Рассказы
12 мая 2011 года

Я присутствовал при прозрении Говорухина. Время было жаркое - декабрь 1992 -го. Верховный Совет уже во всю не слушался, и самопровозглашенный госсекретарь Бурбулис искал ему замену. В концертном зале в Зарядье он собрал Конгресс уважаемых граждан Российской Федерации. Но уважали их не все, и левые силы выстроили пикет вдоль прибодрившейся набережной, так что прогрессивные деятели среднего класса спешили сквозь коридор из красных знамен и лозунгов, откуда в них метали на лету терявшие покупательную способность серебряники. Всех встречал маленький мальчик с интеллигентной мамой, держащий плакатик: "Дядя Гайдар, верни мне мое мороженое за 10 копеек!". ОМОН тогда еще переживал пору своей застенчивости, и все это янтарным застывающим днем продолжалось довольно долго.

В числе прочих, втянув голову в плечи, проторопился режиссер Майкл Заваров, отличившийся образом Ленина с человеческим лицом и на радостях спаливший партбилет в студии Останкино - куда смотрели пожарные? Вдруг среди участников политпробежки я увидел своего однокурсника и бригадира нашего стройотряда Алеху Смышленкá. Он также семимильными шагами летел к демократической цели, и взгляды наши разминулись. Хорошо, что я объявил строжайший режим экономии по причине невыплаты полугодовой зарплаты, да и не сторонник я театральных жестов. Не приведи запулить мелочью - а крупных у меня не было - в человека недюжинного дарования, да еще представившего меня к грамоте Астраханского райкома ВЛКСМ[1]. Когда Леха вступил в КПСС, я спросил - Ну, и какое тебе дали поручение? - Да вот, субботник организую на строительстве гаражей для наших сотрудников. Гараж Леха построил, докторскую защитил, но тут подоспела постперестройка, и он уже вовсю тусовался в рядах Реформаторской партии - где она теперь?

Ты не представляешь, как питаются за границей, - делился он. Никакого хлеба! Я вот недавно из Бразилии. Так там на тарелку кладут только овощи и огромный бифштекс!

-         И что, назавтра все это появится при однопартийной системе?

Пишу обо всем с легким сердцем, потому что скоро Леха с политикой завязал и отъехал искать научного счастья в заокеанские дали и выси. А задачей он занимался фантастической - солнечным ветром. И рассказывал о его порывах очень увлекательно. Из-за одного такого рассказа я чуть было не попал в серьезную дипломатическую переделку. Дело было в Братиславе.

В Словакии меня всегда радует незасоренность их речи латинскими корнями - не добрались до них петровские реформы. Они не говорят марка - znamka, лифт - vytyah, аудитория - slusharnica, театр - Divadlo -"дивлюсь я на небо", журнал - chasopis - и действительно, мы же ежечасно туда пишем, во всяком случае, некоторые из нас. Музыка -hudba. И, что самое удивительное, продуктовый магазин - potravinovyi obhod, что больше походит для нашего случая.

Ребята в Университете, где я работал, как-то собрались выпить по кружке-другой пива. При этом и чешское, и словацкое принималось с одинаковым почтением. Павол Русинский с кафедры астрофизики, только что вернувшийся из Хьюстона, рассказал занятную историю об англо-американском проекте Венера-Земля. Железо поставляли заокеанщики, англичане - программное обеспечение. Как известно, на туманный Альбион не пускают не только евро, но и метры и килограммы. Поэтому, когда пришла пора тормозить, компьютер выдал импульс не в, казалось бы, милых сердцу каждого джентльмена Ньютонах, а в футах на фунт, что в 7 раз больше, чем нужно метрическим американцам. Этим, дескать, и объясняется, что станция со свистом пролетела мимо ошеломленной утренней звезды, что тогда широко обсуждалось.

В свою очередь я вспомнил, как Леха ездил на космодром Плисецк запускать геофизический спутник, где щелкал и его прибор. Две недели они просвечивали все узлы и контакты, все работало штатно, но когда уже начали устанавливать головной обтекатель, кому-то пришло в голову проверить полетное задание - а это небольшая плата, как у ЭВМ. И тут выяснилось, что это полетное задание - боевое. Что делать? Оставить все как есть - схлопочешь выговор. Старт через полдня, или, по расположению светил, через полгода. Командировочные на излете, не говоря уже о длиннющей очереди других спутников. Но время было позднесоветское, и они сумели обернуться и слетать на "Южмаш" и обменять у Леонида Даниловича[2] мечи на орала.

Рассказ мой братья-западные славяне выслушали весьма благожелательно, посмеялись, а потом вежливо поинтересовались - а в этом боевом задании какие цели? И тут я, видимо под действием чешско-словацкого ассортимента, что совсем не оправдание, стал рассказывать анекдот, о том, как русский полковник после знатного фуршета вылезает из бункера, и начинает считать ракеты: Один, два, три - что такое? Один, два, три - фиг с ней, с Техцией!

Последовало какое-то вакуумное молчание, и я понял, что нужно срочно выходить из ситуации. - Ну, так могло быть давно, еще до антиалкогольной компании. А сейчас вообще, ядерный чемоданчик в надежных общечеловеческих руках.

Не чуждый идей панславизма, да еще на брегах Дуная, я по заданию нашего журнала "Русская душа" еще занимался переводом словацких поэтов. И вот сидим мы с обаятельной и талантливой поэтессой Яной Милановой в кафе "Лагуна". "Лагуна" - так назвали новые владельцы, до них несколько веков подряд его величали "Monastyrsky closhtaren", - "Монастырская винокурня". Яна -музыковед, защитила диссертацию о театре масок, потому полгода провела в Танзании, - всегда удивляюсь, как она такая хрупкая, изящная прослушивала тамошних шаманов; пишет тонкие, устремленные к духовным вершинам стихи.

А сейчас Яна рассказывает, что работы по специальности для нее в городе нет, но она заключила договор и переводит "Соловецкие письма" Олега Волкова. Правда, хозяева издательства не совсем в курсе, кто такой Олег Волков, отчего не слишком уверены в прибыльности предприятия, но ей очень содействует одна добрая женщина, редактор, тоже окончившая Братиславский Университет, но уже по кафедре генетики.

-                    Не знаю, правильно ли я делаю, что рассчитываю на ее поддержку. Ведь она внучка Васила Жиляка.

- И тут, опять таки не без участия "Вавриневского" красного вина, но с искренним желанием сделать ей приятное я заявил: - Ты знаешь, Васил Жиляк - один самых уважаемых у нас ваших политиков.

Яна кротко не согласилась. - А у нас к нему относятся по-другому. Ведь это он написал письмо, чтобы советские танки вошли в Прагу.

Разумеется, это нисколько не отразилось на нашем творческом содружестве. А сомнения Яны были связаны еще и с тем, что ее отец в 50-е просидел полтора года за чтение какой-то литературы. Впрочем, затем жизнь пана Штефана складывалась вполне благополучно, и в 68-м он со всем семейством отправился на Тянь-Шань ловить вместе с ФИАНом космические лучи. Но тут наступил очередной август, и им пришлось спешно возвращаться домой, где его вновь ожидали сложности. Яночка ходила в Тянь-Шаньские ясли, и изъяснялась исключительно на русском языке. Зато в их квартале жили ветераны, которые выучили русский еще в плену первой мировой. Они-то с удовольствием разговаривали с маленькой девочкой на благоприобретенном наречии.

-                    Почему теперь тебе можно звонить только по сотовому? - спросил я. - Наши телефонные сети купила немецкая компания, которая все время поднимает плату, так что держать домашний телефон слишком дорого. Потом выяснилось, что и трамвайные линии в городе приобрели то ли баварцы то ли верхние саксонцы, как, впрочем, и вышеупомянутое издательство. И поневоле подумалось, что если бы камарад Жиляк был у власти, то не скупили бы объединенные германцы вдобавок заводы "Шкода", а заодно и пол-Чехословакии. Яна бы поверяла музыку сфер, говоря по телефону, сколько ей захочется, кафе "Лагуна" гордо носило свое родовое имя, а царственная внучка, конечно же, занималась своей любимой генетикой. Переводили бы тогда Олега Волкова? Обязательно ли платить такую цену? Слишком философские вопросы.

-                     

Но вернемся на московские просторы. В отличие от остальных, Станислав Сергеевич шел, не спеша, пристально всматриваясь в лица зрителей, всем видом показывая, что место встречи изменить нельзя. Когда он поравнялся с трибуной, где ораторствовал рабочий поэт Борис Гунько, Борис Михайлович своим громовым голосом вопросил на всю Васильевскую : - Ну что, Говорухин! Ты этого хотел, когда снимал фильм "Так жить нельзя!?" Мэтр остановился, устремил взгляд в бесконечность, помолчал, подумал и медленно направился к залу. Позднее, объясняя свой заход в оппозицию, он вспоминал именно этот случай.

По сообщениям средств массовой информации, магниевый магнат Д. отмечал день рождения жены в Куршавеле. Приглашенные гости съели икры на пятнадцать тысяч д. Так жить можно.

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

296368  2011-08-16 21:32:52 Катя - Сергей. Рассказ понравился юмором и вообще.

Copyright (c) "Русский переплет"