Закрывается то один провинциальный журнал, то другой - исчезают с карты России островки духовности и образования, наконец, исторической памяти народа. "Подъем" является именно одним из таких островков, к счастью, уцелевших, который собирает мыслящих людей, людей неравнодушных, болеющих за русский язык и вековые традиции нашей страны.

Павел Зябкин

СОЛДАТЫ

НЕВЫИГРАННОЙ ВОЙНЫ

Повесть

Солдатам и офицерам, воевавшим в Чечне в первую кампанию, посвящается.

   Представляю вниманию уважаемого читателя записки о первой чеченской войне 1994 ≈ 1996 гг. События и люди подлинные. По известным соображениям не называю фамилий героев. Я умышленно не стал выстраивать какую-либо канву повествования, так как это лишило бы записки их подлинности. Постарался описать войну, как видел ее сам, будучи солдатом-контрактником.  

   ══════════════════════════════════════════════════════════════════════════════════════════════════════ Автор

НЕДОЛЕТ

   Наша разведгруппа сидит на высотке. Ниже идет глубокий овраг, скорее похожий на ущелье. Там одноэтажные дома, штук пять или шесть. Местность видна как на ладони. Наша высотка плоская, на краю три деревца. Солнечный день середины весны. В домиках внизу копошатся люди. До них около километра. Отсюда видно и что за домами. За домами в лес уходит группа боевиков, тех, что недавно сожгли два наших танка. Мы должны были бы их догнать, но они ушли от нас, это ясно. Командир разведгруппы, молодой энергичный лейтенант, очень огорчен этим обстоятельством. Он жаждет победы. Я нет, не знаю, как остальные, но я не хочу никого сегодня догонять. Мне страшно. При мысли о новых боях мне не по себе. Я уже удачно отстрелял один огнемет и вместе с напарником ≈ Туркменом сумел накрыть ДОТ. Сейчас я лежу на солнышке на этом милом пятачке и не хочу ни в кого сегодня стрелять, я хочу мечтать о красивых девчонках, о том, как приеду с этой войны в свой город и первым же делом позвоню в ╚эскорт-услуги╩. Но мои мечтания прерваны лейтенантом. Он подзывает меня и Туркмена и, показывая на группу малюсеньких людей, что копошатся где-то за домами и говорит, что мы должны накрыть их из огнеметов. Туркмен радостно соглашается, он вообще-то большой любитель пострелять, тем более минут тридцать назад он взвел огнемет, когда командир по ошибке принял другую разведгруппу за боевиков. Теперь он ходит со взведенным страшным оружием и не знает, что делать. В сердцах он даже просил командира разрешить ему выстрелить по нашей разведке, все равно в таком сумбуре никто ничего не разберет, но понятно, что никто не дал ему возможность реализовать подобное желание.

   Я говорю командиру, что огнемет не дотянет до банды, т.к. бьет он самое большее на 700 - 800 метров, но уж никак не на километр. Командир не хочет верить в это и не приказывает, а просит попробовать. Несмотря на обреченный провал, во мне, как и в Туркмене, загорается охотничий азарт: ╚А вдруг да получится?╩

   Мы быстро занимаем позицию прямо между деревьями. Туркмен от радости, что наконец-то разрядится, даже забыл поставить прицел и вставить в уши затычки. Страшный грохот, сноп пламени позади и черный предмет подобно теннисному мячику улетает в сторону стоящих на дне ущелья домиков. Снаряд взорвался где-то в кустах между домами, не долетев и половины расстояния до цели. Туркмен как ошалелый, зажав руками уши, катается по земле и истошно орет. Немудрено, от огнеметного выстрела запросто лопаются барабанные перепонки в ушах, поэтому в комплект и входят затычки. Но я не тороплюсь: вставляю в уши ватные тампончики, ставлю прицельную планку на максимум, встаю в полный рост. Была не была, а может, и получится. Человечки уже едва видны, они скрываются в зарослях, они хотят жить, все хотят жить, сгоревшие танкисты тоже хотели жить. Беру на мушку одного из человечков, затем поднимаю трубу огнемета вверх и жму курок. Такой же грохот, как и у Туркмена. Он мучительно дергается и вновь хватается руками за уши. Я слежу за полетом моего мячика. Он летит в нужном направлении, в сторону уходящей банды, но долетит ли? Очень уж далеко. Нет, мячик, потеряв скорость, плавно идет вниз в направлении домов. Я отчетливо вижу, как он пробивает шиферную крышу крайнего дома. Самого взрыва я не слышу, так как от выстрела у меня заложены уши. Доля секунды, и дом подпрыгивает на месте, видно, как вылетают стекла, что-то сыплется с крыши. К сожалению, недолет, чехи ушли в лес, мы их упустили. Командир рвет и мечет от неудачи, ему подпевает и Туркмен, а я, я рад. Еще некоторое время мы останемся на этом благословенном пятачке. Я растягиваюсь на теплой земле, кладу под голову автомат и закрываю глаза, есть время отдохнуть и погрузиться в эротические фантазии. Надеюсь, воевать сегодня больше не придется.

P . S . Воевать пришлось. В доме, как выяснилось, жила семья. Мой выстрел уничтожил ее. Испытываю ли я угрызения совести? Да, за то, что не накрыл боевиков.

ГЛУПАЯ СМЕРТЬ.

   Стоял обычный мартовский день, который на равнинной части Чечни бывает солнечным, но еще не жарким. Под ногами хлюпает глина, называемая чечен-землей. Уже не холодно, но еще не жарко. В этот день я и еще сорок таких же солдат находились на блокпосту у населенного пункта Курчалой, километрах в трех от нас находился другой блокпост. Там людей и техники было побольше, и там же стоял временный штаб нашей группы, там же жил и командир батальона. Нашей задачей было сначала перекрыть отступление Радуева из Новогрозненска, а затем обеспечить успешный вход войск в Курчалой. Однако вместо этого мы сами попали в окружение и уже больше месяца сидели в полном дерьме, ничего толком не делая. Пили вино, за которым, несмотря на определенный риск, ходили на винзавод, расположенный по соседству, стреляли по ночам в темноту до одурения, ругались и мирились, в общем, ничего не делали. К этому времени Курчалой был уже успешно зачищен от неприятеля, винзавод, к глубокому сожалению, взорван. Этот акт вандализма совершила разведка Уральского полка. Они теперь и стояли на разрушенном собственными руками заводе и горько сожалели о содеянном. Но поделать ничего уже было нельзя. Мы же к этому времени как лишняя сила, просто сидели на месте, не зная, чем заняться.

   Пару раз выходили на поиски пропавшего неделей раньше пулеметчика, но так его и не нашли. Зато нашли три трупа: двух русских солдат, погибших полгода назад и чеченскую ╚джаляб╩. ╚Джаляб╩ настолько разложилась, что мы замучились определять ═≈ ═кто это, мужчина или женщина? Вопрос разрешил старейшина села Белоречье ≈ что напротив Курчалоя, он-то и разъяснил, что труп ≈ их ╚джаляб╩.

   Эти дни, несмотря на конец нашего позорного окружения, радости не несли. Вина больше не было, стрелять нельзя ≈ вокруг стояли ╚федералы╩, по дороге кроме войск никто не ездил. Было что продать, пока мы были в окружении, нас с ╚вертушек╩[1] буквально засыпали консервами, но некому было, одним словом, тоска. Если был бы Володька - пулеметчик, то может быть, он что-нибудь и придумал бы, но именно он и пропал неделю назад вместе с пулеметом и ╚мухами╩[2]. Несмотря на все грозные заявления нашего командования о грядущем апокалипсисе для ╚чехов╩, в виде артобстрела из гаубиц, дело с его поиском с мертвой точки не сдвинулось. Зато была вырыта яма, куда регулярно сажался какой-нибудь грешник, по старинке пытавшийся проникнуть на винзавод, в надежде найти в его руинах несметные сокровища в виде еще не разбитых банок с вином.

   Вот в такой мартовский день на штабной блокпост должен был прилететь генерал из штаба группировки и провести там совещание с офицерами нашей группы и Уральского полка. Старший нашего блока ═≈ ═он же заместитель командира батальона дал команду отделению, в которое я в качестве огнеметчика был прикомандирован, готовить БМП[3] ═к поездке. От желающих сопровождать командира отбоя не было. Это хоть какое-то разнообразие в скучной жизни ≈ ═возможность проветриться, встретить старых знакомых, может быть, заехать к Саиду ═≈ ═дружественному ╚чеху╩, на земле которого располагались оба блокпоста, а там достать и выпить. Я запрыгиваю на ╚бешку╩ [4]одним из первых и занимаю козырное место спереди на башне, к борту машины подвешиваю за ремень трубу огнемета. Сослуживцы постоянно говорили мне, чтобы я с собой эту штуку не возил. Огнемет постоянно бился о борт и все боялись, что когда-нибудь он взорвется. Я как мог, успокаивал товарищей по оружию, говорил, что если уж и рванет, то в первую очередь меня, и что корпусом ╚шмеля╩ можно забивать гвозди (сам правда я в этом до сих пор не уверен). Кроме меня на броне разместилось еще четверо. Когда командир, усаживаясь на свое место, увидел рядом с собой меня, то подобно умиравшему Цезарю, произнесшему ╚И ты Брут!╩, буркнул: ╚Буратино, и ты тут╩. Я весело ответил ему: ╚Ну как я без вас, вы же мне жизнь спасли╩.

   Спасение же моей жизни выглядело следующим образом:

   Недели за две до описываемых событий, возвращаясь с винзавода с десятилитровой банкой в вещмешке, я пытался незаметно подобраться к блокпосту. Дело это было довольно-таки нелегкое ввиду дневного времени. Не найдя ничего лучшего, я решил зайти со стороны танка, что стоял на углу. К своему несчастью, я тут же по пояс провалился в колею и стал увязать в глине. Ситуация осложнялась тем, что я вынужден был держать над головой автомат, что никак не способствовало успешному выползанию на берег. Звать кого-либо на помощь было нельзя: ═доставка вина ═≈ ═дело секретное, как от командиров, так и от сослуживцев. Таким образом, я подобно киногерою из боевика, с автоматом над головой печально хлюпал по пояс в воде, ища выход из создавшегося интересного положения. Вот тут-то меня и увидел капитан Герасименко. Он залез на броню танка и стал насмехаться над моими усилиями выбраться на сушу из глиняной трясины. Вволю поиздевавшись, он подал мне руку и вытянул на броню, не забыв добавить, что только благодаря его усилиям я спасен от мучительной смерти и теперь по гроб обязан ему спасением своей бестолковой жизни. Мне осталось лишь согласиться с командиром. Кличку Буратино он дал мне в тот же день на построении блокпоста. Там вывели меня и еще двоих виночерпиев и долго распекали перед строем. Но в принципе наши отношения были неплохие.

   Будучи навеселе замкомбата частенько наведывался в нашу палатку и просил рассказать ему что-нибудь из библейских историй. И шли бесконечные рассказы о Давиде и Голиафе, Самсоне и Далиле и прочих персонажах Вечной книги. Поначалу командир многое не понимал, тогда я взял на себя смелость переложить древний текст на понятный военному человеку язык. Вот, например, как выглядела в таком изложении история о битве Давида с Голиафом:

   Евреи воевали с филистимлянами, это вроде наших ╚чехов╩. У евреев командиром был Саул, а Давид служил в роте материального обеспечения ═≈ ═пас овец. У него было два брата, те в пехоте служили, на передке. Давид к ним часто ходил, то поесть притащит, то курево. А там, где братья на блоке стояли, был у филистимлян боевик Голиаф, типа Басаева. Он ездил перед блоком на ╚бешке╩ и позорил евреев, а снять его никто не мог. Давид увидел это и пошел к Саулу, так мол и так ≈ я Голиафа завалю. Саул не поверил, но решил, ладно уж, пусть попробует. Давид был не слишком здоровым, поэтому ╚бронник╩[5] и каску как надел, так и упал. Решил без них идти. Взял одну ╚муху╩ и вылез из окопа. Тут Голиаф на ╚бешке╩ едет и материт евреев. Увидал Давида с ╚мухой╩ и говорит: ╚Я что, собака, что ты вышел на меня с палкой╩. ╚Муху╩-то он не увидел. А Давид тем временем прицелился и в лоб ему из ╚мухи╩ как всадил. Голиаф как сидел на башне, так и улетел.

   Командир, с интересом прослушав историю, заметил: ╚А что он в лоб-то стрелял, надо было бы в ╚бешку╩. Вот подобными историями я и развлекал командира.

   Добрались до штабного блокпоста мы без происшествий. Дорога, конечно, ужасная, в одном месте там лежит остов сгоревшего танка и возле него большая яма, в которой машина постоянно прыгала и кого-нибудь обязательно роняла. В этот раз никого не уронила, и мы благополучно приехали. Конечная наша остановка имела вид пустыря на окраине фермы Саида. Слева был одинокий холм, где стояла КШМ[6] связи. Остальную площадь пустыря занимали зарытые в землю в хаотичном порядке танки, БМП и прочая техника. Также хаотично были расставлены палатки и вырыты блиндажи. Командир батальона жил в КУНГе, что стоял в середине этого табора. На окраине лагеря находилась площадка, куда должен был сесть вертолет с генералом. К нашему приезду напротив КУНГа[7], метрах в десяти стояла БМП Уральского полка, ее 30 миллиметровая пушка смотрела прямо на стенку офиса комбата. Наш командир спешился и вошел туда. По ╚бешке╩ уральцев лазил их механик-водитель; открывая и закрывая люки, он ╚производил впечатление╩ вокруг машины. Ждали прилета генерала и, как это бывает, строили разные версии визита и нашего будущего (как правило, фантастические). Я встретил Кольку ≈ ═второго огнеметчика ═≈ ═и от него узнал про ночной обстрел. Стреляли из пулемета с края заброшенного коровника. Убитых и раненых, к счастью, не было. На Николая события ночи произвели шоковое воздействие: его трясло, он моргал глазами, в общем, был в ужасе. Оно и немудрено, свист пуль, которые предназначены именно тебе, мало кого обрадует. Пусть читатель не подумает, что коллега мой был трусом. Ничего подобного, во время обстрела он в одиночку с автомата прикрывал экипаж танка, пока те забирались на броню и занимали свои места. Бояться не стыдно, стыдно трусить, а он не струсил. Я, как мог, успокоил его, сказав, что свою пулю все равно не слышно.

   В это время из командирского КУНГа начали выходить офицеры. ╚БАХ╩ ═≈ ═раздался оглушающий хлопок. Офицеры попадали на землю. КУНГ подпрыгнул и перекособочился, как избушка на курьих ножках. Да что за черт?!

  ≈ Сюда, быстрее! ≈ кричали вокруг.

   БМП уральцев дернулась, пытаясь завестись, но вот на нее вскакивают люди и из люка водителя вытаскивают трясущегося молодого парня. Парень ошалелыми глазами смотрит в никуда. Вокруг толпились офицеры, медики несли носилки. Нас с Колькой сразу же озадачили бежать в другой конец маленького лагеря. Зачем именно, я сейчас, спустя столько лет и не вспомню. Когда мы вернулись, перед КУНГом лежало три тела, завернутых в плащ-палатки. Судя по форме свертков, их сильно изувечило, кровь, которой пропитался брезент, говорила об этом же. Четвертым на носилках лежал незнакомый мне прапорщик. Его левый глаз свисал на нити из кровавой, пустой глазницы. Куртка была залита кровью, левая рука представляла из себя месиво ткани, костей и мяса. По всей видимости, ему вкололи лошадиную дозу прамидола, и он был в сознании, попросил закурить. Наш командир батальона дал ему зажженную сигарету с фильтром. Прапорщик, произнеся ╚мне, наверное, не выкарабкаться╩, жадно затянулся. Он был прав. После трех-четырех затяжек сигарета выпала из его губ. Он умер. Прапорщик был наш, он только вернулся из отпуска по ранению. Дома у него была грудная дочь. Трех погибших офицеров я не знал, они были из Уральского полка.

   Внутри КУНГа царил полный разгром. Это видно было через открытую дверь, болтавшуюся на одной петле. Снаряд БМП прошил фургончик насквозь.

   Водитель БМП сидел на земле рядом со своей машиной и, держась руками за голову, тупо уставился в землю. Его охраняло двое автоматчиков. От них мы и узнали, что водитель залез в башню для каких-то своих дел и зацепил спуск орудия. Снаряд находился в стволе и не замедлил оттуда вылететь. Итог всем известен. В горячке механик-водитель, молодой еще парень, попытался завести машину и сбежать, хотя куда ему тут было бежать, ≈ ═ясно, что некуда.

   Не знаю, как остальным, но мне лично было жалко несчастного убийцу. Что ждет его дальше? Ясно, что ничего хорошего: следствие, суд и колония. Думаю, мое мнение разделяли и остальные, потому что ничего в адрес убийцы агрессивного не высказывалось.

   Раздался рев двигателя и шелест винтов, в суматохе никто даже не заметил прилета генерала. Генералу видимо доложили еще в полете о происшедшем, потому что, не выходя на землю, он распорядился забрать трупы, и вертолет тут же улетел.

   В полном молчании вернулись мы обратно на блокпост. Однако уже через час после возвращения эта печальная история перестала быть темой для обсуждения, и жизнь вошла в обычное русло. Еще через три дня нашу группу убрали обратно в бригаду за ненадобностью.

РЭМБО

   Часто видя, американские боевики, я со скукой отворачивался во время сцен драк, где положительный герой в одиночку и без оружия раскидывает толпу вооруженных до зубов негодяев. Нижеприведенная история заставила усомниться меня в правильности поговорки, ╚один в поле не воин╩, и менее скептически смотреть штатовские фильмы с участием Шварценеггера и Сталлоне.

   Это было в начале февраля месяца 1996 года. Наша колонна, пройдя маршем трое суток, остановилась между селами Курчалой и Белоречье, где разделилась на две части. Большая часть во главе с командирами поехала куда-то в сторону разбитой фермы. А мы остались здесь, в поле, на котором находился холм в форме замкнутого кольца с замерзшей лужей в центре. Это земляное кольцо как нельзя лучше подходило под укрепление. Наша группа в составе трех танков, трех БМП, миномета и человек сорока солдат стала интенсивно оборудовать место для жизни.

   Время было утреннее, и мы со рвением взялись за работу, чтобы к вечеру согреться и просушиться в палатках. Энтузиазм вполне объяснимый тремя сутками пути по заснеженным полям и лесам, ночевкам в снегу без костров, когда мы потеряли одного убитым и одного обмороженным. Каждый ═≈═ и стар и млад ≈ вырывая друг у друга лопату, усиленно копал ямы под палатки. Нас не надо было подгонять и понукать, рабочих рук было в избытке, на всех не хватало инструмента. Командовавший нашей группой молодой лейтенант - двухгодичник не мог нарадоваться на нас. Одна из БМП уже поехала в сторону леса за дровами. Быт начал потихоньку устраиваться. Жить здесь предстояло, видимо, долго.

   Группу собирали и готовили загодя. Дня три нас мучили различными строевыми смотрами. День отправки каждый раз переносился. За всеми построениями с оружием и снаряжением, проверками содержимого вещмешков мы потихоньку забыли, зачем нас вообще собрали. Задача была перекрыть отступление из Новогрозненска банде Радуева и блокировать дорогу на Курчалой до подхода наших основных сил. Наконец долгожданная отправка состоялась. Провожал группу генерал ═≈ ═кто-то из заместителей командующего группировкой. На нашу экипировку и внешний вид, который так усиленно проверялся командирами, он и не глянул. Генерал жал всем руку, из чего я сделал малоутешительный вывод, что хорошего тут ничего не жди. Он говорил, что там, куда мы приедем, нет мирных жителей и стрелять надо в каждого кто появится на дороге. Слова же о том, что нам помогут всем, чем смогут и по окончании операции наградят, повергли меня в полное уныние. Можно было бы, конечно, ╚отмазаться╩, как делали многие профессиональные герои, но было просто противно и стыдно перед самим собой. В конце-то концов, чем же так ценна своя жизнь, чтобы прикрывать ее чужою, ≈ тем, что своя что ли?

   Одним словом, мы прибыли на место и обустроились. Зажгли печку, и такое блаженство наступило от тепла, которое подарили нам чугунные бока ╚буржуйки╩. Плохо было только то, что, видимо, такое же блаженство наступило и у вшей, во множестве водившихся в наших одеждах. Скинув форму, воины стали активно чесаться и вылавливать вредных насекомых, которые поболее боевиков доставали федеральных солдат.

   Начинало вечереть. Дорога, которую мы должны были контролировать, была пуста. Связь приносила тревожные известия. Танк и разведка, сопровождавшие нас до места, попали в засаду и были обстреляны. Танк вообще наехал на мину, и у него оторвало ╚яйца╩, и они огрели механика-водителя. Несколько разведчиков погибло. Маленькой колонне удалось прорваться, но стало ясно, что теперь наша группа отрезана ото всех, и помощи ждать не откуда. Это известие повергло в уныние нашего молодого командира. Мы же отнеслись к нему двояко: с одной стороны, конечно, плохо, тем более кончилась еда. Нет, остались, конечно, кое у кого небольшие запасы, но это самое большее ≈ на день. Но с другой стороны, ═ожидалась полная анархия, возможность менять все, что угодно. Дорога-то, вот она. Слева от нас, на склоне горы раскинулось какое-то небольшое село (как после узнали ═≈ ═Белоречье), а справа ≈ районный центр Курчалой. Оба села, как было известно, крепко держались боевиками, особенно Курчалой. Такая обстановка не позволяла и отцам-командирам особенно задирать голову и козырять погонами. В общем, жизнь обещала быть интересной, и мы думали, что бы еще обустроить в нашем нехитром быту.

   Я вышел на земляной вал и вместе еще с двумя бойцами глазел по сторонам, терпеливо ожидая, когда придет моя очередь курить бычок. Начинало вечереть. К нам подошел лейтенант и тихим голосом стал объяснять, как будем нести ночью дежурство. Вид у него был совсем не боевой. В это время до нас донесся треск мотоциклетного движка и на дороге показался стремительно приближавшийся со стороны Белоречья мотоцикл ИЖ с коляской. Вскоре мотоцикл затормозил напротив блокпоста. Из люльки вылез высокий старик в папахе, черном длинном пальто, с деревянной клюкой в руке. За рулем мотоцикла сидел молодой парень обычной кавказской внешности. Выбравшись из люльки, старик встал на дороге, повернувшись лицом в нашу сторону. Ветер развивал полы его пальто и длинную седую бороду. Колоритный старик стал что-то кричать, сопровождая слова энергичными движениями клюки. Ясно было итак, что нас зовут на переговоры. И мы, возглавляемые лейтенантом, двинулись к старику.

   Шлепая сапогами по мокрому снегу, я, как и все думал ╚что за цирк?╩. Не дойдя метров десяти до мотоцикла, командир остановил нас и пошел к седобородому патриарху один. Лейтенант был на голову ниже старца. Увидев командира, старец, воздев руки к небу возопил: ╚О, Алла!╩, и от голоса его лейтенант вжал голову в плечи и стал казаться еще ниже. После призыва исламского божества старейшина Белоречья, а это был именно он, произнес эмоциональную речь о том, что неверные, то есть мы, осквернили их святое место, то есть земляное кольцо, и гнев Аллаха в виде боевиков не замедлит сегодня же пасть на наши грешные головы. Еще он говорил, что подобного посрамления их святынь не допускали даже сталинские гяуры и все в том же духе. Речь старца сопровождалась усиленной жестикуляцией. Он часто тыкал клюкой в сторону командира и танков, стоявших вокруг кольца. Стволы грозных боевых машин стыдливо смотрели на ╚разоряющегося╩ пророка. Лейтенант что-то робко пытался возразить, но старец с возгласом ╚о, Алла!╩ замахивался на него клюкой, и тот замолкал.

   Ближе к концу своей речи старец, сняв с головы папаху и отчаянно плюясь в нашу сторону, кинул ее на землю и вновь прокричал: ╚О, Алла!╩. Окончив свой десятиминутный монолог парламентер забрал папаху, сел в люльку и укатил в Белоречье, обдав нас угарным газом. Сколько мы могли видеть, он на ходу продолжал потрясать клюкой, указывая в нашу сторону. Подавленный командир побрел в нашем сопровождении обратно. Придя на место, он, подумав несколько минут, дал команду сниматься.

   Не передать словами, с какой неохотой мы разрушали только что созданный быт, вновь грузились на опостылевшую броню и уезжали на соседний блокпост, где стоял штаб. Напоследок, чтобы врагу не досталось, нагадили в окопы, где стояли палатки, засыпали и разрушили все, что смогли. Колонна бронетехники печально тронулась в путь.

   На штабном блокпосту всю ночь, что там провели, мы были предметом всевозможнейших насмешек и издевательств. Утром группу вернули обратно и, печально выковыривая экскременты, мы ставили палатки на прежние места.

   Вот и не верь после этого фильмам про Рэмбо.

ВИНЗАВОД

      Нам крупно повезло: возле нашего блокпоста, что под Курчалоем, находится винзавод. Завод заброшен, и мы не сразу догадались о нашей удаче. Обнаружено же это ╚сокровище╩ было совершенно случайно. В тот благословенный день, второй или третий день выполнения задачи. За дровами отправились БМП и танк. Возглавил дровосеков лично зам.комбата. Вернувшись через несколько часов, они кроме дров привезли еще множество десятилитровых банок, наполненных каким-то напитком. В некоторых банках был сок, поэтому-то замкомбата и привез их, а вот что было в других банках, никто не знал. На центр земляного кольца, прямо на лед, покрывавший лужу, были вынесены банки. Мы соскучились по витаминам и с большим удовольствием поглощали сок. Я, попив абрикосового нектара, собрался было уходить греться в палатку, как раздался радостный вопль: ╚Братва, да ведь это вино!╩ Кричал Володька-пулеметчик. В руках он держал изрядно отпитую банку с темной жидкостью. Тут же все сбежались, даже часовые побросали свои посты и устремились разбирать банки с вожделенной жидкостью. Замкомбата только разводил руками┘

   В тот же вечер участники открытия нового ╚Эльдорадо╩, живописали, как случайно заехав за дровами в непонятное полуразрушенное здание, обнаружили в нем несметные ╚сокровища╩ в виде десятилитровых банок с различными крепкими напитками.

═Радость открытия, однако, была омрачена сообщением о том, что частенько там боевики устраивают свой наблюдательный пункт. Это обстоятельство, конечно, не заставило солдат отказаться от намерения проникнуть в ╚сокровищницу╩, некоторые горячие головы предлагали тут же идти штурмом брать завод, однако их здравомыслящие товарищи предложили перенести окончательное решение вопроса на утро, памятуя, что утро вечера мудренее.

   Ночь прошла в волнении и предвкушении предстоящего похода. Однако утром всех подняли по тревоге. Со стороны завода слышались выстрелы, несколько пуль с противным свистом пронеслись и над блокпостом. Мы быстро рассаживаемся на броне и мчимся к заводу. Минут через пять он уже окружен. БМП и танки заняли свои позиции. Пехота, осторожненько пробираясь по сугробам, крадется к забору, окружающему здание. Я вместе с Витьком, стареньким мужичком, противно-алкогольной внешности залег у дырки в заборе и жду дальнейших команд. Что произошло, толком никто не знает. Витек объясняет, что вроде как трое из их палатки ушли перед рассветом, а потом пошла стрельба, которую я благополучно проспал, теперь вот выручаем их.

   Далее ситуация развивалась куда как более странно. Откуда-то слева, где находилась заводская проходная, послышалась громкая гортанная речь. Слов было не разобрать, но вскоре после окончания монолога поступила команда садиться на броню. Мы с Витьком, разочарованные, покинули позицию. Разочарование наше вполне объяснимо: мы так надеялись первыми ворваться на завод. Но не судьба. А вот у БМП наше разочарование переросло в отчаяние. Там стояли трое наших лазутчиков, пытавшихся пробраться на завод. Вид их был довольно жалкий. Андрюха, замкомвзвода, ═стоял с перетянутой левой рукой, бушлат его в этом месте пропитывался кровью, Леха -танкист нервно курил, пальцы его еле держали сигарету. Но хуже всех выглядел Женек-санинструктор ═≈ ═того просто била нервная дрожь. Глаза его, казалось, вылезают из орбит. По приезде на блокпост они рассказали следующую историю.

   Оказывается, на винзаводе действительно находится наблюдательный пост боевиков. Располагался он на крыше главного здания. Добытчики шарили по заводу, разведывая, где и сколько вина находится. Все было хорошо до того момента, как они не спустились в подвал. Они даже боевиков не заметили, пока в подвал не вошли. А там, в потемках, ╚чехи╩ их и окружили. Несколько выстрелов ≈ и Андрюха уже ранен. ╚Чехи╩ ≈ им: ╚Оружие бросайте╩. Андрюха уже автомат не держал, Леха свой ствол тоже кинул на пол, Женька разоружился. Боевики оружие зашли забирать, и тут Женька оказался молодцом. Выхватил гранату Ф-1, что в разгрузке у него была, и предъявил ╚чехам╩: или оружие отдают и всех выпускают, или пойдут вместе с ним к своему Аллаху. ╚Чехи╩, несмотря на заверения, к Аллаху особенно не спешили и оружие отдали, и отпустили всю троицу. Пока шли эти переговоры, мы как раз и окружали завод.

   Для прояснения ситуации я сделаю небольшое отступление в реалиях той войны. Отношения с боевиками были очень странными. Политика менялась не по дням, а по часам, а армия металась между противоречивыми приказами ≈ то воюя, то мирясь с боевиками. Боевики, напротив, во время перемирий открыто ходили в своих селах в форме и с оружием. Наши, скрипя зубами, смотрели на них и не имели права открывать огонь. Во всех средствах массовой информации только и трубили о зверствах Российской армии в ╚маленькой беззащитной Чечне╩. Все это сковывало по рукам и ногам войска. Часто после удачных операций мы покидали взятые села, куда тут же входили боевики и устанавливали свои порядки. Такая же ситуация была и под Курчалоем. Вокруг все было напичкано бандитами, но опять заключили какое-то перемирие и стрелять в боевиков было крайне затруднительно. Бандиты спокойно хозяйничали, они не боялись ответственности за свои действия, а с нас, чуть что, спрашивали по полной строгости Уголовного кодекса. Вот именно поэтому боевики чувствовали себя на винзаводе спокойно и уверенно.

   Андрюхе вкачали лошадиную дозу прамидола, и он снял бушлат. Рана была легкой, в мякоть. Тем не менее, вызвали ╚вертушку╩, и его увезли в бригаду. Надо бы еще заметить, что танкисты умудрились взять у ╚чехов╩ в качестве магарыча две банки вина. Вино взогрело и без того горячие головы. Было решено с темнотой разобраться с ╚чехами╩ и разжиться еще баночками. Быстро нашлись добровольцы. И вот стемнело. Женька с восьмой роты, мой земляк, Володька-пулеметчик, Витек и я, вооружившись по полной программе, стояли на земляном валу и договаривались с часовым, чтобы он не ╚завалил╩ нас на обратном пути, перепутав с ╚чехами╩.

   Наконец тронулись. За день солнышко хорошо подрастопило снег, и мы хлюпали по полю, моча сапоги и штаны. Но это все мелочи. Впереди нас ждали несметные ╚сокровища╩. Пройдя около километра, наконец дошли до посадки, за которой и начиналась территория нашего ╚Эльдорадо╩. И тут-то в немного остудившиеся головы пришла простая мысль, что никто толком-то и не знает, где конкретно искать и сколько там ╚чехов╩.

   Первым преодолел нерешительность Вовка. Он перепрыгнул через сточную канавку и, держа пулемет наперевес, подбежал к дверям проходной. Они были незаперты. Помещение проходной было пусто, однако покинули его совсем недавно. Печка горела вовсю. Конечно, надо было бы бежать оттуда сломя голову, но кто поймет русскую душу? Отогревшись с минутку у, печки мы продолжаем авантюру и проходим в заводской двор. Тьма хоть глаз коли. Водя стволами автоматов по сторонам, выходим на середину и останавливаемся в замешательстве. Куда идти дальше ═≈═ никто не знает. И тут... Раздались звуки шагов. Кто-то ходил по трубам, проходившим по периметру завода. Всех посетила одна и та же мысль: ╚Чехи╩ окружают╩. ╚Чехи╩, наверное, тоже были в замешательстве от такой вылазки. Видимо, они приняли нас за разведгруппу, за которой вот-вот на завод ворвутся основные силы русских, коварно нарушивших перемирие. Этим только я и могу объяснить их замешательство, которым мы и не применули воспользоваться. Остатки хмеля вылетели из головы, и мы рванули с ╚космической╩ скоростью в открытые двери. Боевики, не поняв такого странного маневра, не сделали ни единого выстрела. Несколько секунд ═≈═ и мы растаяли в темноте. Первых полкилометра мы почти бежали, проваливаясь по колено в талую воду, по сторонам не смотрели. Наконец, первый испуг прошел, и, как обычно бывает после страшного потрясения, а без преувеличения можно сказать, что были мы на волосок от смерти, все дружно стали смеяться. Однако смеялись недолго. Когда в темноте стали очерчиваться контуры блокпоста, оттуда раздались выстрелы, и пули, пройдя по верху, заставили вжаться нас в землю. Видимо, сменившийся с ╚фишки╩ часовой не предупредил сменщика о нашей вылазке. Да, вот так-то из огня да в полымя. В ответ на стрельбу мы разразились отчаянной руганью на живом великорусском языке. Наличие крепких выражений заставило часового поверить, что перед ним не ╚чехи╩, а его собратья по оружию, и он прекратил стрельбу.

   Безумно хохоча, мы влезли на насыпь и растянулись на земле. Какое счастье, что живы! Только теперь ко мне пришел настоящий страх. Трудно даже вообразить себе, что могло бы случиться, если бы попал в плен. Плена боялись больше смерти. У чехов был дикий обычай насиловать пленных, особенно контрактников. Бывало, отрезали головы и переправляли нам, находили и изуродованные трупы солдат, отведавших такого ╚гостеприимства╩. Свежи были и воспоминания о комнате пыток на Шалинском цементном заводе, где на полу валялись отрезанные половые органы.

Посмеявшись, мы разошлись по палаткам греться.

Упав на шконку в теплой палаточке, я продолжал безумно хохотать. Настроение было возбужденное, хотелось еще сильных эмоций. Я был в ударе, травил анекдоты, рассказывал всякие были и небылицы из гражданской жизни, одним словом, меня куда-то несло. Так продолжалось недолго. Подкралась усталость. Незаметно я уснул.

   Разбудили меня уже поздно ночью, когда пришло время стоять на ╚фишке╩. ╚Фишку╩ вместе со мной ╚тащил╩ и Женька. Часа два мы строили планы следующего похода, вовлечь в который решили Вовку ≈ командира танка, вместе с танком конечно. Сам Вовка спал мирно в палатке и не подозревал, какая важная роль ему отводится. О том, что скажет командир, мы как-то и не думали, так как сидели отрезанные от внешнего мира.

   Сменившись с ╚фишки╩, я продолжил свой сон и проспал даже завтрак, который сварганили из консервов гречневой каши с добавлением в нее свиной тушенки. Вообще весь наш рацион и составляла консервированная гречневая каша с мясом, в изобилии доставленная нам ╚вертушкой╩. Был еще и заспиртованный хлеб. Такая мерзость, что есть его без предварительной прожарки было невозможно.

   Днем мой сон вновь был нарушен тревогой. Опять запрыгивание на броню и выдвижение к винзаводу. Что же на этот раз? Оказывается, в этот раз на поиски ╚клада╩ отправились двое срочников. ╚Чехи╩ через местного фермера Саида позвали нашего командира на переговоры, обещая вернуть срочников живыми и здоровыми. Снова окружаем вожделенное здание. Идут. Три человека. Двое наших срочников и с ними ╚чех╩, их ровесник. Срочники с автоматами, а у ╚чеха╩ в левой руке зажата граната Ф-1. Молодой ╚чех╩ улыбается, срочники тоже веселые и, кажется, поддатые. ╚Чех╩ говорит несколько слов командиру и, оставив срочников, быстро удаляется внутрь завода. Через минуту из проходной выходят два бородатых боевика, увешанные оружием, как рождественская елка игрушками, и с ними два древних старца в папахах и горских сапогах. Начинается разговор с командиром. Речь боевиков сводится к следующему:

   Да, на крыше винзавода регулярно выставляется наблюдательный пост боевиков. Но боевикам было неясно, почему русские в нарушение недавно заключенного перемирия регулярно делали вылазки на винзавод. Однако сегодня срочники наконец-то прояснили причину такой агрессии. Боевикам стало ясно, что цель русских ≈ это не их наблюдательный пункт, а вино, оставшееся на заводе еще с советских времен. А раз так, то они предлагают следующее: вот эти два старика, ═бывшие сторожа этого завода, будут находиться на проходной. Пусть русские приходят к ним, и они будут выдавать им банки с вином. А ваши пусть не заходят на территорию завода и особенно не поднимаются на крышу.

   Замкомандира батальона с сожалением огляделся вокруг и увидел, что этот разговор слышали как минимум человек десять солдат, и втайне это соглашение не удержать. А ведь обстановка была крайне тяжелой и опасной, и в любой момент можно было ожидать нападения, поэтому командир вынужден был быть лояльным со своими подчиненными. В этом была одна из немногих прелестей окружения. ╚До Бога высоко, до царя далеко╩.

   Все варились в одном котле и были предоставлены сами себе на свой страх и риск.

   Мы же, услышав столь мудрые речи ╚чехов╩, пришли в неописуемый восторг. Воображение рисовало полную вольницу. Теперь все хотели, чтобы наше пребывание, здесь в окружении, затянулось как можно подольше.

═╚Нектаром╩ мы отмечали праздник 23 февраля. Тогда уже пригрело землю и снег почти сошел. В воздухе начинало пахнуть весной. Мы сидели на миномете и, не торопясь, потягивали вязкую сладенькую жидкость, которая незаметно, но крепко брала голову в ╚сладкий╩ плен.

   Однако не все было так уж безоблачно, как может показаться из этих строк. На почве ╚злоупотребления╩ происходило много ЧП. Так уже в марте месяце, отправившись в одиночку на винзавод, пропал без вести Володька-пулеметчик. Водитель ГАЗ-66 утопил в луже автомат, правда, вскоре нашел его. С ним вообще произошла комичная история. Командир за ╚злоупотребление╩ посадил его в яму. Полагая, что такое наказание вряд ли вразумит водителя, он пошел на интересный шаг. Из соседнего полка привез сына водителя, который служил там срочную службу и устроил ему свидание с сидящим в яме отцом. ( К тому времени к нам подошел Уральский полк, и изоляция была прорвана). Во время свидания командир неоднократно повторял, обращаясь к сыну: ╚ Ты спроси папу, за что он тут сидит. А то будет дома сказки рассказывать, как воевал. Вот ты и посмотри, как папа воюет╩. Не знаю, что дома рассказывал сын про отца, но вроде оба остались довольны свиданием.

   Был еще один случай утопления в луже автомата. Эта беда случилась с парнем из нашей палатки. Ромка, так его звали, ╚злоупотребил╩ на ╚фишке╩ и, проснувшись, не обнаружил автомата. Я менял его, и мы вместе стали обшаривать подступы к блокпосту, справедливо полагая, что автомат скоре всего скатился со склона вниз. К нам присоединились и другие часовые, несшие службу в это время. Пока шли поиски, Ромка как-то незаметно исчез в кустах. Наконец, кто-то из ребят с радостью возвестил о находке автомата, который лежал в луже на противоположной от Ромкиного поста стороне. Теперь осталось только найти самого хозяина оружия. Ромка был обнаружен сидящим в кустах. В руке у него была граната. Он сказал, что собирался взорвать самого себя, если автомат не найдется. К счастью, все обошлось.

   Был еще случай, едва не закончившийся трагически. Героем этого эпизода был Женька, мой земляк. Уж чего он там и с кем не поделил, не знаю, так как палатка его располагалась на противоположном краю лагеря. Обратить внимание заставили крики Женьки о том, как ему все это надоело и как он хочет домой. Я вылез из палатки в надежде успокоить земляка, но тут увидел, что успокоить так просто его вряд ли удастся. Женька стоял у входа в палатку босиком в одном исподнем. В руках он держал автомат, ствол которого ходил в разные стороны. Скорее всего, патрон находился в патроннике, как у всех нас. Был ли снят предохранитель, я не видел. Но сама ситуация заставила не на шутку испугаться. Если случайно дернет курок, то кого-то мы не досчитаемся. Такие случаи были не такой уж и редкостью в федеральных войсках. Однако стрелять Женька явно ни в кого не собирался. Еще раз, помянув недобрыми словами, командование и их родственников, он перехватил оружие за ствол и, раскрутив его подобно метателю молота, закинул в лужу, что была в центре блокпоста. В общем, и в этот раз все обошлось. Несколько часов спустя просвежевший Женька в завернутых по колено штанах лазил по луже и искал автомат, к которому он несколькими часами ранее обещал не притрагиваться.

   Кончилась, однако, эта вольница ═в один день. Также внезапно, как и началась. Уральский полк, который должен был зачищать Курчалой, внезапно выслал группу саперов и разведчиков на винзавод. ╚Чехи╩ к этому времени оттуда уже исчезли, остались только два деда. Теперь мы увидели этих дедов, печально бредущих по дороге к себе в село. Наш командир ходил радостный и потирал руки. Вскоре раздалось несколько взрывов, и над винзаводом поднялись грибы, наподобие, как от ядерного взрыва, только поменьше. Все обитатели блокпоста выскочили на насыпь. По их грязным и небритым лицам текли скупые мужские слезы. Все, веселая и вольная жизнь окончилась.

   К вечеру выяснились подробности и подноготная этого деяния. Оказалось, что наш командир съездил к уральцам и сказал их командиру, что винзавод представляет собой логово отпетых боевиков, склад оружия и боеприпасов, что оттуда ведется систематический обстрел наших позиций и прочую чушь. Командир уральцев, недолго думая, снарядил группу саперов, под прикрытием разведки, причем, из одних только срочников, и те уничтожили завод.

   На этом в общем-то и закончилось Курчалоевское окружение. Со времени уничтожения завода жизнь нашего маленького коллектива стала потихоньку входить в полное уставное русло, а вскоре нас вообще убрали оттуда в бригаду.

╚ГОСТЕПРИИМСТВО╩

   Не раз упоминал я в своих записках о варварском и диком обычае чеченов насиловать пленных. Попробую подробнее рассказать о двух нашумевших случаях, которые произошли на моих глазах.

   Первый случай надругательства, ставший известным не только мне, но и всей группировке, произошел в июне или июле 1995 года. В тот день нас построил командир роты, вернувшийся с совещания, и поведал такую вот печальную историю:

   Дело было в мотострелковом полку, стоявшем в Шатое (это высоко в горах). Там некий прапорщик решил продать чехам пять тонн солярки. Обговорив предварительные условия предстоящей сделки, горе купец - удалой молодец, взяв водителя и заправив бензовоз, поехал на нем в самое логово боевиков. Прапорщик, наверное, надеялся на заключенное на уровне руководства страны, в очередной раз перемирие, а скорее всего, сыграла роль обычная жадность, так свойственная всему сословию этих неугомонных тружеников тыла.

   Как бы там ни было, прапорщик вместе с водителем успешно достигли села Шатой, где и слили боевикам привезенные пять тонн солярки. Боевики, конечно, поблагодарили прапорщика за его неоценимый вклад в дело завоевания независимости и свободы Ичкерии. Тут бы прапорщику уехать, ан нет, он стал напоминать борцам за независимость о том, что долг платежом красен и надо бы им с ним рассчитаться. Одним словом, прапорщик спросил: ╚А где же деньги?╩ Упоминание о деньгах подействовало на воинов ислама как красная тряпка на быка. Прапорщику и водителю не повезло. Были уведены они боевиками в укромное место, где случилась с ними большая беда.═ После того как боевики удовлетворили свои скотские инстинкты, они связались с командиром полка и выставили требование: за прапорщика и водителя, если хотят получить их живыми, еще пять тонн солярки. Было очередное перемирие, и решить вопрос силовым путем командир полка не мог. Пришлось гнать в Шатой еще один бензовоз и сливать чехам еще пять тонн горючего.

   ╚Чехи╩ слово свое сдержали. Прапорщик и водитель были выданы в полк живыми. А вот невредимыми ли? Как рассказывали очевидцы, шли они оба широко расставив ноги и еле передвигаясь. Да это-то еще ладно, а то ведь и вместо формы одеты оба были в мешкообразные женские платья до пяток, а на шеях висели бусы и прочая женская бижутерия. Затрудняюсь предположить дальнейшую судьбу горе торговцев, война полна неожиданностей и сюрпризов, не исключаю, что все у них сложилось и неплохо.

   Другой нашумевший случай соприкосновения с ╚гостеприимством╩ имел место уже у нас в бригаде осенью 1996 года.

   Тогда тоже было построение личного состава, где вывели парня с выстриженным на голове подобием петушиного гребня. Парень одет был не в форму, а в какие-то гражданские лохмотья. Стоявший рядом с ним офицер ФСБ велел рассказать ему свою печальную повесть.

   Этот парень стоял на одном из блокпостов, во множестве выставленных бригадой по всему Шалинскому району. Как обычно это бывает, завел себе он ╚друга╩ из местных жителей, который доставал ему водку и сигареты. И вот однажды этот ╚друг╩ пригласил его в качестве гостя на свадьбу своей дочери. Обещал ему незабываемые впечатления от настоящей кавказской свадьбы. Наш воин, недолго думая, дал согласие, и вскоре сменившись с дежурства, захватив автомат, поехал со счастливым отцом невесты в соседнее село.

   Все было даже лучше, чем он ожидал. Богатый стол, искренняя забота: ╚Ешь, пей, гость дорогой╩. Цветистые кавказские тосты. Подношение рога с вином знатному гостю. Такого внимания к себе бедный деревенский парень не видел, наверное, никогда в своей короткой и беспутной жизни. Посажен он был на самое почетное место и ни разу не обнесен выпивкой или угощением. Расслабившись в такой милой атмосфере, гость дорогой отложил в сторонку автомат и уже порывался плясать лезгинку с невестой. Но тут...

   Тут в комнату вошли вооруженные до зубов боевики, видимо, гости со стороны жениха. Весело оглядев комнату, они задали вопрос: ╚А гдэ жэ нэвеста?╩═ ≈ ═и тут же сами нашли ответ, указав на нашего солдата: ╚А вот и нэвэста╩. Дальше все пошло совсем не так, как хотелось ╚гостю дорогому╩. Боевики, быстренько разоружив его, повели во времянку во дворе дома. А там четверо боевиков стали склонять нашего воина к выполнению обязанностей невесты. Я думаю, что не стоит уточнять читателю, в чем заключаются обязанности невесты. Уговоры проходили, конечно, не только на словах, но и подкреплялись вескими аргументами в виде ударов прикладом, кулаков и сапогов.

   Вскоре, будучи убежденным столь вескими доводами, наш герой согласился наконец, к радости боевиков стать их ╚нэвэстой╩. Как следовало из его рассказа, в течение четырех дней он ╚обслуживал╩ боевиков в естественных и извращенных формах. Думаю, что читатель понял, о чем я говорю. По прошествии же четырех дней боевики ушли обратно в горы. ╚Нэвэсту╩ они с собой не взяли, видимо решив, что она недостаточно хорошо выполняла свои супружеские обязанности, однако выстригли ему на голове петушиный гребень, как у панка. Гостеприимный хозяин отвез своего ╚дорогого гостя╩ обратно на блокпост, дав ему кое-какую одежонку покрыть наготу.

   Не думаю, что командир и сослуживцы были рады увидеть своего товарища в столь жалком виде. Как бы там ни было, но его передали в ФСБ, а те вывели его перед строем, чтобы он всем поведал, что такое на самом деле ╚гостеприимство╩ и кавказская свадьба. Теперь и ты читатель имеешь об этом представление.

УДИВИТЕЛЬНЫЕ═ СЛУЧАИ

В апреле 1996 года, когда бригада продолжала зачистку Веденского района, я вновь увидел пулеметчика Володю, того самого, что был под Курчалоем и пропал там. Я уже не надеялся встретить его когда-либо среди живых, так как не питал иллюзий, как и большинство из нас о судьбе контрактников, попавших в плен. Но все вышло совсем иначе. Происшедшее было настолько необычно, что я не могу утверждать, правда ли была рассказана недавним пленником или просто вымысел, тем более я не знаю дальнейшего развития события и понятно, что никто не станет посвящать меня в материалы расследования, если таковое проводилось. Просто изложу увиденное и услышанное.

В тот день я был ничем не занят. С разведроты нас откомандировали обратно в роту РХБЗ[8], которая во время операции располагалась в непосредственной близости от штаба и выполняла всякие функции от хоз. работ до сопровождения. В таком ничегонеделательном праздном состоянии застал меня Толик, повар командира бригады.

≈ ═Ты помнишь, про парня рассказывал, что под Курчалоем пропал? ═≈ ═сразу начал он с вопроса.

≈ ═Да, пулеметчик с восьмой роты. А что?

≈ ═Вон парень от ╚чехов╩ из плена сбежал, в штабе сидит. Говорит, что под Курчалоем взяли его. Документов нет, и с его роты никого сейчас нет, кто его знал бы, ≈ сказал Анатолий. ≈ Ты его признать сможешь? Я как вспомнил про то, что ты рассказал, так и предложил тебя позвать. Пошли, глянешь, он, не он.

Конечно, я пошел с Толиком. Было интересно своими глазами увидеть бежавшего с плена человека да еще своего знакомого. Может, удастся с ним поговорить. По пути Толик поведал мне некоторые подробности. Оказалось, что пленный вышел на нас сам, причем со своим пулеметом ПК. Все это выглядело очень загадочно.

Войдя в палатку, я увидел того самого Володю, что пропал больше месяца назад под Курчалоем. Никаких сомнений не было, это был он. Он тоже сразу узнал своего товарища по странствиям. Кроме него в палатке сидел незнакомый майор, которому Толик и представил меня. Мы обнялись с Вовкой, я от души был рад его возвращению.

═≈ ═Как ты Володя? ═≈ ═поинтересовался я.

═≈ Да пошел тогда за вином и взяли меня в плен. А Шамиль (комендант села Белоречье, которое в то время являлось ╚мирным╩) меня Басаевцам передал сюда, в Ведено.

Майор не препятствовал нашему недолгому разговору, и я стремился удовлетворить любопытство из первых уст:

≈ ═Вов, а как там вообще было...

≈ ═Да окопы им копал. Я не один там был, нас там человек десять держали. А потом, как узнал, что наши подошли, то убежал. Я того, что нас охранял, зарезал ножом. Пулемет забрал. Он меня с моим же пулеметом охранял, ну и сдернул, ═≈ ═спокойным голосом рассказывал он.

≈ ═Володь, рад за тебя. Хоть нормально обошлось. Жив, здоров, ═≈ ═подбодрил я пленника.

А надо заметить, что выглядел он неплохо и не выделялся внешним видом среди нас. Одет был в форму несколько поношенную, конечно, кажется, даже в ту самую, что и под Курчалоем. Обутый в сапоги. Такая же стрижка, как и у всех солдат. Не обросший бородой.═ Не увидел я ран и увечий на нем. Хотя много ли мог я рассмотреть?

≈ ═Да это тут я вроде цел. А так весь синий. Места живого нет. Били постоянно, ═≈ ═ответил он на незаданный вопрос.

Больше поговорить нам не удалось. Я протянул на прощание Вовке сигарету и больше его не видел. Не знаю, правду ли он рассказал или нет. Так ли все было. Хочется верить, что так и у него все в порядке. Насколько я знал его, он не был склонен к переходу к боевикам. Тем более контрактников они и не приветствовали. Хотя бывали и исключения. Но Володя, как я слышал от других, хорошо воевал еще, когда брали Грозный.

В связи с эти мне припомнилась история капитана ВВ МВД, тоже побывавшего в плену. Она не менее загадочна и интересна. Случилось это тоже под Курчалоем. Тогда, в конце января 1996 года, к нашему блокпосту днем подошел человек ярко кавказской внешности в гражданской одежде и без оружия. Конечно, посмотреть на необычного гостя кроме командира собрались почти все свободные солдаты. Не выражающий никаких признаков враждебности═ человек был встречен нашим капитаном. Весь их разговор был прекрасно слышен. Человек представился капитаном и предъявил документы: удостоверение личности и паспорт.

═А далее рассказал свою историю. Оказалось, что он служил в Аргуне, в подразделении ВВ МВД. Месяца за три до того ехал с колонной, которую обстреляли ╚чехи╩. Упал с брони. Колонна, не останавливаясь, ушла, а его взяли боевики. Так как капитан был азербайджанец и мусульманин, то обращались с ним относительно гуманно. Содержался он в доме у жителя Курчалоя. Что уж он там делал ═≈═ неведомо. Но хозяин предложил ему выкупится за 10 миллионов рублей (курс 1996 года). А где он их тут возьмет? Тогда хозяин спросил: а дома он их достать сможет? Да сможет, конечно. Вот хозяин и отправил его за выкупом. Переписал все его паспортные данные, возвратил документы, чтобы пленник мог успешно добраться до дома и достать денег. Пригрозил, что в случае неуплаты найдут или его, или его семью, все ведь известно о нем, и соответственно расправятся. Что будет делать? А что делать, конечно, платить придется. Зачем рисковать жизнью близких. Они ведь и в самом деле достанут, если захотят. Откуда деньги? Ну, за командировку ему должны прилично заплатить, не хватит, будет еще искать.

Тем же днем, на прибывшей с продуктами и боеприпасами ╚вертушке╩ капитана увезли. Правда ли его рассказ? Не знаю, может и правда, чего только не бывает в жизни.══

А удивительного случалось немало. Были случаи перехода к врагам солдат-срочников. Не то чтобы часто, но были. А летом 1995 года двое контрактников из бригады перебежали к ╚чехам╩ вместе с оружием. Позже, уже к концу года, были взяты в плен. Что их заставило это сделать, и чем они там занимались, не знаю. Но история получила огласку. Оба были увезены для следствия. Дальнейшая судьба их неизвестна.

Чужая душа ≈ всегда потемки. Один контрактник, не в нашей части к счастью, застрелив сослуживца, перестрелял еще шестерых свидетелей, своих спящих сослуживцев. Но не всех, оставшиеся в живых и проснувшиеся сумели отстреляться и обезвредить убийцу.

Еще было дело, в другом полку, пьяный командир отделения, сам бывший капитан МВД, стал при помощи пулемета строить свое отделение. Убил то ли одного, то ли двух, пока не утихомирили.

Оба случая получили огласку и доводились в приказах до нас.════════════════════════

══════════════════════════════════════════════════════════   

СМЕРТНИК

   Мы пытаемся войти в село с этой стороны, со стороны пологого склона. Мы, то есть разведгруппа уже смогли незаметно подобраться почти к самым домам. ╚Чехи╩ нас не заметили, мы шли пешком. Пехота, двигавшаяся на броне, была обстреляна из гранатометов и ПТУРов, а мы нет. Еще минут тридцать назад мы лежали за пригорком, и над нами летели мины и ракеты, но не по нам. ╚Чехи╩ нас просто не замечали. А позади было видно, как взлетают в воздух фонтаны земли, прыгает с брони пехота и носится вокруг машин. Но теперь это уже почти все позади. Слева, с другого подъема, залегла еще одна разведгруппа. Боевики в этих крайних домах. Мы уже издалека удачно пощипали их из огнеметов. Сейчас надо ворваться в село и ждать пехоту, которая вот-вот подойдет.

 Примерно в полукилометре позади нас по селу бьют два танка. Они уже успешно сокрушили несколько домов. Танковые выстрелы стихли.

 Два громких хлопка, и через секунду два взрыва и зарево у нас за спинами. Оборачиваемся. Там, где стояли танки, ≈ два гигантских факела. Сработали гранатометчики ╚чехов╩, тех, что засели в домах на краю села.

 Командир вызывает артиллерию и дает ей координаты окраины села. Сейчас минометы обработают крайние дома, и мы сможем ворваться в село. Но не тут-то было. Минометчики кладут мины по закону подлости точно по склону, на котором мы залегли, и ни одна из мин не попадает по домам, куда безуспешно пытается навести их наш командир. Мы жмемся к земле, прячемся за деревьями, боясь поднять голову. Во все стороны летят комья земли, сыплются ветки, кора деревьев. Командир во весь голос орет в рацию. Но мины продолжают сыпаться на нас.

═Кажется, ╚чехи╩ догадались о нашем присутствии. Вот один из них, высокий бородач с зеленой повязкой на лбу, выходит на край холма и, заметив нас, вжавшихся в землю, произносит: ╚А, вас и ващи пэрэбьют╩. Затем картинно поворачивается и ленивой походкой уходит в глубь села. Мы продолжаем лежать.

 Намного лучше дела обстоят у соседней разведгруппы, те уже вошли в село. Наконец и нас перестали обстреливать, и мы бежим на подмогу соседям. Там слышны выстрелы, видимо, они нарвались на засаду. Вместе еще с двумя ребятами я бегу на выстрелы. Там виден забор дома. У забора на колене стоит чечен в камуфляже и зеленом берете. Он шпарит из автомата в разведчика, который залег за деревом. Нас чечен не видит. Мы не успеваем еще ничего предпринять, как чечен с криком падает на спину. Правой рукой он пытается поднять автомат, но от боли руки не слушаются его. Разведчик, в которого он стрелял и который наконец-то подстрелил самого боевика, ковыляя на правую ногу, подбегает к ╚чеху╩. Удар ноги, и автомат выбит из рук боевика. Он безопасен. Подбегаем и мы. Боевик лежит на спине. На животе у него расплывается кровавое пятно, лицо искажено болью. Разведчик, раненный в голень, торжествуя, возвышается над ╚чехом╩. Боевик, видимо забыв о том, что он смертник и носит зеленую повязку, просит разведчика не убивать его. Твердит одно и то же: ╚Я нэ тот, за кого мэня принимаетэ, я за брата мстыл╩. На разведчика речь ╚чеха╩ впечатления не произвела. Он поднимает автомат и в упор стреляет бандиту в голову. Маленькая дырочка, и почти нет крови. Труп не успел еще остыть, как убивший его парень ножом снимает с головы мертвого ╚чеха╩ зеленый берет. Победителю досталась и зеленая повязка смертника с надписями арабской вязью. Стоящий рядом со мной разведчик из нашей группы тут же снимает с трупа ╚берцы╩ и выдергивает из штанов ремень. Подходит командир. Заваливший смертника в возбуждении прыгает на здоровой ноге и демонстрирует всем трофеи. Командир достает из кармана трупа документы, паспорт и военный билет. Никогда не подумать, что ему двадцать пять лет. Лысый череп, густая рыжая борода, аккуратно подстриженная на манер "шкиперской". Подходит пехота. Мы продолжаем преследовать уходящих боевиков, отступление которых прикрывал смертник.

Когда мы после безуспешного преследования бандитов вновь проходили это же место, там стояла пехота. Труп, уже раздетый догола, продолжал лежать на том же месте.

Труп лежал еще три дня. Для устрашения местного населения. Он был заминирован, и возле него выставили часового, чтобы воспрепятствовать похоронам, о чем постоянно просили старейшины села. Что было с умершим смертником после, я не знаю, так как через три дня мы покинули село.

СТРАХ

 Разведгруппа спешилась с БМП. Мы разделяемся на две группы и идем по лесу. Скоро здесь пройдет колонна. По большому счету наша задача ≈ зачистить горное село со странным названием Хити-Хутор. Группы идут по разным сторонам дороги. Пока все нормально. Продравшись через заросли орешника, мы вышли на лесную полянку. Мартовское солнце уже взошло и достаточно согрело землю. Жизнь прекрасна и удивительна. После этой операции, возможно, я поеду в отпуск. Около года я уже не был дома. Я забыл, как жить нормально, и даже боюсь возвращения. Но все равно весеннее солнце делает свое дело, и мне начинает хотеться домой. Маленький привал. Я облокачиваюсь спиной о дерево и полностью расслабляюсь. Скорее бы кончилась эта операция.

 Внезапно благополучие весеннего дня разрывают пулеметные очереди. Стреляют где-то совсем рядом. Слышны крики ╚Аллах акбар! Сдохни русская сука!╩ ≈ и снова пулеметные очереди. По команде командира мы бежим к дороге, где происходит бой. На обочине дороги наша группа залегла в канаве. Пулемет где-то рядом, метрах в двадцати ═≈ ═тридцати от нас. Но в густых зарослях пулеметчика не видно. Он не один, стреляет еще и миномет. Командир группы подзывает меня и еще Мишку, срочника. Командир ставит заведомо невыполнимую задачу: мне вылезти на дорогу и из огнемета накрыть пулеметчика. Мишка должен при этом меня прикрывать. Я спрашиваю командира, где же конкретно пулеметчик. Командир ответил четко и ясно: ╚Вылезешь на дорогу, там и увидишь его╩. А пули продолжают лететь над нашими головами. В уши лезет крик ╚Аллах акбар! Сдохни русская сука!╩ До меня медленно начинает доходить, что эта русская сука, которая должна сдохнуть, ≈ это я. Меня охватывает животный ужас. Так не хочется погибнуть здесь и сейчас, в теплый весенний денек, когда уже появились листочки. Дома, наверное, девушки уже бродят по улицам в коротких юбках. Мои знакомые и друзья, наверное, стреляют глазами по ним. Кто-то сидит в кафе или ресторане. И никому нет дела до того, что здесь и сейчас идет война. Возможно, что кто-то сейчас погибнет. Другой мир, другая жизнь. В данный момент и моя жизнь лежит на невидимых весах, и в какую сторону они качнутся, я не знаю.

 Как бы там ни было, мы с Мишкой пытаемся вылезти на обочину. Мишка сейчас должен первым вылезти на дорогу и огнем из автомата отвлечь боевиков, следующим выскакивать мне и из огнемета бить по пулеметчику. Дрожащими руками снимаю трубу ╚Шмеля╩[9] и устанавливаю прицел. Кладу на землю автомат, мне он сейчас не пригодится, будет только помехой. Действовать придется быстро. Шансов накрыть пулеметчика у меня почти нет, и я это знаю. Мишка вылезает по пояс из кювета и тут же падает обратно. Верхняя часть туловища у него разворочена. Он уже не жилец.

 А солнце светит все ярче и теплее. Командир отзывает меня. Он понял, что дорога плотно простреливается. ╚Чехи╩ насаживают еще пару мин, но ложатся они на другую сторону дороги. Между нашей группой и ╚чехами╩ невысокий холм, он и не дает им стрелять по нам. Пули летят по верху и срезают ветки над головой.

   Труп лежит там же в кювете, сейчас не до него. Группа подбирается к холмику. Я и Юрка, срочник, лежим рядом на склоне холмика. Командир по рации вызывает БМП. Несколько секунд, и на дорогу выехала ╚бешка╩ разведроты. Она занимает выгодную позицию и ведет огонь из орудия куда-то впереди нас. ╚Чехи╩ перестали вопить и вроде бы как затихла стрельба. Не тут то было. Оглушительный хлопок. Гранатометный выстрел. Граната, выпущенная в БМП, путается в густых ветвях деревьев, свисающих над дорогой. Граната теряет скорость и направление. Теперь она летит, кувыркаясь, как палка. Четко видно стабилизаторы и сам заряд. Продолжая кувыркаться, граната пролетает над БМП и взрывается где-то позади в лесу. Экипаж БМП отчаянно лупит из пушки. ╚Чехи╩ делают еще несколько выстрелов из миномета.

Меня трясет. Так поразителен этот контраст между солнечным весенним днем и смертью, витающей в воздухе. Юрка дергается и отчаянно чешет ягодицы. Он просит меня посмотреть, не ранило ли его. Нет, его не ранило, просто осколок от мины прожег его ватные штаны. Командир группы по рации наводит артиллерию на засаду ╚чехов╩. Как только он кончает сеанс, ╚чешские╩ мины начинают ложиться ближе к нам. Они перехватили разговор.

Звучит самая приятная команда: ╚Отходим!╩ Не передать мою радость и легкость, с какой я бегу назад, подальше от всего этого кошмара. В голове одна мысль: ╚Только бы больше туда не идти, пускай идут другие. Пехота, БМП, танки, да кто угодно только не мы╩. Отошли и залегли за деревьями. Снаряды ложатся на место, где находится засада. Командир говорит мне, что если пулеметчик снова заработает, то мне надо будет накрыть его с огнемета. Страх снова селится в моей душе. Выяснилось, что граната, летевшая в БМП, взорвалась в группе людей, и ранения получило четыре человека.

Артобстрел окончен. Мы вновь идем прочесывать лес. Выстрелов со стороны ╚чехов╩ не слышно. Держа автоматы у пояса, мы простреливаем лес. С первыми выстрелами, как обычно, проходит дрожь в руках, и я начинаю действовать, как автомат. Я ни о чем не думаю, только стреляю. Луплю не глядя в лес, от выстрелов осыпаются ветки и отлетает кора деревьев. Я изливаю злобу за моменты страха, пережитые минутами раньше. Я словно хочу застрелить свой страх.

Все тихо. На месте, где была засада, никого и ничего. Только следы от гусениц трактора. На нем и был установлен миномет ═≈═ ╚чечен-танк╩. Я испытываю сильнейшее облегчение. Ближайшие минуты воевать не придется. На дорогу выезжает танк. Башня его разворачивается в сторону небольшого хуторка, расположенного в километре от дороги, на плоской площадке. Танк делает несколько выстрелов. Хорошо видно, как они взрываются среди домов и хозяйственных построек. Бегают обезумевшие коровы и падают с разорванными внутренностями. Домики и постройки рушатся. Хороший урок ╚чехам╩ за засаду. Перемирие кончилось. Вновь началась война.

 Уже после того, как вошли в Хити-Хутор, я от своего напарника Туркмена узнал, что же произошло у них. Оказалось, что их группа, двигавшаяся по другой стороне дороги, встретилась лоб в лоб с чеченской засадой. Дальше события приняли вообще фантастический оборот. Чечены вырядились под русских солдат, то есть оделись в ╚афганки╩, напялили на себя бронежилеты и каски. В общем, оделись так, как должны бы согласно уставу выглядеть российские военные. Наши же, напротив, были одеты разномастно, грязные и небритые. ╚Чехи╩ подумали, что это тоже их разведка, только от другой банды. Наши же в свою очередь решили, что это тоже разведка, только другого полка. Чеченский командир обратился к кому-то из разведчиков: ╚Эй, старшего позови╩. Тот пошел звать. Обе группы стояли и пялили глаза друг на друга. Туркмена удивило то, что контрактники, а ╚чехи╩ выглядели именно как контрактники, ходят в касках и бронежилетах. Постепенно обе стороны, почуяв, что дело неладно, разбежались по обе стороны холмика и открыли стрельбу друг по другу. Интересный момент, что сбежало несколько человек, струсили. Первым убежал командир отделения ═≈ ═контрактник, который постоянно третировал подчиненных ему срочников.

   В Хити-Хутор мы входили, как немцы из фильмов об Отечественной войне. Впереди ехали танки и БМП, а позади с автоматами на шее нестройной колонной шли солдаты. При входе в село нас встретил старейшина, державший в трясущихся руках хлеб-соль и еще двое отцов села. На здании сельсовета спешно меняли зеленое знамя ислама на красный флаг. Далее мы заняли село, и так как дело клонилось к вечеру, стали располагаться на ночлег и копать окопы.

   На этот день страхи мои закончились. Ночь прошла спокойно. Еще пять суток мы простояли в этом селе. Правда, радости это не доставило, так как погода в горах переменчива, и в этот раз она сильно испортилась. Уже ночью стало холодать и начал моросить дождь. А днем пошел дождь со снегом. Палаток у нас не было, и мы вымокли до нитки. Все пять суток разведгруппа провела у костра, разожженного в ямке, лежа в жидкой грязи и согреваясь чаем без сахара. Стоял такой сильный туман, что не видно было ничего на расстоянии метров трех. Несмотря на конец марта, дождь постоянно чередовался со снегом. Спать было практически невозможно из-за сырости и холода. Все ходили в полусонном состоянии. Я лично переставал уже отличать сон от реальности. Все чувства абсолютно притупились.

   Через пять суток наша бригада вернулась на равнину. При возвращении мы опять понесли потери на радиоуправляемых минах. Тогда на лесной горной дороге взорвалась БМП, механику-водителю оторвало голову, остальных раскидало с брони в разные стороны. В этот раз разведка тоже ехала первой, но мы постоянно плотно простреливали местность из автоматов, видимо, поэтому ╚чехи╩ не смогли подорвать нас, а вот пехоте, двигавшейся за нами, не повезло.

   А была весна, и девушки в коротких юбках ходили по улицам городов, и парочки сидели в кафе, и обнимались на лавках, и никому не было дела до идущей на Кавказе войны, ╚...предоставь мертвым погребать своих мертвецов╩ Лк.9.60..

ОШИБКА

   Колонна движется по горной дороге. Мотострелковая бригада идет зачищать очередное село. Погода прекрасная. Весна вступила в свои права. В этот раз я иду в составе колонны, и от этого мне приятно. Сюрпризов и неожиданностей, подстерегающих в разведке, не ожидается. Огнемет лежит на броне БМП, медленно плетущейся за сапером, который с миноискателем проверяет дорогу. Слева от дороги высится горный откос, а справа ≈ глубокое ущелье. На дне ущелья видны дома. Там какое-то село. Как приятно вышагивать налегке, ни о чем не думая или думая о приятном. О скором возвращении домой, например. Что и как изменилось там за этот год? Как мои друзья, подруги, которые, впрочем, ни разу и не написали, а кто и написал, так какую-нибудь гадость о том, как хорошо там живется, пока тебя нет. Ну да ладно. Денег, заработанных здесь, хватит купить иллюзию счастья на несколько дней.

   В колонне наметилось оживление. Орудия БМП и стволы автоматов стали направляться вниз, в ущелье. Я тоже смотрю вниз и вижу, как в село, расположенное на дне ущелья, входят вооруженные люди. Отсюда они видятся маленькими фигурками. Фигурки перебегают от дома к дому, держа оружие наперевес. Кто это такие ═≈═ не разобрать. Командир решает, что ╚чехи╩ и дает команду открыть по ним огонь. Повторять команду не надо. Рядом со мной захлопал подствольник. Гранаты разрываются внизу. Фигурки ошалело мечутся между домов, пытаясь укрыться. Вокруг заработали автоматы. Я беру на прицел одну из мечущихся фигурок. Как в тире. Они практически не могут причинить нам никакого вреда. Стрелять снизу вверх очень сложно, и тем более, мы в безопасности, все их пули пойдут поверху. Порожденный безнаказанностью азарт охватывает меня.

   Поймав фигурку на мушку, жму курок. Короткая очередь, и фигурка, дернувшись, падает на землю. Рядом падают еще фигурки. Ищу в прицеле следующую мишень. Где-то позади нас разворачивают миномет. Он еще не готов к стрельбе. Фигурки внизу в большинстве попрятались за домами. Несколько продолжают лежать. Кто-то из лежащих пытается ползти. Беру его на прицел. Краем глаза замечаю, как из-за одного дома в воздух с шипением вылетает зеленая ракета. Это наши. Они не успели вовремя обозначить себя. И как результат ≈ это побоище.

   Командиры кричат: ╚Прекратить огонь!╩ Огонь прекратили. Хорошо хоть миномет не успел начать стрельбу, а то жертв было бы куда больше. Мы стараемся не смотреть друг другу в глаза. Не ожидали, что станем виновниками гибели таких же, как и мы, русских солдат. Это ведь оказалась разведка другого мотострелкового полка, который также, как и наша бригада, шел на зачистку.

   Такие ошибки, в общем-то, не были большой редкостью. Мне и самому не раз доводилось попадать под обстрел своих же. В этот раз нам повезло, им ≈ нет. Ошибки не исключены в любом деле. Колонна продолжила свое движение и в этот же день достигла цели. Зачистка села в этот раз прошла для нас, к счастью, очень успешно и без потерь, так как боевики оттуда заблаговременно убрались, не успев даже наставить мин.

ОТРАЖЕНИЕ

   Обстрел продолжался минут двадцать. В течение этого времени на село падали мины, и танки прямой наводкой били по окраинным домам. Теперь пришло время идти пехоте. Со стороны села не стреляют. Тем не менее, перебежками двигаемся по пустырю, разделяющему насыпь, за которой мы залегли от крайних домов. Легко бежать по сухой земле, покрытой свежевыросшей травкой. Особенно легко бежать, когда за спиной осталась одна труба огнемета. Вторую я успешно отстрелял часом ранее.

   Рядом со мной бегут другие солдаты. Несмотря на неоднократные крики командира рассыпаться, мы инстинктивно сбиваемся в кучу, так не так страшно. На ходу стреляем из автоматов вперед. Как правило, не прицельно. Также не прицельно, просто вперед, стреляю и я. Пули летят куда-то в село. Автомат дергается в руках, и эта его вибрация помогает побороть мой собственный страх. Дрожь в руках проходит после первых же выстрелов. Теперь я ощущаю, что в руках у меня не кусок металла, а грозное оружие, несущее кому-то смерть. Противное ощущение мишени прошло. Это ощущение давило на меня, когда мы лежали за насыпью, вжимаясь в землю, а над головами с противным свистом летали пули. Еще страшней было, когда мина, выпущенная ╚чехами╩, взорвалась перед насыпью и осыпала меня комьями земли. Теперь я беру реванш за страх, для этого и стреляю очередями, не жалея патронов. Их-то много, на всех хватит.

   Перебегаем пустырь. Вот крайний плетень. Одним махом, как на крыльях, перемахиваю его. Первые дома представляют собой сплошные руины. В них никого нет. Двигаемся дальше. Вот летит граната в окно целого еще дома. Хлопок, и вылетают стекла. В доме пусто. В разных концах улицы раздается еще несколько хлопков. Это другая рота проводит зачистку. Раздаются автоматные очереди и звон разбитых стекол. Кто-то стреляет по окнам. Поднимаю ствол автомата и жму курок. Очередь пошла в целое еще окно. Стекла осыпались. В доме тихо. Выбираю еще целое окно в другом доме и стреляю туда. Та же картина.

   Проходим улицу до конца. Оканчивается она спуском в глубокий овраг, заросший густыми кустами. Боевики пока не обнаружены. Для профилактики поливаем кусты очередями. Тихо. Выходим на другую широкую улицу села. По краю улицы идет канава, по которой сливают нечистоты. По обеим сторонам улицы плетни. Пригнувшись, мы идем впереди остальных подразделений. Вдруг крик где-то сзади, где в полный рост шествует пехота. Один раненый. Ранен в почку. Наверняка где-то там, в кустах, залег снайпер. Несколько пуль просвистело и рядом с нами. Не дожидаясь команды, падаем в самое безопасное место: в канаву с нечистотами. От волнения я даже не замечаю противного запаха, лезущего в ноздри. Теперь ползком двигаемся по канаве к перекрестку. Там полуразрушенное здание, в нем наш командир хочет засесть и вычислять снайпера.

   От перекрестка, быстрыми перебежками, пригнувшись, по одному забегаем в развалины. Огромная дыра в стене, в рост человека, выходит на сад, за которым оканчивается село и начинаются заросли кустарника, где ╚работает╩ снайпер. А тот небезуспешно продолжает свое дело. В идущей за нами роте убит командир взвода. Бронетехника никак не может развернуться на узких улочках, и брать снайпера, видимо, придется нам. Эта мысль повергает меня в уныние. Так хорошо стоять здесь, хоть за разрушенной, но стеной. Надеюсь все-таки, что останусь здесь у пролома прикрывать остальных. А остальные семь человек нашей группы один за другим выскакивают в дыру и залегают между деревьями сада. В доме остались я и командир разведроты. Я осторожно выглядываю в пролом и в то же мгновение пулей вылетаю через него, гонимый пинком командира роты. В свободном полете пробегаю несколько шагов и, как куль, падаю за толстым стволом яблони. Мимо меня пробегает командир роты. Он залег в неглубокой канавке впереди всех.

   Никто не стреляет. Молчит и снайпер. В кустах, где он находится, ничего не видно. Одно зеленое поле. Наконец снайпер, видимо не выдержав, дал о себе знать. Два фонтанчика земли взвились возле моих ног, торчащих из-за дерева. Боюсь, что труба огнемета, висящая на спине, лакомая цель для снайпера. В случае взрыва накроет всех. Впереди плетень. Ползком, как ящерица, подбираюсь к нему. Защиты никакой, зато меня не видно. Приходит чувство защищенности. Впереди Туркмен делает быструю перебежку и встает у широченного дерева с раздвоенным стволом. Он кричит ротному, что сейчас снимет снайпера как только увидит его. Ротный остужает лихую азиатскую голову, и Туркмен остается на месте.

   Видя, что снайпер не хочет снова обозначаться, ротный предпринимает смелый шаг. Он говорит нам, что сейчас пробежит через сад и вызовет огонь снайпера, а наша задача ≈ засечь его. Со словами: ╚А, ладно!╩ ═≈═ Ротный вскакивает и зигзагами бежит по саду. Не сбавляя шаг, вбегает в недавно покинутый разрушенный дом. Тишина. Ни единого выстрела. По прежнему лежим, вжавшись в землю.

   Наконец в кустах полыхнуло пламя выстрела. Выстрел не в нашу сторону. Куда-то по пехоте, занимающей дома позади нас. Тут же Андрюха ═≈ ═замкомвзвода ≈ делает выстрел из подствольника по обозначившемуся снайперу. Нас как прорвало. Очереди из восьми автоматов слились воедино. Даже отсюда видно, как крошатся кусты там, где по нашим расчетам сидит снайпер. Больше выстрелов оттуда не было. Мы продолжаем зачищать село.

   Вроде все спокойно. Боевиков и иных людей по-прежнему не наблюдается. Вот под стволом моего автомата, направленного в землю, пробегает курица. Жму курок. Курица припадает, словно вдавленная пулей в землю, летит пух. Пуля прошила её насквозь, и тут же сломя голову продолжает бежать дальше. Живучая.

   Впереди три сбившихся в кучу домика. Выбираю один из них, где полуоткрыта дверь. Пинком открываю ее и даю очередь из автомата вглубь дома. Резко врываюсь в следующую комнату. Автомат наготове. Из глубины комнаты на меня смотрит грязный бородатый мужик, в косынке на патлатой голове. В руках его ≈ автомат, направленный на меня. Взгляд бешеный. Тут же жму курок и слышу звон разбитого стекла. Это было большое зеркало, стоящее на тумбочке. Вот это дожил, испугался собственного отражения. Подхожу к другому зеркалу, поменьше, стоящему на столе в комнате, и рассматриваю себя. За месяц боев я ни разу не смотрелся в зеркало. Теперь вот нагляжусь. Да, вид ничего не скажешь. То ли грязное, то ли загорелое лицо с козлиной бородой а ля Хо Ши Мин. Грязная, нечесаная грива волос, клоками торчащая из-под синей косынки. Какие-то безумные и испуганные глаза. С трудом узнаю себя. Когда все это кончится, я вновь приду в нормальное обличие, но сейчас мне страшно смотреть на себя. Какой-то звероподобный облик. Во что я превратился?!

   Посокрушавшись над произошедшей метаморфозой, выхожу из дома, даже не прихватив ничего. Настолько расстроился.

   Продвигаемся дальше. Простреливаем почти каждый дом. Дурные новости. Пулеметчик с пехоты, заглотив одеколон, найденный им в одном из домов, решил поиграть в Рэмбо. Обмотавшись пулеметной лентой и вскинув ПК на руку, отправился в одиночку ловить снайпера, ╚работавшего╩ в глубоком овраге. Товарищи и молодой лейтенант, его командир, не смогли удержать ╚героя╩, решившего, что в жизни всегда есть место подвигу. Теперь ни пулеметчика, ни снайпера, все ═≈═ пропали бесследно.

   Больше день сюрпризов не принес, и на ночлег мы остались в добротном, неразрушенном доме, где спали на кроватях под теплыми одеялами. Всю ночь мне снился кошмарный сон. Будто я в теперешнем обличии приехал домой, хожу с автоматом по улицам, и никто из знакомых не узнает меня, а мать не пускает домой, как бы я не пытался объяснить ей, что я её сын. Все отворачиваются или шарахаются от меня. Со словами: ╚Да это же я, вы что, не узнаете!╩═ ≈ ═просыпаюсь.

   Утром, в арыке, был обнаружен труп пулеметчика, пытавшегося поймать снайпера. У него была порублена спина. Обломки ребер, словно крылья, торчали из спины. Половые органы отсутствовали, одежда тоже.

   Жизнь, однако, продолжалась, и мы из села ушли, оставив его внутренним войскам. Впереди ждало еще много работы.

ПРАЗДНИЧНЫЙ ОБЕД

   Тридцать первое марта 1996 года. День этот запомнился мне, наверное, на всю жизнь. В те дни мотострелковая бригада, в которой я служил, успешно продолжала операцию по зачистке Веденского района на предмет подписания мирных договоров с администрацией сел, осчастливленных нашим пришествием. Как выглядело подписание мирных договоров, я толком не могу объяснить. Села, где находились боевики, брались с боями. Жителей там уже не было, и кто с кем что подписывал, я затрудняюсь сказать. Те же села, где боевики не обнаруживались, проходились войсками без остановок.

   В тот достопамятный день разведгруппа, в состав которой я был включен командиром роты за вольнодумство, утром выдвинулась пешком прокладывать путь колонне к горному селу Центорой. Как обычно, разведчики разделились на две группы по десять человек и стали прочесывать лес с обеих сторон от горной дороги. Все складывалось очень удачно. День был теплый и солнечный. Уже прошло часа три, как мы вышли, и никаких людей и жилищ на пути не встречалось. Солнце порядочно поднялось над горизонтом, и становилось жарко. Наконец мы увидели в низине, по правую сторону дороги, небольшое село. Командир долго смотрел на карту, но никак не мог найти там этот населенный пункт. Плюнув на все и спрятав карту обратно в карман брюк, командир разведроты решает пройти село. Мы спускаемся по довольно-таки крутому склону вниз. Село как вымерло. Домов совсем мало. Они расположены в один ряд по обе стороны дороги. Нестройной толпой мы идем по сельской улице и глазеем по сторонам. Нет, село не вымерло. Вот кто-то копается в огороде. Это две старухи возятся в земле. На крылечке, опершись о клюку, сидит седобородый аксакал и, куря сигаретку, наблюдает за ходом работ. Командир подходит к нему и уточняет название села, после чего с удивлением смотрит на карту. Там это село вообще отсутствует.

   Убедившись в отсутствии боевиков, выкарабкиваемся обратно на дорогу. Теперь наш путь извивается по склону горы. Дорога делает поворот, и открывается чудесный вид. С правой стороны ≈ глубокое ущелье, дорога походит по его краю. На противоположной стороне ущелья ≈ гора с редкими деревцами. Слева дорога ограничивается отвесной стеной. Разведрота разделилась на две группы. Первая, в которой я находился, вышла на поворот. На открытое место. Вторая группа, та, где был ═Туркмен, осталась перед поворотом. Они залегли за пригорком. На вершине горы, что по ту сторону ущелья, между деревьями видны четыре маленьких человеческих фигурки. Расстояние большое, и они видятся отсюда величиной со спичечный коробок. Мы останавливаемся, садимся на землю спиной к стене и лицом в сторону горы. Командир пускает зеленую сигнальную ракету. Он полагает, что люди на горе ═≈ ═наши, и дает им сигнал, что и мы тоже свои. Человечки на горе, увидев ракету, засуетились. Командир ждет ответного сигнала с их стороны. Его нет. Командир запускает вторую ракету. Ответа нет. Пошарив в разгрузке и не найдя больше ракет, командир говорит замкомвзводу, чтобы тот просигналил. Человечки на горе, однако, прекратили суету и попрятались между деревьев. ╚Замок╩, достав ракетницу, поднимает ее вверх. Хлопок. И тут я понимаю, что это не выстрел ракетницы. Со стороны горы в нашу сторону медленно летит черный предмет. Люди на горе произвели по нам выстрел, и именно этот хлопок я и слышал. Летящий предмет приобретает очертания. Видна головная часть предмета конусообразной формы и большие хвосты оперения. Я с ужасом понимаю, что предмет летит прямо на меня. Это ПТУРС (противотанковый управляемый реактивный снаряд), он наводится по проводам и поэтому скорость его относительно невелика. Время для меня замедляет свой бег. Доли секунды полета снаряда кажутся минутами. Я отчетливо вижу его приближение. Сейчас, сейчас он взорвется, и от меня останутся клочки. Понимаю, что с двумя огнеметами за спиной я представляю лакомую мишень для стрелков, тем более видно их за версту. В безнадежной попытке избежать гибели падаю лицом на землю, прикрыв голову руками. В момент падения вижу и ощущаю, как хвостовое оперение снаряда проносится в сантиметрах десяти от правого уха. Время останавливается. Лежа, вжавшись в землю, жду взрыва, после которого ≈ смерть. В голове только молитва: ╚Господи! Прими меня к себе!╩ Оглушительный хлопок рядом позади меня и мысль: ╚П...ц╩. Сразу же после взрыва чувствую теплую кровь на левой щеке и звон в голове. Теперь ясно, что жив. Мгновенно вскакиваю на ноги. Тут приходит понимание того, что после взрыва снаряда прошло уже порядочно времени, а не доля секунды, как мне казалось. Первое, что бросилось в глаза ═≈ то, что наших нет. Хотя не совсем, вот метрах в десяти лицом вниз лежит Серега, срочник. Да и я сам, оказывается, лежал лицом в противоположную сторону. Взрыв развернул меня. В метре от того места, где я лежал, в отвесной глиняной стене ≈ воронка глубиной около метра, проделанная снарядом. Снаряд летел с правой стороны, а кровь течет из левого уха и левой щеки. Автомат, огнеметы и ╚лифчик╩ с магазинами раскиданы вокруг, на голове не обнаруживаю вязаной шапочки. Да хрен с ними. Хватаю автомат и ╚лифчик╩ и секунду колеблюсь, брать ли огнеметы, они тяжелые и будут мешать бегу. А я собираюсь уносить отсюда ноги. Тем более, что люди на горе опять что-то зашевелились, не иначе снова будут стрелять. Все-таки взяв огнеметы, убегаю со всех ног к холмику, за которым, как я вижу, залегла разведгруппа. Они словно забыли про меня и Серегу, который до сих пор не подал признаков жизни. Пробегая мимо Сереги, толкаю его ногой в туловище. Он поднимает голову.

  ≈ ═Серега! Живой! ═≈ ═кричу ему. Он поднимает голову и безразличным голосом дает утвердительный ответ. ═≈ ═Бежим, Серег, наши уже все убежали.

   Серега, однако, продолжает лежать. Пинками пытаюсь поднять его, но безрезультатно. Время дорого, человечки наверху горы активизировались. А наши? Наши спокойно лежат на холмике, заняв безопасную позицию и не приходят на помощь. До них какая-то сотня метров. Но как её пройти с Серегой, который, видимо, контужен и сам не пойдет. Хватаю его за воротник бушлата одной рукой и за ремень другой и волоку по земле. Он стонет. Тут где-то сверху раздается хлопок. Это выстрелил еще один ПТУРС. Все, страх берет свое. Бросаю Серегу и бегу под прикрытие холмика к нашим. В это время раздается еще один взрыв ПТУРСа. Подбежав к лейтенанту, говорю ему, что Серега остался лежать, и надо его забрать. Лейтенант удивлен, что Серега жив, и дает команду забрать его. Первым поднимается Туркмен, вместе с ним еще двое, снайпер Сашка и зам. комвзвода Женек. Четвертым побежал и я, бросив огнеметы лейтенанту. Серегу вытащили удачно, без происшествий. Ясно, что он серьезно ранен в почки. Видно, как его бушлат в поясе пропитывается кровью. Он не может двигаться. Только говорить, но говорит мало. Санинструктор вкалывает ему прамидол. Кто-то тащит жерди и делает импровизированные носилки. Раненого уносят на них в сторону подъехавшей бронетехники.

   Теперь я ощущаю, как сильно звенит моя голова. Я почти перестаю слышать. Ощупываю голову. Так и есть, в левой щеке под кожей застрял осколок величиной с дробину, на затылке вздулся нарыв, там тоже маленький осколочек. Еще лопнула барабанная перепонка в левом ухе. Больше, кажется, ничего не пострадало. Становится ясно, какой опасности я избежал, и от осознания этого закатываюсь истерическим смехом. Возле кружится Туркмен. От него узнаю, что нас сочли убитыми и бросили. Пролежал я, оказывается, около десяти минут без сознания. А мне казалось, что я вообще его не терял. Для меня от взрыва и до настоящего момента не прошло и минуты. Ко мне подходит санинструктор и что-то говорит, что ≈ я не слышу. Он смотрит на ухо и на места, куда попали осколки. Лейтенант в это время по рации пытается выяснить, кто же нас все-таки обстрелял. До сих пор все полагают, что это были наши, т.е. какой-то соседний полк или бригада, принявшие нас за ╚чехов╩. Выяснилось, что это не наши, а ╚чехи╩, поэтому вызван танк. С третьей попытки танку удается заехать на холмик, за которым недавно лежали разведчики и сделать несколько выстрелов.

Командиры совещаются между собой, как и куда дальше идти. Ко мне вместе с Туркменом подходит санинструктор. Они долго объясняют мне, что сейчас я поеду на базу, а там, возможно, в медроту или госпиталь. В данный момент я плохо соображаю и почти ничего не слышу. Туркмен забирает мои магазины, и я сажусь на БМП, идущую в сторону лагеря. По дороге движется много бронетехники. Я рад, что не пойду сегодня дальше, так как на меня напал дикий страх. Я все время вспоминаю этот снаряд, летящий прямо в меня. Перед глазами стоит хвостовое оперение, так четко видимое мною. Я чувствую, что не смогу идти дальше. Голова звенит все сильнее. Мы проезжаем через какой-то поселок и останавливаемся возле командирского БТРа. Дальше БМП не пойдет. Командир бригады полковник Ц. спрашивает меня, откуда я и что случилось. Объясняю, что попали под обстрел, и меня, как раненого, отправили назад. Командир бригады о чем-то говорит с окружающими его офицерами. У меня сложилось впечатление, что они не в курсе, что происходит. После недолгого разговора командир продолжает прерванное занятие ═≈ ═стрельбу по птицам из пистолета с глушителем. Вскоре командир на БТРе уезжает в лагерь. Я тоже еду с ними. Меня начинает трясти и мутить. По приезде в лагерь осматривавший меня врач спросил, полечу ли я ╚вертушкой╩ в бригаду. Соблазн велик, но почему-то кажется, что если сейчас я улечу, то так и останусь навсегда один на один с этим животным страхом. Я отказываюсь и лежу в палатке, мне поставили капельницу с какой-то жидкостью. Я в палатке один. В голове прокручиваются подробности последнего часа. Все больше и больше осознаю, как близко я был от гибели. Если бы снаряд был фугасный, а не кумулятивный, то меня бы разорвало в клочья. А так только контузило и поранило осколками корпуса, которые и застряли в левой щеке и затылке. Серега, похоже, не выжил, в тяжелом и бессознательном состоянии он ╚вертушкой╩ был отправлен в госпиталь, а долетит ли, то Богу ведомо. Осколками этого же снаряда ему сильно пробило почки. Где-то рядом раздаются громкие хлопки, и чувствуется вибрация земли. Меня бросает в дрожь, неужели опять обстрел? Хватаю автомат и вжимаюсь в пол палатке. Вошедший в это время санитар успокаивает меня. Оказывается, это рядом с палаткой стреляло наше БМП. На склоне горы заметили ╚чехов╩, вот их и накрыли.

   Вместе с жидкостью в капельнице закончилось и лечение. Сижу возле палатки и курю сигаретку. Мысли ни о чем, только звон в голове, из-за него почти не слышу музыки, раздающейся из приемника. Тут появился Толик, мой старый знакомый, личный повар командира бригады. В руках у него два котелка. Он ставит их передо мною и говорит, что командир сказал ему накормить меня обедом из его кухни. Вот это воистину праздничный обед. В одном котелке чудесный борщ с мясом, от которого я так отвык. В другом ═≈ ═вермишель с тушенкой. Белый мягкий хлеб. Еще Толик достает из карманов пачку чая, сахар и печенье. С радостью и диким аппетитом накидываюсь на этот праздничный для меня обед. Как вкусно. Наверное таким радостным и счастливым я не чувствовал себя ни на одном застолье. Ем один. Не обращаю внимания на окружающих сослуживцев. Да пошли они. Могу же устроить себе праздник. По приемнику передают новости. Оказывается, сегодня закончилось подписание мирных договоров, и в Чечне воцарился мир и конституционный порядок. Как бы для иллюстрации этого сообщения над нами пролетела пара штурмовиков бомбить горы. Душа моя ликует. Я счастлив как никогда и искренне благодарен полковнику Ц. за обед. Вкуснее я, наверное, ничего в своей жизни не ел.

После обеда вместе с ребятами заварили душистого, ароматного чая. Я почти счастлив, если бы только не страх, страх перед летящим снарядом, запавший в душу.

Все проходит, прошли и страх, и боль. Спустя несколько дней осколки вылезли из нарывов. Барабанная перепонка заросла, многое забылось, а вот этот праздничный обед помню уже несколько лет и, наверное, буду помнить всю оставшуюся жизнь.

ПРАПОЩИКИ - ЗАЛЕТЧИКИ

Хмурым дождливым утром разведка рассаживалась на броню. Предстояло опять идти впереди колонны, которая тронется несколькими часами позже. Выезжаем, как обычно, двумя машинами. БМП стоят наготове. Сейчас, наверное, тронемся. Откуда ни возьмись появляется Юрка ≈ срочник и с ехидной улыбкой на грязном лице сообщает, что с нами в разведку пойдут три прапорщика, которые сидят в яме. И якобы командир бригады приказал никакого оружия кроме гранат и ╚мухи╩ им не выдавать. А наказаны они так за то, что по пьянке издевались над срочниками, своими подчиненными. А сами прапорщики с ПХД (кухни).

История эта выглядела малоправдоподобной, хотя та пьянка прапорщиков с последующим беспределом имела место, и вроде бы виновные действительно сидели в яме, но чтобы вот так их отправить с разведкой почти без оружия ≈ выглядело фантастичным. Не сорок первый год же, в конце концов.

Однако слова Юрки подтвердились буквально через мгновение. В сторону нас нестройной колонной, с трудом передвигаясь по вязкой глине, двигались трое небритых прапорщиков с сизыми носами, ведомые конвоиром из комендантского взвода. Грешники поеживались и кутались в бушлаты. Конвоир подвел своих подопечных к командиру разведроты, и тот распределил внезапно свалившееся на его голову подкрепление по машинам. Прапорщикам действительно было выдано по ╚мухе╩ и две гранате. Двое прапорщиков разместились на первой машине, а третий сел в нашу машину. В ╚падшем ангеле╩ я с удивлением узнал своего бывшего командира огнеметного взвода. Он командовал нами несколько дней, после чего был переведен начальником столовой. Вот так встреча! Бывший командир подтвердил сказанное Юркой, при этом подчеркивал, что он лично попал в яму случайно, а били срочников и стреляли над их головами из автомата═ ≈ ═те двое других прапорщиков. Думается, что те двое рассказывали и про него нечто подобное. Каким-то образом про их пьяные забавы узнал командир бригады, и вот итог ≈ после трех суток в яме они отправлены ╚исправляться╩. В качестве альтернативы им было предложено возбуждение уголовного дела за злоупотребление служебным положением и превышение власти. Прапорщики единодушно выбрали первое.

   Когда БМП подъехали к нужному месту, и мы спешились, командир разведроты, распределяя группы и ставя задачи, дал указание поставить прапорщиков впереди, сразу же за сапером. Патроны всем дослать в патронник, саперу и разведчику, идущему следом за прапорщиком, снять предохранитель, и с ехидной усмешкой пояснил: в случае чего ╚мочите╩ сразу прапорщиков. Кандидаты на ╚мочение╩ угрюмо поплелись пешком впереди разведгрупп.

Ходили прапорщики-залетчики с разведкой где-то около недели. Ничем особым себя не проявили, да и боев больших не было, а в тех мелких перестрелках постоянно прятались. На третий день, когда появились раненые, прапорщикам, как твёрдо вставшим на путь исправления, выдали автоматы. А через четыре дня после этого сочли их исправление оконченным, и грешники были вновь допущены в свой рай, то есть кухонное и складское хозяйство.

  ═

КОМАНДИРСКАЯ КУХНЯ

Солдатская мудрость рекомендует держаться подальше от начальства и поближе к кухне. А мне вот случилось попасть на кухню и при, этом ближе некуда, к начальству ═≈ на личную кухню командира бригады полковника М., слывшего большим бабником и самодуром.

Случилось это знаменательное событие летом 1995 года. Это было время после Буденовска, и активность наши войска не проявляли. Наступило очередное непонятное и одностороннее перемирие. Огнеметный взвод, в котором я служил, за ненадобностью убрали с блокпоста у Гикаловского, где мы неплохо в общем-то проводили время, охраняя тылы бригады и сопровождая колонны в Грозный. Теперь началась рутинная служба в хим.роте, состоявшая из караулов и работ. Уборок и окапывания, и прочего армейского времяпровождения. Через пару недель от такой жизни я дико заскучал, не могла развеять тоску и водка, которую иногда привозили водители водовозки. Однажды, будучи в угрюмом расположении духа, я обратился к командиру роты с просьбой перевести меня в пехоту. Ротный конкретно ничего не пообещал, но и не отказал в моей просьбе.

Прошло несколько дней. Однажды утром, придя с совещания, командир роты повел меня на ЦБУ (центр боевого управления). На вопрос, зачем мы туда идем, ротный сказал, что я же сам хотел перевестись из роты, вот и дождался. На ЦБУ мы подошли к коменданту, возле которого уже стоял солдат-срочник и какой-то дядя-контрактник алкогольной внешности. Ротный без всяких объяснений передал меня коменданту и быстро удалился. И тут выяснилось, что перевели меня не в пехоту, как я просился, а на кухню к командиру бригады. Известие сие повергло меня в уныние. Я тогда только начинал службу и жаждал романтики, а тут, на тебе, ≈ кухонным работником. Мысли эти высказывать вслух я не стал, но твердо решил при первом же случае вырваться оттуда.

Тем временем комендант отвел нас к палатке, из которой чадил солярочный дым. Из недр палатки вылез сухонький старенький контрактник со сморщенным загорелым личиком. Он был голый по пояс, сильно загоревший и покрытый сажей. Теперь наше войско комендант передал этому кухонному мастеру. Он представился Толиком, поваром командира бригады. С ним вместе на кухне ковырялся срочник Леха, с отсутствующим взором он машинально мыл тарелки в грязном чане. Второй срочник, пришедший со мной, оказался Женькой из третьего батальона, а контрактника звали Олег, он был поваром второго батальона. Обязанности наши состояли в обслуживании командирской кухни и столовой. Срочника Леху сразу же поставили официантом, он должен был подносить тарелки командиру и его приближенным, я напросился на посудомойку, так как больше все равно делать ничего не умел, а таскать тарелки командиру ≈ это уж слишком. Олег, понятно, стал помогать Толику по стряпне. Толик из какого-то мешка достал нам белые нижние рубахи и объяснил, что теперь это будет наша униформа и, если полковник М. увидит нас без нее, то посадит в яму, как наших предшественников. Пришлось надеть исподнюю рубаху и идти на помощь Женьке. Женька по-прежнему стоял прямо, как лом проглотивший, и методично протирал тарелки. Из разговора с ним я узнал его удивительную судьбу.

Оказалось, что он второй раз уже попал сюда, на кухню. Здесь он начал свою службу в Чечне. Однако через некоторое время у полковника М. случилось сильнейшее расстройство желудка, мучившее его несколько дней подряд. Угрюмо сидел в столовой грозный командир, размышляя над причинами подобного недуга. Женька же в это время расставлял на его столе тарелки с обедом. К его несчастью взгляд полковника упал на ногти Женьки с траурной каемкой. В болезненном мозгу командира вмиг сложилась логическая цепочка умозаключений. В грязных ногтях Женьки он увидел причину расстройства желудка. Тарелки полетели в горе-солдатика, так коварно подорвавшего здоровье командира мотострелковой бригады, выполняющей ответственную боевую задачу. Что последовало ═дальше ≈ нетрудно догадаться. Женька тут же был водворен в яму, откуда дня два спустя переведен в минометную батарею. А там судьба его сделала крутой вираж. Десантникам, которые должны были высадиться в горах, на усиление придали минометный расчет, в который входил Женька. В горах вертолет разбился. Причины толком никто не знал, Женька тоже ничего путного пояснить по этому поводу не мог, хотя из всех находившихся в вертолете живым остался он один. Причиной своего чудесного спасения он считал надетый на него бронежилет. При падении Женька все-таки повредил позвоночник. Отлежав некоторое время в госпитале, Женька, несмотря на то, что с трудом сгибался и не мог поднимать тяжести, комиссован не был, а снова попал на командирскую кухню. Теперь держали его на посудомойке, подальше от высочайшего взора. Моя задача заключалась в помощи Женьке в тяжелых работах, то есть я таскал ему воду. Всю грязную, но легкую работу Женька добровольно взвалил на себя.

Леха был человеком еще более занимательной судьбы. Он представлял из себя экземпляр грамотного, но несколько наивного молодого человека. Его родители умудрились приехать к нему и остановиться жить в чеченской семье в Гикаловском. Дальше все развернулось в духе того времени и реалий непонятной войны. Леха несколько раз наведывался в гости в дом, где находились родители, познакомился с хозяевами-чеченами, и те стали склонять его к дезертирству. Надо заметить, что в ту пору дезертиры с чеченской войны объявлялись чуть ли не национальными героями. Престижнее считалось бросить своих товарищей, чем честно выполнять настоящую мужскую работу. Кто не верит мне, почитайте свободную и демократическую прессу тех дней. Одним словом, Леха решил стать очередным ╚национальным героем╩ и поддался на уговоры чеченов. Они обещали ему и его родителям устроить быструю и надежную доставку домой. Договорились, что Леха в уплату за их услуги оставит им свой автомат. В назначенный день он, взяв с собой автомат, под покровом ночи пришел к гостеприимному дому. А там ждал его весьма неприятный сюрприз в виде поджидавших его боевиков. Родители были взяты заложниками, и быть бы Лехе и его легкомысленным предкам, поддавшимся уговорам ╚мирных чеченцев╩ вкупе со ╚свободной╩ прессой, ═очередными рабами. К его счастью, за ним с самого начала следили ╚особисты╩, они то и арестовали всю гостеприимную семью и боевиков. Как часто было в то время, боевики и хозяева вскоре разошлись═ ≈ ═одни в горы, другие домой. Родители несостоявшегося дезертира, на чем свет стоит кляня ╚правдивых╩ журналистов, вещающих о зверствах военных в Чечне и благородстве боевиков, уехали на родину, а сам Леха, прошедший в яме ╚курс лечения╩ от пацифизма, попал на кухню. Нет худа без добра.

Олег просто был пьяницей, неоднократно и безуспешно кодированным дома от своего недуга. На кухню его отправил командир батальона, так как военная служба не смогла заставить Олега избавиться от пагубной привычки.

Наш начальник Толик оказался почти что моим земляком, что нас как-то сразу сблизило. Он с самого начала начал службу личным поваром командира бригады. Был он уже стареньким для солдата ═≈ ═сорок лет. Мужичком он оказался добрым, склонным, как многие алкоголики, а на гражданке он им и был, к философии и самоанализу.

Жить поселились мы вместе с Толиком в огромной яме, покрытой большим куском брезента. Ложем нам служили ящики со всевозможной провизией. При виде этого добра мое дурное и унылое настроение стало потихоньку улетучиваться. Обед окончательно развеял его. На обед командиру поданы были жареные котлеты. Конечно же, они достались и нам. После скудной солдатской пищи ═- ═пшенки, сечки да перловки это было настоящее яство.

Я смирился с участью кухонного работника и в общем-то был вполне доволен. Дня через два мои недавно спадавшие брюки с трудом застегивались в поясе. Во время трапез полковника М. я благоразумно прятался в яме, где жил, и вылазил оттуда после его ухода.

Однако через неделю фортуна повернулась к нам другим боком. У полковника М. было правило: ═еда должна подаваться без промедления и горячей. А прийти есть полковник М. мог в любое время. Распорядка дня для него не существовало. Толик, зная о привычках командира, всегда держал порцию в духовке. В тот злополучный день после обеда, на котором командира не было, так как он был где-то на выезде, Толик и Олег уехали получать продукты. Мы с Лехой курили на солнышке, а Женька, как обычно, мыл тарелки. Громом небесным показался нам шелест колес БТРа, на котором приехал командир. Он решительным шагом направился в столовую. Вскоре оттуда раздался начальственный рык. Я, смекнув, что дело неладно и голодный командир подобен голодному льву, поспешно ретировался в густые кусты, окружавшие кухню, и оттуда стал наблюдать за дальнейшим развитием событий. А события развивались более чем драматично. Никто из нас не знал, где именно Толик хранил командирскую еду, да и желания попадаться на глаза разъяренному М. ни у кого не возникало. Когда в столовой стали переворачиваться столы и стулья, Леха подбежал к плите и стал лихорадочно искать тайник с едой. За этим занятием и застал его М. На беспутную голову Лехи тут же подобно каске была надета пластмассовая миска. Затем командир решительным шагом прошел на посудомойку и тут, увидев своего ╚отравителя╩ моющим посуду, остолбенел. Дальше М. разразился гневным монологом, после чего пришли солдаты с комендантского взвода, и оба кухонных работника тут же были водворены в яму, которая, кстати, находилась в нескольких метрах от кухни. Я встретил приехавших с продуктами Олега и Толика и поведал им о происшедших бурных событиях. Через несколько часов комендант отправил меня и Олега обратно в свои подразделения. Туда же, спустя несколько дней из ямы отправились и Леха с Женькой. Толик по-прежнему продолжал кормить командование.

С Толиком мы вновь встретились полгода спустя и опять на кухне. Тогда мы стояли на территории одного из Уральских полков, готовясь идти на зачистку Веденского района. От нашей роты на кухню к командиру бригады, теперь уже полковнику Ц., должен был быть выделен один человек. Новый командир роты, зная от старого о моем кухонном прошлом, отправил меня туда. Я, уже к тому времени хлебнувший военного лиха и избавившийся от ложной романтики, с радостью согласился. Через пару часов я с гордостью носил поверх бушлата белую исподнюю рубаху. В этот раз я продержался в столь хлебном месте всего лишь два дня. За это время я отъелся, ужасно возгордился. Стал дерзить командиру роты, что и привело меня в конечном итоге к попаданию в разведку.

ТУРКМЕН

Несколько слов о Туркмене, который часто упоминается в записках как мой напарник. С этим человеком военная судьба упорно сводила меня в течение полугода. Вся ирония заключалась в том, что трудно было бы разыскать двух более противоположных по характеру и жизненным установкам людей, чем мы. И вот мы вынуждены совместно сотрудничать. Трудно сказать, чем мотивировалось решение командира прикомандировывать нас в паре. Ни дня, когда мы были вместе, не обходилось без ругани по самым пустяковым причинам. Но тем не менее, Туркмен ≈ это тот человек, с которым действительно пойдешь в разведку и в ком можно быть уверенным, как в самом себе. Итак, о нем.

 Туркмен и в самом деле был бывшим гражданином Туркменистана, более того, он и срочную службу проходил в Туркменских погранвойсках. Он еще любил показать свой военный билет с соответствующими записями. Было ему в ту пору около 25 лет. Богатырского телосложения, с типично азиатским лицом, несмотря на чисто русские имя и фамилию. По-русски говорил свободно, но с сильным акцентом. Бог весть, какова была его национальность, но, несмотря на все его уверения в славянском происхождении, кличка Туркмен закрепилась за ним. Он и был туркменом по характеру и обычаям, даже обрезан. Хотя и уверял, что к религии это отношение не имеет. Вообще к религии и чисто духовным сферам он был не просто равнодушен, а, пожалуй, и враждебен.

Впервые появился у нас в роте он где-то в ноябре девяносто пятого года. Тогда я впервые увидел его. Он с двумя вещмешками всякого добра после госпиталя возник у нас в палатке, я и подумать не мог, что мы станем ╚злейшими друзьями╩. А так и вышло. А ведь ничего общего между нами не было.

Туркмен по натуре своей был сугубый материалист и хозяйственный мужик до мозга костей. Сферой его интересов было стяжание материальных благ, насколько это, конечно, стало возможным в той обстановке. Содержимое пресловутых двух мешков, привезенных из госпиталя, составили какие-то тряпки и солдатское одеяло. Добыто это добро было в госпитале во время лечения ═╚желтухи╩. Весьма удивительно, что такие коммерческие способности не нашли своего применения в гражданской жизни.

Мечтой жизни его было заработать денег побольше и построить свой собственный дом, именно дом и именно построить. Долго и упорно в течение нашего знакомства он объяснял мне все тонкости исполнения своей мечты. Казалось, что рассчитано было все до последнего гвоздя. Рассказы сии навевали на меня дикую тоску. А больше говорить с ним было не о чем. Главной, бесившей меня, чертой являлась пламенная нелюбовь к книгам и вообще всяческим носителям информации. О, сколько из-за этого происходило скандалов. Однажды, находясь на блокпосту, Туркмен использовал для гигиенических целей, найденную мной книгу ╚Угрюм-река╩. Скандал был грандиозный. Более того, он еще и гордился уничтожением книги.

Еще злило меня упрямство Туркмена и патологическая страсть к порядку. Из палатки он сделал подобие юрты и вечно восседал по-турецки, с видом восточного хана на спальном мешке. Однако, нельзя не заметить, что страсть к порядку имела и положительные стороны. Все-таки приятно жить в чистой и благоустроенной палатке. А в рытье земляных ночлежек он не имел себе равных. Шедевром его ╚копательного╩ зодчества явился окоп с очагом и спальной нишей. Он неоднократно предлагал мне поселиться в нем, но, памятуя о его скандальном характере, я благоразумно откопал себе отдельную земляночку, пусть и менее комфортную. Каким-то хобби у него была заготовка дров. В их пилении он не имел равных. Распилка доставляла ему какое-то непонятное мне удовольствие. Он, наверное, сутками мог пилить их. Одна беда, трудновато было найти партнера на такое занятие на целый день. Тем более, все его не устраивали: то пилу не так тянет, то не так держит и т.п.

Отличала Туркмена и любовь к оружию. С первых же дней занялся он изготовлением ╚рейнжерских╩ приспособлений. Соединил вместе не два, а сразу три магазина, обмотал жгутом приклад АКС, отчего автомат его стал напоминать фантастическое оружие из компьютерной ╚стрелялки╩. На цевье было выцарапано ╚ЮЛЯ╩.

Тайна этой надписи разрешилась быстро. И тут открылось человеческое лицо Туркмена. Оказалось, что у этого мужлана, ≈ ну кто бы мог подумать! Неразделенная любовь, которая доставляла ему не меньше страданий, чем шекспировскому герою. Корявыми, но искренними словами была поведана эта любовная история Туркмена и неизвестной Юли.

На мой взгляд, здесь материалистом оказался ваш покорный слуга, вся эта история яйца выеденного не стоила. Но чужая душа ═≈ ═потемки, и что для одного пустяки ═≈ ═дело житейское, другому ═≈ ═муки и душевные страдания.

Как я понял, мой ╚злейший друг╩ собирался жениться на этой Юле и года два за ней ухаживал. И представьте себе: у них ничего не было!!! Он к свадьбе ее готовил. Вот и доготовил. Устроил тест на верность. Перестал встречаться какое-то время, а потом ╚застукал╩, как она с кем-то целовалась. И все. Развод и девичья фамилия.

Она ему: ╚Прости, извини. Я тебя люблю, но думала, что ты меня бросил!╩

А он: ╚Все кончено между нами!╩

И вроде все нормально, и ╚пломба╩ не сорвана, и любовь обоюдна, а Туркмен в страшной тоске здесь. Вот сюрприз. Уж от кого ожидать, да только не от него. И ведь любит, даже имя вон на автомате написал, и она вроде как любит, даже письмо прислала, а простить не может. Письмо, так не читая, и сжег.

А уж как заговорит о ней, так и преображается весь, даже акцент пропадает.

≈═ А приедешь домой, может, и закружишь обратно с ней? ═≈ ═спрашивал я его.

≈ ═Нет, Паша, я не могу простить измены.

≈ ═Да какая измена? Подумаешь, поцеловались, и что, свету конец?

≈ ═Нет, я ей доверял. Я ее для себя, для свадьбы берег. Я, я,.... И т.д., и т.п..

Черти что! Говорят, женщин не понять, а мужиков пойди тоже пойми. У меня тоже ╚в миру╩ не все гладко было с этим делом. Ну, так я там свою девчонку вообще под и над другом не раз заставал. Да они меня еще и посылали куда подальше. И что? И уходил. Да за ней еще бегал, а она от меня. Вот это я понимаю, неразделенная любовь. Хотя, может, и наоборот, разделенная на три и более. Я тогда тоже ту девушку вспоминал, а что хотите, любовь зла ═≈ ═полюбишь и козла. Письма писал ≈ ответа так и не дождался. Автоматное цевье, правда, не портил, но и имя подлиннее было, если бы только на прикладе, может, поместилось бы. Ну да ладно, не обо мне сейчас речь.

Так вот насчет автомата. Туркмен мало того, что его преобразил до неузнаваемости, он еще и ╚разгрузку╩[10] самодельную где-то достал. Вида весьма жалкого. Но день упорного труда, и выглядела она как новенькая. Смотрелся он в своем облачении весьма устрашающе. И на словах был герой хоть куда. Обычно словами у многих все и заканчивается. И здесь, грешным делом мне, да не только мне, казалось, что эта бравада словами и закончится. Но и тут Туркмен разрушил сложившиеся стереотипы и преподнес сюрприз.

Храбрость его граничила с ╚отмороженностью╩ и бесшабашностью плюс полное отсутствие дисциплины, которое проявлялось в стремлении увильнуть, от скучных и бессмысленных, по его мнению, стояний на посту. Ночью он был практически неподъемен, и каждая побудка его на пост происходила с сильнейшей обоюдной бранью. Шла буквально посекундная тарификация времени отдыха и времени службы. Плюс еще долгие сборы. Одевался на пост он, как девушка на свидание. Но что касалось ╚боевых╩, тут откуда только прыть бралась. Только кликнут куда-нибудь на выезд добровольцев, он уже первый бежит. Хоть зовут, хоть не зовут. Делом чести (да, да, вот так без кавычек) для него было участие в реальных боях. После своего первого попадания в перестрелку, он совершенно серьезно сказал:

≈ ═Вот, теперь можно в военный билет писать: ╚принимал участие в боевых действиях╩, теперь мне не стыдно будет эту запись иметь.

Вот тебе═ ≈ ═опять же загадка. Вроде и сугубо заземленный человек, а есть в душе романтические струнки. Другой бы как был да был. А довелось ли воевать непосредственно ≈ да какая разница. Главное ведь═ ≈ ═свои задачи выполнял. Армия ≈ механизм, где каждая деталь нужна. И без повара с писарем не повоюешь. Все нужны на своем месте. А Туркмену═ ≈═ ═именно бой подавай.

Не забуду, как однажды, во время обстрела из минометов, Туркмен травил байки, лежа на травке под солнышком в то время, когда в опасной близости разрывались мины, поднимая в воздух комья грязи и осыпая их на нас. В другой же раз он с полной серьезностью спросил:

≈ Паша, вот если что со мной случится, ты за меня будешь мстить?

≈ Нет, конечно, ═≈ ═отмахнулся я, ═≈ ═нужен ты мне очень. Хоть отдохну наконец-то.

≈ А я буду за тебя, ═≈ ═ответ не носил и намека на иронию.

Вскоре мне и представился случай убедиться в его правдивости. Когда меня ранили, то по рассказам очевидцев, он первый бросился за мной, не дожидаясь команды.

Вот так удивительным образом хорошее и плохое сочеталось поразительнейшим образом в этом человеке. Я ведь поэтому ═специально отдельно написал про него. Ведь несмотря на все свои недостатки, Туркмен был самым настоящим БОЕВЫМ ТОВАРИЩЕМ, да, именно так, с большой буквы, в самом прямом смысле этого слова. Можно быть уверенным, что человек этот не бросит тебя в опасности, не предаст. А что до всего остального? Ну не могут же все быть рыцарями без страха и упрека, прекрасными телом и душой и всем нравиться. Однозначно, что вновь доведись попасть мне в боевую обстановку, я без сомнения предпочту общество Туркмена, чем многих моих знакомых, милых и приятных в общении людей, которые также мило и приятно бросят тебя в опасности.

СЛАВИК.

А вот еще тоже интересная личность, ═немало таких собралось в Чечне. Слава был самым старым солдатом не только в роте, но, наверное, и в бригаде, а может быть, и во всей группировке. У нас он справил свой сорок первый день рождения. У Славика не то что дети, а внучка уже была лет трех. Выглядел он тоже старовато. Ну, вылитый дед. Худощавый, морщинистый. Форма его скорее не молодила, а еще больше старила. Нет, конечно, будь у него на погонах большие звезды, то, может, он и сошел бы за молодого маршала, а так.... А призвался из своей глубинки он уже на предельном возрасте ═≈ сорок лет. Сами обстоятельства попадания его сюда были, по его словам, весьма фантастичны. Вызвали якобы в военкомат и сказали, что на сборы посылают, а на сборы═ ≈ ═это оказалось в Чечню. Это, конечно, полная сказка. Для непосвященных объясню: вопреки слышанному на ╚гражданке╩ мнению, что, дескать, контрактников в Чечню чуть ли не добровольно-принудительно загоняют. Вызывают в военкомат, уговаривают т.д. На самом деле, сами соискатели сей престижной должности обивают пороги военкоматов и несут магарычи, чтобы наконец уехать в горячую точку. А в военкомате еще и поломаются. ╚Да ты ╚физо╩ не сдал или тесты не так прошел╩. Но все устаканивается, и оказывается, что физически и морально ты годен хоть куда и хоть во что. Да хоть даже и силком кого отправят, то все равно контракт-то подписывать никто его не заставляет. Скорее, наоборот, не хочешь да не служи. Вон их на плацу сколько. Вот поэтому рассказ Славика и вызвал у меня, да и не только, подозрения в сказочности.

Но во всем остальном Славик был мировой мужик. Спокойный, добродушный, работящий, как все крестьяне. Эти его таланты, конечно, были замечены командирами, и Слава всю службу был заместителем по хозяйственной части. Такому взлету его карьеры способствовало то обстоятельство, что в роте завели корову. Кроме Славы никто толком не знал, как с ней управляться. Правда прожила корова совсем недолго, но весь недолгий срок ее жизни старейший солдат ухаживал и доил ее. В общем, с учетом преклонного возраста и таких талантов от Славика ничего больше и не требовалось, как заниматься хозяйством в роте. Делать всякий ремонт и прочее. Никто лучше него не мог обустроить быт. Палатка нашего взвода превратилась в уютный домик. Из всякого подручного материала была сделана баня. Конечно, не им одним, работали над этим все вместе. Но справнее всех выходило у него.

Здесь я сделаю небольшое лирическое отступление. Может, кто-то полагает, что в военной обстановке больше всего ценятся бойцы, герои, сорвиголовы или просто хорошие стрелки, гранатометчики, пулеметчики и прочее. Нет, сколько я видел, ценнее всего были простые работящие мужики, которые могли выжить в любой обстановке. Война ≈ это не только стрельба. Это еще и долгая жизнь в открытом поле. Зимой и летом, в дождь и снег, жару и холод. Это поломки, которые просто исправить дома, но крайне трудно, если нет ничего под рукой. Вот почему я решил сказать хвалебное слово о таких, как Слава, незаменимых тружениках войны, которые буквально из ничего ╚делают конфетку╩.

Однако и на старуху бывает проруха. Подчас Слава поражал тем, что впадал в детство. Так он поддался моде изготовлять сувениры из боеприпасов. Все шло хорошо, пока он потрошил автоматные патроны. Но однажды, чудесным зимним вечерком, когда в палатке остались мы со Славой, я увидел его, увлеченно сбивающим зубилом ободок со снаряда 20-мм пушки с БМП. Причем вся эта работа проходила возле жарко горящей печки. Было весьма смешно видеть такого рассудительного и степенного дядю, столь увлеченного этим занятием.

≈ Слава, а у тебя я слышал, внучка есть, ═≈ ═решил я ╚приколоться╩.

≈ А как же, с позапрошлого года дед, ═≈ ═отозвался он, продолжая наносить удары по непокорному ободку.

≈ Слав, а вот если твоя внучка со спичками играться будет, ты чего ей скажешь.?

≈ Я, да ей руки повыдираю, не хватало еще, дом сожжет.

   Ободок наконец поддался, и снаряд был извлечен из гильзы. Теперь он стал вытаскивать порох и аккуратно раскладывать его на полочке возле печи.

≈ А вот показать бы ей, чем дедушка занимается, чтоб она посмотрела,═ ═≈ ═дальше я не мог сохранять серьезный вид и покатился со смеху.

Теперь и до Славы дошла вся комичность ситуации. Мы долго смеялись. Вот уж действительно, будет что ему внукам рассказать.

А другой раз в бане я застал Славу в обществе местного ╚художника╩. Перед ними были разложены тетрадные листочки с образцами татуировок. Ну, как обычно: горы, автоматы, летучие мыши и группа крови на фоне патрона, само собой. Тут же были приготовлены зловещие инструменты ╚мастера╩ в виде иголок, скрепленных спичками, механической бритвы, подозрительного вида и туши.

≈ ═Вот эту, ═≈ ═Слава ткнул в летучую мышь на фоне гор, ═≈ ═коли здесь. Правая ладонь легла на левое плечо: ╚А вот эту, ═≈ ═теперь он указал на самолет в облаках, ═≈сюда. Это за ╚срочную╩. И напиши ДВО 73-77╩, ═≈ ═теперь руки поменялись.

Во дела! Подумалось мне. Этак он к увольнению в картинную галерею превратится. Группа крови уже украшала левую половину Славиной груди. В течение недели желанные картинки были изготовлены. Впрочем, не он один их делал. Многие этим увлекались.

Уволился Слава по ╚дедовской╩ болезни ═≈ радикулиту. Уезжая домой, он еще раз впал в детство. Украсил свой камуфляж, который достал с большими трудами (в ту пору выдавали ╚афганку╩) аксельбантами, значками и подпоясался белым парадным ремнем. Учитывая его возраст, можете представить, как нелепо и смешно он выглядел.

Несмотря на всю комичность, Слава был отличным солдатом и прекрасным надежным товарищем. Уверен, что в любой критической ситуации он вел бы себя спокойно и деловито. И выполнил бы, несмотря ни на что, поставленную задачу. А это куда лучше, чем бесшабашные сорвиголовы.

[1] ╚Вертушка╩ √ вертолет.

[2] ╚муха╩ √ гранатомет.

[3] БМП √ боевая машина пехоты.

[4] ╚Бешка╩ √ БМП

[5] ╚Бронник╩ √ бронежилет.

[6] КШМ √ командно-штабная машина.

[7] КУНГ √ вагончик-прицеп

[8] Рота РХБЗ √ рота радиационно-химическо-бактериологической защиты.

[9] ╚Шмель╩ - реактивный пехотный огнемет.

[10] ╚Разгрузка╩ √ разгрузочный жилет.

Поставьте наш баннер

Солнышко светит. Грачи прилетели.
Тают снега на равнинах безбрежных.
Вот и прошли холода и метели,
Вот и минули три месяца снежных.
Белые хаты стоят над оврагом.
Птицы над ними кругами летают.
Будто каким-то охвачены страхом,
Будто чего-то недопонимают...
Может быть, запах грачей удивляет,
Иль тишина не понравилась птицам?..
Бог его знает, чего их пугает,
Что им мешает на землю садиться...
Может быть, сверху они увидали,
Как копошится в навозе старуха,
Или чуть слышные чьи-то рыданья,
Может, достигли их птичьего слуха...
Нынче никто уж могил не копает.
Нынче никто не кричит, причитая...
Полумертвец на крыльцо выползает...
Господу молится полуживая...
Трупы лежат во дворах и в канавах,
Трупы в домах и в грязи придорожной.
Многие - в полузасыпанных ямах,
Полуистлевшие с осени прошлой...
Смрадом, замешанным с мартовским паром,
Хаты полны и проулки кривые.
Двое детей за колхозным амбаром -
То ли уж мёртвые, то ли живые...
А за амбарными теми дверями
Нету ни зёрнышка вот уж полгода.
Был урожай, и довольно немалый,
Да увезли его "слуги народа".
Гнил он на станциях в кучах огромных,
Денно и нощно его охраняли.
А на днепровских равнинах просторных
Тысячи сёл до конца вымирали.
С Буга, с Ингула, с Днепра и с Кубани
Беженцев толпы брели спотыкаясь.
Близких своих зарывая руками,
Женщины выли в снегу, надрываясь...
Те, кто добрались до города всё же,
Или до Киева, иль до Полтавы, -
Полуживые, и мёртвые тоже, -
Все на подводах свозились в канавы.


Дмитрий Воробьевский (1987 г.).