Литературные сайты "Русского переплета" населены преинтереснейшими личностями. Они не такие, как все. Звездочет и астролог Владимир Хлумов, загадочный американец Дмитрий Крылов, еще более загадочный отшельник, охотник и пантеист Михаил Тарковский, Максим Курочкин с его макабрическими
пьесами, киносценарист, то ли дзен-буддист Михаил Дорошенко Хотел было написать "другая литература, но ушлые
постмодернисты успели уже зарегистрировать этот термин по своему ведомству.
Назовем тогда словесность Р-Переплета "третьей литературой". Можно еще "медиумическим реализмом". Звучит немного кокетливо, но семантически верно. Это такое вглядывание в рибонуклеиновое зазеркалье мира, в его рентгеновское intro. Все авторы РП, как кажется, чудаки и мечтатели. Они но мы повторяемся.
Надежда Горлова из этой же породы. Читая ее повесть "Паралипоменон", погружаешься в какое-то параллельное существование: с одной стороны плотная быто-писательская проза, с другой - морок, сюр, метафора.
"Все, что могло летать, залетало в окна и двери. Бабочки и божьи коровки устраивались на зимовку в верховьях голландской печи, пауки заплетали форточки, жуки застревали в замочных скважинах, птицы врывались в комнату и устраивали бойни под потолком, роняя рваные крылья бабочек и скорлупки коровок в чугунки и сковороды с картошкой. Осенние листья шуршали по углам, муравьи воровали со стола, мыши сидели под кроватью на корточках и ели то, что держали в маленьких ручках, поблескивая черными ртутинками глазок. Дятлы долбили рамы, заглядывая в окна, на чердаке вырастали грибы как сталактиты и сталагмиты в пещере, зайцы обнюхивали порог, а пчелы ударялись в стены и, оглушенные, в сухих брызгах пыльцы, на время сбивались с курса.
Иван Васильевич считал, что это нормально, Евдокия ругалась, выметая из чулана новорожденных лягушат, на глазах теряющих хвостики."
Поразительно, правда? Таков же и мир людей в этой повести. Они живут в конкретной совхозной деревне, но живут, как в трансе. Работают, празднуют, дерутся, женятся, рожают потомство, любят и ненавидят - и все это как бы играя. Играя во что? В игру под названием жизнь, точнее не скажешь. Авторское (и человеческое) "я" Надежды Горловой абсолютно индивидуально. Оно - иное, по-другому скроено. Что мы видим, смотря перед собою? Так, заурядный мартовский пейзаж: грязный снег, троллейбус со снятой штангой, а в нем упрямые пассажиры, очередь у киоска, редактор "Русского переплета" бредет куда-то. А в мире Горловой все так, да не так. У нее эта эмпирическая материя жизни предельно одухотворена. Не случайно в ее повести так много нарицательных имен существительных становятся именами собственными: Сад, Дом, Пасека и даже Сосняк пишутся с большой буквы. Это ощущение животворности всего окружающего дается очень небольшому человеческому меньшинству. Нам, обычным смертным, это меньшинство представляется в лучшем случае чудаковатым, в худшем - слегка помешанным. У него немного иначе скомбинированы органы чувств: зрения, слуха, обоняния, осязания. Оно думает тоже с отклонением от картезианской нормы.
Это, короче говоря, художники. Они не пашут и не сеют, зато находят в прозе пахарства смыслы, недоступные нам, простым смертным. Простой смертный с тупостью и упрямством муравья совершает свой жизненный круг, а у художника не так: он прозревает в этой жизни ее инфракрасные и ультрафиолетовые зоны, ему дано выразить в словах внеязыковое содержание мира, он герменевт, ворожитель, сталкер. Общение с ним искусительно и опасно. Он заражает нас своими видениями и образами мира, и потом долго нужно приходить в себя, чтобы возвратиться к простому, как мычание "дважды два - четыре".
Но есть талантливые художники, а есть бездарные. Что толку в художественном ощущении мира, если Бог (или дьявол) не присовокупил к нему еще и дара передачи, трансляции этого мироощущения читателю, слушателю, зрителю? В свое время автор сего (и присутствующие, наверное, тоже) пережил настоящий катарсис от общения с миром Андрея Тарковского, Платонова, Гайто Газданова, Владимира Набокова. Вот редкостный дар уникально пережить и адекватно передать свое переживание.
Так вот, литературный дар Надежды Горловой несомненен, но неполон. Он лишен стратегической составляющей. Проза ее ближайшего духовного предстоятеля, Андрея Платонова, структурна и повествовательна: в ней есть завязка, сюжет, кульминация, развязка. Проза же Горловой лишена этой сюжетной и композиционной мускулатуры совершенно. (Женщины - писательницы вообще этим страдают.) "Поток сознания" - вот как это называется. Там нет второстепенного и главного, отсутствует протагонист, демиург, нарратор. Ее "Параполимомен" можно читать с любого места. Это, так сказать, движение абзацев, а не сюжета. Каждый абзац вызывает восхищение, их сумма удручает отсутствием построяющего замысла. Образы ради образов. Метафоры ради метафор. В малых количествах они восхищают, в больших - вызывают отторжение. У Платонова этого
образно-метафорического материала тоже с переизбытком, но он у него прошнурован некоторой повествовательной сверхзадачей, а у Горловой становится самоцелью, словесностью ради словесности. В свое время автор сего, не знакомый еще с творчеством фигурантки, опубликовал в Р-переплете статью "Женское перо в современной русской литературе". Если бы представилась возможнолсть републиковать эту статью, я бы обязательно поставил эталоном "женской прозы" перо Надежды Горловой. (Не знаю, впрочем, покажется ей это комплиментом или ехидной констатацией. Женщины непредсказуемы и дьявольски обидчивы. Надежда, я этого не писал, а вы не читали.)
И еще. Автору сего неизвестны пути, которыми проза Горловой попала в Интернете. Худшего места пребывания для нее трудно придумать. Интернет совершено равнодушен у оттенкам, полутонам, обертонам, а проза Горловой только из них и состоит.
Влив эти несколько ложек дегтю в бочку меду, пожелаем нашей фигурантке успехов и дальнейших репрортажей из ее поэтического зазеркалья, куда нам, скептикам и рационалистам вход заказан просто потому, что заказан. Здесь где-то рядом притаился главный разоблачитель русского Интернета, азотнокислый и ужасный Jouli Андреев. Насколько автор помнит, единственное похвальное слово, которое этот полковник и эсквайр выговорил, было адресовано Надежде Горловой.
И в завершение и в доказательство ее талантливости еще одна прелестная выдержка из призовой повести "Параполименон":
"Евдокии печь показалась недостаточно бела, она перебеливала ее, пытаясь закрасить влетевшую в окно тень от груши, уронила в мел конец косы, жесткий и толстый, как малярная кисточка.
Совхозный столяр делал мебель, Рита видела, как муравьи приходят за стружками. Стружки уплывали словно по извилистому ручью, через двор, в Сосняк, и прибрежные травинки качались на всем протяжении русла. Мелкие стружки, похожие на мокрую муку, муравьи замесили в тесто муравейника, а кудрявыми, похожими на лепестки, муравейник посыпали."
Какое умение рассмотреть роение жизни на ее первичных, вегетативных уровнях!
ЕРДИТЫЕ
АЗЯТ