яр -- обрывистый (опасный) берег у реки (водоёма);

ярый -- срывающийся (что есть опасно) (Пример: ╚По натуре он человек добрый, но срывается яр бывает╩) ;

яровые -- растения, ╚рисковано╩ высеваемые ранней весной (в срываемую от тепла к холоду погоду).

бо яр(е) (яр, яры(й), ярин, разъярён) являлись властным сословием знати, выбирая и княжить.

яр -- обрывистый (опасный) берег у реки (водоёма).

При минус тридцать исчезают запахи. При минус сорок ещё можно работать на улице. При минус пятьдесят душа вещей изменяется: Рукоять топора жжёт как железо. Соляровое масло превращается в серый холодец. Бензин не вспыхивает, а лениво, нехотя загорается. И тяжело дышать.

Холод природный, холод человеческий, и живая любовь, милосердие и великая печаль...

Ждем Вас в Москве. Бог даст, еще споем и спляшем.

Тарас проснулся от холода. Поежился и накинул на себя последний резерв побитую молью шубку жены. Ему было холодно и одиноко. Хотелось снова заснуть, чтоб не сосало так противно под ложечкой. Но сон уже ушел, а Тараса ждал новый день. День наполненный тяжелой работой, борьбой за кусок хлеба и охапку поленьев для буржуйки.

Утро занималось морозное и солнечное. Тарас выглянул в окно улица была залита светом, из обшарпанных подъездов понемногу выходили и разбредались люди. Идти куда то в такой мороз совсем не хотелось, но зато хотелось еды и тепла. От мысли о теплой похлебке из фасоли, Тарасу свело скулы. Вчера ему не досталось еды за провинность когда на ногу упала чугунная чушка, он имел глупость выматериться по-русски. Долго еще он не забудет круглые глаза бригадира, его руку с оранжевой повязкой, поднимающую плетку, короткий и острый ожог удара на щеке.

╚Попутал же черт╩ - подумал Тарас. И тут же одернул сам себя. Даже думать нельзя было по-русски, иначе снова прорвется ненавистная уху речь, а если кто-то услышит то и новые побои тоже обеспечены.

На складе было теплее чем дома. Тяжелый дух пота и перегара вытал в воздухе.

╚Снова нажрались, ссуки, а ведь президент обещал...╩ - что обещал президент Тарас не помнил, но с ненавистью и завистью посмотрел на кучку бригадиров. У них было утреннее собрание они курили, похмелялись из небольших плоских фляжек и громко ржали над своими же сальными шутками. Тарас представил, как он прикладывается к фляжке с горилкой и глотает обжигающую жидкость. Рот наполнился слюной, а в животе снова заурчало. Сзади кто то ткнул в спину:

-Шевелись, убогий!

Тарас прошел еще несколько шагов и закинул очередной кусок лома в вагон.

Политзанятия прошли очень интересно. Рассказывали про русских, которые даже в Москве одичали до крайней степени, а местами доходило до пожирания собак и кошек.

-Дякую тоби Боже, що я нэ москаль! - громко выкрикнул Тарас. И хотя это было нарушением дисциплины, лектор не стал его наказывать и даже немного улыбнулся. Это хорошо. Возможно теперь ему щедрее нальют похлебки, а если совсем повезет то дадут и кусочек хлеба. Теперь проклятые москали не казались ему такими уж ненавистными иногда на них можно срубить гешефт.

Добавки не дали. Совсем. Как показалось Тарасу, толстая кухарка специально налила в лоханку самой жидкой юшки, издевательски при этом улыбаясь. Пришлось сглотнуть обиду и тщательно выверяя слова, вполголоса ругать москалей. Чтоб они сгинули, собаки проклятущие, кацапы драные. Но сытости это не добавило и, вернувшись домой, Тарас чувствовал себя таким же голодным, как и с утра.

Ночью ему снились русские. Вот они шагают по улице, а Тарас палит по ним из берданки. Один упал, второй, третий, но остальные все так же шагают, их ряды не редеют. Снова выстрел и снова ряды сомкнулись.

Выстрел! Тарас проснулся и понял, что сквозь сон, он слышал какую-то перестрелку. Чертово окно покрылось изморозью и пришлось выбегать на улицу. И выйдя из подъезда, сразу угодил в группу людей в камуфляже. Дернулся назад, но его уже держали за локти. На плечах незнакомых людей горело бело-сине-красная эмблема.

╚Русские!╩ - мелькнула мысль.

-Русские!!! во весь голос заорал Тарас. Перед глазами замелькали все, что ему рассказывали на политзанятиях, все воспоминания молодости и детства. От страха и жалости к себе брызнули слезы. Люди загоготали, усадили Тараса на ступеньки и сунули в руки теплую еще краюху хлеба и кусок колбасы.

-Русские, русские... - повторял Тарас, улыбаясь сквозь слезы и жуя колбасу Русские, братушки, наконец-то...