Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

═Александр Козин

═СЛУЧАЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК

═*════ *════ *

════ Вся история России от самых ее истоков и до времен нынешних с избытком

переполнена кровью. И не столько кровью, пролитой в войнах оборонительных

во славу и защиту Отечества (хотя и ее тоже сверх всякой меры), сколько в

войнах внутренних, междоусобных, называемых гражданскими, в бунтах и

восстаниях. В последующих поколениях оценка этих событий, как правило,

подавались с точки зрения победителей, точка же зрения побежденных не

учитывалась, игнорировалась. Всегда брала верх горькая и малосправедливая

истина - победителей не судят.

═ Но это не совсем так и не совсем верно: если нет на иных "победителей"

суда мирского, не всегда был, есть и пребудет Суд Божий. Об этом не надо

бы забывать!═ Сколь ни пытались победители-большевики скрывать подлинную

правду о Гражданской войне, коллективизации, явных и мнимых репрессиях

30-х годов, а она все-таки пробила себе дорогу. Пробила, но, увы, не

послужила примером для новых победителей в гражданском противостоянии

общества в 90-х годах минувшего века. До сих пор сокрыта и не получила

сколько-нибудь серьезной, непредвзятой оценки ни в художественной, ни в

исторической литературе правда о трагических событиях августа 91-го и

октября 93-го годов. Как будто не было пролито во время этих мятежей и

бунтов русской, в основном неповинной, крови.

═Редакция журнала "Подъем"═ предлагает внимание читателей рассказ Алексея

Козина "Случайный человек", посвященный противоборству общества в октябре

93-го года. Собственно, это не рассказ, а живое свидетельство невольного

участника тех, теперь уже далеких, событий. Автор не становится ни на

сторону победителей,═ ни на сторону побежденных, он лишь свидетельствует,

до конца не зная истины, кто был прав в те трагические дни, а кто

преступно виновен, он лишь по праву очевидца рассказывает о пролитой крови

русских людей, которые в очередной раз не смогли понять и услышать друг

друга и безвинную эту кровь пролили.

═ Читатель вправе сам выносить свой суд, вставать на ту или иную сторону.

Но слово сказано, правда не умолчена - и в этом, может быть, одно из

достоинств нашего времени: правда скрыть уже нельзя.

═Иван ЕВСЕЕНКО

═ Александр Владимирович Козин родился в 1971 году в городе Павловский

Посад Московской области. В 1993 году окончил филологический факультет

Орехово-Зуевского пединститута. Более четырех лет учительствовал в школе.

Позже сменил много разных специальностей: грузчика, кладовщика, водителя

автопогрузчика, экспедитора. В настоящее время работает в магазине

автозапчастей в Москве.

═ Живет в г. Павловский Посад.

Медленно, будто нехотя, скрипя, покачиваясь и погромыхивая, втягивался в Москву пропыленный, пропахший всевозможными ароматами дороги плацкартный пассажирский состав. За окнами потихоньку вечерело. День перед этим выдался ясный, единственный солнечный день на три недели дождей, и пассажир Юрий Соловцов всю дорогу мысленно сокрушался по этому поводу. Эти три хмурые недели он прогостил у тетки в деревне под Великими Луками, и как не хватало ему хотя бы одного такого дня! Но скоро кончался отпуск, надо было ехать, да и в Москве начинались, кажется, очередные интересные события, не мешало бы хоть мимоходом глянуть, что же там происходит. Дело в том, что у тетки сломался телевизор, а радио, как и во всякой истинной глубинке, было только на улице на столбе. И то работало через раз, картавя и заикаясь. С трудом, стоя в теткином палисаднике и жуя кислую красную рябину, разобрал он, что в Москве очередной кризис власти, президент вконец рассорился с Верховным Советом и - о ужас! - попытался его распустить. Верхсовет, понятно, оказался не лыком шит и послал президента куда следует. И началось затяжное противостояние. Ранее далекий от политики Соловцов держал брезгливый нейтралитет. Но ближе к концу месяца в радиосообщениях появились странные обертоны. Депутатов и их сторонников стали всячески шельмовать, оплевывать и оскорблять. "Уголовники", "боевики", "фашисты", - так и сяк вертел в мозгу Юрий, морщась от отчаянно кислой рябины и недоумевая. Что-то здесь было не так. Но что - понять невозможно.

И только сегодня, уже в поезде, услышал он какие-то странные шушуканья на станциях, глухое бормотание по вагону, напряженную перепуганную скороговорку радиодикторов... И уже на подходе поезда к Ржеву все эти странные звуки, шепотки и недомолвки обрели внятность и смысл. "Восстание... В Москве восстание!" - будто стрекочущий электрический разряд побежал по вагону. Пассажиры остро, тревожно переглядывались, соскакивали с полок, ошалело бродили в проходах, жадно курили в тамбурах. Кто-то настроил старый дачный транзистор, и хриплые рулады донесли о беспорядках в Москве, о нападении демонстрантов на милицейские посты, о прорыве бесчинствующей толпы к Белому Дому... Люди, набившись в плацкартный от сек, стояли, сидели, свисали с полок и безмолвно, сквозь ставший вдруг очень громким стук колес, слушали сипящее и булькающее радио. В глазах были тревога и вопросительность. Страха не было. Более того, улавливалось странное возбуждение и воодушевление. Даже у Соловцова дразняще защекотало под ложечкой. "Вот и дожили..." - неожиданно весело подумалось ему. В политике он смыслил мало. Но и ему давно осточертели бестолковые и вороватые правители, превратившие еще недавно вполне нормальную страну в пьяное и нищее захолустье. Все это было гадко и оскорбительно. И как-то мистически, вопреки логике, верилось в какое-то внезапное, чудесное избавление, когда все наконец-то встанет на свои места, страна воспрянет, а виноватые во всем этом позоре будут примерно наказаны. И вот, кажется, началось...

Ошеломленное напряжение в вагоне ослабло, люди загудели, заговорили. Звучала яростная брань в адрес президента и его ненавистных подручных, доставалось и гонимому Верховному Совету за соучастие в разорении страны. Некоторые пассажиры, очевидно москвичи, пытались защищать власть, некстати поминая свободу, демократию и проклинаемый всеми "бизнес", но были злобно посланы и благоразумно замолкли. Стоял громкий, гулкий галдеж, каждый стремился выкрикнуть свое, наболевшее, и никто никого не слышал.

Соловцов лежал на своей верхней боковой, отстранение глядя в потолок и моргая белесыми ресницами. Но сердце билось беспокойно и радостно. Надо же, восстание! И он как раз вот-вот будет в Москве! Может, и поучаствовать удастся!

Шум в вагоне вдруг смолк. Радио передавало последние известия об обстановке в Москве. Диктор был очень взволнован, запинался, жадно хватал воздух. "Сторонники Верховного Совета штурмом взяли мэрию Москвы. Сейчас с балкона Белого Дома выступает Александр Руцкой. Восставший народ направляется в Останкино на штурм телецентра... Группа Макашова... Эвакуация персонала... Усиление охраны... Спецназ МВД "Витязь"... Голос диктора рвался и глох в помехах, но Соловцова поразили слова "восставший народ". Не "бесчинствующая толпа", "хулиганы" и "боевики", а именно "восставший народ". Значит, и впрямь дело серьезное, если даже радио тон сменило. Ну и ну... Вот только опять что-то не стыкуется. Много ли там этого "восставшего народа"? А расстояние от Пресни до Останкина? Странно... Задумчиво закусив губу и уставясь в потолок, Юрий прикидывал в уме географию Москвы. Выходило очень неблизко. И непонятно, зачем идти туда всем? А кто останется у Белого Дома? Или это не нужно? Тогда на кой было к нему с таким боем прорываться? Но эти неотвеченные вопросы были, скорее всего, от незнания подлинной ситуации, и Соловцов решил выкинуть их из головы до приезда в столицу.

А за окнами уже темнело. В серых, подернутых зябкой осенней дымкой сумерках блестели, подмигивая, окна московских окраин. Будто знали что-то неведомое другим и умудренно посмеивались над приезжими. А вот и Останкино. Там все по-прежнему. Как обычно, светятся огромные окна телецентра и высится, холодно посверкивая огнями, долговязая телебашня. Все цело, ничего не дымится, не горит, да и вокруг никого не видно... А людям в вагоне некогда в окна смотреть. Гудят, обсуждают, митингуют. И носятся, бьются в окна, отскакивают от стен сочные, перезрелые реплики и ругательства:

- А что вы хотели? Сколько можно над страной изгаляться? Вот и получайте!

- Довели, скоты, людей до ручки, а теперь обоср... небось!

- Да бить, бить их надо, сук вонючих! Совсем окоз-лели!

- Это ж до чего охренели - в центре Москвы целый дом колючей проволокой опутать, а? И ведь свет отключили и воду! Да тут кто хошь озвереет! Нет, я сейчас с вокзала прямо туда! Надо поддержать мужиков! Они ж за нас рискуют!

- Во-во! Ельцину бы в штаны эту проволоку!

- Да нет! За яйца его!

- А пошли они все, я ни тем, ни этим не верю! И радио наверняка врет! Тоже мне, бунтари! Два года Ельцину задницу лизали - и вдруг на тебе! Мятежники!

- А зачем Останкино? Шли бы уж сразу в Кремль!

- А ну его, правда! Пока сам не увижу - и слушать никого не буду!

Возбуждены люди, тараторят, слюной брызгают, друг друга не слушают. Накипело, видно. Да и то - жизнь в глубинке не сладка, это не Москва. Иные и денег-то этих новых, что на фантики похожи, в глаза не видели. И что им до высоких материй вроде демократии, конституции, свободы? Это важно, когда живешь по-человечески. А когда по-скотски выживаешь...

Вот и Рижский вокзал. Соловцов одним из первых сбежал по ступенькам вагона, ступил на платформу и сладостно потянулся. Рослый и костистый, сосредоточенно-задумчивый, он казался старше своих неполных двадцати пяти лет. Короткие светло-русые волосы были взъерошены, колючие серые глаза озадачены. Задорно румянились скулы его широкого лица, а породистый, хрящеватый чуткий нос над редкими пшеничными усами настороженно втягивал, будто пробовал, воздух. Одет он был в потерто-синие джинсы с широким ремнем, свитер-водолазку и джинсовую же, утепленную "рыбьим мехом" куртку. Поправив висящую через плечо сумку, Юрий, чуть пришаркивая грубыми армейскими башмаками, неторопливо, оглядываясь, пошел по платформе. Было темно и тихо. Все вроде как всегда, ан нет - бродят по трое милиционеры в касках и с автоматами. Это что-то новенькое. Да и на кой они - какой дурак будет стрелять из автомата в людном месте? Для острастки, что ли? Идиоты. А что это за гул с улицы? Негромкий, нерезкий, как на стадионе в затишье игры... На машины не похоже. Ну-ка, ну-ка... И Соловцов короткими галсами, обгоняя других пассажиров, миновал тесноватые залы, выскочил на площадь и остолбенел с разинутым ртом.

Такого он не видел. Никогда в жизни. Ни на какой демонстрации, ни на одном стадионе. В обе стороны проспекта Мира, насколько хватало глаз, от Олимпийского до Крестовского моста, во всю ширь проезжей части двигалась огромная толпа. Люди шли неторопливо, но в то же время как-то легко и радостно, будто на праздничной прогулке. В руках у некоторых Соловцов увидел воздушные шары, а через минуту с ним поравнялся демонстрант с серым дырчатым металлическим омоновским щитом. У некоторых были милицейские дубинки. Большинство шло налегке, держась за руки и радостно переговариваясь. И в этой огромности и слитности чувствовалась великая притягивающая сила, которой невозможно было противостоять. Юрий, не задумываясь, шагнул с бордюра с толпу, потолкался и пристроился в один из неровных рядов.

- На Останкино? - спросил он у соседа, седого,

приземистого дядьки в очках.

- А ты что - с луны свалился, что ли? - отозвался в ухо чей-то бас сзади.

- Да нет, я с поезда... Только что приехал, а тут такое...

- Вот-вот, мы тут воюем, а другие шляются чер те где... - шутливо проворчали где-то слева.

- А вы, молодой человек, лихо делаете революцию. Прямо как Ленин - с поезда да в массы! - подал голос сосед-очкарик. - Когда-нибудь спросят потомки:

"А как ты участвовал в революции?" А вы им: "Да так, знаете... С сумкой через плечо..."

- Угу... Мимо проезжал, - отбуркнулся Юрий под смех окружающих. - Вы хоть расскажите, что тут сегодня было-то! А то по радио ничего не понять! - последние слова он почти выкрикнул, шало улыбаясь. Дыхание перехватывало от этого особенного, ни с чем не сравнимого азарта идущей толпы.

- Это ничего... Я вон тоже аж на Зубовском бульваре примкнул. Тоже не понимал ничего, - раздался уже знакомый бас сзади. - А потом - мать честная! - тут прорвались, там прорвались, уже на Смоленке гляжу - эти ментозавры поганые отступают! Ох, как они от нас бежали! Любо-дорого! Щиты свои, дубинки побросали - и стрекача! Машины - и те бросили! Аж с ключами в замках! Только тут дошло, что мы за сила! Хрен кто устоит!

И с разных сторон узнавал Юрий, как все эти две недели бурлило и закипало в Москве людское негодование, как оцепили колючей проволокой Дом Советов, как у ближайших станций метро ОМОН устраивал облавы и побоища, как вчера на Смоленской площади эти выродки до смерти забили старика, и взбешенные демонстранты дали им настоящий бой.

- Это не люди! Не люди! - негодующе, сквозь зубы, неслось отовсюду. - Хуже зверей, роботы какие-то очумелые, не то пьяные, не то обколотые чем... Женщин, стариков, детей - всех без разбору, дубинками, щитами...

- Ладно, теперь наш черед! Все им, гадам, припомним! Фашисты поганые!

- Слышали? Патриарх им анафему объявил! Поделом нехристям!

К огромной колонне примыкали все новые и новые люди, и наперебой сыпались во все стороны вопросы и ответы с живописными подробностями. Сегодня днем на Октябрьской площади собралась огромная толпа и, сметая омоновские заслоны, устремилась по Садовому кольцу к осажденному Дому Советов - здесь, даже не сговариваясь, называли его только так. На Смоленке был прорван последний, самый мощный заслон, где демонстрантов пытались рассеять слезоточивым газом и водой из лафетных установок пожарных машин. Омоновцы и солдаты внутренних войск поспешно отступили, и толпа прорвалась к Дому Советов. Тут же загремели выстрелы в демонстрантов со стороны мэрии Москвы, бывшего СЭВа. Были убитые и раненые. Известный генерал Макашов повел людей в контрнаступление.

Стеклянную стену первого этажа протаранили грузовиком и взяли здание штурмом. Никто не погиб.

- А почему? - помимо воли вырвалось у Юрия. - Не стреляли, что ли?

- Нет... - недоуменно, с каким-то даже подозрением пробасил самый активный и многословный рассказчик, невысокий кряжистый мужик в серой куртке-спецовке и толстом свитере. - Да ты подумай, сколько народу-то... Их бы разорвали! Вот и струсили...

- А до этого, значит, не трусили? А штурмующие что - без оружия были? - ничего не понимал Соловцов.

- Да нет, молодой человек, вы не путайте, - урезонивающе проговорил сосед-очкарик. - Это мы безоружные. А у Макашова человек пятнадцать с автоматами. Но они ни в кого не стреляли. Эти подонки так сами из окон и попрыгали. Еще бы - жизнь дороже!

- Странно... - пожал плечами Юрий. Картина, вопреки ожиданиям, представала еще более темной и путаной, чем то, что передали по радио.

- Да чего там - странно! - обернулся идущий впереди высокий мужчина в короткой кожаной куртке. - Кто чего там поймет, неразбериха та еще, стрельба-пальба, беготня... Смогли кровь не пролить - ну и молодцы! А как да что - потом разберемся. Главное что? Дом Советов - наш! Мэрия - наша. И Останкино, считай, наше, вон нас сколько, пусть попробуют рыпнуться! Макашов уже там, переговоры ведет...

- Так... - глухо проговорил Юрий. - А там, у Дома Советов... Остался кто-нибудь?

- Там? Ну... остались люди. Да разве важно? - улыбнулся очкарик, идущий рядом. - Там хватит народу, если что.

- А если штурм?

- Да бросьте! Песенка Ельцина спета. Что вы, ей-богу!

- Ничего, сынок, - подала голос немолодая женщина из переднего ряда. - Там справятся. Там такие люди - в девяносто первом танки останавливали! А Останкино нам очень нужно. Они ж, негодяи, нас на весь мир ославили. И бандиты мы, и фашисты... Вот и надо выступить, рассказать всю правду людям. Хватит вранья, совсем уж изолгались, ни стыда, ни совести!

- Это верно, - вздохнул Юрий. - А выступать-то кто будет?

Повисло неопределенное молчание. Ясно было, никто этого толком не знает. Пробежал по рядам шепоток, люди заоглядывались.

- Анпилов, говорят... Виктор Анпилов, горластый такой, на бульдога похож, - пробасил мужик в спецовке.

- А Руцкой чего же? Он же вроде теперь президент, ему бы и выступить... При чем тут Анпилов, кто его, кроме Москвы, знает-то? - возмущенно отозвались из задних рядов.

- Правда, чудно, - проговорил Юрий, чуть успокоенный тем, что не он один такой непонимающий. - Вроде призывал всех Останкино брать, а сам - в кусты, так, что ли? Призывал же?

- Да вроде... Ну как же, конечно! - откликнулся все тот же прокуренный бас. - Я-то сам не слышал, мы тогда еще на Садовом кольце были. Но тут какие-то резвые мужики начали всех строить... "На Останкино, - орут, - на Останкино! Руцкой приказал!" Значит, было дело...

- И почему - "в кусты"? - вступился интеллигентный "очкарик". - Зря это вы. Он честный человек. Летчик. В Афгане воевал. Не к лицу ему по кустам-то...

- Кто его знает... - вздохнул "бас". - Хотя, может, им там виднее. Мы-то сейчас все равно своего добьемся, попробуй нас останови! Вон нас сколько! А кому выступать... Да какая разница! И ну их, разговоры эти! Из пустого в порожнее... Народ наконец-то проснулся, очухался! Вот что важно! Неужели не видно?

И действительно, огромный поток демонстрантов в желтоватом свете фонарей на фоне уже почти полной темноты являл собой огромное, фундаментальное и впечатляющее зрелище. Топот тысяч башмаков, звуки множества голосов сливались в один мерный, ровный, необычайно мощный гуд. Будто проснулась и заработала, неспешно набирая обороты, гигантская, неимоверной силы машина. Не было видно ни начала, ни конца этому колоссальному шествию. Движение на окрестных улицах было перекрыто, и ошалелые гаишники, выкатив глаза, зачарованно глядели на толпу. В домах распахивались окна, люди высовывались, приветственно махали руками, что-то кричали, выбегали на проспект и вливались в бесконечную людскую реку. Желтели, краснели, белели повсюду вечерние окна, и казалось, вся Москва, прильнув к ним, провожает своих заступников. Тут были люди разных возрастов, разных взглядов, убеждений и предпочтений, но всех объединяло похожее выражение лиц - суровое, воодушевленное, сияющее от заразительного азарта огромного, устремленного общего дела. И это было очень ново для Москвы последних лет. Ново и прекрасно. Настолько прекрасно, что терзаемый смутными сомнениями и подозрениями Соловцов махнул на все рукой и отдался этому удивительному, захватывающему, заполоняющему чувству. Он шел, улыбался во всю ширь, и все несказанное, невыкрикнутое кипело и колыхалось в нем.

- Идем ведь! Идем! Ух, идем! - кричал он всем вокруг. Ему отвечали тем же, и крепче, пружинистее становился шаг, жестче отмашки рук, светлее лица.

Уже позади остался космический мемориал. Его взмывшая в небо и застывшая в зеркально-золотистом металле ракета словно осенила и благословила их путь. Толпа втягивалась под яркий свет фонарей улицы Академика Королева. Слева возвышалась подсвеченная прожекторами телебашня, а справа вдали уже блестели стекла телецентра.

- Как-то тихо... - еле слышно проговорил "очкарик". - И свет выключен... Странно.

- Да... Я же проезжал тут час назад, - пожал плечами Юрий, - свет горел вовсю... Сбежали они все, что ли...

И осекся. Издали, со стороны телецентра, раздался звонкий удар, будто упало и разбилось что-то тяжелое. Люди вокруг вздрогнули и заоглядывались. И тут же тишину вспороли резкие, сухие, тараторящие автоматные очереди. С крыши соседнего с телецентром здания сорвались и полетели красно-зеленые штрихи. Точно такие же штрихи сорвались вдруг и с нижней площадки телебашни в сторону телецентра.

- Твою мать, это что еще за салют?.. - проворчал "бас".

- Трассирующие... - выдавил Юрий сквозь сжавшееся горло. Сам знал о таких лишь понаслышке, но ошибиться было невозможно. До телецентра было еще около километра, а казалось, будто слышно, как пули свистят в темном небе.

- Стреляют... Стреляют... - пролетел по толпе тревожный рокот. Появились первые признаки замешательства, движение явно замедлилось. Люди толкались, топтались, подпрыгивали, желая разглядеть, что же происходит там, впереди. Самые отчаянные выскакивали по бокам на тротуар и бежали в обгон толпы. А стрельба шла все чаще, громче, ожесточеннее. И штрихи трассирующих пуль, как огромная разноцветная метла, ходили между башней и зданиями телецентра. Толпа ошеломленно остановилась, демонстранты, ничего не понимая, озирались вокруг. И сыпались во все стороны бестолковые и испуганные возгласы:

- Что там творится-то?

- В кого это они? Там же безоружные...

- Ох, хреново дело, кажется...

И тут трассирующие очереди взмыли вверх, празднично расцветили вечернее небо и вдруг впились в головные ряды огромной колонны. Послышались крики. Толпа начала поспешно и неуклюже осаживать назад. Впереди обозначилось резкое движение, ряды смешались. Расталкивая всех на пути, выскочили с выпученными глазами и перекошенными лицами несколько мужиков, за ними еще и еще. Одежда на некоторых была порвана и окровавлена, один гнулся и придерживал за предплечье безвольно повисшую правую руку в мокром, набухшем рукаве.

- Уходим! Разбегаемся! Все назад! Во дворы! - бешено орали они. - Там убивают! Всех! Без разбора! Несколько десятков человек, не раздумывая, бросились за ними. Остальные в оцепенении стояли, как столбы, все еще не в силах понять происходящее. Непонятное, парализующее помутнение нашло и на Соловцова. "Убивают... Всех... Безоружных?.. Как?!" - беспорядочно неслось у него в голове. И тут совсем рядом, у затылка, просвистели пули. Обычные, бесследные. Свист их был жужжащим и зловещим, вовсе не таким, как в кино. Вскрикнул и упал седой очкарик. Пронзительно закричала, закружилась на месте и упала какая-то женщина метрах в десяти от него. Все отпрянули, кто присел, кто лег, и подались назад ползком и на четвереньках. Стреляли, кажется, с крыши одного из домов неподалеку. Пробежала, ревя и матерясь, новая волна отступающих.

- Уходим! Бежим! Х...ли вы ждете? Там БТРы! Посекут из пулеметов! - кричали они остающимся сквозь нарастающую канонаду.

Соловцов лежал у бордюра, вжимаясь в асфальт. БТРы, пулеметы... Здесь, в Москве. Против безоружного народа... И он среди всего этого... Вот так, наверно, и сходят с ума. Но почему люди не разбегаются? Что это? Почему он никуда не бежит?! К голове горячо прихлынула кровь, и он коснулся лбом холодного асфальта, чтоб хоть как-то прийти в себя. Надо что-то делать... Пули - вот они, только встань. А вокруг уже трупы... Как все просто. Вот она, смерть. Только что был жив, смеялся, шутил, шагал с гордо поднятой головой - и вот лежишь, как мешок. В темной луже. А вокруг топчутся, переползают, перешагивают... Куда все делось? Так здорово, победно шли - и вот...

Яркий, холодный луч прожектора описал над улицей дугу, опустился ниже, слепя лежащих и ползущих. Впереди взревел дизель, и яркий свет стал приближаться.

- Тах-тах-тах! - раздалась тяжелая увесистая очередь. В воздухе страшно, ревуще запели пули. Толпа хлынула назад и врассыпную по обе стороны улицы. Юрий поднял голову, и по глазам ударили две яркие фары и рыскающий прожектор.

- Тах-тах-тах! - стегануло по отходящим первым рядам, и оранжевое пламя крестообразно полыхнуло из пулеметного ствола.

- Тах-тах-тах! - блеснуло откуда-то сбоку, от телецентра.

Лучи прожекторов встретились, высветив яркое пятно в тающей толпе. И грохнули сразу оба пулемета. Это было совсем уже неподалеку, и слышно было, как пули ударяются в асфальт, цокают о бордюр, вонзаются в человеческие тела. Над улицей поднялся и стоял, качаясь, жуткий, леденящий вой. Больше этого нельзя было выносить, и Соловцов, перекатившись через разделительную полосу, вскочил и что было силы побежал, низко пригибаясь и пытаясь закрыть уши. Вот и спасительный угол дома, темный двор, детская площадка...

Нет, здесь опасно, дальше, дальше... А через двор, куда ни посмотри, точно так же, веером во все стороны бежали разгромленные демонстранты. Тут откуда ни возьмись на пересекающую двор аллейку выскочил на скорости милицейский "уазик". Поравнявшись с бегущими, он резко, с визгом затормозил, и из открытого бокового окна загремели пистолетные выстрелы. Люди, попавшие в сектор обстрела, бросились на землю. Соловцов зашел за ствол толстой осины. На крыше машины зажглась фара-искатель, и несдобровать бы им, если бы из-за угла не выскочила еще одна большая группа отступающих демонстрантов. Они сразу поняли, в чем дело, и в "уазик" полетели камни и комья земли. Стрельба прекратилась, и машина, смрадно газанув, исчезла за углом соседнего дома.

Соловцов бежал изо всех сил. Только теперь, на бегу, он осознавал все происшедшее, и тоскливый, холодный, смертный ужас охватывал его приступами озноба, а сзади подхлестывали грохочущие очереди. Ловушка. Обыкновенная подлая ловушка для легковерных. И он чувствовал, подозревал это. И ничего не сделал... Хотя кто бы его стал слушать? Но он даже не попытался! Это же просто немыслимо - вот так хладнокровно расстрелять целую толпу! Даже его подозрения так далеко не заходили. И никто такого не ожидал. И что такое должно было случиться с Россией, с Москвой, с людьми, чтобы это стало возможным? Да, два года назад люди останавливали танки. Как недавно! И как давно...

Впятером очутились они на задворках какого-то детского сада. Два совсем молодых парня лет по восемнадцати беспокойно курили в кулаки, озираясь и прислушиваясь. Тут же, у забора, переводили дух два мужика лет под сорок. Один - высокий, сутулый, с морщинистым лицом и торчащим, яйцеобразным, шустро бегающим вверх-вниз кадыком. Другой - полноватый, тугой и проворный, будто теннисный мячик, в матерчатой кепке, надвинутой на широкий лоб. Соловцов сидел, съежившись, на скамейке и боролся с очередным приступом нервного озноба. Незадолго до этого он с удивлением обнаружил, что у него пропала сумка. Еще недавно он нес ее через плечо. И слетела она, видимо, когда он переползал и перекатывался на улице Королева. Ничего ценного в ней не было, но вот второй, более толстый и теплый, свитер ему бы сейчас не помешал. Ну да что ж теперь... Спасибо, что живой!

- Нет, Паша, ты как хочешь, а с меня хватит. Да и пацаны со мной... Соседские. Если что - мне прощения не будет. Да и вообще. Не хочу в такие игры играть. Я им что - мясо, что ли? - говорил, все еще тяжело дыша, худой.

- Это так, Жора. Не спорю. Но надо уж идти до конца. Будь оно что будет, а я возвращаюсь туда. К Дому, - вздохнул "мячик".

- Ну, не обессудь. Мы - домой... Паша! Ты разве не понимаешь, что подстава все это! Там, у Дома они устроят то же самое! Если уже не устроили! Тебе это надо? На кой, Паша?! Дома, что ли, не ждут? Или жить надоело? Ради чего помирать-то? Окстись! Добро бы с оружием в руках и за дело, а тут... - и Жора злобно плюнул.

- Так-то оно так... - покачал головой "мячик". - И все же. Черт знает, не могу объяснить... За что помирать? Да чтоб потом за локти себя не кусать, Жора. Дескать, был выбор, и я поступил, как трус. Это хуже всего.

- Не дури, Паша! Какая это трусость? Элементарное благоразумие...

- Иногда это одно и то же, Жора. Но не мне судить. Хватит трепаться, я остаюсь. И уходить надо, мало ли... Забирай ребят и этого истерика, - он кивнул на согнувшегося на скамейке Соловцова, - и вперед.

- Эй, как тебя? - тронул Соловцова за плечо подошедший Жора. - Юра? Вставай, пошли. Отвоевались.

Юрий медленно встал и огляделся. Глубоко вздохнул, будто собирая силы для ответа.

- Я иду к Дому Советов, - с дикторской расстановкой проговорил он.

- Еще один псих! - отчаянно развел руками Жора. - Тебе-то на хрена? После

всего...

═- Не знаю... - покачал═ головой Юрий. - Но вот после этого уж точно

никуда не уйду. Может, я и дурак... Я с вами, Паша, - добавил он, подойдя

к "мячику". Тот лишь качнул головой и ничего не сказал.

═- Е...нутые вы оба, вот чего, - выразительно постучал по лбу Жора. -

Ладно... Об═ одном прошу - останьтесь живы! - и они обменялись крепким,

веским рукопожатием.

═ Жора кликнул своих спутников. Те подошли несмело.

═- Домой, ребята. Финита це комедь... - медленно и зло проговорил он.

═- Домой? Почему? Туда надо, к Белому Дому... - сверкнул глазами один из

ребят. - Хоть чем-то поможем...

═Жора плюнул и громко выматерился.

═- Ничем вы не поможете. Только погибнете, - вздохнул Паша. - Не надо. На

ваш век хватит. Матерей пожалейте. Идите домой.

═- Мишка, не дури! - погрозил кулаком Жора. - Я за вас обоих отвечаю, мне

ж потом только в петлю головой! Об этом подумал?

═Мишка, выпрямившись и судорожно выдыхая пар, стоял, переводя остро

сверкающий взгляд то на Пашу и Соловцова, то на Жору. Поник, вздохнул и

шагнул к Жоре.

═- Пойдемте, Георгий Саныч... Мать жалко, это да. Не выжить ей, если

что...═ Ничего, посмотрим еще. А вы... - обратился он к Паше и Соловцову.

- Вы... передайте Руцкому, что он предатель и провокатор! - неожиданно

громко крикнул он. Голос сорвался. И, резко поведя плечами, Мишка зашагал

прочь. Его друг устремился за ним. Жора, пожав плечами и махнув рукой,

поплелся следом.

═- Ну, вот все и сказано, - помолчав, произнес Паша.

═- В точку, - бормотнул, сжав зубы, Юрий. Они поглядели друг на друга и

вздохнули. Хором.

═- Вон даже пацаны малые все понимают... А мы, выходит, дураки с тобой,

Юра.

═- Не надо, Паша. Ни к чему. И так все ясно. Иначе нельзя, вот и все, -

пожал плечами Соловцов.

═- Да... - Только все равно интересно, почему мы такие дураки.

Дома-то ждут, поди?

═- А, не трави, - отмахнулся Соловцов. - Пойдем, Паша... А то... Кто

знает, придем - а там... Одни трупы... - и болезненно передернулся всем

телом. - Дорогу-то знаешь? А то я что-что запутался, как мозги вышибло...

- и Юрий потрогал свой холодный испачканный лоб.

═- Знаю. За час дойдем. Может, меньше. Лишь бы патрулей не было. Сейчас

через железную дорогу, а там переулками... За мной!

═И Паша, будто и впрямь прыткий теннисный мячик, заскакал впереди

Соловцова. Шагали быстро, минуя пустынные темные дворы, и все ускоряли шаг

лишь бы не слышать все еще доносящихся сзади автоматных очередей.

═Оскользаясь по осыпающейся щебенке, перелезли через железнодорожную

насыпь. Потом - еще через одну. Юрий так и не понял, по какой из них он

каких-то два часа назад приехал в Москву. Он оглянулся. Высоченная игла

телебашни торчала, казалось, за самой спиной, равнодушно посверкивая

огнями, Злобно и глухо кудахтали там, у ее подножия, автоматы. Стало гадко

и зябко. До дрожи.

═- Твою мать, да что ж там, не люди, что ли? Безоружных добивают, суки! -

впервые за все это время выматерился Юрий.

═- А ты думал? Герои... - длинно, сквозь зубы сплюнул Паша.

═- Эх, автомат бы!.. - отчаянно простонал Юрий.

═- В толпе?! Сдурел, что ли? Этим козлам только того и надо. Б.., вот ведь

угораздило родиться... - и, не прекращая матерно бурчать, Паша опять

мячиком заскакал какими-то задворками, свалками, тупиками.

═На пути то и дело вставали длинные бетонные заводские заборы. Их

обходили, долго и муторно кружа. Паша, кажется, и сам заплутал. Он сопел,

матерился, лихорадочно соображал, шумно скреб в затылке и вдруг

устремлялся своими короткими пружинистыми скачками в═ совершенно

неожиданном направлении. Соловцов бездумно, в каком-то туманном забытьи,

шел за ним. "Дома ждут? - колотилось в голове. - Да нет, не ждут. Не

знают. Слава Богу, не успел позвонить. Мать бы с ума сошла, телевизор-то

смотрит небось..." Мелькали, кружили, петляли улочки, переулки и тесные

дворы Марьиной рощи.

═И вот наконец впереди между домами проглянули огни большой освещенной

улицы.

═- Та-ак... Сущевский вал, - пробормотал Паша и остановился. Соловцов

сзади чуть не налетел на него. - Тут надо тихонько. Мало ли...

═Прижимаясь к кустам и деревьям, самыми темными местами обошли они двор и

из-за глухой стены дома выглянули на улицу. Широкий и прямой, залитый

ярко-желтым фонарным светом Сущевский вал хорошо просматривался в обе

стороны. Машин не было. Не было и прохожих. Не успев переглянуться, они

вздрогнули, услышав внезапно выросший откуда-то низкий, сотрясающий

ревущий гул. Со стороны Бутырки замерцали ярко-синие проблески и

показались фары. За ними еще и еще.═ Впереди шла милицейская машина

сопровождения - приземистая иномарка с мощными мигалками. Следом три

тентованных "Урала". За ними - длинная колонна разнообразной бронетехники,

в которой не было разве что танков. Хотя похожие машины были.

═ - БМП... - бормотал, словно про себя, Соловцов, вспоминая названия

боевой техники. БТРы, БРДМки... Твою мать-то! Куда столько силы? -

проворчал Юрий.

═- Кто из знает... - пожал плечами Паша. - Одно хорошо - раз они туда

идут, значит, жив еще Дом Советов. Успеем. Е-мое, кому только понадобилось

это Останкино... Там бы всем и оставаться, у Дома... Одно предательство!

═- Похоже на то, - мрачно согласился Юрий.

═Колонна, гремя и дымя, ушла в сторону центра. Чуть переждав, Паша и

Соловцов выскочили из-за дома и рванули во весь опор через улицу, вдыхая

запахи осенней гнили, мокрого асфальта и отработанной солярки. Откуда-то

издали раздался заливистый свисток, и они еще прибавили ходу. Несколько

минут ожесточенного бега - и они уже переводили дух на скамейке дворового

скверика вдалеке от Сущевского вала. Погони не было.

═И опять замелькали темные, извилистые, неузнаваемые впотьмах улицы, и

только неосвещенные таблички на домах немного проясняли дело. Минаевский

переулок, Новосущевская улица, Тихвинский переулок, Палиха... Споткнувшись

о трамвайные пути, Паша чуть пораздумал, свернул направо, и они вдоль

Лесной улицы вышли в═ район Белорусского вокзала.

═Час был еще не поздний, но Москва опустела, будто вымерла. Даже свет в

окнах был редкий и тусклый, точно перепуганный. Перед торопливыми

путниками тянулась совсем непроглядная, узкая и бесконечная Большая

Грузинская. Они устремленно шагали, то и дело наступая в лужи с тонким

ледком, но не замечали этого. И уже на подходе к Пресне метнулись в

какие-то дворы, заложили петлю, пересекли Баррикадную в самом узком - за

высоткой - месте. Соловцову неприятно холодило спину. И вообще было не по

себе. Такое впечатление, будто кто-то не просто глядел ему в спину, а

держал на прицеле.

═ Переулками прошмыгнули они на Дружинниковскую, и через пять минут уже

подходили к белой, как айсберг, громаде Дома Советов. Окна в нижних

этажах ярко горели. Вокруг валялись какие-то железки, бетонные блоки,

огромные, спиралеобразные обрывки невиданной ранее проволоки - не колючей

даже, а режущей, с множеством маленьких острых лезвий, способных нанести

смертельное увечье любому, кто в═ этой проволоке запутается. На самом

подходе перед ними выросла груда железок, бетонных глыб с торчащей во все

стороны арматурой, корявых досок, выпачканных цементным раствором.

"Баррикада", - догадался Соловцов. Там, за баррикадой, уже у тыльной

стороны Дома им навстречу вышло несколько человек. Одеты они были

затрапезно и разношерстно, кто в старом пальто, кто в туристской

штормовке, а кто и вовсе в телогрейке.

═- Вы откуда, мужики?

═- Из 0станкина. Там кранты, - мрачно коротко и ясно охарактеризовал Паша.

═- Знаем уже... Готовимся, - невесело усмехнулся один из баррикадников. -

Вы давайте к костру. Согрейтесь.

═- Сколько здесь народу? Хватит нас, если что? - спросил Соловцов,

оглядываясь по сторонам. Баррикадник пожал плечами.

═- Смотря что... Тут человек двести. И в Доме есть народ. Кое-кто даже

вооружен. Так что кто его знает, может, и хватит...

═- Сюда идет бронетехника, ребята. Много, - покачал головой Паша.

═- Что ж, тогда - помогай Бог, - пожал плечами другой баррикадник,

седоватый мужик в старой болоньевой куртке с капюшоном. - Мы все равно не

уйдем, некуда нам. Да и хватит, наотступались. А вы идите, подсаживайтесь

вон к костру, расскажите, как да что. А то возвращаются люди и только

матом орут, ничего не понять.

═На всем протяжении тыльного фасада Дома горели костры. Вокруг кто на чем

- на ящиках, на досках, на складных стульях - примостились люди. Одеты все

были в неновую, потертую, местами рваную одежду - такую, которую надевают в

поход "на природу". Паша встретил своих знакомых и заговорил с ними, а

Соловцов подсел к ближайшему костру. Для него сразу нашлось место, и

кто-то гостеприимно протягивал ему кружку с остывшим чаем и бутерброд с

сыром. Было холодно, и ему на плечи легла увесистая широкая телогрейка.

═- Спасибо, что вы, не стоит... - засопротивлялся было он.

═- Не спорь. Задубеешь в своей курточке. Мороз... Да и завтра пригодится.

Против ментовских дубинок. Все не так больно...

═Костер отбрасывал в темноту фантастические рыжие блики, и лица

собравшихся вокруг казались совсем близкими, теплыми, добрыми и

мечтательными. Между ними уже было даже не единение, а братство. Братство

сродни фронтовому, когда не знаешь, будешь ли жив через час, увидишь ли

эти ставшие почти родными лица, и стремишься разглядеть, уловить в глазах

товарищей что-то важное, такое, с чем не страшно умирать.═ И хочется

сказать всем им напоследок что-то главное, задушевное. Чтобы помнили.

Кто-то ведь обязательно уцелеет... Люди говорили охотно, даже жадно,

понимая, что другого случая, скорее всего, уже не будет.

═- И чем таким людей перепугали - не понимаю! - негодовал мужчина лет

сорока, с подвижным, устремленным лицом. - Огородились, законопатились,

двери железные, на окнах решетки... И попробуй им хоть что-то доказать -

смотрят, как на психа какого, глаза таращат... Как страусы, ей-богу!

═- Просто им так спокойнее, - пожал плечами его сосед в круглых очках. -

Со страуса-то какой спрос - большой, а без гармошки!

═- Ага! Вот и простраусятили все на свете. Скоро из домов повыгонят и

воздух платным сделают, - усмехнулся подошедший сзади молодой парень,

дежурный по костру. В руках у него были обломки толстых занозистых досок.

Он бросил их в костер, огонь жарко пыхнул, чуть померк и выстрелил в небо

фонтаном красных искр.

═- И запросто, - отозвался поблизости звучный и чистый баритон. Костер

слепил глаза, и нельзя было разглядеть лицо говорящего. - Избаловали нас в

советские времена, вот что. Отвыкли от господ, Холуями быть разучились.

Возомнили себя, понимаешь, хозяевами страны, быдло этакое! - на этих словах

он каркающе спародировал ненавистную всем личность. - Только пока мы есть -

хрен у них чего выйдет, всех не перестреляют, руки коротки.

═- Эх, Илья, твои бы слова - да Богу в уши, - тяжело вздохнул надтреснутым

пожилым голосом его сосед. - Завтра нам, конечно, достанется... Сколько в

Останкине легло? Кто знает?

═- Человек двести, - глухо отозвался, вставая, кряжистый, армейского вида

мужчина в потертом защитном бушлате. - Сам всего не видел, но взорвалось

там у них что-то. Вроде ручной гранаты. Бахнуло так... И пошло. Со всех

сторон, трассирующими. Я сначала-то думал - пугают просто, а тут люди

вокруг падать начали. И кровища ручьями... Люди бегут, орут, падают, а эти

суки даже к раненым подойти не дают.═ Были там врачи "скорой", так они

специально в их белые халаты целили!═ И - по трупам, по раненым... - он

зажмурился и передернулся. - Сам удивляюсь, как уцелел.═ Ну а больше

ничего не видел. Отлежался в парке, пока потише стало, - и сюда. Вон

парень только что пришел, я слышал, тоже оттуда... - и он кивнул в сторону

Соловцова.

═Юрий встал и, нервно откашлявшись, волнуясь и запинаясь, коротко

рассказал обо всем, что видел и пережил. Повисло задумчивое молчание,

прерываемое потрескиванием огня и возгласами у других костров. И снова

заговорил мужик в бушлате:

═- Вот так они с нами. А вообще... - он замолк и пытливо, будто

сомневаясь, оглядел присутствующих. - Вообще мне все это сразу не

понравилось. Ну на кой понадобилось это Останкино? Выходит, и отсюда людей

увели, и там их под пули подставили. Ну не могли они не знать, что там

засада! Нарочно людей подтолкнули, раззудили, чтобы расправу оправдать. И

завтра они тут устроят то же самое. Если не похуже. Говорю честно - шансов

нет, ляжем все. Поэтому... - он чуть передохнул, собираясь с силами. -

Поэтому я прошу тех, кто не считает нужным погибать зазря, разойтись по

домам. Никто вас не осудит. Они же навязывают, нам свою игру, разве не

видите? У меня все, - замолчал он и отступил в тень.

═- А вы? - непроизвольно вырвалось у Юрия вместе со вздохом облегчения.

Этот человек четко и ясно сформулировал то, чего Соловцов наверняка не

смог бы высказать связно.

═- А мне нечего терять, - спокойно ответил он и снова вступил в освещенный

круг. Его грубоватое, тяжелое лицо с приплюснутым носом и хищными острыми

ушами светилось уверенной силой и решимостью. - Я все потерял еще в

Афгане. Потом в Карабахе. Потом в этом гребаном Вильнюсе. Предатели... Из

армии ушел. А во что она превратилась - завтра увидите. Я останусь. И

последнее слово им скажу. Уйду, но дверью хлопну так, что запомнят!

═- Да-да...═ Чего только не было, но что по своим да безоружным палить

будут - такого и помыслить не могли. Бред какой-то... - вздохнул щуплый

интеллигентного вида человек с редкими вьющимися волосами из-под шерстяной

шапочки.

═- Да иди ты - "по своим"! - ядовито проскрипел дедок в китайском

пуховике. - Какие мы для них свои? Который год, суки, нас добивают -

ценами, зарплатами, пенсиями, жратвой помойной да водкой паленой... Да мы

им еще и виноваты - и страна у нас не такая, и воспитаны мы не так, и

вообще дебилы... А они-то правильные, на Запад молятся, баксами трясут...

Тьфу! Нет, не по своим они стреляют. Только хреновые, видать, у них дела,

раз они на такое решились!

══ - Да ладно тебе - "у них"! У нас дела хреновые - вот это точно! -

заговорил еще кто-то Юрий с изумлением отметил,═ что призыв бывшего

военного расходиться по домам так и остался без внимания. Будто бы никто

его не услышал. Само собой разумелось, что никто не уйдет. И нечего тут

было обсуждать. Это и восхищало, и злило, так как не поддавалось здравому

объяснению.

═- Твою мать! - раздался разъяренный, видимо, долго сдерживаемый возглас.

Все обернулись на тщедушного паренька в короткой кожаной курточке. Он

сидел, приложив к уху карманный радиоприемник. - Вы только подумайте, как

они нас обозвали - красно-коричневые! Каково, а?

═- С-сволочи! - прошипел его сосед, кутаясь в старое пальто. - Допускаю,

мы - красные. А вот═ они уж точно коричневые. Во всех отношениях. И с

запахом!

═- Ну и ну! - негодовал радиослушатель. - Нет, вы послушайте! - и включил

приемник═ на полную громкость. Сквозь треск и свист непонятных помех

бился, метался и верещал писклявый женский голос, проклинающий мятежников,

их негодную конституцию и зовущий на помощь армию.

═- Это Ахеджакова, артистка, - пояснил парень. - Помните - "Вагончик

тронется, перрон останется"...

═Озадаченные, негодующие возгласы побежали, волнами вокруг него.═ Женский

голос сменился другим, старческим, надтреснутым.

═- А это Лихачев, академик, - комментировал парень. - Совесть нации. Зовет

покончить с мятежом, чтобы не допустить нового коммунистического

кошмара... Ну, козлы!

═- Да, интеллигенция у нас - хоть куда. Соль═ земли! - ядовито произнес

уже знакомый баритон. - Да выключи ты его, и так тошно!

═- Да-а, теперь этот пьяный вурдалак и вовсе распояшется... Чертям в аду

жарко станет, - раздался досадливый вздох. - Не понимают, что ли, уроды,

что все это им не сойдет? Говорят же: "посеешь ветер - пожнешь бурю". А

они уже бурю сеют, что ж пожнут-то?

═- А среди нас, оказывается, много психически неустойчивых личностей и

откровенно уголовных элементов! - с радостью первооткрывателя объявил

радиослушатель. Он не выключил приемник, а просто убавил громкость.

═ - И подумайте, - доносилось с другой стороны, - в Москву приедешь - как

в другую страну попал! Нерусские надписи, нерусские машины, нерусские

морды... А цены? Да люди столько не зарабатывают! И что - это навсегда

теперь?

═- Если навсегда, то и впрямь лучше пуля... - подкинув очередную порцию

дров, подал голос молодой дежурный по костру.

═- Ребята! - радостно возвестил радиослушатель. - Небывалая новость!

Говорят, мы тут оружием направо и налево торгуем! Эй, люди добрые! Дайте

"калашом" разжиться! Или гранатометом! Значит, все-таки боятся они нас,

раз такую пакость выдумывают! Значит, опасаются, как бы не прибыло нашего

полку... Знают, гниды, что вся страна их ненавидит!

═- Э-эй, люди! Кому чаю горячего? - раздался звонкий, с легкой натугой,

девичий голос, и из тьмы к костру торжественно выплыла крепкая женская

фигурка в телогрейке и пуховом платке. Платок контрастно подчеркивал

округлость розовеющих на морозце щек, а большие, с приподнятыми краешками

глаза вспыхнули костровыми бликами. Весело. И тревожно. За собой девушка с

трудом волокла коляску со здоровенным армейским термосом.

═- О! Вот те явление! Давай к нам, Варенька! Соскучились по тебе, сил нет!

═- Не робей, Варвара, садись к нашему шалашу, теплее будет! - потянулись

со всех сторон посветлевшие голоса.

═- Да нет, мне еще половину костров обойти надо... Некогда

рассиживаться-то, - отказывалась девушка звонким голоском с легким

южнорусским акцентом. Эти легкие, ломкие неправильности в ее устах были

так милы,═ что слегка очарованный Юрий улыбнулся и первым подступил к ней.

Она вынула из коляски пластмассовый стаканчик, откинула крышку пыхнувшего

густым паром термоса и ловким движением половника налила ему чаю.

═- Попробуйте, - улыбчивым голосом тихо сказала Варенька. - Наш,

кубанский.

═ Чай был и в самом деле хорош - ароматный, сладкий, с лимоном и какими-то

терпкими степными травами. Сразу вспомнилось лето под Саратовом пятилетней

давности - он, еще студент, и вот такая же девчонка с похожим говором...

Ясные, звездные, травяные ночи. Белесые метелки ковыля. Щекочущие степные

ветерки. Полушепот, полуулыбки, полуобнимки... Да мало ли еще чего! И все

остальные, отходя и прихлебывая, теплели═ лицами и тихонько улыбались,

думая о своем. Настолько своем, что лезть к ним с разговорами казалось

просто кощунством.

═- Спасибо, Варенька, - улыбнулся он ей. - Отродясь такого не пил, аж душу

отпарило! А вы с Кубани, да?

═- Нет, - чуть помрачнела она. - Не совсем. Из Чечни мы с матерью сбежали.

Станица Ассиновская. Надтеречный район.═ Может, слышали?

═- Нет, не приходилось. Там что - совсем плохо?

═ Девушка в ответ молча покачала головой.

═- Лучше не рассказывать, - махнула она рукой после краткой паузы. - А

сюда приехали - тут то же самое... Вас как звать?

═- Юра.

═- Юра, вы хоть что-нибудь понимаете? Ну почему, за что нас везде бьют? -

и Варин голос мучительно затих.

═ - Эх, Варенька... Дорвались - и бьют. А мы сдачи не даем. И вступиться

некому. Но ничего, еще очухаемся. Попомнят, подонки... Варя, да не плачьте

вы!

═- А я и не плачу, Юра... - вздохнула девушка,═ убирая ладони от лица. - Я

уже все выплакала. Там, когда брата убили. Здесь, когда ОМОН людей

смертным боем всю неделю лупил. Пойдут цепью, толпу в тупик загонят, и

молотят, молотят... Дубинками, щитами... Люди падают, а их ногами,

прикладами... А в Останкине сегодня стреляли... Господи, что ж

делается-то? Белый свет с ума посходил...

═- Ничего, ничего, Варя... - с этими словами Юрий уже помогал ей катить

коляску с термосом в сторону другой костровой группы. - Все запомним.

Вправим еще мозги белому свету. Но когда это будет - кто знает... Варя,

здесь завтра будут стрелять, и вам надо...

═- Знаю, - тихо, но твердо ответила девушка. - Знаю, Юра. Но никуда не

уйду. Мне некуда.═ Да и не в этом дело. Не смогу уйти, и все.═ И не надо

ничего объяснять. Так нужно.

═ Юрий шевельнул было губами, но понял, что ничего не сможет возразить.

Возразить ей мог любой другой. Где-нибудь в тепле квартиры, в уютном

свете торшера, у погасшего несколько часов назад телевизора. И был бы,

конечно, по-своему прав. Но здесь, в дыму костров, у подножия грандиозного

здания, в окружении подлой холодной тьмы, была другая правота. Простая и

бесспорная. Как жизнь. И как смерть. Ясная, но почти неразличимая и

непонятная в той, обычной жизни, возврата к которой ни для кого здесь не

было.

═А у другого - соседнего - костра было веселей. Звенели негромкие и

неумелые гитарные аккорды═ и нестройная разноголосица. И тут же со всех

сторон понеслись приветствия и комплименты Варе. И - вот странно - от всей

этой разношерстной, небритой мужской ватаги не прилетело ни одной

непристойности, ни даже намека на невинную вольность.

═- О-о, варя, ды ты с кавалером! Молодцы! - прихлебывая горячий чай,

балагурили мужики. - Правильно, война войной, а жизнь продолжается!

═- Да сплюнь,═ Гена... Кто его знает, что завтра... - вздохнул гитарист в

академической беретке, с большим, вислым, сизоватым от мороза носом. - Эх,

и чаек у тебя, Варька! И водки не надо!

═А Вари уже нет. Вот она, уже к следующему костру идет. У Горбатого

мостика.

══ - Ого! - удивился Юрий, догоняя ее. - Да тут, я смотрю, палатки... И

шалаши какие-то... Холодно же, как тут люди живут?

═- Так и живем, - улыбнулась Варя. - Костры жжем. По очереди греться

ходим. В Дом. Не очень-то пускают, но мы все равно...

═- С-сволочи... - прошипел Соловцов. - Своих-то чего... Нет, что бы то ни

было, этих вот, - он кивнул в сторону Дома, - мне ни капли не жалко.

Ничуть!

═- Не надо так, Юра. Не осуждай. А с нами что будет - ты подумал?

═- То-то и обидно, Варя, что с нами. А им - все как с гуся вода... Откуда

только такие берутся-то? Как напасть, ей-богу! Жили мы себе да жили, не

думали и не гадали, что без страны останемся, что придется вот так ее

защищать...

═- Потому и пришлось, Юра, что не думали. Вот все и развалилось. Хорошо,

что хоть одумались, - вздохнула Варя.

═На исписанном мелом Горбатом мостик, среди металлического баррикадного

хлама, стоял, спрятав руки в карманы, крепкий жилистый человек в

поношенном кожаном пальто и узкополой шляпе. Белый шарф, выбивающийся

из-под воротника, придавал ему сходство с испанским летчиком 30-х годов.

Из-под шляпы выглядывали и трепыхались на ветру пепельного цвета космы. Он

стоял, выпрямившись навстречу морозному ветру, подобный неподвижной

восковой фигуре. Луна бросала на его лицо неопределенный блик, но Юрий

узнал этого человека. Это был Метелев, писатель и журналист, редактор

известной полузапрещенной газеты "Свет", одной из немногих, достойных

чтения. Может быть, умнее было бы пройти мимо, "не заметив" его, но

Соловцов чувствовал, что в одиночку ему не справиться с одолевающими его

сомнениями. Слишком много вопросов задавал он себе в этот вечер. Очень уж

многое кипело и колыхалось в глубине души. И не хватало умудренного

собеседника. Метелев представлялся ему именно таким. Его резкие, броские,

яростные, как солнечные протуберанцы, передовицы при всей их

запальчивости выдавали кропотливую и честную работу ясной мысли. Юрий

нисколько не удивился, увидев его здесь. Иначе и быть не могло. Варя с

тележкой пошла к костру, а он мазнул ей рукой и, подойдя к Метелеву, встал

рядом. Долго всматривались они в ночную холодную тьму, в желтые квадратики

освещенных окон, в лениво сверкающую за баррикадным хламом гладь

Москвы-реки. Метелев вздохнул и медленно обернулся. На его крупном,

широком, чуть одутловатом лице, казалось, был запечатлен какой-то

неотвеченный вопрос. Глаза блеснули в сторону Юрия настороженным

интересом. Блеснули - и погасли.

═- Чертовщина... - пробормотал хриплым сонным голосом писатель. -

Дьявольщина какая-то...

═- О чем вы, Александр Иваныч? - робко спросил Соловцов.

═- А? - вздрогнул Метелев, словно внезапно разбуженный. - О чем? А вы не

видите? Зла... Зла вокруг много. Как колпак какой набросили... Сам

воздух... Чуете? Даже привкус у него... Металлом отдает. И кровью, - и

усмехнулся, видимо понравившейся метафоре. - Во как. Простите, а вы...

Что-то не припомню? - и близоруко прищурился.

═- Юрий. Соловцов. Зато я вас знаю. По газете, - пояснил Юрий.

═- А-а... Читаете, значит. Ну вот, Я, значит, дописался, а вы дочитались.

Вот мы и оба с вами здесь. А те, кто не пишет и не читает - во-он они, по

квартирам сидят... Московских окон негасимый свет... - криво улыбнулся

Метелев.

═- Ну, это уж личное дело, - пробормотал Юрий. - Дело совести, по-моему...

═- Ага. Или ее отсутствия. Завтра в нас тут будут стрелять, а они с

удовольствием посмотрят. По телевизору. Ну? Справедливо? - в голосе

Метелева бились и звенели горькие, обидчивые нотки, прикрытые показной

сварливостью.

═- А вы уверены? - твердо поглядел в его лицо Юрий. - Что будут стрелять?

Метелев болезненно отвел глаза.

═- А вы все еще сомневаетесь?

═- Уже нет, - процедил сквозь зубы Соловцов. - Но это же война, Александр

Иваныч! А раз война, так что же? Почему все сидят и ждут, когда их

перестреляют? Вот чего я не пойму, хоть убейте! Почему не дать людям

оружие? Война - так уж война, хотели - получайте! Эти-то там, - Юрий

махнул рукой на Дом Советов. - Эти-то что там себе думают, стратеги

хреновы? - Юрий уже не владел собой, и его отрывистые сбивчивые слова,

разлетаясь, звенели в морозном воздухе.

═- Подождите, Юра, - осторожно коснулся его плеча Метелев. - Во-первых...

Как-то у вас все легко - война, хотели - получите... Именно это они нам и

навязывают. Чтобы русские - наконец-то! - опять стали стрелять в русских.

Это страшно, Юра. Это...

═- Да уже навязали, Александр Иваныч! Уже никуда не деться... И потом,

какие, к черту, русские? Мне Останкина вот так хватило, чтоб понять... Там

они палили, не задумываясь! Раненых добивали! И врачей заодно... Подонки

они безродные, вот кто! Это не люди. И нечего их жалеть, нас-то они уж

точно не пощадят!

═- Не надо так, Юра, - тихо попросил Метелев и зябко поежился. - Не надо.

Все русские. Все люди. И раскаются все. Рано или поздно. Все в руках Бога...

А во-вторых... Во-вторых, оружия нам никто не даст. Потому что его нет.

═- Как - нет? - вскинулся Соловцов. - А автоматы? Гранатометы? Радио

послушаешь - так тут ведь целый арсенал! Еще с девяносто первого года! Куда

все делось-то?

═- Вывезли. Еще месяц назад. Якобы за ненадобностью, - ухмыльнулся

Метелев. - Есть с полсотни "калашей". Милицейских. Укороченных. Они уже

розданы. И все. Пустые стеллажи в оружейке сам видел. Вот так-то, - и он

безнадежно развел руками.

═- Да... Правда, одно предательство, - пришли Соловцову на ум уже кем-то

сегодня сказанные слова. - Не понимаю... Нет, ни черта я не понимаю! Ведь

на что-то люди надеются, в конце-то концов! На что? - и он обвел рукой

горящие костры. - Ведь если б не надеялись, не сидели бы тут!

═- Тут сложно, Юра, - покачал головой Метелев. - А на что надеешься ты? А

я? А Варя? - он кивнул на девушку, которая возвращалась к ним от костра. -

Никому не хочется умирать, как бы ни храбрились... Надеются, что все,

может быть, еще и обойдется. Да и потом... Нет еще полной определенности.

Армия своего слова еще не сказала...

═- Ага, - ехидно крякнул Юрий. - Завтра скажет. Так скажет, что и

сомневаться-то некому будет! В Останкине уже сказала...

═- Черт его знает... Но то внутренние войска. Это другое, Юра. Это не

армия...

═- Да перестаньте. Все они повязаны. Неужели непонятно? И тут, и там

солдафоны, и тем, и другим наверняка деньги плачены. Какая тут совесть!

Какая там честь офицера! Увидите, как они завтра здесь геройствовать

будут... Только вот что делать, Александр Иваныч, что делать-то, а?

═ - Не хочется соглашаться с тобой, Юра... Это ж, черт возьми, почти вся

моя жизнь! Моя главная тема. Армия, державность, честь... Сколько перьев

об это сломано! Эх, и гадко же... А между тем, скорее всего ты прав.

Эрозия. Перерождение. Социальная онкология, вот что... - и Метелев глухо

забормотал что-то, выходя из досягаемости простого смертного.

═- Александр Иваныч! - нетерпеливо окликнул его Юрий. - Гнать людей отсюда

надо! Полягут ни за хрен собачий, их же еще и бандитами обзовут! Неужели

даже вы не понимаете? Ваше-то слово побольше моего весит! Не время в

жертвенность играть!

═- А никто и не играет, - раздался рядом твердый голос Вари. - После

Останкина, Юра, все игры кончились. И остались здесь только те, кто

решился. На все. И на смерть тоже. Мы не уйдем.

══ Юрий резко обернулся к ней и пристально всмотрелся в ее лицо, силясь

разглядеть в нем фальшь, наигрыш, подражательство... Надеясь разглядеть.

Но не было этого. Варино лицо аж светилось в темноте, таким ясным, чистым

и ненапряженным оно казалось. Не понимал чего-то Юрий. То ли не дано ему

было, то ли время не пришло еще. Это злило.

═- И на смерть тоже, - как-то автоматически повторил он сквозь

необъяснимый комок в горле. И вдруг его взорвало. - Варьк, да ты же...

Тебе ж детей рожать! Ну что ты несешь? Как язык-то у тебя поворачивается?

Сколько жизней ты угробишь, если под пули полезешь? Или ты думаешь, что

эти козлы устыдятся? Как бы не так!

═- Детей рожать? - и в звонком Варенькином голосе явственно зазвенели

нотки негодования. - О чем ты, Юра? Для какой жизни? Для скотства этого?

Юрий глядел на нее во все глаза. Невысокая, кругленькая, курносая, она

была удивительно красива. Огромная и спокойная сила так и светилась в ней.

Вот о такой он, наверное, и мечтал всю жизнь. А встретил только здесь. Да,

судьба. А завтра... Завтра для них может и не настать. Нет. Нет, это

невыносимо!

═- Варька, Варенька... Что ты говоришь! Скотство... Да. Но жить-то нужно!

Нужно жить. Хотя бы чтоб другие, глядя на тебя, людьми оставались!

Александр Иваныч, что мы ждем-то? Надо людей вострить, пусть хоть женщины

уйдут отсюда! Ну что вы молчите-то, елки-палки!

═Юрий разошелся не на шутку. Даже слезы набежали. Он чувствовал себя

бессильным понять происходящее, и это бессилие вызывало почти истеричное

бешенство.

═- Успокойся, Юра. Не кричи, - тихо попросил Метелев. - Никуда мы не

пойдем. Не поймут нас. В лучшем случае пошлют нас подальше. В худшем

наваляют по шее и выпрут отсюда как провокаторов. И правильно сделают,

кстати, - вздохнул он.

═- А строить из себя мучеников лучше? - все еще ерепенился Юрий. -

Невинные жертвы... Тьфу! - и от переполнивших его взаимораздирающих чувств

топнул ногой.

═Метелев выразительно, сочувственно посмотрел на него, вздохнул, покачал

головой и отвернулся. Повисла долгая пауза, и Соловцов успел остыть.

Метелев поглядел в сторону памятника героям Пресни 1905 года.

═- Это искупление,═ Юра, - будто через силу проговорил он.

═- Искупление - чего? На нас-то какая вина?

═- На всех вина, Юра. Если бы мы действительно любили Россию - разве

случилось бы с ней такое? Вот и вина. И остаться здесь - это долг, если

хотите. Мой, во всяком случае. И помяните мое слово: ничего главнее в

нашей жизни не будет, - губы Метелева чуть дрогнули в невеселой улыбке.

═- Да, судя по всему, уже не будет, - усмехнулся в ответ Юрий.

═- Может, и так... - неопределенно пожевал губами Метелев. - Вот что, Юра.

Продиктуйте-ка мне по-быстрому ваш телефон. Если есть. Это нужно. Если

останемся живы.

═Юрий, чуть помешкав, продиктовал свой телефон. Метелев с учительской

расстановкой проговорил свой.

═ - Не забудьте. Я разыщу вас, если останусь жив. Я всех разыщу. Мы обо

всем людям расскажем! Ну, а если не суждено... Что ж, все равно узнают.

Рано или поздно. Этого не скрыть. Мы, считай, у всего мира на глазах...

═- Им напевать... - тихо сказал Варя. - В Останкине-то, говорят, и

иностранцы были, журналисты. Так и с ними не посчитались, хоть и знали...

═- Да, минимум двое... - помрачнел лицом Метелев. - Знаю. Но верить не

хочу... И еще одно... Для тебя, Юра. Не подбивай людей уходить отсюда. Не

получится. Данные еще не проверены, но говорят, район уже оцеплен.

Офлажковали нас. Вот так-то.

═- С-сволочи, - сжимая кулаки, прошипел Соловцов. - Ну что ж... Вот все и

решено. Все-то они рассчитали!

═- Да-а... - протянул Метелев. - На совесть нашу рассчитали, что не сможем

уйти, что останемся... Только гладко было на бумаге. Еще неизвестно, что

там завтра... - и Метелев снова застыл, напряженно вслушиваясь в недобрую

холодную октябрьскую ночь.

═Юрий закусил губу. В этой новости об оцеплении не было ничего особенного.

Он и так никуда бы не ушел. Но до этого момента он в глубине души считал

себя свободным выбирать. Теперь чьей-то подлой волей он был лишен и этого

- пусть мифического - выбора. И злоба, яростная и клокочущая, закипела в

его голосе.

═- Ну что же, гады... Посмотрим. Посмотрим еще! Александр Иваныч, ну хоть

что-то есть у нас? С чем в руках умереть не стыдно? А то что же... - голос

сорвался, и Соловцов замолк, справляясь с дыханием.

═- Вот это уже разговор! А как же! Есть. Обрезки труб. Арматурные прутья.

И последнее военное достижение - бутылки с бензином. Чиркнули, бросили - и

крышка танку! - улыбнулся Метелев.

═- Кр-расота! - с чувством выдохнул Юрий, и это прозвучало как самое

отборное ругательство. - Где мне быть завтра, Александр Иваныч?

═- А, неважно. Вот они, баррикады. Я буду, скорее всего, здесь. А ты

смотри. Везде пригодишься. Может, продержимся, а там и помощь подоспеет...

═- Ага. Скорая? - съехидничал Юрий.

═- Самая скорая, Юра, - отпарировал Метелев. - Моментальная. Если повезет.

═- Добрый вы, Александр Иваныч. Душевный, - едко проговорил Юрий.

═- Да хватит вам, - улыбнулась Варя. - У меня чай остыл...

═- Так наливай, Варюха, наливай, родная! Чем руг друга подкалывать, выпьем

лучше. Твоего. Кубанского, - подмигнул Варе Метелев.

═- Ага. Во славу русского оружия, - пробурчал Юрий, принимая от вари

пластмассовый стакан.

═- Ох, хорош, - аппетитно причмокнул Метелев и посмотрел на часы. - Ладно.

Хватит мудрствовать. Полчетвертого. Надо хоть пару часов вздремнуть.

Завтра денек - ого-го! Пойдемте, - и, жестом пригласив их с Варей

следовать за ним, зашагал вдоль тыльной стороны Дома Советов. Миновали

шалаши и палатки у═ стадиона и Дружинниковской, обогнули маленькое

низенькое зданьице приемной Верховного Совета.

═- Куда мы? - спросил Юрий.

═- В восьмой подъезд. Вон тот, дальний. Там можно поспать.═ В вестибюле.

Дальше не пускают, боятся провокаторов, - с ехидной улыбкой пояснил

Метелев.

═- Правильно═ боятся, - выразительно заключил Соловцов и ядовито выругался.

═В просторном мраморно-стеклянном вестибюле восьмого подъезда было людно.

Многие дремали - кто свернулся калачиком на ковровой дорожке, кто

привалился к стене, а иные - штабелями, положив голову на плечо или живот

товарища. Пахло табаком, потом, костром и какой-то незатейливой походной

снедью. Немногие бодрствующие стояли там и тут группками и вполголоса

обсуждали последние новости, вертя в руках шипящие и свистящие

транзисторы. Варя, загнав в угол коляску с термосом, убежала разыскивать

мать. Соловцов, впервые оказавшись в таком важном здании, глазел по

сторонам. Все здесь было крупно, просторно и основательно, но как-то

обыденно и скучно, и не верилось, что здесь когда-то решались судьбы

страны.

═Метелев, судя по всему, был здесь для многих своим. С ним уважительно

здоровались, приветливо кивали издали, бежали навстречу.

═- Александр Иваныч, говорят, танки уже в Москве!

═- Слышал. Идут, - устало и немногословно отвечал он.

═- Александр Иваныч, слышали новость? Нам на помощь, кажется, десантники

идут! Целый полк! Из Наро-Фоминска! Так глядишь, и победим!

═- Хорошо бы... - с усилием улыбнулся Метелев.

═- Александр Иваныч! По радио обещают "Свет" закрыть, а вас посадить!

Слышали?

═- Руки коротки... Ну-ка, ну-ка... Это еще кто? - и его грубое, тяжеловатое

лицо расплылось яркой улыбкой. - Виктор! Господи, какими судьбами? - и,

вежливо отстраняя встречных, резво пошагал через вестибюль. Там, у

мраморной колонны, так же светло улыбаясь, стоял высокий худой человек в

тяжелых, с толстыми линзами очках на длинном носу. Он был облачен в

скрипучую черную кожаную куртку═ нараспашку, роскошный серый

хэмингуэевский свитер с толстым валиком воротника у самого подбородка и

потертые синие джинсы с модными лет двадцать назад отворотами штанин. На

ногах - тяжелые ботинки с "зубастыми" подошвами.═ Прическа его была похожа

на метелевскую, но из-за острых, тонких черт лица эти высокие залысины

спереди и благородно-седые патлы сзади были куда более живописны. Выглядел

он несколько старше Метелева, чуть сутулился и вообще походил на изрядно

постаревшего Жака Паганеля. Через плечо у него болтался фотоаппарат с

мощным объективом.

═- Виктор! - с чувством, на французский манер вздохнул Метелев, и, хлопнув

друг друга по плечам, они коротко обнялись.

═- Здравствуй, Саня. Сколько зимов и лет, так? - с легким напряжением и

странной интонацией проговорил его приятель.

═- Зимов? Точно! - расхохотался Метелев, кожано хлопнув его по плечу. -

Знакомься, Юра. Это мой товарищ еще по Афганистану. Виктор Делез.

Фотокорреспондент парижского журнала "Эмансипе". А это Юрий. Один из нас.

═Рукопожатие француза было крепким и энергичным. Пальцы цепки, сухи и

узловаты. Улыбка была чуть заискивающая и добродушная, но за линзами очков

сверкали две яркие искры пытливого интереса.

═- Жарко у вас! - кивнул он Юрию. - Подумать не мог. Сплошная революция! -

Делез очень старательно выговаривал слова, это забавляло.

═- Сплошная? - улыбнулся Юрий. - Да... У вас-то небось во Франции и думать

про такое забыли?

═- Ну, небось не забыли... Так, по-русски, - ни шатко, ни валко. Живем

себе. Но нас трясло весь прошлый век. Вас трясет в этом. Каждый свое

получил, - улыбнулся в═ ответ, будто соревнуясь, Делез. Лицо его так и

пошло смешливыми морщинками, тут же помолодев лет на двадцать.

═ - Виктор! - наседал Мателев. - Ты скажи, как попал-то сюда? Уж где-где,

а здесь никак ни ожидал свидеться!

═ - О, это кошмар! - стремительно переменился в лице Виктор. Челюсть его

нервно задрожала. - Я прилетел в девять вечера. "Радио Свобода" послушал -

и сошел с ума! В Останкино Ивана убили!

═- Какого Ивана? - ошалело поглядел на Метелева Юрий.

═- Иван Скопан, французский журналист, - сквозь зубы пояснил Метелев.

═- Да, да, - закивал головой Делез. - Иван Скопан... И Рори Пек, ирландец.

И его тоже... Сто лет их знаю, весь мир объездили, и надо так... В Москве!

Они раненых выносили, а их убили. Как такое можно? Это черт что! Это

фашизм! Вашего Ельцина повесить нужно, вот! О, пордон! - хлопнул себя по

лбу француз. - Я сказал - вашего...

═ - Чего пардон-то? - хмуро возразил Метелев. - Правильно. А чьего же?

═- А я-то на праздник Есенина прилетел! - горячо продолжал Делез. - Меня

специально отослали... Как знающего.

═- Виктор по специальности филолог-славист, - вставил Метелев. - Потому и

по-русски так шпарит, не удивляйся.

═- Да, да, по-русски шпарит, - опять размашисто закивал Делез. - И я так

подумал - мое место здесь. Есенин не обидится. Он поймет. Саня, я рад, что

встретил тебя... Отойдем. Отойдем давайте, - и Виктор потянул их в самый

дальний угол.

═- Плохо все, очень плохо, - громким шепотом говорил он. - Мне тут и

поговорить некому, меня не знают. Какой-то француз... Мало ли подумают.

Как хорошо, что я вас встретил! С вами хотят... Как это... - он

нетерпеливо щелкнул пальцами. - Круто разделаться, вот! Чтобы никто не

уцелел в живых. Всех убивать, как в Останкино. Это по моим данным. И

еще... Бейтар знаете?

═- А как же, - зло усмехнулся Метелев. - И что?

═- Уже получили оружие. Автоматы и снайперские винтовки.

═- Это не новость, Виктор. Они тут же давно кругами ходят.

Принюхиваются...

═- Так надо говорить! Чтобы береглись!

═- Виктор, наивный ты человек! Ну как тут убережешься? Без оружия, от

автоматов и снайперов! Кругом многоэтажные дома, все насквозь

простреливается!

═- Нет, это черт что! - с нажимом выговорил Делез. - Почему вас так мало?

Почему без оружия? Почему...

═- А, Виктор... Прекрати. Сто тысяч почему - и ни одного ответа. Вон у тех

бы спросил, - Метелев кивнул куда-то наверх. - Да не пустят...

═- Не пустят, да... - проговорил Делез, нервно теребя ремешок

фотоаппарата.═ - А я бы спросил. Почему людей обманывают? Зачем в

Останкино на побой послали? Спросил бы и наплевал им полные морды, идиоты!

Как можно так с людьми? Сколько в Останкино побили? А здесь что будет? И

хоть бы кто остановил... Почему армия ваша молчит? Не понимаю... Не

понимаю, - и он судорожно коснулся руками висков.

═ -═ Я этого тоже не понимаю, - вздохнул Юрий. - Вон Александр Иваныч

предлагает себя в жертву принести. Будущей борьбе, - и криво усмехнулся.

═- Хм... Хм... - поиграл желваками француз. - Ну, борьба без жертв - это

не бывает, это так. Но, Саня, разве тот это случай?

═Метелев тяжело вздохнул, снял шляпу, устало прикрыл ею лицо, пробормотал

что-то и опустил руки. Теперь, без шляпы, со своими пепельными космами,

мешками под глазами и мясистым носом, он стал похож на большую грустную

вислоухую собаку.

═- Надоело все, - будто жалуясь, проговорил он. - Болтовня эта надоела.

Вот мы все здесь. Пришли. Остались. Ко всему готовы. И чего пыжимся, что

доказать-то друг другу хотим? Что один лучше другого?═ Не надо, - махнул

он шляпой. - Заранее согласен. А случай... Случай тот. Тот самый случай.

Для него, может, мы и жили. А что выглядит он не так красиво, как хотелось

бы... Что ж, это нормально. Смерть вообще красивой не бывает. Это потом

все выдумывают. Позже. Придумают нам и праведную жизнь, и красивую смерть.

Придумают, когда все поймут. И хватит, надоело. Давайте, что ли, вздремнем

где-нибудь... С ног валюсь, двое суток не спал. Присоединяйтесь, - и,

отойдя, сел на пол, привалился к стене и накрыл лицо шляпой.

═ - Счастливый человек наш Александр Иваныч, - покачал головой Юрий.

═ - Да, Саня счастливый, - вздохнул в ответ Делез. - И в Афганистане, и в

Югославии, и здесь... Он ко всему готов. Он... Как это... Цельный, вот. И

умеет глубоко смотреть. Этому не научишься, это от Бога. И Бог его хранит.

═Юрий грустно поглядел на Делеза и пожал плечами.

═- Да... А вот вы, Юрий... Что вас здесь привело? - блеснул глазами из-под

очков Делез.

═- Что и вас. Случайно оказался в Останкине. Попал под обстрел. И все. Вот

я и здесь. Не в политике дело, а в принципе. Кто первым начал убивать?

Внаглую, вподлую, безоружных? Вот и все, для меня достаточно. Да и

скотство это беспредельное по всей стране допекло уже. Я здесь по совести,

вот и все. Обидно только. Что ничего мы против них не сделаем. Что все

остальные как воды в рот набрали. Армия, Патриарх с его анафемой по первой

крови - где они? Ладно. Пусть каждый само со своей совестью разбирается, в

конце концов. Я за свою спокоен.

═- Но ведь завтра... Завтра может быть очень страшно, Юрий. Вы готовы? К

самому страшному?

═- Черт его знает... К смерти? Не знаю. Но мне не страшно. Мне как-то

горько и противно. Я слишком крепко теперь с этим связан. Люди при мне

гибли в Останкине, и я сделать ничего не мог. Так что для меня, кажется,

все решено, - развел руками Юрий. - А вот вам, мсье Виктор, и впрямь

рисковать ни к чему. В чужой стране под пули лезть... Вам-то на кой?

═- Как то есть на кой? - даже обиделся Делез. - У вас, Юрий, очень русское

представление... Большая Россия, а все другие - Бог знает где. А мир ведь

маленький совсем. Россия - и моя тоже. Мы на Западе много лет смотрели на

вас, радовались,═ верили... в другую жизнь. И мы-то хорошо понимаем, кто

виноват, что все у вас рухнуло. Вам врут, что у нас на Западе очень любят

Горбачева и Ельцина. Нет. Предателей нигде не любят. Не думайте о нас так

подло. Да и к Ельцину у меня теперь долг... Убили моих друзей. И мне быть

здесь. Вместо них. За них. И, может быть, вместе с ними, воля Божья...

═Юрий вздохнул и молча протянул Делезу руку. Помолчали.

═- Да, мсье Виктор... Вы тут с Метелевым говорили... Какой-то Бей...

Бей-тар, что ли? Что это? - спросил Юрий.

═-М-мм, - сморщился и замычал, будто от зубной боли, Делез. - Бейтар -

есть Бейтар. Платные добровольцы, из Земли Обетованной. По-русски -

сволочь, - тщательно выговорил он последнее слово.

═- Как? Наемники? Но кто их сюда пустил? И вооружили... Нет, это бред

какой-то! Сумасшедший дом... - схватился за голову Юрий.

═- Боятся. Если что - так хоть они помогут... А те - с их удовольствием.

Давно мечтали по России с автоматом пройтись. Задрав рукава. И стрелять...

Завтра увидите.

═- Что ж творится-то, мсье Виктор? Почему нас так ненавидят? А эти? Что

они от нас видели, кроме добра? И деньги, и газеты, и телевидение - все,

считай, ихнее. На кой им еще и наша кровь? Что мы им всем сделали-то?

═ - Ритуал, - мрачно усмехнулся француз. - Это обидно, Юрий, но... Вы

сделали. Вы страну свою угробили, вот что. А с такими обычно не

церемонятся. Таких убивают без страха возмездия. Вы это понимайте, Юрий.

Без этого никак. Это... Первопричина, вот!

═- Спасибо, мсье Виктор, утешили, - ехидно проговорил Юрий, сдерживая

внутреннее клокотание.

═Шли последние ночные часы. Но неумолчно гудел, шуршал, шептал и мелькал

тенями вестибюль восьмого подъезда. Все были удивительно спокойны. Одни

входили с улицы и располагались спать, другие, зевая и поеживаясь,

выходили к кострам. И было впечатление устоявшейся, налаженной жизни,

которую трудно нарушить или поколебать. Но это был центр Москвы. Это был

конец двадцатого века. Это происходило в России после долгих лет

незыблемой стабильности и благополучия. И можно было бы, наверное,

свихнуться от тяжких раздумий, если принять все это чересчур близко к

сердцу.

═В дремлющем мозгу Юрия шло непонятное, колобродное вращение неясных

мыслей и образов. Когда, отяжеленные сонной небылью, они становились

совсем уж невыносимыми, он вздрагивал, просыпался и задремывал снова.

Виделась мать с═ большим пушистым котом на руках, великолукская тетка у

пышущего жаром самовара... Они звали его остаться, не спешить. "Не могу.

Война", - деловито и значительно отвечал он, собирался и куда-то уходил, а

они, смахивая слезы, долго глядели ему вслед, и невесть откуда взявшийся

Метелев утешал их, обнимая за плечи.

═А настоящий, взаправдашний Метелев тихонько похрапывал справа от Юрия на

полу, прикрыв глаза шляпой. И сопел слева, вытянув длинные, как у

кузнечика, ноги, мсье Делез. И его горделиво задранный длинный острый нос

напоминал клюв безобидной, но решительной и отчаянной птицы.

═И снилось напоследок Юрию, будто спит он в родительском доме на террасе,

а в саду оглушительно трещит на все лады стая сорок, прилетевших из

недалекого леса полакомиться красной рябиной. И хочется крикнуть, прогнать

незваных гостей, но язык, как всегда во сне, не слушается, и голоса нет...

═Сильный, но мягкий толчок в бок. Еще один.

═- Виктор, Юра! Вставайте, тревога! - будил их уже вполне бодрый и даже

какой-то помолодевший Метелев.

═Юрий вскочил и затряс головой, продирая глаза. И - вот странность! - сон

кончился, а сорочья трескотня - нет. Она даже стала громче и четче.

"Автомат", - догадался Юрий и проснулся уже окончательно.

══ - Вставайте, - повторил Метелев. - Кажется, началось!

═В его свежих, совершенно бессонных глазах светился интерес и азарт.

Чувствовалось, что не впервой ему подобная переделка. Более того, это его

родная стихия. Юрий вскочил и прислушался. Да. Автомат.

═- Кто? Откуда... - пытался он задавать вопросы Метелеву.═ Но тот,

предваряя его, заговорил:

═- Непонятно. По нашему подъезду. Из дома напротив в Глубоком. Не

прицельно, - бросал Метелев отрывистые фразы, косясь на вход в вестибюль.

Люди предусмотрительно отступили от опасного═ места в глубь помещения.

Через некоторое время от дверей подъезда проворно вывернулся невысокий

крепыш в камуфляжной куртке.

═- Газон подстригает, гад... - запыхавшимся голосом сообщил он результат

разведки.

═- Что? Уже стреляют? - подал голос Делез. Он судорожно нащупывал в кармане

очки. Нашел и принялся лихорадочно настраивать фотоаппарат. - Черт! Как же

я не при оружии...

═Тут автоматчик перенес огонь выше, и где-то наверху раздался звон

разлетающегося стекла.

═- Так, мужики, надо осмотреться, - заявил крепыш в камуфляже. - За мной,

вон к тем окнам!

═Несколько мужчин, а с ними и Соловцов, ползком приблизились к окнам,

выходящим на конец Рочдельской улицы и Детский парк. Выглянув из-за

подоконника, они крутили головами, но ничего подозрительного у Дома вроде

бы не происходило, тем более, что обзор справа заслоняло здание приемной

Верховного Совета. И почти тут же за приемной, в ближнем углу Детского

парка, раздалась беспорядочная автоматная стрельба. А где-то через минуту,

газуя и дымя, из-за приемной вывернулся темно-зеленый, в грязно-бежевых

подпалинах бронетранспортер.

═- Ложись! - раздался резкий окрик. И тут же по верхним окнам пошли

длинные автоматные очереди. Опять всхлипывающе зазвенело и посыпалось

стекло.

═- Твою мать! - ахнул сосед Соловцова. - Вот они, значит, как...

═Подскакивая на бордюрах и грудах баррикадного хлама и лениво постреливая,

БТР ушел в сторону Глубокого переулка. Автоматный огонь, переполошивший

обитателей восьмого подъезда, кажется, прекратился. Люди чуть перевели

дух.

═- А вы что тут делаете, мсье француз? - вылупил глаза на Делеза

отвернувшийся от окна крепыш.

═- Работаю, - пожал плечами Делез, невозмутимо колдуя над фотоаппаратом.

═- Правильно... Только учтите: убьют - никто отвечать не будет.

═- Обойдемся! - оскалился в азартной улыбке француз.

═- Старшие баррикадных групп - ко мне! - зычно возгласил крепыш, выбегая в

центр вестибюля. Вокруг него стали собираться люди.

═- Вот и началось!

═ - Гады! Полседьмого! И не спится им... - доносились то там, то тут

полусонные возгласы.

═- Мне только что сообщили... Баррикада у Дружинниковской и стадиона

разрушена, - отрывисто бросал крепыш. - В Детском парке снесена

палатка-часовня. Об отце Валентине ничего не известно, но, скорее всего,

убит. С минуты на минуту штурм. Выдвигаемся на позиции. До баррикад -

перебежками, в случае стрельбы ложиться и откатываться. Ну, с Богом!

═Вокруг все засуетились. Зазвучали возмущенные, негодующие возгласы.

═- Как? Убили священника?! Да это хуже фашистов... - прошипел Делез, с

носа его упали очки, он их поймал и принялся протирать. При этом═ он

ожесточенно бормотал что-то по-французски.

═Вестибюль все больше и больше походил на беспорядочный, сутолочный

вокзальный зал ожидания.═ Метелев и Делез куда-то пропали. Юрий стоял

столбом, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. "Штурм", "на

позиции", "ложиться и откатываться"... - били в виски отголоски ставших

реальностью слов и снов. И реальность от сна, кажется, не отличалась уже

ничем.

═Из подъезда выскакивали по двое, по трое, и опрометью к баррикадам - у

Глубокого переулка, у Дружинниковской улицы, у Горбатого мостика. В свою

очередь, Юрий зажмурился и очертя голову, не разбирая дороги, на пределе

сил помчался к разрушенной баррикаде у Дружинниковской и стадиона. Свежий

воздух придал сил и взбодрил. Остановился, отдышался, осмотрелся. Здесь

уже возились люди, пытаясь задвинуть на место плиты и ржавые гнутые

железки. Двое молодых парней выставляли рядком бутылки с бензином,

покрикивая, чтобы никто не курил. Тут же лежали арматурные прутья, палки,

камни. Здоровенный мужик нахлобучивал на голову старый горшкообразный

мотоциклетный шлем.

═- К встрече с ОМОНом готов! - шутливо, басом, доложил он застегнув

ремешок у подбородка и став похожим на Моргунова из "Кавказской

пленницы". - Сейчас придут, рембы хреновы...

═Юрий взял в руки никелированный стальной прут. Так было почему-то

спокойнее. Рассвет только начинался. Кругом стоял свинцовый осенний

утренний полусумрак, чуть расцвеченный желто-багряной листвой на деревьях

в Детском парке и на стадионе. В ближнем углу парк темнел под деревьями

бесформенный брезент разметанной походной часовни.

═- Суки, что наделали, а? Совсем очумели, иконы крушить... Нехристи! -

слышались там и тут озлобленные восклицания.

═- Отца Валентина, говорят, убили... Да еще и проехали по нему, подонки!

Там он лежит...

═- Что делается-то, а? Е-мое, а с нами-то что будет?

═И негодование в голосах соседствовало с замешательством, а то и явным

испугом. А заря заманчиво-мирно освещала крыши и верхние этажи домов. День

обещал быть ясным. Было холодно, и Соловцов не раз пожалел о забытой

впопыхах телогрейке.

═Короткое затишье разорвалось вдруг выстрелами. К баррикаде у Глубокого

переулка и Рочдельской улицы выкатились три бежево-пятнистых

бронетранспортера. На них верхом, человек по десять-пятнадцать, сидели

какие-то люди в кожаных куртках и бронежилетах.

═- Мать честная, это еще кто такие... Наши - не наши... - гадали

баррикадники.

═- Гвардейцы... Вон эмблемы на БТРах, - с видом знатока изрек мужик в

мотоциклетном шлеме. - Это армия. Вряд ли они...

═И тут же, будто в ответ ему, с БТРов грохнули тяжелые крупнокалиберные

очереди. Первые пули прошли над головами и хлестнули по окнам Дома где-то

у двадцатого подъезда на уровне второго этажа.

═- Ложись! - раздался надрывный истошный крик, и сильная цепкая рука,

рванув Юрия за плечо, повалила его на землю. И вовремя. Пули зацвиркали

совсем рядом, у ног, у головы, тяжело врезаясь в землю в жухлой траве,

яростно цокая по бетонным плитам баррикады и бордюрным камням. С брони

БТРов и с подкатившего японского микроавтобуса соскакивали те непонятные

люди в кожаных куртках,═ бронежилетах и камуфляжных штанах. В руках у них

были ружья наподобие охотничьих. Врассыпную, но неторопливо, лениво

как-то, видимо, ничего не боясь,═ они разбегались по Детскому парку,

прятались за деревьями, лезли через заборы. Стрельба с БТРов не

прекращалась, но теперь пути свистели гораздо выше. Скосив глаза, Юрий

увидел, как разбегаются и падают люди у баррикады Горбатого мостика. Им

стреляли в спину. Соловцов попытался было сменить положение, повернуться

половчее, чтобы видеть происходящее, но каждое движение сопровождалось

гулким щелчком сзади, со стороны парка и коротким посвитом у═ самой

головы. Кто-то плотно держал его на макушке. Успев-таки оглядеть лежавших

рядом баррикадников, он с облегчением отметил, что все вроде бы живы.

═- Гады... - сдавленно прозвучало рядом. - Мы же без оружия, неужто не

видят... Тряпку бы белую какую, что ли...

═- Не вздумай! Видят. Потому и смелые такие... Иначе не сунулись бы, -

послышался знакомый голос крепыша-командира. - Бляха! Чего угодно ожидал,

но такого... Хреновые дела! Все целы?

═- Ага... - сквозь зевок донеслось слева. Юрий аж поперхнулся. Этот ленивый

зевок под сплошным обстрелом, за секунду, может быть, до смерти, был уж

полной фантасмагорией.

═ - Бутылки отставить, - распорядился командир. - Отставить, я сказал! Эй!

Эй! Куда?!═ Ложись! - заорал вдруг он, приподнялся, махнул рукой, но со

стороны стадиона близко ударил автомат, и командир, резко упав, рывком

перекатился чуть в сторону. - Ложись, твою мать! - крикнул он, косясь на

цвиркающие взбрызги земли на своем прежнем месте.

═Прямо на стреляющие БТРы от средних газонов шел невесть откуда взявшийся

казак с бородой, в портупее и широких, как в войну, погонах. Он был,

очевидно, из тех, кто залегли, не добежав до баррикад. Шел медленно, в

полный рост и размахивал руками над головой.

═- Не стрелять! - доносилось сквозь непрерывную канонаду. - Здесь

безоружные! Не стрелять!

═- Так-тах! - особо отчетливо отозвался один из БТРовских пулеметов. Казак

вздрогнул всем телом, и Юрий увидел, как из его спины вылетели кровавые

клочья. Казак взмахнул руками, тяжело рухнул на спину, пару раз дернулся,

будто силясь подняться, и замер, задрав кверху аккуратно подстриженную

бороду и стеклянно глядя в небо.

═- С-суки! - прошипел командир, шмякнув кулаком оземь. - Солдафоны

долбанные! Ну, армия родимая, твою в душу мать! Все видели? Так-то!

═Ошеломленный Юрий, вжимаясь в землю, во все глаза глядел на убитого

казака. Он лежал совсем близко, метрах в трех. Опять смерть. Не от

болезни. Не от старости. От пуль. На войне. В центре Москвы. В тысяча

девятьсот - подумать только - девяносто третьем году! Тоскливый, жгучий

комок в горле тут же отступил с окриком командира.

═- Группа, слушать меня! Рассредоточиться, рассыпаться, не валяться здесь

толпой! Отползаем к скверу, вон к тому бордюру! Там не достанут. Только

россыпью, не кучковаться! Ползком, перекатами - марш!

═ - Домаршируешься! - мрачно процедил кто-то. - Я отсюда не уйду. Лежу

себе, жив-здоров. А там... - и, словно в подтверждение, над головами

свистнула пуля, цокнула в бордюр и, характерно звякнув, отрикошетила в

сторону.

═- Да пойми ты, они сейчас сменят позицию - и ты у них как на ладони,

изрешетят, как дуршлаг! А так хоть кто-то жив останется. За мной, но не

гурьбой, не гуськом,═ а веером, врассыпную! Ясно? Пошли!

═Командир взметнулся, перекатился и резвым ползком по-пластунски принялся

отмахивать в нужном направлении. Неумело, задирая головы и зады, неуклюже

перекатываясь, туда же устремились и другие баррикадники. Врассыпную не

получилось.

═ - Пах! Пах! - засверкало из-за деревьев в сквере.

═- Та-та-та! - затараторил, будто обрадовался, автомат у стадиона. Мужик в

мотоциклетном шлеме, похожий на Моргунова, глухо вскрикнул и сунулся

наотмашь лицом в землю. Разбитый шлем отлетел далеко в сторону, обнажив

кровавое месиво на затылке.

═- Михалыч! Петька! - бросился к нему невысокий приземистый баррикадник,

тот самый, который не хотел слушать командира, упал рядом, чуть тряхнул

убитого, издал горлом непонятный не то стон, не то рык, схватил лежащий

рядом бетонный обломок и вскочил в полный рост.

═- Ложись, б...! - рявкнул уже добравшийся до спасительного бордюра

командир. -

═- Суки! - выкрикнул мужик. - Козлы! Нате вам!

═- Та-та-та! - весело ответил автомат от стадиона. Мужик дернулся. Из руки

его выпал занесенный уже на замахе камень, и он мешком, всем телом, осел

рядом с убитым Михалычем.

═ Юрий полз, усердно прижимаясь к земле, будто инстинктом чуя, что она-то,

может, и не спасет, но уж точно не выдаст.═ И не было ничего похожего на

страх. Было глубочайшее, рвотное омерзение ко всему происходящему. И

злоба. Нестерпимая, обжигающая, закупоренно клокочущая злоба от

неспособности, невозможности дать сдачи этим подонком. Но не страх. И это

было непонятнее всего.

═- А-а! - вскрикнул ползший недалеко от него баррикадник и яростно зашипел

что-то сквозь зубы. Юрий подкатился ближе.

═- Чего?

═ - В ногу, сука... Отползался! - простонал тот. Разорванная брючина от

бедра и ниже стремительно набухала кровью.

═- Я т-те дам - отползался! - огрызнулся сквозь зубы Юрий, подхватывая его

за поясницу и упираясь плечом. - Ползем? Ползем ведь, твою мать, а? - орал

он═ в ухо раненому, криком выплескивая кипучую злобу. - Ползем!

═- Да брось! Все равно всех перех...чат! Отцепись!

═- Я т-те отцеплюсь! Пошел ты!.. - кричал ему Юрий, изрыгая невиданные,

неслыханные, неожиданные от самого себя ругательства.

═- Пошел бы, да не могу, - усмехнулся сквозь зубы мужик.

═Задыхаясь и отчаянно матерясь, они в обнимку доползли до бордюра у

земляного взгорка рядом с Детским парком. Пули сплошным навесом шли над

головой, но здесь и впрямь было пока безопасно: они были вне прямой

видимости стрелков, а те почему-то не подходили ближе, и проклятый

весельчак-автоматчик у стадиона, кажется, потерял их из виду. Командир,

чуть привстав, оглядел свое жалкое воинство.

═ - Так, ребята, - с горечью проговорил он. - Двое убиты, один ранен... Не

так уж плохо, а? По сравнению-то... - и он кивнул в сторону Горбатого

мостика, откуда шла усиленная громовая канонада, подполз к раненому,

достал из кармана моток бинта и, критически качая головой, наложил ему на

ногу сдавливающую повязку.

═- Ну как там, Андрюха? - сквозь зубы, шевеля иссиня-бледными губами,

проговорил тот.

═- Да хреново, Женя... Хоть крови меньше уйдет. Сквозное, но пули-то

децентрованные, мать их греб, боком выходят...

═- И то спасибо... - прошептал раненый. - Спасибо, мужики...

═- Молчи! - прикрикнул командир. - Так. Лежим, не шевелимся. Про бутылки

забудьте. Дерьмо это все. Им от них ничего, а нам лишние пули. Да и

сгореть запросто можно. Ну а там - по обстановке... Ох, мать твою, голова

кругом... Эй, эй, мужики, не расклеиваться! - окрикнул вдруг он, услышав

чьи-то всхлипы. - Слезы потом. Если выживем... Е-мое, да не люди там, что

ли? Без предупреждения, без ни хера - и из всех стволов... По безоружным.

Ох, встретить бы того пидора, кто все это придумал!

═- Ха! - запальчиво отозвался длинноволосый парень, похожий на

музыканта-анархиста. - Мало ты его видел, что ли? У него и инициалы что

надо - Е.Б.Н!

═ - Да что с него? Трус и подонок, - плюнул командир. - Как в девяносто

первом в бункере пьяный валялся, так и сейчас... Но эти-то хороши!

Гвардия! Таманцы! Элита! Твою мать! Жив буду - вычислю и поодиночке

передушу. Связи есть...

═- Да ладно... - вздохнул, все еще тяжело отдуваясь, Юрий. - А эти-то кто?

- и указал назад, на Детский парк. - Что за оборотни?

═- Это? Бейтар. Не слыхал?

═У Юрия помимо воли вырвался длинный, мучительный, сквозь зубы, стон, как

намедни у Делеза по тому же поводу.

═- Слыхал...

═- Во. А с ними Сан Саныч Катенев со товарищи, - криво усмехнулся

командир. - Знаешь таких?

═- Нет. И не хочу...

═ - Ну, я-то давно эту суку знать не хочу. Союз афганцев. Это их

микроавтобус был, видел? Теплая компашка, а?

═- Теплее не бывает. Что общего-то? - проговорил изумленный Юрий.

═- Деньги, что... - пробормотал командир. - А ты молодец. Ползаешь -

любо-дорого. В армии небось отличником был?

═- Не угадал. В институте, на сборах. Такой нам курс молодого бойца

закатили - ого-го... От зари до зари ползком да перебежками. Прокляли все

на свете. И вот где довелось вспомнить и спасибо сказать...

═- Да уж, не угадаешь... Оп-па! Идут! Группа, слушать меня! Лежим, не

шевелимся. Умерли. Нас нет. И без глупостей мне, ясно? Головами не

вертеть, снесут! Вжаться в землю!

═ Слева, со стороны Горбатого мостика, сквозь непрерывную стрельбу

нарастал нестройный гул моторов. И тут же на площадь выскочила словно

одуревшая, рыскающая и беспорядочно стреляющая колонна из пяти БТРов во

главе с боевой машиной пехоты. Беспрестанно долбили, взметывая землю на

газонах, пулеметы, добивая лежащих окрест баррикадников, обрушивая с

верхних этажей Дома град битого стекла и белую мраморную крошку облицовки.

Уцелевшие в панике вскакивали, метались, бросались к подъездам, но тут же

падали, сраженные тяжелыми крупнокалиберными пулями. На подходе к остаткам

баррикады у Дружинниковской улицы БМП снесла и переехала гусеницами

брезентовую палатку. Раздался длинный, истошный женский предсмертный крик,

тут же прерванный автоматной очередью откуда-то из-за орудийной башни.

═- Фашисты... - сдавленно донеслось до Юрия. - Суки, упыри!

═- Эх, автомат бы хороший... - с истерикой в голосе вторил командир. -

Этого, головного, вряд ли, а БТР вполне можно загасить!

═Скосив глаза до боли в висках, Юрий увидел, как вслед замыкающей машине

от двадцатого подъезда выскочил мужик, издали очень похожий на Метелева и,

размахнувшись, метнул что-то в корму.

═Головная БМП на приличной скорости поравнялись с ними. За башней,

привстав на колено, с лихостью ковбоя гарцевал чернявый паренек с бабским

хвостом волос. Наперевес он держал автомат, скалился, бешено хохотал и

выкрикивал что-то похожее на "Рус, сдавайся!"

═- Б-бах! - плюнула огнем в их сторону пушка. Плаксиво всхлипнули стекла в

приемной Верховного Совета. Неподалеку от Юрия с треском рухнула молодая

сосенка. На голову и за шиворот полетела земля вперемешку с хвоей и сухими

ветками.

═ - Твою мать! - ругнулся Музыкант. - Может, еще и авиацию привлекут?

═Бешеная БМП наконец миновала их. С ее гусениц у катков свисали клочья

брезента и ошметки с темно-красными кровяными сгустками. Соловцову стало

дурно, и он яростно и часто задышал, чтобы не стошнило. Пошли один за

другим БТРы. Не разбирая, они палили во все стороны из пулеметов и секли

автоматными очередями из бойниц по окнам Дома Советов, по домам на

Дружинниковской и Рочдельской. Это был какой-то психоз, помешательство на

стрельбе и крови. Чесанула крупнокалиберная очередь и по Детскому парку,

где за деревьями притаились бейтаровцы и катеневцы. Послышались тупые, как

удары топора, щелчки пуль о деревья и треск падающих сучьев. Раздались

истошные крики и поспешные убегающие шаги.

═- Что ж они, гады, по своим-то? Спятили? - процедил сквозь зубы Юрий, не

поднимая головы.

═- Имитируют большой бой, - так же, в землю, ответил командир. - Чтоб

потом, если что, оправдаться. А эти... Чего там - наемники, туда и дорога.

Собакам собачья смерть. Эх, гранату бы...

═Бешенство слепых пуль роилось,═ выло и свистело над самыми головами.

Только сейчас баррикадники оценили опытный и верный расчет командира.

Место, которое он выбрал, делало их почти неуязвимыми. Почти. Если не

поднимать головы. Конечно, стоило хоть одному БТРу свернуть в их сторону,

как всем бы им пришел конец, опомниться бы не успели. Но бронемашины

упорно следовали своим курсом к Глубокому переулку, не останавливаясь и не

сворачивая. На корме замыкающего трепетало голубоватое бензиновое пламя,

не причиняя, впрочем, никакого беспокойства экипажу. "Как-то там Метелев,

жив ли... - подумалось Юрию. - Вряд ли..."

═Сжав зубы, командир выразительно проводил взглядом уходящие БТРы и зло

оглядел окна Дома Советов.

═- Б...! Ну почему они молчат? Не видят, что ли?

═- И то... Хоть пара очередей - все польза. Ждут, когда нас тут перекокают,

что ли? - поддержал мужик в старом полупальто и лыжной шапочке.

═- Нас просто подставили, вот что! - тяжко вздохнул командир. - Всех, кто у

баррикад был. Ведь наверняка знали, что это будет за штурм...

═- Да... Мы-то, дураки, ОМОН да ментов ждали, а они вон как сразу. Нет,

не могли не знать! И ни слова, будто так и надо! Погибай тут за них! -

негодующе проворчал Музыкант. - Они и не стреляют-то, чтобы чистенькими

остаться, если что! Ну, дела!

═- Вот уж правда, одно предательство! - в какой уже раз за эти сутки

вздохнул Юрий и выплюнул попавшую в рот сухую травинку.

═- Козлы! Ну какие же все козлы! - мычал командир, болезненно мотая

головой.

═- ...Хорошо было! Я вон там в зоопарке... Сына с пингвином

фотографировал... С═ королевским... - слабеющим, прерывающимся голосом

бормотал раненый.

═Юрий покосился в его сторону. Он лежал на боку, закатив глаза под самый

лоб. Лицо было землисто-серым, синие губы почти не шевелились, и

отрывистые слова еле выталкивались из них. Повязка на ноге была

буро-красной, и возле нее уже натекла заметная лужица.

═- Бляха, помрет ведь... - вздохнул сквозь зубы командир. - Суки, хоть бы

раненых дали вынести... Мать честная, а это еще кто?

═Со стороны Горбатого мостика раздался частый лай автоматных очередей и

рев мотора сквозь прогоревший глушитель. В виду двадцатого подъезда

показался БТР уже другой, не пятнистой, а обычной болотной окраски. Следом

цепью замаячили солдатские каски.

═ - Десантники, - искоса определил командир. - Две цепи... Три... Ну вот,

тут-то нам, кажись, и крышка...

═- Да погоди, Андрюха... - махнул рукой сосед в полупальто и шапочке. -

Десантники-то вроде за нас были... Может, и обойдется.

═- Да иди ты - "за нас"... Это ж 119-й полк! Парадно-показушный! Которые

кирпичи═ об головы крушат. Эти всегда - "чего изволите"... - А! - вдруг

хрипло каркнул он. - Смотрите, смотрите! Ни х... себе!

═Все что было сил скосили глаза влево. Откуда-то из-за стены стадиона в

сторону наступающих десантников заогрызался пулемет. Неуклюже

переваливающиеся солдаты, застигнутые врасплох, растерянно заозирались.

Упал, вскрикнув, один. Согнулся, будто пытаясь дотянуться лбом до земли,

но завалился набок другой. Кувыркнулся с маху и забился, задергался на

земле третий. "Бух!" - отрывисто грохнуло что-то, и БТР испуганно

подскочил на месте. У его башни что-то задымило. Десантники поспешно

бросились наземь. К забору, припадая к земле, выскочил, судя по выправке и

выучке, офицер с автоматом и, прислушиваясь, стал выискивать обидчика.

═ - Ну, сейчас вломит ему из подствольника! - с азартом пробормотал

командир.

═Офицер прыжками и перебежками двинулся вдоль стены стадиона, но оттуда,

прямо сквозь бетонные плиты, с пылью и градом осколков опять рявкнула

пулеметная очередь, и офицер, пошатнувшись, осел на землю. Тут же за

стеной взревел двигатель, раздался глухой удар, полетели бетонные обломки,

и в пролом высунулся точно такой же БТР, но с желто-красным кружком -

эмблемой внутренних войск. Ожесточенно постреляв в разные стороны, он

убрался в пролом и заелозил по стадиону.

═- Эй, ребята, а десантура-то вроде и правда с нами! - крикнул Соловцов,

не узнавая своего хриплого, одичалого голоса.

═ -═ Я этого тоже не понимаю, - вздохнул Юрий. - Вон Александр Иваныч

предлагает себя в жертву принести. Будущей борьбе, - и криво усмехнулся.

═- Хм... Хм... - поиграл желваками француз. - Ну, борьба без жертв - это

не бывает, это так. Но, Саня, разве тот это случай?

═Метелев тяжело вздохнул, снял шляпу, устало прикрыл ею лицо, пробормотал

что-то и опустил руки. Теперь, без шляпы, со своими пепельными космами,

мешками под глазами и мясистым носом, он стал похож на большую грустную

вислоухую собаку.

═- Надоело все, - будто жалуясь, проговорил он. - Болтовня эта надоела.

Вот мы все здесь. Пришли. Остались. Ко всему готовы. И чего пыжимся, что

доказать-то друг другу хотим? Что один лучше другого?═ Не надо, - махнул

он шляпой. - Заранее согласен. А случай... Случай тот. Тот самый случай.

Для него, может, мы и жили. А что выглядит он не так красиво, как хотелось

бы... Что ж, это нормально. Смерть вообще красивой не бывает. Это потом

все выдумывают. Позже. Придумают нам и праведную жизнь, и красивую смерть.

Придумают, когда все поймут. И хватит, надоело. Давайте, что ли, вздремнем

где-нибудь... С ног валюсь, двое суток не спал. Присоединяйтесь, - и,

отойдя, сел на пол, привалился к стене и накрыл лицо шляпой.

═ - Счастливый человек наш Александр Иваныч, - покачал головой Юрий.

═ - Да, Саня счастливый, - вздохнул в ответ Делез. - И в Афганистане, и в

Югославии, и здесь... Он ко всему готов. Он... Как это... Цельный, вот. И

умеет глубоко смотреть. Этому не научишься, это от Бога. И Бог его хранит.

═Юрий грустно поглядел на Делеза и пожал плечами.

═- Да... А вот вы, Юрий... Что вас здесь привело? - блеснул глазами из-под

очков Делез.

═- Что и вас. Случайно оказался в Останкине. Попал под обстрел. И все. Вот

я и здесь. Не в политике дело, а в принципе. Кто первым начал убивать?

Внаглую, вподлую, безоружных? Вот и все, для меня достаточно. Да и

скотство это беспредельное по всей стране допекло уже. Я здесь по совести,

вот и все. Обидно только. Что ничего мы против них не сделаем. Что все

остальные как воды в рот набрали. Армия, Патриарх с его анафемой по первой

крови - где они? Ладно. Пусть каждый само со своей совестью разбирается, в

конце концов. Я за свою спокоен.

═- Но ведь завтра... Завтра может быть очень страшно, Юрий. Вы готовы? К

самому страшному?

═- Черт его знает... К смерти? Не знаю. Но мне не страшно. Мне как-то

горько и противно. Я слишком крепко теперь с этим связан. Люди при мне

гибли в Останкине, и я сделать ничего не мог. Так что для меня, кажется,

все решено, - развел руками Юрий. - А вот вам, мсье Виктор, и впрямь

рисковать ни к чему. В чужой стране под пули лезть... Вам-то на кой?

═- Как то есть на кой? - даже обиделся Делез. - У вас, Юрий, очень русское

представление... Большая Россия, а все другие - Бог знает где. А мир ведь

маленький совсем. Россия - и моя тоже. Мы на Западе много лет смотрели на

вас, радовались,═ верили... в другую жизнь. И мы-то хорошо понимаем, кто

виноват, что все у вас рухнуло. Вам врут, что у нас на Западе очень любят

Горбачева и Ельцина. Нет. Предателей нигде не любят. Не думайте о нас так

подло. Да и к Ельцину у меня теперь долг... Убили моих друзей. И мне быть

здесь. Вместо них. За них. И, может быть, вместе с ними, воля Божья...

═Юрий вздохнул и молча протянул Делезу руку. Помолчали.

═- Да, мсье Виктор... Вы тут с Метелевым говорили... Какой-то Бей...

Бей-тар, что ли? Что это? - спросил Юрий.

═-М-мм, - сморщился и замычал, будто от зубной боли, Делез. - Бейтар -

есть Бейтар. Платные добровольцы, из Земли Обетованной. По-русски -

сволочь, - тщательно выговорил он последнее слово.

═- Как? Наемники? Но кто их сюда пустил? И вооружили... Нет, это бред

какой-то! Сумасшедший дом... - схватился за голову Юрий.

═- Боятся. Если что - так хоть они помогут... А те - с их удовольствием.

Давно мечтали по России с автоматом пройтись. Задрав рукава. И стрелять...

Завтра увидите.

═- Что ж творится-то, мсье Виктор? Почему нас так ненавидят? А эти? Что

они от нас видели, кроме добра? И деньги, и газеты, и телевидение - все,

считай, ихнее. На кой им еще и наша кровь? Что мы им всем сделали-то?

═ - Ритуал, - мрачно усмехнулся француз. - Это обидно, Юрий, но... Вы

сделали. Вы страну свою угробили, вот что. А с такими обычно не

церемонятся. Таких убивают без страха возмездия. Вы это понимайте, Юрий.

Без этого никак. Это... Первопричина, вот!

═- Спасибо, мсье Виктор, утешили, - ехидно проговорил Юрий, сдерживая

внутреннее клокотание.

═Шли последние ночные часы. Но неумолчно гудел, шуршал, шептал и мелькал

тенями вестибюль восьмого подъезда. Все были удивительно спокойны. Одни

входили с улицы и располагались спать, другие, зевая и поеживаясь,

выходили к кострам. И было впечатление устоявшейся, налаженной жизни,

которую трудно нарушить или поколебать. Но это был центр Москвы. Это был

конец двадцатого века. Это происходило в России после долгих лет

незыблемой стабильности и благополучия. И можно было бы, наверное,

свихнуться от тяжких раздумий, если принять все это чересчур близко к

сердцу.

═В дремлющем мозгу Юрия шло непонятное, колобродное вращение неясных

мыслей и образов. Когда, отяжеленные сонной небылью, они становились

совсем уж невыносимыми, он вздрагивал, просыпался и задремывал снова.

Виделась мать с═ большим пушистым котом на руках, великолукская тетка у

пышущего жаром самовара... Они звали его остаться, не спешить. "Не могу.

Война", - деловито и значительно отвечал он, собирался и куда-то уходил, а

они, смахивая слезы, долго глядели ему вслед, и невесть откуда взявшийся

Метелев утешал их, обнимая за плечи.

═А настоящий, взаправдашний Метелев тихонько похрапывал справа от Юрия на

полу, прикрыв глаза шляпой. И сопел слева, вытянув длинные, как у

кузнечика, ноги, мсье Делез. И его горделиво задранный длинный острый нос

напоминал клюв безобидной, но решительной и отчаянной птицы.

═И снилось напоследок Юрию, будто спит он в родительском доме на террасе,

а в саду оглушительно трещит на все лады стая сорок, прилетевших из

недалекого леса полакомиться красной рябиной. И хочется крикнуть, прогнать

незваных гостей, но язык, как всегда во сне, не слушается, и голоса нет...

═Сильный, но мягкий толчок в бок. Еще один.

═- Виктор, Юра! Вставайте, тревога! - будил их уже вполне бодрый и даже

какой-то помолодевший Метелев.

═Юрий вскочил и затряс головой, продирая глаза. И - вот странность! - сон

кончился, а сорочья трескотня - нет. Она даже стала громче и четче.

"Автомат", - догадался Юрий и проснулся уже окончательно.

══ - Вставайте, - повторил Метелев. - Кажется, началось!

═В его свежих, совершенно бессонных глазах светился интерес и азарт.

Чувствовалось, что не впервой ему подобная переделка. Более того, это его

родная стихия. Юрий вскочил и прислушался. Да. Автомат.

═- Кто? Откуда... - пытался он задавать вопросы Метелеву.═ Но тот,

предваряя его, заговорил:

═- Непонятно. По нашему подъезду. Из дома напротив в Глубоком. Не

прицельно, - бросал Метелев отрывистые фразы, косясь на вход в вестибюль.

Люди предусмотрительно отступили от опасного═ места в глубь помещения.

Через некоторое время от дверей подъезда проворно вывернулся невысокий

крепыш в камуфляжной куртке.

═- Газон подстригает, гад... - запыхавшимся голосом сообщил он результат

разведки.

═- Что? Уже стреляют? - подал голос Делез. Он судорожно нащупывал в кармане

очки. Нашел и принялся лихорадочно настраивать фотоаппарат. - Черт! Как же

я не при оружии...

═Тут автоматчик перенес огонь выше, и где-то наверху раздался звон

разлетающегося стекла.

═- Так, мужики, надо осмотреться, - заявил крепыш в камуфляже. - За мной,

вон к тем окнам!

═Несколько мужчин, а с ними и Соловцов, ползком приблизились к окнам,

выходящим на конец Рочдельской улицы и Детский парк. Выглянув из-за

подоконника, они крутили головами, но ничего подозрительного у Дома вроде

бы не происходило, тем более, что обзор справа заслоняло здание приемной

Верховного Совета. И почти тут же за приемной, в ближнем углу Детского

парка, раздалась беспорядочная автоматная стрельба. А где-то через минуту,

газуя и дымя, из-за приемной вывернулся темно-зеленый, в грязно-бежевых

подпалинах бронетранспортер.

═- Ложись! - раздался резкий окрик. И тут же по верхним окнам пошли

длинные автоматные очереди. Опять всхлипывающе зазвенело и посыпалось

стекло.

═- Твою мать! - ахнул сосед Соловцова. - Вот они, значит, как...

═Подскакивая на бордюрах и грудах баррикадного хлама и лениво постреливая,

БТР ушел в сторону Глубокого переулка. Автоматный огонь, переполошивший

обитателей восьмого подъезда, кажется, прекратился. Люди чуть перевели

дух.

═- А вы что тут делаете, мсье француз? - вылупил глаза на Делеза

отвернувшийся от окна крепыш.

═- Работаю, - пожал плечами Делез, невозмутимо колдуя над фотоаппаратом.

═- Правильно... Только учтите: убьют - никто отвечать не будет.

═- Обойдемся! - оскалился в азартной улыбке француз.

═- Старшие баррикадных групп - ко мне! - зычно возгласил крепыш, выбегая в

центр вестибюля. Вокруг него стали собираться люди.

═- Вот и началось!

═ - Гады! Полседьмого! И не спится им... - доносились то там, то тут

полусонные возгласы.

═- Мне только что сообщили... Баррикада у Дружинниковской и стадиона

разрушена, - отрывисто бросал крепыш. - В Детском парке снесена

палатка-часовня. Об отце Валентине ничего не известно, но, скорее всего,

убит. С минуты на минуту штурм. Выдвигаемся на позиции. До баррикад -

перебежками, в случае стрельбы ложиться и откатываться. Ну, с Богом!

═Вокруг все засуетились. Зазвучали возмущенные, негодующие возгласы.

═- Как? Убили священника?! Да это хуже фашистов... - прошипел Делез, с

носа его упали очки, он их поймал и принялся протирать. При этом═ он

ожесточенно бормотал что-то по-французски.

═Вестибюль все больше и больше походил на беспорядочный, сутолочный

вокзальный зал ожидания.═ Метелев и Делез куда-то пропали. Юрий стоял

столбом, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. "Штурм", "на

позиции", "ложиться и откатываться"... - били в виски отголоски ставших

реальностью слов и снов. И реальность от сна, кажется, не отличалась уже

ничем.

═Из подъезда выскакивали по двое, по трое, и опрометью к баррикадам - у

Глубокого переулка, у Дружинниковской улицы, у Горбатого мостика. В свою

очередь, Юрий зажмурился и очертя голову, не разбирая дороги, на пределе

сил помчался к разрушенной баррикаде у Дружинниковской и стадиона. Свежий

воздух придал сил и взбодрил. Остановился, отдышался, осмотрелся. Здесь

уже возились люди, пытаясь задвинуть на место плиты и ржавые гнутые

железки. Двое молодых парней выставляли рядком бутылки с бензином,

покрикивая, чтобы никто не курил. Тут же лежали арматурные прутья, палки,

камни. Здоровенный мужик нахлобучивал на голову старый горшкообразный

мотоциклетный шлем.

═- К встрече с ОМОНом готов! - шутливо, басом, доложил он застегнув

ремешок у подбородка и став похожим на Моргунова из "Кавказской

пленницы". - Сейчас придут, рембы хреновы...

═Юрий взял в руки никелированный стальной прут. Так было почему-то

спокойнее. Рассвет только начинался. Кругом стоял свинцовый осенний

утренний полусумрак, чуть расцвеченный желто-багряной листвой на деревьях

в Детском парке и на стадионе. В ближнем углу парк темнел под деревьями

бесформенный брезент разметанной походной часовни.

═- Суки, что наделали, а? Совсем очумели, иконы крушить... Нехристи! -

слышались там и тут озлобленные восклицания.

═- Отца Валентина, говорят, убили... Да еще и проехали по нему, подонки!

Там он лежит...

═- Что делается-то, а? Е-мое, а с нами-то что будет?

═И негодование в голосах соседствовало с замешательством, а то и явным

испугом. А заря заманчиво-мирно освещала крыши и верхние этажи домов. День

обещал быть ясным. Было холодно, и Соловцов не раз пожалел о забытой

впопыхах телогрейке.

═Короткое затишье разорвалось вдруг выстрелами. К баррикаде у Глубокого

переулка и Рочдельской улицы выкатились три бежево-пятнистых

бронетранспортера. На них верхом, человек по десять-пятнадцать, сидели

какие-то люди в кожаных куртках и бронежилетах.

═- Мать честная, это еще кто такие... Наши - не наши... - гадали

баррикадники.

═- Гвардейцы... Вон эмблемы на БТРах, - с видом знатока изрек мужик в

мотоциклетном шлеме. - Это армия. Вряд ли они...

═И тут же, будто в ответ ему, с БТРов грохнули тяжелые крупнокалиберные

очереди. Первые пули прошли над головами и хлестнули по окнам Дома где-то

у двадцатого подъезда на уровне второго этажа.

═- Ложись! - раздался надрывный истошный крик, и сильная цепкая рука,

рванув Юрия за плечо, повалила его на землю. И вовремя. Пули зацвиркали

совсем рядом, у ног, у головы, тяжело врезаясь в землю в жухлой траве,

яростно цокая по бетонным плитам баррикады и бордюрным камням. С брони

БТРов и с подкатившего японского микроавтобуса соскакивали те непонятные

люди в кожаных куртках,═ бронежилетах и камуфляжных штанах. В руках у них

были ружья наподобие охотничьих. Врассыпную, но неторопливо, лениво

как-то, видимо, ничего не боясь,═ они разбегались по Детскому парку,

прятались за деревьями, лезли через заборы. Стрельба с БТРов не

прекращалась, но теперь пути свистели гораздо выше. Скосив глаза, Юрий

увидел, как разбегаются и падают люди у баррикады Горбатого мостика. Им

стреляли в спину. Соловцов попытался было сменить положение, повернуться

половчее, чтобы видеть происходящее, но каждое движение сопровождалось

гулким щелчком сзади, со стороны парка и коротким посвитом у═ самой

головы. Кто-то плотно держал его на макушке. Успев-таки оглядеть лежавших

рядом баррикадников, он с облегчением отметил, что все вроде бы живы.

═- Гады... - сдавленно прозвучало рядом. - Мы же без оружия, неужто не

видят... Тряпку бы белую какую, что ли...

═- Не вздумай! Видят. Потому и смелые такие... Иначе не сунулись бы, -

послышался знакомый голос крепыша-командира. - Бляха! Чего угодно ожидал,

но такого... Хреновые дела! Все целы?

═- Ага... - сквозь зевок донеслось слева. Юрий аж поперхнулся. Этот ленивый

зевок под сплошным обстрелом, за секунду, может быть, до смерти, был уж

полной фантасмагорией.

═ - Бутылки отставить, - распорядился командир. - Отставить, я сказал! Эй!

Эй! Куда?!═ Ложись! - заорал вдруг он, приподнялся, махнул рукой, но со

стороны стадиона близко ударил автомат, и командир, резко упав, рывком

перекатился чуть в сторону. - Ложись, твою мать! - крикнул он, косясь на

цвиркающие взбрызги земли на своем прежнем месте.

═Прямо на стреляющие БТРы от средних газонов шел невесть откуда взявшийся

казак с бородой, в портупее и широких, как в войну, погонах. Он был,

очевидно, из тех, кто залегли, не добежав до баррикад. Шел медленно, в

полный рост и размахивал руками над головой.

═- Не стрелять! - доносилось сквозь непрерывную канонаду. - Здесь

безоружные! Не стрелять!

═- Так-тах! - особо отчетливо отозвался один из БТРовских пулеметов. Казак

вздрогнул всем телом, и Юрий увидел, как из его спины вылетели кровавые

клочья. Казак взмахнул руками, тяжело рухнул на спину, пару раз дернулся,

будто силясь подняться, и замер, задрав кверху аккуратно подстриженную

бороду и стеклянно глядя в небо.

═- С-суки! - прошипел командир, шмякнув кулаком оземь. - Солдафоны

долбанные! Ну, армия родимая, твою в душу мать! Все видели? Так-то!

═Ошеломленный Юрий, вжимаясь в землю, во все глаза глядел на убитого

казака. Он лежал совсем близко, метрах в трех. Опять смерть. Не от

болезни. Не от старости. От пуль. На войне. В центре Москвы. В тысяча

девятьсот - подумать только - девяносто третьем году! Тоскливый, жгучий

комок в горле тут же отступил с окриком командира.

═- Группа, слушать меня! Рассредоточиться, рассыпаться, не валяться здесь

толпой! Отползаем к скверу, вон к тому бордюру! Там не достанут. Только

россыпью, не кучковаться! Ползком, перекатами - марш!

═ - Домаршируешься! - мрачно процедил кто-то. - Я отсюда не уйду. Лежу

себе, жив-здоров. А там... - и, словно в подтверждение, над головами

свистнула пуля, цокнула в бордюр и, характерно звякнув, отрикошетила в

сторону.

═- Да пойми ты, они сейчас сменят позицию - и ты у них как на ладони,

изрешетят, как дуршлаг! А так хоть кто-то жив останется. За мной, но не

гурьбой, не гуськом,═ а веером, врассыпную! Ясно? Пошли!

═Командир взметнулся, перекатился и резвым ползком по-пластунски принялся

отмахивать в нужном направлении. Неумело, задирая головы и зады, неуклюже

перекатываясь, туда же устремились и другие баррикадники. Врассыпную не

получилось.

═ - Пах! Пах! - засверкало из-за деревьев в сквере.

═- Та-та-та! - затараторил, будто обрадовался, автомат у стадиона. Мужик в

мотоциклетном шлеме, похожий на Моргунова, глухо вскрикнул и сунулся

наотмашь лицом в землю. Разбитый шлем отлетел далеко в сторону, обнажив

кровавое месиво на затылке.

═- Михалыч! Петька! - бросился к нему невысокий приземистый баррикадник,

тот самый, который не хотел слушать командира, упал рядом, чуть тряхнул

убитого, издал горлом непонятный не то стон, не то рык, схватил лежащий

рядом бетонный обломок и вскочил в полный рост.

═- Ложись, б...! - рявкнул уже добравшийся до спасительного бордюра

командир. -

═- Суки! - выкрикнул мужик. - Козлы! Нате вам!

═- Та-та-та! - весело ответил автомат от стадиона. Мужик дернулся. Из руки

его выпал занесенный уже на замахе камень, и он мешком, всем телом, осел

рядом с убитым Михалычем.

═ Юрий полз, усердно прижимаясь к земле, будто инстинктом чуя, что она-то,

может, и не спасет, но уж точно не выдаст.═ И не было ничего похожего на

страх. Было глубочайшее, рвотное омерзение ко всему происходящему. И

злоба. Нестерпимая, обжигающая, закупоренно клокочущая злоба от

неспособности, невозможности дать сдачи этим подонком. Но не страх. И это

было непонятнее всего.

═- А-а! - вскрикнул ползший недалеко от него баррикадник и яростно зашипел

что-то сквозь зубы. Юрий подкатился ближе.

═- Чего?

═ - В ногу, сука... Отползался! - простонал тот. Разорванная брючина от

бедра и ниже стремительно набухала кровью.

═- Я т-те дам - отползался! - огрызнулся сквозь зубы Юрий, подхватывая его

за поясницу и упираясь плечом. - Ползем? Ползем ведь, твою мать, а? - орал

он═ в ухо раненому, криком выплескивая кипучую злобу. - Ползем!

═- Да брось! Все равно всех перех...чат! Отцепись!

═- Я т-те отцеплюсь! Пошел ты!.. - кричал ему Юрий, изрыгая невиданные,

неслыханные, неожиданные от самого себя ругательства.

═- Пошел бы, да не могу, - усмехнулся сквозь зубы мужик.

═Задыхаясь и отчаянно матерясь, они в обнимку доползли до бордюра у

земляного взгорка рядом с Детским парком. Пули сплошным навесом шли над

головой, но здесь и впрямь было пока безопасно: они были вне прямой

видимости стрелков, а те почему-то не подходили ближе, и проклятый

весельчак-автоматчик у стадиона, кажется, потерял их из виду. Командир,

чуть привстав, оглядел свое жалкое воинство.

═ - Так, ребята, - с горечью проговорил он. - Двое убиты, один ранен... Не

так уж плохо, а? По сравнению-то... - и он кивнул в сторону Горбатого

мостика, откуда шла усиленная громовая канонада, подполз к раненому,

достал из кармана моток бинта и, критически качая головой, наложил ему на

ногу сдавливающую повязку.

═- Ну как там, Андрюха? - сквозь зубы, шевеля иссиня-бледными губами,

проговорил тот.

═- Да хреново, Женя... Хоть крови меньше уйдет. Сквозное, но пули-то

децентрованные, мать их греб, боком выходят...

═- И то спасибо... - прошептал раненый. - Спасибо, мужики...

═- Молчи! - прикрикнул командир. - Так. Лежим, не шевелимся. Про бутылки

забудьте. Дерьмо это все. Им от них ничего, а нам лишние пули. Да и

сгореть запросто можно. Ну а там - по обстановке... Ох, мать твою, голова

кругом... Эй, эй, мужики, не расклеиваться! - окрикнул вдруг он, услышав

чьи-то всхлипы. - Слезы потом. Если выживем... Е-мое, да не люди там, что

ли? Без предупреждения, без ни хера - и из всех стволов... По безоружным.

Ох, встретить бы того пидора, кто все это придумал!

═- Ха! - запальчиво отозвался длинноволосый парень, похожий на

музыканта-анархиста. - Мало ты его видел, что ли? У него и инициалы что

надо - Е.Б.Н!

═ - Да что с него? Трус и подонок, - плюнул командир. - Как в девяносто

первом в бункере пьяный валялся, так и сейчас... Но эти-то хороши!

Гвардия! Таманцы! Элита! Твою мать! Жив буду - вычислю и поодиночке

передушу. Связи есть...

═- Да ладно... - вздохнул, все еще тяжело отдуваясь, Юрий. - А эти-то кто?

- и указал назад, на Детский парк. - Что за оборотни?

═- Это? Бейтар. Не слыхал?

═У Юрия помимо воли вырвался длинный, мучительный, сквозь зубы, стон, как

намедни у Делеза по тому же поводу.

═- Слыхал...

═- Во. А с ними Сан Саныч Катенев со товарищи, - криво усмехнулся

командир. - Знаешь таких?

═- Нет. И не хочу...

═ - Ну, я-то давно эту суку знать не хочу. Союз афганцев. Это их

микроавтобус был, видел? Теплая компашка, а?

═- Теплее не бывает. Что общего-то? - проговорил изумленный Юрий.

═- Деньги, что... - пробормотал командир. - А ты молодец. Ползаешь -

любо-дорого. В армии небось отличником был?

═- Не угадал. В институте, на сборах. Такой нам курс молодого бойца

закатили - ого-го... От зари до зари ползком да перебежками. Прокляли все

на свете. И вот где довелось вспомнить и спасибо сказать...

═- Да уж, не угадаешь... Оп-па! Идут! Группа, слушать меня! Лежим, не

шевелимся. Умерли. Нас нет. И без глупостей мне, ясно? Головами не

вертеть, снесут! Вжаться в землю!

═ Слева, со стороны Горбатого мостика, сквозь непрерывную стрельбу

нарастал нестройный гул моторов. И тут же на площадь выскочила словно

одуревшая, рыскающая и беспорядочно стреляющая колонна из пяти БТРов во

главе с боевой машиной пехоты. Беспрестанно долбили, взметывая землю на

газонах, пулеметы, добивая лежащих окрест баррикадников, обрушивая с

верхних этажей Дома град битого стекла и белую мраморную крошку облицовки.

Уцелевшие в панике вскакивали, метались, бросались к подъездам, но тут же

падали, сраженные тяжелыми крупнокалиберными пулями. На подходе к остаткам

баррикады у Дружинниковской улицы БМП снесла и переехала гусеницами

брезентовую палатку. Раздался длинный, истошный женский предсмертный крик,

тут же прерванный автоматной очередью откуда-то из-за орудийной башни.

═- Фашисты... - сдавленно донеслось до Юрия. - Суки, упыри!

═- Эх, автомат бы хороший... - с истерикой в голосе вторил командир. -

Этого, головного, вряд ли, а БТР вполне можно загасить!

═Скосив глаза до боли в висках, Юрий увидел, как вслед замыкающей машине

от двадцатого подъезда выскочил мужик, издали очень похожий на Метелева и,

размахнувшись, метнул что-то в корму.

═Головная БМП на приличной скорости поравнялись с ними. За башней,

привстав на колено, с лихостью ковбоя гарцевал чернявый паренек с бабским

хвостом волос. Наперевес он держал автомат, скалился, бешено хохотал и

выкрикивал что-то похожее на "Рус, сдавайся!"

═- Б-бах! - плюнула огнем в их сторону пушка. Плаксиво всхлипнули стекла в

приемной Верховного Совета. Неподалеку от Юрия с треском рухнула молодая

сосенка. На голову и за шиворот полетела земля вперемешку с хвоей и сухими

ветками.

═ - Твою мать! - ругнулся Музыкант. - Может, еще и авиацию привлекут?

═Бешеная БМП наконец миновала их. С ее гусениц у катков свисали клочья

брезента и ошметки с темно-красными кровяными сгустками. Соловцову стало

дурно, и он яростно и часто задышал, чтобы не стошнило. Пошли один за

другим БТРы. Не разбирая, они палили во все стороны из пулеметов и секли

автоматными очередями из бойниц по окнам Дома Советов, по домам на

Дружинниковской и Рочдельской. Это был какой-то психоз, помешательство на

стрельбе и крови. Чесанула крупнокалиберная очередь и по Детскому парку,

где за деревьями притаились бейтаровцы и катеневцы. Послышались тупые, как

удары топора, щелчки пуль о деревья и треск падающих сучьев. Раздались

истошные крики и поспешные убегающие шаги.

═- Что ж они, гады, по своим-то? Спятили? - процедил сквозь зубы Юрий, не

поднимая головы.

═- Имитируют большой бой, - так же, в землю, ответил командир. - Чтоб

потом, если что, оправдаться. А эти... Чего там - наемники, туда и дорога.

Собакам собачья смерть. Эх, гранату бы...

═Бешенство слепых пуль роилось,═ выло и свистело над самыми головами.

Только сейчас баррикадники оценили опытный и верный расчет командира.

Место, которое он выбрал, делало их почти неуязвимыми. Почти. Если не

поднимать головы. Конечно, стоило хоть одному БТРу свернуть в их сторону,

как всем бы им пришел конец, опомниться бы не успели. Но бронемашины

упорно следовали своим курсом к Глубокому переулку, не останавливаясь и не

сворачивая. На корме замыкающего трепетало голубоватое бензиновое пламя,

не причиняя, впрочем, никакого беспокойства экипажу. "Как-то там Метелев,

жив ли... - подумалось Юрию. - Вряд ли..."

═Сжав зубы, командир выразительно проводил взглядом уходящие БТРы и зло

оглядел окна Дома Советов.

═- Б...! Ну почему они молчат? Не видят, что ли?

═- И то... Хоть пара очередей - все польза. Ждут, когда нас тут перекокают,

что ли? - поддержал мужик в старом полупальто и лыжной шапочке.

═- Нас просто подставили, вот что! - тяжко вздохнул командир. - Всех, кто у

баррикад был. Ведь наверняка знали, что это будет за штурм...

═- Да... Мы-то, дураки, ОМОН да ментов ждали, а они вон как сразу. Нет,

не могли не знать! И ни слова, будто так и надо! Погибай тут за них! -

негодующе проворчал Музыкант. - Они и не стреляют-то, чтобы чистенькими

остаться, если что! Ну, дела!

═- Вот уж правда, одно предательство! - в какой уже раз за эти сутки

вздохнул Юрий и выплюнул попавшую в рот сухую травинку.

═- Козлы! Ну какие же все козлы! - мычал командир, болезненно мотая

головой.

═- ...Хорошо было! Я вон там в зоопарке... Сына с пингвином

фотографировал... С═ королевским... - слабеющим, прерывающимся голосом

бормотал раненый.

═Юрий покосился в его сторону. Он лежал на боку, закатив глаза под самый

лоб. Лицо было землисто-серым, синие губы почти не шевелились, и

отрывистые слова еле выталкивались из них. Повязка на ноге была

буро-красной, и возле нее уже натекла заметная лужица.

═- Бляха, помрет ведь... - вздохнул сквозь зубы командир. - Суки, хоть бы

раненых дали вынести... Мать честная, а это еще кто?

═Со стороны Горбатого мостика раздался частый лай автоматных очередей и

рев мотора сквозь прогоревший глушитель. В виду двадцатого подъезда

показался БТР уже другой, не пятнистой, а обычной болотной окраски. Следом

цепью замаячили солдатские каски.

═ - Десантники, - искоса определил командир. - Две цепи... Три... Ну вот,

тут-то нам, кажись, и крышка...

═- Да погоди, Андрюха... - махнул рукой сосед в полупальто и шапочке. -

Десантники-то вроде за нас были... Может, и обойдется.

═- Да иди ты - "за нас"... Это ж 119-й полк! Парадно-показушный! Которые

кирпичи═ об головы крушат. Эти всегда - "чего изволите"... - А! - вдруг

хрипло каркнул он. - Смотрите, смотрите! Ни х... себе!

═Все что было сил скосили глаза влево. Откуда-то из-за стены стадиона в

сторону наступающих десантников заогрызался пулемет. Неуклюже

переваливающиеся солдаты, застигнутые врасплох, растерянно заозирались.

Упал, вскрикнув, один. Согнулся, будто пытаясь дотянуться лбом до земли,

но завалился набок другой. Кувыркнулся с маху и забился, задергался на

земле третий. "Бух!" - отрывисто грохнуло что-то, и БТР испуганно

подскочил на месте. У его башни что-то задымило. Десантники поспешно

бросились наземь. К забору, припадая к земле, выскочил, судя по выправке и

выучке, офицер с автоматом и, прислушиваясь, стал выискивать обидчика.

═ - Ну, сейчас вломит ему из подствольника! - с азартом пробормотал

командир.

═Офицер прыжками и перебежками двинулся вдоль стены стадиона, но оттуда,

прямо сквозь бетонные плиты, с пылью и градом осколков опять рявкнула

пулеметная очередь, и офицер, пошатнувшись, осел на землю. Тут же за

стеной взревел двигатель, раздался глухой удар, полетели бетонные обломки,

и в пролом высунулся точно такой же БТР, но с желто-красным кружком -

эмблемой внутренних войск. Ожесточенно постреляв в разные стороны, он

убрался в пролом и заелозил по стадиону.

═- Эй, ребята, а десантура-то вроде и правда с нами! - крикнул Соловцов,

не узнавая своего хриплого, одичалого голоса.

═ - Лежать! - и рука командира, легшая на спину, вдавила его в землю. - Не

похоже, Юра.═ Не похоже. Всем лежать! Ага! Ну вот, видите!

═К десантникам, видимо, подоспело подкрепление. Их стало больше,

подъехала, немилосердно дымя, короткая кургузая разведывательно-дозорная

машина с пулеметной башенкой, забегали среди солдат, крича что-то в рации,

офицеры, и цепи, неуклюже разворачиваясь, осадили двадцатый подъезд,

бестолково паля из автоматов по окнам. Под этим прикрытием группа десятка

в полтора человек перебежками ворвалась в Дом. За ними еще и еще.

═ - Вот так-то, - вздохнул командир. - Ох, дурдом! Ну, дурдом!

═- Что ж они между собой-то задрались? Вон чего натворили-то, - проговорил

мужик в полупальто, покосившись на подбитый, дымящийся БТР и несколько

неподвижных тел вокруг него.

═- А то. Этим-то воякам на стадионе тоже небось кто-то сказал, что

десантура, мол,═ с нами... Обычная неразбериха. А вообще, хрен знает,

может, и нарочно, - рассуждал вполголоса командир. - Эти вэвэшники... У

нас, армейских, две извилины, а у них одна, и на прямая, так что...

═- Ну, не прибедняйся, Андрюша, у тебя-то их, наверно, побольше, -

неуверенно═ подал голос музыкант.

═- Ага, У кого побольше, те дома сидят, носа не высовывают. На войне

лишние извилины наказуемы, так-то, Дима.

═- Слушайте, мужики... Затихло вроде. Только там палят, у двадцатого...

Может, попробуем, а? - робко сказал Музыкант.

═- Чего попробуем-то? Рехнулся? Лежи - не рыпайся. Вон их сколько, увидят

- всех посекут. Только и ждут небось! Разведать, бы, е-мое!

═- Я и говорю! Что мы, лежать сюда пришли? Хоть бы раненым помочь, а

там...

═ - А ты сюда умирать пришел? - зло усмехнулся командир. - Так это мигом,

только встань! И чем ты помажешь, скажи? Рядом ляжешь? Нет уж! Переждем

еще. А там, может, и попытаемся свалить...

═- Как это "свалить"? А раненые как? Так и оставим? - вскинулся Музыкант.

- Андрюха, грех это!

═- Совестливый ты, я посмотрю! - процедил сквозь зубы командир. - Убьют и

не посмотрят! Хотим спастись - уходить надо!

═- Но они же... По ним же колесами, гусеницами! Неужели не понимаешь?!

═- От твоей смерти им легче не будет. И по тебе проедут. Точно так же.

Этого хочешь? - устало и тихо проговорил командир.

═- Нет. Но хотя бы попробовать надо! Ну что мы, как крысы?

═- Дима, не дури. С оружием - один идет, другой прикрывает - еще можно бы

рискнуть. А верная смерть - извини. Я не идиот. Утихнет - разведаем. Они

уже Дом штурмуют, им, кажется, не до нас. А раненых - куда ты их денешь?

═- Как куда? - В подъезд. Там хоть перевяжут...

═- Да перебьют их при штурме, Дима! Ну почему ты такой дундук?!

═- Ребята! - раздался сдавленный окрик. - Женька, кажется, того... Помер!

═Забыв об опасности, все аж подскочили. Кто привстал, опершись на локоть,

кто приподнялся на руках, кто задрал, вывернув назад, голову. Но сегодня

их, видимо, Бог миловал; пули были тут, рядом, свистели где-то неподалеку,

но близко не подлетали будто потеряли к ним интерес. Баррикадник в

полупальто и шапочке, согнувшись над раненым, щупал пульс на шее.

Вздохнул, поник и стянул шапку с головы. В шумном вздохе оставшихся

четверых была и скорбь, и негодование, и мучительная немая

вопросительность. А затихший Женя лежал на спине, привольно вытянувшись и

полуприкрыв глаза, будто отдыхая. И в этот момент весь бредовый═ идиотизм

происходящего показался Соловцову лишь плохим сном. Стоит только

проснуться, как все закончится. Засияет мирное солнышко над умытыми

московскими мостовыми, поплывут по реке, гремя музыкой, прогулочные катера,

а в недалеком зоопарке под неумолчный детский восторг будет приветливо

кивать головой слон, плескаться═ в бассейне белый медведь и величаво

выступать по бревну, важно растопыривая крылья, черно-белый, в золотом

галстучке, королевский пингвин... Как хотелось проснуться в этом

недавнем, таком прекрасном мире!

═- А пошло оно все! Будь, что будет! - дрожащим от бешенства голосом

проговорил Музыкант и рывком выкатился из укрытия. Даже ползя и

перекатываясь, он, одетый в ярко-пестрый свитер и светлые брюки, являл

собой вполне отчетливую мишень. Но в него не стреляли. Ни одна пуля не

цвиркнула поблизости. Много их летало чуть поодаль, но Музыкант был

невредим. И даже отчаянно сжавший зубы командир ничего не крикнул ему

вслед. Баррикадники замерли, закусили губы, напряженно следя за товарищем.

Непрекращающаяся стрельба гремела у Горбатого мостика, двадцатого подъезда

и стадиона. Шальные пули, посвистывая, долетали и сюда, но, потеряв

убойную силу, беспомощно вязли в облетающей листве Детского парка. Подлецы

бейтаровцы, кажется, ушли. Оттуда не стреляли. Мощный пулеметный гул несся

с набережной. Похоже, основные события теперь происходили там.

═Музыкант подползал к лежащим невдалеке людям, заглядывал в лица, полз

дальше. Он был уже почти у цоколя Дома. Приподнялся, огляделся, вздрогнул

и мигом перекатился куда-то в сторону. Там закопошился, заерзал, двигая и

тормоша кого-то. Вот он привстал на одно колесо, подвел руки и осторожно

приподнял лежавшего. Вернее, лежавшую. Это была женщина в брезентовой

штормовке с капюшоном. Держа ее на руках, он медленно встал. Длинные

пышные волосы женщины свесились густой волной до самой земли, открыв

белое, бескровное пятно лица.

═- Аленка это... - тяжело вздохнул баррикадник в шапочке, которого Юрий

мысленно окрестил Доктором. - Подруга его. Господи, жива ли...

═Музыкант, несмело выпрямившись, сделал один неверный шаг, другой, но

выровнялся и бережно, обходя других лежащих, понес свою Аленку в

направлении восьмого подъезда.

═- Слушайте, так, значит, можно?! - подался вперед Юрий. - Можно═ ведь, а?

═- Лежать! - рявкнул командир, вдавливая его в землю.

═А Музыкант упорно шел, осторожно ставя ноги, ища верную опору, чуть

покачиваясь и сутулясь. Вошедшее в силу солнце желто освещало его и играло

беглыми искорками в Аленкиных волосах. От этого зрелища нестерпимо

защемило сердце.

═- Нет, так нельзя! - рванулся, не выдержав, Соловцов. Но вдруг на ходу

Музыкант крупно вздрогнул всем телом и стал медленно запрокидываться

назад, словно тянула его книзу внезапно отяжелевшая голова. Еще через миг

он мягко упал на спину, так и не отпуская бездыханную Аленку. Так они и

лежали теперь друг на друге. Крест-накрест. Музыкант пару раз дернулся и

затих.

═- Снайпер, сука! - простонал командир в сложенные у лица руки. - Эх,

Дима, Дима... Ну, гады, попомните! Обо всем пожалеете, выродки! - и, не

справившись с дыханием, замолк, пытаясь перевести дух и успокоиться.

Соловцова мелко и яростно затрясло. Второй раз за сегодня его охватило

непреодолимое, бешеное чувство неотвеченного оскорбления.

═- Ну что, мужики, вот и доказано, - снова заговорил командир спокойным,

но каким-то огрубевшим голосом. - Нечего там делать, помирать только. Пока

нет стрельбы здесь, снимаемся - и ходу. Я первый, по моему сигналу за

мной!

═ И пустился ползком по кроме Детского парка. Скрылся за углом приемной,

появился снова и махнул рукой.

═Виновато оглядев лежащего рядом Женю, который, вытянувшись в струну,

глядел неживыми глазами в седоватую синь октябрьского неба, Юрий и Доктор

поползли вслед за командиром. Здесь, за приемной, у опушки парка, была еще

тень. Но фасад Дома и площадь с газонами перед ним уже ярко освещались

высоко взошедшим солнцем. Тут и там в разных позах - раскинувшись,

сжавшись, скомкавшись - лежали убитые - изуродованные, простреленные,

раздавленные. В пределах видимости из лежачего положения их было человек

тридцать.

═- Что наделали, сволочи... - ворчал ползший сзади Доктор. - Нет, это

нельзя простить. Живы будем - сочтемся...

═- Ты сперва останься, - в тон ему проговорил Юрий, - в живых-то...

═По сигналу командира баррикадники спрятались за кучей песка у самого

конца парка. Напротив ярко и весело посверкивал стеклами восьмой подъезд.

Рядом валялись железяки и бетонные глыбы, оставшиеся от разоренной

баррикады. С краю Дома, за парапетом пандуса, притаилось в нерешительности

еще с десяток уцелевших. А вокруг веером были раскиданы тела погибших,

издырявленные, изорванные крупнокалиберными пулями. Соловцов вздрогнул,

как от удара током, увидев среди лежащих Варю. Ту самую девушку, что ночью

поила баррикадников чаем. Она лежала на боку, положив голову на откинутую

руку, будто засмотрелась на божью коровку в траве. Лицо ее было чистым,

свежим и спокойным, будто умытым, и если бы не большое густо-красное пятно

во всю грудь, можно было бы подумать, что она просто прилегла отдохнуть.

Соловцов издал горлом нечеловеческий рык и рванулся═ было к ней, но

командир, железно обхватив его у пояса, резко бросил Юрия на кучу песка.

═- Куда?! Одурел?

═ - Да иди ты... - прорычал сквозь зубы Юрий, безуспешно пытаясь встать. -

А если═ еще жива? А если... - но крупные слезы хлынули вдруг из его глаз,

и он, ничего уже в себе не понимая, ошарашенно схватился за голову

руками.

═- Потом, Юра, слезы потом, - скороговоркой цедил командир. - Это... Твоя,

что ли? Так мертва она, Юра, мертвее не бывает. С близкого расстояния.

Хорошо хоть, не мучилась.═ Тебе так не повезет. Долго корчиться будешь.

═Это циничное высказывание встряхнуло Соловцова. Он вытер глаза и

отдышался.

═- Ну и славно, - вздохнул командир. - Ну что, ребята, прощаемся. Всем

спасибо. Но мы же не собираемся этого так оставлять? Кого где искать, если

что? Адреса. По очереди четко и ясно. Чтоб запомнить.

═Обменялись адресами, и по знаку командира перебежками добрались до угла

Детского парка у Глубокого переулка. Залегли.

═ - Долго тут нельзя, опасно, мы видны, - спокойно, будто рассказывая

сказку на ночь, сказал командир. - Я первый, вы сразу, как только я

пересеку Рочдельскую. Во дворы - и врассыпную. Гурьбой побежим - точно

повяжут. Кругом оцепление, во дворах, скорее всего, ловушки. Кто попадется

- ничего не рассказывать. Не знаю, не видел, шел мимо, а тут стрельба...

Может, и прокатит. А вот что тут будет - не═ знаю... - вздохнул он и

кивнул в сторону Дома. - Там около тысячи человек. Может, больше. Ладно.

Эмоции потом. Ну, прощаемся.

═И на жухлой серой траве легли друг на друга три ладони.═ Коротко,

неразмашисто перекрестившись, командир вскочил, выбежал, пригибаясь, к

Рочдельской улице, пересек ее и скрылся за углом пятиэтажного дома. Тут

же, кивнув Доктору, вскочил и рванулся в ту же сторону Юрий. Смазанно

качнулась перед глазами═ опушка Детского парка, угол Глубокого переулка,

серый асфальт Рочдельской и провода над ней. Хлестнула по ушам еще более

слышная здесь канонада с набережной. Грохнула короткая очередь где-то в

глубине парка, неприцельная, даже пули не свистели. Что было сил пробежал

Соловцов вдоль улиц, протиснулся в узкий загаженный прогал между гаражами

и оказался во дворе. Огляделся - и вдали среди желтеющих деревьев и кустов

увидел мелькающую фигуру Доктора в его дурацкой голубой шапочке. Ушли! Но

еще не спаслись. За любым углом может быть засада. Стремглав ринулся Юрий

через пустой двор, выскочил в соседний и пошел через него наискось,

шагом, стараясь не вызывать подозрений. Это было мерзко и оскорбительно,

но сейчас, вырвавшись из самого пекла, попасться было бы и вовсе глупо.

Тем более, что пекло это было совсем близко. Почти за спиной из-за домов

выглядывал "стакан" Дома Советов с трехцветным флагом над часовой

башенкой. И бешеная несмолкающая стрельба неслась оттуда глухим трясущимся

гулом. Все было пусто вокруг. Затихшие детские площадки, засыпанные сухой

листвой песочницы, одинокие, будто второпях брошенные машины у подъездов.

И окна. Темные, наглухо занавешенные окна ясным солнечным утром. Куда

идти? Все равно. Лишь бы подальше отсюда. А там разберемся...

═В голове, конечно, никакой ясности не было. Она гудела, разламывалась от

грохота═ и гула. В глазах стояла болезненная мутная пелена. А сердце было

как заморожено, будто оглушено ударной дозой обезболивающего. Словно глыба

какая-то там, в груди. Даже пульса не слышно. И пустота. Никаких мыслей.

Допусти хоть одну - и разлетится, как от крупнокалиберной пули, череп, и

взорвется кровавыми клочьями и брызгами сердце. Потому что не для них

такое. Немыслимо это. И непереживаемо.

═Протиснувшись между глухой стеной старой четырехэтажки и косой

трансформаторной будкой, Соловцов вышел в тесный, зажатый между двумя

"хрущевками" дворик. На детской площадке, на двух скамейках, сидели и

негромко разговаривали четверо солдат в камуфляже и касках. Юрий на миг

замешкался, но поздно было отступать - его увидели. Только взглянули. И

все. Разговор их продолжался, но Юрий, не глядя на них, чувствовал их

колкие взгляды. И уже поравнялся с ними. И уже миновал...

═- Стой! - тихо и неуверенно донеслось до него. Он, будто не поняв, лишь

чуть замедлил шаг.

═- Стой! - властно и громко донеслось сзади. - Руки вверх!

═Соловцов остановился и медленно обернулся, будто недоумевая.

═- Да, да, ты! Руки вверх, не двигаться! - четверо солдат поднялись со

скамеек, двое подошли ближе, а двое других остались поодаль с автоматами

наготове.

═- Документы! - приказал один из них, старший сержант. Угрозы в его голосе

не было, и Юрий чуть успокоился. Достал из кармана паспорт и протянул

служивому. Тот небрежно перелистал его, кивнул и сунул себе в карман.

═- Как оказались в районе боевых действий? - скользнул он по лицу Юрия

бесцветными, будто выцветшими глазами.

═- Да я не знал ничего! - нервно и растерянно залепетал Соловцов,

истерично подергивая плечами. - Случайно попал. А тут стрельба, пальба,

черте-что!

═- И кто вас сюда пустил? За дурака меня, что ли, держите? Не врите! -

напускал на себя этакую усталую важность старший сержант.

═- Да не вру! Нажрался вчера, в подъезде спал, выхожу, смотрю -

Дружинниковская, стадион, баррикады... Народ копошится. И тут как начнут

палить! Мать честная, как на войне! Ну, отлежался за кустами, затихло, я и

ноги оттуда! А тут вы...

═- Ага... Ага... - иронично кивал головой старший сержант. - А костром

почему пахнешь?

═- Костром? Разве? - изобразил крайнее изумление Соловцов и обнюхал свой

рукав.

═- А кровь откуда? - не дал ему опомниться старший сержант. И

действительно, на правом боку куртки отчетливо виднелись засохшие бурые

пятнышки.

═- Короче, есть у вас подозрение, что ты, мил человек, боевичок. Руки! и -

резко приказал старший сержант, явно рисуясь перед младшими сослуживцами.

Юрий послушно вытянул руки, ожидая наручников. Но вместо этого старший

сержант принялся дотошно осматривать их и даже обнюхивать.

═- Дрожат ручонки-то... Волнуешься, - усмехнулся он. Юрий промолчал, боясь

сорваться. Спорить явно без толку, а дразнить глупо.

═- Следов пороховой гари, оружейной смазки на руках не обнаружено, -

назидательно вымещал он своим сослуживцам. - Но субъект явно

подозрительный, - и в его голосе зазвучало нескрываемое торжество. Еще бы!

И нарушителя задержал, и молодым класс показал, да еще и мудреное ученое

слово вставил.

═- И что с ним теперь делать? - спросил один из солдат.

═- Что? - поскреб под каской старший сержант. - А доставим к начальству,

пусть решает. Руки за спину, вперед, шагом марш!

═И конвой тронулся в путь. Ох и клял себя Соловцов, ох и материл! Надо ж

было так по-дурацки вляпаться... После всего! И тут же темнело в глазах.

После всего... После расстрела безоружных людей в центре Москвы какие-то

оккупанты ведут его под конвоем по родной столице. Господи, проснуться бы!

И никогда не вспоминать этот сон!

═- Бу-бухх! - тяжело и раскатисто ухнуло из-за спины. Воздух напрягся и

дрогнул. Под ногами загудело. Идущий впереди солдат вздрогнул и нервно

заозирался. Оглянулся и Юрий. За домами все так же приветливо махала

флагом башенка Дома Советов.

═- Бу-бухх! - тяжело и раскатисто ухнуло из-за спины. Воздух напрягся и

дрогнул. Под ногами загудело. Идущий впереди солдат вздрогнул и нервно

заозирался. Оглянулся и Юрий. За домами все так же приветливо махала

флагом башенка Дома Советов.

═- Бу-бухх! - грохнуло опять особенно зловеще на фоне стихшей было

стрельбы.

═- Твою мать, во дают! - пробурчал еле слышно старший сержант. - Ну, чего

зыркаете? Пушек не слышали? Тоже мне, солдаты! Шагом марш, не отвлекаться!

- прикрикнул он на солдат.

═Минут через десять их странная процессия подошла к кирпичной

девятиэтажке. У первого подъезда стоял командирский "уазик". Два солдата с

автоматами за спинами, беспечно покуривая, болтали о чем-то с шофером.

═- Эй, салажня! - окликнул их старший сержант. - Где начальство?

═- На крыше...

═- Бу-бухх!! - утонули в новом грохоте слова солдата. Зазвенели в окнах

растревоженные стекла. С соседней осины дождем посыпалась листва.

═- Чего?!

═ - На крыше, говорю. Уже полчаса не слезает. А вы чего?

═ - Ничего. Еремин - со мной, вы двое - здесь. Еремин, вперед, на крышу,

шагом марш! Задержанный, следовать за ним...

═ - А вы чего - боевика поймали? - вытаращил глаза губошлепистый,

дураковатого вида солдат.

═- Сам ты боевик... - буркнул ему, проходя мимо, Соловцов.

═- Вот я и говорю - не похож, пожал плечами солдат уже им вслед.

═Лифт, конечно же, не работал. Здоровенный, грузноватый Еремин тяжело

шагал впереди, гремя по ступенькам подкованными сапогами. После пятого

этажа он начал ощутимо пыхтеть.

═- Эх, Еремин, займусь я твоим физвоспитанием! - вздохнул укоризненно

старший сержант. - Здоровый, а дыхалка - никуда. Хреново! Курить бросай!

═- Да как ту бросишь... - глухо, одышливо ответил Еремин, продолжая

карабкаться по ступенькам.

═- Научу. Бросишь как миленький. И вообще, слушайся меня! Я из тебя

человека сделаю, на гражданке все девки твои будут. Девкам ведь много не

надо. А нам от них - и того меньше, правда? - расхохотался старший

сержант.

═ - Там людей убивают, а вы... - не выдержал Соловцов. - Постыдились бы!

═ - О! Во как заговорил! Нет,═ надо тебя ОМОНу передать! Дураков

лечат! Иди,═ не п...ди! - впервые в полный голос матернулся старший

сержант и толкнул Юрия в═ спину. Что было сил сцепив зубы, Соловцов

промолчал.

═На последнем, девятом этаже они поднялись по маленькой лестничке на

чердак и через узкий═ люк протиснулись на крышу. Соловцова обволокло

ясно-синее, чуть дымное, пронизанное холодным солнцем октябрьское небо с

редкими кучками тяжелых, как камни, облаков. Он яростно вздохнул всей

грудью, но тут же сморщился и зажмурился, услышав знакомую канонаду

близкой стрельбы.

═- Еремин, по теневой стороне! Мало ли! - крикнул старший сержант.

═На краю крыши, в торце дома, был обустроен наблюдательный пункт. Стоял

складной стул, доска на пивном ящике взамен стола и какой-то оптический

прибор на штативе. Невысокого роста худосочный офицер в камуфляже стоял в

тени вентиляционной трубы и, поеживаясь, зябко потирал руки. Соловцов не

видел его лица, из-за воротника выглядывала лишь бледная шея, небритая

щека и черная дужка очков.═ Офицер стоял спиной к крыше, напряжено

вглядываясь в сторону несмолкающей канонады. Подойдя и почти поравнявшись

с ним, Еремин вдруг ахнул и отвесил челюсть. У подоспевшего Соловцова

поплыло и потемнело в глазах.═ Старший сержант сзади икнул и изумленно

выругался. Отсюда открывался пространный вид на окрестные дома и

набережную.═ Вполоборота, завпадной "щекой" к ним стоял Дом Советов.

Целиком был виден его "стакан" и верхний карниз фасада у восьмого

подъезда Но вытаращенные глаза Соловцова и его конвоиров были прикованы к

Москве-реке. Там посередине Краснопресненского моста рядком в окружении

толпы стояли четыре танка. Такие же грязно-пятнистые, как и утренние

подлецы БТРы. Их орудия были нацелены примерно в середину "стакана". На

другом берегу, со стороны гостиницы "Украина", стояли еще пять танков. И

так нелеп, несуразен и фантастичен был их вид здесь, в центре Москвы, что

одно лишь это вызывало противные мурашки по спине.

═- Бахх!!! - оглушительно дрогнул воздух, и пушка ближайшего танка на мосту

плюнула огнем и дымом.

═- Бумм! - тут же глухо отозвалось в чреве Дома. Он вздрогнул, словно

пошатнулся от предательского удара в подлых. И тут же донеслись радостные

вопли ликующей на мосту толпы. Люди скакали, размахивали руками, делали в

сторону Дома непристойные жесты. И это было отвратительнее всего.

═- Бахх!!! - грохнул танк с набережной, и на него полетели красно-желтымы

дождем вспугнутые листья.

═ - Бумм! - содрогнулся Дом. С тыльной стороны "стакана", где-то на

восьмом этаже, с оглушительным═ звоном лопнуло стекло и вымахнул длинный

седой шлейф дыма. С каждым выстрелом стоящий к ним спиной офицер

вздрагивал и истерично бормотал что-то неразборчивое. А вокруг гремела

стрельба. В ее сплошном дрожащем гуле ничего нельзя было различить. Видно

только было, как ходили ходуном пулеметные стволы на БТРах, как дергались,

выплевывая снаряды, малокалиберные пушки на боевых машинах пехоты. И

сквозь этот ад доносились сатанинские возгласы ликования с моста. И это

было страшно. Соловцов почувствовал себя затравленным зверем,═ по которому

остервенело палят из всех ружей и орут при этом вдогонку с торжеством

сильных, сытых и неуязвимых: "Ату его, ату!".

═- C-cуки! - прошипел, не выдержал, Юрий. Его конвоиры были слишком

увлечены отвратительным зрелищем и ничего не услышали. Зато офицер

обернулся. Щегольские, в тонкой оправе очки блеснули под козырьком

камуфляжной кепки, но за ними явственно проглянула черно-серая бездонная

пустота. Иссиня-бледные губы болезненно дергались.

═- Е.Б.Н. - на удивление спокойным голосом произнес он и повторил по

слогам, - Е-Бэ-эН. Что вам, Спирин? Кого привели?

═- Нарушителя, товарищ капитан. Вот, - и старший сержант вынул из кармана

и протянул ему паспорт Соловцова. - Задержан в оцепленном районе. По его

словам, накануне═ был пьян, ночевал в подъезде. Утром, пытаясь уйти, попал

под обстрел.

═- Врет, - махнул рукой капитан с видом измученного зубной болью человека.

- Трезвость на лбу написана... Сюда-то на кой его приволокли? Не могли

сразу по инструкции?

═- Да как-то, товарищ капитан... Ну не похож он на боевика! Хотя явно

сочувствует═ мятежникам, следов ношения и применения оружия нет. Сдадим

этим зверям невиновного, убьют, нехорошо получится...

═- А тебе-то что? У тебя приказ и инструкция. Ты не в ответе, - пожал

плечами капитан.

═- Так выполнять? - встал по стойке "смирно" старший сержант. Капитан

пристально, сквозь очки, глянул на него из-под козырька. Глаза нездорово

блеснули.

═- Выполнять... Ишь ты. Выполнять надо было сразу. А теперь что ж...

Усомнился. Толком не выполнишь. Хорошо, Спирин. Подождите в сторонке, я

побеседую с задержанным. А там видно будет. Ну? Сбрызнули! - и сделал

правой рукой отметающее движение. Спирин с Ереминым скрылись за

вентиляционной трубой соседнего подъезда.

═- Ну что, товарищ Со-лов-цов, - по слогам прочитал капитан его фамилию в

паспорте. - Сочувствуете, значит?

═- Кому? - идиотически улыбнулся Юрий.

═- Мятежникам, - так же глупо улыбнулся ему в ответ капитан, чуть повысив

голос, потому что танки, чуть передохнув, опять принялись гвоздить по Дому

Советов. Над головами затряслись антенны и провода. И черная пелена начала

наползать на глаза Соловцова. Колени дрогнули, и он медленно ополз по

кирпичной кладке вентиляционной трубы, все так же глупо мигая глазами.

═ - А кто мятежник? - таким же невинным тоном попытался спросить он, но

услышал свой голос будто со стороны. Он был слаб и истеричен.

═- Мятежник? - донесся издали голос капитана с сумасшедшим хохотком. - Я,

наверное?

═- Вот вам я действительно сочувствую, - еле выговорил Юрий. Его мутило. -

Как жить-то дальше? С этим?

═- Думаешь, нельзя? - склонившись, заглянул ему в глаза капитан, ослепил

блеском очков и опять трескуче, каркающее расхохотался. - Это тебе нельзя!

Это вам всем нельзя! - махнул он в сторону Дома Советов. - Закон, совесть,

милосердие... Тьфу, твою мать! - рявкнул он, аж подскочив. - А того и не

видите, что теперь все можно! Все!

═- После сегодняшнего, - сглотнул слюну Соловцов, - действительно... все

можно, - и, цепляясь за кирпичи, медленно поднялся на ноги.

═- Я вот... Я вот сейчас тебя собственноручно пристрелю, и мне ничего не

будет! - зарычал в ответ капитан, все еще судорожно дыша. - Веришь?

═В груди Юрия вскипела бешеная, непосильная злоба, сами собой сжались

кулаки.

═- Стреляй! Не ты первый! Стреляй, сука! Ненавижу!!! - выкрикнул Соловцов,

пошатнулся и упал ничком на битумную кровлю.

═Очнулся он от боли. Горело лицо. Неровно, вспышками, с искрами из глаз.

═- Эй, вставай! Очнись! Как тебя - Соловьев? - тормошили его. - Да очнись

ты! - и хлесткие, короткие удары по щекам.

═Юрий разлепил глаза и с трудом поймал фокус. Над ним склонился старший

сержант Спирин.

═- Ну, слава те, Господи! - вздохнул он. - Ожил! На, глотни! - и Соловцов

ощутил губами металлическое прикосновение горлышка армейской фляжки. Это

был чай. Очень крепкий, аж мурашки по спине побежали. Он сделал пару

глотков, отстранил фляжку и, заслышав прежнюю канонаду у Дома Советов,

болезненно скривился и═ закатил глаза.

═- Что - не нравится? А ты думал, в сказку попал? - Или уже на тот свет? -

усмехнулся Спирин. - Как бы не так. Хотя близко было... Тебя приказано

вывести отсюда и отпустить. На все четыре. И пинка для скорости дать.

Понял?

═ - Ага... - промычал Юрий, ничего, конечно, не понимая.

═- Ну и лады. Еремин! Присмотришь за ним. Я сейчас, - и Спирин, резво

поднявшись, исчез за трубой.

═- Еремин... - позвал Юрий. - Что тут было-то? Где ваш капитан?..

═- А? Да чего... Психанул, увезли его. Ну, пока вы друг на друга орали, мы

ни гугу... А как ты упал, он пистолет выхватил, стал тебя выцеливать, а

руки трясутся... На курок жмет, а он не стреляет, на предохранителе, что

ли... Ну, тут мы не выдержали, схватили его, подмогу снизу кликнули... А

он визжит, как поросенок: ненавижу, всех ненавижу, убивать вас, как собак!

Ну, скрутили, увезли. Он еще выкинуться хотел... - и Еремин указал глазами

на край крыши. - Псих, короче.

═- Спасибо, ребята... Молодцы вы, - вздохнул Юрий и глотнул из фляжки.

═- Да чего - молодцы... Испугались мы. Тебя бы он кончил - за нас принялся

бы. А у нас ведь автоматы... Такое бы началось! А домой-то хочется...

Встать сможешь?

═- Смогу... наверно, - проговорил сквозь зубы Соловцов, поднялся и,

придерживаясь за шершавые кирпичи вентиляционной трубы, медленно

выпрямился. В воздухе стояла резкая едкая гарь. Юрий оглянулся и

пошатнулся снова.

═ Дом Советов горел. С фасада, со стороны набережной, вытекали и

поднимались кверху плотные струи жирного черного дыма. И потемневший

трехцветный флаг над часовой башенкой обреченно барахтался в удушливых

клубах. "Бу-бухх! Ба-бахх!" - продолжали гвоздить танки. Неудержимая

тошнота навалилась на Соловцова, желудок подскочил к горлу, и он едва

успел отступить за трубу.

═- Еремин! - раздался голос Спирина и быстрые шаги по крыше. - Ну как, он?

═- Блюет, - невозмутимо отозвался Еремин.

═- А, блюет, - с пониманием сказал Спирин. - Значит, ожил. Нормальное дело

после обморока...

═А Юрий, упершись головой в трубу, все не мог справиться с противными

рвотными спазмами. Он ничего не ел со вчерашнего дня, и все, что было у

него в желудке, давно выплеснулось на битум крыши. Но мучительные,

выворачивающие приступы никак не хотели проходить. Один за другим

накатывали они вместе с картинами пережитого кошмара. Мертвящая жуть

Останкина. Зверский обстрел баррикад. Вздернутая к небу бородка убитого

казака. Развороченный затылок Михалыча. Музыкант Дима с Аленкой на руках.

Мертвые глаза баррикадника Жени.═ Изорванные пулеметами тела. БМП с

кровавыми ошметками на гусеницах. Варя с пробитой грудью. Горячий Дом

Советов... Соловцова трясло, рвало и раздирало.═ Потоком текли слезы и

сопли. Но вот наконец в животе улеглось, Соловцов неуверенно выпрямился и

шаткими шагами вышел из-за трубы, вытирая рукавом лицо.

═- Ну? Проблевался? - участливо осведомился Спирин. - На, глотни, - и

протянул ему фляжку.

═- Ох, хорошо... - выдохнул он, сделав несколько жадных глотков. -

Простите, ребята. Уделал я ваш наблюдательный пункт...

═- Да ладно. Пошли. Пока начальства нет, - коротко, сквозь зубы, бросил

Спирин. - Еремин, остаешься здесь. Вот твой паспорт, - и протянул Юрию

запыленную красную книжечку с потертым советским гербом. - За мной.

═Коротко кивнув Еремину, Соловцов зашагал по крыше к чердачному люку. Силы

каким-то чудом вернулись к нему.

═Они шли пустыми дворами, и дома слепо глядели на них занавешенными

окнами. Все казалось мертвым, как нарисованным. И солнечный свет,

рассеянный сквозь черную гарь, тоже был каким-то чужим и искусственным.

Словно несметной, несчитанной силы дьявольщина обступила город и плотно

нависла над ним. "Зла... Зла вокруг много..." - вспомнился вдруг Метелев.

Как-то он? Жив ли? Вряд ли...

═- Ну, все, - остановился Спирин. - Дальше мне нельзя. Дальше сам. Давай.

Больше не попадайся, так легко не отделаешься. И все, что у нас видел, -

он кивнул головой назад, - забудь.

═- Не забуду, Спирин. Я теперь ничего никому не забуду. И никого. А тебе

спасибо. За все, - и Соловцов протянул ему руку. Опасливо стрельнув

глазами, Спирин принял рукопожатие. Юрий кивнул ему и зашагал через двор,

не оглядываясь.

═- Эй! Подожди! - крикнул ему вслед Спирин. - Стой!

═Юрий остановился и, помедлив, обернулся.

═- Ты переждал бы... Пересидел бы где в подъезде, в подвале... Пусть все

уляжется. Попадешься ведь! - и старший сержант снова осторожно осмотрелся.

═- А мне, Спирин, уже ничего не страшно, - сквозь зубы ответил Соловцов. -

Наплевать. Что будет, то и будет. Я не крыса, чтобы в своей стране по

подвалам отсиживаться. Ясно тебе? Будь здоров! - и скорыми шагами Соловцов

свернул за стоящую рядом пятиэтажку. А Спирин, кажется, еще долго стоял во

дворе и отрешенно глядел вслед.

═Встречный ветерок чуть отнес копоть над головой, и вокруг стало

непривычно тепло и солнечно.═ Даже потеплело слегка. И танковая пальба на

набережной стихла. Трещали автоматы, огрызались пулеметы,═ бухали

маломощные пушки бронемашин.═ Это тоже было страшно и мерзко. Но рвущего,

сотрясающего грохота танков уже не было. И на душе чуть полегчало.

Казалось, что после всего пережитого ничего плохого случиться уже не

может. Хуже и так не бывает. Слава Богу, что живой. Юрий по-кошачьи

прищурился на солнце и глубоко вздохнул. Где-то в области сердца едва

ощутимо кольнуло. Он почувствовал чей-то долгий, пристальный взгляд себе в

спину и поспешил уйти с этого двора.

══Непонятно, откуда взялись силы. Ноги сами уносили его все дальше от этого

проклятого места. Он не прочь был и побежать, лишь бы поскорее, подальше

отсюда, только бы не слышать больше этой чертовой стрельбы. Нет, страха не

было. Усталость. Тяжелая, злая усталость, будто от неприятного, заведомо

непосильного труда. От которой не убежишь. И то ли еще будет...

═Он шел, не очень-то разбирая дорогу, сторонясь открытых мест. На пути его

попалась раздолбанная хоккейная коробка с выломанными досками. Недолго

думая, он нырнул в пролом, прошагал по мокрой, скользковатой земле и

шмыгнул в такую он нырнул в пролом, прошагал по мокрой, скользковатой

земле и шмыгнул в такую же дыру наружу. И, не успев выпрямиться, получил

резкий удар в подлых. Кто-то заломил ему назад обе руки, да так, что

затрещали,═ выворачиваясь, плечевые суставы и в глазах потемнело от боли.

Уже лежа на земле и придавленный чьим-то костоломным коленом, он застонал

сквозь зубы.

═ - А, сука, голос прорезался! - расслабленно прошепелявили над ним, обдав

несравненной вонью мятной жвачки вперемешку с водочным свежаком. - Обыщи,

я держу! До-олго ж мы вас терпели, коммуняки драные. Наконец-то

поквитаемся! - с блатной истерикой тянул шепелявый. По телу Соловцова

забегали чьи-то проворные, отвратительные, как черви, пальцы.

═- Нет ничего! - с какой-то даже обидой буркнул второй голос, хриплый и

заторможенный. - О, бля, паспорт! Та-ак, Соловцов... Московская область...

А здесь что делаешь, недобиток?

═Соловцов молчал. Дикая, кипящая злоба захлестнула его. Откуда взялись

здесь все═ эти выродки? Мало им, что всю страну опоганили своими блатными

порядками, теперь еще и крови захотели! Но слово могло стоить жизни.

═- Ну, вставай! - пнули его в бок. Юрий медленно поднялся и, судорожно

отдыхиваясь, оглядел очередных своих пленителей. Да, так он и думал. Двое

штатских в коротких кожаных куртках и широченных брюках, с бритыми

шишковатыми головами, звероподобными откормленными лицами и сбитыми

костяшками пальцев. У пояса на ремнях автоматы без прикладов с

укороченными стволами. "Демократическая молодежь... Гайдаровский призыв"...

- пронеслось в голове мельком услышанное ночью по радио. Юрий скривился.

═- Что, сука, не нравится? - глумливо заглянул поросячьими глазами ему в

лицо шепелявый и осклабился во всю ширь своей бомбообразной физиономии. -

Кто такой?! - внезапно пронзительно рявкнул он.

═- Прохожий... - осторожно пожал плечами Соловцов.

═ - Прохожий? А тут что делаешь? - буркнул второй, с синей щетиной на

щеках.

═- Иду... - так же спокойно ответил Юрий.

═- Да чего базарить-то? Чего базарить? - завизжал в новой истерике

шепелявый. Прям щас тут его и грохнем! Ты посмотри, посмотри, у него же

вся куртка в кровище! Сколько убил, сука, признавайся?! Это ты брата моего

порезал?! Да я... Я тебя, козел, за яйца подвешу и раскручу, ты у меня

дерьмо есть будешь, понял?! - и в═ глазах Юрия зарябило от мелькания его

сарделечных пальцев. - К стенке, сука! - и он толкнул его за плечо к

забору, вскидывая автомат.

═- Эй, погоди... Не здесь же, в натуре... За угол куда-нибудь - перехватил

автомат за дуло его подельник. - Вон, в окне кто-то вожжается, мало ли...

═- А?! Че-его?! Кто там еще вожикается? - завопил шепелявый, резко

обернулся к дому и, картинно расставив ноги, передернул затвор. - Ага!

Зас...ли! То-то!

═ - Пошли! - коротко буркнул второй, развернул Соловцова и больно ткнул

дулом автомата в спину. - Давай-давай, недалеко тут!

═- Да чего ты, в натуре, а? Ты-то чего? Мало от них натерпелся, да? -

звизгнул шепелявый. Самым отвратительным в их облике были красные повязки

дружинников на руках.

═- Идем, идем... Там есть такой тупичок. Самое оно!

═- А? - опять взвизгнул шепелявый. - Ну-ну... Там его и сделаем! Ты,

баклан, не думай, легко не сдохнешь! Иди, сука! - и двинул кулаком Юрия в

спину. Все внутри содрогнулось. Эх, развернуться бы да заехать в это

поганое обозревшее мурло! И═ рвануть от них вон в те кусты... Но нет. Это

и впрямь слишком легкая смерть. Так... А это еще что за эсэсовцы?

═Впереди замаячили две рослые фигуры в черных, перепоясанных широкими

ремнями мундирах и таких же черных беретах с кокардами.

═- Бля, облом! - прошипел сквозь зубы шепелявый. - Сразу надо было...

═- Стоять! - рявкнули черные мундиры, вскидывая автоматы. Такие же

короткие. На═ плечах у них завиднелись мятые милицейские погоны без звезд

и просветов. - А,═ свои... Кого ведете?

═- А мы... Вот! - угодливо выскочил вперед шепелявый, протягивая паспорт

Соловцова. Громадный мужик с расплющенным носом взял паспорт и нехотя

пролистал.

═- Ну и что... - невнятно, без интонации пробасил он. - Кто такой?

═ - Там написано... - тихо выговорил Юрий.

═- "Нап-писано"!. - передразнил омоновец и размашисто хлестнул Соловцова

открытым паспортом по лицу. Юрий что было сил сцепил зубы. - Отвечать!

═- Соловцов Юрий Андреевич, - выдавил он.

═- Что тут делаешь?

═- Да просто иду, никого не трогаю, оружия нет...

═- Ишь, мирный какой... А откуда ж ты идешь-то, ми-илай? - заегозил,

скалясь золотыми фиксами, второй омоновец. - Идти-то ты можешь только

оттуда... А там стреляют! Так что - будем дурковать? Или как?

═- Да волчара он, волчара красный, по роже видно! - заблажил шепелявый.

═- Заткнись; Твоя рожа краснее. На базу его, там видно будет. Пошел! - и

толкнул Юрия всей пятерней в спину. Соловцов пошатнулся, припал на одно

колено, поднялся и побрел вперед.

═- Наручники б одеть надо, - вкрадчиво подал голос шепелявый.

═ - Обойдется. Эй, ты! Рыпнешься - стреляю, понял?

═Юрий кивнул. Ну вот, Это уж точно крышка. И липкая, мерзкая тоска поплыла

вдруг по всему телу, дрогнули колени, опустилась голова. Вот и все.

Бежать? Верная смерть. Но хоть сразу... А там замордуют до полусмерти и

прикончат... Нет. Хоть умереть человеком... И, приготовившись уже для

последнего рывка, глянув просительно в небо, он вдруг остановился перед

кирпичной стеной дома.

═- Пришли! - коротко пробасил омоновец.

═"Что? Прямо здесь?" - промелькнуло и погасло в голове Соловцова. Перед

глазами все замутилось и поплыло.

═- Ну! Шагай, чего встал?! - и Юрий снова получил тяжелый тычок кулака в

спину. Только теперь он увидел неподалеку крыльцо с бетонными ступенями и

приоткрытую металлическую дверь. Тут же, во дворе, кучковались какие-то

темные личности с автоматами в таких же красных повязках. Отечные, с

нездоровым румянцем лица, мелкие бегающие глазки, хищные ухмылки рыночных

выжиг.═ "Опорный пункт охраны порядка" - покачивалась над дверью плоская

вывеска-фонарь.

═- Заходи! - опять ткнули его сзади кулаком. Уже в дверях он обернулся,

прощально взглянув в задымленное небо. Подслеповатое солнце было прямо над

головой. А позади, за домами, вздымался чудовищный, неохватный столб

яростно рвущегося в небо черного дыма. В высоте он медленно, нехотя

рассеивался, походя на исполинский гриб ядерного взрыва. Соловцова

передернуло. В который раз показалось, что все это - просто бред.

═- Иди, иди! Не глазей! - толкнули его, и он с разбегу влетел в какую-то

непроглядно темную каморку. Свет еле проникал туда сквозь пыльное

зарешеченное окошко, и виден был лишь темный силуэт сидящего за столом

человека напротив двери и красно тлеющий квадрат электрокамина у стены.

═- Представиться по форме! - ткнули его в спину.

═ - Да не знаю я ваших форм! И знать не хочу! - огрызнулся Юрий.

═ - Научим, - негромко сказал человек за столом и щелкнул выключателем.

Вспыхнувший ярко-желтый свет старой настольной лампы осветил тесную, серую

от пыли комнатку с клочьями древнего линолеума на полу. За обшарпанным

столом в═ позе Сократа восседал маленький лысый мужичок в синей

милицейской рубашке без погон и галстука. Ехидная улыбка змеилась на его

тонких губах под вислым, как неудачный огурец, носом. Ни слова не говоря,

он пролистал паспорт Соловцова, бросил его на стол, сцепил в замок руки и

пристально уставился на Юрия.

═- Ну, рассказывайте, - почти доброжелательно проговорил он.

═- Что рассказывать? Как меня в моей же столице на каждом углу убить

хотят? Откуда понабрали-то столько сволочья? Иду, никого не трогаю - и на

тебе! Что - и это уже запрещено? - злобно выкрикнул Юрий. - Думаете, вам

это сойдет? Как бы не так... - и, подсеченный каким-то неведомым приемом,

с маху рухнул на пол. Только и успел прижать к бокам согнутые в локтях

руки, чтоб не отбили почки.

═ - Погоди... - остановил лысый омоновца, уже готового бить и топтать. -

Успеешь. - И многозначительно помолчал, делая, видимо, ему какие-то знаки.

- Человек, вижу, культурный, образованный, не надо с ним так... Мы ему все

объясним. Неужели он не поймет и нам не поможет? Ведь так? - и, выйдя

из-за стола, лысый подошел к лежащему Соловцову и склонился над ним. -

Конечно, так... Выйди пока.

═Два тяжеленных, на толстой подошве с выступающим рантом башмака

перетоптались на месте и исчезли за дверью.

═- Встаньте, - мягко сказал лысый Соловцову. - Присаживайтесь, - и указал

ему на маленький приставной столик с табуреткой у своего стола. -

Успокойтесь и расскажите, что же с вами произошло и как вы тут очутились.

═ Тон его был прямо-таки елейный, а гаденькая улыбка все так же извивала

губы. Ожидая неминуемой подлости, Юрий осторожно присел на шаткую

табуретку у═ столика. Тщательно обдумывая, взвешивая и пробуя едва ли не

на зуб каждое слово, он изложил прежнюю версию своей истории - что вчера

забрел сюда по пьянке, ночевал в подъезде, а утром попал под обстрел.

Лысый разгуливал этаким наполеончиком по ту сторону стола, останавливался

у окна, щурился и участливо подбуркивал Юрию едва ли не на каждую фразу

"угу", "ну-ну", "во как", "эк вас". И вдруг, отвернувшись от окна, с видом

усталого учителя остановил Соловцова.

═- Хватит. Эту историю я третий раз за сегодня слышу. Вы не оригинальны.

Но это все не важно, - махнул он рукой. - Эти ваши сказки мне ни к чему.

Мне даже наплевать, что вы там делали. Это ваше дело, в конце концов.

Остались живы - и слава Богу.

═- А тогда что... - начал было Юрий, но лысый останавливающе помахал

рукой.

═- А пустяк, - усмехнулся он, подсаживаясь к столу. - Такая, право,

ерунда, что и говорить-то... Да, у вас куртка испачкана! Вон там, на боку,

справа. Как же вас угораздило-то... Ну так вот что. Никаких показаний мне

от вас не надо. Вот вам ваши показания. Ознакомьтесь, подпишите - и

скатертью вам дорога, я вас больше не задерживаю.

═- Как это - мои показания? - ошалел Юрий.

═- А вот так, - и лысый протянул ему через стол лист бумаги.

═Одна страница была заполнена аккуратным печатным текстом.═ Соловцов

углубился в чтение. Шрифт был крупный и яркий. Но содержание никак не

доходило до Юрия и как будто повествовало о чем-то далеком и непонятном.

Писал человек, якобы участвовавший во вчерашнем марше демонстрантов с

Октябрьской площади, затем в походе на Останкино и потом стоявший в обороне

у Дома Советов. Наряду с известными Юрию событиями и достоверной их

последовательностью в глаза бросалось и всячески выпячивалось откровенное

бессовестное вранье, в котором Соловцов различил характерные обертоны,

знакомые по ночным радиопередачам. Заявлялось, что среди "бесчинствующей

толпы" было много уголовников, а также явно ненормальных типов, которые

успешно подстрекали всех остальных громить машины, магазины, грабить

квартиры, убивать всех, кто попытается их остановить. Утверждалось, что на

пути следования большой колонны от Дома Советов к Останкино были выбиты

стекла в домах и разграблены все магазины. Здание телецентра, как

оказалось, было забросано гранатами, погибло несколько военнослужащих, и

только после этого войска открыли огонь. Многие из участников этих шествий

были до зубов вооружены самым разнообразным - от пистолета до гранатомета.

Всю ночь перед штурмом у Дома шла бойкая торговля оружием, и боевые группы

со снайперскими винтовками уходили на свои позиции. Звучали призывы

громить квартиры и насильственно сгонять народ к Дому в качестве живого

щита. Более того, правдивый "очевидец" повествовал и о совсем недавних,

двух-трехчасовой давности событиях. Юрий узнал, что танки открыли огонь по

Белому Дому только после того, как в их направлении кто-то выстрелил из

гранатомета. Завершалось это откровение строчкой "С моих слов записано

верно", местом для подписи и даты. Соловцов зло ухмыльнулся, положил лист

на стол и поднял ненавидящие глаза на лысого.

═- Но здесь же ни слова правды!

═- А вам сейчас не правду искать. Вам жизнь спасать надо. Это важнее. Да и

какая разница - правда, ложь... - опять гадостно заулыбался лысый. - Все

ведь уже свершилось. Вы ничего не измените своей подписью. Так что не

глупите. Вот вам ручка, черкните - и разойдемся. Делов-то!

═- Делов? - прошипел Соловцов. - Наделали делов, а теперь оправдаться

хотите? С моей помощью, да? Вот вам! - и изобразил в сторону лысого

неприличный жест с выразительным покачиванием.

═- Жалко мне тебя, - пожал плечами лысый.

═- Ишь ты, сердобольный! - голос Юрия все более закипал. - Ты других

дураков поищи! Так я вам и поверил! Подпишу, не подпишу - все равно мне не

жить. Лучше уж с чистой совестью...

═- Ну что ж. Тогда я бессилен что-либо сделать... - лысый встал, обошел

стол, открыл дверь. Тут же в нее просунулся омоновец.

═- Сам виноват. Я хотел по-хорошему, - пожал плечами лысый, обращаясь не

то к нему, не то к Соловцову. - Уведи. И по усмотрению...

═-═ Паспорт отдай! - прохрипел Юрий, вставая с табуретки.

═- Какой паспорт? Все. Тебя нет. Нет, понимаешь? - вплотную поглядел ему в

глаза лысый. - Был - и нет! - он взял со стола паспорт Соловцова, открыл и

с усилием разорвал его пополам.

═- С-сука! - бросил Юрий ему в лицо. Хотел плюнуть, но не успел. Мощным

толчком он был вышвырнут из комнаты, пролетел тамбур меж дверьми, скатился

с крыльца и оказался на земле. Подскочивший омоновец пнул его ногой в бок.

═- Вставай! - и несильные, но тяжелые удары в живот, в грудь, в спину.

Соловцов еле успевал ворочаться и прикрывать почки.

═- Давай, мочи его! - неслось, казалось, отовсюду. - Так его! Пусть кровью

умоется.

═ - Погоди! Дай я! Дай я ему е...ну! Пробью пенальти! - раздался знакомый

шепелявый голос. И Юрий получил несколько сильных ударов по бедрам,

ягодицам и спине от мигом сбившихся в кучу "гайдаровских соколов".

Хорошо, обуты они были в основном в кроссовки.

═- А ну дай по голове вмажу! По голове! - с интонацией дискотечного дебила

вопил═ мужик лет сорока, расталкивая собратьев.

═- Отставить! - рявкнул омоновец. - Не здесь же! Вон в закутке за углом...

Эй, вставай! Встать, сказал! - и легонько ткнул лежащего Соловцова

ботинком. Юрий приподнялся, попытался встать и, изобразив гримасу страшной

боли, повалился снова.

═- Чего? Или придуривается... - пробормотал омоновец. - Ладно! Под руки

его - и за угол! Взяли!

═И Соловцова поволокли. Под руки. Лицом вверх.═ И каблуки его ботинок

чертили по влажной земле, вспахивая сохлую траву и желто-бурые палые

листья. Откинув голову, он сквозь опущенные веки взглядывал в задымленное

небо, на тусклое солнце... И понимал, что это, как ни странно, последнее,

что он видит в этой жизни. Отчаянья не было. Он успел уже мысленно

попрощаться со всеми близкими. А с жизнью сегодня он прощался уже не раз.

Но была злость и досада, что никто об этом так и не узнает. Как собаку...

Даже не похоронят толком.

═ - А дохлый оказался коммуняка! - заметил кто-то. - Быстро отключился!

═- Ничего. Перышком пощекочем - очухается! - прогундели в ответ.

═Его затащили за угол, бросили у задов каких-то гаражей и принялись бить.

Удары сыпались со всех сторон, Юрий едва успевал прикрывать то голову, то

почки, то пах и перекатываться от одних ног навстречу другим. Били

неумело, толпились и суетились. Их было человек десять, и каждый норовил

поучаствовать. Но силы Юрия были на исходе. Он задыхался. В глазах было

темно.

═Но тут за домами раздались громкие автоматные очереди. Истязатели явно

замешкались, встрепенулись и прислушались. Удары поредели и ослабли.

═- Отставить! - раздался вдруг громоподобный рык верзилы омоновца. -

Отставить, я сказал!

═Горе-бойцы заоборачивались и стали отходить от лежащего Соловцова.

═- Оцепление прорвали на Пресне! - гаркнул омоновец. - Толпа человек

тридцать! Все туда! Быстро! Ишь, герои! Вам только лежачих бить! Быст-рро,

я сказал! - и в наступившей тишине громко клацнул передернутый затвор.

═Незадачливые ополченцы отошли от Соловцова и подступили к омоновцу. С

секунду поколебавшись, Юрий рывком перекатился к гаражам, вскочил и,

преодолевая боль и головокружение, перемахнул через спинку старой кровати,

что была вместо═ изгороди, и, протиснувшись узким проходом между

гаражами, изодрав куртку, что было сил припустил по соседнему двору.

Поначалу═ прихрамывал и пошатывался, но внезапно прилили силы, и он забыл

о своих отбитых местах. Соловцов уже пересек двор, как вдруг со стороны

гаражей вслед ему шарахнула автоматная очередь и понеслись дикие, истошные

крики. Он забежал за угол дома и осторожно выглянул. Преследователей было

трое. Озираясь, они бежали через двор с автоматами наперевес. И у всех

троих, как в насмешку, алели на рукавах повязки дружинников. Опрометью

бросился Юрий в следующий двор, и тут они его заметили.

═- Стой б...! Ну, щас я тебя... - донеслось до него, грохнула очередь,

Юрий пригнулся на бегу, но пули просвистели где-то далеко в стороне. Но

слышны уже были топочущие шаги, и Соловцов насколько мог прибавил ходу.

═Вдох... Выдох. Сумасшедшие прыжки и дикие петли. И, кажется, нет воздуха

вокруг. "Стоять, сука!" - то и дело несется сзади и грохочут шаги

звероподобных преследователей. Ох, не остановиться бы... Не дать

прицелиться. А сердце вот-вот вылетит. Слишком много ему сегодня выпало.

Невиданного. И неслыханного тоже. Цвирк! Цвирк! - пули над головой...

Бросок в сторону, в кусты боярышника, перекат по желтой сохлой листве,

ползком к мусорной площадке. Черт, как больно, почкам, кажется, все-таки

досталось... Но потеряли его пули, цвиркают озадаченно где-то позади и в

стороне. Соловцов привстал и, полусогнувшись, притаился за мусорным

контейнером. Преследователи проскочили мимо, остановились, заоглядывались,

замахали руками, заорали друг на друга. Ну, с Богом, пока не опомнились!

═ И Юрий бешено рванулся от помойки к длинной старой пятиэтажке, где

незадолго до того разглядел просвет арки. А там будь что будет, он и так,

кажется, жив исключительно по недоразумению... Вперед что есть сил! Уже

понеслись выстрелы, ожесточенный азартный мат сквозь четкий посвист пуль

над головой. Шарахнула короткая очередь, стеганула листву желто-красного

клена справа. Посыпались листья, сухие ветки и древесные ошметки. Плавно

кувыркаясь, безжизненно шмякнулся наземь невзрачный облезлый кот.

Всхлипнуло и зазвенело разбитое оконное стекло впереди. И, покосившись,

Юрий увидел, что путь под арку закрыт. Там неприкаянно стояли какие-то

солдаты. Ничего, видимо, не понимая, они вертели головами и привставали на

цыпочки, рискуя поймать шальную пулю. И Юрий бросился в первый попавшийся

подъезд. Пуля, весело пропев над самым ухом, врезалась тут же в деревянную

дверь, чуть опередив его. Откололась щепка, отлетела ему прямо═ в лицо, и

Соловцов, влетев в подъезд, с невиданной прытью вознесся на площадку

последнего, пятого этажа.═ И тут же с треском разламываемого дерева внизу

распахнулась дверь, и подъезд наполнился тяжким топотом, распаленным

дыханием и заполошным матом. Здесь, наверху, был тупик. Юрий заметался по

площадке. Все... Вот тут-то и конец. Навалилась вдруг мертвящая слабость и

тоскливое безразличие. От судьбы не убежишь, в конце концов. Набегался.

═Преследователи почему-то мешкали. Видимо, боясь чего-то, они обшаривали

каждый этаж и площадку. Но топот и возбужденные голоса неумолимо

приближались. Юрий вздрогнул. Его отпустило навалившееся было оцепенение,

в горло вступил яростный, жесткий комок бешенства. Захотелось разбежаться

и с криком "А подавитесь суки!" выброситься из окна, что напротив, на

лестничной═ площадке, прямо по линии разбега. И, отступив к одной═ из

квартирных дверей, он уже оценивал расстояние своей финишной прямо, как

вдруг чья-то маленькая цепкая рука легла на его запястье и несильным, но

настойчивым рывком втащила в═ непроглядный мрак квартирного коридора.

Дверь бесшумно закрылась. Те же самые несильные, но настойчивые руки

прислонили его к стене и на губы легла мягкая теплая ладошка. Это было

некстати, сердце бешено колотилось и требовало воздуха, и сдерживаемое

дыхание тоже было колотящимся и прерывистым. Через пару секунд на этаж с

грохотом ворвались преследователи.

═- Где он? Ну, сука, голову оторву! - раздался гнусавый, насморочный

голос.

═- А, вон люк на чердаке! И незаперт! Там он, гнида! Ох, б..., что я с ним

сделаю! - знакомо, шепелявящее взвизгнул второй. - Придержи!

═Раздался шум непонятной возни, кряхтение, потом что-то шерохнуло,

послышался хриплый вскрик и гулкий грохот падения.

═- Ах ты, б...! Раззява х...ева! Сам лезь теперь!

═- Не... - заторможенно ответил первый голос. - Вряд ли. Он здесь

где-то... А ну, сыграем в расшибалочку!

═И дом весь затрясся от здоровенных ударов в двери.

═- Открывать быстро! Милиция! - истерично вопили на лестнице. Сердце Юрия

екнуло. Но тут же снизу набегающей волной раздался гул множественных

шагов. Бежали люди. Много людей.

═- Всем стоять! Оружие на пол, руки вверх! - раскатился, ударяясь, как

горох, об стены, звонкий молодой голос. Повисла пауза замешательства.

Раздался неторопливый раздумчивый лязг складываемого оружия.

═- Кто такие? - грянул тот же голос.

═- Дружинники... Охрана порядка. Это... Ельцина защищаем, -

нечленораздельно пробормотали в ответ.

═- Что здесь делаете?

═- Да ловим тут одного козла... Больно прыткий оказался. Да ты не дури,

лейтенант, щас квартиры осмотрим, найдем, - лениво, по слогам, ответил

третий, до этого не слышный голос.

═- Троих козлов я вижу... А кто дурит, я вам объясню. Сейчас, во дворе. У

ближайшей стенки, - сквозь зубы, но громко нараспев цедил лейтенант. -

Совсем ох... ели, подонки?! - оглушительно рявкнул он под конец.

═- Оскорбляйте, лейтенант... - обиженно протянул гнусавый.

═- Оскорблять во дворе начну, гундос! Руки за голову, по одному вниз,

шагом марш! - огненной фанфарой пропел лейтенант. - Михеев, Трошин,

осмотреть чердак! Остальные - кругом! Вниз. Если что - огонь на поражение

безо всякого!

═Невидимая сила на лестнице зашаркала, развернулась и загремела═ каблуками

по лестнице.

═- Чисто, товарищ лейтенант, - доложил запыхавшийся голос.

═- Ну и ладно. Не дали убить, и то хорошо... - пробормотал лейтенант. -

Хоть═ это...

═- А этих что - расстреляют? Они ж вроде за Ельцина...

═- А мне-то что? Шпана оборзевшая! Туда и дорога! Ишь, разохотились на

безоружных! Это мой город, понимаешь ты? А, ладно, идем. Разберемся...

═И вот уже стихло все на лестнице. Только растревоженные перила═ долго еще

тряслись и гудели. Соловцов ошалело═ шарил глазами по темноте,═ но никак

не мог ни═ на чем═ их сосредоточить. Воздуха не хватало. Юрий═ осторожно

отнял спасительную═ ладошку от своих губ и глубоко═ вздохнул. Это был не

вполне свежий═ воздух прихожей,═ пахнущий старой═ обувью и тряпьем,

сдобренный═ гуталином═ и нафталином. Но отныне и навсегда═ он стал═ для

Соловцова══ воздухом спасения. Он медленно═ приходил═ в себя═ и

вглядывался, вглядывался что было сил в неясное светлое пятно═ на уровне

своей груди. Оно оставалось каменно неподвижным. Лишь═ две неяркие искорки

стремительно сновали из стороны═ в сторону.═ Его, кажется, тоже изучали.

═- Вы кто? - послушался дрожащий,═ прерывающийся женский шепот.

═- Соловцов Юрий Андреевич... - заученно, почти═ машинально═ проговорил

он. Глаза начали═ привыкать═ к темноте,═ и он уже═ отчетливо═ видел,═ что

перед ним стоит невысокая═ хрупкая═ темноволосая девушка с очень бледным,

белым лицом. - Вы меня не бойтесь, я скоро уйду, - поспешил добавить он.

═- Вас хотели убить... Почему? - так же испуганно═ прошептала═ девушка.

═- А... Это ничего, - выдохнул он и вдруг ослаб. Колени═ подогнулись, и он

сполз по стене на пол. - Меня...═ Меня все═ убить хотят, - одними губами

пролепетал он. Его охватила внезапная сотрясающая═ дрожь и прошиб

обильный═ холодный═ пот. Девушка выбежала, вероятно в кухню,═ и вернулась

с чашкой══ в руках.

═- Пейте...═ С валерьянкой, - и протянула═ ему чашку. Юрий потянулся═ было

к ней, но═ руки═ тряслись, и, уронив═ их,═ он покачал═ головой═ и виновато

улыбнулся.═ Девушка присела рядом на корточки и поднесла═ чашку═ к его

губам. Выпив терпкий, вяжущий═ валериановый═ раствор,═ он обессилено

откинул═ голову═ и закрыл═ глаза.═ В животе═ разлилось благодатное═ тепло

и═ спокойствие. Сквозь═ полуопущенные веки он видел,═ что девушка

по-прежнему сидит около═ него, не═ уходит.═ Теперь в прихожую═ падал свет

из открытой═ кухонной═ двери. Хозяйка═ была одета в плотный махровый

халат═ и теплые черные═ колготки.══ Отставив чашку и положив═ руки на

сдвинутые колени,══ она сидела и пристально смотрела══ на него скорыми

серыми═ глазами═ из-под═ редких ресниц.═ Юрий═ осторожно═ взял в свои═ еще

нетвердые═ руки═ ее прохладную ладошку═ и ласково═ обхватил ее.

═- Спасибо, милая, - прошептал он. - Спасибо, смелая...═ Милая═ моя

спасительница...- и осторожно сжал ее руку.══ Только═ теперь он понял, как

прекрасно это чувство═ благодарности, и это "спасибо"══ он готов═ был

повторять══ и повторять, заглядывая═ в эти стремительные═ доверчивые

глаза, лаская═ эти═ маленькие нежные═ ладошки...══ Он улыбнулся, и две

крупные═ полновесные═ слезы══ скатились═ по его небритым═ щекам. - Как

звать-то тебя? - спросил═ он, справившись═ с чувствами.

═- Ладейникова Юлия Николаевна, - в тон═ Соловцову ответила═ девушка и

напряженно═ улыбнулась. - А вы...═ Вы из Белого Дома?

═- Дома Советов, Юля. Белый Дом в Америке, - и тут же, охватив вспыхнувшее

вдруг лицо ладонями,═ горячечно═ прошептал, - ох, Юлька, Юленька, если б

ты знала...═ Впрочем,═ лучше тебе не знать, - взяв себя═ в руки, вздохнул

он.

═- Страшно там? - участливо═ склонив═ голову набок, спросила═ Юля.

═- Плохо там. Хуже═ не бывает, - поморщился Соловцов.

═- Но вы-то живы...═ И сопротивлялись вы там здорово.═ Им даже═ из танков

стрелять═ пришлось.═ И то вон какая стрельба═ до сих пор...

═- Это не стрельба. Это расстрел, Юля. Мы не сопротивлялись.═ Ты это

запомни,═ больше тебе этого никто не скажет...

═- Как? - одними губами,═ тонкими═ и бледными, прошептала═ Юля,═ широко

раскрыв═ изумленные═ глаза. - Но... Но почему?═ Не понимаю...

═- Потому что там безоружные, - криво усмехнулся═ Соловцев.

═- Что? - вскрикнула═ Юля и═ опустилась,══ как упала,═ с корточек═ на

колени. - Как - безоружные? Говорили же - вооруженные толпы...══ И вчера

в Останкине═ бой был...

═- Юля, не было никакого боя.═ Расстреляли═ в упор безоружную толпу. Я был

в этой толпе. Ни у кого═ никакого═ оружия═ не было. И там, у Дома...══ То

же самое.

═- Но как...═ Как они могли...═ Нет. Не могу...══ Не═ могу поверить... -

качала Юля═ низко═ опущенной══ головой,══ и ее мягкие волосы═ касались рук

Соловцова.

═- Ничего, это хорошо,══ что не веришь...═ Что в голове═══ не

укладывается...═ И не должно.

═- Но почему все═ так, Юра?═ За что они вас так ненавидят? - мягко

сверкнула═ глазами═ девушка.

═- Нас, Юля. Не "вас", а═ нас. И тебя тоже. И всех...═ Скотами не═ хотим

быть,═ вот и ненавидят.══ Жаль═ только,═ не все═ еще поняли...

═- Это да, - горько═ покачала головой═ девушка. - У нас всегда, пока

стрелять═ не═ начнут, всем хоть═ трава не расти...═ Здесь═ ведь вас не

особо══ жалуют.═ Раздражаете═ вы всех почему-то.═ Говорят,═ из-за них-то и

бардак...══ Мол, депутатов разгонят,═ недовольных припугнут - и все

наладится...══ А вас═ вон как припугивают! Безоружных да═ танками...═ -

Юля═ крупно, тряско═ передернулась. - Нашли═ виноватых!

═- Ну, не так уж═ и испугали, - бормотнул сквозь══ зубы Соловцов.═ Он не

очень-то и═ слушал ее.══ Избитое тело начинало ноюще═ саднить, некуда было

деть══ ноги═ и руки,═ опоясывающе═ болела══ поясница. - А виноваты... Да,

виноваты.══ Слишком═ миролюбивые.═ Голубки хреновы! Думали - выйдем,

поворкуем,══ все само═ и═ кончится!═ Бить их надо, гадов! Россию═ на уши

подымать - и═ бить! - он осекся═ и═ закашлялся, схватившись за отбитые

бока. Откашлялся и долго═ тяжел пыхтел,═ переводя═ дух.

═- Пока бьют═ они, -═ резонно возразила═ Юля. - И много вас там было-то?

═- Ночью у Дома - сотни две.═ По-моему... - попытался Юрий═ пожать

плечами, но═ опять скривился от боли. - Утром═ при мне═ убили═ человек

тридцать.═ А сколько═ в═ Доме оставалось═ - не знаю. Говорят,═ тысяча══ с

лишним. Много женщин...═ Девчонки две вот как ты...══ Почти══ на глазах

у меня═ погибли.═ Варя и...═ Аленка... - губы═ его затряслись, запрыгали,

ему пришлось══ глубоко══ вдохнуть═ и отвернуться═ в сторону. - Прости,

Юлька... Это нервы... Это отходняк.

═Он чуть отдышался,═ вытер глаза и повернулся═ к Юле. Та стояла═ на

коленях═ рядом═ с ним,═ закрыв══ глаза ладошкой, будто от режущего

света.═ Ее═ совсем═ не было═ слышно.

═- Но как же═ так...═ Неужели═ никто═ за это═ не ответит?══ Как же теперь

жить? - сдавленно прошептала она, глядя на Соловцова══ широко═ раскрытыми

мокрыми═ глазами, разбрызгивая══ слезы═ ресницами.

═- Заставим...══ Ответят. Рано или поздно, - вздохнул═ Соловцов═ и

опять закашлялся. - А жить...═ - проговорил он,═ отдышавшись, - не знаю.

Хреново будет.═ Всем. Да не реви ты, Юлька...

═Девушка крепко═ сжала его руку и═ отрицательно покачала головой.

═- Нет...═ Кому═ же еще плакать═ по вам? Кто═ еще вас пожалеет? - уже

твердо═ прошептала═ она. Соловцову══ показалось, что он ослышался. Откуда

такое═ у девчонки? А может, он уже═ бредит?

═Прошло около минуты, и Юля, утеревшись рукавом, поднялась с колен,═ все

еще держа═ его руку.

- Встать сможете? Пойдемте на кухню... Вы же голодный!

═- Это точно...═ Не отказался бы...═ Вот только...═ М-м-м! - промычал он,

крепко═ сжав═ зубы. Резко кольнуло═ в боку,═ отозвалась тупой болью

поясница.══ С трудом,═ держась═ за стену,═ он поднялся на ноги.

═- Обопритесь═ на меня, - тихо сказала Юля, кладя═ его руку══ себе на

плечо. - Не стесняйтесь.═ Ничего...

═На кухне Соловцов═ сел на табуретку═ и прислонился═ спиной═ к стене,

понимая, что═ иначе ему не усидеть.═ Вместе с болью═ и дурнотой

навалилась смертельная,═ тяжеленная усталость.

═- Юлька...═ Ты мне хлеба═ только дай...═ Черного. Больше-то мне═ нельзя

ничего, я ж два дня не жра... не ел.═ И в окне═ не светись, мало ли...

═- Сейчас... - улыбнулась ему Юля. - Потерпите.══ У меня═ есть тут

кое-что. Для вас. Как чувствовала, - и рассмеялась почему-то. По кухне

расплылось═ тепло═ горящего газа. Юрий откинул═ голову назад, на═ холодные

кафельные═ плитки, и═ с наслаждением═ вдыхал═ эти═ нехитрые═ домашние

запахи, с которыми═ успел═ уже═ навеки═ распрощаться. "Спасен...═ Спасен!

Жив!" - повторял он мысленно═ на разные═ лады. А его═ спасительница

возилась у плиты,═ позвякивая═ половником.═ И, взглянув═ на нее, он не

удержался от восхищенной═ улыбки. Неширокой══ из-за═ большой═ болезненной

ссадины═ на правой═ скуле.══ Здесь, на свету, Юля выглядела═ вполне

взрослой═ и ладной═ девушкой.══ Многое══ в ее облике═ скрадывал══ халат и

эти═ уродские═ колготки,═ но Соловцов═ своим особенным зрением═ видел уже

и тугие грудные холмики, и крупные═ колени, и═ широкие══ сильные икры,══ и

тоненькие═ косточки═ лодыжек...═ Усталый,═ избитый,═ чудом══ не убитый,

видел - и стыдился, что смеет═ в такой═ день думать об этом.

═- Ну вот, готово...═ Прошу! - и Юля═ грациозно, как восточная═ служанка,

водрузила перед Юрием тарелку═ с ароматным куриным═ бульоном, в котором

плавала, сияя желтком, половина═ яйца.══ А сама села═ напротив,═ положив

голову═ на сложенные на═ столе═ руки и подняла на него═ свои улыбчивые,

чуть припухшие от слез═ глаза. И═ вдруг═ вскрикнула, взмахнула═ руками,

вскочила,═ бросилась═ к хлебнице, старательно отрезала══ толстый═ кусок от

буханки и так же церемонно═ подала ему.

═- Чудная ты... - проговорил он, дурея от горячего═ бульонного═ пара.

═- А, так...═ - махнула рукой девушка, - просто...═ Эх,═ ладно! Просто я

ничего больше═ готовить═ не умею,═ вот и разволновалась...

═- Изумительно...═ Потрясающе... - нахваливал Соловцов,═ стремительно

глотая═ ложку за ложкой,═ отламывая═ маленькие═ кусочки═ хлеба,═ разминая

их пальцами и═ упоенно жуя.══ И в еде,═ оказывает,═ бывает══ величайшее

наслаждение.═ Даже═ счастье.

═- А вы давно там...═ Ну, у═ Дома Советов? С самого═ начала? - осторожно

спросила═ Юля, вкрадчиво ═блеснув глазами.

═- Нет, Юлька, я═ во всем═ этом человек случайный, - вздохнул═ Юрий,

отставляя═ пустую тарелку. - И знаешь,═ называй меня на "ты". А было═ все

вот как...

═И он рассказал ей вкратце═ историю своих злоключений. Юля слушала, уткнув

лицо в ладони,══ время от времени══ вздрагивая,══ переспрашивая═ и

уточняя.══ И, когда═ Соловцов═ окончил свой═ рассказ,═ долго═ еще═ сидела

молча═ и неподвижно.

═- Бедные вы, бедные... - тяжко вздохнула она═ и покачала═ головой.

═- Да нет, Юлька. Мы - выжившие. А это═ дорого═ стоит.═ Были═ просто

недовольные,══ а теперь враги.══ Настоящие. Ох, Юлька, мне бы почиститься,

а? Можно?

═И, забывшись, вскочил═ с табуретки, но тут же скривился от боли и

схватился за стену.

═- И думать не смей. Иди ложись. Отдыхай. Я все почищу. Идем, - и снова

подставила══ ему свое═ крепкое═ плечико.

═- С ума сошла? Я сам... Да погоди ты! Дай хоть═ ополоснуться-то,═ я ж как

трубочист!

═Он уже вытирался. Осторожно, мягко, боясь══ разбередить══ ссадины═ и не

делая═ резких движений.══ И без═ того═ было═ больно.══ И, собираясь уже

надеть═ рубашку, услышал Юлькин═ вскрик.═ Она стояла═ в дверях,═ совсем

бледная,═ прикрывая рот ладошкой. Вытаращенные глаза═ пожирали Соловцова.

═- Ну что? Хороши медальоны? - усмехнулся═ Юрий.

═- Что они с тобой сделали...═ - пролепетала═ девушка. - Чем это?

═- Ногами. Человек десять...

═- Гады... Подонки...═ Омоновцы?

═ - И они═ тоже...═ Но в основном═ эти...═ Гайдаровские соколы.═ Эй, ты

═куда?

═- Да тут я, - ответила═ Юля,═ входя═ в ванную══ с каким-то пузырьком и

баллончиком. - Стой, не двигайся. Буду═ тебя лечить.

═И, охая,═ вскрикивая══ и ужасаясь, Юля наносила══ Соловцову══ на побитые

места йодовую══ сетку и прыскала═ какой-то заживляющей══ пеной.

═- Юлька,═ прости,═ доставил═ я тебе забот... - улыбнулся═ он ей,═ уже

надевая═ рубашку. - Ты что же -═ одна живешь? А то как бы...

═- Нет. С родителями. Но они на═ море.═ Бархатный═ сезон...══ Приедут

только═ через неделю,═ так что не бойся.

═- Да я - что...═ А ты чего═ ж не с ними?

═- Моря не═ люблю.═ Да и институт...═ Пошли, а то много═ говоришь, нельзя

тебе...

═- Ага...══ Институт-то небось медицинский... - шутливо═ ворчал Соловцов.

- Ой, Юлька, Юлька, это же судьба...═ Сама судьба нас═ столкнула!

═В комнате═ были наглухо══ задернуты═ шторы и═ стоял полумрак,═ как═ в

прихожей.══ Не слушая══ его═ болтовни, Юля постелила═ ему простынь,

развернула═ плед, чтоб═ укрыться, и вышла.═ Он,═ озираясь, разделся═ и

лег.═ На улице продолжалась═ глухая═ канонада.══ Глаза═ скользнули по

будильнику═ на полке═ старого серванта.══ Половина═ третьего!═ Всего лишь

половина═ третьего.══ Прошло лишь полдня.══ А столько═ всего! Как целая

жизнь. А для═ многих и═ правда═ - целая жизнь...══ Но═ тут измотанный

впечатлениями мозг═ отказался═ ему служить. В глазах══ помутилось,═ и

Юрий═ тут же═ уснул.

═Сон его═ был═ свинцовым, тяжелым,═ провальным. Иногда═ сквозь═══ мутную

давящую═ пелену══ проглядывали═ какие-то═ лица,═ звучали═ непонятные

отголоски═ чего-то═ неприятного══ и страшного.══ Но здоровый организм

оказался-таки═ сильнее══ пережитого потрясения и═ не допустил═ кошмаров═ и

жутких═ пробуждений═ в═ поту и крике.══ Соловцов═ проснулся═ и, не

открывая══ глаз, долго соображал,═ где находится.═ Память,═ видимо,

щадила═ его. Где═ же он?═ Еще в Великих Луках? В поезде? Или...═ И тут═ он

все вспомнил, вскрикнул и открыл глаза.══ В комнате═ стоял прежний

полумрак,═ но на═ улице было светло.══ Перед ним═ на краешке═ дивана

сидела═ Юля. Все в том же═ халате═ и═ колготках, только волосы═ были чуть

взъерошены и═ спутаны,═ а глаза═ заспаны.

═- Юлька... - светло и═ облегченно═ улыбнулся═══ Юрий.══ При виде═ ее чуть

ослабли в═ груди железные клещи, уже═ успевшие══ сдавить сердце══ в

смертной══ тоске. - Сколько ж═ я спал-то? - и═ мягко══ взял ее ладошку═ в

обе руки.

═- Восемнадцать══ часов...══ Почти, - устало улыбнулась ему девушка.

═- Ох═ и ни фига═ себе...═ Это теперь,═ значит, уже пятое...══ Ну и ну.

А ты-то хоть спала?

═- Пыталась.═ Не получилось, -═ опять улыбнулась она. - Брюки═ вот твои

почистила,═ высохли═ уже...

═- Юлька, милая ты...═ Ты просто... - задохнулся он.

═- Да брось...═ Кстати, куртку═ твою...═ Выбросить придется. Там. Там

кровь, - с═ натугой═ выдавила═ Юля═ последнее═ слово═ и стремительно

побледнела.

═- Ничего, Юлька, ничего...═ Черт с ней, с курткой. Не жалко.══ А кровь...

Ну что же, кровь...═ - и тут его самого═ долго═ и═ мучительно

передернуло. - Отольется═ она им еще, кровь эта... - и снова вздрогнул.

Была отныне══ в этом═ слове═ какая-то злая,══ как током══ бьющая энергия.

- Бедная, бедная моя Юлька... - тяжко═ вздохнул═ он и осторожно поцеловал

прохладные═ кончики ее пальцев. - Да, что там...══ Наруже-то?

═- Не знаю... - резко и как-то═ зябко═ пожала плечами═ Юля,═ глядя══ в

сторону. - Не═ стреляют.

═Соловцов прислушался. На улице═ было тихо.═ Только тяжело══ взревывали

где-то═ неподалеку идущие═ машины.

═- Вчера... До самого вечера══ и всю ночь══ палили. Там уж сдались

давно... - с дрожью в голосе пробормотала═ девушка, - а они все равно...

═- Сдались? - вскинулся═ Юрий. - Когда?

═- Вчера...═ Часов══ в пять радио═ включила.═ Телевизор не могу...

Противно. Говорят,══ сопротивление═ прекращено, Белый Дом взят, а эти...

Как их... Хазбулатов и Руцкой арестованы и отправлены в Лефортово. Вот

так, Юра, - сочувственно═ покачала══ она═ головой. Соловцов стонуще

вздохнул.

═- Ну, этих-то не жалко...═ Слабаки, трусы и недоумки.══ Если б не они...

А, ну их. Сколько людей═ зазря погибло═ из-за их идиотизма!═ И увидишь -

ничего═ им не будет...═ Они═ и там свои! - сквозь══ зубы проговорил он,

Юля поморщилась══ и═ махнула══ рукой.

═- Я в окно═ выглянула, еще═ светло было...═ Так страшно!═ Темнело уже, и

сумерки... фиолетовые═ какие-то, все═ как мертвое, сизое...═ И закат

такой...══ Траурно-кровавый. Потом поняла, что это от дыма, но жути

натерпелась... И стрельба, стрельба без конца...═ А ночью еще═ страшнее.

Тихо, тихо, и вдруг - тра-та-та, ба-бах, тара-рах! Тихо, тихо, и опять -

трах-тах-тах! И так всю ночь. Я так и не уснула...═ Только задремлю -

снова тра-та-та-та! И гадко так, до тошноты с каждым═ разом... - тихо,

жалобно глядя══ на него══ из под выгнутых тонких бровей,═ прошептала она.

На═ этот раз скривился Юрий.

═- С-суки, - прошипел он сквозь сжатые зубы, - какие же суки... Это же они

людей═ расстреливали, Юлька... Где-нибудь у стенки...═ В упор... Господи,

неужели простим? Неужто так и оставим? Нет, нельзя с этим жить...═ Еще═ и

расстреливали...═ Сволочи! - и, схватившись за голову, по-медвежьи

качнулся взад-вперед. - А я, значит, так и дрых? Герой, нечего═ сказать...

═- Тебе вчера═ не хватило? - подняла на него═ полные слез глаза Юля. -

Хватит, а? Еще обвини себя═ во всем. Очень кстати...

═- Да нет... Но они убиты. А я жив...

═- Значит, так надо, Юра. Значит, неспроста.

═- Может быть...═ Только═ как%то от этого═ не легче.═ Что там, на

улице-то? Люди═ ходят?

═- Ходят...═ Кое-кто уже═ и с детьми гуляет. Я выглядывала...

═- Угу... Значит, внешнее оцепление сняли. А времени-то сколько? - спросил

Соловцов,═ напряженно вглядываясь═ в зашторенное окно.

═- Половина десятого. Я кофе сварю, - подмигнула ему Юля═ и вышла из

комнаты.

═Юрий осторожно встал и═ выпрямился,═ чуть скрипнув═ зубами═ от тупой

боли═ в отшибленных местах.═ Но то ли сон═ так восстановил═ его, то ли

Юлькино лечение═ помогло - боль была═ вполне терпимой═ и даже══ позволяла

свободно══ ходить.══ Это необыкновенно вдохновило Соловцова. Он подошел к

окну═ и осторожно отодвинул штору.═ Утро было═ довольно═ ясным,═ вот

только═ дымка еще═ сильнее,═ чем вчера, застилала солнце. Первый день

спасенной жизни...═ Так и захотелось распахнуть форточку и вдохнуть

поглубже, во всю грудь,═ свежего═ прохладного воздуха...══ Но увидел Юрий,

что форточка═ уже заклеена. А═ потом═ и в воздухе═ разглядел вчерашнюю

черную═ гарь.═ Уже меньше.══ Но она была. И как-то═ расхотелось дышать

вообще.══ А внизу,═ во дворе,═ по которому══ он вчера убегал══ от

настигающей═ смерти, было тихо═ и почти═ безлюдно. Лениво═ шаркал═ метлой,

тревожно═ озираясь, дворник. На лавочке тихо и пришибленно══ сидели три

алкаша.══ Быстро,═ устремленно, зябко поеживаясь,═ пересекали═ двор редкие

прохожие. Лица их были═ бледны, усталы═ и озабоченны. Да и то - всю ночь

небось слушали══ эту проклятую "музыку революции"!══ Трое мальчишек,

галдя,═ носились═ от дома к дому. Ну, этим все нипочем... "Так, значит,

оцепления все же нет, - лихорадочно═ соображал Соловцов. - Но остановить

все же могут...══ Тут я═ и═ попался, без паспорта-то...═ Тьфу!═ Что

делать-то?"

═Машинально натягивал═ он брюки═ и рубашку, а Юля в прихожей - слышно

было -═ разговаривала═ с кем-то по телефону.═ Говорила тихо, ничего

разобрать═ было═ нельзя.══ Потом раздался═ щелчок═ положенной══ трубки, и

наступила тишина.═ Долгая тишина,═ разбавленная═ шипением═ закипающего

чайника═ на кухне. Юрий не выдержал и,═ робко кашлянув,═ выглянул в

прихожую.══ Там, возле══ телефонной═ тумбочки, на полу, сжавшись в

комочек,═ обняв══ колени и═ уткнувшись в них лицом, сидела Юля.══ Ее

вьющиеся══ темно-русые═ волосы══ были отчаянно══ взъерошены═ и раскиданы,

и═ тонкая беззащитная═ шея═ ярко═ белела═ в полумраке.

═- Юля... - осторожно позвал Соловцов,══ но не═ получил ответа.

═- Юлька! Что случилось!? - крикнул═ он,═ не на шутку═ испугавшись.

═- А? - вздрогнула═ Юля и═ подняла голову. Глаза═ ее были═ широко

раскрыты, красны══ и полны слезами. - Нет, со мной═ ничего...══ Подруге

позвонила. Все наши══ вроде целы.═ Но такое рассказывают...══ Жить═ не

хочется. Вчера═ на Кутузовском═ хотели══ танки остановить...═ Так они...

Прямо по людям. Гусеницами... - ее губы═ дрогнули и═ запрыгали, Юля

по-детски закрыла═ лицо ладонями══ и глубоко══ вздохнула. - Девчонку одну

тут недалеко═ в подъезде═ убили... К окну═ подошла, а═ тут выстрел...

═- Война, Юля... - тяжко═ вздохнул═ Юрий,══ взял ее═ за руки и осторожно

поднял═ с пола.

═- Да с кем война? С безоружными? С мальчишками и═ девчонками?═ Да как

эти вояки жить-то═ потом═ будут? С этим? - выкрикнула═ сквозь══ слезы

девушка, утыкаясь══ в его рубашку.

═- А... - махнул═ рукой Соловцов. - Прекрасно будут жить. Наградят,

заплатят...══ Героями объявят...══ Да═ хрен с ними, сволочами! Вот мы.

Мы-то как теперь с этим?══ Не═ знаю...

═Юля═ чуть перевела═ дух, вытерла слезы, успокоилась.

═- Ночью родители звонили... - дрожаще═ выдохнула═ она. - Перепуганы

насмерть, еле═ успокоила...═ Уже летят домой... - и виновато улыбнулась,

подняв к нему═ лицо.

═- А... Да-да, я скоро. Ты мне только══ кофею══ налей...═ Некрепкого. И

хлебца. Хоть червя заморить, мало ли что... - как-то═ суетливо,═ не глядя

ей в глаза, пробормотал══ Юрий.

═- Да нет, я не═ тороплю...═ Еще═ долго.══ И не знаю, отпущу ли. Я ведь

теперь за тебя отвечаю.══ И если═ что... - она выразительно прикрыла

глаза и покачала головой.

═- Ничего, Юлька.═ Ничего со мной═ не случится больше, - шептал ей на ухо

Соловцов,═ осторожно═ обнимая за плечи. Хотел═ он прижать═ ее═ к себе,

но она деликатно не позволила═ ему═ этого.

═- Да хватит! Почки как твои? Крови нет? - деловито оборвала его Юля.

═- Где? А-а...═ Нет, не было═ вчера, - аж покраснел Юрий, - хотя пару раз

им досталось...

═- Ладно. В ванную! На перевязку, - смешливо═ скомандовала═ девушка.

═Потом, на кухне, прихлебывая кофе, Соловцов═ вполглаза═ наслажденно

поглядывал на Юлю. Она═ сидела напротив и осторожно,═ загадочно улыбалась,

не сводя заботливого, чуть═ тревожного═ взгляда.

═- Юля... - не выдержал═ они оставил пустую чашку. - Я, наверное, пойду.

Как там, на улице - ходить-то можно? Подруга ничего не═ говорила? Не

ловят?

═- Да нет, - пожала плечами девушка. - Говорит,═ только к Белому...═ ой, к

Дому Советов не пускают,══ а так - вроде свободно...═ Да, и═ метро,

говорит, закрыто.

═- Ох═ и шустрая подруга у тебя... Ладно. Пора, -═ и он, хлопнув себя по

коленкам,═ поднялся из-за стола═ и подошел к Юле. Она═ удивленно вскинула

глаза.

═- Юлька... Спасибо тебе. За все. Смелая ты. Если б не ты... Ох, если бы

не ты! - и он взял в руки ее ладонь, прижал к своей щеке и═ опустился на

одно колено, пересилив═ тупую боль в пояснице.

═- Да ладно, Юра, - все так же осторожно улыбнулась═ она. - Не═ надо. Ты

ведь не мог иначе, когда пошел туда. Ну вот и я не могла...

═- Да что - я...═ Я же говорю, я там оказался═ почти случайно...

═Юля отрицательно покачала головой.

═- Не бывает таких случайностей, Юра. И, знаешь, хватит об этом. Да!═ Чуть

не забыла:

═И, посторонив Соловцова,═ она легко═ вскочила═ и побежала в прихожую.

═- Вот! - крикнула═ она. - Иди сюда. Это отцовская ветровка. Наденешь.

Вместо куртки. А куртку я выброшу. Разрешаешь?

═- Ну...═ погоди. Это же...═ А, хотя с ней═ я уж точно попадусь. Ох,

хитрая ты, Юлька. Ладно. Но вот как...══ Отец же хватится ветровки-то... -

нерешительно бормотал Юрий, неуклюжими, болезненными═ движениями натягивая

через голову свитер.

═- Ничего, - усмехнулась Юля, помогая ему. - Я объясню. Он поймет. Он...

Слава Богу, что он уехал. Он ненавидит...═ этих, - и Юля кивнула═ в

сторону. - Мама как чувствовала. Чуть не силком═ его увезла... - и═ тяжело

вздохнула. - Ты бы═ побрился, Юра. Колешься... - и просительно посмотрела

на него.

═И все время, пока Соловцов обдирал щеки═ визгливой═ и═ тупой

электробритвой у зеркала в прихожей, он краем глаза то и дело═ ловил═ этот

блестящий, тревожный═ и участливый═ взгляд.

═- Ну вот и все, Юля, - улыбнулся ей Соловцов, спрыскиваясь одеколоном и

морщась. Щипало. - Вот и все. Ну-ка... - он причесался, надел

светло-бежевую, чуть потертую, но═ вполне приличную ветровку и, отступив

от зеркала,═ критически осмотрел себя. Ничего. И ветровка почти по

размеру.═ Обычный студенческий вид. Хоть сейчас на картошку.═ Но теперь

так ходит почти вся Москва, и никому═ ни до кого нет дела. Вернее, не

было. А теперь...═ Кто его знает!

═- Подожди, Юра... Сейчас... Вот! - и ловким движением Юля замазала

ссадину на его скуле каким-то кремом. - Хоть сейчас под венец...

═- Ага... Если с тобой - пожалуйста, - мрачно улыбнулся Юрий. Юля

сдержанно прыснула.

═- По сторонам особо не смотри. Глаза...═ Глаза═ тебя выдают, - тихо

сказала она.

═- Хм... Чем же это... - поморгал═ он перед зеркалом.

═- Не знаю. У тебя глаза═ человека, пережившего смертный бой.

═- Ну, коль так оно и было... Ох, Юлька, не верится═ уже... Как во сне.

Черт его знает, может, лучше═ так и думать, а?

═- Не сможешь. Юра, обещай, что позвонишь мне, как только═ вернешься

домой. Обязательно.═ А то...═ Не знаю,═ что со мной будет... - и═ она

стеснительно и как-то═ беспомощно поглядела на него. - Тебе записать?

═- Нет, Юля, запомню. Диктуй. Я многим звонить буду...

═- Мне - в первую очередь, слышишь? Сразу! - отчаянно крикнула═ она.

Соловцов аж вздрогнул.

═- Конечно...═ Конечно... - успокаивающе═ шептал он, осторожно обнимая═ ее

за═ плечи. - Как же иначе, Юленька...═ Не беспокойся. Поживем еще...

Всем назло.═ Ну, до═ встречи!═ Спасибо тебе... -═ и он отважно поцеловал

ее═ в лоб.═ Потом в щеку. Юля═ порывисто═ обняла его за шею,═ тут же

отпустила и═ отскочила═ назад,══ в глубь прихожей.═ Застыла, коснувшись

ладонью══ лба и═ зажмурив глаза. Прошло══ около═ минуты.

═- Иди... Иди,═ Юра... Иди... - еле видно шевельнула═ она губами.

═- До встречи, Юлька... До скорой... - и, преодолевая резкий,═ гулкий

стук сердца, шагнул за порог═ и захлопнул дверь.

═Стремглав сбежал он по лестнице и выскочил из подъезда. Мелко

передернулся,═ закрывая═ за собой═ простреленную═ вчера дверь и, не

оглядываясь, размеренно═ зашагал═ через двор.═ Спиной═ он чувствовал

напряженный,═ немигающий═ Юлин═ взгляд из окна и,═ казалось,═ даже слышал

ее умоляющие напутствия, но не смел═ обернуться. И только выходя со двора,

он позволил═ себе повернуть═ голову═ и еле заметно махнуть═ рукой.

═Во дворах было пусто,═ тихо, но уже не так мертво и страшно,═ как вчера.

Бегали мальчишки, сновали═ взрослые═ с бледными, озабоченными,

замороченными лицами,═ но не было═ нигде видно ни военных, ни ментов,═ ни

их мерзких═ пособников═ в═ кожаных куртках.══ Вся вчерашняя══ нечисть

будто══ сгинула══ с новым═ днем,═ устав═ от═ кровавого═ шабаша.══ Но это

только казалось.═ Да и воздух═ был ощутимо═ напитан отвратительной гарью,

которая,═ видимо,═ надолго═ повисла══ над многострадальной═ Пресней.

Найдя в себе силы на миг обернуться, он увидел,═ что небо═ в ТОЙ стороне

почти сплошь═ застелено серым дымом.═ Уже не черным, не таким густым, как

вчера,═ но не═ менее зловещим. Скривившись, передернувшись, скрипнув

зубами, Юрий═ съежился было,═ но тут же опомнился,═ выпрямился═ и зашагал

дальше.

Наугад выбранное направление то и дело относило его то к набережной, то к

Пресне. Понимая, что там опасно, Юрий опять поспешно углублялся во дворы.

По набережной, гулко ревя двигателями, прошла колонна тентованных

грузовиков в сопровождении кургузой четырехколесной бронемашины. Такие же

грузовик один за другим шастали и по Пресне. Соловцов видел их издали. Все

другое движение было, скорее всего, перекрыто. Юрий вздрогнул и обернулся,

услышав исторические женские крики. Наискось через двор со стороны Пресни

двое мужчин вели под руки взахлеб рыдающую женщину. Невидящими,

воспаленными, вспухшими глазами глядела она поверх голов и крыш. Через

каждые несколько непослушных шагов она останавливалась, пыталась

обернуться, вырваться из поддерживающих рук, но тут же мелко вздрагивала и

заходилась в жалобном, тоненьком, почти детском плаче, переходящем в

низкий, дикий, утробный рев. Мужчины глядели на нее и друг на друга с

каким-то ужасом стыда и бессилия. Обогнав их, мимо прошла рослая крупная

девушка в коротком, выше колен, бордовом пальто. Ее длинные крепкие ноги

белели под колготками. А лицо было застывшим, бело-мраморным. И слезы

застыли, как замерзли на ее щеках.

═- Эй, подождите... - нерешительно окликнул он ее. - Что случилось?

═Девушка резко повернулась на каблучках коротеньких полусапожек. В

исплаканных отчаянных глазах вспыхнуло возмущение. Даже омерзение.

═- Что случилось... - дрожащим, негодующим шепотом сквозь дрожащие,

кривящиеся губы. - А вы не знаете? Вы... Вы дурак или прикидываетесь?

═И крупные слезы обильно выбрызнулись на ее щеки.

═- Знаю, но...

═- Знаете? Так где ж вы были... Где вы все были, мужчины... Кто вы после

этого? - и, резко повернувшись, неуклюже побежала от него, держа руки у

лица.

═Соловцов вскипел было, хотел броситься вдогонку, но вовремя опомнился.

Ему это было сейчас совсем ни к чему. А ей - и подавно. Но что же все-таки

случилось? И он напряженно заоглядывался по сторонам. Люди шли со стороны

Пресни. И Юрий, не очень-то задумываясь, устремился туда. Умнее, куда как

умнее было бы идти да идти себе своей дорогой, не отвлекаясь и не искушая

судьбы. Но чувство опасности вдруг, как и вчера, заглохло в Соловцове.

Сейчас он был уверен, что должен видеть ВСЕ. Все, что доступно его взору.

Чтобы рассказать потом, когда будет нужно. Обо всем рассказать. Иначе

зачем он остался жив? И это рассуждение успокоило его в чем-то глубинном и

главном. И, уже не колеблясь, Юрий подошел к небольшому скверику, у

которого сгрудилось несколько десятков человек. Другие проходили мимо -

кто отрешенно, не глядя, кто боязливо, ускоряя шаг. А в толпе у ограды

скверика молча, белея лицами, стояли люди. Иные медленно, упрямо глядя в

землю, отходили, на их место становились другие. Слышался сдавленный

женский плач и негромкие, глухие, как сквозь ненавистно сжатые зубы,

мужские голоса. Соловцов подошел, встал на цыпочки, вытянулся и,

преодолевая тупую боль в груди и пояснице, выглянул из-за спин. За низкой

оградой, метрах в двух, стояла цепочка милиционеров человек из десяти, в

зеленых касках, с дубинками. Они нервно озирались и нехотя огрызались в

ответ переднему ряду зевак. А за их спинами, на клумбах и аллейке

аккуратным рядком лежало десятка с полтора трупов. Окровавленные, в

изорванной одежде, некоторые почему-то без обуви и брюк... И багрово-синие

кровоподтеки на лицах, руках, ногах. Перекошенные рты, слипшиеся от крови

волосы, выпученные остекленевшие глаза в синих вспухших глазницах. И

преобладали ранения в голову. И вместе догадкой наплыла на Соловцова

темно-серая предобморочная пелена. Их истязали! А потом добили пулями в

голову. Юрий пошатнулся, но удержался, облокотясь о стоящий рядом тополь с

сухой листвой. Да... Теперь уж ничего не спишешь на сон.

═- А здесь-то что было? - чуть придя в себя, спросил он у стоявшего рядом

мужика в кепке и дурацкой китайской фиолетовой куртке.

═- А баррикаду вчера расстреляли. У метро девятьсот пятого года, - ответил

он после долгой, испытующей паузы. - Так и не убрали, суки, некогда было!

Эх, и досталось, видать, ребятам перед смертью...

═Гуд в толпе зевак все нарастал, и первые ряды уже остервенело кричали

милиционерам, перекрикивая вьющихся над головами ворон:

═- Убийцы!

═- Фашисты!

═- Козлы!

═- За все ответите!

═Те лениво отмахивались дубинками и все напряженнее поглядывали в сторону

Пресни. И через несколько минут оттуда донесся нарастающий шум двигателей.

К скверу подкатил темно-зеленый "ЗиЛ-131" с эмблемой внутренних войск, и

из него, как мячики, стали выпрыгивать солдаты.

═- Посторониться! Посторониться! Осадить! Здесь стоять нельзя! -

металлическим голосом отчеканивал кто-то. Цепь солдат оттесняла людей от

сквера к домам. Люди нехотя, ворча, а то и открыто огрызаясь и матерясь,

подчинились. Вообще "правоохранители" были сегодня не удивление

миролюбивы. Никто никого не бил, не стрелял, не топтал ногами. Устали,

видимо.

═Подкатил и сдал задом к самой ограде наглухо затентованный "КамАЗ". С

десяток солдат в длинных - до локтей - рукавицах и фартуках отвалили

задний борт и принялись грузить тела. Работали они с какой-то

нечеловеческой сноровкой, будто это были бревна. Соловцову стало

невмоготу, он свернул в ближайший двор и вскоре вышел на Шмидтовский

проезд. Здесь уже нет-нет да шастали редкие машины. Людей было больше, и

можно было не бояться привлечь чье-то внимание. "Тестовская"... Станция

"Тестовская"... - вертелось в голове. - Где-то тут..." Он собрал все силы

и: стараясь не отвлекаться на невыносимые мысли, упорно вспоминал, где эта

станция находится. Вот троллейбусный разворот, а вон там и железная

дорога! И поезд гудит... А кругом все те же, все такие же московские дома

его детства и юности. Серые, желтые, темно-зеленые фасады. Тротуары,

расчерченные мелом на девчоночьи "классики". Дурацкие рожи да спортивные

эмблемы на стенах и заборах... И над всем этим - вполнеба - огромный,

черный, дымный, пахнущий гарью, кровью, порохом и жженым мясом призрак.

═Соловцов взял чуть левее и, пройдя пару дворов, вышел к "Тестовской". Там

сел на первую попавшуюся электричку и, когда она тронулась, облегченно

вздохнул. Вагон был пуст, только впереди сидели какие-то бабки с сумками и

тележками. Поезд разминулся с Окружной железной дорогой и стал взбираться

на насыпь. Свинцово зарябила далеко внизу Москва-река. И будто по

неведомому приказу Соловцов глянул в окно и тут же замер, прильнув всем

лицом, носом, лбом к холодному пыльному стеклу. Из-за поворота реки

выплыла вдруг ужасающая панорама московской трагедии. Будто смрадный,

чадящий костер зажег кто-то на набережной. Дым лениво, черными струями

полз ввысь и растекался там, в небе, над половиной Москвы. И висел над всем

центром, как огромный страшный джинн, опрометчиво выпущенный из

заколдованного сосуда. На этом темно-сером в солнечный день фоне

беспомощно ершились шпилями и МИДовская высотка на Смоленской, и гостиница

"Украина", и почти не видный за пожаром дом на площади Восстания. Вон те

дома, дворами которых он уходил. Вон, кажется, та девятиэтажка, на крыше

которой он вчера побывал... Москва стала близкой, беззащитной и почему-то

очень маленькой. Ему второй раз явилось странное ощущение, будто она

стонет, рыдает, зовет на помощь, а он, не в силах ничего поделать, бросает

ее в беде. Вот чуть посторонились ближайшие здания, и стал виден сам Дом

Советов. Еще вчера белоснежный, с фасада он был черен, как смоль. Верхушка

его утопала в дыму. И летал, летал над городом огромный черный мерзкий

джинн, оглушительно трубя о своей долгой победе. И лежали где-то в коросте

высохшей крови убитые... Соловцов вздрогнул, охладил горячий лоб о стекло

и вдруг понял, что плачет. По щекам одна за другой стекали

ядовито-соленые, жгучие слезы. Он не сдерживал их. Ох, зареветь бы сейчас

в голос, белугой, на весь вагон! Это поможет, это разморозит, облегчит и

прояснит... Но нет, нельзя. И не в опасности дело, а вот... Нельзя - и

все. И подземный путь под всей Москвой - от "Филевской" до "Новогиреева"

он проделал в каком-то странном слезном забытьи, и очнулся уже наверху у

кинотеатра "Киргизия". Здесь стоял обычный октябрьский светлый денек, и

чуть затуманенное солнце щедро разбрасывало с неба негреющий свет.

Кругом, насколько хватало глаз, кипел и бурлил обычный для Москвы

последних лет бардак и базар. Все было как всегда. Как будто ничего не

произошло. Шли навстречу люди, кто-то спешил, кто-то без толку слонялся по

площади, у всех были обыденные будничные лица, совсем не те, что у людей

на Пресне. Без умысла, а уже по привычке Соловцов пошел дворами к

железнодорожной станции. Там, во дворах, царила обычная жизнь. Галдели в

песочницах дети, судачили старухи на скамейках, покачивали коляски молодые

мамы... А чьи-то заблудшие папы с отвращением похмелялись баночной водкой.

Юрию совсем поплохело. В самом дел, не сошел ли он с ума? А было ли вчера

все ЭТО? Подойди сейчас к кому угодно из них и спроси, что вчера случилось

в Москве - почти наверняка наткнешься на деланное недоумение. Нет, все,

конечно же, что-то слышали. Но никто ничего не понял. И не хотел бы

понимать. Вот в чем ужас. И это Москва! А вся Россия? А если так...

═В сердце качалась и ныла щемящая черная пустота. Это что ж выходит, сколь

костьми ни ложись - все попусту? Никто и не заметит? Не надо этого,

выходит, никому? Вот так да...

═Что ж, зря, что ли, гибли вчера люди? Зря, выходит, они гнулись под

пулями и сходили с ума от бессилия что-то сделать и хоть как-то помочь

раненым. Зря... Какое мерзкое слово! А как же Метелев? Варя? Музыкант

Дима? Его Аленка? Женя и Михалыч? И все, кто застрелен, раздавлен,

разорван... Как же они теперь?

═Роняя неудержимые слезы, Соловцов увидел на белом бетонном заборе крупный

лист бумаги. На нем от руки плакатным пером было выведено: "Спасибо, Боря,

за великое горе!" Нет, выходит, остались еще люди. Которым не наплевать.

Не один он на свете... И, пытаясь удержать в душе это слабое утешение,

Юрий побрел на станцию.

═На платформе, среди обычной сутолоки, он прислонился к перилам и забылся,

как заснул. Мимо сновали люди с сумками и тележками, позади, у киосков,

орали пьяные, гремела бестолковая музыка из кассетного ларька. А перед его

воспаленными глазами колыхалась сплошная бело-серая пелена, и как ни

пытался он вызвать в памяти события и лица двух прошедших дней, ничего не

получалось. Мозг словно воздвиг прочную, непроницаемую блокаду. Это было

спасительно, иначе не выдержали бы ни рассудок, ни сердце. Но кто знает,

если бы память людская не была так коротка и труслива - может, и мир был

бы давно другим... Соловцов лихорадочно вспоминал телефоны, по которым

должен был позвонить - Метелева, Командира, Доктора. Юли. Вспомнил. Как-то

они? Александр Иваныч, скорее всего, погиб. Там, у двадцатого подъезда,

был настоящий ад. А баррикадники? Предстояло узнать. Это трудно. И

наверняка страшно. Но не страшней будущей жизни, которая виделась теперь

сплошными душными потемками. Юрия вдруг затрясло в ознобе. И тут до него

донеслись жесткие тяжелые аккорды из музыкального киоска. Соловцов

вздрогнул и прислушался, уловив что-то знакомое. Было в этой мелодии

что-то резкое, тревожное, трагическое и многообещающее. И будто невзначай

вступил глухой, монотонный, но полный какой-то неизъяснимой скрытой силой

голос Виктора Цоя:

═Песен еще недописанных сколько?

═Скажи, кукушка, пропой!

═В городе мне жить или на выселках,

═Камнем лежать или гореть звездой?

═Солнце мое, взгляни на меня,

═Моя ладонь превратилась в кулак,

═Если есть порох - дай огня!

═Вот так.

═Кто пойдет по следу одинокому? -

═Сильные да смелые голову склонили в поле

═В бою...

═Мало кто остался в доброй памяти,

═В трезвом уме и с твердой рукой

═В строю...

═Сжав зубы и вцепившись в перила до побеления пальцев, Соловцов

всхлипывал, вздрагивал и давился слезами, которые обильно текли по щекам,

оставляя солено-жгучие следы и капая на отвороты ветровки. Проходившие

люди недоуменно и раздраженно косились на него, усиленно отворачивались и

шли мимо, прибавляя шагу. И вокруг, по обе стороны от него, стало вдруг

пусто...

═Электричка, натужно подвывая, катилась затуманенным, по-осеннему

позолоченным коридором дороги. Соловцов успокоился и чуть ожил. Мелькающие

за окном рыже-багряные перелески, вихрящиеся по платформам желтые листья,

деревенские полустанки и переезды, неспешные люди на них, дремлющие

пассажиры вокруг - все это исподволь подсказывало ему, что ничего еще не

потеряно безвозвратно, что вот она - Россия, здесь, с ним и никуда от него

не денется. Как и он от нее. Это ненавязчиво, как только что услышанная

песня, звучало где-то в стороне, еле заметным фоном сквозь свербящую,

ноющую боль. Не мог он сейчас собрать воедино все свои ощущения и мысли.

Но росло в нем что-то новое - жесткое, колючее и очень сильное. Была тут и

великая благодарность ко всем вчерашним сотоварищам, и тихая, величавая

скорбь, и едкое безмолвное презрение... В свете этих чувств все яснее

становилось ему, что отступать некуда. Иного пути для него уже нет, а на

этом со вчерашнего дня оправдано все, что в его силах. А сил было еще

вполне достаточно.

Поставьте наш баннер

Солнышко светит. Грачи прилетели.
Тают снега на равнинах безбрежных.
Вот и прошли холода и метели,
Вот и минули три месяца снежных.
Белые хаты стоят над оврагом.
Птицы над ними кругами летают.
Будто каким-то охвачены страхом,
Будто чего-то недопонимают...
Может быть, запах грачей удивляет,
Иль тишина не понравилась птицам?..
Бог его знает, чего их пугает,
Что им мешает на землю садиться...
Может быть, сверху они увидали,
Как копошится в навозе старуха,
Или чуть слышные чьи-то рыданья,
Может, достигли их птичьего слуха...
Нынче никто уж могил не копает.
Нынче никто не кричит, причитая...
Полумертвец на крыльцо выползает...
Господу молится полуживая...
Трупы лежат во дворах и в канавах,
Трупы в домах и в грязи придорожной.
Многие - в полузасыпанных ямах,
Полуистлевшие с осени прошлой...
Смрадом, замешанным с мартовским паром,
Хаты полны и проулки кривые.
Двое детей за колхозным амбаром -
То ли уж мёртвые, то ли живые...
А за амбарными теми дверями
Нету ни зёрнышка вот уж полгода.
Был урожай, и довольно немалый,
Да увезли его "слуги народа".
Гнил он на станциях в кучах огромных,
Денно и нощно его охраняли.
А на днепровских равнинах просторных
Тысячи сёл до конца вымирали.
С Буга, с Ингула, с Днепра и с Кубани
Беженцев толпы брели спотыкаясь.
Близких своих зарывая руками,
Женщины выли в снегу, надрываясь...
Те, кто добрались до города всё же,
Или до Киева, иль до Полтавы, -
Полуживые, и мёртвые тоже, -
Все на подводах свозились в канавы.


Дмитрий Воробьевский (1987 г.).