|
17.10.2001
17:16 |
Нам не дано узнать Сергей Сергеевич, кто-кто, а Вы то знаете, чтов области лингвистики написано столько, что можно найти единомышленников для любых фантастических воззрений. Вы действительно можете допустить, что отсутствие предлогов может быть ассоциировано с особой склонностью к свободе? Подобные рассуждения следует писать пальцем на манной каше, чтобы современники не успели уличить автора в легкомыслии. Что бы ни говорили подобные теоретики, ясно, что содержание текста инвариантно к языку. Более того, наши мысли также никоим образом не зависят от языка, на котором мы говорим. Как Вы, конечно, помните, противоположной точки зрения придерживался Джугашвили, один из тех, кто при чтении или при необходимости думать шевелил губами. Язык - всего лишь довольно примитивный инструмент общения, унаследованный нами от животных. Люди изобрели множество других способов общения, например, математику, чертеж, схему, и на этом не остановятся.
Наше человеческое несовершенство, как всегда, привносит долю так называемой чертовщины в нашу жизнь, что, в свою очередь, для многих является источником особых ощущений, подобных наркотическим. Действительно, число звуков ограничено, мы вынуждены использовать похожие или повторяющиеся звуки для обозначения разных предметов и действий. Возникают ассоциации, которые смысла, по большому счету, не имеют, но которые мы наполняем случайным смыслом и сами же потом используем для поисков еще каких-то смыслов. Все это напоминает гадание, когда воск льют в воду, получаются фантастические фигуры, и невольная дрожь рук меняет их форму в зависимости от того, что подсказывает нам наше воображение, когда мы рассматриваем фигуры, появившиеся ранее.
Мы слышим слова "удивительно чистые капли" и слова распадаются на части, звуки "д", "т", "п" имитируют звук падения капель, а гласные имитируют их полет, ускоренное вертикальное движение. Мы заворожены этим довольно простым эффектом, так нам велит наша биологическая природа, это напоминает знаменитую меловую черту, которую провели по клюву петуха и потом по земле, и петух уже не может поднять голову, принимая черту за веревку. Возможно, петуху это нравится, как нам нравится быть одураченными магией звуков. Мы бываем одурачены и самыми простыми звуковыми ассоциациями, например совпадениями звуков в словах "черти" и "черты" и можем нивесть что навоображать из этого никчемного совпадения. Но таковы уж мы, люди, и мы нескоро избавимся от такого "искусства первого ряда", когда наши художественные впечатления зависят от наших животных инстинктов.
Между тем, капли, летящие в воздухе пробуждают в нас и способность быть вовлеченными в "искусство второго ряда", когда звуки исчезают, или получают лишь незначительную смысловую окраску, а на первый план выходит нечто невообразимо более прекрасное, связанное с более глубоким слоем нашего миропонимания и мироощущения, ускорение свободного падения разгоняет капли до той таинственной величины, когда сопротивление воздуха становится равным силе притяжения капли к земле, и следую флуктуациям в плотности воздуха, капля дрожит, меняет форму и способность преломлять свет и слой молекул в поверхностной пленке воды сжимает каплю в единый объект и дает нам возможность увидеть это чудо мироздания.
Нам не дано узнать, не дурачит ли нас вселенная, когда вовлекает нас в созерцание явлений искусства второго ряда, но в отличие от искусства первого ряда, мы можем воочию убедиться в наличии гармонии и смысла, порожденых внешним миром, а не тесной каморкой нашей фантазии. Искусство второго ряда, или так называемая "наука" не зависит от личности наблюдателя, любой шедевр может повторяться , воспроизводиться, лишая нас индивидуальности, но приобщая ко всеобъемлющим тайнам.
А в это время некто в звериной шкуре, босой и с сизым носом еще бормочет нечто про свяэь предлогов и свободы. "Свобода приходит нагая...", ей нет дела до наших убогих попыток наградить ее татуировками.
В таинственном, невообразимо прекрасном и страшном калейдоскопе Вселенной наш разум мечется в поисках опоры, не понимая, что существует лишь полет и падение.
|
