба═ ищут и пересчитывают имеющиеся резервы═ всего, что

требуется войскам Манштейна и═ Гота, как проводят═ они спешные═ ревизии

ближних и дальних складов, баз с запасами═ горючего, смазочных

материалов, выискивая══ лишние═ килограммы продовольствия, лишние литры

бензина, лишние═ пакеты перевязочных ═средств, чтобы немедленно═ отправить

в═ окружённый═ Сталинград по воздуху, в колоннах═ грузовых═ автомашин в

районы боевых действий по деблокированию окружённых войск.═ Урезались

продовольственные═ пайки,═ снабжение всех частей, что находились на тех

участках фронта═ по течению Среднего и Верхнего Дона, где пока ещё

сохранялось затишье, - в районах Коротояка, Лисок, Павловска, Богучара,

Верхнего Мамона. Ослабление расположенных там войск═ было рискованно,

опасно, красные могли═ ударить и на тех участках, но поступить иначе═ было

нельзя, во что бы то ни стало надо было помочь═ тем, кто сражается день и

ночь,═ не зная отдыха═ и сна,═ каждую═ минуту═ расходует снаряды и

патроны, терпит в них острую нужду.

═Майор Фок, бывший какое-то время угрюмым, мрачным, заметно ожил,

повеселел. Он был в курсе всего, что происходило в местах, где шли

упорные бои с красными; дела там,═ видимо, выглядели так, что рождали

чувство оптимизма. Настроение═ Фока═ улучшилось до такой═ степени,═ что он

опять стал по вечерам садиться═ за пианино, с воодушевлением играть по

часу═ и больше своего═ любимого Листа. А до этого═ он даже═ не прикасался

к клавишам.

═Однажды днём, получив═ с почтой═ свежий номер═ берлинского

иллюстрированного журнала, ещё пахнущий═ краской,═ в блеске═ глянцевой

бумаги, Фок, быстренько его перелистав,═ в приливе═ душевного подъёма,

которым═ ему═ захотелось поделиться с Клавой, позвал═ её в свой═ кабинет и

показал большой портрет фельдмаршала Манштейна,═ назначенного командовать

группой═ "Дон". Клава увидела═ пожилого человека═ с волевым, умным лицом.

От крупного, прямого═ носа═ к углам рта шли глубокие═ складки. Тяжёлые

отёчные═ мешки═ висели═ под глазами - как свидетельство═ многих═ бессонных

ночей, трудных, долгих раздумий. Во взгляде угадывалось сильная воля,

твёрдый, цепкий, упорный═ характер. Такое лицо═ могло быть═ у крупного

учёного,═ поставившего перед собой═ большие цели и десятилетиями

неотступно идущего к ним.═ Но в большей мере══ это было═ лицо

профессионального военного, начальника над огромными массами═ войск,

который не знает жалости и колебаний, многих чисто═ человеческих чувств,

привык руководствоваться только разумом, одними холодными═ расчётами

своей военной═ науки.═ Его═ повседневна═ практика - если так диктуют

расчёты - не погружаясь в эмоции,═ отбросив═ их, как ненужные помехи делу,

военным задачам, которые надо осуществить, спокойно═ жертвовать жизнями

тысяч солдат═ своих и═ противника. И так же спокойно - это═ тоже читалось

на его лице - без внутреннего протеста и содроганий, не колеблясь, он

может пожертвовать и своей═ личной═ жизнью, если это потребуется в

интересах той задачи,═ которую он должен, как полководец, осуществить.

═На мундире, в который он был одет, меж углами бархатного воротника═ с

золотыми дубовыми листьями красовался═ Железный═ Рыцарский крест, который

дается только за═ большие═ военные заслуги.

═- Родной═ племянник═ фельдмаршала═ Гинденбурга, - с почтением═ в голосе

сказал о Манштейне Фок. - Уже на Первой мировой═ войне═ достиг══ звания

капитана. Это он в первые═ же дни войны с Советским Союзом захватил всю

Прибалтику. А затем - Крым, Севастополь, про который русские═ хвастливо

говорили, что этот город - неприступная крепость. Появляется под

Ленинградом свежая═ армия═ советского═ генерала Власова, чтобы разорвать

кольцо блокады, - кого против неё бросить, кто должен сразиться═ с

Власовым? А он - талантливый тактик и стратег. Сталин в нём уверен, как ни

в каком другом генерале. Гитлер бросает Манштейна, и ударная

двухсоттысячная═ армия Власова с отличным вооружением в кратчайший срок

разгромлена═ в пух и прах. Сам Власов пленён, полностью═ деморализован.

Поражение═ его потрясает настолько, что он, всю жизнь бывший

твердокаменным коммунистом, убеждается, что воевать с Германией -

бесполезно, бессмысленно. Как в военном, так и в политическом плане. И

переходит на службу к нам. Вы это знаете? - посмотрел Фок═ Клаве═ в лицо.

Она отрицательно качнула головой. - Как, - вскричал Фок, - вы не знаете

эти факты?! Да они же известны всему миру! Значит, советская пропаганда их

просто скрыла... Кстати, в этом журнале есть═ статья Власова, он

объясняет, почему он перешёл═ на сторону Германии. Устал от сталинской

лжи, от постоянного обмана народа, от фальшивых обещаний,═ которые

большевики и не думали исполнять. Прочитайте, это нужно═ знать, иначе вы

не разберётесь в происходящем. Но закончу о Манштейне. В среде═ военных он

сложил═ о себе═ такое═ стойкое═ мнение,═ неоднократно═ им подтверждённое:

там, где во главе═ войск═ фельдмаршал фон Манштейн, - там сокрушительное

наступление, там разгром, там победа!..

═- А это - Герман Гот, -═ открыл Фок═ перед Клавой═ новую страницу. -

Командует тем танковым═ клином,═ что пробивается сейчас по глубоким

снегам Задонья к Сталинграду.

═У Гота была совсем другая═ внешность. Он был снят═ в профиль. Сухая,

тонкая, жилистая шея, голая, коротко стриженная голова, длинный,

крючковатый, похожий на клюв, нос. Хищный кондор, властелин

южноамериканских равнинных пространств, лишь слегка принявший облик

человека...

═Фок с восхищением, почти влюблёнными глазами смотрел═ на портрет Гота.

═- На второй день войны танки Гота взяли Вильнюс. Под Вязьмой═ он окружил

и уничтожил═ пять советских армий... С такими генералами, да не победить?!

- воскликнул Фок. - Любую военную неудачу эти два═ гения═ способны

превратить в триумф. Советские военачальники сейчас торжествуют, они

уверены, что наша Шестая армия у них в мешке. Предвкушают награды,

почести... Но они не понимают, что произойдёт вскоре. Они сами окажутся в

мешке,═ как было═ это═ с советскими═ войсками уже не один раз. Хотите

побольше узнать═ о Манштейне, других знаменитых германских генералах? -

спросил Фок. - В этом журнале═ им посвящены═ интересные статьи. В нашей

печати═ о знаменитых═ людях═ пишут═ иначе,═ чем у вас, гораздо шире,

пишут о родителях, семьях, детях. Садитесь за мой стол, читайте. Я ухожу

на совещание, вернусь через═ час, за это время вы успеете═ прочесть весь

журнал. Стол, извините, я замкну на ключ, так полагается по инструкции.═ А

всё остальное - в вашем полном═ распоряжении.═ Садитесь═ в моё кресло,

оно мягкое,══ вам будет удобно. Если зазвонит телефон - не отвечайте, как

будто═ в кабинете═ никого═ нет...

═Фок умчался.

═Минут через двадцать, как═ за ним закрылась дверь, в кабинет, постучав,

вошёл═ офицер дешифровального отдела с красной═ папкой═ в руке. В таких

папках дешифровальщики разносили═ по кабинетам полученные═ штабом═ депеши,

переведённые═ с языка═ цифр═ на понятные═ слова.

═- Майор Фок отсутствует? - спросил═ офицер, заметно удивившись, что за

столом он видит другого человека.

═- Он скоро вернётся, - ответила Клава.

═Офицер на секунду═ задумался. Дешифровальный отдел с большим количеством

стальных сейфов, специальной═ аппаратуры,═ находился в подвале под

бетонными сводами, надёжной═ защитой от авиационных бомб. Идти ещё раз на

третий═ этаж офицеру не хотелось. Если майор Фок,═ уходя из кабинета,

оставил на своём рабочем═ месте═ свою личную═ секретаршу - значит, он ей

вполне доверяет. Раз так - ей можно═ доверить для передачи═ майору

предназначенные═ ему бумаги.

═- Будьте добры, передайте это майору Фоку, - сказал офицер, вынимая из

красной═ папки══ и кладя═ на стол стопку листков, соединённых

металлической скрепкой. - А вот здесь, - он раскрыл перед Клавой

разносную книг═ и указал в═ ней пальцем строчку,═ - распишитесь в

получении.═ И поставьте, пожалуйста, время.

═Чётким жестом офицер взбросил к пилотке ладонь, повернулся═ на каблуках и

вышел.

═Клава подождала═ несколько минут, для═ уверенности, что офицер не

вернётся. Подвинула принесённые═ бумаги к себе.

═Первой в стопке бумажных листов лежала депеша═ за подписью командующего

тылом всех армий на юге России. В ней содержалось═ требование подготовить

для тяжеловесного состава═ из шестидесяти грузовых платформ (указывались

дата, время прибытия на станцию) для замены тяги три паровоза СУ с полным

запасом воды, топлива, и потратить═ на их подключение к эшелону не более

15 минут.

═31

═В этот день майор Фок задержался на службе гораздо дольше обычного.

Мильда Карловна дважды═ подогревала в баке═ на плите═ воду для ежевечерних

банных процедур майора, но он все не являлся. Мильда Карловна═ не

выдержала, усталость═ повалила ее на кровать. И тут за окнами═ раздался

шум подъехавшей═ к дому═ машины.

═Клаве, открывшей═ Фоку дверь, вначале═ показалось, что он не совсем

трезв,═ настолько═ он был оживлён и весело═ настроен.═ Совершая свои

омовения, он даже═ вполголоса напевал мотивы из моцартовской "Волшебной

флейты", подражая голосам оркестровых инструментов. А потом, вместо того,

чтобы улечься спать в полосатой═ пижаме,══ с вязаным колпаком на голове,

он стал возиться с вещами, укладывать их в небольшой═ саквояж, с которым

он ездил в свои командировки.

═Но перед тем, как приняться за саквояж, он воззвал Клаву═ в свою комнату

и торжественно ей сказал:

═- Фройлен Клаудиа, мы с вами уезжаем. Ненадолго, дней на пять. Но далеко.

Соберите свои вещи. Возьмите═ только═ самое необходимое, без чего вам не

обойтись. Всем прочим будете═ полностью обеспечены.

═- Куда, зачем? - удивилась Клава.

═- Этого я вам не буду сейчас═ говорить. Увидите и поймёте сами, уже на

месте. Это будет для вас сюрпризом. Памятным и неожиданным═ сюрпризом.

Такой случай не стоит═ упускать. Я мог бы не брать═ вас с собой; как

секретарь, помощница в делах вы мне не нужны,═ но мне═ хочется доставить

вам удовольствие, вы несомненно будете═ обрадованы═ и поблагодарите═ меня

за это моё желание. Ни о чём больше═ не спрашивайте, собирайтесь. Спать

нам придётся мало, к шести утра подъедет мой шофер,═ мы сядем═ в машину и

начнётся═ наш необычный, неожиданный═ вояж...

═Уже вздремнувшая═ и пробудившаяся Мильда Карловна,═ узнав от Клавы о

поездке═ неведомо куда и зачем,═ всполошилась:

═- Что ж так внезапно, без предупреждения? Надо было бы═ хотя бы днём мне

об этом═ сказать.═ Я же═ не успею═ тебе ничего на дорогу═ приготовить. В

шесть утра! Ещё все ларьки закрыты,═ и рынок═ ещё не начнётся.═ А дома═ у

нас═ в запасе═ почти ничего. Всё, что я смогу,═ это десяток═ яиц═ вкрутую

сварить, да ещё дам пар кукурузных лепёшке...═ И молочка в бутылку налью,

оно кипяченое, дня два═ выдержит, не скиснет...

═- Ничего не надо, не═ хлопочите, Фок═ сказал, что будем все обеспечены, о

нас позаботятся,═ не надо ничего с собой брать...

═- А вдруг?! Зачем же голодать, терпеть неудобства. Нет, я тебе всё-таки

хоть пяток яичек и пару лепёшек═ заверну...

═В половине шестого Фок тихо постучал в комнату Клавы и Мильды Карловны:

═- Фройлен Клаудиа, поднимайтесь, пора!

═К машине Клава вышла═ первой, Фок ещё довершал сборы═ в своей═ комнате.

═Шофёр, увидев её на крыльце, открыл дверцу автомобиля, выключил радио,

автомобильный приёмник, который он слушал.

═Клава села на заднее сиденье. В машине было тепло, работал обогреватель.

═Какое-то наитие, накатившее внезапно, беспричинно,═ заставило Клаву, до

этих пор ни разу не разговаривавшую с шофёром, задать ему вопрос:

═- Вы русский? Или украинец?

═Шофёр, уже не молодой═ мужчина лет сорока, с простым,═ мягким, без

"арийских" черт лицом, чуть помедлив, похоже,═ решая про себя - говорить

ли правду, в ответ по-русски сказал:

═- Нет, я поляк.

═- Вы доброволец? Или мобилизованы?

═- Я пленный. С октября тридцать девятого года. Служил мотоциклистом в

батальоне связи. Месяц и пять дней скрывался в лесах. А потом═ пришлось

выйти. Когда стало ясно, что ни Советский Союз, ни Англия Польше не

помогут. Умирал в лагере от голода и дизентерии. Начальство искало среди

пленных автослесарей для ремонта. Я вызвался. Только═ чтобы не подохнуть.

Майор Фок оценил мою старательность, взял к себе═ в шофёры. Вот с тех пор

и═ служу. Куда денешься? У меня в Лодзи жена, двое детей, мать-старуха.

Не знаю, жива ли, нет...

═- Вы слушали утренние═ известия? Включите, я тоже хочу послушать, -

попросила Клава.

═Шофёр и тут═ помедлил. Похоже, он колебался, что-то решая про себя. Но

всё же повернул ручку приёмника.

═- ...к исходу вчерашнего дня, - раздался сочный, раскатистый бас

Левитана, - количество пленных увеличило на двенадцать тысяч человек.

Продолжается успешное наступление на Котельниковском направлении, наши

войска заняли ряд населённых пунктов, в том числе═ Заветное,

Верхне-Курноярское, Бударки, железнодорожную станцию Гремячая. Окружённые

в Сталинграде═ немецко-фашистские войска находятся в катастрофическом

состоянии.═ Солдаты═ получают всего по сто - сто пятьдесят граммов═ хлеба

в день, в ряде частей═ уже съедены все трупы дохлых лошадей. По показаниям

пленных, ежедневно умирают от истощения и замерзают в поле по четыреста,

пятьсот человек...

═На крыльце распахнулась дверь, из дома выходил Фок.

═Шофёр сейчас же передвинул рычажок, управляющий настройкой, Левитана

сменила немецкая речь:

═- ... Неприятель сделал безнадёжную попытку прорваться южнее═ Ржева. Все

его атаки потерпели поражение. На Дону продолжаются═ наступательные

действия крупных сил большевиков. Незначительные═ продвижения даются

ценою невероятных кровавых потерь, противник буквально устилает своими

трупами каждый метр атакуемых им немецких позиций. У Воронежа немецкие

части скрытно перебрались по замёрзшей═ реке═ на неприятельскую

территорию и захватили сильно укреплённое кирпичное здание, сооружённое

как крепость ещё в древние времена═ для отпора═ татарских нашествий.

Гарнизон крепости частью уничтожен, частью взят в плен. Все контратаки

противника, направленные на то, чтобы вернуть крепость в свои руки, отбиты

с большими для него═ потерями...

═Начинался седьмой час утра, но тьма на городских улицах была ещё совсем

ночной. Конус бледного синеватого света от прикрытых маскировочными

фильтрами автомобильных фар бежал по исчерченному═ колеями снегу═ впереди

автомашины. Клава═ не понимала, куда, в какую═ сторону═ они едут. Фок,

сидевший впереди, рядом с шофёром, ничего═ не объяснял. Мелькнули какие-то

длинные приземистые═ сараи, какие могут быть только на окраине, голый

кустарник, потонувший═ в сугробах,═ открылось снежное поле. Машину трясло,

она резко подпрыгивала═ на ухабах. Поворот, еще поворот...═ В бледном

свете фар проступили очертания═ чего-то непонятного, что оказалось

одномоторным═ самолётом. И фюзеляж его, представлявший═ пассажирскую

кабину, и крылья═ были из серебристого гофрированного═ дюраля.

═Автомобиль остановился. Фок - в короткой═ меховой═ куртке,═ суконных

бурках, русской═ шапке-ушанке - вылез на снег. Его═ встретили люди, одетые

тоже тепло, в меховое, кожаное, но того покроя, что принят в авиации.

Все они почтительно козыряли Фоку, протягивали══ ему для пожатия свои

руки, сбрасывая толстые меховые═ перчатки,═ но не раньше, чем он сам

начинал движение═ к рукопожатию.

═Через минуту Клава и═ Фок были уже в тесной═ кабине самолёта. Клава

поместилась═ в уютном═ креслице═ возле═ круглого═ окошка. В кабине

находилось ещё несколько пассажиров: все военные═ с большими портфелями на

коленях или возле═ ног. А всего в самолёте было десять или двенадцать

мест, Фок и Клава заняли последние свободные кресла.

═С мягким хлопком закрылась наружная дверь на резиновых уплотнителях.

Зафырчал мотор, простуженно═ закашлял, мимо окна═ пролетели═ клубы

белого дыма. Скоро звук его стал ровнее, усилился, разговорная речь в

кабине была уже не слышна. Самолёт сдвинулся с места, поехал,

переваливаясь, как утка, сбоку на бок, на неровностях аэродромного поля.

Мотор ревел протяжно, однотонно. Самолёт вроде бы застыл═ в неподвижности,

его не трясло, не качало. Клава═ ждала - когда же он взлетит. Но оказалось

- самолёт уже в воздухе, оторвался от снежного поля,═ набирает высоту.

═В круглое окошко═ ничего не было═ видно, только темнота - и всё. Клава

напрягала глаза, надеясь заметить хотя бы какой-то огонёк, но земля была

погружена═ в сплошной═ мрак, на ней действовали правила═ светомаскировки,

запрещающие даже═ чиркнуть спичкой, чтобы═ закурить═ папиросу.

═В кабине царил тусклый═ полумрак, на потолке═ светилась единственная

синяя лампочка;═ её безжизненный═ свет, однообразный гул мотора нагоняли

сон. Большинство пассажиров спали, кто - откинув═ голову назад, кто -

свесив ее на грудь. Фок тоже заснул. Заснула═ и Клава.

═Она проснулась от тишины═ и покоя. Самолёт стоял на земле, дверь из

кабины была открыта, пассажиры друг за другом выбирались по лесенке в три

ступеньки наружу. Выбралась из кабины═ и Клава. Вокруг было поле, точно

такое же, с какого улетали. Можно было подумать, что самолёт вернулся

обратно, на то же самое место. Но это было не так, от придонского

городка, который Клава и Фок═ покинули═ три часа назад, их отделяло

пятьсот километров.

═Как называется местность, куда доставил их маленький дюралевый "Юнкерс",

Фок объяснять не стал, а сама Клава═ не спрашивала. Сюрприз так сюрприз.

═Было уже совсем светло, над снежной═ равниной═ сверкало солнце.

═С полчаса Клава и Фок провели в лёгком═ строении, похожем на временный

павильон из досок и фанеры. В нём стояли деревянные═ диваны, как в залах

ожидания на железнодорожных вокзалах. Фок подвёл Клаву═ к буфетной

стойке. Перед ними поставили две═ чашки чёрного, как деготь, кофе, и

такого горячего, что═ на него═ пришлось долго дуть, прежде═ чем сделать

первый глоток.

═В большой, человек в тридцать, толпе, тоже из одних мужчин в военной

форме,═ их повели к другому самолету - гораздо больше, чем первый, с

двумя моторами,═ в жёлто-зеленой═ маскировочной═ окраске.

═На нём Фок и Клава═ летели═ ещё несколько часов. Внизу простиралась

сплошная облачная пелена, полностью скрывавшая землю. Пассажиры держались

замкнуто, необщительно, никто ни с кем не разговаривал. Все летели по

своим служебным делам,═ и, похоже,═ правила дисциплины═ предписывали═ им

не вступать в случайные═ знакомства.

═Впереди, возле двери в пилотскую кабину, сидел грузный═ генерал в

шинели, с поднятым воротником. Садясь, он не снял с головы фуражки, и,

равняясь на него, не сняли своих фуражек═ и все другие═ офицеры.

═Генерал сидел неподвижно, как мумия. Выдержав в такой неподвижности

целый═ час, он пошевелился, вынул из кармана шинели═ плоскую═ фляжку═ с

коньяком, отвинтил пробку, одним глотком вобрал═ в себя половину

содержимого. Это движение генерала послужило для всех как бы разрешающим и

приглашающим сделать то же самое сигналом; другие тоже полезли═ за

фляжками, кто в карманы, кто в свои портфели. В кабине смачно запахло

коньяком разных марок.

═Фок досадливо ёрзал в своём кресле: он не запасся коньяком.

═На середине пути самолёт приземлился для заправки═ бензином.═ Пока он пил

из цистерны бензин - Фок и Клава снова пили в буфете кофе,═ такой же

дегтярно-чёрный, потому что он был═ сделан из крепко обжаренного ячменя и

дубовых жёлудей, и такой же горячий. Чашечка═ кофе без чего-либо вприкуску

- это было все, что могли═ предоставить пассажирам в своих буфетах

аэропорты германских авиалиний. Ничего больше в них не было.═ Даже бокала

пива. А уж в пиве Германия буквально тонула накануне═ войны.

Клава достала из сумки бумажный сверток, приготовленный ей на дорогу

Мильдой Карловной, вынула═ из него яйца, кукурузные лепёшки на

подсолнечном масле, предложила═ Фоку. Он не отказался. Фок был здорово

голоден, но ещё═ больше зол: в его кармане═ лежали═ дорожные═ продуктовые

карточки на себя и на Клаву, его═ уверяли, что во время командировки ему

не придётся═ беспокоиться о еде, но даже по карточкам он не мог хоть

что-то получить в дорожных буфетах. Хотя бы всего-навсего пресную сухую

галету.

═Фок взял круто сваренное яйцо, поднял его в руке, как поднимают

наполненную рюмку, произнося тост,═ и с глубоким чувством сказал:

═- О, милейшая фрау Мильда! Честь и хвала═ вашей материнской═ заботе.

Поистине, в нашем печальном положении она значить гораздо больше,═ её

можно назвать благодеянием, что помнится потом всю жизнь. Особенно

бесприютным солдатским сердцем, что далеко═ от родного дома,═ некому его

обогреть и приголубить!..

═Последняя посадка была уже в темноте. Фок ещё в самолёте═ стал

поглядывать на свои наручные часы со светящимся═ циферблатом, покачивать

в беспокойстве головой. Но когда═ оказалось, что на аэродроме его ждет

заказанная автомашина, и он с Клавой═ сел в неё, он успокоился и сказал

Клаве: теперь успеем! Всё в порядке.

═Машина, поворачивая из одной улицы в другую, долго═ неслась═ по большому,

почти безлюдному, затемненному городу.═ Снега не было, но воздух был

прохладен, не больше═ трёх-пяти градусов выше нуля. Длинные═ пролёты улиц

заливала тьма, они выглядели мрачно, зловеще, как═ туннели, ведущие

неизвестно куда, в ещё более═ густую тьму.

═- Сюда! - показывал Фок шофёру рукой, в каком направлении надо ехать. -

Теперь сюда.

═Странно, но в лабиринте тёмных улиц он ориентировался с такой свободой,

как будто находился в своём родном═ городе. Или множество раз здесь═ уже

бывал.

═По указанию Фока машина═ остановилась═ под сучьями голых деревьев на

пустынной═ набережной.

═- Выходите, - сказал Фок. - Приехали.

═Перед ними был гранитный парапет, за ним тускл блестела═ водная═ гладь

неизвестной реки. Налево, в сотне шагов, вздымалась═ громада старинного

готического═ собора, направо, за рекой, на облачном фоне═ с

пурпурно-лиловыми красками дотлевающей зари Клава═ увидела═ решетчатый

силуэт вытянутой в тонкую иглу башни. Она была видна═ только═ до

половины, верхняя её часть═ таяла, расплывалась═ в облачной═ мгле.

═Париж!

═Чтобы придти в себя, освоиться с этой═ истиной═ Клаве потребовалась целая

минута.

═Фок знал, как будет она потрясена, когда поймёт, куда он её привез, где

она находится, и ничего ей не говорил,═ стоял рядом молча, тоже смотрел

на спокойно, беззвучно текущую Сену,═ на силуэт Эйфелевой башни, с каждым

мгновением всё более═ растворяющейся═ в густеющей═ мгле.

═- Через полтора часа приходите на это же место, я буду вас здесь ждать. А

сейчас - идите═ в собор Нотр Дам де Пари, двери в него открыты,═ вход

свободный. Услышите органный═ концерт. Их устраивают редко, в дни больших

празднеств в честь некоторых святых. Сегодня═ именно═ такой праздник. Я

рад, что вы услышите═ знаменитый═ орган═ в знаменитом═ соборе. К тому же

играют знаменитые═ музыканты, таких в мире совсем немного,═ наперечёт.

Это вам в награду═ за поправку в четыре такта!..

═32

═Кромешная тьма наполняла ═собор. Сначала Клава═ вообще═ ничего не

увидела, только постаяв несколько═ минут,═ стала═ кое-что различать. В

дальних углах, в нишах боковых стен перед ликами и статуями святых

крошечными голубыми и розовыми═ язычками═ горели═ почти не дававшие═ света

плошки═ с воском, поставленные═ прихожанами в помин═ и во здравие своих

родных и близких. Такие плошки горят долго, по целым═ неделям,═ пока не

выгорит весь воск.═ Света от них хватало лишь на то, чтобы═ едва

обозначить нижнюю часть массивных круглых колонн══ в центре═ собора,

уходящих ввысь. Насколько были они высоки, во что упирались, чем

заканчивались,═ как выглядели═ купол собора, покрывавшие═ его росписи, -

всё это крылось во тьме. Казалось, собор не имеет═ покрытия, колонные

уходят в бесконечность, в звездный═ простор Вселенной.

═Огромная масса людей находилась в соборе, наполняла его пространство. Она

была не видна,═ растворялась в его темноте, сливалась с ней, людское

множество только лишь угадывалось по присутствию в воздухе дыхания,

лёгкому шуму передвижений, шарканью ног по каменным плитам пола, шёпоту

переговаривающихся, похожему на слабый шелест═ листвы. Скамьи, на которые

в католических храмах садятся молящиеся, были целиком заполнены, многие, в

основном студенческая молодежь, парни и девушки, сидели на полу, у

подножия колонн, прислонившись к ним спинами.

═Клава ожидала, что прозвучит голос, объявляющий═ начало концерта, его

программу, но ничего подобного═ не последовало, без всякого

предупреждения вверху, во тьме, даже не раздались, а словно бы заклубились

звуки,═ как клубятся тучи, когда зарождается гроза, сбиваясь гуще,

плотней. Поначалу неясные, неопределенные,═ несущие═ в себе только═ лишь

отдалённые намёки на то, что должно из них сложиться, они стали обретать

форму, в них появилась мелодийная окраска. Но победить звуковой═ хаос,

сумбур ей было не под силу, она слышалась то сильней, отчётливей, то

пропадала вовсе. И вдруг грянул настоящий═ гром - словно вмешалась

верховная═ власть, разом═ подчинившая═ себе весь разброд. Раскалываясь на

куски,═ гром═ тяжко рухнул с небес на землю, на головы собравшихся═ в

храме, сминая═ и погребая═ под собою всё.

═Клава узнала═ начало баховской органной═ фуги ми минор.

═Неизвестно, когда и кто придумал такие═ концерты: почти в полной

темноте, в которой═ не виден═ инструмент, на котором═ играют, не виден

артист, творящий═ музыку, не видна═ публика - составляющая═ тысячу, если

не больше═ человек. Но испытываемое═ впечатление═ обладало═ исключительной

силой. Каждый═ слушатель═ был как бы наедине со всем миром, природой,

небом, а кто хотел═ думать так - с самим Богом. Как бы сам Бог вещал

откровения, какие редко кто может═ сказать═ себе сам. Как мал, слаб и

ничтожен человек в тленном земном мире, и в то же время, вооружённый

самым сильным═ своим оружием - духом, сделав═ его своим═ щитом и разящим

мечом, он могуч═ и бессмертен, равен почти самому творцы Вселенной.

═Выразить это на человеческом языке было нельзя, невозможно, слова

оказались бы бессильны, лишены убедительности, красок. Они не тронули бы в

человеке главного - его чувств. Выразить это могли только звуки, при том -

лишь═ одного из всех придуманных человечеством инструментов, удивительного

по своим возможностям органа, способного═ петь нежнейшими голосами ангелов

и тут же потрясать═ своим громом═ небо и землю наподобие═ огнедышащего

вулкана...

═Фуга завершилась. Где-то в глубине самой большой═ трубы медленно═ угас её

последний вздох, замерла═ последняя нота. Зазвучали другие═ аккорды, тоже

великого Баха, рассеянного и неряшливого═ в быту, постоянно терпевшего

шутки и насмешки═ знакомых, не закрывавшего над собой в забывчивости

зонтика, хотя дождь давно уже кончился и светит солнце, неумелого═ и

непрактичного в житейских делах, путавшего═ имена═ своих многочисленных

детей, всегда погружённого═ в себя,═ в какие-то свои упорные═ размышления,

мало и редко═ говорившего═ что-либо вслух, предпочитавшего выражать свои

мысли и чувства музыкой, и всегда═ о самом═ для людей═ главном: о смысле

и назначении их бытия, звавшего их из мелочного═ сора житейских буден═ в

полёт на широко распахнутых крыльях, на подвиги═ и бессмертную славу.

═С небольшими паузами между═ произведениями Клава═ услышала музыку

Моцарта, Глюка, таких же═ могучих, неодолимых временем═ титанов, чья

гениальность выразилась по-другому, в иных звуках, иных красках.

═Завершался═ концерт опять Бахом, другой═ его═ фугой, такой же

величественной, всеохватной, наполненной решительно всем, что знают,

испытывают, чем мучаются, к чему стремятся═ и возносятся человеческие

сердца.

═И опять словно бы не музыка, творение═ человека,═ его души, ума, рук,

звучала в соборе, а как бы сама Вселенная, обретя голос, старалась что-то

поведать, внушить людям, раскрыть═ им какие-то важные═ тайны, подарить им

свет, с которым всё земное═ обретёт для них настоящий смысл, удивится

подлинная мудрость, настанет прозрение и откроется дорога═ к новым═ формам

жизни - на лучших и═ чистых основаниях...

═Можно было уйти в звучавшую музыку целиком, раствориться в ней без

остатка, забыть себя, забыть, где находишься. Наверное, с Клавой═ так бы и

произошло, если бы не мысли,═ которые═ её не покидали весь этот длинный

день с самого его начала.═ Она всё время помнила,═ какое на календаре

число и что должно сегодня═ произойти.═ Как Фок, что посматривал на часы,

когда они летели в самолёте, переживая, что Клава═ может опоздать═ на

концерт═ в соборе Парижской богоматери, так и Клава═ иногда═ посматривала

на свои наручные═ часики,═ только старалась это делать незаметно для Фока.

═Сейчас, в соборе, ей не от кого было прятаться.

═Часовая стрелка стояла на пяти, минутная═ миновала═ двенадцать. Клава не

переводила стрелки на местное время, как это сделал Фок, они показывали

так, как было═ на другом═ конце ═Европы, в маленьком Клавином городке близ

замёрзшего, покрытого льдом Дона. Полчаса назад═ со станции═ с новыми,

свежими, полностью заправленными паровозами - один в голове, другой═ в

середине, третий в хвосте - отправился танковый эшелон, везущий═ на

юго-восток фельдмаршалу Манштейну шестьдесят тяжёлых танков═ с полными

боекомплектами═ снарядов и пулемётных патронов в каждом, и ещё три

десятка новейших,═ но появлявшихся на фронте самоходных орудий в толстой

броне, на гусеничном хочу. Снаряды такого═ орудия, предназначенного для

уничтожения танков, весом в десять═ килограммов, с особой взрывчаткой

внутри, пронизывают лучший═ советский танк Т-34 насквозь═ на расстоянии

более километра.

═Сейчас эшелон от станции уже далеко, в сорока километрах, его пропускают

без задержек на всех семафорах. Через одиннадцать минут он будет═ уже на

подходе═ к станции═ Горышино. Перед головными паровозом откроется

семикилометровый спуск к мосту над рекой, затянутой белой═ пеленой═ снега,

стальные═ фермы═ моста гремуче пропоют под колёсами длинного═ эшелона. За

мостом ещё два с половиной═ километра═ рельсового пути с лёгким подъёмом,

который обычные═ пассажирские и товарные поезда преодолевают без всяких

затруднений,═ нисколько не увеличивая давления в своих паровых котлах. И -

входной═ семафор на станцию. Он тоже открыт, эшелон ждут, и через эту

станцию необычный═ состав, за движением═ которого══ следят═ даже в

Берлине, должен пронестись на полном═ ходу, простучав на рельсовых стыках

колёсами с частотой скорострельного пулемёта, оставив после себя

разорванный═ в клочья воздух и снежную бурю...

═На самых низких басах,═ с хрипом═ и клокотанием, звучали главные

органные══ трубы, соловьиным фальцетом из-под них выбиралась═ тонкая

хрупкая мелодия, стремившаяся═ пропеть что-то своё...

═Клава═ опять посмотрела на часы. Из тех одиннадцати минут, что оставались

эшелону до моста, прошло всего═ три. Минуты═ стали словно бы

растягиваться,═ как резиновые, следить за их медлительном═ ходом,

отсчитывать их про себя было невыносимо-мучительно.

═Ещё пара минут...═ А теперь большая стрелка═ замерла═ совсем, часы будто

остановились. Клава═ не выдержала,═ поднесла═ их к уху. Тикают...

═Ещё на минуту меньше...═ Ещё на минуту...

═Сердце у Клавы═ билось так громко, словно бы то, что должно было═ сейчас

произойти за тысячи километров отсюда, должно═ было произойти именно здесь

в огромном соборе, наполненном═ людьми...

═На последних двух минутах Клава не спускала с часов глаз.

═Стрелка ползет ещё медленней...═ Последние мгновения... Всё!

═Под Клавой словно бы качнулся пол.

═Наверху, там, где вместо купола═ чернела═ бескрайняя Вселенная, тяжкими

громами с огнем и молниями гремели завершающие аккорды - в справедливом

возмездии провожая кого-то в бездну, откуда═ нет возврата, ликуя и радуясь

в гимне═ человеческому мужеству, смелости и удаче...

═33

═О том, что совершена диверсия, танковый эшелон уничтожен полностью, Клава

узнала от Фока на другой же день. Такого рода известия по немецким штабам

разносились быстро. В Париже обязаны═ были это знать ещё═ и потому, что

большая часть═ уничтоженных танков═ была из Франции, из района Дюнкерка;

немецкие═ штабисты, сообщившие Фоку═ эту неприятную информацию, были

лично знакомы с некоторыми командирами ═того═ танкового═ подразделения,

что было отправлено на восток.

═А вот как была совершена эта дерзкая диверсия, как она выглядела, Клава

узнала═ гораздо позже, и даже не сразу═ после своего═ возвращения═ в

город, только недели═ через две.

═Разумеется, никаких имён ей не назвали.

═Техника выполнения операции была проста и вместе с тем - крайне сложна,

рискованна. Самое сложное в ней состояло в том, чтобы незадолго до

приближения эшелона к мосту, буквально за несколько минут, убрать с моста

охрану и заложить взрывчатку под опорные балки последнего═ пролёта.

═Но это было выполнено. Сделали это минеры-подрывники специального

подразделения, прилетевшие ночью из Москвы, приземлившиеся на парашютах в

снежном═ поле неподалёку═ от Горышино.

═Расчёт всех элементов, составлявших операцию, вёлся на минуты и секунды.

═Когда эшелон достиг точки, с которой начался семикилометровый═ спуск к

реке,═ первое колесо головного паровоза═ нажало на установленный═ датчик,

и подрывники, запрятавшиеся далеко в лесу═ от места═ диверсии,═ на своём

приборе приняли об этом сигнал. Каждое═ следующее═ колесо состава, проходя

по контактам датчика, подавало о себе═ сигнал. Количество колёс было

известно, железнодорожники их посчитали. Последний сигнал означал, что

весь состав═ уже на спуске, скорость его═ растёт, теперь, даже если

машинист головного паровоза═ увидит, что мост впереди═ повреждён, и примет

меры для торможения, остановки, у него ничего не получится.══ Даже если

все три паровоза успеют═ переключить свои механизмы на обратный═ ход - им

не остановить на крутом═ склоне══ такую═ супертяжёлую махину, какую являет

собою эшелон с шестьюдесятью "Тиграми" и═ тремя десятками═ ещё более

тяжёлых "Элефантов".══ Да ещё═ имеющий═ приличный═ разгон.

═Но подрывники═ не спешили, у них были крепкие нервы, они точно выполняли

свой═ предварительный секундный═ расчёт. Они подпустили эшелон═ почти═ к

самому мосту. Охрана, состоявшая из венгерских солдат, за месяцы своей

службы привыкших═ к тому, что их дежурства проходят каждый═ раз

благополучно, к этому моменту═ была уже устранена, ящики═ с толом

покоились в нужных местах, провода═ от магнето, которое═ шлёт на

взрыватели электрический ток, были уже═ подключены.

═Все было сделано═ грамотно, безупречно, как на ученьях.

═Сверкнуло пламя, последний, у противоположного берега, мостовой пролёт

рухнул. Теперь мост представлял собою трамплин, с которого

железнодорожным платформам═ с танками и самоходками═ предстояло прыгать

прямо в реку.

═Так они и прыгали - валились друг за другом, разбив лёд реки в кашу,

вспенивая воду,═ громоздясь═ в русле гигантской═ кучей. Последним на эту

кучу упал в облаках пара и дыма, рассыпая искры угольной═ топки, хвостовой

паровоз.

═У этой леденящей═ кровь картины были невольные═ зрители: на другом

берегу реки у шлагбаума железнодорожного переезда стояли цугом

крестьянские═ сани,═ ждали, когда пройдёт состав, поднимется полосатый

шлагбаум.

═- Сыпались, как галушки в кипящий котёл с совка, - так выразился один из

очевидцев.

═34

═Фок, как обещал, ожидал Клаву═ на том самом═ месте═ у парапета

набережной, на котором они расстались полтора═ часа назад.

═- Я отпустил машину, она нам не нужна, - сказал он Клаве. - Отель

недалеко, номера для нас приготовлены, я там уже был, переоделся. По пути

покажу═ вам кое-какие достопримечательности Парижа. Но прежде═ предлагаю

поужинать в каком-нибудь небольшом═ ресторанчике. Надо же, наконец,═ за

весь день═ по-настоящему═ поесть. Заодно═ отдохнём, послушаем музыку,

шансонье...

═- Но ведь все же закрыто, везде темно, - сказала Клава.

═- Это лишь внешнее═ впечатление, просто светомаскировка. Англичане

прилетают почти каждую ночь. Париж, правда, щадят, бомбы═ не бросают,═ но

если видят огни - могут и шарахнуть. Вот Париж и притворяется мёртвым. На

самом же деле всё действует:═ кинотеатры, варьете, кафе, рестораны. Так

называемые "обжорки" - для простого люда, у кого в карманах не густо.

Париж будет погружаться в воду, гореть в огне - и всё равно пить, гулять и

веселиться. Это Париж, иным он не может быть.═ В нём по-прежнему готовят

вкусные блюда, подают═ вина самых знаменитых марок, по-прежнему═ можно

послушать великолепных певцов и музыкантов.

═- Наверное, здесь же чертовски всё дорого!

═- О, уж о деньгах не беспокойтесь, марок, выпущенных для хождения во

Франции, у меня столько, что можно оклеить все городские стены. Надо же их

на что-то потратить!

═Фок галантно предложил Клаве опереться═ о его руку, они неторопливо

пошли сначала вдоль набережной, потом ═свернули═ в одну из улиц,

выходящую к Сене под прямым углом. Она была═ темна, как и все другие, лишь

через каждый полсотни шагов═ на стенах зданий светились нанесённые

люминесцентной═ краской надписи, которые═ по-русски читались так: "Абри",

убежище". Стрелки под ними показывали, где прятаться в случае═ воздушного

налёта.

═- Откуда вы так хорошо знаете Париж? - спросила═ Клава═ Фока.

- В сороковом═ году, после═ капитуляции═ Франции,═ я прожил здесь

несколько месяцев. О, какое это было чудесное время! - сказал Фок с

восторгом. - А для парижан это был просто кошмар. Продовольствие═ исчезло,

цены неуклонно росли, люди нуждались, распродавали═ имущество. Можно было

совсем за бесценок═ купить картины═ знаменитых═ импрессионистов, старинную

мебель времён Людовиков, соловое серебро, чайные═ и обеденные═ сервизы,

редкие книги, которых нет даже в самых богатых книгохранилищах мира. Я

купил здесь═ рояль марки "Стейнвей",═ переправил на родину, приобрёл много

художественных фарфоровых изделий. Но больше═ всего я доволен тем, что

догадался нанять учителей═ для уроков═ французского языка. Благодаря═ им,

сейчас я свободно читаю газеты, книги═ лёгкого содержания, могу сносно

говорить на бытовые═ темы...═ Простите, - спохватился Фок, - я не спросил

у вас - понравился ли вам═ органный концерт?

═- О, словами это не выразить...

═- Я бы тоже затруднился. Я слушал подобные═ концерты много раз,

действительно, то, что испытываешь, неописуемо. Даже великие═ таланты═ не

могли═ передать═ воздействие органной═ музыки═ на человека.══ Вспомните

Гюго, уж какой был он мастер,═ страницы═ об архитектурном═ великолепии

Собора Парижской богоматери - прекрасны. А доходит до музыки - и словесные

краски═ вянут, теряют всю свою выразительность...

═В поездах домов, мимо которых проходили═ Клава и Фок, горели только синие

электрические═ лампочки═ самого слабого накала.═ Витрины магазинов, кафе,

что, конечно же, в мирные═ дни пылали, соревнуясь в яркости═ с другими

такими же витринами по соседству,═ сейчас заполняла тьма.

═Но Фок был прав: за шторами═ внутри заведений - закусочных, ресторанов,

игорных и танцевальных залов - кипела═ бурная жизнь. На═ улицу═ изнутри

доносились звуки═ музыки, мужские и женские голоса, обрывки пения.

═- Давайте зайдём сюда, - сказал Фок, поворачивая в один из переулков. -

Прежде здесь═ было очень═ неплохое═ кафе, я не раз═ его посещал.

═Тучный═ швейцар═ в ливрейном облачении,═ делавшим его похожим на

священнослужителя, стоявший═ на ступенях═ подъезда,═ заметив═ намерение

Фока, широко═ распахнул входную дверь. За ней находился═ тамбур,

освещённый═ синим плафоном, в нём другой═ швейцар в золоте галунов═ и

лампасов так же═ широко и приглашающе═ распахнул══ вторую дверь, и они

попали в зал,═ залитый═ ярким═ светом пышных люстр, с ослепительной

белизной накрахмаленных скатертей на квадратных столиках; над ними слоисто

плавал голубой═ сигаретный дым.

═На невысокой═ эстраде играли музыканты, покачивалась, плавно изгибалась,

выставляя═ напоказ роскошные бедра, декольтированная певица; её

серебристо-зеленоватое своим рисунком напоминало рыбью чешую, переливалось

блёстками.

═- Сядем за этот столик, - показал Фок рукой в правый угол зала. - Отсюда

будет всё хорошо видно и слышно. Это моё любимое место, я рад, что оно

свободно.

═Фок счастливо улыбался. С блеском═ в глазах он оглядывал зал,

хрустальные люстры, людей, сидевших за столиками. Клаву удивило, что среди

них много французов. Да, действительно, Париж будет тонуть, гореть═ огнём,

но его кафе и рестораны будут полны гуляющих.

═Рядом с эстрадой на танцевальном пятачке═ кружилось несколько пар.

Вспыхивала золотая вязь на погонах немецких офицеров, но и тут среди

танцующих большинство составляли французы.

═- Всё, как раньше, - констатировал Фок. - Не думал, что попаду сюда ещё

раз. Какие невообразимые═ контрасты: в России дикая стужа, жестокие бои,

поля между Ростовом и Сталинградом красны от крови, а здесь тот же райский

уголок, не спеша потягивают═ "Шабли",═ обнимают под музыку═ подруг... Вы

знаете, что поёт артистка? Я вам переведу: "Взмахни рукой, мой милый,

прогони═ тень печали, пусть она уплывает, как дымок═ сигареты, не

застилает нам свет ясного дня..."

═Пристальный взгляд Фока, каким он оглядывал зал, переместился на

музыкантов.

═- Посмотрите на эстраду, вон на того тромбониста═ с усиками, он и раньше

играл в оркестре, я его помню... А скрипки какие,═ вы вслушайтесь, это же

совсем не кафешантанный, это высокопрофессиональный уровень. Это

мастерство лучших концертных═ залов. Нужда, необходимость зарабатывать на

хлеб═ насущный гонят на ресторанные═ площадки по-настоящему талантливы, с

высокой выучкой═ музыкантов. Представляю,═ как они презирают то, что

вынуждены играть...

═Фок стал вспоминать тех шансонье, что выступали в этом═ зале и ему

довелось их слышать.

═Минуты летели, прошло═ достаточно времени, как он и Клава сели за столик,

показалось бы уже═ принять у них заказ,═ но никто═ из гарсонов═ к ним не

подходил. Они беспрерывно сновали по залу, конечно же, видели Фока═ и

Клаву, но словно бы у всех что-то произошло═ со зрением: все они дружно

не замечали их присутствия. Даже метрдотель с внешностью

премьер-министра, высокий, плотный, во фраке с пластроновой грудью, в

пенсне на шёлковом шнурке а-ля Золя, стоящий═ у выхода═ из кухни, зорко

видящий не только каждого гости и гостью за столиком, но и то, что налито

в каждую рюмку, лежит на каждой тарелке, - даже он, вопреки своей

служебной═ обязанности, ни разу не глянул в их сторону.

═Пренебрежение переходило последнюю грань допустимого, становилось просто

неприличным.

═Фок усмехнулся, сказал:

═- Это не случайно. Вон те люди вошли и сели═ после нас, но они уже едят и

пьют, а нас с вами демонстративно, на глазах всего зала, игнорируют.

Потому, что мы немцы. Оккупанты. В сороковом═ году такое не происходило,

нас боялись, стремились═ наперебой угодить. А теперь═ пообвыкли, осмелели.

Между═ прочим, виноваты мы сами, слишком═ корректно себя держим. Есть

особые приказы начальства, как военнослужащим═ вести себя во Франции, не

допускать ничего, что унижало бы местное население. И всё равно французы

нас не любят. Как и в других странах, куда мы вошли, опрокинув пограничные

столбы гусеницами наших танков.═ Что ж, это естественно. По-другому и не

может быть. Но любовь и не требуется, можно обойтись═ и без неё. Лишь бы

безоговорочно признавали власть. Исполняли предписанные законы. А═ этого

немецкая администрация рано или поздно═ сумеет добиться. Везде. Даже там,

где труднее═ всего: в Польше и в России.

═Фок, вероятно, смог бы высказать ещё═ много мыслей, в каком═ направлении

произойдёт переустройство прежних═ жизненных укладов на приобретенных

немцами территориях, но в этот момент═ к их столику приблизился официант в

белой сорочке, с крапчатыми крылышками галстука у подбородка в белой, с

лёгким кремовым═ оттенком, жилетке. В его блестящих, чёрных,

набриалиненных волосах тоненькой ниточкой═ тянулся ото лба к затылку

аккуратный пробор.

═Доставая из жилетного карманчика блокнот, он произнёс:

═- Я вас слушаю, господа.

═Произнёс учтиво, но по-французски, хотя видел, что перед ним за столиком

немецкий офицер═ в форме, с погонами, в немалом чине, и правила

вежливости,═ правила поведения в условиях═ немецкого═ оккупационного

режима предписывают обратиться по-немецки. Сделать это гарсон мог, в

Париже гарсоны с давних пор обучаются и умеют═ говорить с посетителями на

всех основных европейских языках.

- Мы голодны и намерены основательно поужинать, - произнёс Фок. Он мог бы

сказать═ эту несложную фразу тоже по-французски,═ но он произнёс её

по-немецки, причём - не просто, а подчёркнуто═ по-немецки, давая понять,

что он принципиально не желает═ пользоваться═ французским языком; гарсон,

хочет он этого или не хочет, нравится ему это или нет, обязан понимать

немецкий═ язык и говорить только на нём.

═- Наш ужин будет состоять═ из следующих блюд, - продолжил Фок. - Испанские

маслины═ в маринаде. Вестфальская═ ветчина. Нарежьте тонко,═ как только

можно. Сырное ассорти. Сыры обязательно═ французские, обязательно среди

них должен═ присутствовать═ пармезан. Нарежьте═ тоже тонко,═ бумажными

листиками. А также бри, камамбер. Затем - овощной═ салат═ из свежей

спаржи, сладкого перца. Добавьте красную морковь, зелёный горошек.

Основное блюдо - запеченные═ в духовке цыплята, политые вином. Кажется,

по-французски это блюдо называется кок-о-вэн. Ещё что-нибудь рыбное,

форель на вертеле или лосось в белом соусе. Персиковый компот.═ Шоколадное

мороженое. Кофе. Обязательно бразильский, из свежеразмолотых зёрен.

Крепкий. На чашку воды двойное количество кофе. Из напитков - коньяк

"Камю" десятилетней═ выдержки. Бутылку откроете здесь, на нашем столе. Для

дамы - "Шардонэ" урожая тридцать шестого года, когда виноград был особенно

сочен и сладок. Фруктовые соки: апельсиновый, лимонный, абрикосовый.

Минеральная вода "Виши", охлажденная до нуля═ градусов...

═- Господину офицеру известна стоимость═ коньяка "Камю" - спросил официант

- всё так же по-французски, записывая произносимое Фоком в блокнот. Та

интонация, с которой заговорил Фок, начиная заказ, до него словно═ бы не

дошла или не произвела впечатления.

═- Стоимость═ не имеет═ значения. Важно, чтобы коньяк был именно тот,

═какой я хочу: марки "Камю"═ выдержан в течение десяти лет.

- После восьми часов вечера по существующим правилам цена алкогольных

напитков═ удваивается. Восемь часов уже миновало, - произнёс официант.

═- Я уже сказал, что стоимость меня не волнует, важно, чтобы вы подали на

стол именно то, что я называю, - слегка раздражаясь, сказал Фок.

═- Что-нибудь ещё?

═- Пока это. И, пожалуйста, побыстрей.

═Официант в знак послушания наклонил голову, в блеске═ чёрных, гладко

прилизанных волос с прямой, как по линейке, ниткой пробора, и удалился.

═- Он прекрасно понял всё, что я говорил ему по-немецки, даже ни разу не

переспросил.══ Но сам по-немецки не сказал ни слова, - сердито проворчал

Фок. - Сопротивление в действии. Вся Франция сейчас═ им заражена.

По-французски оно называется "резистанс".═ У него бесконечное═ множество

видов, множество форм. Одни бросают в немецкие═ автомашины гранаты,

стреляют в наших солдат из-за угла, другие перерезают═ электрические и

телефонные═ провода, третьи вредя═ как-то иначе, кто где как может. Но

все, как один, игнорируют наш язык, вот как этот гарсон. Это тоже

сопротивление. Хотя все французы его в той или иной степени═ знают.

Вынуждены освоить. Но лет через пять, даже раньше, во Франции═ всё равно

будет то, к чему стремится═ немецкая власть: всеобщим государственным

языком═ станет немецкий.═ А на своём французском═ будут говорить═ только

у себя дома, в спальнях со своими═ женами и любовницами.═ Да крестьяне

между собой на своих виноградниках, собирая урожай, чтобы делать свои

знаменитые вина,═ в первую очередь, для нас, для Германии.═ Прошу

прощения, - перебил себя Фок, - что я не стал с вами советоваться,═ какой

устроить нам ужин. Только потому, что я знаю, какие блюда здесь вкусно

готовят. Цыплёнок═ под названием кок-о-вэн вам обязательно понравится.

Раньше они всегда в этом кафе получались очень удачно. Надеюсь, искусство

их приготовления сохранилось.

═- Неужели вы собираетесь выпить целую бутылку коньяка? - спросила Клава.

═Не бойтесь, выпью не больше, чтобы крепко держаться на ногах. А что не

выпью - возьму с собой═ в отель. Но заказывать коньяк═ надо всегда═ в

закупоренных сосудах. Иначе принесут бог знает что. Только в Германии

можно не бояться подделок, так не нарвёшься на обман. А во всех других

странах...═ Тем более, когда так демонстративно показывают, что ты

нежеланный гость. Вы заметили, как держал себя═ гарсон? Мало того, что он

не произнёс по-немецки ни одного слова,═ он смотрел только═ в свой блокнот

и ни разу не взглянул═ ни на вас, ни на меня. Если═ бы я заказал коньяк в

рюмке или в графине, вы думаете, в них был бы "Камю"? Он нарочно налил бы

какую-нибудь несусветную дрянь. А то бы просто зачерпнул в унитазе...

═Всё, принесенное гарсоном,═ было отменно вкусно, красиво═ на вид. Маслины

расположены на тарелке узором, ломтики сыра тоже составляли замысловатый

узор и ещё были украшены веточками зелени.

═Цыплят подали позже, под серебряными колпаками. Сверху их покрывала

тонкая розовая корочка, она аппетитно похрустывала═ на зубах. А мясо было

нежным, сочным, его не требовалось жевать, оно само таяло во рту.

═Фок не стал дожидаться цыплят. Лишь только═ на столе появились маслины и

сыр, а гарсон со звуком пистолетного═ выстрела═ вытащил пробки из бутылок

с "Камю" и золотисто-прозрачным "Шардоне", Фок сейчас же налил для Клавы

полный фужер вина, себе - почти такую же большую рюмку коньяку.

═Держа рюмку═ за тонкую═ ножку, он сказал несколько слов в качестве тоста:

как приятны═ бывают═ иногда═ неожиданности, например,═ вот эта: полёт═ в

Париж. Вчера до самого вечера═ он еще═ ничего═ не знал═ о предстоящей ему

командировке, рассчитывал═ пораньше═ отправиться═ домой,═ поиграть на

пианино; кстати, оно ему очень═ нравится, русская работа, русские мастера,

а пианино═ ни в чём не уступит лучшим образцам,═ изготовленным═ на Западе.

Ещё Фок═ предвкушал═ аппетитно поужинать═ настоящими немецкими═ сосисками

с русской водкой,═ хорошо═ выспаться. И вдруг - вызов═ к начальству,

задание, инструктаж...═ Выпьем, сказал Фок, за то, чтобы приятные

неожиданности случались═ в жизни чаще!

═Клавой всё ещё═ владела═ та сложная гамма чувств,═ что нахлынула на нее

в соборе,═ когда═ стрелка часов подходила═ к известному═ ей═ сроку.

Нервная дрожь═ всё ещё трепетала у неё внутри,═ льдистые иглы покалывали

кончики её пальцев, мочки ушей. Ей казалось, будь Фок внимательней, он мог

бы заметить ее состояние, спросить, что с ней происходит, неужели═ так

сильно подействовал на неё органный═ концерт?

═Надо было что-то с собой═ сделать, как-то разрядить внутреннее

напряжение.

═Клава придвинула к Фоку маленькую, узкую, как химическая пробирка,

рюмочку═ из того набора═ всевозможных бокалов и рюмок,═ что стояли перед

ней на белоснежной скатерти стола,═ несмело, стесняясь, попросила: я

никогда не пила коньяк, даже не знаю его вкуса. Тем более - знаменитый

"Камю". Налейте мне несколько═ капель, я хочу попробовать.

═Фоку её просьба═ чрезвычайно понравилась. Он налил поставленную

Клавой рюмку доверху, торжественно═ поднял свою, посмотрел сквозь коньяк

на яркий свет самой большой═ люстры зала, как делают истинные═ любители

коньяка, чтобы вместе с его вкусом,═ запахом и крепостью насладиться ещё

и его янтарно-рубиновым цветом, игрою искр в хрустале бокала.

═В манерах Фока проглядывал настоящий гурман. Подержав коньяк несколько

мгновений перед глазами, он медленно втянул его в себя, неподвижно, без

дыхания замер, затем шумно и глубоко вздохнул, как бы оживая после

недолгой смерти, и, блаженно жмурясь, потянул с блюда пальцами тонкий,

почти прозрачный ломтик острого, пахучего пармезана. В рот класть не стал,

оставил на губах, принялся его неспешно мять, слегка═ посасывать, как

посасывают леденцы. На лице его ширилось, расцветало выражение блаженства.

═У Клавы тоже перехватило дыхание. Горячий ток побежал, стал

распространяться по всему её телу, приятно его расслабляя, и это было как

раз то, что она хотела, что было ей нужно.

═Оркестранты, игравшие═ танцевальные мелодии, замолкли, ушли═ с эстрады на

отдых, остался лишь один из них, пожилой═ пианист. Не глядя в зал, как бы

вовсе не для публики, а лишь просто так, для собственного удовольствия, а

ещё чтобы занять свои пальцы, не хотевшие═ оставаться в бездействии, он

пробегал═ ими по клавиатуре, что-то наигрывая, начиная═ мотив═ и тут же

его бросая, переходя на другой. Звуки═ пианино сливались с шумом,

разговорами, растворялись в них, были почти не слышны. Их и не слышали

многие.

═Но Фок перестал жевать. Он хотел налить себе═ новую порцию "Камю",═ но

остановил и это свое движение. Забыв о Клаве,═ весь превратившись в слух,

он ловил то, что рождали пальцы пианиста, который, несомненно, был большим

мастером. Что он играл - Клава═ не могла определить, эта музыка была ей

незнакома, она слышала═ её впервые. Вполне возможно, он был не только

пианистом оркестра, но ещё и композитором, играл что-то своё. А может

быть - импровизировал, ещё═ даже не зная, что у него получится, куда

поведут те мелодийные дорожки, которые он нащупывал═ и отбрасывал, не

считая их удачными, достойными продолжения. Музыка как бы сама, независимо

от воли музыканта, возникала под его пальцами, сплетаясь в прихотливые

узоры. А каждый узор тут же перекраивался, превращался═ в новый═ рисунок,

ещё более сложный и прихотливый. Так разнообразно, многоголосо,

многомелодийно журчит ручеёк, протекая по каменному ложу, не зная, какие

ноты породит дальше его быстрый, свободный бег, во что через

секунду-другую сложится его лепет.

═Пожилой, костистый, строгий на вид гарсон с бакенбардами старого═ слуги

принёс пианисту на подносе чашку═ кофе с веточкой═ винограда на блюдце,

поставил на верхнюю крышку пианино. Музыкант,═ не прерывая свою игру,

продолжая её одной═ рукой, другой═ поднёс чашку ко рту, сделал пару мелких

глотков. Поставил чашку═ на поднос, отщипнул═ от ветки═ виноградину,

бросил в рот.

═Фок═ вышел из своей═ задумчивости, прикованного к пианисту═ внимания,

быстро,═ уже без слов, не приглашая═ Клаву═ присоединиться, поднять свой

фужер с "Шардоне",═ выпил вторую рюмку коньяку, слегка закусил маслинами и

сыром. Повернулся к Клаве, лицо его было совсем другим, без оживления и

блеска, что только что светились во всех его чертах,═ делали Фока гораздо

моложе. В голосе его звучала═ горечь:

═- Сломана жизнь! Это я о себе говорю. Уже семь лет, как меня призвали в

армию, я ношу═ вот этот мундир. Делаю совсем не то, что═ хочу,

по-настоящему═ умею. Вы думаете, мне нравится быть офицером, подчиняться

приказам,═ железным правилам═ дисциплины, быть строгим═ с теми,═ кто ниже

по званию, приказывать самому...═ Считается, что немцы - военная нация, в

каждом с рождения═ присутствует одновременно и солдат, и командир.═ А

дальше, в зависимости═ от обстоятельств,═ любой немец═ с одинаковым

успехом═ может стать или тем, или другим.═ Наверное, это так. Но я

исключение. Вот играет этот═ пианист... Если бы═ мне предложили

поменяться с ним ролями - не задумался бы ни на миг. Он свободен от

бездушной═ армейской═ дисциплины, строгих порядков. Пусть в его жизни═ не

всё хорошо, даже совсем не хорошо, трагично, мрачно. Его страна в

оккупации, неизвестно, что будет═ завтра, ждёт лично его. Но с ним его

любимое дело, он живёт═ в своем мире - в мире искусства, музыки. В которой

есть, можно найти всё: утешение, забвение...═ Высшую усладу, какая только

существует на свете.

═- А как бы вы построили свою жизнь, если бы обрели═ полную свободу, могли

осуществить свои самые═ заветные═ желания? - спросила Клава.

═- К этому надо добавить ещё один пункт, который═ у меня тоже отсутствует:

если бы ещё═ я был вполне═ обеспечен═ средствами...

═- Хорошо, добавим этот пункт. У вас вполне═ достаточно средств.

═Фок взглянул Клаве в глаза, улыбнулся. В улыбке сквозило═ простодушие и

что-то совсем детское.

═- Я бы сделал точно так, как сделал английский═ писатель Роберт

Стивенсон, - сказал Фок. - Знаете═ такого английского═ писателя? Он автор

романа "Остров сокровищ".═ Он написал и другие═ удачные═ книги,

разбогател, купил парусную яхту и уплыл на ней в самую середину Тихого

океана, поселился на одном из островов, построил для себя═ и своей семьи

просторный═ дом и повёл жизнь счастливого, полностью независимого, ничего

не═ обременённого═ человека.═ Вот так поступил бы и я. Стивенсон писал в

тишине и покое книги, а я бы только играл═ на своём "Стейнвее".═ Вокруг

океан, пальмы, ветер сгибает═ их тонкие═ стволы, шелестит листьями... И

музыка!..═ Мне не нужны слава, признание, не нужна публика, аплодисменты,

музыка нужна мне самому. Покой, свобода, покой во мне самом - и музыка,

музыка... Смешно? - спросил Фок, обрывая свои мечты. - Мои коллеги

наверняка бы рассмеялись, если бы услышали, о чем думает, что видит в

своих снах господин майор Фок. Потомок древнего дворянского рода, в

котором═ по мужской═ линии═ почти все были военачальниками, и даже═ с

известными именами. А кое-кто из моих коллег, я даже знаю, кто именно,

счёл бы═ меня за безумца. В их глазах я всего лишь примерный═ службист,

успешно═ делающий карьеру, более всего на свете═ озабоченный═ тем, как бы

поскорее стать полковником. Кстати, это звание мне обещано, если я удачно

выполню задание. А оно не из лёгких. И вот - почти полковник, и бросить

всё, забраться на какой-то нелепый крошечный═ остров═ среди волн, с

обезьянами - разве это═ не безумие? Конечно, безумие! - секунду-другую Фок

помолчал. - А я убеждён в обратном, самое сейчас здравое - уйти подальше

от зла, не творить его самому, не участвовать, когда зло═ творят другие.

Безумие - вот, в том, что сейчас происходит на планете!..

═Фок понял, что ему надо остановиться, не развивать свои мысли дальше,

иначе выплеснется такое,═ в чём сейчас люди в Германии═ бояться

признаваться даже самим себе.

═Фок налил третью рюмку, бутылку капитально запечатал пробкой, чтоб без

штопора её уже не вытащить. Сказал:

═- Ладно, к чертям всё мрачное. Мы в Париже, самом═ привлекательном городе

из всех городов мира. Давайте выпьем═ за Париж. Чтоб он был всегда, и был

таким, какой он есть. А то станет совсем безотрадно. Будто кругом═ одна

хмарь, холодно и сыро═ на всей земле - и ни одного солнечного просвета!..

═35

═Командировка Фока затянулась, вместо шести дней, о которых он говорил

вначале,═ продлилась одиннадцать. За это время Клава, сопровождая Фока в

качестве его личного секретаря, побывала═ во многих крупных и мелких

городах Северной═ Франции.═ Фок осматривал склады, оставшиеся═ в этих

местах с лета сорокового═ года. Тогда, после стремительного разгрома

французской═ армии═ и подписания акта о капитуляции Франции (в том же лесу

под Компьеном,═ в том же самом═ железнодорожном═ вагоне,═ в котором

двадцать один год назад, летом девятнадцатого, представители поверженной

Германии═ подписали тяжкую и═ унизительную для своей страны капитуляцию

перед странами Антанты), Германское═ военное═ командование═ намеревалось

осуществить вторжение на английский остров═ и накапливало средства═ для

исполнения═ этого плана. Как прелюдия к вторжению, чуть ли не год в

воздухе над Англией шла непрерывная жестокая битва между атакующей

германской авиацией и английской, защищавшей свои города. В этой воздушной

войне, происходившей, в основном, по ночам,═ действовало без малого

полторы тысячи═ германских бомбардировщиков, тысяча истребителей. Немецкие

летчики стремились═ подорвать английскую промышленность, почти целиком

работавшую на оборону, разрушишь все важные═ военные базы, морские порты,

аэродромы, склады военных материалов. Для активной═ деятельности

германского воздушного флота требовались═ немалые запасы бензина, масел,

ремонтного оборудования, сменных частей, тысячи тонн авиационных бомб,

снарядов и патронов к самолётным пушкам и пулемётам, продовольствие,

обмундирование и много всего прочего═ для личного состава.

═От вторжения в Англию Германское Верховное командование осенью сорокового

года═ отказалось, избрав другой путь продолжения войны за мировое

господство: нападение на СССР и завершение войны═ с русскими в несколько

недель.

═С тех пор созданные во Франции═ склады═ претерпели═ значительные

изменения. Одни были═ ликвидированы полностью, другие═ в той или иной

мере═ опустошены, документация третьих не соответствовала

действительности. Фоку предписывалось выявить═ реальное═ наличие

хранящихся═ во французских складах запасов и там же,═ на местах, дать

указания о немедленной═ отправке═ нужных═ материалов═ на восточный═ фронт,

в войска, предназначенные═ для деблокады Сталинградского═ котла.

═Справиться с таким сложным заданием, громадным объёмом работы одному Фоку

было не под силу. Он организовал в помощь себе группу═ из двух десятков

человек, специалистов═ всех родов войск,═ разослал их по точкам, где

находились военные склады, сам же выезжал═ только═ в некоторые, наиболее

важные, а о всех других получал подробную, ежедневную информацию от

сотрудников своей группы.

═Результаты деятельности Фока═ и подчинённых ему специалистов═ отражались

в документах, которые печатала на портативной машинке═ Клава. Принимая от

неё готовые страницы, Фок═ каждый раз напоминал, чтобы═ не был потерян,

забыт, где-то оставлен ни один, даже самый═ малый, листок; использованную

копировальную бумагу он приказывал при нём═ сжечь в печи, а если═ дело

происходило═ там, где═ не имелось печей -═ то в пепельнице══ для═ окурков.

Клаве после═ этого═ приходилось открывать═ окна═ и взмахами═ рук или

развёрнутой газеты═ выгонять из комнаты═ дым. А Фок═ ещё═ и ещё══ раз

повторял, что любая цифра в тех бумагах, с которыми работает Клава,

строго═ секретна, разведка противника═ дорого дала═ бы за каждую из них.

Надо остерегаться утечки информации, помнить,═ что вокруг══ могут быть

враждебные═ глаза═ и уши, предпринимать всё, чтобы разведка═ красных не

могла═ поживиться═ хотя бы═ крохой═ из того, за чем она ведёт охоту.

═Концовку каждого═ своего═ напоминания, которые═ от частого═ повторения

сделались═ нестерпимо═ надоевшими, Фок смягчил извиняющейся улыбкой,

говорил, он понимает: для Клавы они излишни, никакой утечки произойти у

неё не может, но так требует инструкция и он должен её выполнять.

═Знал бы Фок, кому говорит он эти свои слова, кому напоминает о

бдительности...

═Но и тут срабатывал тот винтик═ в немецкой═ психологии, который

действовал═ в характере каждого немца: если имеешь дело с человеком из

категории "фольксдойч", значит, в нём можно не сомневаться, это на все сто

процентов свой...

═36

═На обратном пути первая посадка самолёта═ была во Франкфурте-на-Майне.

Аэродром═ представлял огромное═ бетонное поле, но его много раз бомбили

англичане, зияли═ глубокие═ воронки, посадочная═ полоса═ тоже была═ изрыта

ими; самолёты садились и взлетали наискось, вдоль белой черты═ длиною в

полтора километра.

═Во Франкфурте Фок сошёл. В награду за свои старания он получил═ недельный

отпуск для свидания═ с семьёй═ и был чрезвычайно рад. Родителей, жену и

детей в последний═ раз он видел весной══ сорок═ первого═ года, незадолго

до начала═ вторжения в Россию. Об отпуске он узнал в конце

командировочного срока, у═ него было время приготовиться, накупить два

чемодана всевозможных подарков. Большую часть составляли═ мясные консервы.

Они заполняли один из чемоданов. Величина══ и тяжесть его красноречиво

говорили о том, как сейчас═ живёт и питается Германия.

═Дальше Клава полетела одна.

═Следующая посадка═ была═ в Варшаве, потом в Виннице. Винница не значилась

в путевом расписании, но самолёт═ сел. Вероятно, это было связано с тем,

что в Виннице находился один из центров Германского Верховного

командования. Подобные═ сведения═ всегда═ являются тайной, но в среде

военных это было известно почти всем. Фок═ даже сообщил Клаве, правда,

взяв с неё обещание больше никому об этом не говорить,═ что в Виннице

бывает сам Гитлер.

═Самолёт постоял на земле═ совсем недолго, он даже не выключал работающих

на малом газу═ моторов. Никто═ из него═ не вышел,═ зато вышло═ несколько

человек. Посадка, как видно, была совершена из-за═ них, чтобы забрать в

дальнейший путь═ этих пассажиров. Все они были офицерами. В кресло справа

от Клавы, в котором до Франкфурта-на-Майне сидел Фок, а потом оно

оставалось пустым, грузно опустился крепкого сложения═ лейтенант лет

тридцати, тридцати двух. На его фуражке над кокардой═ широко═ простирал

крылья орёл со свастикой в когтях. Цвет канта═ на тулье═ был жёлтый.

Парящий орёл, жёлтый кант - значит, пилот люфтваффе. Откинувшись на спинку

сиденья, он шумно выдохнул из себя воздух, и Клаву обдало сильным запахом

спиртного.

═Узкое кресло не подходило лейтенанту, слишком был он велик, массивно

сложен. Неловко ворочаясь, он стащил с себя куртку═ на меховой═ подкладке.

На левом═ кармане его френча Клава═ увидела═ новенький Железный крест

первого класса. Лейтенанту было не просто тесно, ему еще хотелось, чтобы

находившиеся в самолёте пассажиры видели его награду, которую он только

что получил.

═Из пилотской рубки последовала команда: пристегнуться к креслам ремнями,

и самолёт, наращивая скорость, понёсся═ по взлётной═ полосе.

═Пока он набирал высоту, Клавин сосед вел себя смирно, но как только

начался горизонтальный полёт, кавалер Железного креста первого класса

покопался в своей сумке, засунутой под кресло, вынул плоскую бутылочку с

ромом. Он благородно═ предложил её сначала═ Клаве, она, улыбнувшись,

отрицательно покачала головой. Тогда лейтенант, извинившись за своё

желание, отвинтил пробку и одним глотком═ опорожнил═ бутылочку

наполовину.═ Не поморщился, крепкие═ напитки═ были ему привычны;═ в

качестве═ закуски бросил в рот розовый леденец,═ очистив его от бумажки,

из тех, что входят в рацион самолётных экипажей на случай═ воздушной

болтанки и укачивания.

═Через пять минут лейтенанту═ захотелось═ разговаривать - ведь рядом

сидела миловидная девушка,═ возбуждающая═ желание═ познакомиться, показать

ей себя в интересном═ свете, похвастаться своими боевыми заслугами.

═А ещё═ через десять минут Клава знала о лейтенанте и его═ фронтовых делах

почти всё, в том числе и такое,═ что он, храня военные═ тайны, и не

должен был рассказывать никому из посторонних. Но двести═ граммов рома,

которые он выпил в один прием,══ и те граммы, что поместил═ он в себя до

посадки в самолёт, присутствие симпатичной═ девушки, которая ему сразу═ же

понравилась и которой═ ему хотелось понравиться тоже, да ещё в непонятной,

но,═ несомненно,═ военной═ немецкой═ форме, какую,═ кажется,═ носят те,

кто причастен к службе═ в высших военных сферах,═ делали═ своё дело, и

удержать свой═ язык от излишней═ болтовни═ лейтенант просто═ не мог, на

это у него не было сил.

═Он был пилотом в одном═ из тех воздушно-транспортных отрядов,═ что возили

грузы окружённой═ армии генерал-полковника Паулюса. В котёл он летал уже

более пятидесяти раз, и всегда удачно. Ему помогает то, сказал он, что он

не ленится сразу ═же после═ взлёта, ещё над "своей" территорией, набирать

высоту═ до пяти═ тысяч═ метров. А снижается он кругами над территорией

котла, тоже над "своей" землёй,═ занятой═ немецкими войсками.═ Те же, кто

летит на меньшей═ высоте, попадают═ под огонь═ русской зенитной

артиллерии или становятся═ добычей═ русских истребителей.═ Они ждут

немецкие═ транспортные═ самолёты на═ их трассах, хотя эти трассы лётчики

постоянно меняют, заходят═ даже со стороны Астрахани,═ из Заволжья. Все

полёты═ происходят ночью, без габаритных и опознавательных огней, но

русские выслеживают точно, нападают═ внезапно и смело, как степные

коршуны═ на добычу,═ как будто═ у них такое же острое зрение,═ они

способны видеть в сплошной═ темноте.═ Приземляться═ для разгрузки═ страшно

трудно,═ это самые опасные═ минуты═ каждого полёта. Надо совершенно точно

выйти по приборам═ на посадочную полосу, подсветку на ней═ аэродромная

служба═ включает только═ в самый последний═ момент и всего на несколько

секунд. Зашёл неверно, не коснулся═ полосы═ колёсами в самом═ её начале -

надо совершать═ новый круг, заходить ещё раз. Опять риск, опять

возможность═ промахнутся═ или врезаться═ в землю.

═Аэродром находится═ в месте, которое═ на картах называется═ Питомник. Это

просто снежное поле, отороченное валами═ из самолётов, разбившихся═ на нём

при посадках или взлётах, остовами сгоревших автомашин, автоцистерн,

уничтоженных русскими при своих бомбовых налётах.

═Если удачно сел - сразу═ же начинается═ другая═ нелёгкая задача: поскорей

разгрузиться, взять на борт═ раненых и поскорее улететь. А затем сделать

второй полёт с грузами в окружённые═ войска. В некоторые═ ночи═ лейтенанту

удавалось совершить═ по три═ полёта.═ Но это уже такой непосильный═ труд,

что выматывает силы до полного конца. Прилетев═ в третий раз обратно, не

можешь подняться из-за штурвала═ без помощи═ товарищей.

═Сразу после окружения армии Паулюса летать в неё═ было═ не слишком

далеко, километров═ полтораста═ в один конец.═ А теперь═ германский фронт

на═ юге оттеснён в сторону Ростова, базы с грузами в станице═ Тацинской,

в═ городе Шахты, от него до Сталинграда триста километров.

Доставляемого по воздуху окружённым войскам═ катастрофически═ не хватает.

Особенно продовольствия,═ медикаментов. Солдатские═ пайки урезаются с

каждым днем, операции врачи делают без наркоза, для перевязок нет в

достаточном количестве═ марли, ваты, бинтов. Многие═ окруженцы болеют

дизентерией,═ потому что═ вынуждены есть всякую дрянь, падаль, мясо

сдохших от голода═ лошадей. Лечить больных тоже нечем,═ смертность среди

солдат просто ужасная.

═Нарисованная═ лейтенантом картина═ удручала. Он перешёл═ к тому,═ о чём

рассказывать было═ гораздо приятней, что наполняло его радостью и

гордостью: о своём вызове═ с фронта═ в ставку═ Верховного

Главнокомандующего, 12-минутной беседе с Адольфом Гитлером, закончившейся

награждением═ Железным крестом. На грудь лейтенанта═ его приколол сам

фюрер.═ Крест висел немного═ криво,═ но лейтенант═ сказал, что он не будет

его поправлять, пусть висит так, как его═ прикрепил═ любимец═ всего

народа, великий═ полководец Адольф Гитлер.

═Рассказываемое лейтенантом Клаву═ нисколько не удивляло. Она знала═ из

газет, что Гитлер не выезжает на фронты, в действующие части. Не из

трусости, он не трус, в Первую═ мировую он все четыре года провёл═ на

фронте═ рядовым солдатом, был дважды═ ранен, награждён за храбрость

Железным крестом. Но теперь═ роль его совсем другая,═ он убеждён, что в

разгар═ такой гигантской войны═ за будущее══ Германии он, руководитель

страны═ и всей армии, главный═ мозг германской═ нации, не имеет права

рисковать собой. Вместо выездов в боевые, действующие═ части,═ бесед═ с

солдатами на передовой, он практикует другое: ему периодически доставляют

в ставку с═ различных фронтов наиболее отличившихся═ солдат и═ младших

офицеров - пехотинцев, артиллеристов, танкистов, лётчиков, и он отечески с

ними беседует, узнаёт о реальном═ положении═ дел на фронтах, в различных

родах войск,═ о том, что необходимо предпринять, чего не хватает, чтобы

боеспособность поднялась еще выше, а снабжение═ войск, питание, солдатский

быт в полевых условиях стали еще лучше. Каждый═ принятый═ фюрером

фронтовик обязательно получает из его рук═ высокую награду═ в виде ордена

или медали, а также═ денежную премию для приобретения подарков═ своим

родным и близким. О каждой такой═ встрече вождя немецкого═ народа═ и

Верховного Главнокомандующего с кем-либо из фронтовиков немецкие газеты

всегда═ пишут в восторженном духе, помещают портреты═ тех счастливцев, что

удостоились приёма у фюрера, его личного рукопожатия и Железного креста

или иной═ награды из его рук. Эти═ сообщения ещё более высоко поднимают

авторитет фюрера, ещё более увеличивают любовь к нему═ и преданность в

войсках, особенно среди рядового и унтер-офицерского состава.

═Клава спросила═ лётчика: как же выглядит Гитлер?

═- О, у него такие проницательные глаза! - воскликнул лейтенант. - Когда

он смотрит, кажется, он смотрит прямо в душу═ и видит в ней всё, от него

ничего═ нельзя спрятать. И при этом он точно берёт тебя═ в плен - целиком

и полностью. Скажет - иди и умри, так надо, так надо Германии и мне, её

фюреру. И тут же без всякого колебания═ пойдёшь и сделаешь то, что он

приказал...═ И ещё у него удивительно тёплые руки. Мягкие, тёплые, как у

ласковой═ женщины... А пожатие═ их осторожное, дружеское, это пожатие отца

или брата, его невозможно забыть...

Рассказывая, лейтенант допил свою бутылку. По всем правилам его

настроение═ должно было стать═ совсем радужным,═ но оно, напротив, резко

упало, он вспомнил, куда летит, какая работа ждёт его═ через пару дней. С

потускневшим лицом═ он сказал Клаве, что впереди у него неминуемая смерть,

как и═ у всех, кто находится в окружении, кто пытается═ спасти окружённых.

Пятачок, занимаемый солдатами Паулюса,═ сжимается; идя на посадку или

взлетая, вскоре придётся пролетать прямо над головами русских,═ а у них

всё больше зенитных пушек и пулемётов, и стреляют они все точнее.

Аэродромы вскоре═ будут потеряны, грузы═ придётся сбрасывать═ на парашютах

- можно ли таким способом напитать═ всем необходимым армию в триста с

лишним тысяч человек? Самое═ правильное, что надо было бы═ сделать сейчас,

пока ещё не поздно, во избежание напрасных, бессмысленных жертв - это

сложить в котле оружие, сдаться на милость победителей. Тем более, что они

в свои радиорупоры═ на передовых позициях гарантируют сдавшимся жизнь и

возвращение после войны═ в родные═ дома, к семьям и детям. Но на это,

сказал лейтенант, Верховный═ Главнокомандующий═ ни за что не пойдёт, на

это нельзя пойти, ибо═ пострадает честь и достоинство германской═ армии и

всего государства. А главное - это роковым═ образом═ подорвёт═ армейскую

дисциплину. В дальнейшей борьбе═ с большевизмом получится═ дурной,

разлагающий═ пример: вместо того, чтобы в трудных для себя положениях

бороться до конца и предпочесть═ гибель═ позорному═ плену,═ армия═ будет

бросать ═оружие═ и поднимать руки вверх.

═Лейтенант произнес═ это убеждённо, со всей силой═ своих чувств. Можно

было не сомневаться, что сам он, если придётся, именно так и поступит:

предпочтёт умереть, но не оказаться в плену.

═В Харькове═ летчик═ покинул самолёт, ему надо было попасть в Таганрог,

предстояла пересадка на другой═ рейс.

═Воздушное путешествие═ Клавы═ окончилось тоже в Харькове. Дальше

потянулся═ долгий неприятный путь в холодном, прокуренном═ поезде с

солдатами,═ возвращающимися из отпусков═ или госпиталей в свои части.

Потом═ Клава ехала═ в кузовах тряских военных грузовиков с тюками

прессованного═ сена, мешками, набитыми солдатской обувью, на деревянных

ящиках, в которых погромыхивали ручные гранаты═ на длинных ручках.══ И

тоже═ среди солдат, неимоверно много═ куривших сигареты с эрзац-табаком,

пропахших удушающими═ для Клавы запахами госпитального йодоформа═ и

хлорки.

═Наконец, на третий день после Харькова, она вошла═ в свой дом.

═Мильда Карловна═ не была═ предупреждена═ и совсем не ждала═ её в этот

день - ни её, ни Фока. Пользуясь их отсутствием, она занималась домашними

делами, которые при квартиранте не сделать: пересаживала комнатные═ цветы

из одних плошек═ в другие, просторней. В зале═ на полу стояло ведро с

землёй, припасённой═ ещё с осени, на табуретках и на столе, застеленном

газетами,═ плошки с цветами,═ плошки═ пустые. На Мильде═ Карловне═ был

надет═ ее клеёнчатый═ садовый═ фартук,═ достававший═ почти до пола,

кисти рук её, испачканные землей, были═ черны.

═Мильда Карловна═ ахнула, увидев входящую Клаву, и в первую минуту═ даже

ничего не смогла произнести. Когда же, наконец, пришла в себя, то первым

делом спросила:

═- Ну, и где же ты была?

═- В Париже, - ответила Клава.

═Мильда Карловна даже рассердилась:

═- Я серьёзно═ тебя спрашиваю!

═- Я тоже серьёзно═ отвечаю.

═- Ну, так и скажи!

═- В Париже.

═Мильда Карловна только махнула═ чёрными, измазанными руками,═ показывая,

что она и слушать не хочет═ такую ерунду.

═37

═Несколько дней═ до возвращения Фока Клава═ провела дома: мылась,

отсыпалась, слушала═ рассказы Мильды Карловны═ о том, что произошло═ в

городе в её отсутствие. Железнодорожный узел, пакгаузы══ с немецким

снаряжением, запасами═ продовольствия дважды═ подверглись ночным налетом

советской авиации. Бомбили═ метко, сгорело═ паровозное═ депо, часть

складов. Кое-кто из жителей прибежал на огонь, надеясь═ поживиться,═ но

немцы═ стрельбой═ из автоматов отогнали═ всех назад. Стреляли═ поверх

голов, а если бы по людям - убитых было бы не сосчитать. В одну из

пасмурных ночей, близко к рассвету, над городом═ появились "ночные

ведьмы",═ тоже═ бросали═ бомбы,═ но малого размера. И листовки. Наутро

горожане═ по радио услышали═ объявление: листовки═ у себя дома не хранить,

не передавать для чтения соседям, знакомым, сдать все до единой

квартальным═ старостам, старшинам десятидворок для последующей передачи

немецким властям. Кого заметят═ в распространении═ листовок среди

населения═ - тот будет причислен к вражеским агентам и понесёт

соответствующее═ наказание.

═В утренних и вечерних военных сводках по радио═ бодрым голосом

повторялись все те же═ слова,═ что и раньше: в Сталинграде, на Среднем

Дону в местах прорыва═ советских войск═ продолжаются═ упорные бои,

немецкие═ войска сражаются храбро, сами переходят в наступление, красные

несут огромные потери, силы их на исходе. По всем═ имеющимся═ данным

нынешняя═ зима будет последней═ фронтовой═ зимой═ перед окончательной

победой═ над большевизмом.

═В отсутствие Клавы и Фока в доме Мильды Карловны═ ночевала женщина-врач,

даже не просто врач, профессор, специально прилетавшая из Германии, чтобы

сделать операции на середине у германского генерала═ в одном═ из

находящихся в городе госпиталей. У него═ произошла закупорка сосудов.

Перевозку в Германию выдержать он не мог, поэтому═ срочно доставили на

самолёте вот это немолодую женщину - хирурга-кардиолога. Поселить её

хотелось с максимальными удобствами,═ в тёплой, покойной═ домашней

обстановке. Зная, что квартирант Мильды Карловны майор Фок═ в отъезде, её

попросили принять немку═ под свой кров. Четыре═ дня Мильды Карловна

кормила её завтраками и ужинами, разговаривала══ с ней на разные темы.

Мильде Карловне было интересно, что происходит внутри Германии,═ как живут

простые люди, немке═ было═ интересно узнать то же самое о России.

═Операция прошла успешно, уже на пятые═ сутки после неё хирург-кардиолог

улетела обратно.

═Клаве её черты Мильда Карловна обрисовала так: она гражданский врач,

живёт не просто обеспеченно, но даже богато:═ операции,═ которые она

делает, стоят дорого. Свой двухэтажный═ особняк,═ прислуга, повар.

Американский "Кадиллак" мощностью в двести═ лошадиных сил, при нём шофёр,

которому дана═ отсрочка═ от призыва═ в армию, их получают только те, кто

служит при таких ценных,═ незаменимых═ специалистах,═ какой═ является

мадам═ профессор. Она не нацистка,═ в партию═ не вступила═ и не

собирается. Гитлера═ не обожествляет,═ видит в нём не только достоинства,

но и недостатки,═ не боится о них открыто═ говорить. Например, ей не

нравится═ огульное═ преследование═ евреев,═ она не согласна, что многие

беды, доставшиеся германскому народу═ в результате Первой═ мировой═ войны

- по их вине. В своей═ медицинской области мадам профессор крупная

величина, сомнению это не подлежит, по своему═ же общему═ мировоззрению,

взглядам, духовному облику - она типичная═ средняя═ немка, образчик═ самой

распространённой, обыкновенной═ немецкой═ психологии.═ В России═ она

оказалась впервые,═ из Берлина до Харькова летела в просторном "Ю-52",═ от

Харькова на небольшом "Физелер-Шторх", на малой═ высоте. Погода═ была

прекрасная,═ всё отчётливо видно: заснеженные поля с редкими

деревеньками, голые леса,══ скованные═ льдом═ реки. Ужиная с Мильдой

Карловной, угощаясь чаем═ с вишнёвым и малиновым вареньем, немка не раз

возвращалась к самому═ главному═ своему═ впечатлению, которое═ оставил═ в

ней полёт═ над просторами России:═ удивлённо и восхищённо, с нескрываемым

чувством═ зависти═ она повторяла:═ как у вас═ много земли! И не только

земли - лесов, рек, всевозможных других природных богатств. О богатствах

она знала из книг:═ есть нефть,═ железные руды, масса═ всевозможных

ископаемых. И тут же сокрушалась о Германии: как мало этих же богатств в

её стране, как она обделена, нет своей═ нефти, многих металлов, их

приходится═ покупать на мировом рынке═ по дорогим ценам.══ У нас тесно,

говорила немка, наша скудость и теснота═ мешают═ развернуться лучшим

качествам═ немецкого народа - его трудолюбию, природной═ талантливости,

активности и находчивости во всех видах производства, в ремёслах, в

сельском хозяйстве. Какой была бы Германия═ богатой,═ могущественной,

если бы в такой же мере обладала═ дарами═ природы, как Россия!

═- Помнишь, - сказала Мильда Карловна Клаве, - в начале войны═ мы с тобой

часто рассуждали, пытались понять, как, почему═ идеи Гитлера═ о праве

немецкого государства на захват чужих территорий═ так быстро понравились

широким═ слоям народа, так крепко═ ими овладели? Да у каждого═ немца═ это

в═ крови: как нам мало дано, как нам тесно!═ Вроде бы не звери═ лютые,

цивилизованная═ же нация,═ все воспитаны, вежливы, чисты. Других═ таких

чистюль во всём мире═ не найдёшь. В своей среде никто не позарится═ на

чужое, чужая═ собственность в глазах, в понимании немца - это святыня. А

под знамёнами государства - дружно, с восторгом пошли═ на разбой! Вот

сидела═ у меня эта немка-врач, представительница самой═ гуманной

профессии═ - медицины,═ пила чай,═ ни крошки, ни капли═ варенья═ не

уронила═ на скатерть, зрелый человек,═ выросла, сформировалась как

личность в совсем═ другие═ времена,═ задолго до Гитлера,═ среди═ тех

порядочных,═ достойных═ немцев,═ что трудом═ поколений═ сделали Германию

такой═ цивилизованной, передовой═ в науке,═ технике,═ высоко подняли её

искусство, одна музыка═ у них какая,═ какие композиторы, - но раз десять,

не меньше, с═ обидой и сожалением повторила, как Германия═ несправедливо

обделена, не имеет═ того, что нужно для дальнейшего развития. Это ее

собственные мысли, собственное мнение, не из гитлеровских газет, не из

речей на нацистских митингах. И я просто наглядно видела, как становятся

сторонниками Гитлера, усваивают и подхватывают═ его агрессивность, а затем

- и оружие в руке. Не надо ничего больше, достаточно═ носить в себе хотя

бы одни вот эти слова: как у нас мало, как у нас тесно: объяснять ими═ все

трудности жизни - и неизбежно поверишь, что будет только справедливо, это

единственный═ выход: объявить соседей═ низшей═ расой,═ недостойными жизни

вообще,═ занимаемого═ ими на планете═ места,═ пойти на них войной и, как

в первобытные═ времена,═ когда═ никаких═ других═ способов человечество ещё

не знало, не умело═ придумать, отнять у них силой то, чего не хватает

тебе...

═Мильда Карловна═ не успела═ полностью пересказать Клаве═ все городские

новости,═ происшествия,═ объявленные═ Городской═ Управой распоряжения,

Клава ещё не успела как следует отдохнуть,═ как приехал Фок. Он появился

ещё более═ усталый, чем Клава, и вдобавок безмерно злой. Он тоже должен

был долететь до Харькова,═ туда═ за ним была═ выслана автомашина, но

самолёт из-за плохой═ погоды═ приземлился в Курске. Там Фок просил

начальство═ предоставить ему "Шторх",═ но Фоку отказали, и не потому, что

не было в наличии самолёта, расценили просьбу майора не соответствующей

его званию и должности. У Фока, понимавшего, какую═ важную и═ полезную

работу проделал он во Франции, отказ сильно задел самолюбие. Он пытался

дозвониться до своего непосредственного начальства,═ но связь работала

плохо, из попыток Фока ничего не вышло. Дальше ему пришлось ехать в таком

же солдатском поезде, какие ехала Клава. Правда, в офицерском вагоне. Но и

в нём было холодно, накурено. Отсутствовал кипяток, нельзя было выпить ни

чая, ни кофе.═ Дважды поезд попадал под бомбёжку, кое-где═ вылетели

оконные стёкла, по вагонам═ гуляли═ ледяные сквозняки.

═Дневные часы, когда═ появился Фок, уже подходили═ к концу, однако он,

наскоро помывшись, побрившись безопасной═ золингеновской бритвой, сменив

бельё, отправился в своё ведомство по снабжению войск и военно-грузовым

перевозкам для доклада═ начальству.

═Вернулся он не скоро, почти к ночи, на автомобиле с шофёром-поляком.

Настроение═ его было═ превосходным. Его похвалили, генерал, посылавший

Фока в командировку, сказал, что сделанное Фоком во Франции уже даёт

ощутимые результаты, обещанное═ Фоку повышение═ в звании и должности будет

осуществлено в самом═ скором═ времени.

═По особому, уже хорошо знакомому Клаве блеску глаз Фока она поняла, что

он уже где-то выпил - и довольно изрядно. Скорее всего - заезжал в

офицерский клуб═ с французскими═ и мадьярскими винами в буфете.

═Напевая арию Фигаро из оперы Россини, Фок распечатал═ большую картонную

коробку, привезённую из Германии, подарил Мильде Карловне к предстоящему

Рождеству красочные═ почтовые открытки═ с ангелочками, пачку витых свечей

для украшения ёлки. Клаве Фок преподнёс═ изящный═ набор инструментов для

маникюра: несколько ножниц разного размера, пилочки, щёточки,

разноцветный═ лак для ногтей.

═Ужиная, он с удовольствием═ выпил полстакана═ русской водки, с хрустом

закусил солёным═ огурцом из предложенной═ ему Мильдой Карловной банки. В

деле выпивок и закусок Фок всё заметнее "русел", из крепких напитков

предпочитал русскую водку, даже деревенский самогон, сгорающий═ до капли

синим спиртовым пламенем,═ а в качестве закуски - солёные═ огурцы,

помидоры, бочечную═ квашеную капусту. Особенно его радовало, если они были

из погреба Мильды Карловны.

═Настроение Фока ещё более═ поднялось.

═Он с блеском═ исполнил на пианино игривое "Рондо" Бетховена. Но этого

было ему недостаточно. Его тянуло поговорить, посмеяться, чем-нибудь═ еще,

кроме поднесённого подарка, порадовать Клаву.

═И вот как он её порадовал: поманив═ жестом руки в свою комнату, он, как

большой секрет, который он доверяет только ей, сообщил то, что узнал в

Управлении: контрразведка считает, диверсионный акт на железной═ дороге═ с

подрывом танкового эшелона партизаны совершили не без сообщников═ в среде

железнодорожных рабочих.═ Идёт тщательная проверка═ всех поголовно, поиск

тех или того, кто дал партизанам информацию об эшелоне═ с танками,═ о

времени его прохождения на юг. Шерстят не только русских рабочих и

служащих, проверяют═ и всех немцев,═ выполняющих на железной═ дороге

какие-либо обязанности; шпионы, предатели могли═ оказаться═ и среди них.

═- Но нас с вами проверять не будут, - рассмеялся Фок. Именно этим он

хотел порадовать Клаву. - Мы с вами к этой истории═ непричастны, нас, к

счастью, в это время здесь не было!

═38

═Потом, в последующие дни, Клава═ не один раз думала,═ старалась понять -

как говорил с ней Фок: искренне, без коварства, или═ же в его словах

скрывался умысел - притупить её бдительность, заставить═ совершить промах,

оплошность и═ тем самым себя═ выдать.

═Ответа она не находила.

═А думать об этом её заставлял ещё и маленький, на поверхностный═ взгляд -

вроде бы совсем ничтожный эпизод. Фок находился═ на совещании═ у

начальства. Клава печатала на машинке длинную противопожарную инструкцию

для складских═ работников.═ Вдруг═ зазвонил═ телефон, говорил Фок:

═- Мне нужна зелёная═ папка═ с документами, она в правом═ верхнем ящике

письменного═ стола, он заперт. Сейчас придёт один из наших молодых

сотрудников с ключами от кабинета ═и от стола, а вы проследите, чтобы он

взял именно═ то, что═ мне нужно.═ И чтобы опять запер и ящик, и кабинет.

═Почти тут же появился═ лет двадцати пяти лейтенант═ с безукоризненной

выправкой, в отлично═ сидящем на нем мундире, щёлкнул перед Клавой

каблуками и наклонил голову, приветствуя её. В руке он держал═ связку

ключей. Он позвенел ими, как колокольчиком,═ показывая, что он именно тот

человек, который послан Фоком.

═Открыть кабинет, ящик═ в письменном═ столе, взять папку, снова запереть

ящик, притворить дверь кабинета, снабжённую автоматически закрывающимся

замком - было═ делом двух минут. Покидая═ Клаву, лейтенант снова щёлкнул

каблуками блестящих хромовых сапог═ и снова═ отвесил═ лёгкий═ поклон - в

знак прощания.

═Клава═ вернулась к машинке,═ напечатала═ несколько строк, но какое-то

неясное═ чувство подняло её с места, заставило подойти к кабинетной

двери, проверить, в самом ли деле она заперта. Обычно═ замок захлопывался

с металлическим звоном, а в этот раз Клава его не слышала. Может быть,

просто не заметила, пропустила, отвлечённая присутствием лейтенанта, его

красивыми, спортивно-элегантными движениями.

═Она потянула═ ручку двери на себя - и дверь открылась, хотя всегда

безотказно захлопывалась, не было случая, чтобы═ автоматических замок═ не

сработал.

═Удивлённая, с ощущением тревоги, Клава═ вошла в кабинет, проверила═ ящик

стола. Он был заперт.═ Она повернулась, чтобы═ выйти из кабинета, снова

прихлопнуть дверь. Но тут взгляд Клавы упал на пресс-папье на столе Фока,

под которое═ он клал самые═ свежие радиограммы и телефонные═ депеши.

Каждая из них заключала в себе═ важные═ сведения; наверняка было и такое,

что являлось сугубо секретным.═ Сдвинуть пресс-папье, пробежать глазами

стопку бумажке - Клава смогла═ бы в несколько минут. Она сделала══ к столу

движение, но такой же инстинкт,═ что заставил ее проверить дверной═ замок,

остановил её на половине шага. Она почувствовала, какой-то голос внутри

неё сказал:═ незакрывшаяся дверь - не случайность, это та самая проверка,

что в поисках партизанского информатора производят контрразведчики,

касаться бумаг нельзя. Если она это сделает - это будет сразу же

обнаружено. Примененный способ прост, элементарен, как в приключенческих

романах═ для подростков:═ на первый═ или на какой-нибудь другой═ бумажный

лист═ положена песчинка, незаметная для того, кто═ их═ тронет. Или тонкий,

всего в сантиметр длиной, волосок. Песчинка или волосок исчезли,

переместились, значит, прессбумаги трогали, интересовались из содержанием.

═Холод прошёл по всему телу Клавы - от сознания, как, она была близка к

провалу,═ к тому, чтобы═ навлечь═ на себя═ внимание═ контрразведки. А

навлечь═ внимание - из-под острого, опытного, пристального,═ подмечающего

каждое малейшее═ движение взгляда═ уже не вырваться. Ей будут непрерывно,

на каждом шагу, подстраивать═ хитрые ловушки. Или непременно попадёшься,

или придётся═ надолго замереть, полностью прекратить═ деятельность

разведчицы.

═Клава═ вышла из кабинета, плотно притворила дверь. Даже нажала на неё

плечом. Замок на этот раз певуче═ щелкнул, закрылся без каких-либо

неполадок, вполне послушно.

═Фоку, когда он пришёл, Клава сразу же рассказала═ о поведении замка. Фок

выслушал, но отнёсся═ к ее сообщению как-то не слишком внимательно. Клава

ожидала более═ эмоциональной реакции.

═- Да, с замком такое бывает. Редко, но бывает, - сказал Фок, занятый

какими-то своими мыслями. - Хорошо, что здесь находились вы и ничего

худого не случилось.

═И опять═ для Клавы═ осталось═ непонятным: искренне ли говорил Фок,

искренней ли была его невозмутимость - или она была═ сыграна, входила в

сценарий, разработанный═ и применённый═ контрразведчиками для её

проверки...

═К происшествию с дверным замком═ Фок═ в дальнейшем не вернулся ни разу,

будто оно не имел═ никакого═ значения или он начисто его позабыл.

Возможно, именно так и было, ибо Фок как все другие сотрудники, был

целиком═ поглощён═ теми плохими вестями═ с юга, что огласили на

состоявшемся совещании: танковому═ клину Гота из группы═ армий═ под

командованием прославленного Манштейна не удалось пробиться к Паулюсу в

Сталинград, наступление═ его бронированных дивизий приостановлено. Русские

рвут═ фронт═ на Среднем Дону в новых местах, наступают═ большими силами,

они тепло одеты, прекрасно вооружены, танки Гота Манштейн перебрасывает

на эти направления: затыкать образовавшиеся дыры, во что бы то ни стало

задержать, остановить русских. Иначе катастрофа для═ всех═ немецких,

итальянских, венгерских войск,═ находящихся═ на Северном Кавказе,══ на

Кубани, в районе═ Ростова, Таганрога, Донбасса.

═- И что же теперь═ будет с армией═ Паулюса? - услышав скупую информацию,

сообщённую ей Фоком, спросила Клава. В памяти её живо всплыли те

рассказы, что поведал ей в самолёте пилот транспортной═ авиации,

награждённый═ Железным крестом. - Почему Паулюс не пробивается═ из

окружения сам? Ведь у него и сейчас═ всё ещё достаточно═ для этого сил.

═Фок с мрачным видом развел═ руками - в знак того, что═ он тоже не

понимает поведение Паулюса. Если ═руководствоваться здравым смыслом - ему

давно следовало оставить Сталинград и прорываться══ на запад или на юг

для═ спасения═ своей═ армии, своих солдат.

═- Верховный═ Главнокомандующий всё ещё убежден, что обстановка поправима.

Никто из кадровых генералов═ в это уже не верит, но Гитлер═ верит

несокрушимо, - помолчав, произнёс Фок. - Армия Паулюса, обороняясь══ в

Сталинграде, приковывает к себе═ значительные силы═ русских. А то бы

Сталин бросил их на юг и замкнул═ бы немецкие войска═ на Северном

Кавказе. Получился бы ещё больший котёл. Паулюс не глуп, он отличный

аналитик, дальнейший ход событий ему виден═ со всей ясностью. Шестой

армией просто жертвуют. А жизни трёхсот тысяч солдат можно было бы

сохранить. Паулюс уже не раз просил разрешения на прорыв, даже на

капитуляцию, но ответ Гитлера всегда═ один: стоять насмерть! Сражаться! До

последнего патрона, до последнего солдата. У Паулюса═ преувеличенные

представления о чести, о долге воина, он свято верен═ воинскому═ уставу,

присяге, Главнокомандующему. Что бы═ ни думал═ он сам,═ но самовольно═ он

никогда не нарушит приказа, будет стойко, буквально═ его выполнять.

═- И к чему же эта═ стойкость═ приведёт?

═Правдивый ответ был только один: к полной═ гибели═ всей армии, полному

её уничтожению.

═Но Фок═ не ответил. Признать неизбежным такой уже вполне═ отчётливо

обрисовавшийся итог, произнести вслух эти слова об участи трёхсоттысячного

войска, истощённого голодом, обессиленного, обескровленного непрерывными

потерями, но всё-таки пока ещё живого, надеющегося на спасение,═ на

клятвенно обещанную верховным вождём═ помощь, ему, немцу, офицеру, собрату

по крови тех, кто варился сейчас═ и погибал═ в адовом═ Сталинградском

котле, было попросту страшно, язык═ Фока не двигался═ для такого

признания.

═Клава смотрела═ на своего═ начальника, ждала ответа, а он молчал,═ отведя

в сторону глаза.

39

═Через день или два после═ разговора══ с Фоком об участии армии Паулюса у

Клавы состоялась короткая встреча═ с Орловым. Последний раз в своей жизни

Клава видела своего руководителя. Но она об этом не знала. При всей

присущей ей обострённости чувств, тонкости её интуиции, даре угадывать и

предвидеть, в ней даже не мелькнуло слабого═ предощущения, намёка на то,

что эта их встреча - последняя. Потом, вспоминая, она удивлялась сковавшей

её внутренней═ глухоте. Объяснение она═ находила только в том, что была

полностью═ поглощена═ содержанием их беседы. Она даже мало смотрела

Орлову в лицо, не запомнила,═ каким оно было у него в этот раз, как вообще

он выглядел.

═Встреча состоялась в сапожной═ мастерской,═ где═ происходили и все

предыдущие. Клава принесла с собой═ якобы═ в починку═ летние туфли,

смеясь, сказала, что это последняя её пара, требующая ремонта, в

дальнейшем придётся═ специально рвать обувь, чтобы═ оправдать свои визиты

в мастерскую.

═От Орлова═ у неё осталось═ только═ одно впечатление - что перед ней

страшно усталый, изнурённый═ хроническим недосыпанием человек, нуждающийся

в продолжительном отдыхе. Но с колоссальным зарядом воли, и только она

позволяет ему держаться, делать свою работу, сохранять внешнее

равновесие, в полную силу действующий разум.

═Основное, что оставил в памяти Клавы разговор с Орловым,═ состояло в

следующем: вся доставленная ею информация, начиная с первой, крайне ценна,

вся пошла в дело, принесла огромную пользу. А немцам - невосполнимый

урон. О Клаве═ уже знает Москва, естественно, без имени,═ только═ под

шифром, высоко оценивает её работу, уже сейчас Клава═ достойна большой

награды, что обязательно произойдёт, когда═ захватчики будут изгнаны с

нашей земли.

═Второе касалось дальнейшего═ поведения Клавы, по сути - было заданием,

продолжающим то, какое она получила═ в первой беседе с Орловым═ в

июльский день,═ когда город═ метался═ в панике═ перед вступлением в него

немецких войск.═ Орлов═ сказал:═ в ходе═ войны произошёл═ долгожданный

передом, поражение немцев═ под Сталинградом, бегство с Волги и Дона═ на

запад - это начало═ их полного конца. Советское═ командование видит и

понимает это со всей очевидностью. В немецком═ командовании это понимают

тоже, но пока ещё самые умные,═ дальновидные, и уже ведут═ об этом между

собой тайные разговоры, ищут═ способы,═ как вывести Германию═ из войны до

вступления советских войск══ на её территорию.═ Неизбежное поражение

Германии - это уже факт, который не отбросить, не повернуть═ назад, это

реальность.═ Но победа═ сама не придёт, потребует ещё многих жертв. Скоро,

буквально через считанные недели, немцы═ побегут═ из нашего═ края, из

нашего═ города. Для них это═ развернётся═ в грозную трагедию, потому что

ко всему,═ что на них═ обрушится, прибавятся═ ещё═ сильнейшие морозы,

которые грядут, так же неотвратимы, как логика совершающихся военных

событий.═ От немцев═ Клава═ должна не отрываться, к ней полное доверие,

она внутри═ такого органа, куда разведчику чрезвычайно трудно проникнуть.

А ей это удалось. Надо цепко держаться═ за свое место, свою роль, за

возможность получать сведения,═ которым просто нет цены. Надо отступать

вместе═ с немцами, хотя бы этот путь растянулся до самого Берлина. Связь с

ней будет═ поддерживаться регулярно. Пароли═ новые,═ вот такие,═ запомни,

затверди их, как "Отче наш".

═Клава и Орлов поговорили═ ещё несколько минут. О чём - в памяти═ Клавы

это не удержалось. Удержалось самое═ последнее - их расставание. Орлов

сказал: дай═ я тебя поцелую на счастье. И, притянув её к себе, поцеловал

по русскому═ обычаю, три раза, в обе щеки. Так мог бы поцеловать только

отец: нежный, любящий, благословляющий...

═40

═Шли дни, а всё оставалось по-прежнему.

═Утренние и вечерние═ сводки═ о положении на фронтах, что сообщало радио,

были расплывчаты, неконкретны. О Сталинграде, об окружённой═ армии

Паулюса повторялась═ одна═ и та же фраза: "Германские войска стойко

удерживают свои позиции". Сводки и все другие радиосообщения никак не

вязались с теми слухами, что распространялись устно, в народе, но

проверить, где правда, было невозможно. Каждую свою сводку, каждую

передачу радио подкрепляло бодрой музыкой. Часто это было даже советские

песни. Видимо, начальство на радио решило, что русские═ люди═ будут═ с

большим доверием воспринимать═ немецкие═ радиопередачи, если при этом

услышит что-то для себя привычное═ и родное. Конечно, слов "Сталин",

"Советский Союз", "Коммунистическая партия" в транслируемых песнях не

было, подбирались песни без них или же эти слова заменялись на другие.

═Газеты то выходила, то нет, редакция, печатно извиняясь перед читателями,

объясняла перерывы в издании отсутствием бумаги, призывала═ граждан

жертвовать на издание газеты═ бумагу═ из своих домашних запасов. Последние

её номера═ выходили═ на четвертушках прежнего размера и походили═ на

листовки, бросаемые═ "ночными ведьмами" с самолётов.

═Горожан-мужчин, имеющих возраст до шестидесяти лет,═ по приказу Управы то

и дело гоняли на расчистку снега═ на улицах═ и ведущих к городу═ дорогах,

на пилку дров═ и разгрузку с железнодорожных платформ угля для═ городской

электростанции.

═Женская половина═ города жила своими нелёгкими═ бытовыми, хозяйственными

заботами. Больше всего волновало, что продукты═ на рынке дорожают, и в

первую очередь - соль. Стакан крупной, серого цвета соли, из которой дома

надо выбирать соринки и мелкие═ камушки, стоил уже сто рублей. И даже по

такой цене соль═ превратилась в дефицит. Если на рынке появлялся торгующий

солью человек - ее расхватывали молниеносно, теснясь, толкая друг друга,

чуть ли не в драку.

═Предсказанные═ Орловым события развернулись неожиданно - как для горожан,

так и для немецкого гарнизона, находящегося в городе, для всех немецких

штабов═ и учреждений.

═В середине января глухой═ морозной═ ночью в юго-восточной═ стороне,

где-то далеко километров═ за пятьдесят, может, даже за сто, в мороз,

ночью, звуки разносятся═ невероятно далеко, загромыхала═ артиллерия. Чья -

немецкая или советская? - было не понять. Гулкий, раскатистый гром длился

больше часа. Но потом его раскаты, от которых подрагивали оконные стёкла,

затихли. Особого═ значения этим звукам среди мирных жителей═ не придал

никто, подобные перестрелки в стороне Дона и находящихся═ там фронтовых

позиций случались═ и прежде, до города═ докатывалось такое же глухое

громыхание - и ни к чему существенному оно не приводило. Наутро═ в городе

началась и потянулась══ та же обыкновенная жизнь, что и накануне.

Заработал рынок, открылись лавочки и мастерские, проехал по улицам

радиовещательный автобус, оповещая═ из своих рупоров═ жителей═ города о

последних постановлениях городской═ Управы.

═Обычная, размеренная, без какой-либо особой═ нервозности работа═ шла и в

штабе,═ ведающем снабжением войск.═ Но только до полудня. А в полдень

вспыхнула дикая паника; разнеслась весть, что русские═ в рассветной═ мгле

перешли замерзший═ Дон, их передовые═ части уже в Инютино.

═- Как в Инютино? - спрашивали друг у друга с бледными лицами═ штабные

офицеры. - Как они могли туда═ попасть?!═ Инютино═ же южнее═ города═ и

километров═ на пятнадцать западнее!═ Значит, русские═ заходят к нам в тыл?

А где же наши фронтовые═ части, почему═ они дали пройти русским? Или они

все уничтожены?! Что происходит? Кто-нибудь может сказать - что

происходит?!

═Тут же разнеслась еще более тревожная весть, еще больше═ усилившая

панику: русские в Уколово!

═Уколово находилось═ севернее и тоже═ западнее. Значит, город обходят с

двух сторон, берут его в клещи. Трагедия═ и ужас Сталинграда, о которых

знали только из сводок и служебных документов, явственно, ощутимо,

воочию нависли над каждым═ немецким солдатом и офицером, находящимся в

городе. Гарнизону города, всем немецким═ штабам в нём, службам,

госпиталям, тыловым учреждениям═ грозит русский═ плен! А это - считал

каждый═ немец - пытки в застенках НКВД,══ поголовные казни, и только

редким═ счастливчиком пожизненное заключение в сибирских лагерях, где даже

летом снег лежит метровыми пластами и бродят стаями голодные═ волки...

═Невообразимый страх, невообразимая паника взметнулись, как пламя,

охватили всех, кто был одет в немецкую военную форму. Страшнее всех стало

полицаям, уж они-то прекрасно понимали, что означает для них возвращение

советской власти.

═Клава помнила, какая растерянность, суета═ бушевала в городе═ в═ часы,

когда приближались войска оккупантов. Но то, что она увидела среди

немецких солдат и офицеров, особенно после того, как с быстротою молнии

разнеслось, что русская пехота═ и танки═ уже окружают город и═ вот-вот в

него═ ворвутся - превосходило те летние═ картины═ во много раз.

═Началась спешная, суматошная эвакуация госпиталей. В автофургоны и

открытые грузовики═ медицинский персонал, подсобные═ служители═ втаскивали

на носилках лежачих раненых.═ Те, кто мог кое-как двигаться - с руками и

ногами,═ закованными в гипс,═ на костылях,═ с помощью палок,

поддерживаемые медсёстрами,═ в накинутых поверх больничных пижам и халатов

куртках═ и шинелях, лезли═ через борта═ сами. Набитые сверх меры грузовики

срывались с места и уносились - по слухам, дорога═ на Старый═ Оскол═ была

ещё открыта,═ и шофера═ торопились═ по ней═ проскочить, пока русские═ не

перекрыли═ и этот единственный, свободный на запад путь.

═У дверей штаба, в котором служила Клава, тоже стояли грузовики и

полугрузовики, автомашины типа "Пикап";═ штабные офицеры, ещё полчаса

назад такие респектабельные, с такой═ молодецкой═ выправкой, с проборами в

причёсках, аристократически-вылощенные, казалось,═ ничто не заставит их

потерять свой внешний═ лоск, манеры, спокойствие, какой бы волнение═ ни

бушевало вокруг и у них самих внутри, теперь метались, как на пожаре, с

полубезумными глазами, растрепанные═ и взлохмаченные, точно участники

драки или свалки, где каждому═ достаётся═ по первое число. Многие,

несмотря на крепкий мороз, только в одних своих тонких мундирчиках, без

головных уборов, тащили на улицу и валили в поданные═ грузовики ящики и

коробки с документами, наспех═ связанные в большие пачки разноцветные

папки. Среди них было немало зеленых,═ а зелёный цвет, Клава это знала,

означает повышенную секретность содержащихся═ в папке документов.

═Обнаружилось, тоже способствуя увеличению страха и паники, что войск,

способных оказать наступающему противнику═ сопротивление, задержать

русских хотя бы настолько, чтобы═ удалось═ вывести═ госпитали и самые

важные═ учреждения, в городе═ совершенно═ недостаточно. Никто из

командования═ не ждал и не предполагал, что может═ получиться так - такой

внезапный прорыв фронта на Дону и такое═ стремительное═ продвижение

русских частей вглубь занятой немецкими войсками территории.

═А передовые═ отряды═ русских немецкие═ посты заметили═ уже под самым

городом - в снежных полях по другую сторону═ руки,═ огибающей город с

юго-востока.

═Что означает движение═ русских═ отрядов═ на горизонте, только═ лишь

разведку, старый, излюбленный трюк: вызвать на себя огонь и засечь

расположение огневых точек, или с той стороны готовится штурм?

═В южной части города не было═ никаких серьёзных укреплений. Город стоял

на высоком холме, все мосты═ через реку были взорваны═ советскими войсками

при своём отступлении ещё летом. Когда начались═ холода, несколько дорог,

сбегающих вниз, к реке, немцы полили водой, наморозили══ на них лед;═ не

взойти, не вскарабкаться даже на четвереньках. Стало считаться, что в

случае штурма город═ со стороны═ реки защищён, подняться═ по скатам холма,

по ледяным дорогам невозможно.

═Русские, подошедшие к городу, об этом не могли не знать. Но наступали на

город почему-то именно оттуда, через скованную льдом реку.

═Военный═ комендант в свои молодые═ годы═ учился═ в офицерской школе, был

весьма успевающим учеником═ и хорошо═ запомнил═ завет═ знаменитого

русского полководца Суворова: наноси удар по неприятелю═ там,═ где он не

ожидает. Помни, что русский═ солдат═ пройдёт═ везде, где═ никакой другой

солдат═ не пройдёт. Даже олень═ не пройдёт═ там, где═ пройдёт═ русский

солдат!

═Коменданту стало ясно, что уверенность в неприступности города═ с юга -

несостоятельна, город═ фактически в той стороне═ открыт═ для═ противника.

И комендант, принявший═ на себя командование═ обороной,═ отдал приказ:

всех офицеров═ тыловых служб, независимо═ от возраста,═ профессии,

боевой выучки═ и подготовки - в строй. Другого выхода нет. И на южную

окраину, на обрывистые откосы═ над рекой: зарываться в снег, в мёрзлую

глину, разбирать ближайшие дома, строить заплоты из брёвен, досок, печных

кирпичей, из всего, что найдётся годного. Создавать оборонительные рубежи

- и держаться на них до последнего патрона. Пусть будет ещё один

Сталинград. Но в казематы НКВД, в Сибирь с её вечным снегом и═ волками═ не

пойдёт никто!

═Сборный пункт═ с раздачей оружия - винтовок, патронов, ручных гранат -

находился═ неподалёку═ от штаба, Клава видела, как офицеры═ опоясывали

себя═ поверх шинелей ремнями с кожаными патронными═ подсумками на них,

брали из грузовиков винтовки, пулемёты на сошках, с пистолетными

рукоятками. В их лицах была═ суровая решительность, все они понимали

правильность комендантского приказа, были готовы═ мужественно драться, и

при этом все лица окрашивала безнадёжная бледность обречённых на смерть.

═Фок тоже должен был опоясать себя═ подсумками, взять в руки винтовку. Но

прежде он посадил Клаву в кабину одного из грузовиков с горою бумажных

папок═ в кузове. Он прощально, до боли, сжал═ ей обе руки своими руками,

повторяя:

═- Уезжайте, уезжайте! Храни вас Бог! Может - ещё увидимся, может - нет.

Скорее, нет. Обо мне не печальтесь, жизни, какой я для себя хотел, у меня

не получилось, так что не о чем и жалеть. А вы живите, вы талантливая,═ вы

исключительная, вы даже сами не знаете, какая вы есть...═ Живите═ долго═ и

счастливо!

═Их тех солдат═ и офицеров, что пытались сдержать наступление русских═ на

южной окраине═ города,═ на крутых,═ обрывистых берегах═ над рекой,═ не

уцелел═ никто. Клава═ узнала═ это спустя═ много дней, находясь═ далеко от

города,═ от тех немецких солдат, что оставались═ в нём═ до последней

возможности и чудом═ вырвались в самые═ последние═ минуты.

═41

═Грейдер на Старый Оскол, на языке местного населения,═ многое

воспринявшего от недалёкой═ Украины, шлях, с верстовыми столбами,

глубокими кюветами по бокам, названиями населённых═ пунктов═ немецкими

буквами═ на указателях,═ появившихся═ с приходом═ немцев═ в здешние═ края,

был единственной═ проезжей═ дорогой,═ ведущей══ из города на запад. Все

другие дороги, в том числе и те, что отходили═ от грейдера в стороны, были

погребены под═ глубоким═ снегом; машины, пытавшиеся куда-либо═ свернуть,

тут же безнадежно тонули в сугробах.

═Но и Старооскольский грейдер местами был переметён═ постоянно бушующими в

степи метелями. Автомашины вязли, буксовали. Какой-нибудь нетерпеливый

шофёр пытался объехать═ застрявших, попадал в кювет, в ещё больший сугроб

- и застревал═ сам, полностью═ перегораживая дорогу. Вырастали═ длинные,

долгие заторы. К забуксовавшим машинам собирались едущие следом шофера,

здоровые солдаты из грузовиков, наваливались═ сзади. Застрявший шофёр

давал мотору═ усиленную═ порцию газа, под командные═ крики грузовик

раскачивали в глубоко прорытой═ буксующими колесами колее, толками всей

толпой - и машина с трудом,═ окутанная дымом═ вонючего синтетического

бензина, выбиралась из снега,═ преодолевала высокий гребень, продвигалась

вперёд - до новой такой же═ преграды.

═Грузовик,═ на который═ Фок═ посади Клаву, был марки "МАМ" - с могучим

дизельным мотором. На задние его колёса были надеты═ цепи, почти все

заносы он преодолевал═ самостоятельно; если же и буксовал, то ему обычно

хватало недолгой помощи═ со стороны. Шофёру за рулем было больше сорока

лет, он был опытный═ профессионал, водил грузовики и до войны, правда,

только по германским высококлассным бетонированным дорогам. Но и русские

дороги он хорошо═ изучил и освоил, в России═ он находился с первого дня

войны. Прошлой осенью тонул в грязи═ на Смоленщине, потом в снегах

Подмосковья. Он понимал, как сложен и опасен═ путь по старооскольскому

степному грейдеру═ при морозе═ в тридцать два градуса, как просто

оказаться═ в ситуации цепи на колёсах. Для этого достаточно застрять в

безнадёжной пробке из слабосильных, сгрудившихся машин или на дне

глубокого степного оврага, куда намело снега═ по крышу═ кабины. Из такой

ловушки═ не выбраться даже═ гусеничному трактору. И даже танку.

═И мудрый═ пожилой шофёр был предельно═ осторожен, предпринимал все, чтобы

с его "МАМом"═ не случилось подобного.

═Но когда═ чего-то очень боишься - именно оно и происходит. Пытаясь

выбраться из лога, объезжая друг друга, двигавшиеся впереди═ автомашины

намертво перегородили дорогу. А уже опускались сумерки, мороз═ усиливался,

ветер звенел по плотному═ насту сухой, колючей снежной═ крупой.

═Клава не сразу поняла, что в застрявшем без движения грузовике, если он

останется в таком═ положении в степи на всю долгую ночь, её постигнет

медленная, но неминуемая смерть от замерзания. В кабине═ поначалу═ было

тепло, оно исходило от пола, под которым тянулась нагретая выхлопная труба

от двигателя. Но держать мотор постоянно работающим - значило быстро сжечь

имеющееся горючее, и шофёр, экономя его, на продолжительное время

останавливал двигатель. А как только он его останавливал - тут же в кабину

пробирался снежный═ ветер, выдувал нагретый воздух, и через несколько

минут температура═ становилась такой же, как за стенками кабины.

═Шофёр еще лучше Клавы понимал, чем может кончиться═ для него и для

пассажирки долгая ночь в практически неотапливаемой кабине грузовика. С

суровым выражением лица, хмуро═ насупив брови, он сказал Клаве:

═- Давайте свалим бумаги на борт, устроим костер, будем греться. Иначе нам

несдобровать.

═- Вы что! - возмутилась Клава. - Это же важнейшие документы, нам доверено

их сохранить. Наступит утро, дорогу═ обязательно расчистят, мы двинемся

дальше. Не надо═ паниковать, положение у нас ещё═ не такое═ отчаянное!

═Шофёр не знал, кто такая Клава, но её посадил в грузовик═ майор Фок, на

ней под верхней═ гражданской одеждой═ было═ непонятное═ обмундирование

из тонкого офицерского сукна,═ и шофёр замолк, больше═ не предлагал

греться у костра из служебных бумаг.

═Клава же, говоря об утре, продолжении пути, имела═ в себе совсем═ другие

мысли: к утру на этой дороге, в этом месте,═ где застряло столько машин,

скорее всего будут уже наступающие═ советские войска, и секретные папки

зелёного цвета, наполняющие кузов "МАМа" и других грузовиков, станут их

добычей.

═Порывы ветра обжигали лицо, кололи снежными иглами. Раненые, могущие

двигаться, ходить, выбирались из-под тентов санитарных═ машин, сбивались

кучками,═ говорили, что в нескольких километрах деревня, надо идти туда,

искать ночлега там; в степи, в холодных кузовах, продуваемых насквозь

ветром, долгую ночь не пережить.═ Среди раненых солдат нашлось═ немало

итальянцев, они, уроженцы юга, страдали от мороза═ сильнее немцев,═ и

предстоящей ночи в степи, на ветру, боялись больше их.

═В числе намерившихся═ искать убежище от мороза в деревне═ нашёлся кто-то

кто вроде бы знал туда путь. Он решительно пошёл сам и повёл за собою

всех остальных.

═Шофёр "МАМа", так же сурово насупленный, сказал Клаве, что он останется

с грузовиком, будет время от времени═ прогревать мотор, иначе═ утром он

его не запустит.═ Бог пощадил его прошлой═ зимой═ в сражении═ под Москвой,

должен пощадить и тут. К тому же он мужчина, закалённый═ спортом,

плаванием зимой═ в реках, и с ним есть полная фляжка═ шнапса. А Клаве,

сказал шофёр, надо идти со всеми в деревню, для ночи═ в грузовике═ он

слишком═ слабо одета.

═Клава действительно уже коченела═ от холода. На ней была легкая стеганая

курточка на ватине, не доходившая до колен.═ Под ней тёплой бельё,

шерстяные═ рейтузы, шерстяные гамаши, две тонкие кофточки═ под форменным

жакетом, укороченные═ сапожки═ с суконной═ подкладкой═ внутри.══ Для

города - пробежаться быстро по улицам из домашнего══ тепло═ в тепло

штабного здания, из штаба═ назад═ в дом - её одежда═ годилась═ вполне,═ в

кабине же грузовика, в открытой═ голой степи,═ на метельном ветру,═ в

самом деле═ в таком одеянии═ долго═ выдержать она бы═ не смогла.

═Оступаясь═ в глубоких следах,═ она пошла═ в цепочке═ солдат, двинувшихся

с грейдера по целинному снегу═ в полумрак, обещавший вскоре═ стать

непроглядной═ ночной═ тьмой.

═Двести, триста шагов - и оставленная═ позади═ дорога, заносимые═ снегом

грузовики, низкие штабные═ "опели"══ растворились, потонули═ во мгле.

Впереди тоже не было═ ничего видно, только═ всё более═ густел мрак,

мелькали белёсые═ всполохи═ снежных вихрей,═ будто═ во главе═ людского

шествия═ шёл кто-то с белым флагом═ и широко═ им размахивал. Или ветер

трепал═ на верёвках постиранное, вымороженное бельё.

═Шуршащая═ по насту═ позёмка═ так быстро заносила═ протоптанную═ канавку

людских следов, так быстро═ сравнивала═ её с окружающим снежным

пространством, что, если бы кто-то═ захотел повернуть обратно, он бы уже

не нашёл пути к старо-оскольской дороге,═ к покинутым═ на ней═ грузовикам.

═Что-то═ смутно зачернело впереди - то ли низкие деревья═ обнаженного

зимнего сада,═ то ли бревенчатые стены═ деревенских хат. Даже почудился

слабый═ огонёк═ керосиновой═ лампы═ за обледенелым, расписанным═ морозными

узорами, окошком. Жильё, тёплое, с духом═ капустных щей═ и ржаного хлеба,

человеческое═ жильё!

═Коротко, сухо щёлкнул выстрел ракетницы, с шипением в тёмном небе

выросла, обозначилась огненная дуга - и на конце═ её лопнул═ и возник

ослепительно-зеленоватый бутон. На снег легли═ полотнища═ живого,

движущегося света, прочертились тени от торчащих над═ сугробами голых

хворостинок, метёлок иссохшего, прошлогоднего═ бурьяна.

═Чётко и мелко простучал автомат, с ним═ слилась очередь другого. Каркнул,

именно каркнул: таким был звук, пулемёт, темноту═ вспороли светлячки

трассирующих пуль.

═Фронтовикам-солдатам, составлявшим бредущую по снегу═ цепочку, было

достаточно этих трёх коротких очередей, чтобы═ определить, чьё стреляет

оружие, в чьих оно руках: русские! В деревне - русские. Подойти ближе -

значит, быть═ искрошенными их автоматно-пулеметными очередями.

═Дальнейшее═ движение═ людской═ цепочки, из сотни человек, если не больше,

было сумбурным, наугад.═ Несколько раз меняли═ направление,═ искали хоть

какого-нибудь══ пристанища. Хотя═ бы═ стог сена, чтобы═ зарыться в его

пахучую массу, пустующий═ полевой═ коровник═ или овчарню. Может быть они

и были где-то совсем═ неподалеку, но тьма мешала═ их заметить. Каждому

было ясно,═ что, следуя за впереди═ идущими,═ все просто блудят в поле,

тем не менее═ все держались вместе, послушно═ повторяя путь тех, что шли

впереди; свернуть═ самостоятельно═ куда-либо в сторону, остаться в степи

в одиночестве, среди метельного воя, никто═ не решался, было═ попросту

нестерпимо страшно.

═ Клава не могла сказать, сколько продолжалось блуждание по степным снегам.

═Наконец, оступаясь, падая, помогая друг другу, сползли в какую-то лощинку

с редким голым кустарником. Она была уже наполнена людьми, по

преимуществу - итальянскими солдатами. Одни из них были с оружием, другие

без, даже без всякой амуниции, брошенной в поспешном бегстве с боевых

позиций. Края пилоток опущены на уши, головы поверх них повязаны шарфами,

каким-то тряпьём, грубошерстяными платками русских деревенских баб. Ещё

вчера все эти итальянцы находились на разных участках Донского фронта,

попали сюда различными путями, чудом спасшись от гусениц русских танков,

после долгих блужданий без еды, отдыха и обогрева по глубоким целинным

снегам. Заходить в деревни, попадавшиеся на пути, даже приближаться к ним

они не осмеливались, боясь напороться на русских. У═ многих были уже

сильно обморожены лица, носы, уши. Большинство, утомлённые до предела,

спали, опустившись на корточки, привалившись для тепла друг к другу. Такой

сон опасен, он переходит в бесчувствие, проснуться человек не может, а

затем - смерть, превращение в глыбу льда. Но людям,═ истомлённым голодом,

усталостью, страхом перед противником, который чудится вокруг, везде, за

каждой складкой местности, за каждым кустом и стволом дерева, страхом

плена и пожизненными сибирскими лагерями, потерявшими последние капли сил,

было уже всё равно, что с ними произойдёт, наступит ли для них утро или

они уже не увидят света нового дня...

═ Стоять в рост даже в лощине, где порывы ветра и мороз казались слабее,

было нельзя, продувало насквозь, надо было пристраиваться так, как

другие, зарываться в снег, сжиматься в комок, чтобы удержать в себе

ускользающее внутреннее тепло.

═Клава стала выкапывать, проминать для себя ямку возле куста боярышника с

ещё сохранившимися на ветвях твердыми, засохшими плодами. Рядом═ с нею

раздался негромкий мужской голос, он был обращён к ней. Молодой

итальянский солдат в шерстяном вязаном шлеме, глядя на неё сквозь прорези

для глаз, что-то говорил на своём языке. В голосе его звучало сочувствие.

Вдруг он стал быстро расстегивать на себе шинель. Клава поняла, он хочет

отдать шинель ей.

═- Не надо, пожалуйста, не надо, не снимайте! - воскликнула Клава.

═Солдат что-то сказал про другую одежду, которая есть на нём, а шинель,

сняв с себя, тут же набросил на Клаву. Когда она выпростала из-под неё

голову - итальянского парня уже не было возле. Он ушёл на другое место,

чтобы Клава не смогла вернуть ему его подарок.

═В затянутом низкой облачностью небе брезжил и погасал скупой свет. Это

сквозь толщу волокущихся над степной равниной туч пыталась пробиться луна.

На какой-то миг она выглянула полностью: круглая, сияющая ртутью,

холодная, бесстрастная в своём любопытстве. Что только видела она, чему

только была свидетельницей на земле за миллиарды лет обоюдного

существования - и всегда оставалась такой: холодной, бесстрастной,

безучастной... Немое око безмерных мук и слёз, ибо чем ещё полна

человеческая история, как не ими...

═Клава хотела узнать, сколько же на часах времени, сколько предстоит

терпеть до рассвета - но луна, показавшись, тут же скрылась, Клава не

успела разглядеть циферблат.

═До слуха её донеслось что-то похожее на странную ритмичную декламацию.

Голос то усиливался, возвышался, то падал, стихал. Клава прислушалась. Его

пронизывало живое, трепетное чувство. Он что-то горячо просил, кого-то к

чему-то призывал.

═ Полковой итальянский священник, закутанный в плащ, с остроконечным

капюшоном на голове, стоя в рост над засыпаемыми═ снегом, сжавшимися в

комочки, сбившимися в плотное стадо, как овцы в буран, немецкими,

итальянскими, венгерскими, румынскими солдатами, читал на латинском языке

молитву о спасении душ, молитву, что у католиков звучит чрезвычайно редко,

в крайних случаях, только в моменты явной и неотвратимой гибели.

═ Злобно, тоскливо, по-волчьи, выл и свистел ветер, колючий снег,

подхватывал и разносил над русской безымянной лощиной никогда не

звучавшие в ней латинские слова, полные отчаяния и последней надежды.

═ Трагичнее картины нельзя было придумать, вообразить: снежная морозная

степь, буранная чёрная ночь, летящие с ветром волны жесткого, колючего

снега, холодный,═ безжизненный лик луны в косматых тучах, тысячная масса

сбившихся воедино, коченеющих человеческих тел, в которой сравнялись все

расы - высшие, средние, низшие, все различия,═ оттенки политических,

религиозных верований и убеждений, всего остального, что разводит в

стороны людей мира, сеет между ними вражду, непримиримость, пастушья

фигура полкового капеллана в кружении ледяных вихрей, так же, как и все,

теряющего свое последнее тепло, свои последние силы - и его слабый,

заглушаемый буйной стихией голос, взывающий к Всевышнему, творцу,

владыке и распорядителю всего земного, молящий сохранить в живых

засыпаемые снегом, ещё тёплые комочки людских тел, которые к утру, скорее

всего, почти все станут окоченелыми трупами...

═ 42

═Сознание раздваивалось, Клава видела около себя знакомых людей, слышала

их голоса; летний день сиял солнцем, бежала собака, высунув от жары язык.

Эти картины были приятны, рождали отрадное чувство, хотелось ещё больше

солнечного света, тепла, зелени листвы вокруг, идти в её играющей бликами

гуще, пить и пить эту благость всем своим существом. Но какой-то

бдительный страж пробуждался в сознании Клавы, она понимала, погружаться в

заманчивые видения безвольно, полностью им отдаваясь, нельзя,═ может

навсегда порваться связь с реальностью, и внутренним усилием она

выволакивала себя из сна в явь, как тонущий человек усилием не только

мускулов, но всего естества, всей своей души поднимает себя из

засасывающей его пучины на поверхность.

═ На какое-то время Клава полностью просыпалась, слышала все тот же вой

ветра над покрывавшей ее шинелью и слоем снега. Тело было деревянным. Она

начинала усиленно двигаться, разминать теряющие чувствительность руки,

ноги. Полностью движения не согревали, но все же кровь начинала живее

обращаться в жилах.

═Спасли её, конечно, брошенная ей итальянским солдатом суконная шинель, в

которую она закуталась целиком, с головой и ногами, и нападавший сверху

снег. Его мело всю ночь, в конце-концов он засыпал ее полуметровым слоем.

И ещё помогал куст боярышника, под которым она устроила своё логово, он

защищал ее от ветра, все его ледяные порывы принимал в первую очередь на

себя.

═ Едва стала редеть ночная тьма, пережившие ночь, сохранившие способность

двигаться зашевелились, принялись выбираться из лощины.

═Немцами двигала надежда, что дорога на запад еще не захвачена русскими,

они смогут по ней уйти, соединиться со своими. О сдаче в плен никто из них

не помышлял. Итальянцы, венгры, румыны молчали, каждый из них был едва

жив, морозная═ ночь им показала, что другую подобную ночь никто из них не

переживет. Не спрашивая, угадывалось, что большинство намерено доковылять

по снегу до ближайшей деревни и поднять руки вверх, даже если там окажется

всего-навсего один советский солдат.

═На Старооскольское шоссе вышли в совсем другом, незнакомом месте, не там,

где с него уходили на поиски тёплого ночлега.

═Со стороны покинутого в поспешном бегстве города никакого движения не

наблюдалось - ни пеших солдат, ни конных повозок, ни автомашин. Значит,

окружение города, всех оставшихся в нем для обороны войск произошло,

крышка котла захлопнулась. Накануне до самого вечера за горизонтом

громыхал гром, горохом сыпался треск выстрелов, а сейчас царила тишина.

Это могло означать только одно: или сопротивление окружённых подавлено,

они сложили оружие, или они полностью уничтожены.

═ Не видно было на шоссе и остановленных снежными заносами автомашин.

Значит, не дожидаясь рассвета, в потёмках, без фар, зажигать их составляло

большой риск, шоферам всё же удалось выбраться из снега, ликвидировать

заторы. Страх плена, передовых отрядов прорвавшихся русских войск подгонял

сильнее плетки.

═Безусловно, как только по дороге стал возможен проезд, уехал и хмурый

шофер на "МАМе", спасая себя и груз. Клава не испытала ни обиды, ни

досады. Правильно. Приближающийся рассвет ничего доброго не принесёт, раз

есть возможность - надо удирать во все лопатки.

═Выйдя вместе с солдатами на твёрдую полосу шоссе, Клава на минуту

заколебалась. Нестерпимо захотелось повернуть к городу. До него километров

тридцать, дойти пешком ничего не стоит. Мильда Карловна даже не знает, где

Клава, что с ней произошло. Клава совсем явственно представила милое

тепло, милые запахи низенького,═ уютного дома, который давно стал ей

родным. Выращенные ею кактусы на подоконниках, большой, как дерево, фикус

в углу зала... Старое, тёмно-коричневое пианино с пожелтевшими

клавишами... Прыгающая по жердочкам канарейка в просторной клетке, у

которой от старости уже лысеет ее маленькая голова... Счастливое,

благополучное существо. Для неё каждый новый день так же тих и спокоен, как

все предыдущие, она ничего не ведает о том, что творится в мире людей, -

ни о войне, ни о людских бедах, тревогах, заботах, страданиях...

═Обвязанные бабьими платками, шалями, мимо Клавы нестройными кучками

проходили итальянские и немецкие солдаты. Над каждым вился густой пар

дыхания - будто каждый курил трубку или сигарету. Снег не просто скрипел

под подошвами, он визжал, как визжат собаки, если придавить им хвост.

Мороз и в это утро зашкаливал за тридцать.

═Некоторые из выживших на войне в России итальянцев потом, на родине,

писали в своих мемуарных книгах такие и подобные им строки: у русских было

немало умелых генералов, способных повести войска в бой и одержать победу,

но тот генерал, что оказался для нас абсолютно непобедим, был страшнее

всех других, нанёс итальянским армиям самые большие потери, назывался

"Генерал Мороз"...

═С тёмно-синей шинелью под локтем, что спасла её в эту ледяную ночь,

свернутой в тугой ком, Клава пошла по дороге вместе с торопливо шагающими,

почти бегущими итальянцами. Она пытливо всматривалась в каждую фигуру,

надеясь увидеть того парня, что проявил к ней столь немыслимую доброту,

ценою в человеческую жизнь. Она хотела вернуть ему шинель, но ещё больше -

поблагодарить его, как он этого заслуживает. Что она ему скажет? Что

вообще можно сказать по поводу такого поступка? Слов в неё не═ было и,

вероятно, не нашлось бы. Она просто расплакалась бы и обняла итальянца,

как брата, если бы ей было дано его встретить.

═Но сколько она ни всматривалась в итальянцев - владельца шинели она не

видела. Что стало с ним в эту долгую ночь, пережил ли он её? Десятки тел

остались в лощине под снегом, стаи голодных степных волков, радуясь

богатой поживе, уже подбираются к ним...

═Дорога перевалила через невысокий подъём, стала спускаться в широкий лог.

Он был тем самым, в котором накануне вечером, в сумерках, произошёл затор.

Внизу оказалось десятка два грузовиков и легковых автомашин. Сейчас дно

бога было пусто, На спуске в него на правой обочине чернела крупная туша

лишь одного грузового автомобиля.

═Невероятно, но этим грузовиком был "МАМ" с угрюмым, пожилым шофёром.

═Лицо его за минувшую ночь стало почти чёрным. Исхудало, покрылось копотью

от дизельного мотора, густо обросло щетиной, как не случается в нормальных

условиях.

═ - Через десять минут я бы уже уехал, - сказал шофёр Клаве. Он встретил

её без радости, даже оживления в лице, только лишь с едва приметным

лучиком, блеснувшим в глазах. Он настолько устал за ночь, настолько был

измучен, что у него даже не было сил на выражение своих чувств. - Я решил

так, - продолжил он хрипловатым, почти чужим голосом, - ждать до полного

рассвета. Пока увижу кусты на той стороне лощины. Русских я знаю: в

потёмках, наобум, без разведки, они наступать не будут. Значит, можно без

опаски постоять. А если бы я вас кинул - меня бы совесть мучила.═ Не

потому, что нарушил дисциплину, вы же просто пассажирка, я за вас не

отвечаю. Но у меня примерно ваших лет дочь в Германии. Была художницей по

тканям, сейчас работает на военном заводе. У неё и жених был, на Восточном

фронте убили...

═43

═Никакой заслуги Клавы в том, что значительная часть важнейших документов

о снабжении южных армий оказалась спасённой и доставленной в тыл, не было,

отличились те, кто в условиях паники, имея совсем мало времени на сбор и

погрузку, сумели уложить папки в ящики и коробки, вытащить их из здания и

погрузить в просторный "МАМ". Но начальство расценило, что есть немалая

доля и Клавиного участия, без неё бумаги вряд ли могли сохраниться в пути.

Клава не возражала, выслушивала благодарности и благодарила за них в свою

очередь - что так высоко оценена её скромная роль. Ей надо было остаться в

штате сотрудников; роль спасительницы штабной документации в исключительно

острых условиях, проявившей мужскую стойкость духа, верность служебному

долгу, способствовала её цели как нельзя лучше; как было не

воспользоваться мнением, что так удачно, кстати, сложилось о ней.

═Немецкие армии после разгрома под Сталинградом, на Среднем Дону уже не

могли оправиться, достичь прежней силы, отступали на всем юге России.

═В прежней своей должности машинистки одного из отделов штаба по снабжению

войск, следуя вместе с его перемещениями, Клава побывала во многих больших

и малых российских и украинских городах. О некоторых она знала и прежде,

о других - только слышала, а были и такие, про которые раньше она не

слышала вовсе. Как, например, Рыльск, расположенный за═ Курском. Он

выглядел захудало, не содержал в себе ничего примечательного, хотя имел

длинную историю, был очень древним, упоминался в самых первых летописях. В

домосковскую пору в нём "сидели" удельные князья, правили самочинно, по

своим собственным законам.═ Пока не оскудели силою, измельчали, вынуждены

были признать главенство Москвы.

═За всё прошедшее с момента эвакуации из Придонья время Клава так и не

смогла послать о себе весть Мильде Карловне. Она придумывала множество

способов, но все они были неосуществимы, её город находился за линией

фронта, и расстояние до него всё увеличивалось, поскольку немецкие войска

все дальше отходили на запад. Не удержавшись летом сорок третьего года на

линии Орел - Курск - Харьков - Таганрог,═ осенью немцы не удержались на

Днепре, оставили Киев, и всё свидетельствовало, что отступление продлится

дальше, к границам Германии.

═Странствия Клавы продолжались до тех пор, пока привели её в город Градов,

размерами не больше того, в котором она выросла, училась, жила вместе с

Мильдой Карловной, под крылом её совсем материнских забот и неусыпного

внимания.

═После памятной ночи в снегу у Клавы не было ни одного дня, чтобы она

чувствовала себя вполне здоровой. Периодически повышалась температура,

закладывало грудь, ее донимал кашель, боли в левом боку не давали спать.

Прислушаться к дыханию - оно было шумным, в нём улавливались сильные,

тягучие хрипы, точно кто-то растягивал меха старой, дырявой гармони.

Клава надеялась, что летом её вылечит сухой, жаркий воздух, но лето

миновало, ей не помогло, а в начале зимы, в Градове, она по-настоящему

слегла. В военном немецком госпитале не было отделения для лёгочных

больных, таких, как Клава, её положили в гражданскую, городскую больницу.

Лица врачей вытягивались и становились предельно серьезными, когда они

выслушивали её своими трубочками или выстукивали пальцами. Ей сказали, что

в легких у неё "процесс", лечение будет долгим и сложным. Оно прошло бы

успешнее, если бы в наличии были нужные лекарства, те, что применялись до

войны, но сейчас почти ничего нет, кроме устаревших, ещё дедовских

методов: согревающих компрессов, растираний мазями, травяных микстур.

Слава богу, хоть есть это, а то бы совсем нечем было помочь больным.

═ Потянулись долгие, тоскливые, ничем не заполненные дни, недели. Внешние

события═ глухо проникали в стены палат. Для больничных пациентов почти

незаметно переменилась власть: в одну из ночей без борьбы, без

сопротивления, шума, стрельбы, ушли из города немцы, а в него вступила

красная армия. На больнице это отразилось так: сразу улучшилось питание,

больным стали давать немножко мяса в виде свиной тушенки, смазывать

распаренную пшеницу (второе блюдо) хлопковым маслом из Средней Азии,

подслащивать жидкий чай ложечкой сахара.

═ Узнав о приходе в город Красной Армии, Клава спросила: может ли она

послать телеграмму. Она хотела известить о себе Мильду Карловну. Ей

сказали, телеграф еще не налажен, можно послать только письмо.═ А лучше

почтовую открытку - открытки военная цензура читает быстрее, чем письма.

═Клава тут же написала открытку, на другой день - еще одну, потом - еще.

Если не дойдёт первая - дойдёт вторая или третья.

═Сменяющие друг друга дни превратились в одно сплошное ожидание.

═Но ответа не было. Клава его так и не получила. Ответить ей было некому,

на месте дома Мильды Карловны зияла глубокая воронка от полутонной

фугасной бомбы. На третий или на четвёртый день после того, как город был

занят наступающей из-за Дона советской армией, немецкая авиация, мстя

красным за стремительный захват города и понесённые потери, пытаясь

причинить победителям как можно больший урон, разрушить главные городские

здания, в которых уже обосновалась вернувшаяся власть, подвергли город

жестокой бомбежке. Бомбы бросали прицельно - и просто на жилые кварталы,

чтоб возникло больше пожаров, было больше разрушений, крови...

═Состояние Клавы медленно, но всё же улучшалось. Она уже думала о тех

приближающихся днях, когда она выйдет из больничных стен "на волю" - на

весеннее, пока ещё скудное, но уже радующее солнышко, в громкие чириканье

воробьёв, певучую капель с крыш, в кружащие голову запахи оттаивающей

земли.

═Она представляла себе голубые весенние лужи, из которых снопами бьёт

ослепительное солнце, набухшие почки на городских уличных тополях, и не

знала, что ей не придётся всего этого увидеть, что совсем неподалёку от

больничного здания в одном из стареньких, невзрачных городских домишек

немолодая женщина с сухим, в морщинах, лицом, простая больничная

уборщица, из тех, что всю трудовую жизнь проводят не═ с именем-отчеством,

а как "тети Кати", "тети Дуси, Лизы, Шуры", нацепив на нос кривоватые очки

в проволочной оправе, вновь, с возвращением советской власти, занявшаяся

своим любимым делом,═ в котором у неё долголетний стаж и особенно

плодотворный период в те тридцатые годы, что получили название "ежовщины",

пишет и переписывает крупным почерком малограмотного человека на обороте

больничных бланков - лучшей бумаги пока ещё трудно достать, да и не нужна

она, лучшая, для подобных сочинений годится любая, - пишет и переписывает

пространное послание, адресованное в "органы", начинающееся привычными,

уже не один раз использованными словами: "Считаю своим долгом честного

советского человека довести до вашего сведения..."

═А дальше на обороте шершавых больничных бланков теми же кривоватыми, в

сантиметр величиной, буквами говорится, что находящаяся на излечении в

палате номер семь гражданка такая-то - "из не нашего города, появилась в

здешних местах вместе с немецко-фашистскими оккупантами, служила в ихнем

штабе, кем - неизвестно, но, должно быть, фигура важная, не простая,

потому что не раз ездила с немецкими офицерами в автомобилях, а кого зря

они рядом с собой не посадят. Означенная гражданка говорит по-русски, как

русская, но фамилия у нее на русскую не похожая, и вообще означенную

гражданку надобно тщательно проверить, кто она такая на самом деле, а так

же действительно ли она больная, или только прикидывается, а на самом деле

оставлена немцами в нашем городе со шпионскими целями..."

Вспоминая пережитое, Клава не раз думала, что самое страшное, что было в

её жизни, это ночь═ на снегу на тридцатиградусном морозе, после которой

десятки закоченелых трупов наполнили собою неглубокий степной лог. Позы их

были самые разные, но у всех были широко открыты глаза, мороз выдавил их из

орбит и все сделал одинаково белыми, как у раков, сваренных в кипятке.

Эти белые лица, белые, выпуклые шары глаз так и продолжали стоять в

мысленном зрении Клавы, не теряя своей чёткости, совсем ощутимой

реальности с ходом времени, не желая даже хотя бы слегка потускнеть. По

поводу и без всякого повода картина эта в тех или иных очертаниях каждый

день по нескольку раз всплывала перед Клавой, и она думала, что вряд ли

что-либо сможет так глубоко её потрясти, как эти мертвецы с широко

открытыми, как будто продолжающими видеть, белыми глазами...

═Она не предполагала, даже отдалённо не предчувствовала, что куда более

страшное ей только ещё предстоит, надвигается, уже совсем от неё близко,

и все то, что случалось у неё прежде,═ было ею испытано, даже в малой

степени не сравнимо с предстоящим.

═И начнётся её долгая, мучительная трагедия с того, что в её седьмой

палате ещё с пятью койками кроме той, на которой лежит она, появится

плотный, лет сорока пяти, человек с круглой, абсолютно лысой головой,

круглым лицом, мясистыми щеками в рытвинах перенесённой в детстве оспы,

маленькими, в припухших веках, красноватыми глазками. На нём будет

накинут несвежий белый халат, что выдают в гардеробе посещающим больных, а

под ним Клава увидит гимнастёрку защитного цвета с портупейным ремнём

наискось через грудь и синими петлицами на воротнике. Человек войдёт в

палату в сопровождении старшей медицинской сестры, она молча укажет ему

глазами на Клаву и сейчас же выйдет, а лысый останется с Клавой наедине.

Другие койки пусты, время обеда, соседки Клавы по палате - ходячие, на

обед ходят сами,═ в этот час все они в столовой.

═ Вошедший круглолицый человек, пристально, с интересом в своих

запрятанных в припухлые веки глазках вглядываясь в Клаву, будто сличая в

своем мозгу то, что он видит, с тем, какой он её представлял, подойдет к

её кровати, сядет на стоящий рядом стул, и с лёгкой, непонятной улыбкой,

которую можно принять за проявление его доброжелательных, дружеских

чувств, спросит:

═- Ну, как, поправляемся?

═Клава, не отвечая, смотрела на лысого. Она старалась понять, кто он, что

ему нужно, какое дело привело его к ней в палату.═ На мгновение мелькнула

догадка: человек этот - от Орлова. Но тут же эта мысль сама собою пропала,

внутренняя интуиция, действующая отдельно от Клавы, её решительно

отбросила.

═- А вы кто? - спросила она.

═- Я - сотрудник Градовского Управления НКГБ, младший лейтенант

госбезопасности Шкарпенко, - ответил лысый. В его лице, глазах всё ещё

сохранялась улыбчивость, как будто ему было приятно видеть Клаву, с ней

познакомиться. - Мне поручено вас арестовать за измену Родине,

пособничество врагу. Статья пятьдесят восьмая, пункт один, подпункт "А"

Уголовного кодекса Российской Федерации, - мягко произнёс гэбист. Он и

держал себя,═ и негромко═ произносил слова, словно бы сообщал Клаве

приятную для неё весть. - Объявляю вам, что вы арестованы. Вот

постановление на арест, прочитайте. - Лысый достал из кармана гимнастёрки

с синими петлицами сложенную вчетверо бумажку, развернул её перед глазами

Клавы. - Подписано начальником Управления, вот его подпись, в левом

верхнем углу. А в правом - подпись прокурора: "санкционирую". Всё, как

полагается. Если у вас есть вещички - собирайте. Можете позвать на помощь

нянечку. Не обижайтесь, но я и мой помощник с двумя понятыми из персонала

больницы их посмотрим, таков порядок. Сейчас вас перевезут в больницу при

тюрьме, там вам продолжат лечение. А как окрепнете - приступим к допросам.

Согласно правил Уголовно-процессуального кодекса, расскажете, как вы стали

предательницей, помогали немецко-фашистским оккупантам расправляться с

советскими людьми...

═44

═Оказавшись в тюремной больничке - маленьком кирпичном домике в углу

квадратного двора, замкнутого с четырех сторон высокими стенами огромного

здания городской тюрьмы - с решётками на окнах, лязгающими запорами на

дверях каждой палаты, караульным в коридоре, перегороженном запирающейся

решёткой, Клава не испытывала большого волнения, большого беспокойства за

свою судьбу. Волнуются и переживают те, кто виновен. Клава же знала, что

предъявленные ей обвинения, её арест - это просто недоразумение, ошибка.

Ничего странного, что она произошла. Клава в чужом городе, здесь никто не

знает, как, почему она оказалась среди немцев. Надо всего лишь немножко

потерпеть. Контрразведчики разберутся, установят истину - и она выйдет на

свободу. Она под крепкой защитой; Орлов, его═ люди её не бросят, вмешаются

в ситуацию, в которую она попала. Правда, после того, как она оказалась

вне своего города, ни с Орловым, ни с кем-либо из его помощников у неё не

было встреч. Но Клава считала, что не означает, что про неё забыли или

отказались с ней сотрудничать. Причина может быть только одна: с ней

трудно установить связь.

═ Увы, она не знала═ действительного положения вещей.

═А действительное положение состояло в том, что, как только после долгого

пребывания в обороне наши фронты на Дону пришли в движение, Орлова, ценя

его ум, талант, достижения в таком тонком деле, как разведка, перевели в

распоряжение ведомства, где остро не хватало именно таких людей, а оно

направило его тайным резидентом в одну из сопредельных с Германией стран.

А те, кто должен был продолжать то, что вёл он, кому он передал Клаву, кто

знал о ней, по несчастливой случайности погибли в городе при той

массированной бомбёжке, которой немцы мстили за потерею Придонья,═ боевые

успехи Красной Армии.

═Ровно через десять дней после помещения Клавы в тюремную больницу, её во

второй раз освидетельствовал молчаливый тюремный доктор. Он увидел, что в

здоровье Клавы никаких положительных сдвигов не произошло, у неё

по-прежнему низкий процент гемоглобина в крови, все те же хрипы в грудной

клетке, вялый пульс, затрудненное дыхание. Даже на свежем воздухе ей не

хватает кислорода. Клаве нужны длительный покой, усиленное питание с

большим количеством витаминов. Но тюремное начальство предупредило доктора,

что следователь НКГБ нетерпеливо желает как можно скорее начать её

допрашивать, она серьёзная преступница, каких наши законы не щадят, и

доктор в своём заключении написал, что состояние здоровья подследственной

Клавдии Кюменталь удовлетворительное, подвергать её допросам можно.

═Доктор, сухой, неразговорчивый, с чеховской бородкой, в чеховском

старомодном пенсне,═ давно работал при тюремной больнице и хорошо знал,

какая крепость нервов, какой запас сил требуются у людей, которых

вызывают на допросы. Они начинаются утром, их ведут, сменяя друг друга,

несколько мужчин атлетического сложения, отменных здоровяков, которые,

отдыхая, могут и поспать, и сытно пообедать, и подкрепить себя водочкой, и

длятся допросы до самых поздних часов, а то и заполночь...

═45

═ Получив медицинское заключение, следователь - им был тот же плотный,

круглолицый младший лейтенант госбезопасности Шкарпенко, что объявлял

Клаве об её аресте - сейчас же перевел её в общую тюремную камеру, в

которой находилось ещё четверо заключенных женщин, но вызывать на допросы

не стал.═ Согласно применявшейся методике, выработанной практикой многих

лет, перед тем, как начать "работу" с обвиняемым, полагалось провести

"подготовку" - морально ослабить преступника или преступницу. Поначалу

каждый из них настрое на сопротивление, а пробыв в одной камере с теми,

кого подвергают допросам, посмотрев, какими они убывают по вызову

следователя и какими возвращаются обратно после многочасового свидания с

ним, каждый, как правило, теряет половину своей внутренней силы, если не

больше. А некоторые даже впадают в такое состояние, что, только лишь

ступив на порог следовательского кабинета, уже готовы подписать всё, что

им предложат, только бы избежать воздействия, что испытали на себе соседи

по камере.

═В личном деле Лариона Федотыча Шкарпенко - с анкетами, автобиографией,

послужным списком - значилось, что родился он в одна тысяча девятьсот

первом году в деревне Сухановке Курской области, в семье

крестьянина-бедняка, образование низшее, два класса сельской школы,

профессия - бондарь, работал в промысловой артели по изготовлению

бочкотары. В партию вступил на действительной военной службе в 1925 году

на волне так называемого "ленинского призыва", объявленного после смерти

Ленина, чтобы партия не ослабела с потерей вождя, напротив, усилилась за

счёт притока наиболее передовой, сознательной части рабочего класса и

крестьянства.

═Членство в партии помогло не слишком умелому и проворному бондарю стать

после возвращения из красноармейцев начальником того самого цеха, в

котором он трудился до призыва. А в годы, когда по всей стране широко

развернулось вылавливание во всех государственных учреждениях, на всех

предприятиях, заводах, фабриках, среди преподавательского состава учебных

заведений, в рядах Красной Армии, даже среди её высшего комсостава,

неожиданно много обнаружившихся врагов, вредителей, замаскированных

шпионов иностранных разведок, троцкистов-двурушников, мечтавших о захвате

власти и создававших для этого подпольные террористические организации, и

объм работы для стражей порядка резко возрос, потребовалось значительно

расширить штаты, влить в ряды чекистов надёжных, преданных партии людей -

райком, поискав наиболее подходящих, выдвинул Шкарпенко на работу в

карательные органы.

═Это было время не только наибольшей активности, но и славы НКВД. Судебные

процессы над изобличенными, признавшимися в своих злодеяниях преступниками

шли один за другим, газеты печатали о них подробные отчёты, речи

государственных обвинителей, трудящиеся на митингах, в своих письмах

правительству, в редакции газет и журналов требовали суровой расправы с

предателями, благодарили работников НКВД за бдительность. Поэты сочиняли

восхваляющие их стихи, композиторы - песни, даже древний, чуть не

столетний казахский акын Джамбул, не знающий русского языка, но зато

знающий все о подлых троцкистах, о "змеях болот" бухаринцах, подыгрывая

себе на допотопной домбре с двумя балалаечными струнами, пел по радио

бесконечно длинную здравицу в честь чекистов и их главаря Ежова, полную

сладкоречия и безудержной лести. Перед гвардией "железного наркома" Ежова

трепетала вся страна, не было ни одного человека═ даже среди наивысших

руководящих лиц, кто был бы уверен, что он абсолютно безгрешен,

проводившиеся репрессии его не коснутся, ночью за ним не приедет "чёрный

воронок" с решётками на окнах кузова, не увезёт туда, откуда нет возврата.

═Сами же сотрудники с синими околышами фуражек, синими петлицами на

воротниках военных гимнастёрок, несмотря на сверхчеловеческие нагрузки,

ночи без сна, изматывающее нервное напряжение, трудились как никогда,

вдохновенно, ибо в сознании каждого жило окрыляющее убеждение, что,

расстреливая тысячами, десятками тысяч, они делают великое, нужное дело:

очищают, оздоровляют государство, его организм, структуру от гнили,

пакости, всего═ зловредного, что совершенно необходимо произвести, чтобы

выстоять, победить в надвигающейся схватке с фашизмом. А она рано или

поздно произойдёт - и будет жестокой, беспощадной, не на жизнь, а на

смерть.

═Никакой специальной подготовки для работы в органах государственной

безопасности Шкарпенко не имел, учить таких, как он, было некогда, даже

простая грамотность у него сильно хромала, поэтому первоначально его

использовали на таких ролях, где ничего, кроме исполнительности, не

требовалось,═ то есть - "на подхвате": куда пошлют, что прикажут, сегодня

одно, завтра - совсем другое. Одновременно проверялась его пригодность:

достаточно ли он послушен, управляем, старателен. Насколько твёрд

характером, душой, не раскисает ли, как слюнтявый интеллигент, в тех

случаях, когда надо проявлять необходимую жёсткость, видеть слёзы, слышать

раздирающие душу мольбы, становиться свидетелем истерик, превышающего все

пределы отчаяния, особенно, когда у матерей, отправляемых в лагеря вслед

за своими мужьями, причисленными к шпионам, вредителям, отнимают годовалых

младенцев, чтобы, как членов семьи ИР (изменника родины), их тоже

заключить в специальные детприёмники.

═На первых этапах своего практического обучения и проверок на

профпригодность Шкарпенко участвовал в арестах, обысках, изъятии

вещественных доказательств, если они были, имущества, в проводимых

опытными следователями допросах. Он назывался стажёром, но даже при таком

наинизшем звании жалованье у него было вдвое═ больше, чем когда он

начальствовал над цехом бондарей.

═Тогда, в те памятные для всех, кто их пережил, годы, окрасившие чёрной

краской немало страниц отечественной истории, а для Шкарпенко - в годы его

профессионального становления, совсем зеленой молодости, в следственных

делах самого всесильного ведомства страны главенствовал принцип,

гласивший, что наиважнейшим, основным доказательством виновности

арестованных является их собственное признание в совершенных

преступлениях. Если такое признание получено - больше ничего для

завершения следственного процесса не нужно - ни свидетельских показаний

других лиц, ни каких-либо═ вещественных материалов. Поэтому каждый

следователь был нацелен в одном направлении: довести обвиняемого до

подписания им протокола допроса, в котором бы стояли эти слова: в

совершённых мною преступлениях виновным себя признаю - и собственноручная

подпись.

═К тем же, кто упорствовал, не желал признавать себя преступником,

называть в качестве соучастников кого-либо из своих друзей, родственников,

знакомых, то есть - вызвать их немедленные аресты, существовали меры

физического и психологического воздействия. Проще сказать - пытки и

устрашения. Обвиняемого заставляли часами, сутками и помногу суток стоять

неподвижно в какой-либо неудобной позе. У такого мученика чудовищно

отекали ноги, лопались на обуви швы, разрывались на ногах кожа и лужами

вытекала кровь. Применялись "сидки" - неподвижное сидение, тоже без

перемены позы, хотя бы малейшего её изменения, на стуле, табурете,

чемодане. Одна из "сидок" была поистине изуверской: со спущенными штанами

на стуле без сиденья.

═ Моральные пытки были не легче. Обвиняемого по приказу следователя

уводили якобы на расстрел.═ С обнажёнными наганами вели по длинным

коридорам с этажа на этаж, сводили в подвал, запирали в каменном застенке

размерами не больше платяного шкафа, приказывали ждать, так как на

расстрел очередь. Запертый в тесном каменном ящике человек слышал по

соседству с его камерой выстрелы, крики. Через какое-то время камера

открывалась, якобы - подошла очередь заключенного. Его снова куда-то вели,

с обнажёнными и нацеленными на него наганами, вели долго, изнурительно - и

приводили опять в тот же следовательский кабинет, где на столе лежал тот же

самый заполненный протокол, который следователь требовал пописать.

═Но заключенный знал, если он подпишет сочинённую═ следователем бумагу с

признанием в преступлениях, которые он, безвинно обвинённый, не совершал и

не думал совершать, то расстрел будет уже не театральной постановкой, а

самым настоящим, исполненным умелой, опытной рукой, которая приставит к

его затылку дуло нагана и пошлёт из него пулю.

═На некоторых узников куда сильнее "стоек", "сидок", фальшивых расстрелов,

недель без воды, без пищи, без сна действовали угрозы подвергнуть аресту и

таким же пыткам родственников: престарелых родителей, жён, сестёр или

братьев, особенно - малолетних детей, еще ничего толком не понимающих.

═Кое-кто из попавших в "ежовые рукавицы" ошибочно думал, что все эти

изуверства происходят по инициативе самих следователей, среди которых

большинство - люди с низким интеллектом, неразвитые духовно, имеющие

скудное образование, а то и вообще не имеющие никакого. Даже сам

руководитель тогдашнего карательного аппарата Николай Иванович Ежов,

которого официальная пресса ежедневно прославляет в статьях, стихах,

поэмах═ и песнях, имел всего лишь незаконченное низшее образование. Низшее

- да ещё незаконченное! Какое же оно было - это образование "железного"

Николая Ивановича, карлика ростом, заказывавшего для себя специальные

сапоги с каблуками, чтобы его не принимали за ребёнка.

═Нет, обращение с подследственными, практиковавшееся повсеместно, во всех

областях и республиках, не было самочинным; без разрешения и даже приказа

действовать именно так в кадровом составе традиционно дисциплинированных

чекистов никто бы не осмелился на столь жестокие поступки.═ Приказ

применять широко и безгранично физическое воздействие был дан свыше,

тайным постановлением ЦК партии. А что такое были на самом деле

постановления ЦК? Это были приказы, команды, распоряжения лишь одного,

всем известного лица, которое имело и другой, ходивший в людской речи,

псевдоним: хозяин.

═ Какова была роль "стажёра" при следователях, действовавших по нормам,

правилам, практике тех времён, когда вся страна до единого человека

находилась во власти "ежовых рукавиц", численность арестованных

измерялась миллионами, ежедневно на пространстве страны расстреливались

сотни и тысячи людей, как впоследствии выяснилось - ни в чём не повинных.

Стажёр в тот период был отнюдь не маленькой, а весьма значительной

деталью действовавшего механизма. Поставлен "неразоружающийся" враг

народа, прислужник мирового империализма в многодневную "стойку", да ещё

"фигурную" - на одной ноге, одна рука вытянута в сторону, другая поднята

вверх; кто надзирает за тем, чтобы наказанный послушно сохранял позу?

Стажер. Отклонился ведомый к признанию, к полному "разоружению" враг от

предписанного ему положения, устал, не может больше стоять на одной ноге,

коснулся второй пола, надо вернуть его в прежнее положение, наказать за

нарушение приказа, при том так, чтобы ему больше не захотелось быть

нарушителем, - кто выполнит эту функцию, даст ему кулаком в зубы или

ногою в пах? Стажёр, что приставлен наблюдать за штрафниками... И во всех

других подобных случаях на арену действия выступает стажёр, слово

принадлежит ему.

═ Шкарпенко не коробили его служебные обязанности, не вызывали в его душе

какого-либо дискомфорта, несогласия, нежелания их исполнять или попыток

внести в них хотя бы некоторую мягкость, сжалиться над людьми, что сплошь

и рядом были уже жестоко истерзаны, находились в полном истощении всех

своих сил. Шкарпенко действовал в полном соответствии с тем, что от него

требовалось, экзамен на моральную твёрдость, отсутствие неположенной

мягкотелости держал на отлично. Единственное, что его беспокоило - не

проявить именно всех этих чувств и свойств, что несовместимы с

профессиональными качествами сотрудников ведомства, в котором он находился

и хотел оставаться и дальше, поднимаясь по ступенькам═ должностей и

званий. Но такой конфуз ему не угрожал, потому что проявиться может только

то, что в человеке заложено, есть, а жалости, сострадания, душевной

мягкости в Шкарпенко никогда не было, не присутствовало ни в какой

степени. Даже в детстве, когда жалеют птичек, слабосильных котят и щенят,

все молодое, незрелое, просящее помощи, поддержки. Без всякого содрогания

он топил в ведре котят, когда они появлялись у домашней кошки, не

подбирал,═ не сокрушался над выпавшими из гнезда птенцами, не пытался их

выходить,═ напротив, растягивая за голые, не покрытые ещё даже пухом

крылышки, разрывал их на части. Чужих собак, выскочивших с лаем из

подворотни, бил со всего маха палкой по голове, и радовался, если видел,

что попал точно, им больно.

═Страна, тем временем, вступала в другой этап. Достигнув того, чего он

хотел достичь истреблением всех, в ком он видел противников своему личному

единовластию, наведя на оставшихся ещё небывалое в истории раболепие и

гнетущий страх, Хозяин убрал верного своего слугу Ежова, возложив на него

ответственность за те злодеяния, которые сам же приказывал ему совершать.

Применение жестоких═ мер в следственных процессах было запрещено, пресса

заговорила о соблюдении законности, правовых норм, часть работников

ведомства, слишком яро, кроваво себя проявивших, была уволена. Некоторых

даже судили, приговорили к длительным срокам заключения.

═Шкарпенко, будучи только лишь мелким, послушным исполнителем чужой воли,

прямо и лично к таким делам, за которые поплатились преуспевавшие при

Ежове сотрудники, непричастный, в стенах ведомства был оставлен. И даже

без каких-либо наказаний. Внешне он быстро применился к новым условиям,

новым установкам и правилам, но пройденную школу забыть нельзя, такая

выучка невытравима, она остается в глубине человека навсегда. Даже если он

хочет забыть, чему его учили, как и на чём его═ воспитывали.

═Начало войны изменило обстоятельства в пользу Шкарпенко: многие кадровики

убыли в действующие воинские части, в штатных списках территориальных

органов образовались пустоты, которые необходимо было срочно заполнить,

произошли передвижки, и Шкарпенко из рядовых и незначительных, в которых

ему так бы и пребывать, сразу поднялся на уровень сотрудников, ведущих

самостоятельные расследования, имеющих право═ на выводы и заключения,

коренным образом сказывающиеся на людских судьбах.

═Довольно скоро выяснилось, что он справляется на новом своем месте не

хуже многих других, чей путь в органах похож на его. Единственное, чего

ему в нынешнем его положении не хватало, жадно хотелось - это выигрышного,

значительного дела, раскрытия и обличения какого-либо крупного

преступника,═ что показало бы его сильным и умелым профессионалом,

выглядело бы как его серьёзная и личная заслуга.

═И вот как будто мечты и желания его исполнялись. В его руках находилась

ловкая, хитрая, подлая предательница, несомненная и крепко подготовленная

немецкая шпионка. Вынудить её раскрыть себя, признаться в совершённых и

задуманных преступлениях - и желаемое достигнуто, крупное дело состоялось.

Благодарность начальства, большая денежная премия, повышение в должности и

звании, может быть даже до начальника следственного отдела.

═ Особенно Шкарпенко хотел и мечтал получить орден. Война уже заканчивается,

все, кто уже пришли домой по инвалидности, и те, что вскоре придут,

покончив, наконец, с Гитлером,═ все будут с орденами и медалями. А он,

Шкарпенко, самоотверженно истреблявших все эти годы в тылу

замаскированных врагов и подосланных шпионов - без всякой награды... Даже

любой мальчишка сможет его спросить: а что ты, дядя, всю войну делал,

когда наши отцы и старшие братья воевали, где ты, дядя, был, на печи, что

ли, лежал, задницу себе грел?..

═46

═Прошло не более полутора месяцев, как═ из Градова были изгнаны оккупанты

и вернулась прежняя власть, а тюрьма была уже заполнена вся и довольно

плотно. Контингент заключённых состоял из тех, кого поймали на воровстве

из железнодорожных состав и складок, на крупной спекуляции, производстве

самогона для торговых целей, вёдрами и бочками. В малом количестве, для

личного потребления, вызывало лишь строгие предупреждения, но заключением

не каралось, а то бы сажать в тюрьму пришлось бы чуть ли не всех.═ Но

основную часть арестантов представляли "пособники" немецко-фашистским

оккупантам, свезённые в областной центр со всей области: те, кто

вынужденно или по своей воле пошёл служить в полицию,═ стал в деревнях

старостами, занял какие-либо должности в руководстве═ колхозами, в

районных учреждениях. Попадались среди зэков такие, чья вина состояла

только в том, что у них дома нашли фашистские листовки на русском языке,

номера выходивших при фашистах газет или хотя бы куски от них, то есть -

"пропаганду". Оправдания - завалялись, забыл сжечь, для сортира держал,

для курева - не принимались, ни оперативников не действовали. "Приказ

сдать фашистскую печатную продукцию всю до последней буковки был? Был!

Слыхал про него? Слыхал, всем подряд объявлялся. А почему не сдал,═ почему

припрятал? Немцев обратно ждал, их возврата? Хотел козырнуть: вот какой я

вам преданный, за такие бумажки к стенке притыкали, а я не сбоялся,

сберёг... Ну-ка, давай, бери свои сухарики, залезай на нары!.."

═Из четырёх сокамерниц Клавы две были обыкновенные базарные аферистки,

промышлявшие тем, что демонстрировали═ доверчивым покупательницам пуховые

платки, кофточки,═ плащи, обещали такие же точно по недорогой цене, брали

задатки и с ними исчезали. Третья, пятидесяти пяти лет, раскрыв обман

своего любовника, моложе ее лет на десять, в припадке ревности облила его

керосином и подожгла.═ Сам он пострадал не сильно, а дом═ его, в котором

ревнивая любовница нацеливалась стать хозяйкой, со всей обстановкой и

имуществом сгорел тогда.

═Четвёртая была просто б..., принимала у себя немецких солдат, которые

расплачивались═ с ней продуктами, всякими вещичками, награбленными в

советских городах. Но арестовали её не за это, а по подозрению, что она

завербована германскими разведчиками, является их агентом. До войны она

работала телефонисткой на городской телефонной станции, после освобождения

города пыталась вернуться на своё место. Пристраивалась бы куда-нибудь ещё

- может, и не вызвала бы к себе бдительного внимания, а раз в

телефонистки... У телефонисток большие возможности для подслушивания

важных и даже секретных разговоров. На допросах от неё требовали

сознаться, что она дала подписку работать на фашистов и её намерение снова

стать телефонисткой прямо связано с теми заданиями, которые она получила

как тайный немецкий агент.

═Версию эту придумал и разработал неутомимый Шкарпенко. Каких-либо

существенных доказательств, подтверждающих завербованность бывшей

телефонистки, в заведённом на неё следственном деле═ не имелось, взять их

было неоткуда, но и отпускать эту бабу, считал Шкарпенко, нельзя. Раз

тесно якшалась с оккупантами, ложилась с ними в постель - это уже, что ни

говори, измена═ Родине, предательство. Уголовной статьи, к сожалению, за

такое поведение нет, а наказать всё равно надо.

═ Обвинение для Клавы, хотя допрашивать её═ Шкарпенко═ не приступал, у

него тоже было уже детально продумано, разработано, сформулированы главные

его пункты.═ И даже заготовлен черновик:

═"Я, следователь Следотдела УНКГБ Градовской области младший лейтенант

Шкарпенко,═ рассмотрев имеющиеся материалы на Кюменталь Клавдию (отечество

уточняется),

═НАШЕЛ:

═Кюменталь Клавдия (отчество), по национальности немка, воспитанная в

семье натуральной немки из Прибалтики Кюменталь Мильды Карловны и

удочерённая ею, образование высшее, профессия - учительница немецкого

языка, место работы накануне немецко-фашистской оккупации - средняя школа,

беспартийная, гражданка СССР, поступившими на неё материалами изобличается

в том, что она в 1942-43 годах, проживая в оккупированном немцами городе

Верходонске, изменив Родине, добровольно поступила переводчицей и

машинисткой на службу в Городскую Управу, возглавляемую изменниками

Родины, ставленниками захвативших город немецких оккупантов, и на почве

своего враждебного отношения к советской власти проводила антисоветскую

предательскую работу: по указке и в угоду немецким ставленникам

перепечатывала и размножала документы, подрывающие основы

социалистического государства, наносившие материальной и идеологический

ущерб советской власти и гражданам, остававшимся верными коммунистическому

строю и советскому обществу даже в условиях жесточайшей═ фашистской

оккупации. За ревностное исполнение поручаемой ей работы была повышена на

такие же должности в штат районной сельхозкомендатуры, где активно

помогала немецкому командованию в ограблении советских колхозов, в изъятии

у них для германской армии укрываемого от оккупантов колхозниками зерна,

скота и другой сельхозпродукции. Признанная оккупантами полезной

сотрудницей и будучи включённой в штат по снабжению германских войск

боеприпасами и всем необходимым для успешного ведения боевых действий,

Кюменталь Клавдия (отчество) действовала, как активная пособница

оккупантов, всемерно проявляя и на этой работе свою нелюбовь к

взрастившему её и давшему ей бесплатное высшее образование советскому

государству, желание причинить ему как можно больший вред.

═ Особенно важным успешное снабжение войск было в тот период, когда

немецкие армии вели сражение за Сталинград, когда на помощь к окружённой

там многотысячной армии пробивались танковые соединения. Снабжение

боеприпасами, как теперь известно, не прерывалось ни на минуту, боевая

мощь германских дивизий не ослабевала ни на одному из участков их фронта.

В успешных усилиях по снабжению гитлеровских войск есть немалая доля

участия предательницы Родины Кюменталь К.

═В дни приближения к городу советских освободителей, Кюменталь К. не

осталась на его территории, а, страшась справедливого возмездия и ради

продолжения своего сотрудничества с ярыми врагами Советского Союза и его

народов, Кюменталь К. покинула родной город вместе с отступающими

немецкими войсками, как верная и преданная их союзница. Заболев тяжёлым

воспалением лёгких и не будучи в состоянии следовать с немецко-

фашистскими войсками дальше на запад, Кюменталь К. осталась на советской

территории с заданием вести для фашистской разведки подпольную

разведывательную работу, а так же распространять контрреволюционную,

антисоветскую пропаганду и передавать немецко-фашистским агентам

интересующие их сведения.

═На основании═ вышеизложенного, считая выдвинутые против Кюменталь К.

обвинения полностью подтвердившимися, предлагаю направить следственное дело

по обвинению Кюменталь К. в измене Родине на рассмотрение Военного

трибунала с ходатайством о применении к Кюменталь К. наказания по статье

УК РФ 58 - один - "А", - по первой категории".

═Первая категория - эти слова были из старого языка чекистов, теперь уже

не применявшиеся ни в устной речи, ни в документах. Шкарпенко написал их

по привычке, так ему было понятней, о чем идёт речь, в дальнейшем он

намеревался их поправить, переделать, как принято в настоящее время.

═ Первая категория - так зашифровано называлась высшая мера, то есть -

расстрел. Так на списках подлежащих расправе врагов народа писали и

нарком Ежов, и сам Сталин, Хозяин, кладя на поданные ему бумаги свою

высочайшую резолюцию.

══ Шкарпенко нисколько не сомневался, что ему удастся достигнуть от

преступницы═ признания во всех совершённых ею преступлениях, и

предлагаемая им мера наказания будет непременно осуществлена.═ Ему хотелось

не только приобрести в своей служебной среде большой авторитет, не только

ордена, но и быть автором дел, завершающихся приговорами "по первой

категории". Это не настоящий следователь, не настоящий воин с тайными

врагами государства, если у него нет таких дел...

═47

═Вызывая Клаву на первый допрос, Шкарпенко приготовился к тому, что

показания придётся выжимать из неё по капле, ловить на противоречиях

выслушивать ложь, а потом, запротоколировав,═ сражать её точными данными

из своих заготовок и наслаждаться её растерянностью и замешательством. Так

вели себя многие, кто становился объектом внимания контрразведки, попадал

в кабинет Шкарпенко.

═Фабрикуя дело, он заранее понимал: преступление должно выглядеть

масштабно, значительно, а само дело восприниматься как полностью

обоснованное, неопровержимое в своей обвинительной части. А для этого его

надо оснастить множеством свидетельских показаний. И Шкарпенко постарался

их собрать. Он опросил в Градове более двенадцати человек, так или иначе

успевших узнать Клаву при оккупантах. Начинались показания свидетельством

хозяйки дома, в котором Клава жила на квартире. Баба была болтливая,

вёрткая, перед немцами и Клавой в пору её квартиранства угодничала и

лебезила изо всех сил, и так же угодничала и лебезила перед вернувшейся

властью, стремительно угадывая, подхватывая и развивая то, что

оперативники хотели слышать, расспрашивая её о бывшей квартирантке.

Следом за болтовней хозяйки, ничего толком о Клаве на знавшей,

перечислявшей больше, какую еду она готовила себе на её, хозяйкиной,

керосинке из тех пайков, что получала на службе, каким мылом стирала свои

комбинации и как их развешивала сушиться возле печки, мешая хозяйке

свободно ходить и действовать ухватами, шли показания начальника городской

полиции Алексея Кепова. В прошлом он был матёрый уголовник, "пахан", в

воровском мире, выходил из тюрьмы только для того, чтобы тут же в неё

снова сесть, а при немцах из мрака уголовщины сразу же всплыл на белый

свет, устроился в полицию и, благодаря исключительному рвению, быстро

продвинулся до начальника. Он выдавал коммунистов, сотрудничал с гестапо,

чёрных дел на нём было невпроворот. Клаву он близко не знал, видел её

всего раз или два, но пара страничек, что наскрёб и записал от него

Шкарпенко, были весомы уже по одному тому, что против Клавы

свидетельствовал сам начальник городской полиции, которому светит "вышка".

═Количество опрошенных на самом деле было больше, но попадались люди, что

говорили о Клаве непредвзято, мнения их были положительными. Хорошее о

Клаве было Шкарпенко не нужно, хорошее он отбрасывал, в свою же папочку

заключал только то, что сходилось с обликом, который он рисовал, тщательно,

обдуманно подбирая штрихи. Как подбирает их художник, когда точно знает,

что именно надо выразить в портрете.

═И Шкарпенко был очень удивлён, что Клава на допросах не стала запираться,

темнить, тем более лгать, правдиво и точно рассказала о том, в каких

немецких учреждениях, под начальством каких лиц она служила в своём

городе, когда он попал под власть оккупантов, какие выполняла функции. Она

рассказала подробно и о сельхозкомендатуре, о великане Шольце. Шкарпенко

эту страничку ее биографии знал совсем слабо, вернее - почти совсем не

знал, в свидетельских показаниях сельхозкомендатура мелькала бегло лишь в

одном или двух местах, строки об участии Клавы в отборе колхозного зерна,

написанные рукою Шкарпенко в черновике обвинительного заключения,

представляли собою его чистую фантазию, основанную на общих сведениях о

том, чем занимались немецкие сельхозкомендатуры═ на захваченной земле.

═Шкарпенко неожиданная искренность Клавы подарила радость охотника,

который совсем не ждал лёгкой добычи, и вдруг она сама, без труда и

хлопот, попала ему в руки.

═Каждый допрос тянулся долго. По несколько раз об одном и том же

спросив, вернувшись к уже сказанному, выясненному с одного бока, с

другого,═ намеренно кое в чём будто бы ошибаясь, некрепко запомнив и

заново переспрашивая, Шкарпенко наконец принимался записывать. Строчки на

бумаге появлялись на редкость медленно, точно он впервые ходил ручкой с

пером. Впрочем, так писал он всегда, ещё в школе. Учительница диктует, все

уже успели написать, а маленький, стриженный под "нуль" Лариоша выводит

еще первые буквы. Зато старательно и не делая ошибок.

═Записав содержание допроса, Шкарпенко начинал снова добиваться ответа на

вопрос: из каких побуждений Клава пошла на службу в немецкие учреждения?

Ответ у него был заготовлен давно, как только он стал формировать

следственное дело: из ненависти к советской власти, стремления причинить

ей вред. И, снова приставая к Клаве со своим надоевшим вопросом, он хотел

услышать от неё нечто похожее на эти слова, зафиксировать их в протоколе,

как объяснение всему, о чём прежде шла речь, что содержала в себе пухлая,

с ботиночными завязками, папка.

═Но Клава говорила совсем не то, что надо было Шкарпенко. А почему,

спрашивала она, в оккупированных местностях пошли служить сотни,═ тысячи

людей самых разнообразных профессий: почтовые и телеграфные работники,

слесари-водопроводчики, электрики, трамвайщики, булочники и пекари,

путейские рабочие и паровозные машинисты - и ещё множество, множество

всяких других людей? Что, все сплошь стали изменниками,

предателями, обрадовались, что появились новые хозяева, начинаются лучшие

времена? Просто всем надо было как-то жить дальше, кормиться самим,

кормить своих голодных детей. Разве есть вина человека в том, что он хочет

есть, и у него имеются дети, которые тоже хотят есть, плачут от голода? А

даром хлеба не дают, надо где-то работать, что-то делать, мозолить свои

руки...═ Вот она, Клава, учительница, ни одна школа не действовала; куда

ещё можно было пойти, чтобы получать карточки на хлеб и крупу, хотя бы

небольшую зарплату? Для неё, Клавы, с её второй профессией машинистки

поначалу в городе было только одно возможное место, где она могла найти

себе применение - в Городской Управе. Отказаться от этой возможности,

обречь себя и свою приёмную мать на голод, на холод зимой, умереть в

мучениях? Хорошо, и все остальные поступили бы точно же так и все бы

умерли, - немцам от этого стало бы худо? Немцы испытали бы только радость,

им как раз это было и нужно - чтобы советский народ куда-нибудь делся,

исчез, освободил для них пространство. Как же тогда вообще можно было

выжить в суровых условиях, которые настали, и неизвестно, сколько

продлятся?

═- Могли бы торговать на базаре, как другие, - говорил Шкарпенко.

═- Чем?

═- Чем-нибудь. Другие же торговали.

═- Значит, что-то у них было. И надо это уметь - торговать. А то сразу же

останешься и без товара, и без денег. Я не умею, никакой к этому делу

склонности.

═Отвечая Шкарпенко так, почему она стала машинисткой у немцев, Клава

сознательно скрывала истину. Сказать, что она разведчица, она должна была

остаться в оккупированном городе, должна была у немцев служить, - она не

могла. Разведчик должен хранить свои тайны, как немая, мёртвая скала

хранит всё, что она когда-либо слышала, знает. Как океан скрывает то, что

запрятано, таится в═ самых недоступных его глубинах. Раскрыть себя - это

не просто запрещено, прежде всего - это опасно. Смертельно опасно и для

себя, и для других, с кем связан, с кем работает разведчик. Может

погибнуть - и так подчас и бывает - вся цепочка и, что ещё важнее,

исчезнет ценнейший, невосполнимый источник информации.

═ Разведчик всегда в опасности, всегда начеку. Одно неосторожное слово,

всего лишь один необдуманный шаг... Предатель может оказаться где угодно,

в любой шкуре, в любом обличье.

═Кто такой Шкарпенко? Сотрудник контрразведки, НКГБ? Только ли?═ А где

гарантия, что он именно тот, кем видится, за кого себя выдает? Это ещё

нуждается в точной проверке. Разве среди гэбистов нет замаскированных

шпионов, "двойников", работающих на одну и на другую сторону? При Ежове из

органов безопасности были изгнаны тысячи сотрудников. Пусть многие были

уволены зря, пострадали невинно, в чаду "шпиономании",═ по клевете,

оговорам, но ведь были же и настоящие враги,═ агенты иностранных разведок.

Как и теперь. Разве их нет? Идет жестокая война, а любая война всегда на

двух фронтах, есть еще и второй, без грохота и дыма выстрелов, невидимый,

безмолвный, и борьба на нём не менее ожесточенная...

═С каждым допросом в Шкарпенко росло раздражение, Клава видела - он едва

сдерживает себя, так хочется ему закричать, обругать её грубо, ударить.

Без странички со словами: признаю себя полностью виновной во всех

предъявленных мне обвинениях, свои преступления перед Родиной и советской

властью я совершала, движимая ненавистью и желанием причинить как можно

больше вреда - без этих обязательных слов следствие нельзя считать

завершённым, дело нельзя передать на суд и вынесение приговора.

═А Клава категорически отрицала политические мотивы своего поведения,

продолжала настаивать, что служила вынужденно, ради одного лишь хлеба,

работа её была чисто техническая, в ней участвовали лишь одни её пальцы;

переводы с русского на немецкий и обратно - это тоже только техника, такую

работу выполняют даже машины; никакого вреда, ущерба она,═ Клавдия

Коменталь, работая машинисткой и временами переводчицей, ни советской

власти, ни советским людям не нанесла: никого не предала в лапы гестапо,

не выдала немцам никаких секретов. Да и какие секреты могла она знать,

школьная учительница, только лишь - сколько двоек в табелях учеников...

═ Раз за разом, отвергая подкладываемый ей Шкарпенко чистый лист бумаги и

ручку с пером, сознательно затягивая следствие, Клава ждала. Ждала своих.

Она твёрдо верила, что они её не бросят, разведчики своих не бросают, этот

закон для них свят, незыблем, они её обязательно найдут, на то они и

разведчики, и вся эта тягостная история═ с её арестом, холодной, вонючей

тюрьмой, лязгающими запорами, топотом неуклюжих сапог конвойных,

надоевшей физиономией Шкарпенко - в чудесный миг избавления покажется ей

дурным, нелепым сном. Или плохо сыгранным спектаклем. И какое же выражение

примет тогда круглое, щекастое лицо Шкарпенко с мелкими═ бусинами

прячущихся в припухших веках глаз?

═ А вот какое - обиженное.

═Клава не раз пыталась представить, что произойдёт тогда со Шкарпенко, и

всегда физиономия у него делалась обиженной. Как бывает у детей: собирался

насладиться вкусненьким, яблоком или грушей, держал в руках, уже

нацеливался ртом, широко его раскрыл - и вдруг отняли...

═48

═Клава скрывала свою тайну, сколько могла, сколько позволили её тающие

силы. В камере без воздуха, лекарств, на скудном питании здоровье убывало

с каждым днем. А помощь не приходила...

═Она понимала - это слабость, малодушие, уступка всё усиливающейся

жёсткости, с которой жал на неё Шкарпенко, ухудшающимся условиям

содержаниям, но в конце-концов она сказала следователю правду: почему

должна была остаться среди оккупантов, проникнуть в их учреждения.

═Произошло это уже в конце октября,═ спустя восемь месяцев после ареста.

═Шкарпенко помрачнел. Было видно, Клаве он не поверил, воспринял её

заявление просто как финт для затяжки следственного процесса, внесения в

него путаницы. Записывать в протокол Клавины слова он отказался. Тогда

Клава сама написала на листке бумаги несколько строк, попросила приобщить

к делу.

═Шкарпенко скрутил махорочную цыгарку, стал молча дымить.═ Клава кашляла.

У неё всегда возникал кашель, когда Шкарпенко курил свою вонючую базарную

махорку. Но он не считался с тем, что она не может выносить махорочного

дыма, курил часто, сколько хотел. К концу их разговоров - а допросы

длились по четыре-пять часов - кабинет тонул в сизом дыму.

═Притушив цыгарку, Шкарпенко недобро посмотрел Клаве в лицо, сказал:

═- Ладно, проверим. Раз такое говоришь - проверим. Обязаны проверить. Но

если врешь - пеняй на себя.

═ Спустя час, отправив Клаву назад в тюремную камеру, Шкарпенко пришёл в

кабинет к начальнику следственного отдела и с ухмылкой ему сказал:

═- Знаешь, что эта немецкая сучка вытворила? Заявила, даже на бумажке

накакала, она, дескать, разведчица. Выполняла задание. А я думаю - ей

надо морду набить. Да на хлеб и воду - пока заговорит начистоту.

═Начальник затачивал перочинным ножичком красный карандаш, которым он

ставил на документах свои размашистые подписи. Его биография была схожа с

биографией Шкарпенко. Он тоже предпочёл бы те меры, про которые говорил

его подчинённый. Но он умел прислушиваться к голосу рассудка, а главное,

он знал - если про морду и воду дойдёт до нынешнего прокурора,

зануды-законника, неприятности не миновать.

═Начальник следственного отдела повертел в пальцах карандаш, полюбовался

на его острие, воткнул в пластмассовый стаканчик.

═- Она откуда, из Верходонска? Ты всё ж-таки тамошнее Управление запроси.

А лучше поезжай туда сам. Быстрей будет. Не подтвердят - руки у═ нас

развязаны, можно тогда и на хлеб, и на воду, и в морду, и что хошь ещё...

═49

═В командировки в тогдашнее время военного разорения, продуктовых

карточек, скудости и нехваток всего самого насущного (коробочка спичек -

величайшая драгоценность!) ездили, запасаясь продуктами, кто как только

мог. Буфеты на вокзалах вообще отсутствовали, на привокзальных базарчиках

всё было дорого, не по карману обычному люду, разжиться в пути можно было

только кружкой или котелком кипятку, ибо действовал строгий приказ

железнодорожного наркома Кагановича - иметь на каждой станции кипятильную

будку и снабжать пассажиров днём и ночью горячей водой. Да если повезёт,

окажется в привокзальном ларьке хлеб - получишь нормированный кусок по так

называемой "рейсовой" карточке. Если она у тебя есть, запасся перед

поездкой.

═Сейчас не всякий поверит, но, находясь в командировках со служебной

целью, по заданию, сотрудники милиции, прокуратуры, Гэ-Бэ, советских

административных органов, партийные работники не обладали в смысле

снабжения какими-либо особыми преимуществами в сравнении с общими

правилами. Разве что проездные документы могли обменять на

железнодорожные билеты, сесть в поезд═ без сложностей, вне всяких

очередей.

═Насчёт питания в командировках у Шкарпенко был выработать опыт, которого

он придерживался. Хлебную "рейсовую" карточку он при себе имел и она ему

помогала, но, отправляясь из дома, в качестве основной еды он клал в

портфель купленный на базаре шмат солёного деревенского сала и═ с десяток

крупных луковиц. Эта привычная ему с детства сытная, питательная еда могла

поддерживать его сколь угодно долго и никогда ему не надоедала.

═ Верходонск ему не понравился: улицы булыжные, прямые, как по линейке, с

севера на юг - как═ раз, как дуют господствующие в этой местности ветры.

Кончался октябрь, подступала зима, но снега ещё не было, - они и свистели

по голым булыжникам взапуски, пронизывая прохожих насквозь, заставляя

прятать лица в воротники пальто, курток и шинелей. И вообще сгоняя людей

с улиц в тепло домов.

═Местный народ показался Шкарпенко неприветливым, даже злым. Особенно на

базаре. Из любопытства он зашёл туда разок вскоре по приезде,═ стал

ходить по рядам, интересоваться ценами, и первый же продавец,═ лузгавший

семечки, плевавший на ветер шелуху, хмуро ему буркнул: а тебе зачем? Ты ж

не купишь.

═- Откуда ты знаешь, куплю я или не куплю? Я спросил - ты должен ответить!

- обиделся и разозлился Шкарпенко.

═- А я тебя, прощелыгу, всего до печёнок вижу! - сквозь зубы процедил

торговец и отвернулся, не глядя больше на Шкарпенко.

═Торговец продавал стаканами лущёный горох и кипенно-белую фасоль. Так

Шкарпенко и не узнал, почём в Верходонске горох, почём фасоль.═ А грубого

мужика, плевавшего подсолнуховой шелухой, назвавшего его прощелыгой,

крепко заприметил. На всякий случай. Жизнь - штука непредсказуемая, иной

раз так людей сводит - и помыслить было нельзя.

═ Здание, в котором милиция и Управление ГБ помещались в довоенную пору,

сгорело во время боев за освобождение города, сейчас ГБ занимало═ домик

бывшего детского сада; со стен смотрели мордочки зайчиков, козлят, во весь

свой широкий рот улыбался длинноносый Буратино. Их не стирали, не

замазывали, ГБ скоро перейдёт в своё старое, отремонтированное здание, а

зайчики и козлята опять будут радовать и веселить малышей.

═Состав сотрудников был, в основном, молодой, новый, начавший свою службу

недавно; старых, помнивших предвоенные времена, тот неполный год, когда на

просторах Придонья гремела война, насчитывалось совсем мало, единицы. Как

Шкарпенко ожидал - так и оказалось: документации по зафронтовой агентуре не

сохранилось никакой, в памяти сотрудников, имевших отношение к этому виду

работы, о Клавдии Кюменталь тоже ничего не нашлось. Никто даже никогда не

слышал такого имени. Орлова, чью фамилию Клава назвала как своего

руководителя, помнили, но смутно; из тех, кто с ним вместе работал,

совершал на железной дороге диверсии, не уцелел никто. Где его искать, жив

ли он, нет - сведений таких не имелось.

═Шкарпенко не спешил, в Верходонске пробыл целую неделю, в Управлении

побывал несколько раз - в надежде, может, все-таки что-то отыщется, кто-то

что-нибудь вспомнит. Но так ничего и не прояснилось.

═ Шкарпенко попросил написать официальную справку, что среди фронтовых

разведчиков, подготовленных, получивших задания, действовавших в немецком

тылу под руководством Верходонского Управления НКГБ в 1942-1943 годах,

местная учительница Клавдия Кюменталь не числится. И с этой бумагой,

считая свою задачу полностью и успешно выполненной, отбыл назад в Градов.

═ Сало и лук его в этот день закончились, командировочные деньги тоже,

ехать предстояло целые сутки на голодное брюхо, на одном лишь вокзальном

кипятке. Но Шкарпенко был твёрдый орешек, закаленный в передрягах, он мог

бы продержаться и без кипятка, вообще без всего, и не сутки, а сколько

надо. За счёт свой железной воли. Раз надо - значит, надо, и никакого

нытья, никаких разговоров.

═Приехав, он не пошёл домой, хотя хотелось и полагалось с дороги

побаниться, смыть с себя запах хлорки, которым были крепко пропитаны все

железнодорожные вагоны и вокзалы; не худо было бы и поспать вволю; в

Верходонске, в Доме колхозника, где он ночевал, спать по-настоящему не

давали холод, шум и хождение постояльцев. Но Шкарпенко, даже не заходя

домой, отправился прямо в Управление, ему не терпелось доложить о

результатах своего поиска начальнику следственного отдела и принять те

меры, что он обещал Клаве в случае, если обнаружится, что её заявление -

вранье. Именно это═ и обнаружилось, считал Шкарпенко. А раз так - с чистой

совестью, поступая абсолютно справедливо, теперь он мог исполнить своё

обещание.

═Для начала Клаву по приказу Шкарпенко, утверждённому начальником

следственного отдела, перевели в одиночную камеру. Собственно,═ это была

не камера, а просто каменный застенок, в котором прежде никогда не держали

людей. В конце тюремного коридора с железными дверями на одну и на другую

стороны находился закоулок шириною в полтора метра, длиною в четыре. Стены

в нём были без штукатурки, из голого, неровного, щербатого кирпича. В

противоположном от двери углу из потолка в стену коленом изгибалась

широкая чугунная труба, по которой стекало содержимое расположенных выше,

в камерах второго этажа, унитазов.═ Труба всегда была мокрой, по ней

сочилась влага, капала на бетонный пол; в этих местах капли даже

продолбили углубления. В этой кирпичной щели отсутствовал дневной свет,

постоянно горела тусклая "угольная" лампочка в пятнадцать свечей. На неё

моно было смотреть, не жмурясь, спокойно видеть зигзагообразные красные

нити. Раньше считалось, что этот сырой кирпичный мешок годится только на

то, чтобы держать в нём вёдра, тряпки, швабры, которыми моют в тюремных

коридорах полы. Шкарпенко помнил про этот закоулок, про эту тесную

кирпичную щель и, обещая Клаве расправиться с ней за то, что она называет

себя разведчицей, уже тогда мысленно предназначил её для Клавы. Он

распорядился поставить в ней железную койку с тонким матрацем из сбившейся

в комки ваты; рано утром, после побудки, надзиратель поднимал койку

вертикально, притыкал к стене и замыкал на замок. До вечернего "отбоя"

заключённая в этот каменный мешок, в эту узкую щель Клава должна была

находиться на ногах: или стоять, прислонившись к стене, или ходить

взад-вперёд. Четыре шага от двери в дальний угол, под мокрую, капающую

содержимым унитазов трубу, четыре шага от трубы к железной двери.

═Справа и слева щербатые кирпичные стены, изученные во всех подробностях,

ржавая железная дверь с квадратным окошком, в которое три раза в день

просовывают миску с какой-нибудь жидкой баландой, круглый глазок, время от

времени открываемый надзирателем из коридора - чтобы убедиться, что

арестант ещё жив, стоит или ходит, как маятник, по своему узилищу...

Красные нити "угольной" лампочки в проволочном колпаке, капающая труба...

Звук капель сливается в медленную, тягучую мелодию. Она неизменна - вчера,

сегодня одна и та же. Такой же точно будет и завтра. И через месяц, и

через год...

═Из этого застенка не только на белый свет дня, даже в тюремный коридор,

полутёмный,═ сливающийся по углам с таящимся там мраком, но всё же

освещённый электрическими лампочками лучше, чем её узкая кирпичная щель,

Клава уже не вышла никогда.

═50

═Именно с той минуты, как Клаву с заложенными назад руками, в спадающих с

ног, лишённых шнурков, глухо бухающих в бетонный пол тюремных "котах"

ввели в тесный кирпичный застенок, и она вобрала своими больными, ноющими

легкими его сырой, липкий, застоялый, никогда не проветривающийся воздух.

Полный невидимых миазмов из той вонючей жидкости, что капала с чугунной

трубы, она ощутимо для себя, для каждой своей частички, ясного, до самого

конца не тускнеющего сознания, стала от часа к часу,═ от минуты к минуте

умирать...

═Особенно не хватало воздуха по ночам. Словно в тишине ночи, когда всё

вокруг мертвенно глохло, останавливалось, переставало жить, двигаться, из

него исчезала половина кислорода, которого и так было в нём гораздо ниже

нормы.

═Клава не могла спать, не могла лежать на жёсткой, скрипящей при каждом

движении═ койке, она вставала, начинала метаться по камере из конца в

конец, от двери под капающую трубу и обратно, от двери - и опять под

капающую трубу. Но это не помогало, воздуха становилось всё мньше, всё

меньше. Казалось, в следующем судорожном глотке его не будет совсем, и она

задохнётся.

═Она начинала стучать в железную дверь. Коридорный надзиратель слышал, но

не подходил. Ему было приказано не подходить, не отзываться.

═Клава стучала, звала.

═Проходило полчаса, час.

Наконец, надзиратель не выдерживал, приоткрывал дверное окошко на два пальца:

═- Чего орёшь, чего стучишь! В карцер захотела?

═- Откройте дверь, дайте подышать! Я сейчас задохнусь!

═- Ну и задыхайся, сука..., х.. с тобой!═ - зло бросал надзиратель и с

треском захлопывал окошко.

═Ночной надзиратель был инвалидом войны, осколком немецкой мины ему

оторвало левую ногу выше лодыжки, он ходил═ на протезе, тяжело на него

припадая, при каждом шаге испытывая боль. Дам его на окраине Градова

сгорел при фашистском наступлении в 41-м году, старуха-мать═ погибла в

пожаре. А жена с двумя малыми═ детьми сумела выскочить, но огонь уничтожил

решительно всё, что было накоплено в доме за годы труда и забот,═ жили

сейчас вчетвером в погребе,═ заново построиться было не на что. К немцам,

его искалечившим, лишившим его гнезда, всего семейного добра, отнявшим у

него старую, заботливую мать, ночной надзиратель был полон мрачной,

непроходящей и не могущей пройти, утихнуть ненависти. Он знал, ему было

рассказано, в чём провинилась заключённая, что посажена в этот специальный

застенок, хуже всех других тюремных камер. Подлая, коварная немка,

изменница Родины, германская шпионка. Разве таких можно жалеть?

═51

═Спустя три месяца Ларион Федотыч Шкарпенко, дымя махорочной цигаркой,

вставленной в пластмассовый "наборный" мундштук, красиво, не спеша выводя

строчки, написал "Постановление о прекращении следдела". В нем говорилось:

═"5 февраля 1945 года, город Градов.

═Я, следователь следотдела УНКГБ Градовской области младший лейтенант

Шкарпенко, рассмотрев следдело N... по обвинению Кюменталь Клавдии

(отчество ввиду особенности периода детства и обстоятельств удочерения

гражданкой СССР Кюменталь М. К. отсутствует) по статье 58 - один - "А" УК

РСФСР.

═Н А Ш ё Л:

═Кюменталь Клавдия арестована 6 марта 1944 года и обвиняется в том, что

она служила у немецко-фашистских оккупантов переводчицей и машинисткой, а

по заданию фашистских контрразведывательных органов проводила

антисоветскую предательскую работу.

═В процессе завершения следствия 1 февраля 1945 года Кюменталь Клавдия в

тюрьме города Градова умерла, что подтверждается актом от 1 февраля 1945

года.

═Учитывая вышеизложенное и руководствуясь статьей 4, пункт 1

Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, я, следователь следотдела УНКГБ

Градовской области младш. лейтенант Шкарпенко,

═П О С Т А Н О В И Л :

═Следственное дело N ... по обвинению Кюменталь Клавдии за её смертью

производством прекратить и сдать в архив на хранение.

═Копию постановления направить прокурору для сведения.

═Следователь следотдела УНКГБ ГО

═мл. лейтенант═════════════════════════ Шкарпенко".

═Расписавшись красными чернилами, Шкарпенко подождал, пока просохнет весь

покрытый строчками лист, присоединил его металлическим сшивателем к

толстой пачке бумаг, которые он накапливал в течение многих месяцев, лелея

мечту, как громко прозвучит это дело, когда будет полностью, по всей

форме, закончено,═ в лучших традициях его давних учителей, каким триумфом

оно для него станет и какой взлёт даст его карьерному,═ служебному росту.

═Так же не спеша, аккуратно он завязал на картонной папке её тесёмки.

═Ни радости, ни удовлетворения, что самовольная судьба, не считающаяся с

человеческими планами, расчётами, надеждами, ожиданиями, освободила его от

долгого и, надо это признать, тяжкого труда, забравшего много времени,

размышлений, душевных сил, лежавшего на плечах просто-таки физически

чувствуемым гнётом, - ничего подобного в лице Шкарпенко не═ отражалось.

Отражалось совсем другое, оно было усталым, разочарованным и в самом деле

обиженным - Клава верно предугадывала, каким оно будет, что испытает

Шкарпенко, когда она уйдёт, выскользнет из его═ короткопалых, с кривыми

толстыми ногтями, на хватких, цепких рук...

═ЭПИЛОГ

═Завязанные руками следователя Шкарпенко на толстой картонной папке

тесёмки═ были развязаны только спустя десять лет. Сделал это Орлов,

генерал-майор в отставке, вернувшийся из дальних странствий за пределами

страны, получивший, наконец-таки возможность отдохнуть от своих беспокойных

дел, пожить оставшийся срок не как требует взятая им на себя роль,═ не как

диктует приказ, а как душе хочется; почитать книги, на которые прежде не

хватало времени, поспать в своё удовольствие, без всякой тревоги, не держа

руку на пистолете, спрятанном под подушкой, а главное, иметь еще одно

постоянное и давно желанное удовольствие, которое есть у всех прочих

людей, только они его не осознают: называться своим настоящим именем,

какое было дано при рождении. На лице Орлова прибавилось складок, в

волосах - седины, но прежняя его стать, мужская строгая красота, даже с

суровым оттенком, всегда привлекавшая к нему женщин, остались при нём -

впору заглядываться и влюбляться совсем юным девушкам. К тому же -

генерал, золотые погоны, а если при орденах - то вся грудь в блеске и

звоне за двадцать шагов...

═ Из жизни страны многое ушло прочь: умер Сталин, расстреляли Берию,

рухнули прежние нормы, понятия, законы, казавшиеся вечными, незыблемыми,

возвращались с Колымы, из Магадана, других таких же далёких, так же

проклятых в сознании народа каторжных мест сталинские зэки, ни за что

потерявшие лучшие годы своей жизни, зубы, съедённые цингой, здоровье,

которое ничем не вернуть, а уж на те крохотные субсидии, что назначены

бывшим зэкам в утешение и на поправку - тем более. А многие утратили ещё и

своих родных,═ родственников, самых близких людей - жён, детей, брошенных

как ЧСИР - члены семьи изменников Родины, в такие же смертоносные лагеря

рабского труда и не доживших до дней освобождения, до "оттепели", что в

конце-концов наступила после долгого ледникового периода, что царил в

стране. Официальная сталинская пропаганда, сталинские газеты называли его

иначе: эпохой бурного расцвета, небывалого трудового энтузиазма,

построением социализма. С которым, пелось в песнях, "Живём мы весело

сегодня, а завтра будет веселей!" Но миллионы людей за колючей проволокой

такие песни не пели, у них бы не повернулся язык произнести из этих песен

хотя бы одно слово...

═ Став пенсионером,═ свободно распоряжающимся своим временем, побывав в

Верходонске, других местах, где довелось жить и работать в довоенную и

частично военную пору, Орлов был поражён, как мало осталось в живых тех

людей,═ что совместно с ним участвовали в делах подполья, наносили

внезапные и точные удары по немецким захватчикам. Почти некому вспомнить и

закрепить в печатном слове героизм тех дней, образы боевых товарищей, что

пожертвовали собою в борьбе с фашистским нашествием. А забывать их нельзя,

ибо нет гаже греха, чем беспамятство и душевная неблагодарность.

═Само собой, среди нахлынувших воспоминаний Орлову вспомнилась и Клава.

Она исчезла, растворилась, как поначалу казалось, без всякого следа. Орлов

расспрашивал кого только мог, писал письма своим уцелевшим друзьям, но

никто не мог ничего определённого ему подсказать, навести хоть на какую-то

тропинку, чтобы по ней к чему-то придти. Одно понял Орлов: ушла с немцами,

выполняя боевое задание, его, Орлова, задание, - вот и всё, что сумел

установить Орлов и долгое время знал о Клаве.

═Но в конце-концов всё открылось.

═Клава была права, когда свято верила, что разведчики своих не бросают,

рано или поздно они их находят и вызволяют из беды. К сожалению, иногда

это случается поздно, слишком поздно.═ Но доброе имя и заслуженная слава

всё равно обретают своих хозяев.

═Орлов прочитал в архиве сохранившееся дело, содрогнулся всей своей душой.

Несколько дней он не мог ни о чем другом думать, только о Клаве. О том,

что умереть ей в тюрьме оккупантов было бы гораздо легче, чем принимать

мучения и смерть от своих, не веривших её словам, слепых и черствых душой,

сердцем и разумом.

═Прежде чем уехать из Градова, Орлов решил побывать в городской тюрьме,

увидеть тот застенок, в котором умерла Клава. Кому-нибудь другому в такой

просьбе могли отказать, но Орлову в генерал-майорских погонах, с Золотой

звездой на груди, над рядами орденских планок, не возразили ин словом.

═В тюрьме тоже многое изменилось: не стало прежних звероподобных

надзирателей, одного за другим их отправили на "заслуженный отдых", совсем

другого склада люди служили в тюремщиках. В камерах произвели ремонт,

покрасили их в светлые тона, поставили нормальные кровати с пружинными

сетками вместо дощатых трехэтажных нар, совсем другим стало питание:

взамен одной перловки в нём появилось разнообразие, мясо, овощи, даже

фрукты в праздничные дни.

═Но Клавин застенок не ремонтировали и не собирались. После неё в нём

никого не запирали, по новым нормам он не годился для пребывания людей;

как когда-то, до Клавы, в нём опять держали поломойные швабры, вёдра,

пропахшие хлоркой. Всё так же краснел голый, щербатый кирпич стен,

монотонно капала вода со сточной═ трубы, опускавшейся из бетонного потолка

и под прямым углом уходившей в стену.═ Даже койка, на которой спала Клава,

осталась на своём месте. Сиротливо, словно скучая по своей постоялице, она

была примкнута к стене - как примкнули её в тот день, когда унесли на

носилках холодное тело Клавы, накрыв её с головой несвежей простыней.

═Орлова, как важное, необычное лицо, сопровождали несколько человек:

надзиратель с ключами, комендант нижнего этажа, сам начальник тюрьмы со

своим заместителем по культурно-воспитательной работе, - оба полковники по

званию.

═ Никто из них толком не понимал, зачем, с какой целью генерал-майор с

Золотой звездой Героя хочет видеть застенок, где много лет назад умерла

какая-то заключённая, молодая девушка по имени Клава, что именно хочет он

там смотреть? И уж вряд ли кто понимал, догадывался, что творится в его

сердце...

═Войдя в камеру, освещенную все той же "угольной" пятнадцатисвечевой

лампочкой, бегло поведя глазами, Орлов сказал сопровождающим:

═- Прошу вас оставить меня одного. Я вас долго не задержу, минуты две,

три.

═Пробыл он в камере гораздо дольше.

═А когда вышел - голова его была низко опущена, веки - тяжелы и красны. Ни

на кого не глядя, чтобы не показывать своих глаз, не сказав больше ни

слова, он сел в машину, ожидавшую его у тюремных ворот, и уехал.

═ Приезжал он в длинном чёрном лимузине "ЗИС-101". "ЗИС" в городе был

единственный, у первого секретаря обкома. Значит, машину Орлову давал

первый секретарь.

Окт. 2005 √ июнь 06.

Поставьте наш баннер

Солнышко светит. Грачи прилетели.
Тают снега на равнинах безбрежных.
Вот и прошли холода и метели,
Вот и минули три месяца снежных.
Белые хаты стоят над оврагом.
Птицы над ними кругами летают.
Будто каким-то охвачены страхом,
Будто чего-то недопонимают...
Может быть, запах грачей удивляет,
Иль тишина не понравилась птицам?..
Бог его знает, чего их пугает,
Что им мешает на землю садиться...
Может быть, сверху они увидали,
Как копошится в навозе старуха,
Или чуть слышные чьи-то рыданья,
Может, достигли их птичьего слуха...
Нынче никто уж могил не копает.
Нынче никто не кричит, причитая...
Полумертвец на крыльцо выползает...
Господу молится полуживая...
Трупы лежат во дворах и в канавах,
Трупы в домах и в грязи придорожной.
Многие - в полузасыпанных ямах,
Полуистлевшие с осени прошлой...
Смрадом, замешанным с мартовским паром,
Хаты полны и проулки кривые.
Двое детей за колхозным амбаром -
То ли уж мёртвые, то ли живые...
А за амбарными теми дверями
Нету ни зёрнышка вот уж полгода.
Был урожай, и довольно немалый,
Да увезли его "слуги народа".
Гнил он на станциях в кучах огромных,
Денно и нощно его охраняли.
А на днепровских равнинах просторных
Тысячи сёл до конца вымирали.
С Буга, с Ингула, с Днепра и с Кубани
Беженцев толпы брели спотыкаясь.
Близких своих зарывая руками,
Женщины выли в снегу, надрываясь...
Те, кто добрались до города всё же,
Или до Киева, иль до Полтавы, -
Полуживые, и мёртвые тоже, -
Все на подводах свозились в канавы.


Дмитрий Воробьевский (1987 г.).