Нет, я не ходил на работу от сих и до сих по той простой причине, что за почтовым прилавком оказывался всегда┘ и в два часа ночи, и в середине дня, и поздним вечером, и ранним утром.

Меня не ругал мой начальник за нерадивость не потому, что я был радивым, хотя таковым я, конечно был, а потому, что у меня не было начальника.

У меня не было почтовой машины, так как дорог к нашему поселку не провели и проводить не собираются. Почту я доставлял вертолетами по воздуху, буксирами по морю, снегоходами по белу снегу.

Но не буду больше мучить загадками. Речь идет вот о чем. В течение многих лет длинными солнечными днями и тягучими черными ночами довелось мне работать в самом северном в мире почтовом отделении в поселке Баренцбург заполярного архипелага Шпицберген.

Вы скажете удивленно, что поселок Баренцбург всегда принадлежал России, и не причем тут тогда норвежская почта, и будете, конечно, правы, но частично. Чтобы пояснить свою мысль, начну рассказ с начала.

Когда я приехал, а точнее прилетел на архипелаг в сентябре 1991 года работать переводчиком треста "Арктикуголь", то одним из первых вопросов ко мне был от встречавших, привез ли я с собой свежие газеты. Дело в том, что почтовое отделение в поселке Баренцбург тогда работало исправно, являясь подразделением почтовой конторы Мурманска, но вся корреспонденция и газеты по подписке доставлялись главным образом морскими судами, которые и в хорошую-то погоду идут к архипелагу двое с половиной суток, а в штормовую и того дольше. Кроме того суда эти отправлялись с материка не каждый день, естественно, а в лучшем случае раз в месяц, так что письма адресатам и газеты подписчикам поступали порой через полтора-два месяца. Поэтому от прилетавших самолетом всегда ожидали свежих новостей, а то и писем, переданных из рук в руки.

Любопытное это было зрелище √ раздача писем. Две маленькие комнатки почты располагались на первом этаже двухэтажного жилого дома по улице имени Русанова. Был такой знаменитый полярный исследователь, первым из русских открывший месторождения угля на Шпицбергене еще в 1913 году и потом погибший во время очередной экспедиции в Ледовитом океане.

Само здание, в котором находилась почта, тоже представляет интерес тем, что кирпичные стены его отделаны деревянными планками да с художественной резьбой таким образом, что со стороны улицы напоминает собой старинную русскую избу из дерева. Правда, когда полярники, узнав о прибытии парохода и о том, что почту уже принесли, бегом бежали за письмами, то вряд ли обращали внимание на художественную красоту дома. Восхищаться русской культурой было уделом многочисленных иностранных туристов, посещавших российский поселок, а шахтеров и членов их семей интересовали новости из дома, которые в то смутное время были особенно волнующими.

Внутри здания узкий длинный коридор, освещенный парой слабых лампочек, красотой не блистал. Собиравшиеся свободные в этот момент от работы люди толпились, толкая друг друга, и громко разговаривая у запертой двери почты, за которой добровольные помощники вместе с официальным почтовым работником, получавшим зарплату от мурманской конторы, раскладывали письма в алфавитном порядке, чтобы легче было раздавать. Шум за дверью мешал и порой, кто-то из помощников не выдерживал, отпирал дверь и кричал в проем: - Прекратите галдеть! Не даете работать.

На мгновение все стихали, оценивая важность сказанного, но через минуту разговоры неудержимо возобновлялись, прерываемые вновь входящими и протискивающимися к двери с единственным вопросом: "Не кричали еще?" и неизменным ответом: "Нет. Сейчас выйдут и начнут".

Наконец наступала долгожданная минута, когда дверь раскрывалась и почтальон, а это была молодая красивая женщина, выходила с пачкой писем и начинала выкрикивать фамилии, слушая, с какой стороны прозвучит ответ и протянется рука за конвертом.

- Абрикосов!

- В шахте на смене. Давай мне, передам.

- Андрющенко!

- Здесь.

Письмо передают направо.

- Антоненко!

- Я-а-а! √ раздается истерический девичий крик из глубины коридора. √ Давайте сюда. √ И кто-то рвется напролом, пока грубый окрик парня не останавливает ее:

- Ну, чего прешь, как танк?! Никто не съест твое письмо. Вот оно, бери спокойно.

- Да, - возражает девушка едва не плачущим голосом, - чуть не три месяца ждала. √ И тут же, схватив конверт одной рукой, а другой утирая слезы, убегает вглубь коридора к дальней лампочке скорее прочесть о том, что делается в родном доме.

Получившие письма со счастливыми лицами протискиваются к выходу, а навстречу им идут новые получатели, спрашивая:

- На какую букву кричат?

- Д.

- А-а. Нам еще далеко.

Они, те, чьи фамилии начинаются на более дальние буквы алфавита, ожидают у входных дверей или на лестнице, спускающейся с дороги к дому, курят, судачат. Опоздавшие за письмами на свою букву либо получают их у позаботившихся друзей, либо ожидают конца раздачи, чтобы зайти уж непосредственно на почту и получить там вместе с газетами, если они тоже поступили.

Позднее система выдачи писем усовершенствовалась. В коридоре поставили этажерку, на нескольких полках которой выделили секции для каждой буквы. Почтальон выносила письма и раскладывала их по буквам. Теперь каждый подходил и просматривал пачки писем на свою букву. Толпиться стали поменьше.

Однако почта, о которой я рассказал, действительно никакого отношения к Норвегии не имела. Да я в ней и не работал. Но есть в Баренцбурге большая четырехэтажная гостиница, в которой можно разместить одновременно около сотни постояльцев. Конечно, такое почти никогда не случается. Разве что в период проведения международной конференции или когда приезжает из Москвы огромная делегация почти на правительственном уровне. Тогда, разумеется, все номера занимаются временными постояльцами. В остальные дни бывают гости по несколько человек и далеко не каждую неделю. Я уж не говорю о том, что в зимнюю полярную ночь месяцами никто не останавливается в гостинице из туристов.

Нет, не поймите меня неправильно. Любопытствующих посмотреть на российский поселок и живущий в нем народ всегда много. В летний сезон они ежедневно приезжают на небольших теплоходах туристическими группами по пятьдесят, семьдесят человек на экскурсию. С первым хорошим снегом, а он может выпасть и в августе, появляются визитеры на снегоходах. Эти уже могут обойтись без экскурсии, но обязательно посещают бар гостиницы, куда собственно и едут жители соседнего норвежского поселка Лонгиербюен с целью отдохнуть и расслабиться в стороне от своего норвежского начальства. Да и сама двух-трех часовая прогулка на снежных скутерах по горной трассе, обозначенной в некоторых местах лишь вешками, доставляет огромное удовольствие.

С наступлением полярной ночи довольно опасными становятся такие прогулки в горах, на которые опускаются густые снежные тучи и порой ни зги не видно, не только утопающих в снегу сигнальных вешек, когда гораздо проще, чем летом, наткнуться на бредущего белого медведя, и потому редкие смельчаки отваживаются посещать российский поселок в период рождественских и новогодних праздников. Но зато с наступлением дня, когда солнце все дольше и дольше задерживается на небосводе, а потом и вовсе с него не сходит, не растапливая при этом снег порой до самого июня, вереницы японских ямах и других марок лыжного мототранспорта вытягиваются на пятидесятикилометровом участке от норвежского Лонгиербюена до российского Баренцбурга. И тогда опять гостиничный бар постоянно полон гостей.

Вот для них-то в основном и существует норвежское отделение почты. Хотя открыто оно было по другой причине. Тут необходимо краткое историческое отступление.

До 1920 г. архипелаг Шпицберген являлся ничейной территорией, хотя всеми признавалось тогда, что больше всего прав на Шпицберген у России, Дании и Норвегии, не смотря на то, что находили резоны претендовать на него и США, и Великобритания, и Германия. А 9 февраля 1920 г. в Париже была собрана конференция глав девяти государств без участия непризнанного тогда нового Российского государства, на которой был подписан Договор о признании норвежского суверенитета над архипелагом Шпицберген. Вторым параграфом Договора в права Норвегии вменялось принимать все необходимые меры, включая законодательные, по обеспечению охраны окружающей среды на Шпицбергене и в случае необходимости восстановления фауны и флоры этого региона. Ей поручалось следить за тем, чтобы все страны, участницы Договора (Советский Союз присоединился к нему в 1935 г.), пользовались абсолютно равными правами в вопросах экономической деятельности на архипелаге.

Но в 1925 г. указом короля Норвегии был принят акт о Шпицбергене, в котором первым параграфом Шпицберген объявлялся территорией Норвегии, а в третьем параграфе отмечалось, что на архипелаге будут действовать норвежские законодательные акты с изменениями, установленными королем соответственно местным условиям, по ряду вопросов, включая денежные знаки, меры весов, почтовую и телеграфную службу.

Ну, до тех пор, пока существовала мощная держава Советский Союз, вопрос о почте в российских поселках Шпицбергена не возникал. Да уж известно, что как только дом развалится, отовсюду появляются тараканы. Вот и на развалины нашего Союза ринулись, кому не лень. Норвежское руководство заявило, что Россия не имеет права выпускать свои денежные знаки на Шпицбергене и не может пользоваться своей почтовой службой. И хоть то и другое является не чем иным, как частью экономической деятельности, в которой мы имеем равные права с Норвегией согласно Парижскому Договору, тем не менее не умеющая теперь стоять за свои права Россия изъяла из обращения только что выпущенные шпицбергенские деньги и закрыла почтовое отделение, предложив российским полярникам пользоваться услугами норвежской почты. Но что это означало для шахтерских семей?

Те из работников, приехавших по контракту на два года, кто в свое свободное время не занимался продажей сувениров заезжим иностранным туристам и не обладал талантом художника, чтобы готовить на продажу картины и тарелки с местными ледовыми пейзажами, то есть не имел какого-то хоть маленького дохода в местной валюте, не могли приобрести норвежские марки, чтобы наклеивать на конверты для отправки писем международной почтой. А российская почта прекратила существование. Тогда руководство рудника стало закупать за собственную валюту, получаемую от туризма, норвежские марки и продавать их шахтерам за рубли.

Теперь, дорогие читатели, займемся несложной арифметикой. В то время норвежская почтовая марка, допустим, стоила пять крон. Позже она выросла в цене. А месячная зарплата норвежца в среднем составляла, скажем, двадцать тысяч крон. Для него стоимость такой марки была поистине копеечной. Шахтеры Баренцбурга получали такую марку, конвертированную в рублевый эквивалент с добавлением некоторой наценки (без нее же нельзя) по цене двадцать рублей в лучшем случае. А месячная зарплата по самым высоким ставкам шахтера тогда составляла около четырех тысяч рублей. Работники других специальностей получали в пределах от одной до двух тысяч. Вот и сопоставьте зарплату со стоимостью почтовой марки.

Однако народ наш без писем жить не может, а потому марки покупал да так, что приходилось лимит устанавливать по одной-две марке на человека в месяц. Трест ведь не предполагал всю свою валюту расходовать на почтовые нужды шахтеров.

В мою задачу входило тогда покупать в норвежском поселке марки и передавать их в бухгалтерию рудника. Все остальное в мою компетенцию не входило, поскольку я был в то время уже уполномоченным треста по связям с иностранцами, руководил туризмом и заведовал норвежским почтовым отделением.

Первые две обязанности сами по себе отнимали много времени и сил, так как были связаны с непрерывными телефонными звонками, организацией экскурсий в соответствии с подписанными договорами, выпиской многочисленных счетов и проверкой их своевременной оплаты, составлением отчетов, участием в различных совещаниях, переговорах, приемах гостей и так далее и тому подобное.

Третья обязанность являлась как бы попутной. Все гости поселка, все туристы в ходе экскурсии обязательно приходили в гостиницу и, как правило, сразу направлялись на почту купить открытки с видами российских поселков, наклеить марки и опустить отправления в почтовый ящик. Особенно приятно мне было то, что некоторые открытки были выполнены по моим снимкам. Одну открытку сделали в Германии, другой целый комплект напечатали в Москве. Так что даже автографы иной раз оставлял, если было время. В жаркую пору весенних и летних наплывов иностранных туристов довольно большой почтовый ящик заполнялся в один день. Поэтому каждый поздний вечер приходилось вынимать корреспонденцию и штемпелевать ее, отправляя с первой оказией.

Профессиональным почтальонам, видимо, покажется это диким, но у нас иногда не было другой возможности, как в момент пока туристы сидят в баре и пьют русскую водку, быстро достать из ящика почту, проштемпелевать ее, запечатать в специально приготовленный для этого большой конверт и попросить норвежского гида по дружбе завезти почту в отделение Лонгиербюена. На всю экскурсию с заходом в музей, на почту и на посиделки в баре туристам отводилось полтора-два часа. Понятно, в каком напряжении все находились, зная, что за первой экскурсией идет уже вторая, третья, а порой и четвертая. А так как меня часто искали по телефону, то приходилось брать с собой переносную трубку и таким образом быть всегда на связи. Сотовые телефоны в наших поселках не действуют из-за отсутствия необходимой станции.

Гиды никогда не отказывались взять почту, но всякий раз я потом перезванивал в Лонгиербюен, проверяя получены ли на почте переданные конверты. Часто это происходило зимой, когда мы реже посещали норвежский поселок, а туристы приезжали на скутерах. Тут важно было убедиться, что все доехали нормально и почта не повреждена в пути. Те же гиды или, например, сотрудники конторы губернатора, полицейские выполняли частенько роль почтальонов, привозя нам с собой мешки с письмами. Почтовые работники Лонгиербюена, правда, всегда заранее предупреждала меня об этом по телефону.

В короткий летний период судоходства, когда во фьорды архипелага заходят большие океанские корабли, некоторые из известных по всему миру лайнеров типа "Максим Горький" включали в программу круиза остановку на несколько часов на рейде Баренцбурга, и тогда челноками движущиеся корабельные катера высаживали на берег от четырехсот до восьмисот туристов, преимущественно почему-то из Германии, но иногда из Англии и некоторых других европейских стран. Такие события, случавшиеся по четыре-пять раз за сезон, поднимали на ноги все население поселка.

Во дворце культуры давался концерт художественной самодеятельности, в спортивном зале проводился футбольный матч Баренцбурга с командой корабля, на улице разжигались мангалы, готовились шашлыки, пеклись русские блины. Пассажиры круизного судна толпами в сопровождении гидов поднимались из порта по лестнице или усаживались в автобусы и доставлялись прямо к гостинице.

Вся эта людская масса, состоящая преимущественно из людей пожилого возраста, старичков и старушек, порой еле двигающихся с помощью палочек и костылей, всенепременно заходила на почту проставить на открытках штемпели с изображением белого медведя и надписью "Баренцбург", "Полярная станция" и другими подобными, сработанными местными умельцами, и разносящиеся теперь раритетами по всему миру. Здесь же с почты, пользуясь купленными на месте телефонными карточками, можно было связаться по норвежской линии с любым уголком мира, что туристы и делали, создавая очередь у единственного аппарата.

Сам я обслужить в короткое время такое количество людей, конечно, был не в состоянии, поэтому во дворце культуры за столиком с марками и открытками устраивалась моя жена, владеющая английским в достаточной мере, чтобы объясниться с покупателями.

Вечерами, особенно перед предстоящим утренним выездом в норвежский поселок, я запирался в помещении почты и начинал штемпелевать письма и просматривать поступившую корреспонденцию. А она бывала внушительной для поселка с населением в тысячу человек. И дело было не в письмах с материка от родных и близких. Такие мы сразу отбирали, и первое время в дни привоза почты дверь моего кабинета уполномоченного не успевала закрываться от посетителей. Все торопились спросить, нет ли им письма с Родины.

Несколько позднее мы установили часы выдачи писем. Потом мои друзья с норвежской почты после очередной реконструкции своего помещения в Лонгиербюене передали нам бесплатно секции запиравшихся абонентских почтовых ящиков. Мы перевезли их буксиром и установили в помещении, где обычно собираются шахтеры до и после работы. Так ушли в историю очереди и выкрикивания фамилий. Перестали теряться письма у забывчивых друзей, бравших чужие послания и неделями хранивших их у себя в кармане. Постепенно все приходило в норму. Люди привыкли к норвежской почте.

Была у меня корреспонденция и другого рода. Некогда еще при советской власти в Баренцбурге работала любительская радиостанция. Был клуб радиолюбителей. Кстати, здесь вообще существовала многие годы мощная радиостанция, которую успешно демонтировали после развала страны, как свернули и другие полезные вещи, в том числе сильную вертолетную службу. Но это уже иной разговор. Так вот клуб радиолюбителей тоже прекратил свое существование, но письма в их адрес почему-то приходили постоянно много лет с разных концов земли. Если в конвертах лежали купоны или доллары для марки на обратный ответ, я сначала отвечал адресатам, что клуб недавно прекратил свое существование, потом писал, что радисты выехали со Шпицбергена, наконец, стал сообщать, что адресатов давно нет в Баренцбурге, а письма продолжали идти с просьбой подтвердить радиосвязь.

Я догадывался, что кто-то из радистов вещает с материка под маркой Шпицбергена, однако смысл этого мне не радисту любителю понять было трудно. Знал только, что их система отнимает у меня массу времени. Но не ответить считал невозможным, ведь я единственный работник почты.

Люди писали в Баренцбург по разным вопросам, на которые мог ответить только я, знающий язык. Просили прислать номера автомобилей нашего поселка. Спрашивали о наших денежных знаках. Интересовались работой. Присылали письма ради получения нашего штемпеля. Я не говорю о деловой переписке, которой занимался в рабочем кабинете.

Появилось у жителей Баренцбурга повальное увлечение фотографией. Все мы, конечно, любим это дело. Но как это отражалось на почте? Весьма внушительно. Несколько норвежских и датских фирм с материка предлагали свои услуги по проявке фотопленок и печатанию цветных фотографий, рассылая бесплатно специальные конверты, в которые кладется катушка с пленкой, указывается на конверте размер и количество желаемых отпечатков, пишется обратный адрес и отправляется. Такой системы, кажется, нет у нас в стране, а там это очень популярно. Закончил снимать, вложил пленку в конверт, отправил и через пару недель получаешь готовую работу. Очень удобно.

Но для меня, как почтового служащего, это стало дополнительной работой. Когда отправляется, это еще ладно. Положил в мешок, отвез, сдал и все. Но ведь на десятки отправлений потом десятки поступлений, а это значит, что каждый конверт должен быть сначала оплачен. А счета в конвертах.

Вот тут мне хочется сказать несколько слов о моих друзьях норвежцах. Замечательные люди повстречались мне из тех, что работали в почтовой службе Лонгиербюена. Сначала это был мистер Петерсен. Худенький, пенсионного возраста, но очень подвижный, энергичный, делавший все быстро и четко. Иначе, наверное, и нельзя на такой работе. Как только он замечал мое появление на почте, тут же открывал дверь служебного помещения, впускал внутрь и бежал за почтой для Баренцбурга. Вскоре он возвращался с мешками, ставил их мне под ноги, а на стол клал приготовленные уже квитанции заказной корреспонденции, бандеролей и посылок, за которые я должен был расписаться. Мы быстро разбирались, что к чему, и я принимался за мешки. Выкладывал на стол письма, отделяя частные от служебных, бандероли, сверяя их с квитанциями, шел смотреть, где лежат посылки, которыми были в основном радио и видео аппаратура, заказанная жителями Баренцбурга.

Откровенно говоря, не было бы у нас доверия друг к другу, работать было бы невозможно. Вот эти самые фото конверты со счетами внутри. Я же не мог их оплатить, если не взял заранее деньги от заказчиков. А они не всегда знают о том, что заказ выполнен. Бывало так, что аппаратура приходила на чье-то имя, а счет на оплату находился внутри. И я отвозил посылку, обнаруживая счет уже в присутствии заказчика и на месте получая с него деньги, чтобы сдать их на почте в следующий свой приезд. Ну, мыслимо ли что-то подобное в условиях нашей почтовой системы? Не знаю. Там это тоже казалось странным, но думали, что иначе нельзя. Потом я все же отказался от подобной практики, и мы нашли способ получать отправления только после оплаты, хотя заказчики часто выражали недовольство по поводу задержки с получением посылки. Но, как правило, в задержках они были сами виновны, зато надежность оплаты обеспечивалась.

Первая проблема, с которой я всегда сталкивался по прибытии в норвежский поселок, это транспорт. Своего у нас не было. Поэтому, если я прилетал вертолетом, то из аэропорта сразу же звонил Петерсену на почту, и через пятнадцать минут он подкатывал на своем микроавтобусе, забирал меня и моих спутников, которых, как обычно бывало много. Наши консульские работники, у которых есть своя иномарка, постоянно паркующаяся в аэропорту, забирали в поселок тех, кто постарше чином, а я подбирал остальных. Разумеется, можно вызвать по телефону такси, но кто же станет платить семьдесят крон, если есть возможность подъехать бесплатно на дружеской основе?

Тот же Петерсен помогал мне грузить в свою машину наши посылки, которые зачастую были очень даже тяжелыми, и отвозил к аэропорту. Его помощь была ценна еще тем, что почтовая машина имела право въехать на аэродром и довезти посылки к самому вертолету, где все тот же начальник почты помогал перегружать все в вертолет.

Но Петерсена перевели работать на материк. В норвежской почтовой службе соблюдается принцип ротации. Начальником приехала женщина миссис Буа. Крупная представительная дама, несколько медлительная, но очень внимательная, строгая и тоже хорошо относившаяся к русским, понимая наши проблемы. Она, конечно, редко сама помогала в погрузке, но давала в помощь своего сотрудника Хальге, с которым мы очень подружились, бывали друг у друга в гостях. Я все пытался его женить на русской девушке, а он, хоть и начал изучать русский язык в каком-то кружке, но это не сняло его стеснительность, мешающую знакомству, и он по-прежнему холостякует, оставаясь прекрасным женихом.

Если я приезжал за почтой буксиром, то звонил заранее Хальге, и он встречал меня в порту на машине к общей радости моих спутников, понимающих, что им не придется идти пешком до центра поселка.

В начале моего повествования, коснувшись юридической стороны почтовой службы на архипелаге, я отметил несколько различный подход к Парижскому Договору о Шпицбергене норвежской и нашей стороны в части равноправия в экономической деятельности. Но, должен обратить внимание читателя на то, что все разногласия в таких вопросах относятся к руководящим структурам государства. А на уровне простого населения никаких разногласий во взаимоотношениях я почти никогда в Норвегии не видел. Они прекрасно понимали, что наша страна переживает тяжелые времена и всячески старались нам помочь. Даже когда я предложил организовать регулярную пересылку писем из российского поселка, минуя норвежскую почту, самолетами через Тромсе в Мурманск, то меня поддержали норвежские авиационные власти, тем более что я хотел наладить при этом регулярные туристические рейсы. К сожалению, моя длительная командировка на Шпицбергене в это время завершилась и нам не удалось довести задумку до реального осуществления, но в памяти моей навсегда остались добрые воспоминания о том периоде, когда я служил на почте норвежской почтальоном, которому посетители не раз напевали шутливую английскую песню о начальнике почты.

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

252815  2003-07-12 18:57:22 Белоусова Наталья - Здравствуйте, УЧИТЕЛЬ! Я Наташа из России, Кемеровской области , города Мыски, одновременно с Вами с 1991 по 1993 годы была на Баренцбурге, Вы меня учили английскому языку! Спасибо Вам! Я рада, что могу сказать Вам СПАСИБО, хотя бы спустя 10 лет! Сейчас много интересуюсь этим островом, особенно с помощью интернета, читаю Ваши рассказы, они очень интересны для меня. Была бы очень рада, если бы Вы ответили мне...

252820  2003-07-13 16:26:15 ВМ - Уважаемая Наталья Белоусова! У каждого автора на его авторской странице есть электронный адрес (если он есть вообще). Адрес Вашего учителя: eugene_n.@cyberax.ru

265318  2005-06-28 12:24:01 Т.Н.Барская и С.Сардыко - Дорогой Евгений Николаевич! Спасибо за новые книги! Ждём в Ялте!

268739  2006-09-12 20:48:38 Геннадий - Доброго времени суток всем ! Имею возможность устроиться в трест Арктикуголь и работать в Баренцбурге. Поэтому так интерессуюсь этим районом, кто не так давно там побывал неподскажите о тамошней жизни рабочих сейчас ? С удовольствием жду ответов

270065  2006-11-30 10:21:20 Евдокимова Наталья Григорьевна - Я была на Шпицбергене вместе с автором этого произведения.Евгений Бузни-это талантливый, очень добрый, с улыбкой в сердце и на лице Человек.Его произведение большой подарок для людей, работающих в разное время, на острове Свальбард. Он очень точно передал дух того времени и событий. Я до сих пор не могу прийти в себя от волнения, до сих пор звучит в голове голос почтальонки, которая выкрикивала мою фамилию. Низкий Вам поклон, Евгений Николаевич! Здоровья и долгих лет жизни!

278350  2007-12-07 14:14:26 Вертель Александр - Евгений Николаевич! Рад был читать Ваше новое произведение. Здоровья вам и творческих успехов.

278703  2007-12-25 01:39:39 Львов Виталий - Никого не интересует Памятная медаль: Рудник Баренцбург 55 лет http://molotok.ru/item287938366_pamyatnaya_medal_rudnik_barencburg_55_let.html

279627  2008-02-18 12:14:57 Трохин Максим - Евгений Николаевич! Вы как всегда на высоте! Нехватает только Ваших чудесных фотографий! Кстати, летом был в Ялте и Массандру мимо не проехал!

282945  2008-08-03 18:48:15 Виктория intellect_vika@mail.ru - Дорогие люди, мне 27 лет, мечтаю с мужем побывать и поработать на Шпицбергене, ищу адрес электронный губернатора, помогите кто чем может.Большое спасибо Вика и Олег, Донецк, Украина.

287810  2009-05-19 08:41:25 Александр - Здравствуйте люди добрые,мой отец работал на Шпицбергене(рудник Пирамида)в 1984-86годах. С собой привез много интересных фото,и две касеты "Концерт полярников" с хорошыми песнями и стихами (стихи"Борода" "Короба") мы несколько раз переезжали,и эти косеты к сожалению кудато исчезли. Хочу отцу сделать сюрприз,найти эти записи,помогите пожалуйста найти(может кто знает ссылки в интернете). Всем полярникам поклон и уважение.

289361  2009-08-11 22:31:59 Алексей Стулий - Здравствуйте Евгений, Я Алексей Стулий из ЗГМО (Барецбург), который переехал в Лонгирбуен в 1997 учиться в Унивеситете. У меня дома все еще храниться тот факс о приглашениии учитья в Универ. который вы мне передали. Потом я вас часто видел на почте в Логиербюене, :-) Моя страничка в Контакте http://vkontakte.ru/id1100557

291373  2010-01-11 21:57:59 Тамара - Дорогой Евгений Николаевич! Привет Вам и Юлии Александровне от нас - Тамары, Галины и Голиковых Светы и Андрея.К сожалению, потеряла все Ваши контакты. Всегда с удовольствием узнаем о новых Ваших произведениях и благодарим Вас за то, что продолжаете писать о нашем любимом Шпицбергене.Ваши романы и стихи - это всегда искренне и честно, тепло и ярко. Спасибо, мы Вас помним и любим. Напишите мне, если будет возможность - tamsdt@mail.ru.

294632  2010-11-15 11:20:43 Ангелина Дмитриевна - Добрый день! Спасибо.Читала,а все стояло перед глазами.Мы с семьей были на Баренцбурге с1986 по 1990гг.Незабываемые годы,хотя и трудно было,но мы были молоды и счастливы!Очень хочу найти Мишиных,где вы ребята,как вы?К сожалению сейчас вы "заграница".Может кто из знакомых прочитает. 31 июля у меня умер мой Боречка.Бориска.Всю неделю перед смертью он смотрел фото Шпица,друзей,1.5 года он не разговаривал-инсульт.Потеря страшная для нас.Желаю всем Полярникам, здоровья,здоровья и только здоровья.Остальное все будет.

294648  2010-11-18 01:22:05 Евгений Бузни - Уважаемая Ангелина Дмитриевна! Очень сочувствую и сожалею по поводу ухода из жизни Вашего Бориски. К сожалению, мы с Вами не могли встретиться, так как я работал после Вашего отъезда. Но мне приятно, что Вы читали мой рассказ о почте и он Вам понравился. Если интересно почитать ещё о Шпицбергене, Вы можете познакомиться с моими книгами "Шпицбергенский дневник", "От экватора до полюса" и "Батюшка Грумант". Многое есть и в нашем журнале "Переплёт" и на сайте "Проза.ру (Евг. Бузни)". Буду рад, если эти произведения Вам тоже понравятся. Желаю успехов! Евг. Бузни

Copyright (c) "Русский переплет"